Текст книги "Озорники. Кукольный город. Книга первая"

Озорники
Кукольный город. Книга первая
Наталья Волохина

© Наталья Волохина, 2016

© Юлия Шешукова, иллюстрации, 2016

ISBN 978-5-4474-5441-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

В кукольном волшебном городе жили-были озорники – тряпичные куклы. Сшила их одна замечательная мама для своей непослушной дочки, а оживила добрая фея. Озорство их было веселое и безобидное, но опасности им встречались нешуточные: коварные слизняки, прожорливые мыши и много еще разных. Но главный герой Озорушка вместе с девочкой Дашей преодолел все опасности даже без помощи волшебного заклинания. А как у них это получилось? Читайте в книге сказок «Озорники».

Глава 1. Малыши

Хитрый, синий глазок блестел в щелочке между занавесками. Стоило одеялу чуть шевельнуться, к глазику прибавилось несколько веснушек, следом носик пуговка, на котором они проживали, и второй васильковый лукавчик. Когда с высокой, мягкой кровати послышалось сопение, в комнате оказалась вся лохматая, белобрысая голова и зашептала: «Засонька! Засонька! Вставай, день уже!». Одеяло пошевелилось, снаружи оказалась маленькая пяточка, больше никаких признаков жизни не наблюдалось. Голова еще пошептала, потом нырнула в комнату, а вслед за ней смешное, мешковатое тельце, в коротких, широких, красных штанишках и синей рубахе в красный горох. Белобрысый быстро и неслышно подбежал к розовеющей пятке и тихонько пощекотал. Кряхтение и исчезновение пятки, больше ничего. Гость запустил руки под одеяло, пошарил там, раздался визг, наконец, из горы подушек и перин показалась заспанная мордаха, которая, не разлепляя глаз, пропищала: «Озорушка! Не щекочись!». Озорушка и не подумал остановиться. Маленькие глазки, наконец, раскрылись и вместо писка, раздался смех со всхлипываниями, прерывающимися изредка вскриками: «Все, не щекочи, уже встаю, всеоооо!». Довольный щекотун сидел рядом с дружком на кровати и хохотал.

Вскоре дружная парочка оказалась возле ручья, переправу через который – старую березу с огромными ветками – окружало множество маленьких человечков, одетых, как и Озорушка, в яркие штанишки и рубашки, попадались среди них и юбочки, но абсолютно все малыши были лохматыми. Правда, у некоторых обладательниц юбочек волосы были подвязаны ленточками и даже заплетены в косички, но лохматость это не уменьшало. Рыжие, белокурые, черноволосые малыши говорили без умолку, все одновременно. С появлением наших знакомых гам усилился. Все же, они умудрились как-то договориться, и шустрые пацанята Хлопотушка и Суетунька, стали отправлять товарищей на другой берег веселого ручейка. Устроено доставка была просто. Нужно притянуть ветку, обвязанную веревкой, к земле, малышу крепко за нее ухватиться, а переплавщикам на счет «три» бросить веревку. Теперь, главное вовремя разжать руки и ты, будто из катапульты выстрелянный, летишь на другой берег, прямешенько в стог сена. У толстеньких получалось лучше, а худые, планировали и не всегда попадали в цель – стог. Оставшись вдвоем у березы, суетливые мальчишки прыгнули на плот из двух связанных бревнышек, и, загребая коротенькими веслами, заспешили к своим товарищам, боясь пропустить «кашу-малу», устроенную в сене. Хохотушка смастерила усы из длинных травинок и, смешно прижимая их верхней губой к носу, шепеляво уговаривала Капризушку примерить такие же. Та отталкивала одной рукой усы, другой Вреднюшку, норовящего столкнуть её вниз, и ныла в разные стороны: «Нееет, не хочу усы, я не дяденька! Отстань, не толкайся!». Говорила она медленно, действовала быстро, и в какой-то момент ловко выхватила у подруги травяной жгут, а мальчишку столкнула вниз. В тот же миг оттуда раздался дикий вопль: «Прибииил!». Малышня скатилась кубарем и окружила, лежащего на земле Хитрушку. Он жалобно стонал, а Вреднюшка, угодивший сверху прямо на него, оправдывался: «Я нечаянно, меня, вон, она столкнула». «Да, случайно или нет, а раздавил товарища», – заметил осуждающе Озорушка. Толстый Вреднюшка зашмыгал носом, готовый вот-вот разрыдаться, Капризушка тоненько завыла. «А за нечаянно бьют отчаянно!» – звонко крикнул вскочивший Хитрушка, и толкнул Вреднюшку в тугой живот, тот свалился и покатился бревнышком. «Обдурил-ил-ил…», – подскакивал он на кочках. Озорники поспешили за ним и вскоре живое, гомонящее, яркое, лоскутное одеяло накрыло лесную полянку.

