Текст книги "Сектант"

Глава 6

Давид, Сергей, Виталик и я стояли в зале ожидания «Домодедово». До окончания регистрации рейса в Алма-Ату оставалось двадцать минут. Соня опаздывала.

– Женщины… – С напускной презрительностью проговорил Виталик. – Может, ты ее обидел чем? – Повернулся ко мне.

Я пожал плечами. Давид подбросил монетку, поймал и положил на тыльную сторону второй ладони. Потом молча убрал монетку в карман.

– П-почему ты не позвонишь ей на мобильный? – Задумчиво и словно про себя спросил Сергей.

В этот момент Соня позвонила сама:

– Ваня, привет! Я не могу полететь. Мне не сделали загранпаспорт, и назначили теперь в понедельник его получать. Билет уже сдала. Извинись за меня перед всеми.

– Соня не летит, – я отключил телефон и спрятал его в карман.

– Значит, еще не готова… – Негромко проговорил Давид.

– Пошли, – кивнув остальным, я одел на себя рюкзак и направился к стойке регистрации. Давид, Сергей и Виталик последовали за мной.

Проходя паспортный контроль, я думал «Куда, зачем? Какого черта я лечу? Тем более без Сони, из-за которой для меня и началась вся эта история». Но в ту же секунду оборвал себя: «Ты стал невероятно занудлив в последнее время. Порхай дальше и не задавай глупых вопросов».

Месяц назад я выпил горсть каких-то снотворных, собираясь остановить жизнь. Не получилось – мало выпил. Потому что в минуты глотания таблеток чувствовал какую-то неуверенность. Неуверенность во всем: в том, что делаю, в таблетках (те или не те), в окружающем мире (существует он еще или уже нет), и проч. и проч. Неуверенность размягчала мои члены, замедляла движения – настолько, что я уснул. Проснулся в больнице. В меня что-то вливали, что-то выкачивали. Или мне так казалось? По какой-то причине во мне вдруг стало больше уверенности. Я даже спросил: «сколько времени?». Но никто не ответил.

Я думал, что меня положат в психбольницу – отучать от плохих суицидальных мыслей. Не положили. Вручили какие-то документы, вещи и попрощались. Я вышел на улицу. Мне хотелось спать. По улице слева направо кувыркались зеленые бегемоты. Наклоняли голову, выставляли левую ногу вперед и кувыркались через плечо. Поднимались на ноги, снова наклоняли голову вниз, ногу – вперед, и опять все по кругу. Они двигались так – слева направо. Они были смешными и трогательными. Из-за них я не мог перейти улицу. Потом пришел Виталик с карликовым пуделем, и мы все вместе направились к метро.

Виталик догадывался, почему я выпил таблетки. При этом у него был совсем другой угол зрения на вещи. То, что грызло меня, никогда не смогло бы причинить вреда Виталику. Для меня это навсегда останется загадкой. Мне кажется, что люди похожи друг на друга как две капли воды. Что человеческое общество, по сути, огромный батальон солдат-близнецов, одетых в одинаковую униформу и стоящих строем на плацу. Одни и те же условные рефлексы, одни и те же желания и привычки. Одно и то же начало и один и тот же конец жизни. Но мы с Виталиком разные.

Я познакомился с ним на фотосессии для бутика молодежной одежды. Для Виталика это был первый опыт подобной работы – и последний… Его привел директор бутика, решив, что Виталик представляет собой идеальный образ целевой аудитории магазина (директор просто увидел его на улице). Но Виталик оказался удивительно нефотогеничным; на снимках получался непохожим на себя, манерным и каким-то ненастоящим. Такое случается.

У нас с ним сразу возникло некое влечение друг к другу. Ничего сексуального, только дружеское, но при этом – нечто трогательное и платоническое. Бывает такая мужская дружба, когда совершенно непохожие люди, которым часто даже поговорить не о чем, вдруг сходятся из необъяснимой симпатии друг к другу. Такими были и наши с Виталиком отношения. Двое очень разных парней – и по характеру, и по внешности, и по социальному положению… Но эта разность совсем не имела значения ни для него, ни для меня.

