Текст книги "Русская национальная мысль. Том 4"

С другой стороны, Европа накопила тоже много хорошего опыта общественных отношений. Ведь выкристаллизовался этот уклад на основе того дефицита Божественного присутствия на человеке, который имел место в западных церквах. То есть отсутствие влияния Творца на общество автоматически стимулирует, если так можно выразиться, торжество справедливого распределения материальных ценностей, жесточайшего идеологического рационализма в отношениях и расчётливой экономии в ведении хозяйства при высокой сгущенности населения. Формируется некий уникальный порядок, также выражающий свойства Абсолюта. Это тоже проявление Божественных свойств вот таким специфическим образом также утверждающего жизнь в данных реалиях с таким вот образом богословия. Хоть это не главное, но также важное качество, бросающееся в глаза любому русскому, приехавшему в Европу, что создаёт иллюзию совершенства, которую Россия пытается примерить к себе. Более того европейцы искали и находили те пути решения задач, которые попадали поле их обозрения, соответствующего высоте восприятия Вселенной, то есть степенью причастия к Богу в Духе. Эта сфера Божественного легче воспринимается, ибо оказывается в сфере обозрения ума, а не духа, который для активации своей природы требует активного аскетизма. Иными словами, в нашей жизни пытаемся удержать в соединении извечные противоречия между составляющими полноту бытия жизни – реалии, которая воспринимается нами как хаос (хотя это есть порядок, распознаваемый только высотой духа) и реалии, которая распознается как порядок только умом. А как нам известно из опыта с палкой, которую мы пытались удержать в равновесии, умственное всегда временно. Но согласитесь, что этот опыт нам тоже полезен, ибо не всегда мы оказываемся на желанной высоте Духа, а данное качество жизни оказывается востребованной и при высоком состояния духовной жизни, и при высокой степени приобщения к Божественному – беречь нужно связь между прошлым и будущим, ибо нарушение её – также есть нарушение образа Божьего в свойстве одного единого между прошлым и будущим. Это обусловлено дефицитами жизненных условий, которые актуализируются всегда, но особенно, например, в дальнем плавании или в открытом космосе. Вот в чём выразилась экспансия Божественного из Западной Европы – оное более удобоприемлемо для разума, но не всегда наделено вечным. Всякие противоположности можно удержать в единстве только радостью Божественного происхождения. Этот момент является ключевым в становлении человечества и боле конкретно – Руси.

