Текст книги "Трэтер – 1"

Неужели меня запихнули в психушку? Жестко. Фантазия у папика не особо богатая, но признать, что не действенная, не получается. Здесь меня быстро превратят в овощ без мыслей и желаний.

– Давайте знакомиться, – с улыбкой голодной акулы врач глянул на прикрепленную в ногах кровати табличку и удивленно хмыкнул. – Третья группа? И кто у нас такой умный, без моего ведома распределять? Выясню. Накажу. Нет, вы только посмотрите?! Такой материал растрачивать попусту! Шестая. Самое лучшее, и все для тебя.

Быстро черканув что-то на дощечке, эскулап занялся мной. Проверил повязки и пульс, посмотрел зрачки.

– Превосходный материал. Я просмотрел данные анализов и по всем показателям ты именно то, что я искал. Я создам лучшее из возможного! Ты будешь великолепна! – всплеск ненормального воодушевления нервирует и откровенно пугает. Куда я попала?! А главное, к кому и для чего?! Обращение ко мне как к «материалу» наводит на очень поганые мысли.

– Рассчитываю на тебя, тридцать первая. Пройди все тесты, и ты станешь вершиной эволюции! Я уже предвкушаю нашу совместную работу.

«Это кем? Инфузорией туфелькой, что ли?»

– Что происходит? – дернулась я, заставив чокнутого врача испуганно отскочить в сторону, а его мордоворотов потянуться к своим дубинкам. А нервы у мужика ни к черту, с чего бы?

– Почему они вечно так?! – голосом обиженного ребенка протянул врач, глядя на своих подчиненных, доказывая мне, что с головой у мужика совсем плохо. А для меня это полный трындец. Таким психам только попади в руки, раскромсают на ленточки в научных целях. Влипла, так влипла! Как выбраться из этого бедлама?!

– Сегодня пусть полежит здесь, а завтра переведешь в шестой сектор, – смена настроения или маски, или передо мной холодное равнодушное нечто. Самый страшный зверь – представитель науки.

– Комната пятого вчера освободилась. Я так долго с ним носился, а он на четвёртом тесте срубился. Как он мог не оправдать моих надежд?! У тридцать первой прекрасные данные. Слышите?! Прекрасные. Стоит попробовать.

Доктор резко замолк, и, погрузившись в какие-то свои раздумья, покинул палату. Телки потянулись следом.

Голову сжало тисками, в висках заломило. До меня отчетливо дошло, куда попала, и мне это совершенно не нравится! Ни на капельки. Опыты, материал, тридцать первая, тесты… Это самая настоящая подпольная лаборатория с подопытными материалом – людьми! Здесь нет даже мизерного шанса выжить. Либо на столе под скальпелем, либо пристрелит после. Если никто не в курсе о таком месте, то тайну местный персонал хранить умеет. А кто это делает лучше всего? Правильно, мертвые. Безопасный враг – это мертвый враг.

– Тварь жирная, чтоб ты сдох! – заорала я, впадая в истерику. Знал, куда упек! Поэтому и мордовать не стал, здесь обо мне позаботятся гораздо изощрённее. Как-то все накатило разом, и меня прорвало. Сколько я орала и бесновалась на кровати, пытаясь освободиться, не знаю. Но на мои вопли так никто и не пришел. Либо стены у них с хорошей звукоизоляцией, либо привычны к подобным концертам, а вероятнее всего, все вместе.

Опустошенная, я заснула, а проснулась не там, где засыпала. И это плохо. Ладно, сделаю скидку на свое невменяемое состояние, а на будущее – надо быть начеку, раз они способны так легко транспортировать мое тело из одного места в другое. С другой стороны, сколько фильмов смотрела, сопротивление в подобных случаях – вещь бесполезная, к сожалению. Здесь только на чудо и на побег стоит надеяться.

Небольшая комнатка, абсолютно белая, с огромным зеркалом во всю правую стену. Для слежки? Узкая кровать. Ни единого выключателя или розетки. И на фоне режущей глаз белизны – алое пятно ткани на краю кровати. Повернув голову в сторону зеркала, не сразу поняла, почему не особо удобно двигаться. А когда дошло, судорожно вцепилась в пластиковый обруч на своей шее.

