Текст книги "Танец стали в пустоте. Том 1. Огонь и отвага"

– Спасибо вам, – сказала она, возвращая ему фляжку, и Том немного неловко взял её левой рукой. Его соседка удивлённо уставилась на металлические пальцы протеза.

– О… ваша рука… она…

Том смущённо улыбнулся и, ухватившись своими новыми пальцами за флягу, убрал её на своё место.

– Протез… Потерял руку на службе.

– Вы военный?

– Офицер флота. – Он прикусил губу. Эти слова снова отдались болью. – Был им раньше, по крайне мере.

– Я думала, в таких случаях выращивают новую…

– Да, как правило. Только процесс этот очень долгий, а мне не хотелось ждать.

И это было правдой. В случае серьёзных травм, например – при тяжёлых повреждениях внутренних органов или потери конечностей, их могли заменить на регенерированные. После окончания процесса новые органы и части тела обладали практически стопроцентной приживаемостью и отторгались чрезвычайно редко. Единственным минусом такого процесса было то, что он был крайне долгим.

На то, чтобы полностью регенерировать руку, Тому пришлось бы потратить от шести до восьми месяцев. С большинством внутренних органов было проще из-за их состава. Они выращивались отдельно и лишь потом пересаживались. С рукой было так же, вот только она была куда сложнее, чем, скажем, селезёнка или желудок. Поэтому, чтобы не ждать, Том остановил свой выбор на обычном протезе, который полностью заменил ему левую руку. Будучи подключённым к нервным окончаниям, он был способен передавать всю тактильную информацию и мало чем отличался в этом плане от обычной руки.

– Я видела у себя дома несколько людей с протезами. – Девушка с интересом рассматривала пальцы кибернетической руки. – Даже у моего дедушки был такой вместо ноги. Пришлось так сделать из-за того, что у него обнаружили синдром Гранина.

Услышав это, Том немного поёжился. Название болезни было общеизвестно, хотя ей был подвержен крайне низкий процент населения. В том же Вердене синдромом Гранина были больны всего семь процентов населения.

В целом на первый взгляд это было довольно безобидное заболевание, которое заставляло организм выделять особые безвредные для него антитела. Единственной особенностью, которая привлекла миллионы врачей для изучения этого синдрома и попыток его лечения, было то, что эти антитела делали человека невосприимчивым к регенеративной терапии. При попытке человека, страдающего таким синдромом, вырастить, скажем, палец, скорее всего образуется опухоль из-за избытка регенеративного материала. С органами, которые выращивались отдельно, дело обстояло несколько лучше, у них была возможность безопасно сформироваться в полноценный человеческий орган для пересадки. Вот только из-за синдрома резко повышалась возможность отторжения выращенного органа. Шанс на успешную пересадку хоть и был, но составлял всего двадцать процентов.

– Сочувствую… А у вас?

Девушка пожала плечами, продолжая рассматривать его руку.

– Я не знаю, если честно, – немного смущённо произнесла она. – До сих пор боюсь провериться.

– В этом нет ничего страшного. Просто врачи…

– Да, я знаю, что это глупо, – прервала его девушка. – У нас при рождении такая проверка делается у всех детей без исключения, но если в генетической линии были случаи заболевания, то оно может проявиться в следующем поколении, в более позднем возрасте… Я думала, что их покрывают искусственной кожей.

Она указала на руку Тома.

– Да, но я решил отказаться от этого.

– Почему? Ведь тогда она была бы почти как настоящая.

Райн немного помолчал, прежде чем ответить:

– Скажем так, это своеобразное напоминание.

– Напоминание?

Она недоумённо посмотрела на него.

– Да. О глупости.

Лицо молодого человека вдруг ужесточилось, а взгляд посуровел, поэтому девушка решила не развивать эту тему. Даже ей было видно, что сидящему рядом с ней мужчине не очень приятно обсуждать это.

– Меня зовут Рита, – наконец представилась она и протянула ему руку.

