Текст книги "Flutter. Круто, блин! Хроники одного тренинга"
Автор книги: Наташа Маркович
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– Ну мне нравится.
– Что значит – нравится? А ресторан?
– А ресторан – нет. Я управляющего наняла.
– Управляющий стоит столько же, сколько ты получаешь на своих тренингах. Коммерсант хренов.
– Ну, зато я, ничего не теряя, получаю значительно больше удовольствия. К тому же у меня миссия.
– Какая еще миссия?
– Ну предназначение. Создание в мире любви, радости и свободы.
– Ты что, дура?
– Нет, просто я смотрю на вещи немножко шире, чем некоторые очень умные. – Это я не выдерживаю и обижаюсь на «дуру».
– То есть я в твоем понимании ограниченный тип?
– Ну не то чтобы прямо вот так вот, – начинаю я юлить, – но ты сам подумай, ты же ничего не видишь, кроме своих макарон.
– Наташа, я макароны вижу достаточно редко. Их делают на заводе. Возят машинами. Продают на складах и в магазинах. Я же этой цепочкой руковожу. Для этого мне не нужно на них смотреть.
– Да какая разница. Я не о том. И вообще, я звонила за поддержкой.
– И что я могу сейчас сделать? Как помочь?
– Пожалеть. Меня колбасит.
– Что? Пожалеть? Как тебя жалеть, когда ты сама это все затеяла?
– Да какая разница? Я же не собираюсь передумывать! Ты не можешь просто сказать что-нибудь теплое, без дискуссий всяких?
– Могу. Ты моя маленькая.
– Спасибо.
– Пожалуйста, – он недоумевает, – это все?
– Ну, в общем, да, – вздыхаю я. Большего все равно не дождаться. – Пока.
– Пока.
Блин горелый, ну что непонятного-то?! Просто плакать хочется от бессилия. Мужики ничего не понимают. Хотя тут и понимать-то нечего. Никаких загадок. Я черным по белому сказала: «Пожалей!» Все, что мне надо, так это чтобы мне сказали: «Ты моя маленькая, я тебя очень люблю, обнимаю крепко, ты у меня самая замечательная!» Все! Они никогда не верят, что нам это может помочь.
Часть 3
Игра
«…И когда кто-то любит тебя долго-долго и не играет с тобой, а любит на самом деле, тогда ты становишься Всамделишным.
– А это больно? – спросил Кролик.
– Иногда больно, – ответил Кожаный Конь, который всегда говорил только правду. – Но когда ты Всамделишный, ты о боли не думаешь.
– А как это происходит? Как будто раз-раз – и ключик вставили и завели, – спросил Кролик, – или помаленьку?
– Раз-раз это не происходит, – ответил Кожаный Конь. – Ты же становишься, а это о-го-го как долго. Да этого и вообще может не случиться, если тебя ничего не стоит поломать, если у тебя повсюду острые края, если с тобой необходимо очень бережно обращаться. Вот почему это очень редко происходит с теми, кто не подпускает к себе или старается держаться подальше от чужих проблем. Обычно к тому времени, когда ты становишься Всамделишным, шерсть у тебя во многих местах уже вытерта, глаза висят на ниточках, а из швов торчит вата и весь ты уже облезлый и потрепанный. Но в таких делах это совершенно неважно, потому что, когда ты Всамделишный, безобразным ты можешь показаться только тем, кто в таких делах ничего не смыслит».
М. Уильямс
Первая неделя. Понедельник
На старт, внимание, бдыщь!
Мы начинаем свое движение в сторону победы.
На целых три месяца прощай вялотекущая жизнь, лишний сон, сигареты, пустые тусовки и прочие бесполезные занятия. Дружно превращаемся в стрелу, летящую точно в цель.
Хочу быть стрелой – такой красивой, тоненькой, с пушистым розовым оперением. Стрелочкой. А то я иногда похожа на летящий лом.
Весь понедельник посвящен организационным вопросам. Я сижу одна за столом команды, установленным в конце зала, смотрю на игроков с капитанами, усердно составляющих список с координатами участников, и думаю о том, какими они все будут через три месяца.