Подскочив к зеркалу, ошарашенно замерла. Отражение не порадовало, показывая обнажённую женщину с перепуганным взглядом голубых глаз, лишённою вообще каких-либо волос на теле, ни внизу, ни вверху, и со своеобразным собачьем украшении на шее, оригинально мерцающем бегущими в нем зелеными огоньками. Жирная цифра «31» на правом виске, как татуировка для заключённых.

Словно не веря тому, что вижу, нерешительно провела рукой по абсолютно лысой голове. Зачем побрили, сволочи?! Я с таким трудом их отращивала, целое состояние на всякие шампуни, маски и бальзамы перевела, чтобы добиться густоты, блеска и длины до середины бедра. Теперь попробуй догадайся, что настоящая платиновая блондинка была в этой лысой кочерыжке! До номера дотрагиваться не решилась, как будто боясь окончательно поверить в действительность происходящего.

Прикрыв на минутку глаза, чтобы позорно не разреветься, постаралась успокоиться. Ничего уже не исправишь. Сына не вернешь. Месть не отменишь. Но и не жалею. Остается сделать вид, что смирилась, приспособиться и в нужный момент сделать ноги. Не бывает безвыходных положений, только выход не всегда хорош.

– Ничего, Маринка, поплыли?

Ухмыльнувшись своему отражению, вновь остолбенела. А как же раны? Удивленно пощупала свеженькие розовые рубцы от пулевых на руке и на ноге. И, кое-как извернувшись, постаралась разглядеть ножевое на спине. Спина чиста, как у младенца. Непонятно, как так быстро все зажило?! И пальцы…. Сломанные пальцы гнулись, как положено, совершенно не отдавая болью. Как такое возможно?! Я вдохнула полной грудью, уже ожидая, что сломанные ребра тоже не дадут о себе знать. Так и есть. Ничего. Дыши, как пожелаешь! С одной стороны, такая регенерация – это чудо, а с другой… Выносливость позволит экспериментировать надо мной непозволительно долго. Черт! Как же я умудрилась влипнуть в такое дерьмо?! И откуда такой дивный подарочек?

– Не паниковать. Всему есть разумное объяснение. Есть? Есть. В экстремальных случаях иногда организм дает разные реакции: кто-то становится экстрасенсом, у кого-то развивается пирокинез, а некоторые, такие, как я вот, обзаводятся повышенной выживаемостью, – кивнув сама себе, развернулась к единственному яркому пятну в этом белоснежном карцере, решив глянуть, что это.

Алой тряпкой оказался больничный халат, застегивающийся спереди по всей длине на липучку и еле достигающий колен. Больше из одежды ничего не нашлось, как и из обуви.

– Сказать спасибо, что не голой оставили? Да пошли вы!

Любопытство погнало к дверям. Тупо, конечно, надеяться, что я могу слинять отсюда беспрепятственно, просто открыв дверь и выйдя на волю. Но человек – такая зараза – пока не проверит, не поверит. Дернула первую из них, открыть не получилось.

– Ясно. Выход, и он заперт.

За второй оказалось небольшое помещение два на два. Туалет и душ, ничего больше. Ни зеркала, ни зубной щетки, ни полотенца с шампунями. Если здесь и жил номер пятый, то погано ему жилось, совсем после себя ничего не оставил. Или уборщицы в этом заведении на высоте.

– Не стоит зарекаться, – осадила сама себя. Еще неизвестно, сколько и как я проживу в этом санатории, и что останется после меня.

Еле успела выйти из туалета, как дверь в комнату открылась, и на пороге нарисовался здоровенный детина выше двух метров ростом. И свыше ста килограммов весом. Их здесь чем кормят, что такие мамонты вырастают?!

– За мной, – пробасил мужик.

Коридор оказался таким же беленьким, как и моя камера, к тому же довольно узким, так что вдвоём рядком по нему пройти не реально. На всем протяжении сплошные двери, как в общаге. Замки электронные, кодовые, со специальной выемкой для отпечатка пальца, и отнюдь не владельца сомнительного номера люкс, а охраны.