Чуть поколебавшись, он пожал её пальцы своими – из плоти и крови.

– Томас Райн. Можно просто Том.

Глава вторая

Временная база Рейнского Протектората «Турин».

Место нахождения – неизвестно

Вильям Форсетти стоял возле обзорного экрана. Он смотрел, как рабочие, вкалывающие в вакууме, сновали вокруг корпуса его крейсера и каждый из них был одет в специальный скафандр для работы в открытом космосе. Они были оснащены не только микродвигателями, тусклые вспышки которых он порой замечал. Эти скафандры были предназначены для пространственного маневрирования в условиях нулевой гравитации, но также являлись и экзоскелетами, которые значительно усиливали физические возможности и в то же время давали чрезвычайную точность движениям. Настоящие мастера овладевали ими настолько хорошо, что могли продеть тончайшую нить через игольное ушко.

На глазах командира они стали осторожно снимать пластины повреждённой брони правого борта. От вида уродливого шрама, который протянулся почти на тридцать метров от пятьдесят шестого шпангоута на броне его красавца, у Форсетти защемило сердце, как если бы он смотрел на собственного изувеченного ребёнка. Рабочие установили магнитные захваты на повреждённых секциях, и один из них, вероятно главный инженер верфи, махнул рукой. Под воздействием силовых захватов огромная оплавленная бронеплита из композитных материалов, толщиной в пятьдесят сантиметров, плавно отошла из своего места, обнажив внутренний, подброневой, корпус корабля.

Форсетти внимательно следил за действиями рабочих. Он старался заметить какие-либо огрехи в их работе, хотя и знал, что вероятность этого очень мала. Все они были прекрасными профессионалами и истинными патриотами своего государства. Позади него раздался спокойный голос, который отвлёк Вильяма от этого зрелища:

– Представляю, что ты сейчас чувствуешь.

Форсетти обернулся. Неспешной походкой к нему подошел начальник станции «Турин». Он едва заметно прихрамывал на левую ногу – следствие давней травмы, от которой он так и не оправился.

– Как будто смотришь на собственного ребёнка на операционном столе, – заметил подошедший.

Капитан покоящегося в открытом доке крейсера кивнул, признавая правоту его слов:

– Этот парень оказался очень хорош.

Начальник верфи достал из кармана своего кителя старомодную деревянную трубку и начал забивать её табаком из полимерного пластикового кисета.

– Ну, учитывая разницу в тоннаже, я вообще удивлён, что он смог дать столь… – Он прикусил мундштук трубки зубами и задумался, словно подбирая подходящее слово. – Столь достойный ответ.

– Это был чёртов «Лучник», – со злостью бросил Форсетти. – Сергей, я ожидал встречи со старой «Звёздной гончей», а не с их новеньким эсминцем.

Он вздохнул и вновь повернулся к обзорному окну, за которым рабочие уже приступили к отсоединению следующей повреждённой секции. В задумчивости Форсетти облокотился на раму иллюминатора и прижался к его холодной поверхности лбом.

– В следующий раз я такой ошибки не допущу.

В окне отразилась вспышка крохотного огонька, и в нос ударил сладковатый запах табака, который тут же начал распространяться по помещению. Незаметно для своего собеседника Форсетти усмехнулся. Он уже давно привык к этой его старомодной привычке.

– Ты в курсе, что эта дрянь когда-нибудь убьёт тебя?

– Нет. Спасибо современной медицине. И ты это знаешь, а то, что меня так подкалывал твой отец, не даёт тебе права заниматься тем же, щенок.

Форсетти улыбнулся:

– Вы уже разобрались, что именно произошло?

Капитан покоящегося в доке крейсера кивнул:

– Мои тактики и операторы РЭБ всё ещё работают с симуляторами и записями боя. В любом случае наши системы ПРО оказались на одиннадцать процентов эффективнее, чем предполагали конструкторы.

– И всё равно они смогли провести к тебе две лазерные боеголовки.