Я точно знаю, что самые упертые, постоянно получая от сокурсников честные отзывы, научатся быть гибкими, неуверенные, добившись результатов, обретут смелость, мямли научаться орать и говорить «нет», самовлюбленные эгоисты начнут заботиться об окружающих и так далее. И все мы станем осознаннее, больше, мудрее и сильнее. В общем-то это и есть моя цель в Игре, хотя они об этом не знают. Они все думают, что главное – выполнить то, что написано в листах обязательств, тогда как главное – стать таким, чтобы написанное само получалось, без напряжения. Если я сейчас скажу им об этом, будет голая теория. Они сами это поймут в конце Игры.
Меня волнует все происходящее. Когда-то, два года назад, я была достаточно хладнокровным координатором. Это было привычным процессом моей жизни, работой. Возможно, я не ценила ее в достаточной мере.
Только потеря, а потом находка дали мне возможность понять ее ценность. Я часто думаю, что любимая работа – это, возможно, чуть ли не главное, что может быть у человека. Может, еще только семья способна сравниться по значимости. Кстати, отношения с любимой работой очень похожи на отношения с любимым человеком. То любовь, то злость, то разочарование, то прощение и снова любовь. Иногда хочется все бросить, но каждый раз любовь побеждает.
Мне страшно даже представить, что я могу каждый день возвращаться в какой-нибудь офис, где никто и ничто меня не трогает, где я не волнуюсь за результат, где никто не заметит, если я заболею и не приду на работу. Где я буду тупо, без энтузиазма проводить восемь часов своей жизни и радостно сваливать, лишь только стрелки часов покажут окончание рабочего дня. Минус восемь часов жизни каждый день.
Мне страшно, неужели огромная часть населения моей планеты именно так и живет? Или все-таки что-то изменилось и Земля начала вертеться чуть веселее?
По крайней мере, мне следует быть благодарной за то, что не приходилось скучать в этой жизни. Круговорот безумия подхватил меня и понес чуть ли не с рождения. В семнадцать лет в этот круговорот поочередно начали вливаться мои работы. К счастью, всегда безумные и веселые. Кого благодарить за это? Бога? А он есть? А если нет, то кто вместо Него? Почему тогда я каждый раз перестаю в этом сомневаться, когда мне плохо?
И почему, кстати, я забываю о нем, когда мне хорошо?
Работа запустила мой мыслительный процесс. У меня в голове вирус под названием «вопрос – ответ». Мысли крутятся со скоростью электросчетчика в момент, когда в квартире включены весь свет, стиральная машина, микроволновка, утюг, телевизор…
Вжж-вжж-вжж – мотает обороты блестящий диск.
Я беспрерывно рефлексирую и анализирую свои действия и действия окружающих. А почему он это сказал? Что он на самом деле имел в виду? Почему я выбрала розовое полотенце для лица, а зеленое для всего остального? Почему я так часто улыбаюсь? Что она чувствует? Чего он боится? По-настоящему ли я люблю Артема или это очередное желание победы? Целостные ли у меня отношения с родителями? Почему я в детстве любила собак, а теперь кошек?
Миллион вопросов в день проносится в моей голове, словно табун лошадей. За ночь поднятая пыль оседает, я просыпаюсь счастливая, с улыбкой на губах. Иногда рядом со мной спит Артем. Я наблюдаю за ним. Он строит во сне всякие разные рожицы. Милый мой, что тебе снится? Это мой самый первый вопрос сегодня, и он вполне невинен.
Зато к тому времени, когда я иду умываться, мозг уже проснулся и работает на полную катушку. Он задает мне тысячи вопросов.
Может, дело в том, что я тороплюсь? Тороплюсь ликвидировать двухлетнее отставание? Оставшись после потери своей первой тренинговой компании без средств к существованию, я занималась все это время физическим выживанием. Мне было не до души. Даже книги о развитии непривычно вызывали у меня отторжение. Наверно, так и должно быть. Мой организм хотел сначала обеспечить себе пропитание и безопасность. Выжить. Что ж, бизнес давно запущен, и я могу вернуться к делу своей жизни.
Вот только мои старые друзья – коллеги, технологии да и все общество ушло далеко за это время.
Почему утром весело, а ночью страшно? Действительно ли я нашла свой путь? Каковы мои жизненные принципы? Зачем я живу? Откуда столько вопросов? В чем моя цель?