Девчушки плели венки, мальчишки играли в чехарду. И никто не заметил, как исчез Вреднюшка. Когда он докатился до полянки, то зацепился рубашечкой за старый пень, а под пнем была нора полевой мыши. Унюхав пшеничку, она подкралась к выходу, схватила Вреднюшку, хорошенько дернула, отцепила и утащила к себе в кладовую. Тут надо пояснить, что наши озорные ребятишки были росточку небольшого, которые похудее и полегче, телом из ниток, или из ткани, набитой травками, а потолще, потяжелее – размером с носок, набитый зерном. На самом деле, были они ожившими куклами мотанками, зерновушками, травницами. А как они ожили, я после расскажу, иначе с Вреднюшкой беда случится. Хорошо, мышь не голодная была, она припасы делала. Спрятала зернышки и снова за работу. Зима длинная, как потопаешь, так и полопаешь. Носочек Вреднюшкин был плотненько набит и кое-как в норке протискивался. Мышка его затащила, а сам он не только встать, но и пошевелиться, не мог. Так и лежал беспомощным кулем, да плакал тихонько. А наверху солнышко, все больше румянясь, приближалось к земле. Малыши стали собираться домой. Шустрые паромщики перевозили их по двое на своем плотике. Тут-то и выяснилось, что толстячка нет. Озорушка вернулся назад, на темную полянку, и долго звал приятеля, искал, но безрезультатно. Вернулся к притихшим озорникам, и устало присел на пенек.

– Это я виноват, – сказал Хитрушка, – если бы я его не толкнул, он бы никуда и не закатился.

– Нет, это я виновата, – заныла Капризушка, если бы я тебя не столкнула, ничего бы не было.

– Это я! Я Капризушке дурацкие усы совала, – подхватила Хохотушка.– Если бы не я, он никуда бы не покатился, и ни обо что бы, ни зацепился!

– Зацепился?! – вскочил Озорушка. – Обо что зацепился?

– Он когда вниз скатился, прямо к пню старому. Наверное, он об него зацепился, а потом… пропал… – сказала Хохотушка.

– Что же ты молчала, пока светло было?!

– Я не знала, что это важно, – Хохотушка хотела было заплакать, да не вышло, она ведь только смеяться умела.

– Ладно, толку нет хныкать. Нужно выручать друга из беды, пока не поздно.

– Как это поздно? Темно? – встряла Болтушка.

– Пока его не съели! – прикрикнул Озорушка.

Девчонки взвизгнули.

– Вы спать ложитесь, а мы с Засонькой снова на тот берег отправимся. Пошли, Засонька.

Озорушка огляделся, но не нашел друга. Еще позвал, да зря. Все испуганно замолчали, и в наступившей тишине отчетливо раздался храп.

– А, вот ты где! Дрыхнешь, как всегда, – подошел на звук Озорушка.– Вставай, надо идти. Но, как и утром, толку не было. Тогда Озорушка разбудил товарища испытанным методом, пощекотав за пятки.

Плотик доставил их на темную поляну, а дальше, нужно было что-то делать. Но что?

