Текст книги "Ру-ру"

Найо Марш
Ру-ру

Утром в день своей смерти Кейли Бриджмен проснулся с ощущением запаха парусины и с надеждой на солнечный день. Прохладный предрассветный воздух начали пронизывать незамысловатые мелодии певчих звонарей, и на растяжке его палатки забил крыльями лесной голубь. Кейли выбрался из-под полога. Видневшаяся в сумерках буковая поросль была усыпана крупными каплями росы. Перерывы между трелями птиц заполнялись журчанием близкого ручья и отдаленным шумом реки Вайнуй, не прекращавшей разговор со своими валунами и утесами. Вдоль реки сквозь смутные очертания деревьев проглядывали два «лендровера» и палатки остальных – его жены; его приемного сына; Дэвида Вингфилда – таксидермиста; и Соломона Госсе, Госсе, с которым Бриджмен не ладил.

В той или иной степени он, собственно, не ладил тут со всеми, но не придавал этому особого значения. На своей жене он, что касается ее умственных способностей, уже давно поставил крест. Общего между ними ничего не было. Ее никак не интересовали, птичьи песни.

«Тинг-динг» – вызванивали в небе певчие птахи.

Если все пройдет удачно, то сегодня к вечеру к этим голосам на магнитофонной ленте присоединится еще один, голос ночной ру-ру, маленькой новозеландской совки Бриджмен вгляделся через лощину, где на самом краю скалы на фоне бледнеющих звезд высоко поднимались темные очертания бука. Там, под деревом, лежали хорошо скрытые от постороннего взгляда и готовые к установке все необходимые предметы. Сейчас, по меньшей мере, за два часа до того, как лагерь начнет просыпаться, самое подходящей время установить аппаратуру.

Он ловко пробрался через густую колючую папоротниковую поросль к тому месту, где перебросил примитивный мостик через очень глубокую и узкую расщелину. По ее дну протекал ручей, впадавший в Вайнуй ниже их лагеря. В том месте обитатели лагеря устроили в ручье запруду, чтобы получился бассейн для купания, Сам Кейли в сооружении этой запруды не участвовал.

Длина моста была всего четыре фута с небольшим. Его образовывали два буковых бревна, опиравшихся на края расщелины и скрепленных между собой прибитыми внахлест ветками. Внизу, на двадцатифутовой глубине, поблескивал и журчал ручей. Остальные обитатели лагеря просто прыгали через расщелину, подбивая его сделать то же самое «Попробуй они, – с раздражением подумал Кейли, – проделывать такие прыжки с грузом в двадцать с лишним фунтов, так совсем по иному бы запели».

Он подошел к дереву! Аппаратура в сохранности, упакована в зеленые водонепроницаемые пакеты, уложенные во впадину под корнями.

Взобравшись на дерево, чтобы установить микрофон, Кейли обнаружил там пятна помета, совсем свежие, – от ночного посещения Ру-ру.

Он принялся за работу.

В половине двенадцатого Бриджмен вернулся, успев перед этим осмотреть буковую рощицу, лежавшую у подножия Лысых холмов. Где-то запел туй, напомнив своей трелью начало баллады «Домой в свои горы шагая», но тут же перешел на невнятное бормотанье и, издав какой-то звук наподобие гудения натянутой проволоки, замолк. Тут же где-то совсем рядом послышалось неожиданное биение крыльев и раздался короткий беспомощный писк. Бриджмен с привычной для наблюдателя за птицами осторожностью вошел в кустарник и внезапно остановился.

Он стоял на самом краю обрыва. Внизу виднелась светловолосая голова Дэвида Вингфнлда.

– Что ты сделал? – произнес Бриджмен.

Голова не спеша двинулась и повернулась. Некоторое время они смотрели друг на друга.

– Что у тебя в руках? Раскрой ладони.

Искусные руки таксидермиста раскрылись. На одной ладони лежал пушистый комочек. Сведенные коготки лапок торчали высохшими веточками. Беспомощно запрокинулась головка. Это был пострел, самая крошечная и самая безобидная из всех новозеландских птиц.

– Их здесь сколько угодно, – произнес наконец Дэвид Вингфилд. – Я просто хотел добрать коллекцию. И нечего на меня так смотреть.

– Я сообщу об этом.

– А мне плевать!

– Ты так думаешь? Ошибаешься, ей-богу. Для тебя это конец.