Тогда в чём экспансия Божественного от русских? Русские несли Истину, которая распознается в течение многих веков и адаптировали её максимально народам. Делали качественный перевод на родные языки, что способствовало образованию Божественного сленга. Язык народа становился изящен, многогранным, точным и красивым (ныне сленг начал специализироваться на низменных ценностях). Для северных народов Евангелие преподносилось адаптировано к их культурному и бытовому укладу. К примеру, у народов Севера хлебом насущным называли рыбу и вместо хлебов в святой Евхаристии на Престол клали тоже рыбу, ибо этим народам не ведомо о хлебе ничего. Русскому нужна была свобода этих людей от вырождения, от погибели душ человеческих в противостоянии реальной угрозы, исходящей от сил бездны. Не было цели колонизировать их ради наживы, ибо оные становились соратниками в этой священной битве, а потому эти народы отвечали всегда братской взаимопомощью как поборники в ратном деле, благодаря чему Россия спокойно могла удерживать такие огромные территории и народам, населявшим их, нравился тот порядок, в котором они могли спокойно жить. Стоять за царя – стоять за счастье своих детей, за порядок, равенство и братство. Н.М. Карамзин хорошо выразил сей момент в труде «История государства Российского». Он показывает скрепляющее, организующее действие Благодати Духа святого на многочисленные разрозненные племена нынешних русских земель. Сильные люди, от природы причастные к подвижничеству, теперь направляют всю свою мощь энергии в созидающее русло. Чтобы Божественное проявилось во всем величии своем, необходимо вести разъяснительную работу, чем и занимались русские исповедники Православия. Но, к сожалению, адаптировать Православие нужно было не только к мировосприятию Северных народов, но и ко всей Европе тоже, только их культурный уклад был много богаче и сложнее, запутанный мощными богословско-философскими теориями. Это очень тяжёлый умственный труд, при котором стоя на своей естественно сложившейся для Севера высоте подобия Богу и созерцая то, что попало в поле зрения вокруг, человек берет краски и кисть, в меру своего умения что-то пытается отразить. Только теперь краски имеют иную природу. Он рассказывает о своем внутреннем духовном мире философско-богословскими терминами и инструментами. Каждый исповедует себя на любом языке, на котором он говорит (речь, искусство, наука, стратегия боя, рабочее место и так далее), а потому, изучая труды древних, важно самому сначала адаптироваться в его культурном соке, увидеть мир его глазами и, стоя на его высоте обозревания Вселенной и только после этого сможешь распознать недостающие компоненты до спасительной полноты и обозначить их для окружающих. Это сродни с тем, что вытаскиваешь из ямы обессиленного борьбой за выживание, долго пребывавшего в ней. Да надо в неё спуститься до его уровня деградации и только потом уже на месте принимать какие-то решения. Последние годы монархии как раз эта работа не велась, а потому русская интеллигенция не смогла разглядеть опасность влияния «западного умственного ига». Легко перенимали культуру и западные ценности без предварительной обработки и дальнейшей адаптации к русскому пониманию о Боге.

7. Итак, из всего сказанного явственно открывается неизбежность событий 1917 года. О самой революции, как о некоем пороге истории России или новой ее эре, говорить не хочется. Ибо это, с одной стороны, результат накопившегося напряжения и последующий разрыв между Естественным Божественным порядком вещей в жизни и противоестественной сложившейся реальностью к моменту государственного переворота. А с другой стороны, налицо обыкновенная очередная экспансия на Русь святую, которой русские пока ещё не могли противопоставить свое былое величие и твердость⁹. В то же время прав ирландский философ Эдмонд Берк, сказавший: «Нет большего попустительства злу, чем бездействие праведника». Иными словами, счастьем надо делиться, хотя бы потому, что это единственный способ и условие обладать им. Нам дал Бог радость единения с Ним и этот путь надо показывать всем народам. В противном случае, эти народы будут идти к нам за этой радостью и приобщаться к ней опосредовано силы или всего того, что было в истории мира. Хотя всегда есть золотая середина, следуя которой, можно удерживать мир от трагедий, но если мы где-то не успеваем, то Господь исправляет эти ошибки вот таким вот способом. Заметим, что Сам Спаситель ходил(!) по Иудее (Он сам шёл к народам, а не ждал когда к Нему придут). Причём, проповедовал не умом и не насилием, а Духом Святым. Наше непобедимое шествие не в том, что у нас мощь и сильный народ, а именно в причине этих талантов – в Царствии Небесном, которое имеет некоторое земное выражение в своей некоторой множественной и далеко не самой важной грани, чем является ограниченная первородным грехом земная жизнь православной Руси. То есть надо показывать очевидную, явственную альтернативу всему тому, что исповедуют народы в мире, чтобы люди явственно видели эту разницу. И даже насилие в этом случае не является насилием, если вера насаждается истинно правильная выражение Божественного – это редкий и единственный случай исключения. Это единственный уникальный случай, когда сие не является преступлением перед человечеством, а так как сие творят люди набожные, то о каких-то раздирающих душу случаях жестокости не может быть даже речи. То есть, к примеру, во время семилетней войны 1753-1760 годов, нужно было насаждать православное видение жизни не победоносностью Армии, но в первую очередь Святым Духом, а именно строить Православные монастыри¹⁰. Вообще не понятна эта вопиющая халатность. Если бы тогда на завоеванных территориях Европы насаждали Православие, то победы имели бы осмысленность (солдаты, павшие в тех сражениях не зря), и не было бы ни Первой Мировой Войны, ни Второй. Ибо зверю на местах не дали бы зловещую свободу, так сказать была возможность работать адресно и максимально адаптировано к национальной и культурной специфике. Не было бы необходимости сие делать вот так, как это позднее происходило в истории. А так, вроде бы зверь был побеждён, но опять осталась лазейка для выхода из бездны, возможность для семени его свободно развиваться, то есть не быть укрощенным, некому было говорить и показывать навыки победной борьбы с дьяволом, что является основой Православного мышления. Дьявол опять начал расти, повзрослел и окреп и опять начал экспансию в пределы Руси в последующие века и до сегодняшнего дня.