Глава 2. Спасатели

Солнце погасло, и злой филин радостно захохотал в наступившей темноте. Малыши сбились в кучку и замерли. На самом деле, филин был опасен для главного врага кукол – мыши полевки, мигом в норку утащит, но уж больно страшно ухал. Опасна для тряпичных кукол была роса или дождь, намокнешь – никуда не уйдешь, пока солнце не высушит. За это время шустрые белки или птицы, растащат ниточки в гнезда и дупла для подстилки, травки и зернышки съедят. Хлопотушка и Суетунька захлопотали вокруг малышей, суетливо стащили ветки, листья лопухов, устроили шалаш, а вход колючими еловыми ветками закрыли. Больше нечем было защититься, огня легко горящие куклы, страшились сильнее всего. На посту встал Сердюк, а переволновавшийся народец, пригрелся и заснул. И снился им всем один и тот же счастливый сон. Самый счастливый сон у малышей, кончено, про маму. У кукол тоже бывает мама, а у волшебных, еще и волшебная крестная, но о ней позже. Мама их, как все мамы на свете, была самая добрая, самая красивая, самая любящая, в общем, самая-самая. Снилось малышам их раннее детство, когда мама их только сшила, любовно одела, нарисовала лица. И песенка мамина снилась, от которой страх улетучился, стало тепло и спокойно. Один Сердюк не спал, тревожно прислушиваясь к звукам ночи – шорохам, потрескиваниям, пытался отличить комариный писк от мышиного. Вдруг, громко затрещали сучья и мокрая, черная пуговка носа оказалась возле самого входа в шалашик, посопела и исчезла. Рыжий хвост мелькнул в луче лунном свете и страж понял – опасность миновала. Лисице малыши не интересны, понюхала и прочь – несъедобные. Лиса в темноте хорошо видит, а как Озорушка с Засонькой?

Озорушка не только озорничать хорошо умел, не зря его все куклы слушались. На ночной полянке увидел он светлячков. Эти живые фонарики оказались веселыми, любопытными и добродушными, очень на наших малышей похожими. Они охотно вызвались помогать Озорушке, но только до рассвета. Они же отвели их с Засонькой к старой мудрой жабе, а та показала вход в нору и открыла тайну – чего боятся мыши. В голове у Засоньки была сон-трава, потому он вечно спать хотел, но тут она свою службу сослужила. Оставил Озорушка друга у входа в мышкину спальную часть норы, а сам пошел по земляным коридорам кладовую искать. Мышь, как вернулась, сон-травы нанюхалась, да с устатку, мигом уснула крепким сном. Засонька же и так вечно дремал.

Озорушка со светляками отыскал Вреднюшку и растерялся – как его из узкой норы вытащить. Мышь, она большая и сильная, а Озорушка маленький и легкий, не вытянуть товарища, когда тот пузом в потолок упирается. Но на то и ум сметливый. Уговорил он друга развязать веревочку на макушке и немножко зернышек из носочка отсыпать, чтобы похудеть. Мыши Вреднюшка боялся больше, чем похудеть, хоть с трудом, но согласился. Добежали они до мышиной спальни, а тут другая беда, не могут Засоньку разбудить. Но Озорушка вспомнил, как он его по утрам поднимает, пощекотал пяточку, дружок запищал так, что едва мышь не проснулась. Выскочили из норы, распрощались со светляками (они уже гаснуть стали, светало) и бросились к плотику. Солнышко прибыло на другую сторону ручья вместе с ними, росу на травке высушило и наших героев заодно. Так что, когда остальные малыши выбежали на полянку, они сладко спали под теплыми солнечными лучиками, и снилась им тоже мама.

Глава 3. Гроза

 
 Дырда-дырда-дырда-да,
Я лисица молода.
А я рыжая лисица.
А я бегать мастерица,
Я по лесу бежала,
Я зайку догоняла.
И в ямку – бух!
Уууух!
 

Озорушка проснулся от криков и пения. Это малыши играли хоровод. После ночной встречи Сердюк отважно изображал лису, а малыши со смехом зайками скакали от него прочь, распевая: «Дырда-дырда-дырда-да, не поймаешь никогда!».

Озорушка пощекотал немножко Засоньку, но не стал его дожидаться, очень уж хотелось скорей включиться в игру. Малышня, вспомнив ночные страхи, запела:

 
– Летит филин: «Ух-ух!»
На зеленый луг-луг.
Мышей ловить, зверей пугать,
Скорее, дети, спать, в кровать!
 

Ребятишки повалились и замерли, будто заснули. Тогда Озорушка запищал по-мышиному. Куклы мигом вскочили и прыснули в стороны, кто куда.

