Текст книги "Знамение"

– Есть надежда, что тут не так опасно, как показалось сначала, – оглянулся Найл на девушку. Возможно, мы просто напоролись на уединившуюся в вдалеке от шумного леса парочку. Хотя, конечно, осторожность соблюдать стоит.

Под ближним из кряжистых деревьев валялось два толстых – в торс человека – сухих сука, под соседним – еще один. Женщины с готовностью поволокли их на каменные россыпи: жарить ящериц.

А Найл долго рассматривал странный ствол, словно скрученный из пучка арбузной лозы. Крона напоминала крону дуба, а листва по форме ближе всего подходила клену. Или все тому же арбузу, – но полосатых ягод сверху, увы, не висело.

Правитель разглядел на верхних ветвях мохнатую гусеницу-полосатку, схватился в охотничьем азарте за нож, но быстро остыл: с земли ее без копья не сбить, лезть за добычей – руки болят. Все равно мясо пока что есть – с россыпей уже доносился запах дыма пополам с соблазнительным ароматом жаркого.

Желудок, не видевший еды третий день подряд, забурлил. Найл бросил научные изыскания и повернул назад.

За то время, пока люди трапезничали, в направлении леса пробежали два смертоносца. Похоже, детишкам на плато удалось кое-кого отогреть. Правитель окликнул Шабра, убедился, что тот тоже успел перекусить и попросил поднять оставшимся наверху людям немного воды и жаркого. Потом отправил всех стражниц собирать дрова. Когда сцапавшие на берегу злополучную муху паучата подкрепили силы, правитель приказал им отнести на плато две вязанки хвороста – Симеон должен суметь толково им распорядиться. Еще нужно было запечь вторую ящерицу, проверить место будущего лагеря: учитывая мастерство в маскировке местных хищников – предосторожность отнюдь не лишняя. Так, в хлопотах, день и прошел.

К вечеру на краю котловины запылали два костра: один внизу, недалеко от озера, второй наверху, на самом краю плато.

Путники уже начали потихоньку обживать новое место жительства: два десятка «очнувшихся» и спустившихся вниз смертоносцев ушли на ночь в лес – пауки способны охотиться и в темноте – а люди укладывались вокруг огня, неторопливо подкреплялись горячим мясом, запивали его водой и чувствовали себя наверху блаженства. Найл хорошо улавливал все эмоции небольшого отряда: сытость, покой, сладкую усталость. Немножко боли – это Сидония.

Правитель подошел к ней, опустился рядом на подстилку.

– Как ты себя чувствуешь?

– Я совершенно здорова, Посланник!

Ну да, эта сильная женщина не из тех, кто будет обращать внимания на несколько синяков.

– Ты молодец, Сидония, первая догадалась на ящерицу напасть.

– Хариту спасти не успела.

– Все равно. Ты единственная, кто не растерялся.

Возникла неловкая пауза – Сидония ждала, а правитель сказал уже все, что хотел. И тут Найл догадался: ведь он ее хвалит! Раз хвалит, должен вознаградить.

Никакого протеста в душе не возникло. Скорее наоборот – ощутилось явное удовольствие оттого, что после долгого перерыва он наконец-то вновь будет целовать эти губы, сольется с этим сильным телом, ощутит свою хрупкость в могучих объятиях и одновременно власть над ее душой.

– Пойдем на берег, – тихо шепну Найл охраннице.

Сидония поднялась, взяла подстилку и одеяло, и направилась за правителем.

Озеро исчезло. В ночном покое ничто не могло шелохнуть поверхности, грань между водой и сушью растворилась, исчезла. Остался лишь гладкий гравий, рассыпанный под ногами, совершенно одинаковый и здесь, и там, дальше, где между камушков поблескивают звезды, а вдалеке, чуть не на противоположной стороне котловины, отражается в озере бледное, но вполне различимое окно. И над озером тоже светится самое настоящее окно!

Наверное, Найл побежал бы туда прямо сейчас, но сильная рука притянула его к себе и опустила на плетеную подстилку.