Молчаливый детина, приложив свою сарделину к следующему замку, выпустил на свет парня с номером семь на виске. Тощего, боязливо вздрагивающего, с пустым взглядом, пристроившегося передо мной. Пока шли, охранник добавил еще троих номерных. Двадцать пятого, двенадцатого и двадцать второго. Они показались довольно неплохо развитыми физически, не такими болезненными на вид, как седьмой, но и оптимизмом от них не перло. При всем при этом в нашей веренице я была единственной женщиной. Впрочем, судя по моему номеру, подопытных должно быть гораздо больше. Я надеюсь. Не хочу думать, что из группы в тридцать человек остались только эти четверо. В таком случае жить мне осталось не так уж и долго.

Охранник привел в обыкновенную столовую. И, как все здесь, абсолютно белую. Я начинаю ненавидеть этот цвет. Стойка раздачи, огромные емкости с едой, пара поваров-мордоворотов. Клонируют они их здесь, что ли?

За длинными столами друг против друга сидели молча кушающие люди, объединенные по цвету одежды. Настораживающе тихо. Ни единого шепотка. Ни малейшего проявления любопытства в нашу сторону. Тускло, тухло, обреченно.

Судя по цветовой гамме, секторов всего шесть. Народа немало, считать не рискнула, так и голодной остаться можно. Но не меньше пары сотен – точно. Десяток амбалов, надзирающих за заключенными. И камеры. Во всех углах, на входах и выходах и над столами. Не скрыться, не спрятаться. Веселого мало.

Нашу мелкую группку подвели к раздаче, лично мне охранник всунул поднос в руки и, кивнув на стойку, мол, выбирай, отошел.

Кормили привычно. Суп, второе, попить. Все вкусно и сытно. Я наелась вдосталь. Пока ела, мельком разглядывала остальных. За нашим столом сидело десять человек. Соседний занимали желто-халатные и с номерной тату красного цвета. Неплохо придумано. Различить, из какого ты сектора, не проблема и от метки так просто не избавиться. Думаю, еще и чип какой-нибудь в тело впихнули, чтобы наверняка.

Мельком поймала взгляд соседа напротив, но стоило мне посмотреть на него, как он тут же уперся в тарелку и продолжил есть. Высокий, атлетического телосложения, бицепсы на руках приличные. Выдающийся нос, ни с кем не спутаешь. Внешне немолод, лет шестьдесят навскидку будет. На виске номер тринадцать.

Дождавшись, пока доест последний, охранники поднимали свою группу и уходили.

– Иди за мной, – толкнув меня кончиком дубинки, приказал наш конвойный. – Поясняю правила. Любые контакты с другими номерными запрещены. Разговоры запрещены. Побег невозможен. В ошейник встроена система слежения и наказания. Три уровня наказания: слабый электрический импульс, тот же импульс с добавлением впрыскивания препарата, вызывающего галлюцинации и боль, и третий уровень – парализация и смертельная доза яда. Вопросы есть? Спрашиваешь у меня. Настроение будет, отвечу. Обычный распорядок: утро – анализы, завтрак, затем тренажерный зал, обед, тренажерный зал, ужин, тренажерный зал, сон. При участии в тестах распорядок на усмотрение доктора Вирцега. Заходи.

Я и не заметила, как мы дошли до очередной комнаты, открыла дверь и ахнула. Такого тренажёрного зала я еще никогда не видела. Столько разнообразных станков, глаза разбегаются. Что-то я вообще ничего не понимаю, для чего такой упор на силовую подготовку? К чему меня собираются готовить, к полету на Луну, что ли?! Тем более я от спорта далека, мне и забегов по этажам с документацией отдела по самые уши хватало, чтобы еще с дурной головы переться в какой-нибудь фитнес-центр.

– При такой интенсивной физической нагрузке я сдохну через три дня.

– Не справишься – сдохнешь, – совершенно пофигистично пожал плечами мой сопровождающий. – Шагай.

К нам подошел еще один «мамонт» и, окинув меня скептически-презрительным взглядом, удрученно покачал здоровенной башкой, при этом мотнув длинной косой. Не удивлюсь, если они специально волосы отращивают – поддразнить и выделиться среди нас, лысых.

