Текст книги "Знамение"

Прикли Нэт
Знамение

Часть 1
Горы

Больше всего это напоминало груду из неотесанных камней, наваленную поперек горной расселины метров на пять в высоту и густо поросшую травой, мелким кустарником и серебристо-синим мхом. Найл вспомнил битвы далекого прошлого, когда толпы людей бросались на идеально гладкие, отвесные, многометровые стены с лестницами наперевес, напористо карабкались вверх, навстречу стрелам, камням, кипящей смоле – и понял, что здешнее препятствие не задержит настоящую армию даже на минуту.

– Ты, что, сражался в битвах древности? – уважительно изумился сопровождающий их смертоносец.

Найл только усмехнулся в ответ. Знание, вкаченное ему в голову Белой башней, уже не раз подшучивало таким образом над Посланником Богини – события из толщи веков он помнил куда четче и подробнее, нежели собственное недавнее детство.

На мгновение в сознании всплыло видение пещеры в пустыне, отдыхающей на каменном ложе матери, копья с кремневым наконечником у входа, и мохнатой гусеницы, добытой отцом на ужин. Самому трудно поверить, что он, посланец Великой Богини Дельты, всего пару лет назад был обычным маленьким дикарем, жил в тесной норе, почитал плоды опунции за величайшее лакомство и регулярно прятался вместе с родными от воздушных шаров восьмилапых повелителей мира. Смертоносца из Провинции, привыкшего смотреть на людей, как на послушную говорящую еду, последнее воспоминание привело буквально в шоковое состояние.

– Ты прятался от пауков? – дерзнул переспросить проводник, не поверив мыслям правителя.

Найл снова усмехнулся и кивнул в сторону каменного вала:

– Неужели вы надеялись остановить Мага таким препятствием?

– Ближе к пустыне стена намного выше и ровнее, – признал паук. А здесь никто никогда не появлялся, поэтому особо не старались.

– Тогда зачем вообще строили?

– Много лет назад здесь была дорога. Когда Кизиб Великий строил стену, ее на всякий случай тоже перекрыли.

«Значит, советник Борк решил сразу вывести нас на торный путь», – понял Найл.

– Да, – подтвердил смертоносец, но на этот раз его мысленный импульс содержал сразу несколько дополнительных оттенков. В переводе на человеческий язык это звучало бы как: «Я сделал все, о чем меня просили», «Мы пришли», «Желаю вам удачи» и сожаление о расставании одновременно.

– Прощай, – ответил Посланник пауку, именем которого так и не поинтересовался, и оглянулся на своих соратников.

Большинство отряда составляли дети. Впрочем, и паучата, и человечки ростом не отличались от взрослых сородичей, но душой все равно оставались детьми – столь же любопытными, непоседливыми. Им было все равно куда идти – лишь бы не сидеть на месте, лишь бы набираться новых впечатлений и участвовать в приключениях. Пожалуй, они даже не понимали, что рискуют жизнью – ведь с момента выхода из джунглей Дельты никто из путников не погиб. Смерть еще не успела показать подросткам свой жестокий оскал.

Сразу за правителем, рядом с верной Нефтис, стоял Дравиг. Умудренный опытом старик, хитиновый панцирь которого уже начал выцветать от времени, шел за Посланником потому, что верил в обещание вернуть паукам город Смертоносца-Повелителя, возродить былую мощь державы, освободить замурованную под землей память предков. Остальные смертоносцы доверились скорее Дравигу, бывшему начальнику охраны властителя мира, нежели Найлу. Вот разве только Шабр мало интересовался могуществом Смертоносца-Повелителя. Ученый паук просто не желал расставаться с плодами своих селекционных стараний и увязался не за восьмилапыми путниками, а за двуногими.

Из людей одна лишь принцесса Мерлью преследовала свой интерес – в стремлении к величию она предпочитала рискнуть жизнью в опасном походе, лишь бы не прозябать в безвестности. Все остальные двуногие вверились уже именно ему, Посланнику Богини, его интуиции и стремлению вернуть жизнь на круги своя. Юккула и Рион, Завитра и Нефтис, Сидония и Симеон. Теперь он уже почти всех может назвать по именам, теперь принцессе не удастся упрекнуть его в высокомерии, но гордиться тут нечем – их осталось слишком мало, чуть больше сотни. Кучка людей и пауков – жалкий слепок с некогда величайшей цивилизации планеты.