8.Главная характеристика ереси явлена в путанице Божественного с Его творением. Сын Божий, предвечно рожденный может быть только проводником Благодати и Воли Божьей на человеке опосредовано любого творения Господа-Отца. Главное заблуждение Ватикана в том, что они равнозначны. Это стало семенем-причиной всех нестроений в Европе и упадка христианского духа, ибо не Христос адаптировался в язычестве, а ересь, свойственная язычеству, адаптировалось в Христианстве. Иными словами, если живое не наступает на смерть, то смерть наступает на живое. Таким образом, ересь, которая была и насаждалась в те времена, автоматически насаждает свойственный её естеству образ мышления, который, в конечном счете, всегда будет оправдывать нападение во имя сытости, принесения в жертву кого угодно, но только не себя любимого, как диаметральность жертвенности собой во имя жизни других (как у православных). Отсюда следует, что из-за «безразличия» к такому положению дел остаётся болезненное влияние источника зла на здоровое тело. То есть рана кровоточит, забирает силы, парализует всякую функциональность и, в конце концов, в среде русских начнётся постепенное растление всего организма государственности от такого влияния.

Если на всё Воля Божия, то тогда не стоит пахать землю, сеять рожь, а просто отдаться деяниям Духа Святого, который необходимо постоянно стяжать – это тоже подвиг, причем самый тяжелый. Если лечь где-нибудь и успокоиться – но мы же так не делаем. То есть, такая постановка вопроса несёт в себе ересь и крен в понимании дела служения (ничего общего не имеет с Образом служения Самого Спасителя), которое, как великое, распознаётся издалека, с огромных далей. Надо иметь любовь, наверно, чтобы жалеть людей и делать победы в богословской полемике, а не на полях сражений. Трудно тут осознать позицию Ватикана в те времена, и слава Богу, что глава Римско-католической Церкви, спустя тысячелетие после раскола, всё же Сам принёс признание сего заблуждения.

9.Из всего нами озвученного совсем иначе воспринимаются вопросы соотношения язычества в его самых современных прообразах и Православия.

Исходя из предыдущего вопроса, следует сделать важное пояснение о языческой вере. Для этого необходимо встать на позиции этой точки зрения, сформулировать набор инструментов уникального понятийного языка их и, оглядевшись вокруг, стоя на их точке-позиции языческого мировосприятия, на этом понятийном языке описывать все то, что попало в поле зрения. Для нас важно смотреть «не куда попало», а именно в сторону Православия, то есть ответить на то, как смотрится Христианство с позиций Родноверия.

Во-первых, надо помянуть общеизвестное и уже озвученное в предыдущих томах.

Великое переселение народов с Севера до южных пределов, к берегам Индийского океана.

Бросаются в глаза некоторые законы Древнего Израиля, подтолкнувшие Деву Марию к определённым действиям обеспечению своей безопасности.

Наличие в Европе огромных древних каменных сооружений (дольмены, кромлехи, менгиры). Таких как Стоунхендж и других разбросанных по всей Европе дольменов, менгиров, курганов. Это свидетельствует о том, что в этих территориях существовала огромная империя. Ибо столь титанический труд мог быть проделанным только при хорошей организации, активированной работой центра, причем образующей не только организацию труда сельского, военного дела, знающего законы общественных отношений и экономики.