Ответом было молчание. Форсетти уже не раз просматривал запись боя. Всё прошло как нельзя лучше. Капитан верденского эсминца поступил именно так, как сделал бы он сам на его месте. Раскидал автономные сенсорные платформы по вектору предполагаемого появления цели и уселся в засаде. Вот только им было невдомёк, что его «Крестоносец» занял выжидательную позицию на границе системы и медленно, словно призрак, следовал за верденским эсминцем с момента его появления. Первый залп нельзя было назвать удачным. Противник отчаянно маневрировал, а количество ложных электронных целей и помех, которыми излучатели систем РЭБ заполнили пространство, неприятно удивили капитана «Крестоносца».

Тем не менее из восемнадцати ракет к эсминцу не прорвалась ни одна. Четыре потеряли цель и сошли с курса, а ещё пять были сбиты противоракетными, запущенными с эсминца. Девять вошли в ближнюю зону ПРО, за которую отвечали кластеры лазерных излучателей. Её глубина составляла четыреста тысяч километров, и, чтобы её преодолеть и выйти на рубеж атаки, ракетам потребовалось восемь секунд. Ни одна не достигла цели, хотя последняя почти вышла на отметку в двадцать пять тысяч кликов, которые были необходимы ей для детонации, и была сбита за мгновение до того, как успела это сделать.

Форсетти прекрасно понимал, в чём его ошибка. Желая как можно дольше оставаться незамеченным, он приказал запустить ракеты с меньшим ускорением, чем должен был, рассчитывая этим скрыть излучение их двигателей. К сожалению, его план строился на том, что его целью будет корабль уже устаревшего класса, а не более современное судно с сенсорами и оборонительными возможностями, куда более мощными, нежели у его предшественника. Это была именно его ошибка, которую он тут же исправил, дав по противнику полный бортовой залп ракетами, с заложенной в них программой, которая отсрочила запуск двигателей.

Сделано это было для того, чтобы он успел тут же развернуть корабль другим бортом и разрядить в противника уже заряженные и подготовленные к стрельбе пусковые установки другого борта. Как только выпущенные снаряды настигли летящие в пространстве ракеты второго залпа, сработала программа, которая включила двигатели летящих по инерции ракет, превратив то, что должно было быть отдельными, разрозненными залпами, в единый и смертоносный ракетный вал. И в этот раз он уже не прятался. Его снаряды шли почти с максимально возможным ускорением, уменьшая тем самым время их нахождения в зонах ПРО противника.

Вот только верденский эсминец не собирался изображать из себя мальчика для битья, ответив огнём на огонь. Его ракеты были несколько быстрее, чем снаряды «Крестоносца», но их было в три раза меньше, а системы ПРО тяжёлого крейсера, с массой покоя почти в двести двадцать тысяч тонн, оказались куда более эшелонированными. Все ракеты эсминца были сбиты перехватчиками, даже не дойдя до ближней зоны перехвата. А затем собственный залп «Крестоносца», хоть и изрядно прорежённый противоракетным огнём противника, обрушился на эсминец. Из тридцати шести ракет к кораблю прорвались тринадцать.

Лазерные боеголовки начали рвать верденский корабль на части, и, вспоминая этот момент, Форсетти отдавал должное незнакомому верденскому капитану. Даже в такой ситуации тот не растерялся и смог повернуть эсминец, подставляя под огонь рассредоточившихся ракет ещё целые щиты. И успел дать залп из пусковых с уцелевшего борта. Никто не ожидал, что из десяти направленных на крейсер ракет семьдесят процентов будут составлять птички РЭБ. Это неприятное открытие показало себя во всей красе, когда экраны операторов противоракетной обороны «Крестоносца» затопили помехи и ложные цели. Ведя беглый огонь, они смогли сбить шесть ракет. К крейсеру прорвались четыре, из которых две были платформами электронного противодействия и две – атакующими птичками.