Спокойная энергия Сидонии резко контрастировала с нервозностью правителя, но лоно ее уже ждало желанного прикосновения, а член Найла, казалось, научился жить своей собственной жизнью и дрожал от страстного напряжения. Тела слились сразу, без излишних прелюдий. Правитель ощутил соединение энергетических полей, и спокойствие охранницы затопило сознание молодого человека. Найл прильнул губами к ее губам, избавляясь от своей торопливости, спешки, и вскоре уже никуда не собирался бежать, готовый остаться рядом с прекраснейшей из женщин – сейчас он искренне верил в это – навсегда.

Покойность и блаженство полностью затопили его сущность, а Сидония двигалась все быстрее и быстрее, и скоро Найл почувствовал, что уже не способен понимать и осознавать происходящее. Возникло такое ощущение, что не только энергетика, но и сознания слились вместе, заставляя двигаться, дышать, желать как единое существо – но принять и запомнить новое состояние правитель не смог, потому что наступил единый для обоих взрыв, и энергия их хлынула куда-то наружу, оставив на берегу озера полностью обессиленные тела, для которых больше не существовало ни боли, ни любопытства, ни страха, ни разума. Только глубокий сон, овеянный невесомым ароматом счастья.

* * *

Рассвет пришел тихо и спокойно – в котловине, защищенной высокими горными стенами от ветров, ночью ничуть не похолодало. Точно так же, как это было и в городе Смертоносца-Повелителя, как в Дельте или в Провинции. Паукам непрошеная спячка в холодном мраке здесь не грозила, они могли спокойно охотиться, плести ловчие сети или бродить в поисках дичи по окрестным склонам. Чистое озеро обещало вдосталь воды всем желающим, в густом лесу явно водилась дичь, да и кое-какие съедобные растения наверняка встречались. Построить жилые дома с помощью ножей, конечно, не удастся, но сушняка для костров хватит. Похоже, Великая Богиня все-таки смилостивилась над изгнанниками и послала им маленький рай.

Найл, конечно, понимал, что Великая Богиня Дельты – это гигантский разумный корнеплод, и к возникновению котловины она никак не могла иметь ни малейшего отношения, но подарок судьбы показался столь щедр, что хоть кого-то нужно было за него возблагодарить!

Ментальное пространство вокруг стало заметно плотнее – похоже, за ночь детишки на плато смогли отогреть не меньше половины смертоносцев. Правитель одновременно радовался и тревожился. Радовался тому, что впервые за все время люди оказывают помощь паукам сами, а не по его принуждению. Беспокоился за то, что неопытные дети обморозятся, а для людей подобное происшествие чревато куда большими неприятностями, нежели для восьмилапых. Впрочем, Симеон остался наверху, он присмотрит. Надо только еще еды к ним отправить.

Под скалой уже пылал огонь. Несколько женщин под руководством Сидонии разделывали остатки ящерицы. Рядом, на камнях, бурых от запекшейся крови, валялось никому ненужное тело погибшей вчера стражницы. Никто не собирался ее пожирать, а похоронить свою соплеменницу воспитанницам смертоносцев и в голову не пришло. Не зародилось еще среди людей подобного обычая – не успело.

– Сидония! – окликнул женщину Найл.

– Да, Посланник? – немедленно вытянулась по струнке привыкшая к дисциплине стражница.

– Нет, ничего. – подавил первый порыв правитель.

Конечно, женщину нужно похоронить. Но как? По обычаю города Диры – отвезти подальше в озеро? На чем? Кремировать? Дров пока только-только на приготовление пищи хватает. Предать земле? Но кто сможет вгрызться в сплошной камень под ногами? Увы, свободных рук для благородного поступка у путников пока еще нет. Пусть несчастная полежит еще день-другой, ей уже все равно.

Найл подошел к озеру, остановился у эфемерной границы обычной мелкой гальки и гальки, подернутой тонкой пеленой облаков. Слоистые, просвечивающие яркой небесной голубизной, облачка отползали от ног дальше, к противоположному берегу, туда, где в тени высоких елей, забравшихся на светло-коричневые уступы, чудилась бесконечная глубина.