Эти люди были наделены общим языком, общим и единым мировосприятием, одним образом жизни, одним общим делом, общими межродовыми отношениями.

Основным единящим началом была только чистота духовная, выраженная в прощении ближнего, в незлобивости и так далее. Просто чистота или пустота во грехе, как основа для присутствия Духа Святого – это единственная категория, которая оказывается альтернативой всему и оная не нуждается в каком-то обосновании. Это есть радость подобия Богу. Относительно её мы можем что-то понимать или видеть. Всякое загрязнение ей инородно, но не инородно только наполнение этой греховной пустоты Божественным.

Отсюда ясно только одно, что вера древних славян могла быть только монотеистичной и строилась только на фундаменте чистоплотности, без скрепления присутствием Благодати.

Также попадает в поле зрения некоторые исследования современных ученых, которые утверждают, что психика северных коренных народов более устойчива к болевому шоку. Как бы более бесчувственные.

Дело все в том, что древние уже тогда понимали очевидное – все, что мы видим – не есть Бог, а только Его проводник. В противном случае, видимое ушло бы из нашего поля зрения. Тогда нужно избавиться от всякого представления, ибо всякое имя Божье наделено ограниченностью, а потому Им не является. Таким образом, если что-то мы видим – это только Его рука или иная часть Тела, но не Он Сам. Следовательно, нужно отказываться от всякого изображения Творца, о чем Он Сам говорит. Это становится фундаментом для такого состояния человека – состояние отрешенности, которое после Великого Переселения трансформировалось у народов современной Индии в нирвану. Но вот в чем его ущербность отрешенности – все отказываются от изображения Бога в своем уме, но не одинаково, что дает некоторый повод для размежующих общество противоречий. Ведь не понятно, что естественно для природы, а что нет. Тогда есть иной путь, который не противоречит, но гармонично дополняет первый – всем идти в Его сторону¹¹. Тогда все переворачивается с точностью до наоборот – нужны ориентиры, востребованы изображения Бога. Этим движением одного направления, отрешившись по принципу нирваны от всего чуждого, в те времена могла быть только общая цель – строить себе дом вечности после смерти. Христианство же, отрешившись по принципу нирваны от всего чуждого, утверждает вечную жизнь не после смерти, а уже сейчас, при жизни опосредовано Духа Святого, то есть обуславливает государственное образование в Божественной Благодати.

Итак, перед нами восстают очертания величественной империи, способной многое. Ясно также и другое перед взором исповедника древней славянской традиции, что если бы Христос пришел к северным славянам, то Его подвиг восхождения на Голгофу, скорее всего, был бы не замечен. Ибо для этих народов это норма. Также как проповедь святого апостола Фомы утонула в том обилии учений древней Индии. Для них Христианство – это ещё одна интересная точка зрения о Боге. И то и другое – суть противоположности, нуждающиеся в единении, которое также возможно только опосредовано радости Царствия Небесного. Иными словами, везде нужна очевидная, явная контрастность. Остается добавить тот факт, что Православие гармонично прижилось в районах Севера, оно естественно для этих народов. А для многих людей Средиземноморья и до ныне инородно есть.

11.Если мы все это синтезируем, то перед язычником предстает картина, которая весьма гармонично вписывается в Православие. Хотя бы Православие, в этом случае, уже не является конкурентом. То, что открылось нашему взору с позиции Родноверия и оказалось в области досягаемости свойственного ему инструментов познания – это все бесконечно ограничено в возможности свидетельствовать о реальном положении дел, но не выходит за пределы Православия и остается частью его общего вида. Так же как след от сапога, оставленный на глинистой почве, свидетельствует о человеке. Но кто именно это был, куда он шел, как выглядел так и останется за гранью возможности выражать Истину посредством данного набора инструментов. В данном случае речь идет о глине, в коей отпечатался след. Христос и все то чудесное и не от мира сего, сопутствующее Божественному в пределах земного, раскрывается в ином – в действии Благодати Духа Святого. О чем здесь речь?