– Да прекрати ты! – Дэвид поднялся на ноги, выпрямившись во весь свой огромный рост. – Не будь идиотом.

Казалось, Бриджмен сейчас бросится на него.

– Не вздумай, – произнес Дэвид, – с тобой я управлюсь одной рукой – Он вынул из кармана небольшую коробочку, уложил пострела и закрыл крышку. – Бывай – Вингфилд подобрал дробовик и не торопясь двинулся прочь.

В полдень обитатели лагеря сели за обед, приготовленный Сюзанной Бриджмен на костре. Они завершили строительство своей дамбы, соорудив ее из пластов дерна, укрепленных большими камнями. Ручей возле своего слияния с Вайнуй был полноводен, поэтому надстроили берега по обеим сторонам лагеря, – если снег на вершинах начнет таять или с западного побережья ветер донесет в глубь страны солидный ливень, то ручьи и реки превратятся в бушующие, все размывающие потоки.

– Он что, не придет за своим пайком? – спросил у матери Клив Грей, который старательно избегал называть отчима по имени.

– Думаю, не придет – ответила Сюзанна. – Того, что он взял, хватит ему на неделю.

– Я видел Кейли, – вмешался Вингфилд.

– Где? – спросил Соломон Госсе.

– В кустах у Лысых холмов.

– Самое место для туев. Он им там блюдец с медом не выставлял?

– Я не спрашивал, – с коротким смешком ответил Вингфилд.

Госсе пристально взглянул на Дэвида.

– Вон какие, значит, дела? – проговорил он.

– Именно такие, – согласился Вингфилд и повернулся к Сюзанне. – Едва ли он придет к нам сегодня. Да и завтра тоже.

– Вот и хорошо, – громко заявил приемный сын Бриджмена.

– Не говори так, Клив, – тут же отозвалась заученно его мать.

– Это почему же? – с вызовом произнес Клив.

– Такой жары, как сегодня, у нас еще не было, – умоляюще улыбнулся Соломон Госсе. – Бассейн нам теперь будет очень кстати.

– А я бы не поставил на то, что такая погода сохранится, – заметил Вингфилд.

Соломон подцепил сосиску и с задумчивым видом принялся ее рассматривать.

– Надеюсь, погода сохранится, – сказал он.

Погода сохранилась в течение всего оставшегося дня и последовавшего за ним вечера вплоть до одиннадцати часов, когда Сюзанна Бриджмен и ее любовник покинули укромное место своих встреч и вернулись в спящий лагерь. Перед тем как расстаться, она сказала:

– Он бы не развелся со мной. Не развелся, даже если мы крикнем обо всем с вершины холма.

– Это уже не имеет никакого значения.

Ночная совка ру-ру настойчиво посылала в темноту свой зов с вершины одинокого бука:

– Уруу-руу. Уруу!

К полуночи по кустам прошел ровный шелест. Обитатели лагеря проснулись в спальных мешках от ощущения холода на лицах. Они лежали и слушали, как дробь дождя по парусине перерастала в рокот. Вингфилд обулся в резиновые сапоги и надел дождевик. Затем взял фонарь и отправился осматривать палатки, подтягивая шнуры и проверяя канавки. Турист он был добросовестный. Луч его фонаря закачался на палатке Сюзанны, оттуда послышался ее возглас:

– Это ты? Что-нибудь случилось?

– Спи, – ответил Вингфилд. – Все в порядке.

Из-под полога высунулась голова Соломона Госсе.

– Ну и тоскливо же вокруг, – воскликнул он, и голова скрылась.

Последним проснулся Клив Грей. Его измучил постоянно возвращающийся кошмар о матери и отчиме. В этот раз кошмар казался более реальным, чем обычно. Клив дрожал, рот пересох, казалось, все тело охватил приступ жесточайшего озноба. Некоторое время Грей прислушивался к звукам льющейся воды, струящейся, как он вначале думал, прямо из его сна. Затем осознал, что это речной поток, настолько разлившийся, что вода того гляди подберется к его палатке.

К рассвету дождь прекратился. С деревьев капало, тучи откатывались к югу, вновь начиналось утреннее птичье разноголосье. После девяти утра стали пробиваться робкие отблески солнечных лучей. Первым поднялся Вингфилд. Он зашлепал в резиновых сапогах по размокшему лагерю, запалил костер. Вскоре дымный запах горящих поленьев, смешанный с ароматом поджариваемой ветчины поплыл меж деревьями.