В один день Виталик все-таки спросил меня, могу ли я рассказать о тех переживаниях, из-за которых я решил сесть на таблеточную диету. Я промолчал. Конечно, нет. Как можно рассказать всю жизнь? Рассказать каждый день с момента, когда открываешь глаза, начинаешь о чем-то думать, что-то делать, куда-то идти, к чему-то стремиться, и при этом осознавать, как этому миру и каждой его частице, всему, что в нем находится и живет, вынесен безоговорочный приговор: «Ты умрешь. И значит все не имеет значения».

Хотя когда-то давно я не думал об этом и был счастлив. Просто потому, что меньше знал и понимал. Блаженное детское неведение. Зачем я всему учился и все узнавал?

Нам с Давидом достались соседние места, чему я обрадовался. Его личность вызывала во мне любопытство, и хотелось познакомиться с ним поближе. Во время приготовлений ко взлету и набора высоты я незаметно наблюдал за ним. Он привычными движениями застегнул ремень безопасности, взял у стюардессы сосательную конфету и, освободив ее от фантика, отправил в рот. Поиграл с фантиком. Потом неожиданно закрыл глаза и словно «отключился»: сидел, не шелохнувшись (даже перестал сосать конфету), почти не дыша. Точно так же «включился» минут через пятнадцать. Как ни в чем ни бывало принялся снова сосать конфету, открыл глаза.

– Вы давно читаете лекции? – Наконец спросил я.

– Лекции? Я не читаю лекций, – усмехнулся Давид, – так, иногда, когда друзья попросят, соберемся, поговорим. Я вообще слова, теорию не очень люблю…

– То, что вы говорили тогда в «Дубраве» про бессмертие и переселение душ – это индуизм?

– Идея бессмертия и переселения душ в том или ином виде присутствует в каждой религии. Но я действительно в основном рассуждал в рамках индуистского мировоззрения.

– Где вы сами этому всему учились?

– Иван, просьба: давай на «ты». Так привычнее, – улыбнувшись, он слегка похлопал меня по руке. Я пожал плечами и улыбнулся в ответ.

– А учился я много чему и много где, начиная с биологического факультета, который, правда, так и не закончил.

– Вы… – я запнулся. – Ты где-нибудь работаешь?

– Сейчас нет. Меня наследство кормит…

Он не пояснил, какое и чье наследство. Расспрашивать об этом я посчитал бестактным. Давид продолжал улыбаться, и я подумал, что первый раз в жизни встречаю человека, способного на протяжении такого долгого времени (практически постоянно!) находиться в приподнятом состоянии духа и одаривать мир добродушной улыбкой.

Стюардессы повезли по проходу шкафчики с едой. Одна из них сразу подошла к Давиду:

– Извините, вы заказывали спешиал меню?

– Да, вери спешиал, – усмехнулся он.

Стюардесса принесла ему поднос. Сверху на упаковочной пленке был приклеен желтый листок с надписью «SMVM».

– Классно быть вегетарианцем: еду тебе первому приносят, – весело посмотрел на меня Давид, распаковывая обед.

– SMVM – это «Special menu, vegetarian menu11
  Специальное меню, вегетарианское меню. (англ.)


[Закрыть]»? – Спросил я.

– Vegetarian meal22
  Вегетарианская еда. (англ.)


[Закрыть], – поправил он.

– Ты давно вегетарианец?

– Не помню… Лет двадцать.

– Не сложно?

– Сложно. – Рассмеялся он, – особенно в Москве. Фруктов и овощей мало, и они дорогие. Не то, что в Индии…

– Ты был в Индии? – Ухватился я за ниточку, ведшую к интересовавшему меня прошлому Давида.

– Жил там некоторое время…

– По работе?

– Не совсем. Занимался йогой.

– Здорово… Долго?

– Нет. – Давид снисходительно махнул рукой. – Лет восемь, с перерывами. Но это тоже давно было.

Цепочка расспросов о прошлом Давида опять прервалась. Мы молча ели: я – говяжье жаркое с пюре, он – грибы с горохом.

– Ты вегетарианец по каким-то убеждениям? – Я пытался нащупать новую тропинку в его внутренний мир.