12.Единственное и при этом самое значимое обстоятельство необходимо выделить особо. До Рождества Христова единящим моментом мог быть только тот набор инструментов, который озвучен¹¹, а после Рождества все это утратило значимость и люди стали едиными в Теле Христовом опосредовано Духа Святого, сошедшего в день Пятидесятницы. Чистый сосуд отрешенности по принципу нирваны от всего чуждого¹¹ теперь стал наполненным связующим живым. Чудом является теперь то, что люди, не имея вообще никакого общения между собой и без образования, из разных исторических эпох, с их разными понятийными и речевыми языковыми системами, пребывая на огромных расстояниях и в разные эпохи, с разным складом образа жизни, видимым образом не приобщенные к одному общему делу независимо друг от друга, говорят одно и то же. А ведь в те времена переводы трудов с одного языка на другой было делом очень редким и так и оставалось достоянием единиц. Общение было очень затруднительное и даже вовсе невозможное. Также как два человека одновременно изобрели радио, работающего на одном и том же явлении физики. Более того, распознав действие Благодати Духа святого, уверенно принимали мученичество. Представьте себе монах-отшельник прячется в болотах и в дремучих лесах пребывает в единении с Патриархом. Посредством этого факта мы видим одно общее живое тело, став частью которого обретаем силу и радость Царствия Небесного. Язычество Древней Руси неизбежно вписывается в эту реалию, в противном случае оное теряет смысл, ибо живое тело имеет для всех нас только одну природу, одно естество.

Да и вообще, если присмотреться к полемике отцов Церкви с исповедниками языческой веры, то увидим, что языческие боги суть прихоти высших должностных лиц в государстве. Что хочет начальник, того хотят и боги. Это, так сказать, очень удобная религия. В то время как, Бог христиан от всех требует жертву и всех осуждает во грехе.

13.Иудаизм древнего Израиля замечателен тем, что в нем внимание привязано к чистому промыслу Творца без всякого надуманного. Народ-богоносец жил именно этим. А это, надо сказать, очень тяжело жить в постоянном ожидании Мессии и тем самым быть единым народом, идущим в будущее к Мессии, то есть тяжело быть единым в том, что будет будущее и оное есть Мессия, как конечная точка полноты явления Божьего. Везде нужен единящий Божественный Наполнитель, исключающий многочисленное разобщение в трактовании законов, приводящий все сообщества к единому мировосприятию. Если нет присутствия Божьего, то люди даже одного мировосприятия начинают выяснять Истину в борении. Вроде бы все для них едино, но нет единства. Дело все в том, что в пределах вроде бы абсолютно понятной всем доктрины имеется множество недосказанного, столь нужного в данной сложившейся жизненной ситуации и в этом просторе недосказанного возможны маневры, кои, в пределах доктрины, могут даже извратить её основную мысль. Это множество антагонизмов, кои неизбежно дадут о себе знать в будущем. Ибо это есть чисто внешнее, а нужно то, что единит реально, а везде нужен единящий Божественный Наполнитель, исключающий многочисленное разобщение в трактовании законов.

Итак, мы привели примеры различных систем, которые несут утверждение соборности, но в пределах коих нет гарантии иносказания, благодаря чему даже можно извратить суть системы. А ведь должно быть чудо, которое может соединить между собой, казалось бы инородные друг другу реалии опыта выживания народов. Это чудо произошло. Ведь теперь в Боге едиными становятся люди на многие сотни и тысячи километров друг от друга, с разным воспитанием, с разными традиционными взглядами на жизнь становятся едиными и понимают друг друга и оказываются в согласии. Бог специально ждал именно такого момента, когда народы, пребывая в полном наборе философско-богословского, мировоззренческого и бытового разобщения, вдруг оказываются в единении. Бог распознаваем везде только в контрастах.