После завтрака пошли осматривать плотину. Уровень воды поднялся до верхнего края обоих берегов, но сооружение выдержало. Поток увлек выдернутое с корнями молодое деревце, оно поворачивалось под струями и, казалось, жестикулировало своими ветвями. Ниже устья ручья, усиленная его мощью, билась о теснины берегов Вайнуй. Обитателям лагеря пришлось перейти на крик.

– Здорово! – изрек Клив. – И не выбраться отсюда. Отрезаны. Верно? – Он повернулся к Вингфилду и показал на воду.

Вингфилд категорически махнул рукой:

– Нечего и пытаться.

– Сколько это может продлиться? – спросила Сюзанна, не отрывая взгляда от Вингфилда. Тот пожал плечами, поднял вверх три, затем пять пальцев.

– Бог мой! – виден был произнесенный ею ответ.

Сюзанну успокаивающе похлопал по руке Соломон Госсе.

– Нечего беспокоиться! – прокричал он. – Прокормимся.

Сюзанна отвернулась к запруде, где билось под напором воды деревце. Его ветви дрожали. Оно перекатывалось, приподнималось, выбрасывало вверх одну из конечностей, подминало ее и высовывало вновь.

Это была человеческая рука с вывернутой кистью. Совершенно негнущаяся, она билась из стороны в сторону, как бы указывая на всех по очереди и ни на кого в особенности.

Сюзанна Бриджмен закричала. Она стояла с широко открытыми глазами, не закрывая рта.

– Кейли! – кричала она. – Это Кейли.

Вингфилд обхватил ее за плечи. Он и Соломон Госсе смотрели друг на друга поверх ее головы.

Были слышны возгласы Клива:

– Это же он, верно? Ведь это его рубашка? Значит, утонул?

Как бы в подтверждение из пены показалось лицо Кейли Бриджмена с недвижным взглядом, оно поднялось и опустилось, затем поднялось вновь.

Сюзанна обернулась к Соломону, словно спрашивая, правда ли все это. Ноги подкосились, и она опустилась на землю. Госсе тоже опустился на колени и приподнял ей голову и плечи.

Клив сделал неуверенную попытку заменить Соломона, но тут вмешался Дэвид, используя свое физическое преимущество. Слышно было, как он сказал:

– …лучше не вмешивайся. Я займусь ею. – Он поднял Сюзанну и отнес ее в палатку.

Клив попытался было следовать за ним, но Соломон Госсе взял его под руку и отвел от реки на поляну, где они могли слышать друг друга. На поляне, правда, оказалось, что говорить им, собственно, не о чем. Кливу было совсем плохо, он весь дрожал, как вытащенный из воды пес.

Наконец Соломон произнес:

– Я н-не м-могу поверить. Это просто не может быть.

– Мне нужно быть с ней, с мамой. С ней должен быть я.

– Дэвид и один справится.

– Мне нужно быть с ней, – настаивал Клив, но не двинулся с места. – Его нельзя оставлять в воде, – чуть погодя сказал он.

– Дэвид справится и один, – повторил Соломон как заклинание.

– Дэвид не может ходить по воде аки по суху, – отозвался Клив с ноткой истерии. Он вдруг начал смеяться.

– Прекрати. Ради бога, прекрати.

– Прости, я ничего не могу с собой поделать. Все это выглядело так нелепо, рука и остальное…

– Погоди-ка…

Послышались голоса, треск подминаемых ногами сучьев, звуки шагов по вязкому грунту. На поляну один за другим вышли четверо мужчин. На плечах рюкзаки, в руках ружья, весь вид вполне гармонирует с обликом лагеря. Один был с бородой, двое гладко выбритые, последний из вышедших зарос двухдневной щетиной. Увидев Соломона и Клива, все они остановились.

– Здравствуйте, ~ сказал первый. – Доброе вам утро. Мы заметили ваши палатки. – Он говорил с хорошим английским выговором. И его порядком изношенная одежда сохранила бы свою ладность, даже будучи превращенной в лохмотья.

Соломон и Клив попытались что-то ответить. Тот человек окинул их пристальным взглядом.

– Надеюсь, вы не будете возражать, если мы пересечем ваш лагерь, – сказал он. – Мы охотились на оленей в верховьях этого ручья, но нас порядком затопило. Пришлось оттуда убираться.