– Она твоя. К обеду заберу. Доктор приказал начать с лёгкого, она недавно была в хирургии.

– Где? – я даже среагировать не успела, как от смачной оплеухи отлетела на два метра в сторону. Тряхнула головой, фокусируя взгляд, и зло уставилась на скотину.

– Ты ей правила говорил?

– Да. Первый день, сам понимаешь. И не забудь, с малых нагрузок, – напомнил охранник недобро оскалившемуся рыжеволосому орку.

– Не впервОй. К чему такие сложности?

– Он в ней заинтересован.

– О, – многозначительно посмотрело на меня оно. – Новая любимая игрушка?

– Примолкни, а то… сам знаешь, – нервно дернулся охранник, оглянувшись на камеру позади себя.

На заметку: камеры передают и звук, помимо вида. Сбежать сложнее. Ну, ничего, лазейки быть обязаны, по– другому не бывает. Главное – их найти.

– Все, не паникуй, – ухмыльнулся орк. – Придешь сегодня?

Я бы умилилась вспыхнувшему на щеках двухметрового мужика румянцу, если бы не хотела накостылять его орку по морде. Женщин бить нельзя! Но, видимо, здесь этих правил не придерживаются. Придется лишний раз не нарываться. Чем целее, тем быстрее сделаю ноги.

– Я подумаю.

– За мной, – недовольно рыкнул уже мне тренер, хмуро проводив взглядом своего любовника. – Начнешь с разминки.

К вечеру до своей комнаты я буквально доплелась, удерживаясь в вертикальном положении на одном упрямстве, с трудом переставляя дрожащие ноги и стараясь не закрыть слипающиеся от усталости глаза. Зашла. Рухнула на кровать. И отключилась.

Следующий день начался с пыток своего собственного тела. Никогда не думала, что бревно можно попытаться согнуть. А я согнула! Себя! Кряхтя, как столетняя бабка, на ногах-ходулях с трудом добралась до душа. Прохладная вода немного помогла, но не полностью. Вернувшись обратно в комнату, оставляя мокрые следы за собой, подошла к зеркалу. Интересно, какой вуайерист сидит с той стороны?

– Полотенце сложно положить в душевой? Или доставляют наслаждение капельки воды, скатывающиеся по обнаженному женскому телу?

В комнате не холодно, но от воды соски затвердели, и зрелище получилось весьма соблазнительное. И как не сбросить слегка напряжение, дразня невидимку? Слегка изогнувшись, призывно улыбнулась, медленно облизнув кончиком языка губы, и тут же получила слабый заряд током, с визгом подпрыгнув на месте.

Доигралась. Шея неприятно ныла. Раздраженно подергав ошейник, долбанула кулаком по зеркалу. Сидите, твари, наблюдаете?! Ненавижу!

– За мной, – зайдя без стука, пробасил вчерашний охранник.

– Прямо так? – развела я руками, показывая на себя голую. Стыда я никогда не испытывала. Все мы одинаковые. Две руки, две ноги, и в туалет ходим. Мнимое прикрытие одеждой – еще один комплекс и ограничение. А я очень не люблю быть уязвимой. Избавиться от стеснительности удалось далеко не сразу. Но, видимо, не зря. Сейчас я стояла совершенно спокойно.

– Одеться. За мной.

– А завтрак?

– Еще слово, вытащу сам.

Ясно. Голубой. Не зря орк ему встречу назначить пытался. Капец, лучше не представлять, как эти две глыбы ласкают друг друга. Не, даже в фантазии выходит травмоопасно, силы-то немерено! А с другой стороны, так даже лучше. Быть подопытной свинкой и еще подвергаться сексуальному насилию… не, не, не, спасибо, не надо.

– О чем я думаю?! – какое соблазнение?! Какой секс?! Я сейчас, мало того, что на гоблина ушастого похожа и голых тут валом, так еще все мы подопытные. Не факт, что меня спустя полчаса не станут потрошить на железном столе, наблюдая за моей реакцией на изъятие внутренностей. Тьфу, жуть какая в голову лезет!

Быстро накинув халат, выскочила в коридор – не хочу снова схлопотать дозу тока из ошейника.

– Спрашивай?

