Текст книги "Как почти честно выигрывать выборы"

Такие кампании по дезинформации сложно отслеживать. Возможно, они лишают права голоса лишь небольшую долю избирателей. Тем не менее грамотные предвыборные манипуляции опасны тем, что из-за их незаметности трудно оценить, насколько они влияют на исход голосования.

Недопуск кандидата

Избиратели гораздо вероятнее могут пострадать от исключения из голосования, но почему бы правящей партии не попытаться исключить самого кандидата? Можно подумать, что такой тип фальсификаций не сойдет ей с рук, однако в реальности это достаточно частая стратегия в государствах, где живо авторитарное наследие и где власти не доверяют тонким способам мошенничества. Текущее правительство часто пытается подвести под недопуск кандидата какой-нибудь закон. И действительно, наблюдатели не всегда критикуют такой ход, ведь формальные основания соблюдены.

Возьмем пример Мадагаскара, страны с куда более скромной демократической традицией, чем в США. Будучи одной из беднейших стран мира, Мадагаскар отличается чрезвычайно слабым правительством[116]116
  Richard R. Marcus. “Political Change in Madagascar: Populist Democracy or Neopatrimonialism by Another Name?”, Institute for Security Studies Papers 89 (2004): 20.


[Закрыть]. Затейливые электоральные манипуляции ему не по плечу – справиться бы с базовыми государственными функциями. У такого правительства явно отсутствуют сложные математические модели избирательных округов, но их перекройка, в принципе, и не нужна.

Заботящиеся о своих теплых местечках мадагаскарские политики наловчились принимать законы, которые без лишних хлопот позволяют обойти демократические принципы. В последние годы оппозиционные лидеры все чаще сталкиваются с недопуском. Это практика мошеннического исключения оппонента из предвыборной гонки. Весьма затруднительно выиграть, если твое имя не значится в бюллетене[117]117
  Хотя порой это возможно: в ряде стран избиратели могут вписать имя своего предпочитаемого кандидата в бюллетень, и если это сделает достаточно много человек, то кандидат победит.


[Закрыть]. В этом плане недопуск кандидата на основании какого-нибудь решения суда – самый действенный вид предвыборных фальсификаций, а также и самый дешевый[118]118
  Jean-Loup Vivier. Madagascar, une île à la dérive: les années 2007–2010 – de Ravalomanana à Rajoelina (Paris: L’Harmattan, 2010): 19.


[Закрыть].

Это может подтвердить бывший президент Марк Равалуманана, правивший Мадагаскаром с 2002 по 2009 год. Многих восхищал его путь из грязи в князи: он построил очень успешную молочную корпорацию практически с нуля, развозя вначале йогурт в корзине единственного велосипеда. Но в 2006 году надежды Равалумананы на второй срок омрачились появлением сильного конкурента – Пьеро Раджаонаривело, который раньше занимал пост заместителя премьер-министра. В свое время ему пришлось бежать из страны под давлением Равалумананы. Живя за рубежом, Раджаонаривело создал ядро политической оппозиции и, когда настало время выборов, объявил о намерении баллотироваться против молочного короля. Однако сначала ему предстояло вернуться на родной остров.

Согласно мадагаскарскому законодательству, для выдвижения кандидату нужно оформить необходимые документы лично. Поэтому Раджаонаривело предстояло сделать логичный шаг: купить билет на самолет, прервать свое изгнание и стать официальным соперником действующего президента. Последний день подачи документов был назначен на 14 октября 2006 года. 6 октября Раджаонаривело сел на рейс из Парижа в Мадагаскар с пересадкой на соседнем острове Реюньон – оттуда он собирался вылететь в аэропорт Туамасина на восточном побережье Мадагаскара. Этот район был известен мощными оппозиционными настроениями, и его сторонники собрались в аэропорту, ожидая возвращения предводителя на родину. Однако их разогнали слезоточивым газом, а сам аэропорт по распоряжению президента был срочно закрыт в одностороннем порядке для всех рейсов. Самолет Раджаонаривело был развернут под предлогом «проблем с безопасностью» на борту[119]119
  Klaas (2016), The Despot’s Accomplice: 85–6.