– Он, – выговорил Соломон, – мы оба в шоке.

Клив сел на землю, спрятал голову в ладонях.

К ним подошел второй из охотников. Первый сказал:

– Если кто болен, то среди нас врач, вот, прошу познакомиться, доктор Марк. Или дело в чем-то другом?

– Я сейчас все расскажу, – ответил Соломон.

Ни восклицаний, ни особой взволнованности его рассказ не вызвал. Было заметно, что к наименее разговорчивому, тому, с бородкой, остальные относились как к своего рода авторитету: впоследствии выяснилось, что он их проводник, Боб Джонсон, знаток здешних гор. Когда Соломон закончил, Боб коротким кивком пригласил его отойти в сторону. Доктор присел рядом с Кливом, а остальные – так, чтобы не слышал Клив, – собрались вокруг Соломона на пленарное заседание.

– Что будем делать, Боб? – спросил англичанин.

Соломон теперь тоже обращался в основном к проводнику.

– Самое ужасное, – сказал он, – что оно, тело, там, в потоке, прижато к запруде. И рука дергается во все стороны. Не знаю только, сможем ли мы до него добраться.

– Нужно осмотреть на месте, – произнес Боб Джонсон.

– Тело там, внизу, за к-кустарником. Если вы не возражаете, – попросил Соломон, – то я н-не хотел бы пока туда возвращаться.

– С его женой ничего не случится, – заверил его Джонсон. – Так что можете оставаться здесь.

Он отошел в сторону, спокойно, как человек, сознающий свою ответственность, англичанин и бородатый сопровождали его. Англичанина звали, как выяснилось позже, Майлз Кертис-Вейн. Имя второго было Мак-Хаффи. Директор школы в ближайшем городке, он был, как тоже потом выяснилось, несколько неуживчивым, даже надменным.

Доктор Марк перешел от Клива к Соломону.

– Ваш юный друг прямо-таки не в себе, – сказал он. – Они были родственниками?

– Да нет. То его отчим. В лагере осталась мать Клива, у нее был обморок.

– Она осталась одна?

– С ней Дэвид Вингфилд. Это еще один из нашей компании.

– Парень хочет к матери.

– Я тоже хотел бы пойти к ней, если она захочет меня видеть. Позвольте спросить – вы не смогли бы помочь? Как врач.

– Конечно, конечно. Но прежде я, пожалуй, переговорю со своими спутниками. Вы не возьмете с собой парня? Если же его матери требуется помощь, я приду.

– Да, хорошо. Ясно, спасибо.

– Они были сильно привязаны друг к другу? – спросил доктор Марк. – Он и его отчим?

Ответ последовал не сразу.

– Не сказал бы, – произнес наконец Соломон. – Шок у него скорее от потрясения. Клив очень предан своей матери. Мы все ей преданы. Так что сейчас, если вы не возражаете, я пойду…

– Разумеется.

Соломон вернулся к Кливу, и оба ушли в лагерь.

– Полагаю, – сказал Боб Джонсон, окинув плотину суровым взглядом, – вытащить его удастся.

– А они, похоже, – отозвался Кертис-Вейн, – совершенно уверены, что это невозможно.

– Может, у них каната не оказалось?

– А у нас он есть.

– Вот черт, – сказал Джонсон, – от этой руки волосы дыбом встать могут. Раскачивается прямо как какой-то жуткий семафор.

– Так чего мы ждем, Боб? – спросил Марк. – Будем предлагать свои услуги или нет?

– Вон идет еще один из их компании.

Вдоль берега шел Дэвид Вингфилд. Он ответил сдержанными кивками, когда Кертис– Вейн представил своих спутников.

– Говорите прямо, – начал Кертис-Вейн, – нужна вам наша помощь или нет?

– Нелегко его будет оттуда достать, – ответил Вингфилд.

– Какая здесь глубина? – спросил Джонсон.

– Пять футов, не меньше.

– У нас с собой есть канат.

– Да, без каната здесь не обойтись.

Взаимопонимание между Вингфилдом и Джонсоном стало устанавливаться. Они отошли в сторону.

– Как вы думаете, – спросил Вингфилд, – сколько человек нужно ставить на канат?

– Пять, – ответил Джонсон. – Только крепких. Женщину брать нельзя – тут же пойдет камнем вглубь.