А нет ли здесь кремния? – внезапно осенило правителя.

Кремневый топор, конечно, не стальной, но ведь и им можно свалить дерево, посрубать сучки, обтесать бревна. В общем, заняться строительством, обзавестись крышей над головой. Пусть Найл не успел перенять все мастерство отца, но более-менее работоспособный инструмент изготовить способен!

Правитель вошел в воду – разбежавшаяся в стороны рябь мгновенно разогнала пегие облака и заискрилась на солнце, а галька на дне закачалась с боку на бок, зашевелилась, словно живая.

Воистину, если удача повернется лицом, то вознаграждает счастливчика без меры – кремень здесь валялся всюду, щедро рассыпанный по дну, Найл без труда узнавал невзрачные окатыши цвета крыльев мотылька-грудинчика – с легким рыжеватым оттенком. Но достаточно лишь слегка столкнуть их краями – и шершавая корка слетит, как скорлупа ореха, и обнажит полупрозрачное твердое ядро, иногда почти черное, иногда коричневатое, а порою и вовсе белое, но всегда – дружественное, готовое заменить своими острыми гранями зубы и клыки, помочь слабому и мягкотелому человеку противостоять обладателям клешней и шипов, хелицер и жвал, крыльев и яда. Кремень – вот тот Бог, который заменял в пустыне его семье и Великую Богиню Дельты, и Белую Башню, и память предков.

Найл медленно двигался вперед, всматриваясь в россыпи сокровища под ногами, а вода постепенно поднималась до колен, до бедер, до пояса. Кремень был, но вот только, как назло, весь одинакового размера – с кулак. На скребок еще сгодится, на наконечник для копья – уже маловат. Для топора же потребен камень не меньше, чем с голову ребенка. Форма не важна, лишнее всегда отслоить можно, но между лезвием и обухом должно быть расстояние не меньше, чем от кончика большого пальца растопыренной ладони До кончика мизинца. Больше еще можно, а вот меньше – никак. Слишком легкий топор дерева не рубит, отскакивает.

Краем глаза правитель заметил, как от береговой тени отделилась небольшая часть и потянулась к нему. Отпочковавшаяся тень? Это нечто новенькое! Найл выпрямился, повернул голову. Лента, шириной в две ладони, длиной шагов пять и черная, как ночное небо, стремительно приближалась, словно просачиваясь сквозь прозрачную воду, отчего от передней части к задней прокатывались частые пологие волны. Она плыла легко и красиво, и поначалу правитель как-то не подумал о том, что следует проявить осторожность.

Упала сверху тень от неуклюже порхающей бабочки. Черная лента опасливо качнулась в сторону, и тут же снова нацелилась на правителя – но Найл успел заметить перламутровое брюшко и странный рот из трех плотно стиснутых челюстей.

«Ногу отхватит запросто», – промелькнуло в голове, и вот тут-то правителя и обдало волной смертельного ужаса. По пояс в воде Найл обладал подвижностью зеленой улитки, а из оружия при нем имелся только купленный Райей в городе маленький нож.

Найл повернулся к берегу, рванулся вперед, но за те два шага, что он успел сделать, лента преодолела не меньше десяти. Правитель остановился. Убегать – напрасная трата сил. Все равно догонит. Лучше использовать оставшиеся мгновения, чтобы сосредоточиться, сохранить состояние страха и паники, чтобы сконцентрировать его в мысленном замкнутом шаре, накалить до предела, до смертного, неодолимого безумия.

Их разделяло не больше метра, и лента уже начала изворачиваться и разевать пасть, когда Посланник «выстрелил» в нее накопленной жутью, стараясь заполнить непреодолимым ужасом перед неизвестным существом всю, до последней клеточки.

Лента мгновенно извернулась и помчалась прочь едва ли не быстрее, чем приближалась. Правитель быстро скользнул по гибкому телу ментальным лучом, ощутил слабый, как пламя лучинки, огонек сознания, и безнадежно махнул рукой. Разум ленты не намного превосходил интеллектуальные способности головоногов. Впрочем, и эти бесформенные создания порою бывали весьма опасны.