Мне нравится вся эта кутерьма в моей голове. Почему-то кажется, что я вот-вот пойму что-то важное. И я всегда умела наслаждаться процессом мышления, и способностью испытывать инсайты, осознавать новое, ранее скрытое. Это ужасно интересно. Иногда я думаю, что в смерти меня пугает не потеря тела, или эмоций, а потеря именно вот этой думалки. Она у нас так идеально и необычно устроена! В ней столько всего! Не даром для меня всегда анатомия центральной нервной системы была самой духоподъемной литературой. Куда там Ошо до описания строения головного мозга.
Я наблюдаю за игроками. Мурзики мои! Они уже дороги мне. Совсем нетрудно в общем-то полюбить людей. Стоит только подробнее узнать, о чем человек мечтает, и это противоречивое чувство тут как тут.
Полюбить легко. Гораздо труднее, правда, продолжать любить их потом, в те моменты, когда наступают трудности и вместо нежных слов любви хочется орать и искать виноватых. А самое сложное в моей работе – это то, что они во мне обязательно разочаруются. Люди ждут от меня постоянных духовных подвигов, состояние перманентного просветления. И очень огорчаются, когда выясняется, что я вовсе не магистр Йода, а обычный человек, который злится, обижается, переживает зависимости. Мне будет больно, когда они это поймут и отвергнут меня. Но мы справимся, и тогда они меня тоже полюбят. Меня, а не придуманный идеальный образ. Когда-нибудь, вероятно, это перестанет меня огорчать. Но раньше того я стану Йодой.
Мои веселые джедаи жизнерадостно декларируют друг другу свои личные цели и выбирают общественный проект. На рассмотрении пять предложений, но основная конкурентная борьба идет между двумя – помощью детскому дому и помощью конкретному ребенку.
Я не вмешиваюсь, лишь напоминаю о том, что если детдомовские дети к ним привыкнут за три месяца, то после окончания игры им будет больно вновь терять обретенных взрослых. Я уже видела это несколько раз. Игра заканчивается, а дети этого не понимают.
– А ты к нам приедешь в интернат? – спрашивала меня маленькая девочка-инвалид после веселого праздничного дня под названием «День рождения Чебурашки», который мы с игроками устроили в парке Горького для нее и еще трехсот детдомовских детишек. – Дай мне свой телефон, я буду тебе звонить.
Что я должна была ей сказать? Что у меня закончилась очередная Игра и они мне больше не интересны? Что детей-сирот много и меня на всех не хватит? Что у меня теперь новая цель? Они привязываются моментально, а потом очередной раз разочаровываются, не найдя в нас друзей на всю жизнь. Сначала родители их бросают, потом мы. Поэтому мы ввели негласное правило – помогать детдомовским детям незаметно либо в виде однозначно разовых акций.
В результате после часового обсуждения игроки выбирают помочь маленькому полуторагодовалому мальчику Никите, у которого какая-то очень сложная и редкая болезнь, требующая пересадки костного мозга, и нет денег на лечение.
Малыш живет в Твери. Туда ведь ездить придется. Впрочем, тверские мальчики хотят жить ничуть не меньше московских, я думаю.
Денег нужно много. На лекарства, перелет, серию операций, стационар в Германии и т. д.
Информацию о малыше прислала знакомая Светы-спирохеты по мылу.
Решили за три месяца собрать тридцать тысяч долларов, договориться со всеми необходимыми клиниками и свозить ребенка на первую операцию.
Кроме того, договорились сделать о малыше и таких, как он, как минимум, десять репортажей в СМИ для привлечения внимания к проблемам больных детей и создания разговора о благотворительности.
Мы договариваемся о способах взаимодействия между игроками, выбираем день и время для еженедельных рабочих собраний и ставим флажки-цели.
Первый флажок – к следующему собранию должны быть готовы полный проект лечения малыша и предварительное согласие трех спонсоров на сумму пять тысяч долларов. Кроме того, должна быть договоренность с одним СМИ об одном репортаже.
Четверо добровольцев, включая врача Мишу, должны съездить к малышу и его родителям, посмотреть на него, поговорить о помощи, рассказать, что мы беремся за это.
Мне нравится проект. Во-первых, это помощь конкретному ребенку и никто не сможет разбазарить эти деньги, во-вторых, на такое дело, как мне кажется, несложно искать спонсоров.
Я заметила, на брошенных и больных детей, инвалидов и другие социальные беды люди дают деньги легче всего.
Это не плохо, посто отмечаю, что самые сложные Игры на моей памяти были те, в которых проект был связан с обычными, ничем не обделенными людьми.