 
Тише-тише, малыши,
Мышка рядом – не дыши!
Мышка рядышком пройдет,
А услышит, унесет,
Утащит в нору, не вернешься ко двору.
 

Куклы спрятались под листочками, Озорушка искал, а кого находил, толкал на поляну в общий круг. Девчонки громко визжали, Хохотушка заливалась смехом, Капризка канючила, что так нечестно, Хитрушка тихонько ходил за спиной Озорушки, а тот пытался его поймать, неожиданно обернувшись. Вдруг загрохотало, засвистело, зашуршало, невидимый великан провел гигантской расческой по макушкам деревьев, небо сдвинуло грозно черные, лохматые брови, травинки испуганно пригнулись, и все замерло. В этой беззвучной неподвижности зазвучал странный хор, не похожий ни на лягушачий, ни на комариный, но дружный и писклявый. Это малыши очнулись, наконец, и в жутком страхе перед дождем и огнеопасной молнией, ринулись со всех ног домой. Нужно было успеть в это малюсенький промежуток полного безмолвья, между безветрием и ливнем. Озорушка вырвался вперед и как тренер помогал, выкрикивая счет: «Раз-два, раз-два!». Ног, конечно, было у каждого по две, но сбиться могла помешать паника. Лоскутное одеяльце превратилось в кораблик, управляемый слаженными гребцами. Оказавшись у порога своих домишек, малыши, после очередного «два», закричали дружно: «Ураааа!», – и сиганули под защиту непромокаемых крыш. В домиках было сухо, тепло, а значит, безопасно. Куклы устроились в своих креслах, кроватках, ели понарошечную еду, болтали от страха и от радости спасения, в конце концов, успокоились и уснули в своих постельках. Казалось, кроме дождя, беспокойных туч и ветра, все спят. Но… не спали и неслышно перемещались по крылечкам, щелям и водостокам, прозрачные слизняки. В любую щелочку могли проникнуть бесформенные чудовища, напитавшись дождем, стремились они укрыться в теплом и тихом месте – уютном кукольном домике. Куклы ничего об этом не знали. Слизняки попрятались в подпольях, за ванной, в вентиляции и тоже уснули, для них такой большой путь тоже был нелегким. И еще они боялись садовых жаб, и вели себя тише воды, ниже травы…

Глава 4. Дрема

Утром Озорушка первым делом побежал к окошку. Он хотел привычно распахнуть створки и звонко на весь городок крикнуть: «Эй! Вставайте, кто со мной озорничать?!», – но вместо этого тяжело вздохнул и уныло поплелся на кухню. Там, на всякий случай, выглянул в кухонное окно, но и из него было видно только серое небо, с которого угрюмые тучи непрестанно поливали все кругом. Озорник хлопнул по клавише тостера, в ответ выскочили зажаристые хлебцы, сделали сальто и прыгнули на улыбчивую оранжевую тарелочку, расположившись забавной рожицей. Озорушка повозил их туда – сюда и оставил, опустив «уголки губ» вниз. Даже обжора – кот Василий не покушался на «опечаленный» завтрак, он крепко спал, не обращая никакого внимания на хмурые оконца. Озорушка потрогал тихонько чуткий кошачий ус в надежде на «догонялки», но кот даже нос не сморщил в ответ. Потеребив безо всякой надежды кошачьи уши и хвост, малыш прислонил белокурую головенку к теплому кошачьему боку и задремал. Дрема бродила по всем кукольным домикам и тихонько напевала:

 
– Бродит Дрёма возле дома,
Ходит Сон по сеням,
И пытает Сон у Дрёмы:
«Где тут люлечка висит?
Где тут деточка лежит?
Я пойду их укладать,
Буду глазки закрывать!
 

Так прошла другая ночь и другой день, следом еще и еще, а непогода все носила и носила решетом воду, Дрема и Сон пели свои бесконечные колыбельные, куклы спали. Бодрствовали только слизняки. Бодрыми их трудно назвать, двигались-то они мееедленно, но сырости были рады и спешили найти местечко, где можно спрятаться, питаться и расти. Главное, успеть, пока солнышко не появилось. Оно страшнее жаб, вмиг спалит. Серые прозрачные никудышки забрались на подолы платьев, за отвороты штанишек, в шерстяные шевелюры сонных кукол и притаились. За долгие дождливые дни одежда, да и сами куклы, отсырели, и мокрые нитки стали прекрасным убежищем и едой для слизней.