1.1. Государство и еврейский вопрос

1.Из предыдущих текстов гармонично вытекает вопрос отношения христиан к еврейскому народу. Хотя, конечно же, вопрос стоит в иной проекции: Мессия либо уже пришел и даровал Царствие Небесное уже в данной реальности, либо только ещё придет и восторжествует порядок Божий на Земле. И то и другое понимание востребованы жизнью и то и другое понимание о Боге взаимно дополняются и несут в себе претензии на возрастание до образа Божьего, как разные грани одного и того же – Предания. Одно мировосприятие видит порядок даже в хаосе и дарует радость, а другое для хранения радости Царствия Небесного требовало соблюдение норм и правил взаимоотношений совершенного общества. Можно и нужно сказать иначе. Бог сотворил человека совершенным и более совершенным, чем сотворенное Самим Богом, уже не сделать. Чтобы пребывать в этом состоянии предлагается два пути. Для ясного понимания сути приведу аналогию. Представьте себе шарик, которому был передан импульс. Он может катиться вечно, если минует все препятствия. Либо его нужно постоянно подталкивать, то есть необходимо пополнение энергией для восполнения утрат, обусловленных ошибками. Понятно, что в земных условиях надо сочетать оба пути одновременно. Обоим образам спасения дан приоритет. Иудейский требует соблюдения правил для поддержания себя в чистоте для естественно сложившейся полноты богообщения. Христианский – это стяжание Духа Святого через аскетические подвиги при постоянном богообщении. Как мы видим, и то, и другое – есть разные неотделимые стороны одного живого богообщения и востребованы для государственности. В этих пределах реалий бытия человечества, но в разных проявлениях разыгрывается весь сюжет исторического становления мира.

Теперь надо сделать пояснение о происходивших событиях во всем мире, чтобы иметь ясность в данном частном вопросе. Понятно, что речь идёт о 19-20 веках, когда атеизм, как результат выродившейся веры, обуславливал образ мышления и соответствующий стиль жизни.

2.Как уже сказано мной ранее по тексту, любовь миротворит общество. Но образы миротворчества различны. В одном случае мир наступает от кровопролития или кровавой жертвы. В другом случае, мир наступает как согласие и единение людей ради достижения общей цели и решения общих задач, где одни гармонично дополняют других. То есть противоречия – естественный рабочий процесс в любом коллективе, если не выходит за рамки дозволенного. Два основания любви создают её воспринимаемый нами образ. На фундаменте атеизма рождается кровная жертва даже там, где все абсолютно друг на друга похожи и рождены от одной матери. Православие родит любовь, которая роднит всё и всех, даже людей с разными религиозными конфессиями, ибо всякая семья имеет свое бытие не напряжением силы воли, не огромной силой духа, востребованной ради соблюдения закона. Семья удерживается любовью. Люди живут вместе до самой смерти, даже не имея силы воли и духа. Европа к тому моменту давным-давно деградировала до мракобесия и потому образ противостояния, свойственного атеистическому мировосприятию и обретающего самые разнообразные формы, было делом естественным для европейской цивилизации. В том же числе, как неизбежность, сие коснулось еврейского вопроса. Россия была инородным телом с её укладом аскетическим жизни и строгости нравов и, чтобы сделать народы этих земель достоянием мирового чудовищного зверя, понятно, что надо сделать расчленение его по всем каким-либо признакам с целью дальнейшего раскачивания противоречий¹³. С этого началась экспансия в пределы святой Руси. Поэтому под влияние развращенных единокровных Европы попали и русские, и евреи, и мусульмане, и население Прибалтики и так далее. В принципе, для цивилизованных стран это было делом не новым. К этому времени у них имелись уже обширные колонии по всему миру и опыт их завоевания и содержания в рабстве был уже огромный. Камнем преткновения оставалась не покорная Русь с её обширными просторами, полноводными реками, полезными ископаемыми и святым послушливыми народами. (Если мы посмотрим инструкции по удержанию своих колоний в повинности, разработанные колонизаторами Европы, то мы поймём откуда возникли провокационные «Протоколы сионских мудрецов», «Планы Далесов», «Велесова Книга» и так далее.) И вот все разом ринулись на Восток с целью его дальнейшей колонизации, порабощения слаборазвитых народов. Это продолжалось и потом уже при СССР. В наши земли заносились самые разнообразные яды, начиная от прямых военных кровопролитных экспансий и заканчивая занесением энцефалита с земель Дальнего Востока, опосредовано лесных клещей.

