Текст книги "Память пламени"

Сигрлинн закинула руки за голову, гибко потянулась, выгибая спину, и Познавший Тьму осёкся. Вот так бы смотрел на неё и смотрел, потому что она – это она, и только друг с другом мы находим полноту и завершённость самих себя.

– Мне приятно, когда ты на меня так смотришь, – промурлыкала Сигрлинн, улыбаясь.

– Сигрлинн… но мы же действительно рождены Истинными Магами. Не людьми, не эльфами или кем-то ещё. Истинными Магами. Существами без…

– Без пола? – хитро сощурилась она. – Нет, Хедин. Всё создаваемое Упорядоченным полярно. Всё имеет свою противоположность. Ты сам это знаешь не хуже меня. Вот и мы, Истинные, – мы изначально делились на две группы. Разве не так?

– Симметрия не всеобща, – покачал головой Познавший Тьму. – Симметрия и равновесие – смерть движению. Недаром источников три, а не два. И не четыре.

– Может, мы просто не нашли четвёртый? Задумывался ли ты об этом, Познавший Тьму?

– Когда ты так на меня смотришь, у меня пропадают куда-то все умные ответы.

– Знаешь, меня это очень радует, – совершенно серьёзным тоном сообщила Сигрлинн. – Но мы сбились. Так что, значит, с новосотворённой пустотой? Порождаемой тремя известными нам источниками?

Она не просто красива, думал Хедин. А может, как раз наоборот, «просто красива». Та единственная простота, к которой я шёл все эоны, подобно простому смертному не подозревая, где она скрыта.

– Неназываемый очень медленно, но отодвигал границу всё дальше и дальше, – признался Хедин. – Особенно когда стал пробивать себе путь с помощью козлоногих и крушить мир за миром не хуже Спасителя.

– И дать ему уйти нельзя… – задумчиво протянула Сигрлинн, вновь вглядываясь в прихотливую игру огоньков.

– Нельзя, – вздохнул Хедин. – Хотя это стало бы наилучшим выходом.

– Но, может, вы с Ракотом ошиблись? Может, Неназываемый и впрямь просто покинет Упорядоченное и мы заживём спокойно?

– Сомневаешься – проверь, – буркнул Познавший Тьму, отворачиваясь, словно обидевшийся мальчишка.

– Не дуйся, – жалобно попросила она. – Кто может ручаться за полную и совершенную точность такого расчёта? Четырёхглазый? Но и он ни разу не сталкивался с подобным. И все накопленные им знания тут бесполезны.

– Что ты говоришь, постой, ведь если есть риск – а он есть, – то допустить подобное…

Она вздохнула.

– Я не спорю с тобой, милый мой, дорогой мой Хедин. Я чувствую расползающуюся язву, поверь мне. Наверняка не столь остро, как ты, но тоже чувствую.

Хедин кивнул.

– Именно что расползающуюся. Медленно по меркам Упорядоченного; но всё равно расползающуюся. А ведь есть ещё и небезызвестные Дальние… с которыми ты, если мне не изменяет память, тоже что-то не поделила ещё в те незапамятные времена.

– О! – По её лицу пробежала тень, меж выгнутых бровей залегла морщинка. – Дальние… вот уж от кого мне всегда становилось не по себе. Зачем они? Для чего они? В чём их суть и в чём их роль?

– И ты для этого решила повоевать с ними? – поддел он.

Сигрлинн усмехнулась, но улыбка почти тотчас погасла, она зябко обхватила руками плечи.

– Тогда они чудились мне везде. Их монастыри… Зелёные кристаллы… Чудовища, подчиняющиеся их приказам… И они сами, невидимые, никогда не вступающие в открытый бой…

– Последнее, что создал Творец, – как они сами отрекомендовались.

– Самомнения им не занимать. – Сигрлинн пожала плечами.

– Так почему вы с ними задрались?

– Им чем-то помешали мои Ночные Всадницы, – отвернулась она.