– Ну что? – поторопил тощий Симеон, которого не удалось откормить даже при всем гостеприимстве Провинции. Мы идем?

– Идем, – кивнул Найл и начал вскарабкиваться на пологий каменный вал.

По ту сторону «стены» никаких следов дороги тоже не обнаружилось. Так, несколько чахлых кустиков акации да ровный слой травы. Да еще гусеница-листорезка, которую при виде путников внезапно пробило судорогой – она выгнулась дугой, несколько раз перевернулась через спину и «издохла». Даже крошечный огонек сознания перестал дрожать под черным глянцевым лбом. Ну что ж, против брезгливых тарантулов и любящих свежее мясо скорпионов – очень действенный способ обороны. Листорезке повезло – все путники были сыты, никто на гусеницу отвлекаться не стал, и ее оставили благополучно толстеть в гордом одиночестве.

Расселина, по которой шли изгнанники, постепенно становилась все уже и уже, голубоватые каменные откосы стиснули травяной ковер до тонкой полоски, и в конце концов растительность сдалась, отступила, обнажив из-под корней ровную ленту из серого камня, покрытую морщинками мелких трещин.

В спину дул свежий ветер, несущий солоноватый запах моря, дышали теплом успевшие вдоволь изведать солнечных лучей склоны – идти казалось легко и приятно. Потом стены расселины внезапно раздвинулись в стороны, словно испугались преградившего путь ущелья с еле слышно журчащей в глубине речушкой, а дорога резко повернула вправо, на скальный карниз, и стала упорно забираться в высоту.

Местами древний тракт был полностью засыпан камнями, местами – совершенно чист, но серьезных препятствий не возникало, и вскоре после полудня дорога вывела изгнанников к бурой бетонной коробке с высокой приступкой, уткнулась в нее, расширившись до округлой площадки метров пятьдесят в диаметре и оборвалась.

– Вот и пришли, – нервно хмыкнул нагнавший правителя Симеон.

– Пришли, – признал Найл и негромко подумал вслух: – Интересно, а Борк знал, чем кончается этот проход?

Никто не ответил.

– Привал! – разрешил правитель, и задумчиво подергал себя за мочку уха.

Позади шумно располагались на отдых ничуть не уставшие после короткого перехода путники – распаковывали заплечные мешки, доставали припасенные продукты, рассаживались на теплых от солнца камнях. Послышался смех. Правитель оглянулся: несколько шумливых подростков пытались оттащить с дороги широко расставившего ноги смертоносца, но пока безуспешно.

Детишки балуются.

Найл вздохнул и неторопливо обошел бетонную коробку кругом.

На жилье не похоже: единственный проем, смахивающий на дверь, слишком низок и узок – не на четвереньках же туда забирались? Окон нет совсем. Разве только два квадратных отверстия со стороны приступки. Сама приступка сильно напоминала платформу – вроде тех, что были в метро, – но только очень короткую.

А может, это и вправду платформа?

Найл опустил взгляд под ноги: нет, не похоже. Правитель прекрасно понимал, что за тысячу лет на открытом воздухе ни от рельсов, ни от шпал ничего не останется, но все же хоть какие-то следы должны сохраниться! А здесь – девственная скальная порода. Да и куда ехать? В пропасть? Приступка обращена именно к близкому обрыву.

Посланник стал внимательно рассматривать противоположную сторону ущелья, словно надеясь найти там ответ на неожиданную загадку далеких предков: относительно пологий, серый с голубоватым оттенком склон, уходящий все выше и выше, под далекий ледник, тут и там по нему разбросаны обычные угловатые скалы. Вот разве только на самой границе снежного покрова выделяется бурое пятно.