Движение ленты постепенно замедлялось. Казалось, она прислушивается к своему улепетывающему телу и начинает недоумевать: «И чего это я так испугалась?»

Найл откинулся на спину и, старательно подгребая руками и отталкиваясь ногами от близкого дна, начал пятиться к берегу. Лента тем временем совсем остановилась, на некоторое время замерла неподвижно, а потом извернулась и помчалась в новую атаку.

– Вот зараза! – правитель схватился за нож. Беда заключалась в том, что после первой, удачной схватки, он стал заметно меньше бояться неизвестной твари и воздействовать на нее стало нечем: настоящий, нутряной ужас так просто не придумаешь, не вспомнишь. Его переживать надо!

Воды оставалось примерно до середины бедра, когда лента настигла его, распахнула пасть, оказавшуюся теперь округлой, правитель увидел в глубине три узкие челюсти, скорее – три широких зуба, потом лента попыталась прильнуть к его ноге, и Найл подпрыгнул, как мог высоко, теряя равновесие и заваливаясь на бок.

Лента промахнулась.

Найл всей массой рухнул в воду, подняв тучу брызг, и тут же подумал: «Сейчас вцепится в грудь, вырвет сердце и – все».

Однако промахнувшаяся лента замерла в недоумении, и, прежде чем она опять учуяла исчезнувшую добычу, Найл успел вскочить на ноги и даже сделать к берегу несколько коротких шагов.

Тварь резко встрепенулась, метнулась к нему. Правитель попытался полоснуть ее ножом, но смертельно опасное на воздухе движение в воде стало медленным и тягучим, нож не разрезал, а лишь толкнул черное тело. К счастью, лента, почти прикоснувшаяся к левой икре, решила изменить намерения, сложилась почти пополам, потянулась к руке – Найл резко ее выдернул – лента, закручиваясь в тугую спираль, метнулась за кистью, и оставила кровожадные намерения лишь у самой поверхности, переключившись опять на левую икру.

Правитель отпрыгнул, замерев на правой ноге – лента метнулась к ней, и Найл опять отпрыгнул, поменяв ногу. Потом еще и еще, вскрикивая и высоко вскидывая колени. Наверное, это было бы смешно, не будь столь страшно.

– На! – копье Нефтис ударило точно в середину ленты, но гибкое тело легко подалось, изогнулось от удара, и наконечник не пробил, а всего лишь скользнул по гибкой твари.

Лента извернулась к брошенному оружию, но быстро разобралась, что оно не съедобно и скользнула к девушке.

– Беги! – крикнул Найл, упал на грудь и вцепился в хвост уплывающей ленты. Удержать тварь не удалось, но она, похоже, обиделась на нападение и опять извернулась к правителю. Он вскочил и кинулся наутек, благо глубина немного выше колена уже позволяла более-менее сносно двигаться. Впрочем, лента все равно мчалась быстрее. Ощущая раскрытую пасть в считанных миллиметрах, Найл совершил отчаянный прыжок, выигрывая еще мгновение, и тут подобравшая копье Нефтис метнула оружие снова.

– К берегу беги! – заорал Найл, вскакивая на ноги.

Лента опять опростоволосилась, потеряв несколько долгих секунд на ощупывание пастью копья, и только потом вновь погналась за правителем и его охранницей. Глубина составляла теперь меньше, чем по колено, а навстречу, щедро раскидывая брызги, торопился смертоносец. Короткий взмах, удар хелицер, несколько судорожных изгибов сильного тела, и парализующий яд сделал свое дело – черная лента безвольно обвисла в пасти паука.

«Детеныш, – отметил про себя Найл. – Старые пауки воды бы испугались».

– Вы целы, мой господин? – подскочила к нему Нефтис.

– Все в порядке. А ты?

– Простите, мой господин, я замешкалась.