3. Дело всё в том, что глава семьи, как и царь, всегда на Голгофе и должен быть там. Правит страной тот народ, кто несёт ответственность за все сразу. Если этого нет, то ничего нет вообще. Всё уходит из-под всякого подчинения и контроля. Таков закон и пророки. И никуда от этого не деться. Надо сразу себя настраивать на этот образ мышления, чтобы не было недоразумений. Не несём ответственности за чужие ошибки и грехи – тогда забыть просто про эти земли.

Всякая мысль или проявление любви имеет своего ориентирующего покровителя, и попадает под его влияние только во время культового акта единения с Богом, как важный результат постоянной внутренней работы духа. Но то, насколько сущность покровителя имеет приобщение к Божественному, раскрывается только по истечении большого времени. Большое зло или большое добро трудно разглядеть сразу, его можно увидеть лишь прожив жизнь. Поэтому любовь, а именно её Божественное Лицо, далеко не всем открывается как благо, ибо трудно распознать умом великое, но в любом случае является основой всякой государственности и, мобилизующей на подвиг силой. И, наоборот, как только сущность любви принимает омертвелое рациональное, умозрительное качество, так сразу же Божественный порядок вещей самоорганизуется в ином проявлении и, к нашему великом сожалению, независимо от нашей воли (а скорее всего к счастью), ибо этот самоорганизующийся порядок возникает без нас.

Иными словами, при стимуляции Божественной Природы в человеке, многое оказывается просто не востребованным и потому без активной стимуляции остаётся слаборазвитым или вообще без всякого развития и, как не востребованное в естественном отборе в процессе эволюционного становления не участвует. Так живое, в котором та часть его природы, которая наиболее активирована в борьбе за жизнь, все более и более явственно обозначается в образе, во внешнем виде. Имеет место достижения гармонии – той самой цели, ради коей активированы все грани природы людей. В то же время те, кто не имеет причастия к Божественному, те как раз, автоматически, стимулируют все остальные грани человеческой природы и потому сильны в ином. Понятно, что в случае противостояния видимость победы имеют не причастные к Богу люди, но это только видимость. На самом деле только Божественное несет в себе красоту и оная пленяет всех и достоинства, благодаря коим была одержана победа в противостоянии, становится новой гранью именно этой красоты, на которую была совершена экспансия, ибо занимает своё место в Божественном порядке вещей государственности. В противном случае, оное так и останется инородным телом и будет изгнано из пределов земель.