Найл прикрыл ладонью глаза от ярких лучей, вгляделся в сверкающую на солнце чуть зеленоватую горную шапку, и вдруг звонко хлопнул себя ладонью по лбу:

– Ну конечно! Как я сразу не догадался?

– Вы не желаете поесть, мой господин? – подошла Нефтис и протянула ему два крупных зеленых яблока.

Советник Борк сдержал обещание и не дал путникам в дорогу ни единого цыпленка, но соратники Найла были уже достаточно опытными путешественниками, и сами озаботились запастись у кого чем получилось.

Правитель благодарно кивнул, взял выделенный начальницей стражи «паек», впился зубами в одно из крепких, с толстой кожурой яблок, и продолжал задумчиво вглядываться в вершину, пока не ощутил, как второй плод бесцеремонно вынимают из его руки.

– Ну что, Найл? – поинтересовался Симеон, хрустко откусив чуть ли не треть чужого обеда. Путешествие закончилось?

– Почему ты так решил?

– Так сам видишь, – медик развел сухонькими ручонками. Тупик.

– А посмотри во-он туда, – Найл указал на нижний срез ледяной шапки. Что это там?

– Вроде, дом. Видно плохо.

– Там верхняя станция. А здесь – нижняя. Понял?

– Нет.

– Здесь была канатная дорога, – и Найл по слогам произнес слово, почти тысячу лет не звучавшее на здешнем полустанке: – Фуникулер.

– Канатная дорога? – Симеон даже про яблоко забыл. Ты хочешь сказать, что между этими зданиями была натянута веревка, по которой ползали люди? Да тут не меньше половины дневного перехода!

– Ну, – пожал плечами Найл, – не совсем веревка, а стальной трос толщиной с гусеницу, и не совсем ползали, а ездили в специальной коляске.

– Но зачем? – не сдержала удивления Нефтис.

Правитель промолчал: он еще не забыл, как пытался разъяснить начальнице стражи, зачем нужно метро.

– Один пустяк, Посланник, – напомнил Симеон и опять смачно хрустнул яблоком. Между нами и верхним домом имеется пропасть. Я заглянул – глубокая.

– Глубокая, – кивнул Найл, и больше для себя, нежели для медика задал вопрос: – Интересно, когда Борк приказывал вывести нас на эту дорогу, он знал, чем она кончается, или нет?

– Конечно знал! – ни минуты не колебался медик. Как можно не знать ближайших окрестностей?

– Тогда почему послал именно сюда? Мы что, так ему надоели, что он был рад избавиться от нас хоть на денек? Или снизошел до нашего стремления к свободе и отпустил на один день проветриться?

Симеон пожал плечами.

– Шабр! – мысленно позвал Найл. – Ты знаешь советника намного лучше нас. Почему он так поступил?

Формулировать вопрос точнее правитель не стал – он был уверен, что ученый паук подслушивает.

– Не знаю, Посланник, – вежливо откликнулся смертоносец. – Но советник Борк очень увлечен достижением полной гармонии в жизни Провинции. Наверно, он просто не поверил, что вы всерьез хотите уйти, и решил поставить эксперимент.

– И для этого послал в тупик?

– Разумеется, – в интонациях Шабра прозвучала нотка восхищения находчивостью своего коллеги. Вам неминуемо придется вернуться, и он сможет произвести коррекцию вашего поведения. Борк стремится выработать в двуногих не просто покорность, а искреннее стремление соблюдать законы и пожелания смертоносцев. Приручение непокорного племени должно показаться ему очень интересной научной задачей.

– Я, кажется, знаю, зачем он заманил нас сюда, – встрял в разговор суровый Дравиг. – Вместе с тобой, Посланник, ушли все смертоносцы, вносившие колебание в единое сознание Провинции. Он просто убрал нас в горы, а теперь они решают, как поступать с нами дальше.

– Здесь слишком близко, – возразил Шабр. – Мы находимся в полноценном контакте.