– Не хочешь отвечать?

– Нет, что ты, – улыбка у неё вышла смущённой и немного виноватой. – Я просто решила, что справлюсь со всем сама. Дальние встали у меня на пути и… оказалось, что так просто их не убрать и не смахнуть. Я тоже была горда, очень горда. Обращаться за помощью к Совету Поколения? Расписаться в собственном бессилии? Кланяться Макрану и Эстери? Никогда.

– Всё настолько просто?

– Ты разочарован, друг мой?

– Немного.

– У меня, конечно же, был план. – Она улыбнулась каким-то давним, глубинным воспоминаниям. – Никто не обращает внимания на Дальних, ну, может, разве что Мерлин, однако о своих изысканиях Совет в известность не ставит. А они копошатся себе, возводят монастыри тут и там, собирают сторонников… Поколению же словно всё равно. Интриги, свои собственные ученики, свои собственные войны… И я взялась за дело, Хедин. Донельзя самоуверенная, без тени сомнений. Особенно… – она вдруг осеклась, виновато взглянула на Познавшего Тьму.

– Договаривай.

– Особенно после победы над Ночной Империей.

– Я не обижусь. – Он сел в соседнее кресло, коснулся кончиками пальцев её обтянутого шёлком плеча. – Ты победила тогда. Это правда. Но что же дальше?

– Дальше ты, в общем, знаешь, – покачала головой Сигрлинн. – Дальним чем-то помешали мои ученицы. Ночные Всадницы. Двоих похитили. Нам удавалось отбить лишь растерзанные, обезображенные тела. Оставшиеся в ответ схватились с адептами Дальних. Началась резня.

– Так-таки и резня?

– Во всяком случае, пощады никто не просил, – Сигрлинн резко поднялась. – Я тоже вмешалась. Честно говоря, это ты меня надоумил, – она ухмыльнулась, поворачиваясь и нацеливаясь указательным пальцем прямо в грудь Познавшего Тьму. – С твоей апологетикой войны как вершины духа и всё такое прочее.

– Это ведь случилось несколько позже, разве не так?

– Сказал ты эти слова мне несколько позже, верно, но нужно совершенно тебя не знать, чтобы о подобном не догадываться. Ты ведь всегда воевал, милый мой Хедин. И твои ученики воевали тоже. Да и сейчас – разве мирной жизнью живут твои подмастерья? Нет, из огня да в полымя, со сковороды на вертел… Но мы с тобой всё-таки ужасно прыгаем. С темы на тему, с военной карты – к Неназываемому и трём Источникам, оттуда – ко мне и Дальним…

– Ты вспомни. Разве не всегда у нас так бывало? Встречались в Джибулистане, в Голубом Городе, хватали друг друга за руки, пили горящую воду и говорили, говорили, говорили, пока звёзды не померкнут…

– Ага… – Она мечтательно прикрыла глаза. – Говорили. Про всё на свете, про новый уголок Упорядоченного, про редкую книгу, про таинственные письмена и поверья, про Древних Богов и Богов Молодых, обо всём… Великие небеса, Хедин, мы же тогда просто не отрывались друг от друга… Разговоры-разговоры, а потом ты на меня набрасывался и принимался целовать или хватал за коленку, словно последний мужлан в трактире…

Её глаза смеялись, и по углам картографического покоя танцевали озорные радужные искры.

– А ты делала страшное лицо, шлёпала меня по ладони и взвивалась к небу золотым вихрем…

– А ты гнался за мною, как это говорится, «чёрным ужасом на крыльях ночи, и кровавокрасный плащ трепетал за твоими плечами»…

– Кровавокрасный плащ – это к Ракоту, он его носит, не снимая, уже невесть сколько эонов… А я просто нагонял туч и мчался следом, собирая все ветра, какие только мог…

– А я потом…

Они застыли посреди комнаты, обнявшись.