Однажды утром малыши проснулись от непривычной тишины – никто не барабанил по крыше и в оконца, из серых, превратившихся в оранжево-красные. Вдруг звонкий голос Пети-петушка запел утреннюю песенку, а хор квакушек радостно подхватил припев:

 
– Ку-ка-ре-ку! Хватит спать!
Малышам пора вставать!
Солнышко давно уж встало,
Нам пора идти играть!
Ква-ква-ква – играть пора!
 

Куклы обрадовались, но вскочить и броситься на призыв петушка не смогли. Одежда, нитки, носочки из которых они были сделаны, размокли, отяжелели от слизней и кое-где сверкали проеденными дырами. Солнышко удивленно заглядывало в оконца, Петя отчаянно звал малышей, да все без толку, никто не мог ни отворить, ни откликнуться. Солнце тронуло кошачий ус, Василий чихнул и проснулся, готовый гоняться за Озорушкой, но тот лежал беспомощной тряпичной горкой. Котик ткнул его носом в бок и чихнул от непривычного сырого запаха. Потом прижал уши, вздыбил шерсть и грозно заворчал, но разъевшиеся слизняки нисколько не испугались. Васька понял, нужно спасать друга. Он прыгнул на подоконник и стал толкать разбухшую раму. С наружной стороны Солнышко изо всех сил помогало ему – сушило мокрое дерево. Петушок старался поддеть острым клювом створку. Ничего не получалось. А тут еще толстый, огромный слизень, ухватил кота за хвост и повис, тот опрокинулся на пол и бесстрашно ринулся в бой. Оторвать врага от вкусной рыжей шерсти было непросто. Звякнуло распахнувшееся окно, в комнату влетел петушок, рядом шлепнулась его хористка – квакушка, солнышко заглянуло радужным глазком. Слизняк мигом отпустил Васькин хвост и хотел притаиться в какой-нибудь щели, но зеленая попрыгунья ловко ухватила его и «ам!» – съела. Петя тоже времени даром не терял, вынимал острым клювом из Озорушки наглых паразитов. Солнечные лучики догоняли разбегавшихся негодяев, высушивая на месте. Один только Озорушка лежал неподвижно. Кот с лягушкой заплакали было над ним, но Петя запретил, сказал, что сырости и без них хватает. Взяли малыша и вынесли на полянку, Солнышко его сушить стало, а отряд отправился спасать других кукол. Скоро все они лежали рядышком всей озорной компанией, а гадкие слизняки исчезли вовсе. Куклы просохли, но были очень слабыми и больными, сплошь изъеденными. Вылечить их могла только мама, но она была далеко – за Синими морями, за Высокими горами.

Глава 5. Фея

Жила-была девочка. Как её звали, не помню. Папы у неё не было, вернее, он существовал, но жил где-то далеко. Зато была мама – веселая, добрая, красивая, самая лучшая на свете. Она много трудилась, шила разную одежду, а девочкина работа была пока, как у всех детей, есть, спать, играть – расти. Девочка играла в куклы одна и с подружками. Как-то, вернувшись с прогулки, она бросила свою любимую куклу на пол. Мама удивленно спросила, за что дочка на куклу обиделась.

– У всех девочек красивые куклы! А у меня чудище!

– Почему же? Я ей платьице новое недавно сшила, бантики шелковые повязала, – огорчилась мама.

– Она старая, поцарапанная, – девочка заплакала, – у всех Барби, а у меня противная Катька.

– Ты же с ней так дружила! Нянчила её, а теперь вдруг разлюбила.

Но девочка не хотела ничего слушать, хныкала до самой ночи и спать легла, не устроив привычно куклу рядом. Мама вздохнула, подняла Катю, уложила в кукольную кровать и села пригорюнившись. Работала мама не покладая рук, но денег получала мало, их хватало только на еду, а одежду им с дочкой она сама шила, поэтому Барби купить, никак не получалось. Она подошла к своему столу, принялась перебирать лоскутки и вдруг, обрадовано захлопала в ладоши. Она вспомнила куклу, которую ей сшила её бабушка. «Как же я забыла?!».