– Совсем нет. Просто йога в свое время приучила.

– Сейчас ты еще продолжаешь заниматься йогой?

– Каждый из нас в определенной мере занимается йогой. – Пожал плечами Давид. – Если ты работаешь – это карма-йога. Стараешься не грешить – значит, занимаешься ниямой. Размышляешь о строении мира – погружен в джняна-йогу. Ровно дышишь – практикуешь пранаяму. Так что когда тебе кто-нибудь говорит «дыши ровно» – значит, перед тобой гуру, желающий посвятить тебя в безграничный мир йоги.

Мы рассмеялись.

– Я плохо понимаю в йоге, – продолжил расспросы я, – но в ней ведь есть какие-то измерения прогресса, духовного роста? Как ты, например, оцениваешь себя и других, кто более продвинутый в йоге – по каким показателям?

Давид задумался, потом проговорил:

– В свое время – давно – от первой жены ушел я, ну а потом – позже – вторая жена уже сама ушла от меня. Думаю, в этом явно есть определенный показатель прогресса и духовного роста, – снова рассмеялся он.

Улыбнувшись, я подумал, что с этим человеком невозможно говорить о чем-то серьезно.

Мы закончили трапезу.

– Спать не хочешь? – Спросил меня Давид.

– Нет.

– А я посплю, – он как будто демонстративно натянул до носа плед и закрыл маской глаза.

Я переглянулся с Виталиком, сидящим вместе с Сергеем через проход от нас. Они играли в маленькие походные шахматы. Я достал журнал Esquire, который взял с собой в дорогу, и открыл на середине. Но неожиданно для себя через несколько секунд заснул.

– Вам колу, спрайт или минеральную воду? – Спросила стюардесса.

Я попросил «спрайт». Через несколько минут самолет начал заходить на посадку. Давид не спал и читал книгу. Наклонившись – словно поправляя кроссовки – я прочитал на обложке «Зенон Косидовский «Сказания Евангелистов».

– Погружаешься в тему? – Кивнул я на книгу.

– Фрагментарно, – улыбнулся Давид, повернувшись ко мне, – но пишут в основном всякую фигню… Как поспал?

– Классно, – пожал я плечами.

– Тебе нужно больше спать.

– Почему? – Я бросил на него настороженный взгляд.

– Недоспал ты в своей жизни, – он продолжал с улыбкой смотреть на меня.

Это было правдой. Но мне всегда очень не нравилось, когда кто-то мог так легко прочитывать мое внутреннее состояние и мое прошлое:

– С чего ты взял?

– Аура у тебя сонная, – рассмеялся Давид.

– Нет, серьезно?

Он неопределенно развел руками:

– Мне кажется, у супермоделей такой образ жизни, что им приходится не высыпаться…

Мне было нечего добавить или возразить, но внутри остался неприятный осадок.

Шасси самолета соприкоснулось с бетонным покрытием посадочной полосы. Салон сильно затрясло, но по мере торможения тряска ослабла. Кто-то из пассажиров захлопал в ладоши, вслед за ним и остальные одарили команду экипажа аплодисментами.

– Чего они хлопают? – Неодобрительно покачал головой Виталик.

– Рады, что еще немного поживут, – улыбнулся Давид, тоже хлопнув несколько раз.

Мы неторопливо собрали вещи и направились к выходу из самолета. Вежливо попрощались со стюардессами и ступили на мягкий ковролан аэропортового рукава. Обернувшись, я увидел, как шедший последним Сергей перекрестился.

В здании аэропорта нас встретила девушка в синей униформе с табличкой «VIP. Давид Михайловский». Давид с удивлением обернулся к нам:

– Приятный сюрприз…

Мы проследовали за девушкой в комнату с мягкими креслами и кабинкой паспортного контроля. Молодой казах-пограничник проверил наши документы и пожелал приятного пребывания в Казахстане.

– Ты раньше уже был в Алма-Ате? – Спросил Виталик у Давида.

– Бывал – когда еще проводил тренинги. Последний раз в 2006-м, если мне не изменяет память. А ты?

– Никогда не был, – Виталик убрал паспорт в рюкзак и направился к выходу из VIP-зала.