– Во дворце Смертоносца-Повелителя объединялись сознания всех тех, кто находился в зале, а часовые за стенами ничего не замечали! – напомнил Дравиг. – Нужно просто отделиться от «лишних» достаточным расстоянием. При необходимости Повелителем востребовались смертоносцы дворца, если нужно – пауки города, а при крайней нужде – все, кто находился в наших владениях. Мы сейчас достаточно далеко, чтобы не ощутить призыва на «малое сознание». Можно принимать решение, не беспокоясь о том, что мы узнаем про него раньше времени.

От слов старого воина повеяло угрозой.

– Но зачем? – удивился Найл. – Ведь мы все равно хотели уйти. Да нет – мы ушли!

– Ты не совсем обычен, Посланник, – с некоторой грустью признал бывший начальник стражи восьмилапого властелина. Ты странен и непонятен. Смертоносец-Повелитель очень долго размышлял, когда узнал о твоем существовании, и ему куда больше хотелось убить тебя, нежели поставить себе на службу.

В памяти Найла всплыл пахнущий мускусом полумрак дворца, ощущение невидимого, но могучего существа, скрытого пологами паутины, его гнетущего взгляда и – свое инстинктивное стремление казаться маленьким, слабым и покорным, затаиться, отстраниться от любых крамольных мыслей, оставить их где-нибудь вне сознания, вне тела.

Смертоносец-Повелитель тогда нещадно избил своего пленника – без всяких лап и хелицер, просто волей, – едва не переломав ребра и вдоволь пошвыряв из стороны в сторону.

– Да, – признал Дравиг, тоже вспомнивший их первую встречу. Ты показался нам маленьким слабеньким дикарем с зачатками истинного разума, разума смертоносца. Достаточно безопасным, но все же способным стать промежуточным звеном между двуногими и нами, родоначальником породы слуг, умеющих разговаривать по-нашему. Согласись, когда повелители вынуждены учить язык рабов – в этом есть что-то унизительное?

Найл кивнул – только теперь ему стало понятно, почему, проснувшись в бараке слуг, к вечеру он оказался в роскошных покоях правителя. Прекрасная принцесса Мерлью должна была соблазнить его, уложить в свою постель, приручить, сделать довольным и послушным.

Правитель нашел девушку взглядом. Она сидела среди прочих путников в обычной серой тунике и ела грушу. Только не кусала, как все, а отрезала ножом по маленькому ломтику, отправляла в рот, тщательно прожевывала и отрезала следующий. Неторопливо, с достоинством. Прохладный ветерок, струящийся вдоль ущелья, слегка шевелил пряди волос, в ушах сверкали рубиновые серьги и точно так же – алым – вторила им заколка на затылке.

– Принцесса, может, зря он тогда сбежал?

– Скорее, зря Повелитель тебя не убил сразу, – не согласился Дравиг, возвращая Найла к разговору. Уже вечером тебя невозможно было ни поймать, ни уничтожить.

Несмотря на кровожадный смысл последнего высказывания, в мыслях Дравига не имелось ни малейшего оттенка ненависти и злобы. Так, констатация давней ошибки. Как человек, вспомнивший, что когда-то в детстве он так и не решился подобрать потерянный кем-то пояс, вздыхает о давнем промахе.

Чего теперь жалеть? Сегодня Дравиг был первым помощником и преданным воином, готовым без малейших колебаний отдать за Посланника свою жизнь.

– Ты полагаешь, – переспросил Найл, – при возвращении нас может ожидать засада?

– Нет. Ведь ты – Посланник Богини.

– Тогда что?

– Не знаю, Посланник, – почтительно извинился смертоносец и добавил, словно в оправдание: – Нас прогнали именно для того, чтобы мы не знали.

– Ну что, Найл? – потребовал ответа бесцельно переминавшийся с ноги на ногу Симеон. Мимолетный обмен мыслями между правителем и пауками проскочил мимо его сознания.

– Дравиг подозревает, что в Провинции для нас готовят неприятный сюрприз.

– Нам что, – сразу посерьезнел медик, – придется воевать еще и с ними?

– Как ты представляешь себе войну отряда в сотню путников, половина из которых еще дети, с двух-трехтысячной армией пауков? – скривил губы Найл.

– Тогда что? Сдаться? Или сдохнуть среди этих голых скал?