Мемориал успешным людям, площадь мечты, лагерь для социально активных детей, раскраска городских стен яркими рисунками – эти жизнерадостные и важные для будущего страны проекты давались тяжело, за счет личных целей. Почему?
Может быть, мы, люди, испытываем чувство вины за свое благополучие в тот момент, когда кому-то плохо? И предпочитаем откупиться? Это гораздо проще, чем заниматься профилактикой. А может все не так. И люди просто хорошие. Сегодня мне в это легко верить.
Так или иначе, проект выбран.
Меня немного напрягает, что игроки не успели до старта пообщаться с родителями малыша, но поскольку его нашли через знакомых, то вроде не должно быть никаких неприятных сюрпризов.
Собрание назначили проводить два раза в неделю во вторник и пятницу в 7.00. До начала рабочего дня. Собираться по вечерам нереально – слишком многое нужно успеть. К тому же рано утром нет пробок.
Распределили и капитанские звонки.
Каждому капитану с утра звонят по четыре человека. В диапазоне с семи до восьми. После чего капитаны звонят мне.
По занавес я рассказываю о практиках развития осознанности, которые мы будем практиковать. Ничего сложного, но всегда полезно осознавать свои мысли, чувства, ощущения в теле. Это делает жизнь ясной и живой.
Заканчивается первый день Игры почти ночью.
Первая неделя. Вторник
Во вторник утром я опять волнуюсь, между прочим. Уже забыла, что нужно говорить на капитанских звонках. Иногда мы называем их КЗ. Короткое замыкание. Бывает и, правда, похоже на него. В 10.00 первый звонок.
– Привет, Вера, поздравляю с первым днем капитанских звонков.
– Привет, Наташа, поздравляю с первым днем капитанских звонков.
– Как они?
– Хорошо. Поставили цели на сегодня. Все веселые.
– Вот и славно, трам-пам-пам! Вера смеется.
Примерно такие же разговоры происходят и с другими капитанами.
В первый день, естественно, особо говорить не о чем.
На старте всегда энтузиазм, а просрать свои цели они еще не имели возможности. Спали.
И никто не опоздал. Меня избавили от стресса, и я могу до завтра вспоминать, в чем же все-таки смысл капитанских звонков.
– Ну вот, на целый день оставили без работы, – смеюсь я в трубку Антону. – Даже не интересно.
Смешно. Когда все спокойно – для нас нет ничего интересного. Скукота. Подавай нам расколбас какой-нибудь. Неприятности нам, беспокойным, срочно подавай, трудности.
Причем если нет объективных трудностей, то мы не огорчимся и с легкостью себе их сами создадим. Чтобы затем героически преодолеть. А иначе вроде и уважать себя не за что.
Обратите внимание – никто не хочет гулять по равнине, все лезут в горы или в лес. В крайнем случае под воду.
Зрелища тоже подавай неспокойные. Мало кто любит созерцать поверхность пруда. Нет времени.
Я вот, например, хоккей люблю, и меня там чрезвычайно привлекают драки. Как только один игрок другому клюшкой по башке врежет, так я сразу вскакиваю и начинаю радостно орать про то, что козлов надо бить.
При воспоминании о хоккее моя мысль резко меняет направление, и я начинаю грустить. Меня приучил к этому спорту мой милый. Сам он фанат и бывший хоккеист. Правда, он играл в хоккей на траве, и слава богу, а то была бы еще одна загадка моему мозгу. Хоккей в Испании!
Может, ему надо купить хоккейный клуб? Вот Абрамович же купил футбольный. Правда, Артем пока еще совсем не Абрамович. Но можно же купить какой-нибудь маленький клуб, не очень известный. В крайнем случае, детский. Очень благородно – поддерживать подрастающее поколение. Опять же кадры олимпийские ковать. Круто я придумала!
Я тут же хватаю трубку и набираю Артема.
– Слушай, – кричу я радостно, – тебе надо купить хоккейный клуб!
– Что-о-о? – потрясенно произносит Артем сдавленным голосом.
– Клуб, хоккейный. Ты же любишь хоккей! Вот у тебя и хобби будет, а то ты, кроме своего бизнеса, ни о чем думать не можешь. Это очень ограничивает.
– О господи! – Артем вздыхает. – Откуда ты свалилась на мою голову?