– Ничего. Главное, что успела, – Найл, успокаивая, привлек ее к себе, погладил мокрые волосы. Все хорошо, моя мила, все хорошо. Тут правитель вспомнил про один странный момент, связанный со вчерашним вечером и спросил: – Слушай, Нефтис, а где ты была ночью?

– Шабр просил покараулить проход между озером и скалой, – Нефтис чувствовала себя виноватой, а потому попыталась оправдаться: – Это было действительно важно! Он тоже всю ночь рядом со мной сторожил.

– Значит, Шабр. – неужели прошедшую ночь с Сидонией подстроил хитрый ученый смертоносец? Хотя нет, правителя к стражнице никто не подманивал, сам подошел. А с другой стороны – окажись Нефтис поблизости, ни о каком вознаграждении и речи пойти не могло! А Шабр телохранительницу увел, селекционер восьмилапый. Спросить его самого? Так ведь не признается. И мысли прощупывать бесполезно – уж в чем-чем, а в ментальных контактах смертоносцы всегда останутся на голову выше людей. Узнать, продолжает Шабр свои эксперименты или прекратил, когда люди ведут себя естественно, а когда попадают в подстроенную восьмилапым ученым ловушку не удастся никогда. Хотя…

– Нефтис, скажи, ты собираешься и эту ночь провести на посту?

– Я не знаю, мой господин, – забеспокоилась девушка.

– Ладно, это не важно, – поспешил утешить ее Найл и направился к подножию плато.

Подошву склона и далекий край наверху соединяло около десятка паутин, но никакого движения на них не наблюдалось. Правителя обеспокоило то, что наверху не виднелось ни огня, ни дыма – замерзнут ведь! Молодые, неопытные.

Найл послал вверх мысленный импульс, надеясь, что хоть кто-нибудь откликнется, однако ответ пришел сзади.

– Только что два смертоносца спустились, – Шабр приблизился шумно, ступая по камням с царапаньем коготков и раскидыванием мелкой гальки. Явно специально, чтобы правитель не подумал, будто к нему подкрадываются или следят. Те, которых отогревают сейчас, в глубоком сне.

– Почему огня не видно?

– Так все под одеялами, Посланник. Ты сам это придумал.

– Хорошо. Много их еще?

– Двенадцать пауков.

– А из людей?

– Все дети, Симеон, принцесса и Завитра.

– А почему принцесса не спускается? – удивился Найл. – На нее подобная самоотверженность не похожа.

– Не знаю, – растерялся паук.

Шабр наверняка ожидал вопроса о Завитре, и интерес правителя к Мерлью выбил его из заготовленной колеи разговора. Найл все прекрасно понял и испытал мстительное удовольствие.

– Двенадцать смертоносцев, – прикинул правитель. Значит, до сумерек не успеют. И ни дети, ни Симеон, ни Завитра до утра не спустятся.

– Да, Посланник, – окончательно стушевался Шабр.

– Хорошо, – милостиво кивнул Найл. – Проследи, чтобы в темноте не стали лазить, еще разобьются, – и правитель пошел прочь, оставив восьмилапого ученого размышлять о том, кто же из них кого использует на самом деле.

Остаток дня Найл занимался очень важным делом – мастерил копье. За время, проведенное в Провинции, он настолько успел сжиться с полной безопасностью, что отвык носить оружие. Просто отвык, и первые дни путешествия через горы не успели его наказать: главным врагом здесь были камни, пропасти и холод, а от них клинком не отобьешься. Да и таскать с собой лишний груз по пересеченной местности – не самое большое удовольствие. Однако, после короткой стычки с черной лентой, правитель моментально ощутил пустоту в руках. Ладони словно обрели собственный разум и просили вложить в них нечто настоящее, боевое, а не просто коротенький ножичек.

Древко Найл сделал из молоденького клена, тщательно обточил, благо время позволяло, сделал точную выемку под наконечник, вложил туда нож. И моментально ощутил пустоту на поясе. Если клинок переместился на кончик копья, его, естественно, не стало в ножнах. Ни мяса отрезать, ни посох обстрогать. Правителю, как и любому другому человеку, ножа не хватало, вот только лишних, помнится, у путников не имелось. Придется обходиться так.