– Подожди.

Найл успокаивающе похлопал его по плечу, потом подошел к принцессе, уже закончившей свою трапезу, и сел рядом.

– Как ты себя чувствуешь, Мерлью?

– Спасибо, хорошо, Посланник.

Девушка немного помедлила, прежде чем назвать его официальным титулом, но сделала ли она это потому, что колебалась, как обратиться, или Мерлью намеренно хотела подчеркнуть холодность отношений – угадать было невозможно. А прощупывать ее мысли Найл, следуя давнему обещанию, не стал.

– Как ты думаешь, принцесса, – кивнул правитель на обветшавшую станцию, – почему нас сюда занесло?

– Ты привел, – не смогла сдержать злорадной усмешки принцесса.

Похоже, после тех двух ночей, что правитель провел с надсмотрщицей солеварни, любой промах Найла доставлял Мерлью удовольствие. Даже в том случае, если риску, вместе со всеми, подвергалась и ее жизнь.

– Дравиг подозревает, будто нас специально вывели из Провинции, чтобы принять какое-то решение.

– Я так чувствую, – пожала плечами Мерлью, – что решение принято давно.

– И какое?

Принцесса повернула к нему голову с таким изумлением, словно правитель сморозил очевидную глупость, хмыкнула, однако сочла возможным ответить:

– Плохое.

Естественно! Будь решение советника Борка хорошим, они бы не ежились тут на голых скалах без еды и воды.

– И все-таки, – вернулся к своим сомнениям Найл. – Борк распрощался со мной чрезвычайно дружески, Борк дал нам проводника, Борк предупредил о возможности встречи с Магом по эту сторону стены. Зачем нужно заводить нас в тупик?

– Мы были гостями, – пожала плечами девушка. Пауки способны на жестокость, бесчувственность, злобу, но они всегда безусловно честны. Они приняли нас, как гостей, и пока мы оставались таковыми, то пребывали в полной безопасности вне зависимости от желаний любезного Борка. Теперь мы уже не гости.

Вот оно что! Найл поморщился и помотал головой. Пришельцы покинули границы Провинции! Законы гостеприимства на них больше не распространяются. Теперь, если путники захотят вернуться, советник Борк имеет полное право отказать им в праве войти на территорию Провинции или, что скорее, захочет выдвинуть какие-то требования. Хитрый казуистический ход, позволяющий сохранить видимость честного исполнения обязательств по отношению к гостям, и одновременно не позволить им уйти победителями. Выпустить в тупик. Только изощренный на хитрости ум принцессы смог сразу найти на загадку точный ответ. К сожалению, Борку коварства тоже оказалось не занимать. Или это называется мудростью правителя?

– Что же делать?

– А вот это ты думай, – злорадно посоветовала принцесса. Ты ведь Посланник, а не я.

Правитель встал и подошел к краю каменной площадки. По ту сторону пропасти два чахлых кустика вяло шевелили ветвями на ветру, белесый мох редкими бледными пятнами покрывал ближние к обрыву камни. Вот только дороги никакой не было. Однако, слова принцессы Мерлью пробудили в Найле дух противоречия. Советник Борк хочет укротить излишне энергичных пришельцев? Ну уж нет!

– Хочешь, я с ним поговорю? – предложил Шабр.

– Не нужно! – вслух отрезал правитель. Мы не для того преодолели пустыню, победили Дельту и прошли все побережье, чтобы теперь сдаться на милость какого-то провинциального советника!

Слова Посланника услышали все, и Найл сразу ощутил, как напряглась общая энергетическая аура небольшого отряда. Все путники поддерживали своего правителя и готовы были защищать право поступать согласно заветам Великой Богини Дельты и Смертоносца-Повелителя – двух верховных существ этого мира, воплощенных сейчас в образе шестнадцатилетнего худощавого паренька.

Краешком сознания Найл с интересом отметил, что видит себя со стороны, глазами своих спутников.

– Ты все-таки решил сразиться с советником? – осторожно спросил Симеон.

