Текст книги "Хедин, враг мой (сборник)"

«Ещё не время!»

«Сейчас!» – взвыл Хаос, не в силах ждать.

Тело Сильвии изогнула жестокая судорога, путы врезались в тело, однако она даже не почувствовала боли.

Ирэн Мескотт была уже совсем рядом. Так близко, что Сильвия ощущала тонкий аромат её духов. Розы и… и что-то ещё, терпкое, дразнящее…

– Прости, девочка – я… я не хотела… – горячо зашептала волшебница.

Запоздалое раскаяние? Вышвырнуть Сильвию прочь из Академии и Долины, обречь на нищенство, унижения, голод, скорее всего – скорую смерть, это пожалуйста, а теперь?.. Вдруг проснулась совесть?

«Сейчас».

Рёв, свист, режущий визг, словно целая орда голодных демонов вырвалась на свободу.

Сильвию выгнуло дугой, с пальцев потекло пламя, ноги словно окутались рыжими языками огня. Когти Хаоса играючи рассекли выкованные человеческими руками оковы, и металл вспыхнул.

Дочь Красного Арка, оправдывая своё происхождение, вся в клубах рождённого ею пламени, оттолкнулась от каменного пальца. Кулак Сильвии врезался в скулу Ирэн Мескотт, чародейку отбросило, словно ударила её не худая девчонка, а по меньшей мере огр. Врачевательница коротко вскрикнула, повалилась, опрокинув один из кристаллов, и в следующий миг Сильвия перемахнула через неё.

Огненная демоница, из пламени рождённая и облачённая в пламень.

Транге тонко завопил, заверещал, попытался бросить какое-то заклинание, которое рвущиеся на волю потоки Хаоса смяли, разорвали на части и отшвырнули в стороны. Сильвия одним движением оказалась рядом, схватила мага за запястье, рванула в сторону-вверх, повернула – чародей хлопнулся с воплем, парализованный болью в вывихнутом плече.

Сильвия развернулась, готовая встретить следующего – однако ей остался противостоять только Сеферард. Пять или шесть магов опрометью мчались прочь, даже не пытаясь защититься.

Правда, среди них не было ни одного из Гильдии Боевых Магов. Эвис Эмпладу то ли не нашли, то ли она не сочла нужным явиться.

Восемь зеленокожих гоблинов вообще никуда не побежали. Бухнулись на колени перед Сильвией, моляще протягивая руки.

Она не обратила на них внимания.

Маги не должны уйти!

Однако поток Хаоса уже иссякал, успокаивался, утихал. Предстояла дуэль на заклинаниях, а тут Сильвия сейчас не имела особых шансов.

Огненная демоница исчезала.

Сильвия Нагваль рывком подняла Трагне за ворот щегольского камзола. Чародей клацнул зубами, повис, как тряпичная кукла, и тотчас обмочился от ужаса.

Сильвия сорвала с его шеи какой-то амулет – какой, разберёмся позже. Сильно эманировали ещё кольцо на безымянном пальце правой руки и браслет на левом запястье. Сильвия, недолго думая, освободила бедолагу от этого явно лишнего груза.

– Н-не… уб-бивай… – только и смог выдавить из себя чародей.

Сильвия от всей души съездила ему по носу, отшвырнула прочь.

Взгляд её упал на восьмёрку сжавшихся гоблинов.

– Вы! Зелёные! Хотите быть свободными? Вольными, как ветер? Хотите?

Гоблины торопливо закивали. Сильвия криво усмехнулась – они бы согласились, потребуй она от них вечного рабства с покорностью.

– Тогда за мной.

Один из гоблинов осторожно, бочком и пригибаясь, подобрался поближе, низко склонился, протянул дрожащую руку.

– Что? Ах да. Я голая. Тебя это смущает? О-о, вижу, что не только смущает. Ну, разденьте тогда вот хотя бы его. И найдите мне какой-нибудь нож.