Опробовать любовно сработанное копье Найлу не удалось – к тому времени, когда он закончил вклеивать наконечник, стражницы принесли на берег небольшую стрекозу и двух крупных уховерток, неудачно попытавшихся воспользоваться чужой добычей. Это, конечно, не ящерицы, но хватило на всех.

Сумерки овладевали котловиной уверенно, спокойно и неторопливо: сперва тени от голых западных склонов вытягивались на всю длину, полностью закрывая оазис среди гор, потом тень становилась все гуже и гуще, и начинало казаться, что ночь уже пришла – но чистое небо над головой еще сияло ярким сапфировым цветом, коротко вспыхивали алым прозрачные крылья высоко поднявшихся стрекоз, отливали изумрудным светом вершины ближних гор. Накопившееся за день тепло начинало казаться убаюкивающим, глаза слипались…

– Идемте, мой господин, я постелила нам немного в стороне.

По иронии судьбы, Нефтис выбрала для ночлега то самое место, где правитель провел предыдущую ночь с Сидонией. Та же галька кругом, тот же невысокий валун в изголовье, та же тихонько шелестящая линия берега. Вот только отражаются в воде не звезды, а череда мелких облачков.

Стоило Найлу забраться под одеяло, как охранница немедленно воспользовалась отсутствием Завитры и решительно овладела своим господином. Правитель, несколько отвыкший от ее напора, малость растерялся, и вся полнота чувств и энергии от близости прошла мимо его сознания. Получилась не ночь любви, а самый обычный физиологический акт, оставивший после себя лишь пустоту и усталость.

Девушка удовлетворенно заснула, а измочаленный Найл поднялся, сделал несколько шагов к озеру, пока не ощутил под босыми ступнями холодную влагу, присел, ополоснулся – заходить глубоко после сегодняшнего случая он не рискнул. Ночь уже вступила во владение миром, и вокруг правителя, подпрыгивая на мелких волнах, весело перемигивались звездочки. А прямо впереди – расстояния во мраке не угадать – мягко светились слабым, чуть желтоватым светом два окна; одно над самой поверхностью, а другое – под ней.

– Мерещится мне, наверное, – вслух подумал Найл, и тут же вспомнил, что видел эти окна еще вчера. Неужели жилье? Не может быть, люди или смертоносцы на него бы уже наткнулись! Вон, горит ярким светом, и не думает прятаться. Или это мираж? Или здесь и вправду есть разумные обитатели?

Впрочем, что гадать без толку? Утром нужно просто пойти, да посмотреть.

Найл вернулся обратно на подстилку, прижался к горячей, широкой спине охранницы. Сон не шел. Тогда правитель немного сдвинул вниз одеяло, осторожно откинул волосы Нефтис и поцеловал ее плечо. Оно было мягким и чуть солоноватым.

Найл слегка сжал ее кожу губами – тихонько, стараясь не разбудить. Казалось, ничего особенного он не делал, однако в душе появилось странное ощущение. Не очень понятное, не связанное с энергетикой или соприкосновением аур, но приятное. Он тихонько сдвинулся губами к шее, к основанию затылка, чувствуя, как ее волосы щекочут лицо, услышал, как изменилось ее дыхание и прошептал:

– Спи, не обращай внимания.

В ответ Нефтис развернулась и решительно подмяла его под себя. Дорвалась, что называется. Впрочем, никакой обиды на непослушную охранницу он не ощутил.

* * *

Утром, после легкого завтрака, все женщины отправились в лесные заросли – кто за дичью, кто за дровами, а Найл, держа наготове новенькое копье, побрел по кромке воды в том направлении, где прошлым вечером светились окна.

Прозрачная глубина озера просматривалась на много шагов, и опасности оттуда правитель не боялся, но вот с берега местами подступал густой кустарник, в котором мог таиться кто угодно – от трусливого клопа до огромного чудовища, вроде тех, что напали на путников у входа в долину. Внимательно всматриваясь в заросли и двигаясь вперед, правитель не заметил, в какую минуту впереди, в паре сотен шагов, обнажился хмурый, зловещий каменный куб с одиноким окном, смотрящим в сторону озера.