– Сол Госсе тоже не годится. У него нога не сгибается.

– Это тот тип, что заикается?

– Вот именно.

– А молодой парень?

– Сейчас он явно не в себе, вы же видите.

– Это ясно. Из наших можно рассчитывать на каждого.

– Значит, со мной как раз пятеро и будет, – сказал Вингфилд.

– Еще один вопрос. Как поступать, когда мы его вытащим? Что с ним делать?

Они обсудили и это. Было решено, что при согласии Соломона Госсе и Клива тело вынесут на поляну рядом с высоким буком и завернут там в парусину от палатки Бриджмена. Это будет на достаточном расстоянии от лагеря.

– Вокруг можно поставить какую-нибудь ограду, – предложил Боб.

– Разумеется.

– Так это была палатка Бриджмена? – внезапно спросил Джонсон. – На другом берегу ручья?

– Да, его. Та-м, за мостом.

– Я не заметил никакого моста.

– Должны были заметить, – удивился Вингфилд, – если шли этим путем. Это там, где ручей протекает по расщелине глубиной футов в двадцать. Мост просто нельзя не заметить.

– Смыло, очевидно, потоком, вполне могло смыть.

– Неужели там, наверху, ручей вышел из берегов?

– Нет, не вышел. Вы правы, мост не могло смыть потоком. Как он выглядел?

Вингфилд описал мостик.

– Легкий, но прочный, – заключил он. – Сделан на совесть. Странно, я пойду осмотрю место и заберу парусину.

– Поскорее бы со всем этим разделаться. Как там его жена?

– С ней Сол Госсе и ее сын. Там все в порядке.

– Здесь она не может появиться?

– Ни в коем случае.

Итак, Вингфилд пошел к палатке Кейли Бриджмена.

Когда он вернулся, остальные уже сняли рюкзаки и приготовили альпинистский трос. Все собрались вокруг Боба, который распределял обязанности. Вскоре связка из пяти человек была готова к спуску в переливающийся через запруду поток.

Появился Соломон Госсе. Боб предложил ему взять конец троса и обернуть вокруг дерева, чтобы по мере надобности либо стравливать, либо выбирать.

И вот таким способом тело Кейли Бриджмена с большими трудностями вытащили на берег, где его осмотрел доктор Марк. Труп был сильно поврежден. Они завернули его в парусину и обвязали шнуром. Сторожить его, пока остальные переодевались в сухую одежду, довелось Соломону Госсе.

Солнце поднялось уже высоко, когда они перенесли Бриджмена через кустарник на берег под то дерево, которое предыдущей ночью посетила ру-ру. Там принялись выкашивать поросль мануки.

Случилось так, что Боб Джонсон, вырубая кустарник, наткнулся на проложенную под манукой и почти незаметную изолированную проволоку. Они проверили, куда ведет провод, – вверх по берегу, затем под нависающими побегами растений к дереву и по стволу к магнитофону, а у самой верхушки был установлен микрофон.

– Так вот чего он хотел, – сказал Вингфилд.

– До чего же странный это был тип, – сказал Соломон Госсе, обращаясь при этом скорее к самому себе, чем к Вингфилду.

– Собирал голоса птиц? – спросил доктор Марк.

– Именно.

– Это было его увлечением?

– Скорее страстью. У него имя в этой области.

– Микрофон будем снимать или оставим? – спросил Джонсон.

– Хотя аппаратура и пробыла здесь всю грозу, ~ ответил Вингфилд, – мне кажется, ее все же стоит снять, Эта оборудование высокого класса и очень дорогое. Можно попробовать его просушить.

Поддерживая друг друга, они взобрались на дерево, сняли микрофон и сам магнитофон и, передавая из рук в руки, спустили на землю. Доктор Марк, разбиравшийся в магнитофонах, сказал, что, по его мнению, серьезных повреждений быть не должно.

После этого они соорудили вокруг тела загородку из ветвей кустарника. Когда вернулись в лагерь, Вингфилд достал бутылку виски и эмалированные кружки. Отойдя к «лендроверам», все присели, давая возможность виски передать им свое тепло.

Ни Клива, ни его матери не было видно.

Кертис-Вейн спросил, может ли кто определить, сколько времени потребуется, чтобы уровень реки стал прежним, и новозеландцы ответили, что предсказать это невозможно. Нужно несколько дней, а то и целая неделя.