– Нет, – покачал головой Найл. – Это будет глупостью. Советник Борк ждет, что мы или сдадимся, или попытаемся прорваться через Провинцию силой.

– Ну да, – признал медик. А что нам остается делать?

– Если хочешь победить врага, – негромко процитировал Найл древнейшую истину человечества, – то никогда нельзя делать того, что он от тебя ждет!

– А если нет другого выхода?

– Выход есть всегда. Просто некоторые ленятся его хорошенько поискать. Вы с советником Борком слишком часто смотрели на нас как на людей, и совсем забыли, что мы еще и пауки.

– Я тоже человек, – почему-то обиделся Симеон.

– Я знаю, – с улыбкой кивнул Найл и мысленно позвал: – Дравиг! Попроси нескольких смертоносцев натянуть паутину через ущелье.

Смертоносец ничего не ответил, но почти сразу трое пауков подбежали к самой пропасти, дружно ударили брюшками о камни и скрылись за краем обрыва.

– Это займет немного времени, – вежливо отчитался старый паук спустя несколько минут.

– Благодарю тебя, Дравиг, – также корректно ответил правитель, и в коротком соприкосновении сознаний блеснуло общее воспоминание о давних встречах в городе с их церемониальными приветствиями и тщательным соблюдением всех букв Договора.

– Мир вокруг становится все более несправедливым, – посетовал смертоносец. – Пока Смертоносец-Повелитель был силен, Провинция гордилась званием нашего вассала, Великая Богиня пеклась о нашем благе, жуки стремились встать в ряды нашей армии, люди боялись одного взгляда паука. А теперь? Почему так происходит, Посланник?

– Спроси у принцессы, – покосился на девушку Найл. – Это она мастер мгновенно опрокидывать отношения, стоит обстоятельствам измениться хоть на мышиный шаг.

– Ты несправедлив, Посланник, ведь она осталась с нами.

– Надеюсь. – Найл не стал продолжать разговор, поскольку лично его больше заинтересовал другой факт из прошлого, всплывший в разговоре. Правитель окликнул Шабра:

– Ответь, ученейший из пауков! Так, значит, вы приволокли меня из пустыни специально для того, чтобы вывести новую породу слуг?

– Да, Посланник.

– И как успехи?

– Из тридцати здоровых детей, родившихся в Дельте, двадцать четыре носят желательные признаки.

– Сколько?!

Ошарашенный ответом Найл лихорадочно принялся перебирать в уме своих знакомых девушек: Нефтис, Джарита, и еще одна служанка, имени которой он не помнит – это понятно, это еще в городе было.

Потом Завитра, потом могучая Сидония, отблагодарившая его за свое спасение, потом стражница на тропе, которую он вознаградил за бдительность. Нет, таких было несколько. Потом еще какая-то служанка.

– Неужели двадцать четыре?

– Ты сомневаешься в моих способностях контролировать ход эксперимента, Посланник?

Хотя паук и не обиделся – скорее, Шабра позабавила реакция правителя, – но тем не менее Найл счел нужным прислать импульс извинения:

– Ничуть не сомневаюсь. Просто я хотел узнать, неужели ты и сейчас, после ухода Смертоносца-Повелителя продолжаешь исполнять его давнишнее задание?

– Но ведь теперь некому отменить приказ! – с чисто паучьей принципиальностью парировал Шабр.

– И что дальше?

– Дальше будет легче, – с готовностью объяснил восьмилапый ученый. Из Провинции ушли только два беспородных самца, поэтому в следующем выводке неполноценных детей наверняка не окажется. Крайне желательно спарить тебя, Посланник, с одной из носительниц породы для вычленения чистых признаков.

За последние месяцы Шабр перестал смотреть на двуногих, как на обширный и дешевый материал для опытов, но тем не менее, едва заговорив о науке, он быстро забывался и начисто терял даже те зачатки такта, которыми обладал – так что обижаться на восьмилапого ученого было бесполезно. Найл лишь улыбнулся и покачал головой:

– Ты что, хочешь скрестить меня: Тьфу, совсем голову заморочил! Ты хочешь уложить меня «спать» с одной из моих дочек?