– Из самолета, – напоминаю я вежливо. – А почему у тебя голос такой неловкий?
«Может, он с какой-нибудь девушкой встречается?» – тут же подсказывает мне мое богатое воображение. Например, они у него дома, и он пошел в кухню, за вином, а она сидит в комнате, и он разговаривает со мной тихонько, чтобы она не услышала.
– Голос неловкий, потому что совещание. И примерно десять человек сейчас сидят и ждут, когда я поговорю с тобой.
– Ой, извини, я забыла спросить, удобно ли тебе разговаривать.
– Ничего, я сам хорош – схватил трубку. Можно же было и не отвечать.
– Как это не отвечать? – спонтанно возмущаюсь я. – Мне не отвечать?
– Все, пока, я перезвоню позже, – прерывает дискуссию Артем, и дальше я долго и грустно слушаю короткие звонки и целую гудящую трубку, из которой только что доносился голос моего любимого.
Мог бы хоть сказать «целую», расстраиваюсь я. И даже не дождался, пока я попрощаюсь. Гад какой!
Зато он трубку схватил, увидев, что я звоню, хотя и на совещании. Это хорошо – значит, обрадовался и, вообще, ждал. Ура!
В общем, как ни крути – день хороший выдался. По всем параметрам. Хотя он только начался, я знаю, что сегодня ничто и никто его не испортит. Потому что это первый день новой Игры – это раз! День, когда Артем проговорился, что ждал моего звонка, – это два! Ну раз схватил, это же значит, что ждал, так ведь? Так.
Одно меня беспокоит. Каждый раз, когда дело касается Артема, я перестаю быть взрослым и целеустремленным человеком и превращаюсь в жизнерадостную идиотку. Мне хочется, подобно какому-нибудь сеттеру, носиться вокруг него кругами. Мне кажется, это не идет на пользу нашим отношениям.
Он думает, что я слишком легко досягаема. Но я и есть досягаема! Ради него я готова почти на все. Не готова только бросить работу. Не могу я без нее. Привыкла.
Впрочем, мне никто и не предлагает.
Я вздыхаю и иду в ресторан. Не есть – работать.
Угораздило же меня открыть ресторан! Хорошее дело, в общем-то. Только вот больно уж хлопотное. Чтобы он хорошо работал, там надо жить. В ресторане. Я же живу в нем только в свободное от Игры, журналистики и написания книг время, поэтому прибыль существенно ниже, чем могла бы быть. Думаю, раза в полтора.
Первая неделя. Среда
Среда начинается с опоздания. У Веры в группе опоздала Анжела.
Ну вот, начинается. Всегда они опаздывают. И будут опаздывать всю Игру.
Как с этим бороться и надо ли – могло бы быть темой моей дипломной работы.
Казалось бы, чего проще, жалких три месяца звонить в одно и то же время с точностью до минуты. Однако на практике это оказывается просто камнем преткновения. Каждый день какая-нибудь ерунда. То проспал, то забыл, то звонил и не дозвонился, то землетрясение, пожар, наводнение, извержение вулкана, перелом пальца, которым нажимаются кнопки, и прочие катаклизмы.
Когда-то давно мы, по неопытности, жестоко боролись с этим, поскольку опоздание на звонок является нарушением структуры Игры и данного игроком слова быть всегда и везде вовремя.
А со словом тут шутки плохи: позволишь нарушать – все. Можно закрывать лавочку. Ничего выдающегося сделано не будет. Как и в любой другой структуре, впрочем.
Были на моей памяти Игры, в которых участники сами придумывали себе наказание за опоздания на звонки. Один не позвонил вовремя, и вся команда собирается в 23.00 у памятника Пушкину. Там они вслух читают стихи и идут по домам. А на следующий день опять собираются, потому что опоздал кто-нибудь другой, потому что проспал, потому что поздно лег, потому что встречался в 23.00 у памятника Пушкину. В общем, не помогает. Зато через неделю таких сборов все валятся с ног и ничем другим заниматься не могут.
Потом до меня дошло постепенно, что бороться с опозданиями все равно что бороться с температурой у больного. Надо не температуру сбивать, а устранять причины ее появления.