[Закрыть].

Спустя пять дней Раджаонаривело попытался прилететь снова – на этот раз через остров Маврикий. Однако по запросу мадагаскарского правительства авиакомпания Air Mauritius отказала ему в посадке на борт. В результате прямого вмешательства со стороны действующего президента Раджаонаривело не смог вовремя вернуться в страну и подать документы на регистрацию кандидатом. 18 октября его кандидатуру официально отклонил суд, ссылаясь на соответствующий закон: никто не может выдвигаться на выборы, если лично и в указанный срок не подал документы в избирательную комиссию[120]120
  “Madagascar Keeps Politician Out”, BBC News, 7 October 2006; http://news.bbc.co.uk/1/hi/world/africa/5416284.stm дата обращения – 11 ноября 2017).


[Закрыть].

Когда главный соперник был снят с предвыборной гонки и снова отправился в изгнание, выборы прошли как по маслу. Действующий глава страны Равалуманана обошел ближайшего конкурента более чем на 40 %. Что особенно важно, международное сообщество признало результаты[121]121
  См.: Bureau of Democracy, Human Rights, and Labor. “2006 Country Reports on Human Rights Practices: Madagascar”, US Department of State, 2007; http://www.state.gov/j/drl/rls/hrrpt/2006/78743.htm (дата обращения – 11 ноября 2017).


[Закрыть]. В конце концов, суд отклонил кандидатуру Раджаонаривело на основании закона. Равалуманана убил сразу двух зайцев: сфальсифицировал выборы, не допустив до участия самого популярного оппозиционера, и сохранил лицо на международной арене, избежав репутации мошенника.

Подобные примеры исчисляются десятками и в разных вариациях встречаются по всему миру. В Иране существуют особые списки «одобренных» кандидатов[122]122
  Tim Marshal. “Iran’s Hand-Picked Presidential Candidates”, Sky News, 13 June 2013; https://news.sky.com/story/irans-handpicked-presidential-candidates-10443107 (дата обращения – 15 декабря 2017).


[Закрыть], в Кот-д’Ивуаре кандидатов снимают с предвыборной гонки из-за якобы подозрительных свидетельств о рождении их родителей[123]123
  Abu B. Bah. “Democracy and Civil War: Citizenship and Peacemaking in Côte d’Ivoire”, African Affairs 109, no. 437 (2010): 597–615.


[Закрыть]. Логика везде одинаковая: меняем результат выборов в свою пользу, попросту удалив соперника из бюллетеня. После этого можно не беспокоиться о протестно настроенных избирателях. В подавляющем большинстве случаев, где эту практику вывели на чистую воду, лидеры старались легитимизировать свои действия, опираясь на букву закона, как на Мадагаскаре. Однако важно иметь в виду, что исключение кандидата из гонки порой принимает радикальные формы, вплоть до применения физического насилия и убийств (см. главу 3).

Как недопуск кандидатов отражается на обществе

Исключение оппозиционных политиков крайне негативно влияет на жизнь страны. Во-первых, сторонники оппозиционных партий лишаются представительства во власти, а во-вторых, такая практика отбивает у политиков желание идти на компромиссы и учитывать интересы широкого населения. Чтобы понять этот механизм, проведем мысленный эксперимент. Как поступят современные американские политики, если снизить уровень политической конкуренции, с которым им приходится иметь дело?

Когда политику не нужно конкурировать за пост, у него нет мотивации вступать в диалог с противоборствующей партией. Даже, напротив, появляется мотивация стоять на своем до победного конца. Например, если в вашем районе преобладают сторонники республиканцев, компромисс с демократами приведет к тому, что на следующих праймериз вам будет противостоять более жесткий однопартиец. Иными словами, с точки зрения умеренного республиканца, в предсказуемом, бесконкурентном округе самую большую угрозу представляет не оппонент-демократ (у него нет реальных шансов), а более радикальный коллега из собственной партии. Разумеется, верно и обратное – для округов, где преобладают голосующие за демократов.