– И выбраться отсюда никак нельзя? – спросил Кертис-Вейн. – А если спуститься по этому берегу Вайнуй до того места, где она впадает в Рангитату?

– Путь слишком трудный даже для таких машин, как эти – Боб показал на «лендроверы». – Не пробиться.

Все примолкли.

– Неприятно, – сказал Кертис-Вейн. – Особенно для миссис Бриджмен.

– Особенно для нее, – подтвердил Соломон Госсе.

– Что ж, – сказал Мак-Хаффи, смакуя, очевидно, идею, – если жара не спадет, то всем нам действительно будет весьма неприятно.

– Перестань, Мак, – оборвал его Боб.

– Хм, ну вы понимаете, о чем я говорю.

– Я вот представления не имею, – заметил Кертис-Вейн, – какой порядок установлен в Новой Зеландии для подобных случаев.

– Собственно, такой же, как и в Англии? – отозвался Госсе. – Необходимо как можно быстрее сообщить в полицию.

– Затем, очевидно, начинается следствие?

– Разумеется.

– Ясно. Вы, я смотрю, из наших кругов? Барристер? – спросил Кертис-Вейн,

– И солиситор одновременно. У нас в стране нет такого разделения адвокатов.

– Да мне это известно.

Перед сидящими появилась тень – из лагеря спустился Клив.

– Как она себя чувствует? – Вингфилд и Госсе произнесли это одновременно.

– Порядок, – ответил Клив. – Она просто хочет побыть одна. Мама сказала, чтобы я поблагодарил вас, – сказал он с неловкостью и бросил взгляд на Кертис-Вейна, за помощь.

– Не стоит. Мы были рады помочь чем могли.

Все снова замолчали.

– Есть еще один вопрос, – сказал Боб Джонсон, – который, я полагаю, нужно обсудить. – Он встал.

До сих пор ничего, кроме неизбежных при распитий виски, ничего не значащих фраз, они не говорили. Теперь в наступившем молчании что-то внезапно насторожило всех. Он больше не смотрел ни на кого из них, а только прямо перед собой, в пустоту – После того, как мы закончила там, на берегу,

– сказал он, – я пошел осмотреть место, где был мост. Тот самый, о котором упомянули вы, – он указал на Вингфилда. – Мост лежит глубоко внизу. Он застрял между камнями и наполовину скрыт под водой.

Его голос прервался. Вингфилд произнес:

– Я видел мост. Когда ходил за вещами Бриджмена. – Он тоже поднялся на ноги.

– И вы обратили внимание на края расщелины? Участки, на которые опирались концы моста?

– Обратил.

Соломон Госсе неуклюже привстал со своего места.

– Обождите! – воскликнул он. – В чем, собственно, дело?

– Мост перекрывал края расщелины на добрую пару футов в каждую сторону. От него еще остались глубокие вмятины.

– Ну и что из этого, Боб? – вмешался Марк. – О чем ты хочешь нам поведать?

В первый раз Боб посмотрел на Вингфилда в упор.

– Да, – сказал Вингфилд, – я это заметил.

– Боже мой, заметил что? – потребовал доктор. Он сидел рядом с Соломоном, но теперь передвинулся поближе к Бобу. – Не тяни, Боб, что ты имеешь в виду?

– То, что мост сместили. Его толкнули или отодвинули, – ответил Боб. – Так, чтобы опирался лишь самым краем. Когда мост пошел вниз, то срезал край обрыва и оставил полосы на его стенке. Там все ясно видно.

Затянувшееся молчание первым нарушил Клив.

– Вы хотите сказать, что он ступил на мост и вместе с ним свалился в ущелье? И там его снесло потоком? Так, по-вашему?

– Похоже, все именно так и произошло, – подтвердил Боб Джонсон.

Не сознательно, а скорее под влиянием некоего инстинкта люди стали разбиваться на первоначальные группы. С одной стороны обитатели лагеря – Вингфилд, Госсе и Клив, с другой охотники – Боб, Кертис-Вейн, доктор Марк и Мак-Хаффи.

Внезапно Клив начал кричать на Вингфилда:

– К чему ты клонишь? Хочешь сказать, что здесь не все чисто? Какого черта ты хочешь?

– Клив, замолчи, – тихо произнес Соломон.