Кулаки Вильяма сжались от воспоминаний, когда его корабль задрожал от попаданий, которые пробили щиты и раскалёнными спицами вгрызлись в броню его корабля. Но куда тяжелее ему было вспоминать то, что последовало дальше. Вздохнув, он прогнал из головы неприятные мысли и повернулся к Сергею:

– Как идут дела с ремонтом?

Начальник верфи выпустил колечко дыма в направлении стекла и простирающейся за ним безбрежной пустоты.

– Броню мы заменим в течение пары дней, – ответил он наконец. – Это не проблема. Композитных материалов у нас полно. А вот с другими повреждениями будет посложнее. Ты же знаешь, наша база тут временная. Мы испытываем некоторые трудности со снабжением и…

– Сергей, мне это прекрасно известно, тем не менее я хочу знать, что можно отремонтировать прямо сейчас.

Мужчина вздохнул и достал из кармана кителя небольшой ручной терминал. Нажав несколько кнопок, он вызвал в воздухе небольшое голографическое изображение крейсера, вокруг которого тут же появились строчки текста с перечислением повреждений.

– Как я уже сказал, броня не проблема. Две ракетные пусковые уничтожены полностью и не подлежат восстановлению. Также уничтожена одна энергетическая батарея и ещё две повреждены. Уничтоженную мы демонтируем и заменим, как только мои ребята полностью снимут повреждённую броню, а те, которые ещё на ходу, восстановим. С пусковыми хуже, но и там мы что-нибудь придумаем. Основная проблема – это сенсорные системы.

Сергей набрал нужную команду, и в воздухе появились строчки с необходимыми системами, которые требовали полной замены.

– Радарный и лидарный комплексы правой передней полусферы полностью уничтожены, и заменить нам их нечем. Я уже отправил сообщение о необходимости прислать всю секцию для замены целиком, но у курьера путь только в одну сторону займёт почти тринадцать дней, плюс путь обратно. Так что если они вышлют замену сразу, в чём я сильно сомневаюсь, она придёт только в конце следующего месяца. И это только в том случае, если наш запрос не засунут под сукно и сразу же выделят требуемое. Плюс ещё неделя на установку и прокладку коммуникаций, которые придётся делать почти с нуля. Знаешь, эти ракеты оказались мощнее, чем я думал.

– Да, нас это тоже… удивило.

– Вильям, ты ведь понимаешь, что вместо запчастей курьер может доставить новые приказы?

Форсетти тяжело кивнул, глядя, как очередная повреждённая секция брони, снятая с крейсера, буксируется в сторону от корабля, чтобы не мешать работе.

– Приказы не обсуждаются, Сергей.

– Да, парень. Больше не допускай ошибок.

Вильям Форсетти покачал головой в ответ на эти слова:

– Не переживай. Их больше не будет.

Глава третья

8 марта 784 года после эры колонизации.

Траствейн, Прайден-сити

Яркие лучи полуденного солнца проникали в номер сквозь не до конца закрытое архаичными шторами окно. Том перевернулся на другой бок, чтобы спрятаться от льющегося с улицы света и тут же уткнулся лицом в мягкие светлые волосы. Рита лежала рядом с ним. Её обнажённая грудь, с которой сползло тонкое одеяло, поднималась и опускалась в такт спокойному дыханию. Стараясь не разбудить, Райн любовался спящей, не понимая, как же всё так у них вышло.

Разговор, завязавшийся во время посадки, из обычной болтовни как-то сам собой перерос в бесконечную череду обоюдных вопросов и ответов. Благодаря этому Том узнал, что Рита родилась на четвёртой планете Сигмы Орихалки, где росла вместе с двумя братьями и матерью. Девушка окончила общую программу образования и специализированные курсы, после чего смогла пробиться в лучший университет своей планеты. Когда она узнала, что открыт приём документов от желающих поучаствовать в программе обмена студентами с Прайденским астрофизическим, она едва ли не одной из первых подала заявку.