За дверью нас (точнее, Давида) ждали две красавицы: высокая, со спортивной фигурой, светлокожая казашка с большими светло-карими глазами и длинными черными волосами, и русская девушка с соломенными волосами, ростом чуть меньше, с высокой грудью, с миловидными, хотя и немного грубоватыми, «деревенскими» чертами лица. «Словно с эскорт-сервиса», – мелькнуло у меня в голове, – «может, Давид действительно, чтобы пустить нам пыль в глаза, заказал услуги VIP-встречи и девушек из эскорт-сервиса?»

– Давидка! – Радостно крикнула казашка и бросилась ему на шею. Вслед за ней и блондинка подбежала к Давиду и обняла его с другой стороны.

– Давидуська, – с улыбкой повторяла первая. Русская же молча прижалась к нему, закрыла глаза и замерла в каком-то внутреннем экстазе.

– Айгуль… Оля… – Тихим сладким голосом проговорил Давид и тоже с блаженством закрыл глаза.

Отрешившись от окружающего мира, они застыли в крепком объятии. Мы с Виталиком переглянулись. Сергей поставил на пол дорожную сумку и прислонился к стене, всем своим видом показывая, что ждать нам возможно придется долго. Вслед за ним и Виталик сбросил рюкзак с плеч на пол, смущенно огляделся по сторонам. Я тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Но через несколько секунд Давид разорвал сковывавшие их невидимые цепи и вернулся в реальный мир:

– Рад вас видеть, девочки. Спасибо… Порадовали старика, – он разомкнул объятия и обернулся к нам, – ну, познакомьтесь, что ли…

Айгуль со счастливой улыбкой – словно мы были знакомы с детства – подошла ко мне, ласково обняла и поцеловала в губы. Вслед за ней то же проделала и Оля. Поцелуи и объятия достались и Виталику. Сергей отстранился от девушек, демонстративно протянув им для пожатия руку и слегка поклонившись (что позволило ему отступить немного назад – на всякий случай).

После неожиданных и бурных приветствий мы вышли из здания аэропорта и направились к стоянке.

– Все, что ты просил, нашли. – Донеслась до меня фраза Айгули Давиду. – Нас ожидает необычная практика, да?

Давид с улыбкой посмотрел на нее и ничего не ответил.

Мы подошли к новенькому черному «Porsche Cayenne». У нас с Виталиком, до сих пор не пришедших в себя после девичьих поцелуев, и вовсе отвисла челюсть. Айгуль щелкнула брелоком сигнализации и открыла багажник. Рядом с Porsche была припаркована белая «Нива», принадлежащая Оле. Мы загрузили вещи и сели в машину – все, конечно, выбрали Porsche.

– Нет, пойду к Оле, – вдруг опомнился Давид, севший на переднее сиденье, – а то ей там наверное очень одиноко… Ну а тебя мальчики развлекут, – улыбнулся он Айгуль и, поцеловав ее, вышел из Porsche и пересел в «Ниву». Виталик не преминул тут же переместиться на его место.

Еле двигаясь по затору на выезде со стоянки мы наконец покинули территорию аэропорта. На относительно свободной трассе Айгуль притопила педаль газа и Porsche понесся вперед.

– Сколько у него максимальная? – Спросил Виталик.

– Двести пятьдесят, – с напускным безразличием ответила Айгуль.

Неожиданно на одном из поворотов нас обогнала белая «Нива», из окна которой на нас с улыбкой смотрел Давид.

– Ни фига себе… – Удивился Виталик, – у нее форсированный движок?

Айгуль усмехнулась:

– Нет, просто японский. Она в свою «Ниву» двухлитровый двигун со старого «Сузуки» впихнула.

– Но у тебя же все равно мощнее! Давай, сделай ее! – Вошел в азарт Виталик.

– А зачем? – С улыбкой посмотрела на него девушка, – пусть поиграется… Вот за город поедем – там и погоняем.

Мы выехали на какой-то проспект и впереди, в серо-коричневой дымке городского смога, показались снежные вершины гор – близкие и массивные. Из-за смога они выглядели необычно – совсем не так, как на фотографиях горных пейзажей. Реалии промышленных будней наложили на их красоту отпечаток некоего сюрреализма.