– А я потом, – шепнули её губы ему в самое ухо, – помирала от счастья. Потому что ты помирал от того же, и я это читала и сама…

…Они насилу оторвались друг от друга. Слишком долго порознь. Слишком много несказанного и несотворённого вместе – однако даже Новый Бог понимал, что время стремительно ускользает, уходит по капле, что Великая Река неумолимо влечёт их двоих к бурным порогам, за которыми лишь серый непроглядный туман.

Хотя, конечно, заманчиво было б уйти хоть ненамного туда, где время течёт быстро, в Обетованном – день, а там – целый год…

– Вернёмся к карте, – кашлянула Сигрлинн, поправляя волосы. Ей ничего не стоило заставить их принять любой облик одной лишь магией, но какие-то жесты, наверное, вплавлены глубже, чем любое заклятие.

– Вернёмся, – вздохнул Познавший Тьму и повёл рукой вдоль вздымающейся и опадающей, словно грудь тяжело дышащего исполина, серой границы. – Неназываемый наступает. Его логово пухнет, увеличивается, растёт. Медленно, но растёт.

– А где этот его Путь? – Сигрлинн медленно шла среди плавающих в воздухе огоньков, касаясь их кончиками пальцев. – Его ведь нельзя начертать, верно?

– На этой карте – нет, нельзя, – покачал головой Хедин. – Как нельзя начертить русло Реки Времени. И, конечно, эти огоньки – лишь малая толика миров, близких к границе. Я показал лишь важное. Путь пролегает частенько сквозь складки Межреальности, те самые, где, как говорится, «пространство сходит с ума» и где даже мы, Боги Равновесия, бессильны. Там, правда, никого и ничего нет, кроме искажённого, изломанного сущего.

– Ой ли? – сощурилась она. – Вот так всегда думаешь, мол, никого там нет – ан кто-нибудь да найдётся!

– Не найдётся, – покачал головой Хедин. – Мы пытались. Во всяком случае, Путь у Неназываемого выходит рваный и ломаный.

– Но всё-таки часть его нам доступна? – настаивала Сигрлинн. – Что если по нему ударить?

– Мы думали об этом. Но дело в том, что сам по себе Путь никому вреда не причиняет. Причиняли и причиняют козлоногие, возводя его. Поскольку им, как оказалось, требуется нечто вроде Магии Крови, то есть колоссальные жертвоприношения, разрушение целых миров, высасывание их досуха, чтобы возвести очередную лигу.

– А если ты разрушишь уже ими отстроенное? Возвращаться тогда придётся, а мировто подходящих поблизости уже не сыскать!

– И об этом мы думали. Впрочем, не только думали, но и делали. Мы вообще старались выводить смертных из тех миров, где точно не смогли бы удержаться – и куда успевали им на помощь, – Хедин совсем помрачнел и отвернулся. – Но ты даже не спросила, что такое сам Путь.

– Я догадываюсь, – Сигрлинн неожиданно зябко обхватила себя за плечи. – Западная Тьма, как ты помнишь, состояла не только из меня и брандейцев.

– И об этом мне тоже надо тебя спросить, Си.

– Спросишь, – посулила она. – Но докончим сперва с войной. Что вот это там такое, горящее? Где пламя?

– Три мира. Ничем друг с другом не соединены, они даже не рядом. Два мира совершенно обычны, третий – с особым сродством к магии.

Сигрлинн кивнула.

– Это где без чародейства нельзя даже дышать? Где выжили одни лишь природные волшебники?

Хедин кивнул.

– Твои подмастерья, наверное, все оттуда? Я имею в виду – из подобных миров?

– Нет. Выросшие там не способны научиться ничему новому. Для них магия и в самом деле – как дыхание. Обычный человек сможет дышать чаще или глубже, может затаить дыхание – но огонь он не выдохнет, как бы ни старался. Так и здесь. Преподавать тамошним какие-то иные заклятия – вообще любые заклятия! – нет никакого смысла.