– А? – всплыла я в реальность. – У тебя имя есть?

– Цог.

– Странное имя. Чье оно?

– Это прозвище. Имена здесь не приняты, тридцать первая. Рот закрой и шагай шустрее.

– Отлично поговорили, – хмыкнула я. – А почему мы сегодня одни? И куда в такую рань? Анализы? Я даже не позавтракала.

– Заткнулась, – недобро покосившись на меня, охранник предупреждающе дотронулся до дубинки. Не дура, замолкаю. Интересно, а почему только такие, как я, ходят босиком? А персонал и охрана в нормальной обуви и одежде? Понимаю, психологический ход, но, помимо этого, должно быть еще что-то? Неужели и через пол можно гадость устроить, вроде тока в наших удавках? Вот же, какие предусмотрительные твари.

– Заходи.

Как можно обрисовать лабораторию? Белым-бело, пахнет лекарствами и химикатами, все в спецодежде, перчатках, масках на лицах, суетятся, что-то исследуют или делают вид, что заняты. Штат немаленький, человек пятьдесят, не меньше. И вряд ли здесь все сотрудники местного клуба маньяков. Не слабый размах, как я погляжу. Кто же спонсирует эту «прелесть»?

– Моя драгоценная, – заметив наше появление, доктор растянул тонкие губы в улыбке и, предвкушающе потирая руки, подошел ко мне. – Цог, свободен, вызову.

А они здесь все очень красноречивы, как я посмотрю.

– Пойдем, устроимся поудобнее

Кто бы меня спрашивал, хочу ли я усаживаться в странное стоматологическое кресло с железными креплениями для конечностей и головы. Загнав поглубже нарастающую панику, села. Прекрасно понимая, не сяду сама – посадят силком. Провоцировать лишний раз не стану, может отделаюсь болтовнёй.

– Сокровище мое, – расплылся в довольной улыбке псих, подзывая сотрудницу. Та умело занялась забором крови из вены, мазком со слизистой, а я старалась не пропустить ни единого его слова, – я хотел немного подождать… Но мне не терпится начать тестирование. Ты же не будешь против, если мы начнем сейчас?

Внутри все сжалось от страха. Что он собирается со мной делать?!

– Тшш, все будет хорошо, – успокаивающе произнес он, кивнув кому-то за моей спиной. Я и сообразить не успела, как меня резко прижали к креслу, схлопывая захваты, и буквально через секунду все, что я могла, это материться и проклинать. Зато от души!

– Шуми, мне нравится, когда громко, – лихорадочно горящий взгляд доктора отрезвил моментально, и я заткнулась. – О, характер показываем. Ничего. Это пройдет. У меня таких несговорчивых много. Было. Как правило, ерепенятся недолго. Не поверишь, криком кричат от страха.

– Не думал, что когда-нибудь и ты окажешься на нашем месте, ублюдок!

– Рано или поздно, – дирижируя шприцем, ерничая, высказался он. – Слышал. И что меня убьют, и я буду проклят, и еще тысячу угроз. Но, как видишь, я здесь, а они там. В лучшем мире. Кстати, ты же не в курсе, моя драгоценная, какое величайшее творение во Вселенной я создаю?

Игла зависла в паре сантиметрах от руки, доктор решил продолжить свой монолог, заставляя мое сердце ухнуть вниз. Тварь, специально тянет, на эмоции выводит! Умный, падла!

– Ты должна понимать, что все эксперименты ради великой цели! Идеального человека! Создание совершенного существа! Неуязвимого, сильного, высокоинтеллектуального! Практически бессмертного!

– Зачем? – не спуская глаз со шприца, еле собирая паникующий мозг в кучу, попыталась отсрочить неминуемое.

– Параллельные миры, – прислонившись к самому уху, возбужденно зашептал он. – Другие миры! Космос. Вселенная. Сила Богов! Осталось совсем чуть-чуть. Я близок. Очень, очень близок к своему шедевру. И ты, мое сокровище, как нельзя кстати. Твоя кровь… О, она шедевр эволюции. Редчайшее сочетание. Ты как неогранённый алмаз, единственный в своем роде. Я искал именно такой материал. Расточительно потерять твое потомство. Жаль. Любопытно было бы взглянуть на состав крови твоего отпрыска. Мда… От отца ему ничего перепасть не могло. Я проверил, – скривился он, – там обычный состав, ничего примечательного. Он уже утилизирован. Ничего… у меня есть ты. Моё сокровище. Приступим.