– Не затыкай мне рот! Если здесь что-нибудь неладно, то я имею право знать, что именно. Она моя мать, а он мне был… – он оборвал себя. – Если здесь что-нибудь нечисто, – начал Клив снова, – то у нас есть право узнать, что произошло. Так ну же, – потребовал он, – говорите!

Начал Вингфилд:

– Ладно. Ты слышал, в чем сомнения. Если мост действительно был сдвинут нарочно, так сказать, «подготовлен», то тем, кто и почему это сделал, будет интересоваться полиция. И кроме того, догадываюсь, это заинтересует нас самих.

Клив бросил на Вингфилда свирепый взгляд, его лицо побагровело, губы дрожали. Он вновь взорвался:

– Заинтересует! Разве я не говорил, что хочу знать правду! Что, в конце концов, вы хотите во всем этом увидеть?

– Правду, вероятно, – сказал доктор Марк.

– Вот именно, – подтвердил Вингфилд.

– Набитый ты… как твои же жертвы, – сказал Клив, прыснув коротким, неловким смешком.

– Что вы имеете в виду? – удивился Кертис-Вейн.

– Я таксидермист, выделываю чучела птиц, – пояснил Вингфилд.

– Очень остроумное сравнение, – заметил доктор.

– Согласен.

– Вы все считаете себя страшно умными, – начал было Клив во весь голос, но тут же остановился. На поляне появилась его мать. Она была достаточно хороша собой, чтобы произвести обворожительное впечатление при любых условиях, даже если бы ей вздумалось вымазаться в золе и облачиться в рубище. Теперь же, в туристском костюме, с повязанной на голове косынкой, она вполне годилась на обложку журнала.

– Клив, дорогой, – сказала она, – в чем дело? Я слышала, ты кричал. – Не ожидая его ответа, она оглядела охотников и выделила Кертис-Вейна, которому протянула руку. – Вы были очень любезны. Вы все.

– Мы все глубоко вам сочувствуем, – ответил Кертис-Вейн.

– Но здесь кроется еще что-то, не так ли? Что?

Ее сотоварищи стояли молча. Клив, который все еще кипел, сверкал глазами. Вингфилд был явно не в себе, а Соломон Госсе уже, казалось, решился высказаться, но тут же передумал.

– Скажите, прошу вас, – произнесла она и повернулась к донору Марку. – Это вы врач?

Постепенно, дополняя друг Друга, они рассказали ей все. Сюзанна сильно побледнела, но внешне сохраняла спокойствие.

– Понимаю, – произнесла она, – вы полагаете, что кто-то из нас устроил западню моему мужу? Я права, не так ли?

Ответил Кертис-Вейн:

– Не совсем.

– Не совсем?

– Просто вот Боб Джонсон и Вингфилд считают, что в данном случае произошло своего рода вмешательство.

– Но ведь это то же самое, только высказано другими словами.

– Сю, – начал Соломон Госсе, – если произошло именно так…

– А именно так и было, – сказал Вингфилд.

– …то это м-могла сделать и шайка каких-нибудь подонков. Вы же знаете, такие водятся на холмах. Стреляют п-птиц, калечат оленей. Дикари.

– Верно, – сказал Джонсон.

– Да, – сказала она, ухватившись за эту мысль. – Да, конечно. Очевидно, так все и случилось.

– Вопрос состоит только в том, – пояснил Боб Джонсон, – следует ли нам что-либо предпринимать в этой связи.

– Что, например, предпринимать?

– Сообщить о случившемся, миссис Бриджмен.

– Кому? – Никто не ответил. – Сообщить об этом куда?

– Полиции, – спокойно произнес Боб Джонсон.

– О нет! Нет!

– Это не должно вас беспокоить, миссис Бриджмен. Ведь речь идет о Национальном парке, заповеднике. Просто необходимо, чтобы эти субъекты были пойманы.

– Никто из вас, – задал вопрос доктор Марк, – не видел или не слышал поблизости кого-нибудь постороннего?

Никто не ответил.

– Они не стали бы приближаться к палаткам, – заметил наконец Клив. – Такие типы очень осторожны.

– Знаете что, – сказал Кертис-Вейн, – мне кажется, это совсем не наше дело. Я думаю, нам лучше сниматься отсюда.

– Нет! – возразила Сюзанна Бриджмен. – Я хочу знать, верите ли вы в существование этих подонков. – Она оглядела охотников. – Или же вы уйдете с мыслью, что один из нас подстроил ловушку моему мужу? Не пойдет ли кто-нибудь из вас в полицию сказать там об этом? Может так случиться? – Она повернулась к доктору. – Может?