В таких условиях рациональной предвыборной стратегией становятся суровые крайности – иначе тебя победит тот, кто оказался жестче. Неудивительно, что вскоре эта очевидная логика начинает усложнять жизнь политикам, тяготеющим к центризму: им становится труднее завоевать избирателя и сохранить пост. Это важная, пусть и не единственная, причина широко обсуждаемой поляризации политической жизни в США[124]124
  Morris P. Fiorina and Samuel J. Abrams. “Political Polarization in the American Public”, Annual Review of Political Science 11 (2008): 563–88; Pew Research Centre (2014), “Political Polarization in the American Public”.


[Закрыть]. Например, исследование 2014 года выявило, что «чем более конкурентна предвыборная гонка, тем менее радикальный кандидат побеждает на следующих выборах в Конгресс»[125]125
  Eric Lindgren and Priscilla Southwell. “The Effect of Electoral Competitiveness on Ideological Voting Patterns in the US House, 2002–10”, Politics & Policy 42, no. 6 (2014) 905–18. Важно отметить, что исследование не выявило особенно сильного эффекта.


[Закрыть]. Аналогичные выводы звучат в работе 2009 года, опубликованной в «American Journal of Political Science»: в округах, которые были перекроены, степень поляризации кандидатов, по всей вероятности, выше, чем в тех, границы которых сформировались в ходе «нейтральных процедур по районированию»[126]126
  Nolan McCarty, Keith T. Poole and Howard Rosenthal. “Does gerrymandering cause polarization?”, American Journal of Political Science 53, no. 3 (2009): 666–80.


[Закрыть], хотя разница не очень существенна. Таким образом, мы можем заключить, что шансы прийти к компромиссу и согласию между общественными группами повышаются, если границы избирательного округа не искажены ради стабильного преимущества текущей партии власти.

Что еще хуже, перекройка округов гасит политическую активность населения, что приводит к низкой явке и ощущению беспомощности. Если вы живете в районе, где даже ребенку понятно, что снова выиграет текущий лидер, зачем вообще ходить голосовать? Многие и не ходят. Например, явка на промежуточных выборах в Конгресс США в 2014 году была чрезвычайно низкой[127]127
  Domenico Montanaro, Rachel Wellford and Simone Pathe. “2014 Midterm Election Turnout Lowest in 70 Years”, PBS Newshour, 10 November 2014; http://www.pbs.org/newshour/updates/2014-midterm-election-turnout-lowest-in-70-years (дата обращения – 11 ноября 2017).


[Закрыть]. Никакая демократия не будет нормально работать, если избирательные участки посещает немногим больше трети населения. США здесь не исключение, и отчуждение от собственной страны овладело избирателями еще до восхождения Трампа. Люди разочаровались в демократической системе частично именно из-за вышеописанной тупиковой динамики.

Если перекройка округов имеет такое большое влияние на качество политического процесса в США, то можно представить, какие последствия ждут страну, исторически раздираемую внутренними конфликтами и политическим насилием, где на карту поставлено все. Одна из проблем в таких странах, как Индия, Кения и Таиланд, заключается в том, что лидеры на каждом шагу громогласно обещают распределять государственные ресурсы в пользу своей этнической, религиозной или географической электоральной базы[128]128
  Susanne D. Mueller. “The Political Economy of Kenya’s Crisis”, Journal of Eastern African Studies 2, no. 2 (2008): 185–210.


[Закрыть]. Однако, чтобы построить более инклюзивное и стабильное общество, нужно идти на компромиссы и прислушиваться к нуждам и тревогам граждан из лагеря соперника.