– Вижу, ты пытался, и не раз, – проницательно заметила Сигрлинн. – У тебя взгляд разочарованный до сих пор, стоило тебе об этом вспомнить.

– Именно что… Пытался. Потом бросил.

– Так что же, там сейчас война, в этих трёх мирах?

– Война, Си. Козлоногие напирают. Через лжепророков создаются жуткие предсказания, которые потом оправдываются.

– Но что же твои подмастерья?

Хедин досадливо потупился.

– Не люблю это их прозвище. Сам когда-то придумал, казалось, мол, чего тут такого, подмастерья – они подмастерья и есть. А вот потом как-то стало коробить. Словно не могу дать им всего, чего они достойны.

Сигрлинн легонько вздохнула.

– Понимаю. Ученики, которые не Ученики. Без Зерна Судьбы. Но это едва ли справедливо, мой Хедин. Они пошли за тобой, и они счастливы. Ведь верно?

Он кивнул.

– Да. Они – те, кто пошёл за мной, кто поверил в меня, кто помогает мне. Соратники, но… не Ученики.

– Чем они отличаются от тех, кто создавал Ночную Империю? От тех, кто управлял ею? Кроме Зерна Судьбы?

– Тебе ли спрашивать такое? – удивился Познавший Тьму. – Тебе ли, имевшей многих настоящих учениц, не знать, какую связь меж Истинным Магом и его Учеником рождает принятие такого Зерна?

– Я знаю, Хедин, милый мой. Я знаю. Но кроме этого? Что ещё?

– Их много, – отвернулся он. – Полки. Настоящее воинство. Ученики… их чувствуешь. Они часть тебя, как был частью меня Хаген.

– Прости, – тихонько сказала Сигрлинн. – Я знаю, ты их любишь. И страдаешь, что не можешь дать им того, что давал тому же Хагену и другим, до него. Ох, мы опять о чём-то другом…

– Да, они сражаются во всех трёх мирах, – мрачно сказал Познавший Тьму. – Почти все. Кроме Гелерры, Ульвейна с Аррисом и Арбаза. Эти со своими защищают Хьёрвард. Туда прорываются быкоглавцы, а за ними мне чудятся Дальние.

– Чем я могу помочь? – в лоб спросила Сигрлинн. – Отправлюсь куда скажешь. Могу возглавить…

– Стой, стой, стой, – Хедин поднял руку. На висках его проступил пот. – Зачем тебе туда? Зачем в бой?

– Разве ты забыл? Я буду горда и счастлива, если мне удастся сразиться плечом к плечу с тобой.

– Закон Равновесия… – начал было Познавший Тьму, но Сигрлинн только поморщилась.

– Закон – это для вас с Ракотом. Вы Боги, и Сущее надело на вас эти вериги. А я? Я никто. Или, вернее, я невесть кто, мы это уже обсуждали.

– Неважно, – покачал он головой. – Для Весов твой статус вторичен. Если в рядах моих… моих полков появится некто с твоей силой, равновесие пошатнётся.

– И что тогда?

– Что тогда? Откуда ни возьмись вынырнет какой-нибудь адепт Хаоса, или слуга Неназываемого, или просто безумный маг – если не местный божок – поистине ужасающей силы. Чтобы справиться с ним, нужно или вмешательство нас с Ракотом, или целый полк моих… моих… детей, – наконец нашёлся он.

– Детей… – с непонятной горькой улыбкой покачала головой Сигрлинн. – Ну, пусть детей. То есть маятник начнёт раскачиваться, придётся прибегать ко всё большей и большей силе… верно?

Он кивнул.

– Поэтому проще, лучше… милосерднее оказалось подобное побеждать подобным. Было у нас такое – мятеж, большой мятеж, его в разных хрониках прозвали «восстанием Безумных Богов». Подавлять его пришлось магам, обычным магам из смертных. Они справились. А вот когда мы с Ракотом вмешивались напрямую… хорошо, когда дело заканчивалось только открытием порталов из гибнущих миров.