Любое опоздание подразумевает скрытое сообщение. Например «Да плевал я на то, что я вам обещал. Вы вообще кто?». Или «Все неважно. И я с моим словом не важен. Что воля, что неволя, все равно». Или «Я тебе так боюсь, что подсознательно соорудил себе кучу препятствий на пути». В общем и в целом люди считывают примерно одно: «Я и наши договоренности ему не важны». И можно оправдываться сколько угодно, люди верят результатам, а не словам. Хотя из вежливости конечно покивают и скажут: «Да, да, я понимаю». Только осадочек все равно останется.
Или просто: «Помогите мне!» «Эй! – кричит такой человек своими действиями. – Я нарушил слово, со мной надо разговаривать об этом. Все сюда и скорее спросите меня, что случилось! И я наконец то вам расскажу, как я вообще умираю тут уже весь, раз спросили.»
Все особенно это очевидно в Игре. Именно в этом и есть ее ценность. Поскольку у нас тут другой культурный дрейф, то рассказы о пробках и сломанных замках никто из вежливости, кивая на манер китайского болванчика, слушать не станет. Все знают: если очень важно – успеешь. Если не успел – было не очень то важно, по крайней мере другие приоритеты точно важнее. Что-то на самолет, улетающий в страну мечты, никто не опаздывает, несмотря на пробки.
Итак, если например опоздание – это просьба о помощи, то надо помочь и попросить человека в следующий раз просто озвучивать свои проблемы, а не опаздывать. Если опоздание вызвано сопротивлением, то можно выяснить, кому или чему игрок сопротивляется, и разобраться с причиной. Или с сопротивлением, так как причины часто бывают неустранимы. Если это просто наплевательство на всех и вся, – дать пи… ну помочь осознать, что это неэффективная жизненная позиция, подходить к людям как к червям.
Получается, что опоздания на капитанском звонке – полезная вещь – наконец осенило меня однажды!
Хотя лучше все-таки я поговорю с игроками, чтобы они озвучивали свои мысли, сомнения и прочие позиции сразу. Не доводя до всяких там опозданий, сопротивлений и жертвенных умираний.
В конце концов, после долгих экспериментов и совещаний в офисе, мы все остановились на том, что капитаны выясняют у нарушителя истинную причину опоздания, разбираются с ней, берут обещание на будущее и отпускают с богом. Выполнять цели.
Вирус «вопрос – ответ» запущен, и я тут же начала примерять эту теорию к себе.
До того как я занялась тренингами, я опаздывала всегда и везде. А почему?
Да потому, что жила в своем внутреннем мире. А то, что в мире наружном, – меня не слишком интересовало и волновало. Видно, наружный мир меня сильно разочаровал.
В этом вопросе есть и хорошая сторона – мой веселый нрав. Мне незачем долго расстраиваться по всяким неважным наружным темам. Я прохожу их вскользь, особо не заморачиваясь.
Но есть и сторона вторая. Наружный мир мне небезразличен, но настолько для меня болезнетворен, что я предпочла от него абстрагироваться.
И все же вопросы любви к мужчине зачастую причиняют мне настоящую боль. Тут мне абстрагироваться не удалось.
Ах да! Я же никогда не опаздывала на свидания с любимыми мужчинами. Думаю, что ни разу в жизни. Я веду себя в этом вопросе совершенно не по-женски.
Не могу даже представить, как любимый мною человек стоит как дурак один-одинешенек под какими-то условными часами, терзает условный букет, хмурится, переживает, придумывает про себя всякую чепуху. Ему должно быть так больно! Кажется, мне самой становится больно, когда я представляю эту картину. Невыносимо.
Последние несколько лет я перестала опаздывать, благодаря моей работе, и в другие места. Значит, кроме любви, именно она мне важна по-настоящему? А почему?
Может, оттого, что только здесь я могу говорить все, что думаю и чувствую? Не это ли я пыталась воплотить в своем асоциальном детстве?
Слава богу, здесь это приносит пользу.
Я не могла и мечтать об этом! Моя профессия – говорить правду.
Все эти мысли я придумываю лежа на диване. Являются ли они истиной, я не знаю. Но мне они нравятся, потому что характеризуют меня как умную, тонкую, чувствительную личность с израненным сердцем. Такая типа Марина Цветаева или Анна Ахматова.
Я лежу на животе, свесив вниз голову.
Волосы красиво подметают пол. Когда я начну плакать от умиления и восторга, слезы могут стекать вниз по волосам. Диван останется сухим. Черт, как романтично.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?