Именно по этой причине политолог Дональд Горовиц предлагал, чтобы страны с высоким градусом враждебности между социальными группами внедрили особую форму электоральной системы – альтернативное голосование. Такая форма мотивирует лидеров обращаться к потребностям широких слоев населения, а не только к ядру своего электората[129]129
  Donald L. Horowitz. “The Alternative Vote and Interethnic Moderation: A Reply to Fraenkel and Grofman”, Public Choice 121, no. 3 (4004): 507–17; Donald L. Horowitz. “Electoral Systems: A Primer for Decision Makers”, Journal of Democracy 14, no. 4 (2003): 115–27.


[Закрыть]. При альтернативном голосовании избиратели не отдают кому-то единственный голос, а ранжируют кандидатов по степени предпочтения. Кандидат, получивший наименьшее количество «первых мест», отсекается, а голоса избирателей, проголосовавших предпочтительно за него, перераспределяются в соответствии с тем, кого они указали вторым. В такой ситуации кандидат уже не может апеллировать к единственной социальной группе – он вынужден что-то предлагать более широким слоям избирателей, чтобы те увидели в нем хотя бы «номер два». Отталкивать сторонников оппонента становится непозволительной роскошью, и у всех кандидатов появляется стимул стремиться, хотя бы в теории, к соблюдению социального баланса.

Хотя не все соглашаются с тем, что модель Горовица можно воплотить на практике[130]130
  Jon Fraenkel and Bernard Grofman. “The Failure of the Alternative Vote as a Tool for Ethnic Moderation in Fiji: A Rejoinder to Horowitz”, Comparative Political Studies 39, no. 5 (2006): 663–6; Arend Lijphart. “The Alternative Vote: A Realistic Alternative for South Africa?”, Politikon: South African Journal of Political Studies 18, no. 2 (1991): 91–101.


[Закрыть], почти никто не спорит с его критикой существующей проблемы. Перекройка округов бьет по общественному диалогу и согласию. Нарезая территории, электорат которых сильно смещен в одну сторону политического спектра, политики получают сильнейшую мотивацию игнорировать волю прочих групп, проживающих на данной территории. В итоге перекройка округов создает то самое общество, раздираемое противоречиями, где ставки взлетают до небес, а политическая борьба скатывается в физическое насилие и межэтнические конфликты[131]131
  David Welsh. “Domestic Politics and Ethnic Conflict”, Survival 35, no. 1 (1993) 63–80. См. также: Samuel Mondays Atuobi. “Election-related Violence in Africa”, Conflict Trends 1 (2008): 10–15.


[Закрыть].

Исключение избирателей и кандидатов из политического процесса порождает целую череду порочных явлений. Как мы убедимся в главе 3, систематическое подавление политических прав определенной группы населения может разрушить ее веру в государство. А дальше эти группировки, движимые недовольством, вполне могут начать протесты, вплоть до вооруженных восстаний. Об этом всегда стоит помнить, ведь политическое исключение происходит чаще, чем можно подумать. В 1989–2012 годах оппозиционные кандидаты не были допущены на 12 % всех выборов[132]132
  Информация из NELDA. См.: Susan Hyde and Nikolay Marinov. “Which Elections Can Be Lost?”, Political Analysis 20, no. 2 (2012): 191–210.


[Закрыть]. А в ряде регионов ситуация еще серьезнее: на Ближнем Востоке это каждое третье голосование, в постсоветских странах – каждое четвертое, а в Азии – каждое пятое.

Укреплять демократию, разоблачая «невидимые фальсификации»

Учитывая преобладание незаметных форм избирательного мошенничества, важно вовремя выводить их на чистую воду. Само собой, это непросто. Наблюдатели на выборах и нечистые на руку политики постоянно играют в кошки-мышки, и обе стороны все время оттачивают свои навыки. Помимо структурных препятствий политическим реформам, эволюция методов фальсификаций существенно осложняет перспективы улучшения выборного процесса. Вернемся к ситуации с перекройкой округов в США: против нее сложно поднять народную волну, потому что районирование происходит лишь раз в десять лет. Когда выборы выпадают между этими датами, у избирателей просто нет повода возмущаться, нет ясного сигнала, что происходит фальсификация. Выходить на митинги из-за давно расчерченных границ округа? На роль триггера нужно какое-то свежее событие. Но даже в этом случае существуют методы усложнить задачу любителям мошеннических многоходовок.