Том с улыбкой вспоминал, с каким смехом Рита рассказывала о том, как на протяжении трёх месяцев ждала ответа. Когда же тот наконец пришёл, она почти сутки просидела перед планшетом, не решаясь открыть файл, боясь узнать, что не прошла. А после были сборы, прощание с родственниками и долгий путь в Верден. Несколько пересадок на маршрутных лайнерах, и вот, двадцать девять дней спустя, она села в кресло челнока, который должен был доставить её к заветной цели.

А дальше были прогулки по городу и поездка в студенческий городок. Том вызвался сопровождать Риту. Отчасти он понимал, почему ему так хорошо с ней и почему они так легко сошлись. На протяжении последних двадцати лет главным в его жизни была мечта стать капитаном корабля ВКФ. И вот, когда, казалось, она уже исполнилась, его собственная глупость, помноженная на случайность, всё разрушила. Долгий путь, на котором он не отклонялся от своей заветной цели, окончился с пугающей внезапностью.

Сейчас, когда Том просто лежал в постели рядом со спящей девушкой, он снова и снова прокручивал в голове всё случившееся с ним. И вновь, и вновь приходя к ответу. Его отец был прав. Он стал слишком самоуверенным. Слишком гордым. Райн считал, что раз смог так быстро добиться желанной цели, то это была исключительно его заслуга. Молодой офицер даже не рассматривал варианта, в котором его продвижение по службе могло быть спровоцировано не признанием его личных достоинств, а всего лишь фамилией. Действительно ли успех ослепил его? Заставил считать себя лучшим. Не способным допустить ошибку? Или же нет?

Возможно, он не был лучшим, но точно был близок к этому. Один из пятёрки первых на своём потоке в академии. Затем два года обычной кадетской службы и долгожданное получение звания энсина. За пятнадцать лет Томас Райн успел послужить на шести кораблях, на разных должностях и всегда старался делать свою работу идеально. Сейчас он уже готов был признать, что в какой-то момент стал принимать похвалы в свой адрес как должное… А что теперь? Отец был прав, когда назвал его «гражданским» человеком. Что ему здесь делать? Кроме отца и дяди, у него не было родственников. Все его друзья и знакомые были связаны с флотом. Случившееся не только вырвало его из привычной жизни, но и из привычного круга общения. А девушки…

Всё это время он не особо бегал за юбками. Были короткие романы и увлечения, но не более. Все они были подобны яркому пламени, которое ослепительно вспыхивало, но очень быстро выгорало. Да и отношения эти носили в основном «местный» характер. Служба бросала его во всё новые места. И с каждым очередным переводом его новые отношения заканчивались, прерываемые очередным разрывом по «служебной необходимости». Даже сам Томас Райн не мог честно себе сказать, жалел ли он об этом хоть раз. И вот сейчас, когда он оказался свободен от службы и своего долга перед военной присягой на неопределённый срок, он впервые не знал, чем ему заняться.

Невыносимая тоска из-за утраты привычной жизни навалилась на него сразу, как он покинул госпиталь. Несколько недель в Бентонском флотском госпитале, где ему установили протез и где он проходил первые курсы управления им, позволили немного ослабить её. Тренировки, для того чтобы научиться правильно, а самое главное, точно контролировать и работать протезом, поглотили его так же, как в своё время это делали учёба, служба кадетом на его первом корабле и обязанности, что свалились на него, стоило лишь получить первое офицерское звание. Он накинулся на них подобно голодному зверю на кусок свежего мяса, заставляя себя тренироваться долгими изнурительными часами.