Каким бы чокнутым ни был этот доктор, но свое дело он знает. Неожиданный укол, и я, цепенея, слежу, как опустошается шприц, вливая содержимое в вену. Сердце забилось в бешеном ритме, хотя казалось бы, куда больше. Перед глазами все поплыло.

– Ч-что э-то?

– Тест первый: яды, – холодный уверенный голос палача, и моя кровь словно превращается в лаву.

Душераздирающий вопль разнесся по лаборатории, заторможено до меня дошло, что кричу я…

Меня то колотило от ледяного холода, то бросало в дикий жар, то начинало так трясти, что приходилось со всей силы сжимать зубы, чтобы не покрошить их и не откусить себе язык. Тело горело огнем, мысли постоянно путались, и никак не получалось сосредоточиться на чем-то одном, мысль постоянно ускользала. Перед глазами постоянно либо темнота, либо сильно размытые контуры. И жуткая жажда. Мне хотелось, до истерики, упасть всем телом в воду и не выныривать из нее никогда…

– Кризис пройден. Иммунитет выработан. Первая проба пройдена.

Я ненавижу и боюсь этот голос. Заберите меня отсюда хоть кто-нибудь?! Прошу!

Мой персональный ад разверзся! Стоило мне прийти в себя, как меня вновь чем-то кололи, и муки начинались по новой. Прав был проклятый докторишка, при виде его мне чаще хотелось забиться в укромный уголок, чем броситься на него и вцепиться зубами в его глотку!

Теперь на ненавистное кресло меня усаживали силком, сама я в него не шла ни в какую. И все равно оказывалась в нем.

– Завершающий штрих, – добродушно сообщил ублюдок, вгоняя мне в плечо очередную гадость.

Напряженно жду, когда меня накроет болью, но, как ни странно, ничего не происходит. Сколько еще бесчеловечных тестов я выдержу?! Я даже не в состоянии осмыслить, сколько прошло времени с моего появления в этом проклятом месте!

– Прекрасно! – подскочил он, заставив меня испуганно дернуться. – Первый тест пройден! Три недели, моя драгоценная, неплохой результат. Два дня выходных, после обычный режим.

Не веря, что я выхожу из лаборатории на своих двоих и в здравом уме, сползла на пол и разревелась, стоило двери закрыться за спиной. Цог, недовольно цокнув языком, подхватил меня под мышку и поволок в комнату.

– Приду к обеду. Отдыхай, – небрежно бросив мою тушку на кровать, ушел.

А меня накрыло. Я ревела так, словно хоронила кого-то родного. Раздирала на себе халат, никак не могла заставить себя успокоиться. И совсем не удивилась, когда в комнату вошел мой персональный кошмар со своей охраной. Укол, и, мгновенно успокоившись, я блаженно провалилась в темноту.

В себя пришла рывком. Голова гудела, как чугунная. В полумраке приняла прохладный душ и, выключив воду, так и осталась сидеть, скукожившись в три погибели. Идти в комнату, на всеобщее обозрение, душевных сил пока не было. Хотелось сдохнуть.

Какая же я была наивная, считая, что меня сломить невозможно. Ан нет, есть умельцы. Помню, читала про гаремы. И все удивлялась, почему наложники, практически рабы, смирялись со своей участью, не стремясь попытаться вырваться на свободу?! Как можно не желать решать, как жить, самому?! Не пресмыкаться перед сильным?! Видимо, можно. Психика человека сама находит, как обезопасить себя, чтобы вконец не свихнуться. А по мне, так проще тронуться умом, легче.

– Если так пойдет дальше, меня сломают. Я не хочу. Не хочу! Я такая слабая. Мне страшно, – даже сейчас я стараюсь шептать как можно тише… – Я на грани. Помогите мне кто-нибудь. Сынок…

– Приветствую тебя, моя драгоценная, – от его радушных улыбок меня передёргивает каждый раз, как их вижу. – Присаживайся, поболтаем немного.