– Ого, – Сигрлинн задумалась, чуть прикусила губу, словно девчонка-школьница.

– Ты была права со своим Орденом. Нам лучше всего действовать именно так. Руками других, как бы постыдно это ни звучало.

– Вот потому-то Ракот так и любит оборачиваться варваром, сознательно отказываясь от громадной части собственных сил?

Хедин вновь кивнул.

– Говорит, что не в силах сидеть сиднем, пока другие умирают. Берёт меч, оборачивает плечи шкурой и…

– Его непременно следует познакомить с какой-нибудь из Огненных Дев, – с невинно-озабоченным видом бросила Сигрлинн. – Почему он до сих пор один? И что же, он так и оставался одинок всё это время?

– Предлагаешь посплетничать? – усмехнулся Познавший Тьму.

– В своё время Поколение только этим и занималось, – хохотнула она.

– Я не спрашивал, как ты понимаешь. А сам он не рассказывал.

– Потому что небось голубоглазый и черноволосый великан-варвар заводил себе по целому сонму возлюбленных в каждом мире, где только его угораздило очутиться.

– Ну и что, Сигрлинн?

– Это его слабость, милый. А любую нашу слабость может использовать враг. Поверь женщине… Так, значит, мне на войну решительно нельзя?

– Я и сам сижу тут, как ты видишь, – развёл он руками. – Хотя больше всего хотел бы оказаться именно там. И совсем недавно пришлось… нарвавшись в итоге на Игнациуса.

– Богам Равновесия приходится встречать подобное подобным… – задумчиво проговорила Сигрлинн, осторожно касаясь охваченного холодным пламенем огонька, изображавшего подвергшийся нашествию мир. – Посылать в бой армии, самим сидя в укрытии, в безопасном месте… Как-то это не по-твоему, Хедин, друг мой.

– Это справедливо, – сказал он. Получившаяся улыбка вышла очень невесёлой. – Боги не могут по мановению руки установить царство всеобщего добра и изобилия. Наверное, будь я Творцом, я постарался бы…

– Не говори так, – она вдруг с испугом подалась к нему, прижимая ладонь к его губам. – Не сравнивай себя с несравнимым.

– Что ты? – удивился Хедин. – Фигура речи, не более того…

– Я не верю в «фигуры», – заупрямилась Сигрлинн. – Обещай, что больше так не будешь! Пожалуйста. Ради меня. Ну, видишь, я использовала все несокрушимые женские аргументы. Обещай, а?

– Обещаю. – Он взял её руки в свои. – А ты обещай беречь себя и не лезть на рожон. Обещай не геройствовать. Пожалуйста. Ради меня.

– Обещаю, – она улыбнулась. – Это нетрудно будет сделать, если мы засядем с тобой в этом замке, словно пленники…

– Мы не засядем, – посулил Хедин. – Вопервых, покажу тебе моих… – он чуть запнулся, совсем-совсем чуть-чуть.

– Моих последователей, – тотчас подсказала Сигрлинн. – Моих сторонников. «Детей» – это всё-таки слишком уж сильное слово.

– Да, – кивнул Хедин. – Посмотришь, как они тут устроились. Потом – если не случится ничего срочного в тех трёх мирах или во Хьёрварде – отправимся к Источникам. Сперва, наверное, к Урду, он ведь ближе всего?

Она кивнула.

– Урд… давненько я там не бывала. И на твоих подопечных тоже погляжу. Небось ты им даже города не построил?

– Они обосновались в Обетованном. Ну и я с ними.

– И прекрасно. Твоё пристрастие к летающим крепостям… – она засмеялась.

– Что с ним не так?