– Вы уже были в Казахстане? – Спросила Айгуль.

– Не-а, – друг за дружкой ответили мы.

– Ну тогда добро пожаловать в Алма-Ату, – улыбнулась она, – кош келдениздер!33
  Добро пожаловать! (Каз.)


[Закрыть].

На меня вдруг накатила волна необыкновенной легкости и счастья. Я сбежал из Москвы, сбежал из России – от преследователей в темных костюмах, от всех агентов, гримеров, фотографов, менеджеров и прочих, прочих других… От своего прошлого и от паранойи… Я свободен. Может быть, впервые за много лет.

Глава 7

Мы устроились в небольшой гостинице с казахским названием «Жетысу», в центре города. На соседней улице громыхали трамваи.

Мы взяли два двухместных номера: один нам с Виталиком, другой напротив нас через коридор – для Давида и Сергея. Комнаты оказались вполне чистенькими и уютными – особенно учитывая их относительно небольшую стоимость.

В восемь вечера к нам в дверь постучал Давид:

– Я в гостинице ночевать не буду. Встретимся утром на завтраке. – Он улыбнулся. – Девочки приедут в восемь тридцать, и нам к этому времени нужно быть готовыми. Так что ложитесь сегодня спать пораньше… Орлы…

– А практиковать сегодня еще не будем? – С ноткой разочарования в голосе спросил Виталик.

– Нет. Здесь нет условий, – он подмигнул Виталику, усмехнулся и закрыл за собой дверь.

– Слушай, он не гомик? – Спросил я.

Виталик лег на кровать и включил телевизор:

– Вряд ли…

По первому каналу шел какой-то сериал.

– Может, пойдем пива возьмем? – Предложил я.

– Можно. Но завтра же рано вставать… – Виталик сощурился, – давай лучше водки.

– В смысле – чтобы раньше встать? – Усмехнулся я.

– Пойдем у Сергея спросим. Что он выберет – то и возьмем, – с неожиданным энтузиазмом Виталик вскочил с кровати.

– Думаешь, он будет? Весь же из себя такой набожный.

– Что, если набожный, теперь не пить? – Хмыкнул Виталик и вышел из номера.

Он постучал в дверь Сергея, но никто не ответил. Я вдруг поймал себя на мысли, что почему-то именно этого и ожидал.

– Ну вот… – Усмехнулся Виталик, – набожный и религиозный, а сам уже куда-то свалил. Что теперь делать будем?

Я ничего не ответил и побрел по гостиничному коридору в холл с большими кожаными креслами и стеклянным журнальным столиком. Прошел к окну и посмотрел на улицу. Там все кишело: люди, машины, и даже казалось, что бездомные собаки и птицы двигались здесь суетливо. Чем-то похоже на Москву, чем-то – не похоже. Чувствовалось больше хаоса, больше «азиатчины». Смуглые скуластые лица, узкие глаза. Хитрые улыбки, фамильярные жесты. Прямо у края проезжей части несколько молодых парней сидели на корточках и курили. «Азия… Азия…» – невольно повторил я про себя.

– Нас, по-моему, просто бросили, – услышал я смешливый голос Виталика.

Я обернулся. Виталик развалился в кожаном кресле.

– Нас бросили, – повторил он, – и что это значит: будем пить пиво или водку?

– Что пьют дети, когда их бросают? – Вырвался у меня странный вопрос.

– Дети? Когда их бросают? – Задумчиво повторил Виталик, – наверное, водку…

Через сорок минут мы вернулись в номер с бутылкой «Немирофф», соком, хлебом и колбасой. Краем глаза я заметил, что дверь в номер Сергея приоткрыта. Кивнул Виталику. Оставив в нашей комнате спиртное и еду, мы прошли к Сергею. В номере никого не оказалось. Нераспакованная сумка Давида стояла в углу. Вещи Сергея были в беспорядке разложены на его кровати – рубашка, шорты, акафист, маленькая икона, молельные четки.

– Больше всего мне интересно, что в этой сумочке, – кивнув на сумку Давида, тихо проговорил я.