– Это называется «обратная вязка», – с готовностью пояснил ему паук. Наложение породных признаков родителя на проявившиеся признаки потомства. Позволяет отсечь постороннюю примесь.

– Ни за что, – коротко отрезал правитель.

– Посмотрим. – с такой многозначительностью пообещал смертоносец, что Найл засомневался в своей уверенности. В конце концов, Шабр являлся великолепным селекционером.

Тем временем все трое смертоносцев появились на противоположной стороне ущелья, натянули свои паутины, закрепили, а потом, продолжая выпускать чистую белую нить, вернулись назад по средней нитке. Получилось не очень понятное сооружение: толстый канат посередине и два тонких по краям.

– Положить сверху доски, – посоветовал Симеон, – и получится хороший мост.

– Где мы тут дерево найдем? – хмуро спросил правитель.

– Но ведь ты сам просил такой мост, – забеспокоился Дравиг, ощущая недовольство Посланника, и вернул мысленную картинку, «подсмотренную» в сознании правителя: река, над ней переправа из трех натянутых веревок, смуглый человек идет по средней веревке, придерживаясь руками за две других.

– Ну да, – вынужденно признал Найл, – обычный канатный мост. Вот только веревки должны находиться на разных уровнях, а у вас получились на одном.

Дравиг не ответил. Он не знал, каким образом закрепить боковые паутины на уровне плеч так, чтобы они сохраняли свое положение на всем протяжении «моста». По ущелью гулял сильный ветер, под его ударами ослепительно-белые полоски подпрыгивали, метались из стороны в сторону, то натягиваясь, то провисая. Как только между собой не слиплись? Однако другой дороги не было.

– Ну что, Симеон? Мы, вроде, и так на месте засиделись. Пошли?

– По этому? Ты с ума сошел! Нужно сделать хоть какой-нибудь настил.

Найл только вздохнул в ответ. Как и всякий правитель, он мог доказать проходимость выбранной дороги одним-единственным способом – собственным примером. Найл поплотнее затянул пояс, проверил, насколько надежно держится в ножнах нож, решительно подошел к краю обрыва и взялся за среднюю паутину.

Ладони сразу прилипли. Правитель подумал о том, что свежую, чуть влажную нить не мешало бы присыпать песком, пылью или хотя бы вымазать грязью, но ни того, ни другого, ни третьего на каменистом склоне ущелья не имелось. Найл с усилием оторвал ладонь, перехватился поудобнее, подпрыгнул, закинул на паутину ноги, повиснув снизу, как капля росы на стебельке. Потом, по очереди отодрав и перекинув немного вперед руки, с усилием подтянул к себе нижние конечности. Лодыжки обожгло короткой болью, но правитель был к этому готов и только поморщился. Снова немного продвинул руки и опять подтянул ноги. И так – шаг за шагом. Боль в лодыжках постепенно ослабла – то ли привык, то ли все волосы уже повыдергивались. Ветер досаждал не столь сильно, сколь ожидалось – провисшая под тяжестью человека паутина металась не так рьяно, как «пустая». Сильнее всего выматывала необходимость каждый раз с огромным усилием отдирать ладони.

Налетел порыв ветра, слегка качнул правителя и весело поиграл с боковыми паутинками. Найл невольно вцепился крепче в хлипкую переправу и покосился вниз. Низа не было. Была зажатая между двумя отвесными стенами бесконечность с тоненькой нитью поблескивающей воды. У Найла резко перехватило дыхание и закружилась голова. Он зажмурился, прижавшись к толстой спасительной нити и, пожалуй, впервые возрадовался тому, что она прилипчива, как учуявшая поживу муха.

– Ты заболел, Посланник? – в словах Шабра ощущалась искренняя обеспокоенность.

– Что, боишься потерять основателя породы? – нашел силы отшутиться Найл.

– Нет, просто ты не успел дать распоряжение о направлении движения.

Чего у Шабра не отнять, так это умения оставлять последнее слово за собой.