Но однажды и это закончилось. Медики признали его полностью здоровым, а процесс освоения протеза «удивительно быстрым» и недрогнувшей рукой выписали его. Флотский бот доставил бывшего коммандера с базы «Валикт» на мало уступавший ему размером гражданский системный терминал, который находился на другой стороне орбиты Траствейна. В конце концов, Том решил всё же последовать совету отца и действительно провести некоторое время на твёрдой земле, несмотря на то что безграничная пустота космоса была ему роднее. Там он взял билеты на гражданский челнок до столичного космопорта, ну а дальше…

Офицер ещё раз посмотрел на спящую девушку, удивлённый, почти поражённый её смелостью. Броситься в путешествие к незнакомому миру, в котором у тебя нет ни родственников, ни друзей, ни знакомых. Её это не остановило. В ней он разглядел нечто похожее на стальной стержень, который чувствовал в самом себе и который заставлял его идти, не сворачивая с выбранного пути, несмотря на тяготы, выпавшие по дороге.

Полежав ещё несколько минут, Том попробовал уснуть снова, но сон не шёл к нему. Тогда он встал и направился в душ, заказав перед этим завтрак в номер. Том вылез из просторного душа, который помог ему окончательно проснуться, когда в дверь номера деликатно постучали. Поблагодарив служащего отеля и забрав доставленную еду, он разместился за столом в гостиной и парой кнопок превратил огромное центральное окно комнаты в дисплей. На нём тут же включился главный планетарный новостной канал. Неспешно поглощая завтрак и запивая его горячим кофе, он вполуха слушал новости, когда из дверей спальни появилась Рита. Его взгляд скользнул по красивой фигуре, которую скрывали лишь нижнее бельё и одна из его футболок, которая была девушке явно велика.

– Доброе утро, – сонно пробормотала она, потирая глаза. – О, ты уже заказал завтрак!

– Ага… Садись, соня, я взял двойную порцию.

Рита опустилась рядом с ним и протянула руку. Том налил для нее в изящную фарфоровую чашку исходящий паром кофе. Рита поднесла чашку к губам, подула, не отрывая взгляда от очередного новостного выпуска, сделала глоток и даже зажмурилась от удовольствия. Офицер был рад, что она разделяет его любовь к этому хорошо приготовленному напитку.

– Какие у тебя планы на сегодня? – спросил он.

Рита лишь пожала плечами, поглощённая едой.

– Ну, после полудня мне нужно быть в студгородке. Сегодня заселение в общежитие и окончательное распределение студентов по обмену, так что мне лучше не опаздывать… А ты? Я просто не знаю, во сколько сегодня освобожусь.

– Не знаю, – спокойно ответил Том, налив себе ещё кофе. – Мне и заняться-то особо нечем. Скорее всего прогуляюсь по городу… Знаешь, я был в этой системе раз двадцать, но ни разу не спускался на планету.

Девушка, которая в этот момент расправлялась с яичницей, удивлённо посмотрела на него.

– Фто? – спросила она с набитым ртом. – Да лафно?

– Ты бы прожевала сначала, а то подавишься.

Проглотив наконец еду и запив её, она вновь с удивлением посмотрела на Тома:

– А как же увольнительные?

Том только пожал плечами.

– В первый раз, когда я попал сюда, я только-только получил звание энсина. И у меня было достаточно хлопот. А потом всё как-то не выходило. Периодически возникали дела и проблемы, которые необходимо было решить. Да и если честно, – добавил он немного подумав, – я никогда особо не рвался на поверхность.

– Знаешь, я ещё ни разу не встречала человека, который бы так безразлично говорил о твёрдой земле под ногами и столь восторгался бы космосом, как ты.

Том мягко улыбнулся.

– Что поделать… Считай это профессиональной деформацией.

Она хихикнула и быстро доела, очистив тарелку едва ли не до зеркального блеска.

– Слушай, а если серьёзно, чем ты собираешься заняться? Ты ведь теперь, по сути, гражданский человек. Если я правильно поняла, то ты не сможешь вернуться на службу ещё пару лет.

Его губы болезненно скривились, но он скрыл это, поднеся к ним чашку. Хорошо если «всего» пару лет…

– Я думал посетить сегодня офис «Сашимото индастриз». Их комплекс находится недалеко от Прайдена. Гражданские судостроительные компании часто нанимают старших офицеров флота, которые находятся в резерве, в качестве технических консультантов. Может, и мне повезёт. В конце концов, это всяко лучше, чем целыми днями слоняться без дела.