– Открой да залезь, – пожал плечами Виталик, – хотя вряд ли ты там найдешь что-нибудь, кроме трусов и маек.

Я на некоторое время застыл в нерешительности, но потом быстро подошел к сумке, сел перед ней на пол и открыл замок-молнию. Действительно трусы и майки… Пластиковая банка с надписями на индийском языке. Ботинки. В глубине прозрачный пакет с бритвенными принадлежностями. Непрозрачный пакет то ли с журналом маленького формата, то ли с книгой в мягкой обложке. Антикварный продолговатый ящичек из красного дерева, инкрустированный белыми и желтыми минералами, украшенный барельефом многорукого человека со слоновьей головой. «Вот оно!» – мелькнуло в голове, приятный холодок предчувствия разлился по груди. Хотя что я подразумевал под этим самым «оно», я бы не смог объяснить.

Ящичек приятно тяжелил руку – даже не своим содержимым, а массивностью дорогого южного дерева, из которого он был изготовлен, и обильной восточной инкрустацией. Я попробовал открыть крышку, но она не поддавалась. Судя по всему, где-то находился секретный замочек. Я беспомощно вертел в руках артефакт, напоминая наверное в этот момент мартышку с микроскопом.

В коридоре послышались голоса. Я резко обернулся к Виталику. Он подскочил к двери и выглянул наружу, потом быстро ее захлопнул и растерянно повернулся ко мне:

– Там Серега. Сюда идет… – прошептал надрывно.

Я быстро запихнул ящичек и остальные вещи в сумку, закрыл замок и поднялся на ноги.

– Выходим, – сделал знак Виталику, – мы пришли за ним пить водку, но его не нашли и теперь возвращаемся в номер.

Виталик кивнул головой и открыл дверь. На пороге стоял Сергей, и с ним – молодая девушка-казашка, в манере поведения и в одежде которой легко можно было угадать проститутку.

– О! А мы тебя ищем, – невинно поднял брови Виталик, – пойдем водку пить.

У Сергея нервно заморгал правый глаз, потом, заикаясь, он гаркнул:

– Не-не-несите сюда! – Повернулся к девушке, – т-ты будешь пить?

Девушка пожала плечами:

– Если с соком…

– Да, конечно. Сок есть! – С облегчением выдохнул Виталик, радуясь, что инцидент с нашим проникновением в чужой номер исчерпан. – И колбаса есть!

Обойдя девушку, мы юркнули в свой номер.

– А ты все «просветленный, просветленный»… – Нервно рассмеялся Виталик. – Нормальный пацан. Не успел разместиться – сразу проститутку в номер.

– Нужно не засиживаться, чтобы не испортить кайф человеку, – я положил в пакет водку и сок.

– Знаешь… – Догадка осветила лицо Виталика, – Давид, возможно, специально уехал, чтобы Сергея проверить.

– В смысле? Зачем?

– Проверить его религиозность, силу воли.

– Ерунда. На фиг ему это надо…

– Сергей все-таки в какой-то мере его ученик. Мне кажется, что Давид вполне мог так сделать.

– Похоже на какие-то детские игры, – я направился к двери.

С выпивкой и закуской мы вернулись в номер Сергея. Он безучастно сидел на кровати, в то время как девушка складывала его разбросанные вещи в тумбочку. Я выставил спиртное и еду на письменный стол. Виталик сходил в ванную и ополоснул стаканы.

– Меня зовут Иван. А вас как? – Спросил я девушку.

– Гульжан, – безразлично ответила она.

– Меня – Виталик, – вставил мой приятель, суетясь с закуской.

– Сергей, ты в порядке? – Я встал перед ним с открытой бутылкой водки.

– В порядке. Совершенно в порядке, – тихо проговорил он и улыбнулся, – н-наливай.

Мы сели вокруг тумбочки, выдвинутой в центр свободного пространства комнаты. Я разлил по стаканам водку, и мы выпили, традиционно произнеся «за знакомство».

– Как живется в Алма-Ате? – Спросил Виталик у Гульжан.

– Хорошо живется, – улыбнулась девушка.