Утром девочка обнаружила у себя на подушке красивую тряпичную куклу из нежно-розовой ткани. Тельце набито ватой, личико вышито славное – улыбчивое, волосы пышные из коричневых шерстяных ниток, а уж юбочка и блузочка, фартучек такие красивые – сказочные. Девочка ни есть, ни пить не могла, все любовалась новой куклой, кое-как дождалась, пока на прогулку можно будет идти. Ни у кого из подруг такой куклы не было, наперебой они просили её посмотреть, потрогать. А на другой день новая кукла – мальчик, сотворенный из смотанных ниток, принаряженный в красные штанишки и синюю рубашечку, поразил девчачьи сердца. Целую неделю каждое утро мама оставляла дочке на подушке новую куклу. Так появились: толстячок из носочка, засыпанного зернышками, долговязый парнишка из полешка, мягонькая парочка, с набитыми травой головенками. Соседки нетерпеливо ждали каждый день нового сюрприза и увлеченно разыгрывали разные истории с необыкновенными куклами в шалашике из веток, накрытых платком чьей-то бабули. Жило-поживало весело и счастливо сказочное кукольное царство-государство пока…

– Это, чо? Вот эти тряпки и чурки тебе нравятся? Чепуха какая-то! – сказала старшая сестра одной девочки. Она бесцеремонно распотрошила одежду, волосы кукол и небрежно бросила их на землю в шалаше. – Беги домой, мамка тебе настоящую Винкс принесла.

Наша девочка бросилась собирать своих кукол, а когда закончила, обнаружила, что совсем одна осталась. Подружки нашлись на скамейке возле дома. Вокруг щегольской куклы с взрослым лицом вырос говорящий гриб, мимо которого незамеченной прошла «тряпочная» компания. А дома у девочки все повторилось, только теперь, вместо одной Кати, шлепнулось на пол много кукол. Не удалось маме убедить девочку, что детям всегда новое интересно, а потом они обязательно возвращаются к любимым игрушкам, что «новые» куклы «взрослые», а её, совсем как она сама, малыши. Те куклы на заводе сделали машины, а эти, как живые, только у неё одной такие и есть. Уснула обиженная девочка, прикорнула расстроенная мама, только брошенные куклы не спали, уставившись в потолок нарисованными, удивленными глазами.

В комнате было темно. Тонкий одинокий лунный лучик пробивался через щелку между шторами мостиком, прямо к кукле в нарядных красных штанишках. Только, прежде задорная, мордашка его почему-то казалась грустной. Вдруг лучистый мостик засверкал, зазвенел под тонкими каблучками чудесной феи, спустившейся к печальным куклам.

– Почему загрустили, малыши? – прозвучал колокольчиком её голос. – Мама вас такими веселыми сшила, а вы печалитесь.

– Мама нас в корзинку забыла положить, а девочка и вовсе бросила, – смело ответил белокурый мальчуган, в рубахе горохами.

– Огорчилась мама и устала. Это случается с людьми. Вы не печальтесь, я присмотрю за вами, буду вашей крестной мамой. А поскольку я волшебная Фея и оживила вас, то отправляю в сказочный городок. Пока ваша мама отдохнет.

– Мама почти никогда не отдыхает, – заметила розовощекая кукла.

– Ну, это пока. Вы же тоже раньше не разговаривали. А сейчас – Крибле-крабле.… Нет-нет! Погодите! В сказочной стране вас могут поджидать страшные опасности – огонь, вода и мыши. Помните об этом и будьте осторожны! А теперь, до встречи, малыши! Если с вами что-то случится, скажите заклинание. Фея прошептала несколько слов на ухо Озорушке (вы уже поняли, что это был он?), а вслух громко сказала: «Крибле-крабле-бумс!», и малыши исчезли. Исчезли из комнаты девочки и мамы, но появились на полянке сказочной страны, возле своих домиков. Так началась их кукольно-сказочная жизнь.