Короткий диалог несколько взбодрил правителя и заставил думать о дальнейших действиях – не висеть же над пропастью вечно! Найл приоткрыл глаза, стараясь смотреть только на паутину, заставил себя оторвать правую ладонь, продвинул ее на полшага вперед. Потом левую. Подтянулся.

Прилетел еще порыв, качнул путника, и Найл с ужасом ощутил, как кто-то схватил его сзади за тунику и тянет в сторону.

– Кто здесь? – прошипел он сквозь зубы. Вместо ответа опять загудел ветер, и рывки за тунику усилились. Найл со всей ясностью ощутил, как долго, долго, очень долго придется лететь, прежде чем он врежется в камни на дне ущелья, и ладони правителя внезапно вспотели.

– Найл! – услышал он далекий крик ужаса, а влажные ладони тем временем очень медленно, но неуклонно соскальзывали с толстой, ослепительно белой веревки.

«Наверное, Мерлью кричала. Кто еще мог назвать меня по имени? – почему-то именно эта, совсем не возвышенная мысль первой пришла ему в голову в последние мгновения жизни. Вторая мысль оказалась еще глупее: – Почему у серых, как дорожная пыль, пауков получается такая белая, чистая нить?»

Потом ладони соскользнули.

Правитель ухнул было вниз, но тунику вдруг с громким треском потянуло в сторону – Найла развернуло боком и качнуло вдоль ущелья, – потом ткань поползла со спины на шею, правитель извернулся, как прикинувшаяся дохлятиной листорезка – раз, другой, – поймал тонкую боковую паутину, обхватил ее руками и сжал с такой силой, что почувствовал, как продавливается под пальцами упругий паучий субстрат.

Есть! Он держался!

Найл перевел дух, возвращаясь к жизни, и мысленно позвал пауков:

– Шабр! Дравиг! Кто-нибудь! Вы меня видите?

– Да, Посланник, – откликнулось сразу несколько голосов.

– Что со мной?

Дравиг коротко выстрелил «картинку» – и правитель увидел, как медленно ползет, свисая под средней, толстой паутиной, как порыв ветра подталкивает его в сторону и боковая паутина прилипает к тунике на спине, как ослабевает хватка и руки человечка начинают сползать, отрываются. Хотя Найл и знал, что жив до сих пор, но тем не менее ему опять стало жутко.

Впрочем, опасность еще не миновала – он висел, приклеившись ногами к средней веревке, вцепившись руками в боковую нить, а сама нить продолжала цепко удерживать тунику, задрав ее до затылка.

Найл ослабил хватку ног и попытался подтянуть их к себе, но лодыжки прилипли накрепко, и он просто подтянул среднюю паутину ближе. Чтобы освободить ноги, был необходим хороший рывок. Правитель мысленно взмолился к Богине о помощи, потом согнул руки и резко вытянул. Тонкая нить под рывком человеческого тела спружинила, просела вниз – он ощутил короткую резь в ногах, а потом полетел куда-то вниз, в бездну. Последовал новый рывок, правителя опять перевернуло, тунику содрало через голову, и Найл остался болтаться над пропастью нагишом, в одном только поясе. Хотя нет – еще и в сандалиях.

Паутинка вытянулась на всю возможную длину, а потом легко и весело подпрыгнула вверх. Найл воспользовался возможностью и закинул ноги на тонкую нить. Очень липкую – и сейчас это обстоятельство его порадовало.

После нескольких качков вверх-вниз паутина успокоилась, просев под тяжестью человеческого тела метра на три. Опасности схлестнуться с другими нитями больше не существовало и, хотя ветер продолжал всласть развлекаться с правителем, Найл добрался до противоположного края без особого труда. И тунику дотащил, на чистом упрямстве – взялся зубами, оторвал от паутины, да так и держал все время.

Минут через десять он перебрался на каменистый склон, отполз на несколько шагов и тут же сел наземь, не в силах сладить со слабостью в ногах.

Пожалуй, все увиденное могло отбить охоту переправляться у кого угодно, однако Нефтис, верная долгу стражницы, не могла оставить правителя одного. Она решительно отдала Юккуле копье, подступила к краю обрыва и взялась за нить паутины.