– Да, наверное не то, что в Москве. Там цены сейчас вообще безумные. Бутылочка воды – тридцать рублей. Майка – тысячу… – Виталик принялся рассуждать о сложностях столичной жизни.

Я снова разлил, и мы выпили. Виталик сморщился и закашлялся:

– Криво пошла…

Сергей взял бутылку и наполнил стаканы:

– Н-надо вдогонку – утрамбовать.

Мы снова влили в себя водку.

– Эта уже лучше, – улыбнулся Виталик, закусывая толстым ломтем колбасы.

– Сколько стоит твой ад? – Глядя на Гульжан в упор, спросил Сергей.

Гульжан смущенно улыбнулась и оглянулась на нас с Виталиком.

– Может, не стоит так высокопарно… – С наигранной усмешкой проговорил я после неловкой паузы.

– С-сколько стоит твой ад? – Не обращая внимания на мои слова, повторил Сергей. – Н-например, в месяц? Сколько ты получаешь в месяц, чтобы попасть в ад? Чтобы сейчас жить в аду?

Девушка снова бросила на нас с Виталиком недоуменный взгляд, но, не найдя нужной поддержки, негромко ответила:

– У меня маленький ребенок. Его кормить, одевать нужно…

– Знаю… – Нетерпеливо оборвал Сергей, – все так говорят. И во сколько ты оценила свой ад? К-какова арендная плата в месяц?

– Ну… По разному бывает, – замялась девушка, – около тысячи где-то. Иногда больше.

– Дешево. Дешевый ад.

– У меня в самом деле пятилетний сын. Мужа нет. Кто еще его кормить и одевать будет? – Монотонно пробубнила Гульжан.

– М-моя м-мать повесилась два года назад. Сейчас она в аду. Она часто приходит ко м-мне во сне, – быстро и возбужденно, брызгая слюной, говорил Сергей, – Ей там очень плохо. Ужасно. У ее боли и ужаса н-нет конца. Боль и страдание навечно – на все оставшееся время. Она за это тоже недорого заплатила. Несколько лет одиночества. И я за это заплатил. Тоже недорого – пару лет в Москве, н-непыльная работа, н-несколько опубликованных стихотворений. Всего несколько! Ад нам достается по дешевке. Н-не н-надейся, – он порывисто взял девушку за руку, – что ты туда не попадешь.

Гульжан медленно, но уверенно высвободила руку:

– У меня сын. Мне простится.

– У моей матери тоже был сын… Тысяча долларов? – Сергей встал с кровати, взял свою сумку, достал оттуда деньги и протянул их девушке. – Здесь не тысяча долларов – меньше, но я покупаю тебе две недели жизни без ада, чтобы ты могла за это время найти работу. Любую, чтобы хватило на еду три раза в день, на штаны и рубашку твоему сыну и тебе.

Гульжан опустила голову.

– Только н-не нужно благодарить, – Сергей быстро всунул купюры в руку девушки.

Она положила деньги на тумбочку рядом с колбасой, потом взяла половину:

– Мне нужно отдать. Можно я пойду? – Спросила у нас с Виталиком.

Мы молча пожали плечами.

Сергей взял бутылку и разлил водку по стаканам. Гульжан вышла из комнаты.

– Выпьем! – Сергей поднял стакан.

Мы выпили, закусили.

– Ребята, вы на м-меня только не обижайтесь, – с неожиданно слезливым раскаянием проговорил Сергей, заглядывая поочередно в глаза то мне, то Виталику.

– Да, что-то тебя пробило… – Неловко усмехнулся Виталик, – проще нужно быть, Серега, проще…

Сергей встал с кровати, прошел в ванную комнату и включил воду. Через минуту вернулся с мокрой головой:

– Да, н-надо учится контролировать себя. Н-надо работать над собой! – Снова сел на кровать и взял бутылку.

Мне стало тяжело сидеть в этом номере с Сергеем и Виталиком. Хотелось напиться, но алкоголь не действовал нужным образом. Я знал, что даже если продолжать пить, то никакой радости это не принесет. Будет только наваливаться тяжелый серый хмель и заболит голова. Такое состояние. Такой вечер. Ничего не поделаешь.