Чтобы не попасться в российскую ловушку с именами, как Олег Сергеев, кандидатов нужно указывать на бюллетенях с фотографиями и в идеале с партийной принадлежностью, а если ее нет, то с профессией. Вряд ли избиратели Санкт-Петербурга случайно проголосовали бы за парня, который работает в трамвайном парке № 4, если бы они увидели эту информацию на бюллетене. Однако, разумеется, закоренелые автократы не заинтересованы улучшать структуру бюллетеня – разве что под давлением граждан и международного сообщества, а оно возникает не всегда. Следовательно, важно повышать образованность избирателей, чтобы уравнять силы между ними и мошенничающими чиновниками. Демократия требует не только наблюдательных институций для контроля честности выборов – нужны также информированные и активные граждане.

Когда люди разбираются и в кандидатах, и в правилах игры, политикам гораздо сложнее манипулировать процессом. Тезкой оппонента уже не обойдешься. В большинстве стран информирование электората отдано на откуп центральной избирательной комиссии и, следовательно, проводится на низком уровне. Но, со своей стороны, оппозиционные партии могут рассказывать людям, как все устроено, по собственным каналам информации, а в более открытых авторитарных системах – и с помощью социальных сетей. Особенно в районах с высоким уровнем образованности и проникновения интернета, оппозиционные лидеры, таким образом, могут перестать зависеть от государственных структур в коммуникациях с избирателями.

Бороться с перекройкой округов во многом более сложная задача, поскольку здесь дело за политической волей правящей партии. Однако, даже если ее нет, можно найти обходные пути. В США несколько штатов изъяли у политиков полномочия по районированию избирательных округов. Калифорния и Аризона, например, выстроили независимую систему комиссий, где граждане сами определяют округа с соблюдением партийного баланса. Айова передала задачу внепартийному государственному органу, чтобы границы округов определялись отдельно от партийных интересов[133]133
  Более глубокое обсуждение широкого контекста проблем американских выборов см.: Pippa Norris. Why American Elections Are Flawed (and How to Fix Them). (Ithaca, NY: Cornell University Press, 2017).


[Закрыть]. Недавние исследования показали, что независимые комиссии действительно рисуют оптимальные округа, однако большинство штатов действует по-старому[134]134
  Barry Edwards, Michael Crespin, Ryan D. Williamson and Maxwell Palmer. “Institutional Control of Redistricting and the Geography of Representation”, Journal of Politics 79, no. 2 (2017): 722–6.


[Закрыть].

За пределами США многие страны предприняли меры, чтобы избежать перекройки округов либо уравновесить ее последствия. Австралийская избирательная комиссия, к примеру, является независимым федеральным органом, в задачи которого входит определение границ округов в стране, – партиям сложно вмешиваться в этот процесс[135]135
  Дальнейшее обсуждение перекройки избирательных округов, а также независимых комиссий см. в James Ruley. “One Person, One Vote: Gerrymandering and the Independent Commission, a Global Perspective”, Indiana Law Journal 92, no. 2 (2017): 783–816.


[Закрыть]. Аналогичным образом в Индии, крупнейшей демократии мира, пусть и слабой, правила Комиссии по разграничению запрещают принимать в нее лиц, связанных с политическими силами, а кроме того, предписывают, что двое из трех членов должны быть судьями[136]136
  ACE Electoral Knowledge Network (2012), “Boundary Delimitation”.


[Закрыть]. Все чаще международные организации по продвижению демократии обращают внимание на подозрительное районирование избирательных округов и выпускают руководства о том, как избегать злоупотреблений.