Враждебность, исходящую от странного сооружения ощущал не только Посланник: ни деревья, ни кустарники не рисковали вырасти ближе сотни шагов от дома, окружая его почтительным полукругом. Второй полукруг образовывала трава, которой удавалось «подкрасться» шагов на тридцать, ну а дальше тянулась безжизненная черная земля. Само здание не производило впечатления завершенности: квадратное, примерно тридцать на тридцать шагов, но только с одним маленьким окошком; стены ровные, даже гладкие, без единой щербинки, но на высоте метров десяти они обрывались иззубренным краем, словно пожеванные гигантской гусеницей-листорезкой. Никаких следов от неведомых обитателей – ни тропинок, ни запаха дыма или пищи, не примято ни единой травинки. Создавалось впечатление, что никто из дома не выходил минимум несколько дней – но кто тогда зажигал в нем свет по вечерам?!

Первым желанием Найла было не испытывать судьбу и держаться от дома подальше. Однако правитель понимал, что, если путники решат остаться на некоторое время в долине, то тайну странного здания и его обитателей рано или поздно, но все равно придется разгадывать, и если в нем таится опасность, лучше обнаружить ее как можно скорее.

Дойдя до черного полукруга, Посланник присел, погладил землю рукой. На ощупь она напоминала гладкое стекло, но по виду не отличалась от самого обыкновенного грунта на свежевскопанном крестьянском поле. Найл выпрямился, выбрал глазами небольшой комок и пнул его пяткой. Кусочек земли не разбился, как будь он стеклянный, и не рассыпался, как глиняный: он смялся, отогнулся вниз, а потом медленно принял прежнюю форму.

– Интересное место, – прошептал правитель. Никакой агрессивности земля не проявляла, но Найл все равно пока не решился далеко отходить от спасительной травы и медленно двинулся по границе зелени и черноты, готовый в любой момент отпрыгнуть в безопасное место.

На задней стене дома стала видна входная дверь – неширокий проем чуть выше человеческого роста. Внутри царила тьма.

– Эй, тут кто-нибудь есть? – окликнул Найл. Темнота молчала.

Правитель перехватил копье, на всякий случай потыкал древком в землю, а потом осторожно пошел вперед.

– Откликнитесь, кто здесь? – позвал он еще раз, останавливаясь в дверях, но в ответ не донеслось ни шороха. Не бойтесь, я друг!

Изнутри пахло свежестью. Не сыростью и плесенью, как должно бы из брошенного на берегу озера жилья, и не мускусом и затхлостью, как из норы насекомого. Запаха дыма и пищи, присущих человеческому жилью, тоже не доносилось. Нет, никаких обитателей здесь быть не должно.

Однако Найл все равно перехватил древко двумя руками, готовый дать отпор внезапному нападению, и только потом сделал шаг вперед.

– Великая Богиня!

На полу, под окном, лежали два человеческих скелета. Судя по позам, смерть застала их внезапно. Несчастные упали там, где стояли, нелепо раскинув руки и вывернув колени. Но самое страшное – рядом с каждым стоял расколотый надвое каменный божок!

Похоже, здесь побывал Маг.

Найл огляделся и увидел справа на стене две желтые колонны в метре друг от друга. Что-то в них показалось правителю странным, он шагнул ближе и задумчиво зачесал шею: две желтые металлические колонны сантиметров двадцать диаметром по специальным колодцам выходили из-под пола и поднимались наверх.

Больше всего они напоминали два проводника, подведенных от источника энергии, спрятанного в подвале, к чему-то, установленному на крыше. Желтый металл, уцелевший на протяжении тысячелетия, мог быть только золотом.

Возникал вопрос: это какой же мощности должно быть некое устройство, если питание к нему подается золотыми проводами толщиной с гусеницу!