Я поднялся с кровати:

– Все. Я спать. Устал.

– Ты что, перестань… – Виталик принялся уговаривать меня остаться «чтобы не разрушать компанию». Сергей тоже поднялся с кровати и протянул мне руку:

– Извини. Я т-тебя не обидел?

– Все в порядке. – Я пожал его влажную ладонь. – Просто устал и хочу спать. Тем более, завтра рано вставать.

– Да, конечно. Извини.

Оставив собутыльников вдвоем, я вернулся в свой номер. Принял душ и лег спать. Сквозь сон слышал, как в номер вошел Виталик, покопался в своей сумке и опять вышел.

Когда я утром проснулся, Виталика в номере не было. Кровать его оставалась заправленной. Чертыхнувшись про себя, я вышел в коридор, где столкнулся с Сергеем, на удивление свежим и бодрым.

– Доброе утро, – в своей обычной сдержанно-отстраненной манере проговорил он.

– Привет. – Ответно приветствовал его я. – Где Виталик?

Сергей удивленно посмотрел на меня:

– Н-не знаю. Мы допили водку, и он ушел. Я его больше не видел.

– Черт! – Вслух выругался я. – Куда он делся? Он сильно пьяный был, когда от тебя ушел?

– Н-не знаю. Н-не обратил внимания.

Часы показывали восемь пятнадцать.

– П-пойдем завтракать? – Спросил Сергей. – Н-нам через пятнадцать минут уже готовыми нужно быть.

– Нужно. Но где нам теперь Виталика искать?

– Может, внизу у администратора спросим?

Ни администратор, ни охранник Виталика не видели. Мы решили позавтракать и потом уже приступить к широкомасштабным поискам, не вполне себе представляя, что имели под этим в виду.

В гостиничном ресторане было пустынно. В центре зала за столом сидел Давид и с аппетитом ел кашу. Увидев нас, он широко улыбнулся и приветливо помахал рукой. Мы подсели к нему.

– Привет. Как дела? – Жизнерадостно приветствовал он нас.

– Нормально, – я бросил быстрый взгляд на Сергея.

– Хорошо спится? – Продолжал улыбаться Давид.

– Хорошо, – изобразил я подобие улыбки на своем лице.

– Виталик пропал, – тихо проговорил Сергей.

– Куда же? Украли? – Рассмеялся Давид, удивленно подняв брови.

– Хрен его знает… Не ночевал в номере.

– Что ж, не иголка – отыщется. Каша – обалденная. Рекомендую, – Давид поднялся из-за стола, – пойду в номер собираться.

Мы поели овсянку, оказавшуюся на мой вкус отвратительной – жидкой и несладкой. После завтрака вернулись на наш этаж. Давид хозяйничал в своем с Сергеем номере; в открытую дверь я увидел его обнаженный торс с двумя шрамами на спине.

– Сереж, подожди минутку, – крикнул он, – я тут манатки свои разбираю и переодеваюсь.

– Ага, – Сергей покорно прислонился к стене.

– Заходи пока ко мне, – предложил я, поворачивая ключ в замке.

В конце коридора хлопнула дверь, из которой вышли две девушки и направились в нашу сторону. Одной из них была Гульжан. Опустив голову, она прошла мимо нас, не здороваясь. Сергей хотел остановить ее, но бросил на меня быстрый взгляд и отвернулся. Девушки прошли к лестнице, откуда потом послышалось цоканье их каблуков по ступенькам. Дверь в конце коридора снова открылась, и из нее вышел Виталик. Увидев нас, он смутился, но потом зашагал к нам нарочито развязной походкой.

– Не опаздываем еще? – Спросил, подойдя к нам и заглядывая в открытую дверь к Давиду.

Сергей посмотрел на него исподлобья и резко, но в то же время как-то неуклюже, ударил кулаком в челюсть. Виталик отшатнулся к стене, тут же повернулся к Сергею и замахнулся для ответного удара, но остановился и опустил руку. Сергей, скривившись от боли и тряся рукой, которой ударил, скрылся в ванной комнате своего номера. Не глядя на Виталика, я вошел к нам в комнату.