Также растет количество технологических и математических нововведений, которые можно применять в борьбе с перекройкой округов, – теперь уже на научной основе. Например, вот простой новый инструмент под названием «разрыв КПД». Он подсчитывает голоса, которые каждая партия «тратит впустую», и таким образом становится видно, пользовалась ли одна из партий систематическим преимуществом. Данный инструмент позволяет выяснить, привела ли перекройка округов к искажению общих результатов[137]137
  Nicholas O. Stephanopoulos and Eric M. McGhee. “Partisan Gerrymandering and the Efficiency Gap”, University of Chicago Law Review 82 (2015): 831–900.


[Закрыть]. В аналогичном ключе Мун Дючин, математик из Университета Тафтса, использовал геометрическое отображение, чтобы найти и разоблачить районы с искаженными границами, которые с большой вероятностью отражают географию проживания партийных сторонников, а не естественные границы районов. Группа по метрической геометрии и перекройке округов, созданная Дючином, обучила бессчетное количество математиков применять гражданский кодекс и адекватную картографию, чтобы они могли выступать экспертами в судах о перекройке границ[138]138
  См.: Metric Geometry and Gerrymandering Group (2017). “Gerrymandering Resources”, Tufts University; https://sites.tufts.edu/gerrymandr/resources (дата обращения – 11 ноября 2017); Shannon Najmabadi. “Meet the Math Professor Who’s Fighting Gerrymandering with Geometry”, Chronicle of Higher Education, 22 February 2017; http://www.chronicle.com/article/Meet-theMath-Professor/239260 (дата обращения – 11 ноября 2017).


[Закрыть].

Однако в фальшивых демократиях гораздо тяжелее добиться соглашений о работе по-настоящему независимых разграничительных комиссий или технических решений. Поэтому зачастую борьба с кривыми избирательными картами ложится на плечи судов. Например, в Пакистане – стране фальшивой демократии, получившей рейтинг Freedom House «частично свободная», – Верховный суд провинции Синд в 2014 году отменил районирование перекроенного округа и при этом сослался на международные методики продемократических НКО (некоммерческих организаций)[139]139
  IFES (2014), “Redefining Boundaries”; http://www.ifes.org/news/redefining-boundaries (дата обращения – 11 ноября 2017).


[Закрыть]. В 2015 году тот же суд постановил, что Избирательная комиссия Пакистана нарушила официальные рекомендации по разграничению округов, осознанно обойдя правила, чтобы обеспечить условия для перекройки[140]140
  Jamal Khurshid. “ECP Facilitated Gerrymandering of Constituencies, SHC Told”, News, 20 September 2015; http://www.thenews.com.pk/print/63553-ecp-facilitated-gerrymandering-of-constituencies-shc-told (дата обращения – 11 ноября 2017).


[Закрыть]. В качестве ответной меры суд предписал немедленно «перерисовать» несколько округов, чтобы успеть до выборов, а также выпустил предупреждение, которое предотвращало дальнейшие попытки злоупотреблений. Таким образом, в конкурентных автократиях, где правящая партия мошенничает с границами, но у судов есть некоторая автономность, судьи могут сыграть решающую роль в борьбе с перекройкой или по крайней мере надавить на политиков, чтобы те знали меру.

К счастью, в любой стране – что в США, что в Пакистане и Зимбабве – распространение информации о перекройке границ повышает шансы, что на это явление обратят внимание и обозначат его опасность для демократических выборов. Более того, опыт США, Австралии и Пакистана показывает, что можно противопоставить этому методу фальсификаций. В условиях мажоритарной системы прекрасно показали себя независимые комиссии, которые с помощью математических моделей высчитывают разрывы КПД и компактность проживания избирателей. С другой стороны, если независимой комиссии нет, в дело могут вступить суды. Кроме того, можно реформировать саму избирательную систему. Таким образом, новые демократии могут перенять у старых действенные практики по тому, как выстроить процесс разграничения более демократично.