– Оно на самом деле мне очень нравится. Серьёзно! Но лучше всего, наверное, всё-таки оставаться там, среди тех, кто верит тебе и идёт за тобой. У тебя ведь есть где преклонить голову в Обетованном? Это нужно твоим соратникам, не тебе, я понимаю. Позволь мне взглянуть, быть может, смогу им чем-то помочь.

Он кивнул.

– И не забудь о своём Ордене также.

Сигрлинн тяжело и виновато вздохнула.

– Не забуду… хотя ума не приложу, как говорить с оставшимися.

– Честно, как и всегда.

– …Сказал хитроумный Хедин, – поддела она. – Значит, заканчивая со всем этим, – она обвела рукой многочисленные огоньки, – кроме вторгшихся козлоногих, а в Хьёрварде ещё и быкоглавцев, повсюду тишь, гладь и сплошная благодать?

– Не сказал бы, что благодать, но по сравнению с теми мирами, куда прорвались козлоногие…

– Погоди, – вдруг остановила она его. – Козлоногие. Что останавливает вас с Ракотом от того, чтобы смести их с лица Упорядоченного? Разве Закон Равновесия распространяется на них?

– Он распространяется на всё, Сигрлинн.

– Это несправедливо! – возмутилась она. – Эти твари – не от нашего Упорядоченного. Творец не создавал их. Наши уложения – не про них!

– Твоими б устами да мёд пить, – досадливо бросил Хедин. – Мы тоже так думали. Оказалось, что ошибаемся. Всё в Упорядоченном подчинено Закону Равновесия, Сигрлинн. Великие Весы всеобщи. И получается, что вся божественность наша, – губы Познавшего Тьму скривились горькой усмешкой, – вся наша божественность годится лишь командовать из задних рядов, направлять усилия других, подсказывать, учить, лечить…

– А ты предпочёл бы по старинке кидаться огнешарами?

– Ну почему же так сразу и огнешарами? Есть масса куда более элегантных заклятий. Как сейчас помню, струны Арфы Ночи…

– Постой, – Сигрлинн вскинула ладонь, словно кинжал. – Но разве не в этом истинная божественность? Чем занимались Древние Боги, пока не настал день Боргильдовой Битвы?

– Старый Хрофт так очень даже сражался… – отвернулся Хедин.

Сигрлинн осторожно обошла его кругом, положила обе ладони ему на грудь, приблизила лицо.

– Тебе кажется, ты делаешь недостаточно. Верно, милый? Я же помню этот твой взгляд ещё по Голубому Городу.

– Недостаточно, – он накрыл её пальцы своими. – Если бы мы с Ракотом делали достаточно, обитатели Упорядоченного жили бы куда спокойнее. Мне не потребовались бы, – он вновь сделал усилие, – мне не потребовались бы сторонники. Спокойно занимался бы теоретической магией…

– Не хитри, – сощурилась Сигрлинн, высвобождаясь и грозя ему пальцем. – Никакая теоретическая магия не удержала бы тебя надолго. Препятствие, Хедин! Преграда! Вот что тебе нужно, и чем неодолимее, тем лучше. Ты бы не усидел.

– Какая разница, – вздохнул Познавший Тьму. – Усидел бы, не усидел… и рад бы сейчас корпеть над книгами, да куда там! Потому что кроме козлоногих, кроме всяких спятивших чародеев или божков, кроме всяких бед обычных – есть ещё Спаситель.

Наступило молчание. Прикусив губу, безмолвствовала и Сигрлинн, и даже огоньки засвеченной Хедином карты стали гореть как-то тусклее, словно подёрнувшись дымкой.

– Спаситель… – наконец прошептала она. – Я ещё спрошу тебя о нём. Но не сейчас, милый. Пойдём, пожалуйста. Надо ж ещё добраться, а я хочу как следует разглядеть Обетованное. И постоять возле Урда.

Хедин молча обнял её за плечи, одним движением заставив огоньки погаснуть. Последними исчезли три самых ярких, окутанных пламенем – там, где подмастерья Познавшего Тьму удерживали армады козлоногих.