Приказ её оказался выполнен с похвальной стремительностью. Досточтимый Эрреас Трагне вмиг оказался наг, точно в бане; а Сильвия, накинув на плечи просторный плащ чародея и перепоясавшись, махнула гоблинам рукой:

– Уходим отсюда.

Один из зеленокожих алчно глянул на дрожащего Трагне, на бесчувственную Мескотт, оскалился, провёл пальцем по горлу.

– Нет, – резко бросила Сильвия. – Они нужны мне живыми. Особенно чародейка.

Гоблин разочарованно выпятил губы, однако повиновался.

– Уходим, – повторила Сильвия.

Их ждала Межреальность.

Глава 3

– Идём за ними, что ли, – буркнул Ракот огромному ворону. Чёрная птица вскинула голову, посмотрела алыми глазами о четырёх зрачках каждый. Расправила крылья, словно соглашаясь.

– Кар-р-р!

– Всё притворяешься, – покачал головой Восставший. – Ну, как тебе будет угодно. Пошли!

Он старался держаться чуть позади Сигрун и Райны. Мать валькирии шла, не глядя перед собой, – смотрела только на дочку. И, наверное, едва ли вообще слышала хоть слово из того, что, захлёбываясь, торопилась рассказать ей Райна.

Здесь, в посмертии, Сигрун не казалась ни древней старухой, ни, напротив, юной молодицей. Крепкая, статная женщина, не утратившая ещё красоты. Высока ростом – поспорит с ним, Ракотом! – ступает мягко, уверенно. Дай ей в руки копьё и щит – славная вышла бы воительница. Было в кого Райне расти, не только от отца унаследовала она умение и дух.

Дорога сама ложилась им под ноги. И Ракот уже догадывался, куда она ведёт.

Расстояния здесь, во владениях Великого Орла, похоже, были понятием более чем относительным. Трактир с обнявшимися гномом и орком на вывеске появился словно из ниоткуда, вынырнул из внезапно рассеявшейся мглы. Двери гостеприимно распахнуты, вьётся дымок над крышей, поднимается к серому небу…

Всё, пришли.

Заходите, гости дорогие.

– И ты тоже? – хмыкнул Ракот, когда ворон, сложив крылья, явно вознамерился пробраться внутрь. – А у хозяина спросил?

Ворон обиженно каркнул, но послушно заковылял прочь и устроился на заборе.

– Не свались, смотри, – бросил на прощание Ракот и шагнул через порог.

Внутри всё оставалось, как и в прошлый его визит.

Хозяин поднялся из-за длинного стола, уставленного яствами. Огромный, мощный, с блестящим, наголо обритым черепом. Кожаная безрукавка открывала мощные мускулы.

– Ну, с возвращением! – пробасил он, улыбаясь. – Привет тебе, Сигрун, дочь Хримвальди. Привет тебе, Рандгрид, дочь О́дина. И тебе, Ракот, сын… – Трактирщик хитро прищурился.

– У Истинных Магов нет родителей, – гордо бросил Восставший.

– Нету, нету, спорить не будем, – ухмыльнулся хозяин. – Садитесь за стол, гости дорогие! Всех встречаю я на дороге к нам, а вот от нас – доселе не приходилось!

– Привет дому твоему, могучий, да будет благополучен твой кров. – Сигрун церемонно поклонилась сперва очагу, затем порогу и лишь после этого – самому Трактирщику.

– Сядь, дочь Хримвальди. – Хозяин протянул Сигрун руку, повёл на почётное место, усадил.

– Великий, я…

– Ведаю, – перебил Трактирщик. – Ведаю. Рандгрид, ещё уходя от меня на поиски, хотела вывести тебя отсюда. Вернуть к жизни.

– Но это невозможно?! – Голова Сигрун поникла.

– Кто тебе это сказал, дочь йотуна? О́дин, отец твоей дочери, привёл в действие могучие силы, сотрясшие всё Сущее. Ныне возможно всё – до срока, пока не установится новое Равновесие. Да ты ешь, Восставший, ешь, не сиди с разинутым ртом.