Но и это еще не все: провода оплавились! Золотые потеки на одном проводнике, и слипшиеся в единое целое металлические нити другого наводили на мысль о превышении силы тока в сотни раз по сравнению с ожидаемой. Похоже, здесь произошла авария.

Посланник отступил к двери, задумчиво поглядев на скелеты и божков рядом с ними.

Неведомые устройства могли создаваться, существовать и работать только до прилета Кометы. Если эти два человека стали жертвами аварии еще в те времена, если виновниками катастрофы оказались злые божки – значит, Маг существовал еще в двадцать первом веке?!

Найл явственно ощутил, как на него дохнуло вечностью. Правитель попятился и выскочил на свежий воздух. Сердце гулко стучало в груди, дыхания не хватало. Только теперь Посланник начал ясно понимать во владениях какого опасного противника оказался он сам и его товарищи. Еще тысячу лет назад, во времена безраздельного владычества человека, во времена автомобилей, электричества и городов Маг уже подсылал своих злобных божков опасным противникам и сокрушал своим колдовством основанное на технических устройствах могущество! Какова же тогда его власть сейчас?

Найл отступил до ближайших деревьев и остановился, пытаясь представить, что за силы вырвались здесь на свободу в тот роковой день. Атомный взрыв? Нет. Атом уничтожил бы всю долину, расплавил, разметал в пыль – а здесь даже дом уцелел, только его часть выше первого этажа исчезла. Однако, неведомые силы смогли превратить обычную землю в нечто странное и так преобразовать ближайшее пространство, что даже растительность там не выживает! А что, если именно из-за этих странных изменений тут появились чудовища, способные стрелять языком, как из самострела, и размером больше пяти пауков-верблюдов, да еще и меняющие цвет кожи по своему желанию? Не превратят ли эти силы обычных людей в каких-нибудь странных уродов?

Посланник невольно провел руками по бокам, ощупывая свое родное тело, убедился в его неизменности и заторопился назад, в лагерь.

* * *

Людей на каменных россыпях заметно прибавилось: около трех десятков человек млело на солнышке у подножия плато, развалившись на жестких камнях и зажмурившись от ярких лучей. Похоже, детишкам удалось «разбудить» всех замерзших смертоносцев, и теперь они сами избавлялись от жестокого многодневного холода, подвергшего путников нежданному испытанию. Можно сказать, изгнанники вышли из него с честью – никого не бросили, никто не пострадал.

От костра поднялась темноволосая девушка: естественно, принцесса сочла ниже своего достоинства валяться в общей толпе и нашла силы дойти до огня.

– Хороший день, Найл, – с неожиданным дружелюбием улыбнулась она.

– Рад видеть тебя, Мерлью, – кивнул правитель.

– Вы почему погибшую тут бросили? – ласково укорила принцесса, беря Найла под руку и уводя на берег озера.

– А что мы могли сделать? – пожал плечами Посланник. Похоронить невозможно, в здешнюю землю нашими ножичками не вгрызешься, один камень. В озеро тоже не бросить, слишком маленькое, воду испортим, а нам из него пить. А чтобы кремировать дров не хватает. Все или на приготовление пищи уходили, или к вам наверх отправлялись.

– Я его видела. – прошептала Мерлью, останавливаясь и с опаской оглядываясь на женщин у костра.

– Кого?

– Человека с ледяной головой.

– Какого еще человека? – не понял Найл.

– Ты что, забыл? – удивилась принцесса. Помнишь, в Дельте, когда мы шли к Великой Богине, мне сон приснился? Не помнишь? Естественно, это ведь не тебе смерть обещали!

Девушка обиженно покачала головой и пошла дальше, к самой воде.

– Постой, – нагнал ее Найл. – Причем здесь сон? Мало ли чего присниться может?! Нельзя же принимать так близко.

– Это было слишком реально, – перебила его Мерлью. – Я собирала божков, обнуленных под солнцем при отрицательной температуре. Лабораторий-то теперь нет, а выбрасывать их жалко, их ведь после обнуления снова инициировать можно. И тут…