Я истуканом замерла перед креслом, не в силах заставить себя шагнуть к нему. Меня подхватили под руки, усадили, закрепляя только конечности. Что-то новенькое. Пугает.

– Ничего, скоро ты будешь с отчаянным героизмом садиться на него самостоятельно.

Слушаю его и понимаю, что так и будет. Слишком много нас, тех, кого он убил, прошло через эти пытки, чтобы он уже сумел составить целую систему поведения подопытных.

– Фашист, – булькнула во мне храбрость и испуганно притихла.

– Мои методы более гуманны и не столь массовы, – возмутился он.

– Ты мучаешь людей. Считаешь их подопытным материалом. Присваиваешь им номера. И ты говоришь, что это гуманно?! Больной ублюдок! Чтоб ты сдох! – вот и все. Отжила ты свое, Марина Михайловна.

– Сокровище мое, ты знаешь, с чего начались все мои изыскания?

Не знаю, и знать не хочу.

– Археология – занимательная наука. Копаются в пыли, а находят шедевры. Все эти черепки, монеты, пещеры… Увлекательное занятие. Но слишком монотонное. Для меня. Я же предпочитаю видеть результат еще при жизни, – хохотнул он. – Шумеры. Знакомое название? Многие слышали, что возникновение их народа связанно с прилетевшими из космоса существами. И я склонен согласиться с этими многими. Представить, что в одночасье появилась большая группа людей, которые вдруг начали создавать храмы и проводить в них учебные программы по ткачеству, гончарному делу, ювелирной науке и многому другому. Строили площадки для космических кораблей, с поразительной точностью ориентируясь в сторонах света и координатах. Даже остались инструкции для пилотов. Любопытно, не так ли? Откуда в столь далеком прошлом им было ведомо о космических полетах, движении солнца и количестве планет в нашей солнечной системе? Думаю, знания, что они хранили, были на порядок выше наших. С гибелью шумеров наступила постепенная деградация. Разве мыслимо сжигание учёного на костре за то, что наши предки знали с младенчества? Подумай только, мы копошимся, как черви в навозе, пытаясь выйти в космос. Не в консервной бочке, как сейчас, а в комфортных условиях, в то время как десятки тысяч лет назад это было нормой. Путь не для наших предков, а гостей. Но было же! Случайно мне в руки попал фрагмент фрески с письменностью шумеров. Именно с него все и началось. Мое время ограничено. Продолжим в следующий раз.

Я вжалась в кресло, стараясь отодвинуться от шприца.

– Потом я могу не услышать. Расскажите дальше, – хоть как-то оттянуть неизбежное.

– Хитрим, – расплылся он в омерзительной улыбочке. – Что же, пожалуй, ты права. Я погряз в изысканиях. Много лет поиска – и я на правильном пути. Как ты думаешь, что такое душа, мое сокровище? Что-то эфемерное? Осязаемое? Я же считаю, что душа – это энергетическая составляющая человека, аура, скапливающая информацию о человеке и передающая её. Аура. Красивое название, не правда ли? Но если это энергетическая составляющая или некая эктоплазма, то это наша суть. Хочешь спросить, как я до этого дошел? Все очень просто. Лишившийся какой—либо конечности иногда страдает фантомными болями, но если бы мы сумели вернуть ему эту конечность, то он вновь стал бы пользоваться ею, как ни в чем не бывало. А значит, лишаясь чего-то, аура словно становится плотнее, растекаясь по тому телу, что есть. По глазам вижу, не особо вникаешь в то, что я тебе говорю. Тогда про кровь. Эта жидкость несет в себе все знания о человеке. Наша родословная заключена в маленькой красной капельке крови. Твоя – уникальна. Меньше 10% населения всей планеты имеют подобный состав, и даже в некоторых нюансах имеются различия и среди этих ничтожно малых процентах.

– И что в моей крови такого особенного?