– Хочешь стать консультантом?

– Да.

– Хм.

Девушка задумчиво помешала кофе ложкой и отвлеклась на сюжет программы новостей, который был частично связан с работой университета, в котором она будет учиться.

* * *

Закончив завтрак, они оба оделись, продолжая непринуждённую болтовню. Покинув номер, Том с Ритой спустились в вестибюль отеля. Райн вызвал для девушки флаер, несмотря на все заявления Риты, что она и сама вполне сможет добраться до студгородка. Всё же он находился на расстоянии почти в четыреста километров от города. Тому не хотелось, чтобы девушка добиралась на общественном транспорте, да и деньги у него были. На флаере она доберётся в три раза быстрее, всего за сорок минут и с куда большим комфортом.

Сам же Том, в силу своей службы, привык к большим скоплениям людей, да и ему хотелось посмотреть на город. Так что, взяв билет на монорельс, который проходил рядом с местом его назначения, он устроился поудобнее в кресле и любовался сначала городом, а затем и природой планеты. Том не соврал Рите. Он действительно ещё ни разу не бывал на поверхности Траствейна, даже тогда, когда проходил двухгодовые курсы повышения квалификации, необходимые для получения звания лейтенант-коммандера. И сейчас он признал, что был не прав.

Траствейн слыл одним из двенадцати обитаемых миров Вердена и одним из самых красивых. Теперь Райн готов был засвидетельствовать это лично, озирая огромные равнины и величественные горы, пики которых выглядывали из-за горизонта. Стендальский горный хребет был одним из красивейших мест на планете, а самый высокий из шести его пиков, Раденхорт, был на семь километров выше высочайшей из гор на прародительнице человечества Земле. К счастью, политика развития планетарной инфраструктуры не позволяла магнатам превратить планеты в сплошные заводы и рудники по добыче полезных ископаемых, которыми Траствейн был столь же богат, как и другие одиннадцать планет Вердена.

Выйдя на своей остановке, Томас Райн почти сразу же попал в плотный поток сотрудников верфи, которые спешили на работу. Вместе с ними он спустился со станции монорельса, найдя нужный выход. Перед ним открылся вид на поражающий своими размерами административный комплекс «Сашимото индастриз», самой крупной из гражданских верфей Вердена, хотя кораблестроительные заводы Леонида Терехова могли посоперничать с ними за это звание. Раскинувшийся почти на десять квадратных километров, комплекс напоминал Тому студгородок, в котором они с Ритой были несколько дней назад. Ему потребовалось почти полчаса, чтобы найти наконец нужное здание. Им оказалась одна из семидесятипятиэтажных башен, которые возвышались в самом центре комплекса, окружённые паутиной из эстакад. Поднявшись по широкой каменной лестнице, он вошёл в роскошно обставленное и просторное фойе и подошёл к стойке. За ней сидели несколько сотрудниц компании, одетых в одежду в светло-синих тонах «Сашимото». Стоило ему подойти, как одна из них моментально повернулась к нему с дежурной улыбкой на губах.

– Добрый день, чем можем вам помочь?

– Здравствуйте! С кем из отдела кадров судостроительного филиала я могу поговорить?

Взгляд девушки стал более серьёзным и заинтересованным.

– Могу ли я узнать тему вашего разговора?

– Я хочу предложить свои услуги в качестве консультанта. Я офицер ВКФ и сейчас временно выведен за штат. Хотелось бы узнать о возможности заключения временного контракта.

Девушка окинула его взглядом, и Тому показалось, что ему стоило бы подробнее рассказать о своём прошлом, как выражение её лица изменилось.

– Скажите, есть ли у вас предварительная договорённость? – осведомилась она.

– Нет, я недавно прибыл на планету.

Сотрудница компании опустила взгляд, и её пальцы с неестественной скоростью запорхали над виртуальной клавиатурой.