4.В то же время, силой единения с Богом должны обладать все, то есть скрывать Божественное от народов ради порабощения оных, то есть пользоваться лекарством от болезни ради выгоды – это тоже противоестественное. Счастьем надо делиться, чтобы обладать оным всегда, как это творит Сам Бог. Так внешняя экспансия¹⁴ прорывается через слабое звено и силой насаждает общий для противостоящих Божественный порядок. И тут прослеживается именно самое важное во всей истории человечества – Суд Божий, который делит всех людей на тех, кто принимает Любовь Божью в той яви, как оная есть и на тех, кто начинает против неё бунтовать. Так мир постоянно терпит самоочищение. Чтобы принимать Любовь Господа, мало иметь силу воли и духа, то есть это даже не важно. Нужно иметь чистоту любящего сердца, тогда Благодать Божия делает душу человека неприступной для греха, причём самопроизвольно уходят все пристрастия одновременно (к деньгам, к наркомании, к всемирному господству в том же числе). Человек радуется жизни без какой-либо обозримой причины, он счастлив во всей полноте и имеет будущее даже в окружающем его аду и во время зримых лишений. Он видит впереди путь жизни, даже если наступит смерть, а если не наступит, то он имеет возможность сделать верных ход, так как уверен в себе и холодный рассудок, а потому перестаёт ошибаться. И, как следствие, если нет ошибок, то нет возможности терпеть страдания, ибо нет самого прецедента для страданий – ошибок. Это качество жизни становится фундаментом, основой, мерой всех самых революционных устремлений на протяжении всех долгих лет бытия человечества. Во имя этого выстраиваются самые сложные системы мифов, появляются городские цивилизации, проводятся самые грандиозные стройки. Всё было подчинено священной литургии для более качественного единения с Богом, дарующего полноту радости бытия. Так образовалось государство.

5.Вопрос о возникновении государственности лучше разобрать на основе египетской цивилизации, сумевшей сформировать в схеме государственных отношений основные принципы жизни. Из древних египетских текстов, дошедших до нас, мы находим явственно выражающуюся сущность возникновения государственности во имя важной цели – «поддержать спину слабого». Каждый из нас имеет какие-то слабости, при этом кто-то силён в одном, но слаб в другом. Люди не похожи друг на друга – это естественно. Такие люди, если они вместе, то начинают дополнять друг друга, «прикрывать наготу ближнего своего». Чем больше людей в сообществе, тем больше слабостей, свойственных каждому из нас, можно прикрыть для успешной борьбы со смертью для утверждения в бытии ещё одного свойства Божественного – вечности. И всё дело в культе. Если культ приобщает к Божественному, то каждый становится дополнением другого. Если культ сатанинский, сообщество становится вавилонской башней или разновидностью содомского греха, приходит гражданская война. То есть монарх нужен только лишь для того, чтобы активировать Божественные грани в каждом члене сообщества опосредовано Божественного культа стать единым в Боге и тем самым стоять за единение каждого члена сообщества и всего народа с Богом, что автоматически решает все остальные задачи перед государством. Никакого устроения хозяйственной деятельности, никаких потуг в политике оный в себе нести не должен и не может. Ведь мужи и жена дополняют друг друга не потому, что у них огромная сила воли, не потому, что правильно и точно исполняют законы, а потому, что любят друг друга. Точно также государственность может удерживаться не силой духа, не справедливостью, не пунктуальным соблюдением правил общежития, а только любовью¹⁵, активированной Божественными силами. Если уходит радость исполнения своего долга любящего своих детей сердца, так сразу возникают процессы распада. Итак, государство родилось как новый инструмент для более сильного приобщения к Божественной Сущности, наделяющего человека настоящим счастьем побеждать в борьбе со смертью, со злом Так как человек ищет в реальности именно то, что может усилить его возможности в борьбе со злом, то следующей сферой его обозрения, после самоорганизации в государство, становится техническое вооружение, столь востребованное в борьбе со злом. Так рождается научно-техническая революция, как продолжение государственности, адаптирующейся теперь уже в иных сферах этого бытия – внутренний мир материи и космические просторы в том же числе. Всё, что выпадет из государственности, становится формой покушения на человечество. И даже целый народ, вышедший из Божественного единения в культе, становится преступником, в руках которого государственность и технический прогресс несёт в себе противоположное созиданию начало – убийства и разрушение. Иными словами, существует некая граница, разделяющая бытие на две половины. Находясь с одной стороны её, человек несёт созидающее начало во всех смыслах этого слова. Оказавшись в противоположной, человек – уже разрушитель. Все вокруг остаётся тем же (производства, бытовые условия, государственные учреждения), но меняется полярность и вместе с ней вместо жизни наступает смерть.