– Э-э-э, – недовольно покачал он головой, – кто же рассказывает свои секреты? Тебе достаточно знать, что я постараюсь сделать все возможное, чтобы ты выжила и принесла мне нобелевскую премию, деньги и мировую славу. Моя драгоценная, тебе несказанно повезло, что ты попала ко мне в руки. Я сумею огранить тебя, и ты засияешь изумительными гранями. Разве не заманчиво стать сверхчеловеком? Возвыситься над другими…

– Стать игрушкой в руках таких же психов, как ты? – не выдержала я все этого пафоса.– Нет. Не заманчиво.

– Тест второй, – словно мои слова его не задели. Равнодушный взгляд, кривая усмешка.

От его слов волосы встали дыбом. Опять боль и сумасшествие?!

– Нет! Я не хочу! Не надо! Отвали от меня, псих! Я тебя ненавижу! Будь ты проклят!

– Проверка на выработку иммунитета к заболеваниям. Микс, – монотонно выдал он.

И снова укол. Я замерла, прислушиваясь к себе. Какая реакция окажется в этот раз? Сразу окатит кипятком или начнет дергать за оголенные нервы?! Голова закружилась, тело опалило волной жара, и я провалилась в мир, полный очень правдоподобных кошмаров. В них убивали моего Витю, а я могла только наблюдать, но спасти умирающего сына все не получалось… Раз за разом его забивали на моих глазах, а я рвалась к нему, словно впаянная в монолит, и никак не получалось сдвинуться с места, только кричать, проклиная убийц. Раз за разом… И снова, и снова.

Следующие эксперименты на себе я принимала с равнодушием, желая только одного: чтобы в одно прекрасное мгновение мое тело не выдержало издевательств и перестало существовать в этом гребаном мире. Один тест сменял другой, а я все жила. Нет, правильнее сказать, существовала. И в кресло садилась давно уже не с геройской безбашенностью, как обещал доктор, а с равнодушием смертника.

Удивительно, но я смогла пережить жуткое переохлаждение, ампутацию нескольких пальцев на руках, а потом операцию по их восстановлению и попытку регенерации мизинца за счет запасов моего тела. Регенерировать получилось, но лишь наполовину. Люди и этого не могут.

Про запредельные физические нагрузки и заикаться не стоит. Я сама себя пугала своими успехами. Не знаю, какие изменения они во мне химичат, но со мной теперь не каждый мужик справится. Эмоции стали глуше, истерики – это для меня что-то нереальное. Уверена, нервы у меня теперь стальные. А недавно начали натаскивать, как бойца, делая упор на силовые методы. Ближний бой. Метание ножей. Взлом. Только огнестрельное оружие не доверяют, и, похоже, учить им пользоваться не собираются. И в тоже время никаких спец предметов, ни тебе ни стратегии, ни языков. Куда они меня готовят, остается загадкой. И разгадав её, думаю, не обрадуюсь.

Привыкнув к самым необычным вопросам, какие вообще можно было себе представить, я не стала огрызаться на расспросы о моей сексуальной жизни и желаниях. Сказала правду: ни черта я не хочу. Сказала и пожалела. Отмороженный на все полушария доктор Вирцег сразу что-то подкрутил в моем организме, и желание усилилось настолько, что иногда хотелось на стенки бросаться, лишь бы найти себе мужика. Ничего, гордость мне в помощь, научилась терпеть эти ненормальные гормональные всплески. Благо, партнеров для спаривания пока не предлагали, а я и не заикалась. Не хочу подавать идею о беременности. Лучше сразу умереть, чем обрекать на пытки собственного ребенка.

– Доброе утро, мое сокровище, – сегодня доктор был в прекрасном настроении, если судить по довольной улыбочке во все двадцать восемь, было время сосчитать. Это как раз и пугало. Именно в таком состоянии он любит делать особо болезненные тесты. Интересно, а сколько я уже здесь? Месяц? Год? – Мне неприятно сообщать такую новость, – внутри все оборвалось. – Но руководство решило на некоторое время приостановить прохождение тестов.

– Что?! – ошарашенно прохрипела я, с трудом узнавая свой голос. Я не сплю?

– Приказано передать тебя на пробную военную операцию. Рисковать тобой, моя драгоценная, не станут, но хотят посмотреть на тебя в деле. Идиоты, не могли дождаться, когда я закончу! Ты будешь совершенна! Осталось совсем немного!