– Сюзанна, – вмешался Соломон, – дорогая, ну что ты! – Он взял ее за руку.

– Я жду ответа.

– Я могу говорить только о себе, – ответил доктор, не поднимая глаз – Но без более определенных сведений я не могу прийти к какому-либо мнению.

– А если уйдете отсюда, то что вы все будете делать? Пожалуй, это я смогу сказать за вас: говорить, говорить и говорить. – Она повернулась к своим. – Так же думаю, будет и у нас. И если нам придется отбывать. Здесь не одни сутки, а он будет лежать там, где вы его положили, непогребенный, незары… – Она стиснула руки и принялась раскачиваться взад и вперед, постукивая ногой об землю, как исполнитель в рок-группе. Ее лицо исказилась. Механически она повернулась к Кливу, – Нет, я не сломаюсь. Почему я должна сломаться?

– Не надо, мама, – пробормотал Клив обняв ее за плечи. – Все будет хорошо. У тебя все будет хорошо.

– Так нам, наверно, пора? – спросил Кертис-Вейн, и охотники стали собирать свои вещи.

– Нет, не уходите, – громко заявил Дэвид Вингфилд. – Считаю, нам нужно все обговорить, а вам старательно выслушать.

– Мы только напутаем, и потом никто уж не разберется, – возразил Соломон.

– Не напутаем, – воскликнул Клив. – Дэйв прав, нужно разобраться, как при настоящем следствии. Ведь среди нас двое юристов! Разве не могут они провести это по правилам?

Соломон и Кертис-Вейн переглянулись между собой.

– Я, собственно, не думаю… – начал было Кертис-Вейн, когда вдруг вмещался Мак– Хаффи.

– Согласен, – произнес он внушительно. – Нас все равно вызовут давать показания в связи с обнаружением трупа, а это может привести к самым различным вопросам. Поэтому я поддерживаю это предложение.

– Не увлекайся, Мак, – сказал Боб. – Ты должен говорить только то, что знаешь, – факты. Ну да все равно, если это поможет прояснить случившееся, то я не против. А что ты думаешь, доктор?

– В ходе следствия меня будут спрашивать о… – доктор Марк посмотрел на Сюзанну, – о медицинских аспектах. Я не против того, чтобы рассказать я них сейчас, но не думаю, что это может чем-либо помочь.

– Ну что ж, – сказал Боб Джонсон, – в таком случае никто, похоже, не возражает. Поскольку нам теперь предстоит бог знает сколько говорить, то лучше провести все по правилам – Он огляделся. – Или у кого-нибудь есть еще возражения? – спросил он. – У вас, миссис Бриджмен?

Сюзанна овладела собой. Она подняла голову, расправила плечи и сказала:

– Я не возражаю.

– Сказано достаточно ясно, – кивнул Боб. – Хорошо, предлагаю назначить мистера Кертис-Вейна – не знаю, правильно ли будет сказать – председателем такого суда…

– А не лучше – «следователь по особо важным делам»? – предложил Соломон, и трудно было сделать вывод, говорит он при этом с иронией или нет.

– Итак, Вейн, – произнес доктор, – что ты нам теперь можешь предложить?

– По правде сказать, не знаю. Ситуация весьма необычная, – ответил Кертис-Вейн и потер подбородок. – Дело в том, что все ваши выводы, если вы все же к ним придете, не будут, разумеется, иметь значения ни для какого судебного разбирательства, которое последует в будущем.

– Вот именно, – подтвердил Соломон.

– Мы понимаем это, – сказал Боб.

Мак-Хаффи помрачнел, но ничего не добавил.

– Имеются ли другие замечания? – спросил Боб.

Других замечаний, как выяснилось, не было.

– Хорошо, в таком случае все передается мистеру Кертис-Вейну.

– Боб, дорогой, – сказал Кертис-Вейн, – прошу прощения, что именно мне передается?

– Определение дальнейшей программы наших действий, их порядок, например.

Кертис-Вейн и Соломон Гессе обменялись взглядами.

– Ведите уж лучше вы, – сухо сказал Соломон.

– Полагаю, – начал Кертис-Вейн с сомнением в голосе, – что теперь, поскольку общее согласие достигнуто, можно обсудить порядок дальнейшего производства.