Поскольку руководители обычно не сдаются без борьбы, эти методы можно внедрять лишь в том случае, если оппозиционные партии способны объединиться в коалицию с группами гражданских активистов и привлечь на свою сторону международное сообщество, чтобы оказать давление на правящую партию[141]141
  J. Gerald Hebert and Marina K. Jenkins. “The Need for State Redistricting Reform to Rein in Partisan Gerrymandering”, Yale Law & Policy Review 29 (2010): 543; Samuel Issacharoff. “Gerrymandering and Political Cartels”, Harvard Law Review 116, no. 2 (2002): 593–648.


[Закрыть]. Здесь кроется много препятствий, ведь, как мы уже отмечали, международные наблюдатели редко концентрируются на предвыборных нарушениях: они осуществляются задолго до прибытия наблюдательной группы.

Как мы видим, чтобы поймать действующую власть за руку при перекройке округов и политическом исключении, требуется, чтобы наблюдатели были готовы озвучить изнанку избирательной кампании, которая задает рамки выборам, и на основании этого ставили под сомнение их итог. Многие регионы, например Европейский союз, уже начали этот процесс[142]142
  Пример см.: European Union Election Observation Mission in Kosovo. “Briefing of Long-Term Election Observers”, 26 May 2017; http://eeas.europa.eu/election-observation-missions/eom-kosovo-2017/26981/briefing-long-term-election-observers_en (дата обращения – 11 ноября 2017).


[Закрыть]. Однако на данный момент результаты долгосрочного наблюдения все еще публикуются в сопроводительных документах к отчетам и не попадают в публичное заключение[143]143
  Stephen Chan. “If not Free and Fair? Selected African Elections and Their Observation”, Democracy in Africa, 28 January 2017; http://democracy-inafrica.org/wp-content/uploads/2017/01/If-not-free-and-fair-electoralobservation-FINAL.pdf (дата обращения – 11 ноября 2017).


[Закрыть]. Это необходимо менять, если мы хотим вовремя реагировать на предвыборные манипуляции: как мы обсудим подробнее в главе 6, для этого наблюдательным миссиям придется стать смелее и проницательнее.

В этом русле желательно также, чтобы наблюдательские группы выступали с более четкими заявлениями еще до открытия избирательных участков. Сейчас выборы если и признаются сфальсифицированными, то почти всегда – по факту. В некоторых ситуациях, например, если уже понятно, что честными выборами и не пахнет, наблюдателям следует заявлять свою позицию громче и увереннее еще до того, как избиратели начнут опускать бюллетени в урны. К примеру, когда мадагаскарское правительство сняло с предвыборной гонки главного соперника, не осталось ни единого шанса на соблюдение базовых демократических принципов голосования. Если бы на режим оказали более сильное давление до выборов, ему пришлось бы смириться с тем, что оппозиция должна получить равный доступ к политической конкуренции. Но после того, как избирательные участки открылись, зачастую уже поздно что-то делать.

Конечно, заблаговременные заявления наблюдателей сработают не везде, а особенно жесткие правительства могут в ответ на критику даже запретить международным наблюдателям присутствовать в день выборов. При таком развитии ситуации есть очевидный минус: фиксировать нарушения на голосовании будет труднее. Но есть и несомненный плюс: фальшивая демократия саморазоблачится, а декоративные выборы не принесут желаемой легитимности. И напротив, если наблюдатели придержат коней и смогут остаться в стране, есть немалый риск, что они, сами того не желая, придадут вес итогам этого сомнительного голосования. В их отчетах будут отсутствовать грубые нарушения, но лишь потому, что правительство подсуетилось заранее.

Фальшивые демократы научились обеспечивать себе решающее преимущество еще до того, как на участок ступит первый избиратель. Как мы обсудим в следующих главах, это означает, что ничего не изменится, пока оппозиционные партии, наблюдатели и демократически настроенные реформаторы не научатся играть по новым правилам.