– Хорошо. Заполните, пожалуйста, эти документы. – Девушка протянула ему тонкий планшет, на экране которого сиял логотип компании в виде белого силуэта земного журавля на фоне красного диска планеты. – И ещё мне потребуется право на доступ к вашему личному делу для подтверждения информации. Я передам его в отдел кадров. Мы всегда рады видеть у себя офицеров нашего флота, – добавила она с улыбкой.

Предоставив необходимые коды доступа к личному делу, чтобы сотрудница могла проверить его данные, Том взял планшет и прошёл к одному из множества диванов в огромном холле. Стоило ему присесть и начать заполнять данные, как ему тут же принесли кувшин воды со льдом и бокал. Том принялся заполнять данные анкеты. Он почти справился с задачей, когда услышал:

– Ну здравствуй, контр-адмиральский сынок!

Вспыльчивость никогда не была характерной чертой Тома, но стоило последним словам слететь с губ незнакомца, как бывший лейтенант-коммандер уже был на ногах, а правая рука его сама собой сжалась в кулак. Но через несколько секунд, которые ему потребовались, чтобы опознать незнакомца, Райн уже сжимал его в приветственных объятиях. Правда, о желании дать наглецу в морду Том всё же не забыл, решив отложить это на потом.

– Чёрт! Дэнни, как же я рад тебя видеть!

Старый друг похлопал его по плечу, и, закончив с приветствиями, оба уселись на диван.

– И я, Том, – ответил тот с усмешкой. – Ты здесь какими судьбами?

Райн указал кивком головы на лежащий на столе планшет:

– Заполняю документы для устройства на работу.

Приятель с изумлением вытаращил глаза. Пришлось Тому поведать историю своего «падения». Хорошо хоть Даниэль Нерроуз выслушал его молча и в конце лишь сокрушённо покачал головой.

– Сочувствую. Но думаю, ты поступил верно. Не прислушайся ты к советам своего инженера и не отключи реактор от сети, он мог бы пойти в разнос и потянуть за собой каскадным эффектом всю энергосистему корабля вместе с основной энергоустановкой. Готов поспорить, что скорее всего это ошибка в программном обеспечении, потому что механики на верфи увидели бы механические дефекты при установке реактора.

– Всё возможно. Сейчас уже нет смысла гадать. СКДФ старается докопаться до правды, так что в итоге мы узнаем, что именно произошло.

Том был благодарен Нерроузу за то, что тот не стал говорить, что думает на самом деле. Вместо этого Дэнни тактично указал на протез:

– Это случилось тогда же?

Райн кивнул, и лицо Дэнни скривилось, словно от боли.

Том присмотрелся к своему старому другу. Даниэль Нерроуз был уроженцем Галахада – столичной планеты Вердена. Высокий, почти на голову выше Тома, он имел плотное телосложение, которое, судя по всему, продолжал поддерживать тренировками, короткие, по-военному подстриженные светлые волосы, нос с небольшой горбинкой и глубоко посаженные глаза. Дэнни выглядел почти таким же, каким его запомнил Том во время своей учёбы в академии флота. Когда он поступил на первый курс, Нерроуз уже получил звание энсина и проходил стажировку на лейтенантских курсах. Они познакомились совершенно случайно.

В тот памятный вечер Райн наконец поддался уговорам своих однокурсников. Они завалились в один из баров, вывесками которых пестрели городские улицы, окружавшие академию. Когда у него кончилось пиво, он решил пройтись до барной стойки, чтобы повторить заказ. Узнав об этом, его товарищи попросили заодно наполнить и их кружки. Так что назад пришлось возвращаться с довольно увесистым подносом, на котором помимо его кружки стояли ещё пять. И всё бы хорошо, не споткнись он о чью-то ногу. Плавно, почти изящно, поднос со всем содержимым обрушился на троицу сидящих за столиком молодцов в форме с нашивками космической пехоты. Чем весьма их опечалил. Настолько, что Том не успел и глазом моргнуть, как молодцы окружили его.