Ракот досадливо поморщился и, скрывая неловкость, схватил полуведёрную кружку с элем. Эль оказался хорош, холодный и горьковатый, в самую меру. Откуда у Трактирщика пивоварня?

– Я не остановлю тебя, Сигрун. Но помни, что там, за пределами владений Великого Орла, тебе вновь предстоит стать призраком. До поры, пока твои дочь с О́дином не найдут способа вернуть тебе тело. Это не должно быть слишком уж трудно.

– Спасибо тебе, великий. – Сигрун прижала ладонь к сердцу.

– Не благодари, – отмахнулся Трактирщик. – И не зови меня «великим». Я лишь малая часть великого, не всё оно. Да и не в этом дело. Помни, что у призраков в Упорядоченном много врагов. Начиная с дурных заклинателей, так и норовящих поработить неприкаянную душу, и заканчивая водителями мёртвых самых разных мастей и прозвищ – того и гляди, уволокут тебя из мира живых!

– В залы Хель? – вздрогнула Сигрун.

– Может, и в залы Хель. Может, ещё куда. А может, и к Спасителю. Что, говорят, ещё хуже.

– Тебе это точно ведомо? – подался вперёд Ракот. – Ты… видел это, хозяин?

– Если ты к тому, что не бывал ли я «во владениях Спасителевых», – тяжело усмехнулся Трактирщик, – то нет, не бывал. И никто не бывал. Видящие и мистики не в счёт – они видели, что им позволено было увидеть. Не более того. Уж я наслушался их рассказов, поверь. Наслушался с преизлихом.

– Я защищу маму, – резко и решительно сказала Райна, положив на стол сжатые кулаки. – От всех. От заклинателей и от водителей. Есть у меня один такой в знакомцах, ничего страшного. Справимся. И от Спасителя тоже! Про него я тоже всякого-разного слыхала, а потом и сама увидела. Ничего, сладили. И теперь сладим!

– Слова истинной валькирии, – одобрительно рыкнул Трактирщик, а Сигрун взяла дочку за руку, прижала кисть к своей щеке. Кажется, вот-вот заплачет. – Идите, да будет лёгок ваш путь; хотя что я, не будет он таким, конечно же. Другие постараются поставить вам преграды, не я.

– Те, о ком ты нас предостерёг, хозяин?

– Хотелось бы верить, что лишь они. Но… есть бури, вызываемые ветрами магии, что заставляют волноваться море на всю глубину, отчего всплывают к поверхности самые жуткие придонные твари. Они не могут выжить на солнце, но, прежде чем умереть, могут… натворить дел. Будьте бдительны, вы трое! Не стану спрашивать, что будете делать. Дело вас само найдёт.

Ракот слушал молча, сузив глаза. Конечно, Демогоргон велик, могущественен и страшен. Страшен, даже если, как сейчас, говоришь не с ним самим, а крошечной его частью, аспектом общего. И он сам – как-никак Новый Бог, один из двух хозяев Упорядоченного, – слушает Трактирщика сейчас так, как мальчишка-новичок, только взявший в руку меч, слушает опытного десятника.

Он подавил гнев. Здесь, в стране мёртвых, его власти не было.

– Ешьте и пейте, – сказал Трактирщик, понимающе подмигнув Восставшему. – Ешьте и пейте, дорога предстоит дальняя.

– Постой… – Ракот протянул руку. – Постой, хозяин. Почему ты не скажешь больше? Не скажешь о Древе и его корнях? Не скажешь о душах, что ухаживают за ним, и о чёрных бестиях? Не скажешь о том, где кончается золотая тропа, и о том, что лежит за ней?

– О-о, – посерьёзнел Трактирщик. – Нет, Восставший, не скажу. Даже если бы знал. Я ведь тут, чтобы слушать мёртвых и говорить с ними. Что ты увидел, познал, что с собой унесёшь – оно твоё, и только твоё. В мире ушедших может быть поводырь, но не более. Я вас направил – не требуй от меня большего.

– У ворона спрошу тогда, – из чувства противоречия буркнул Ракот.

– Ворон скажет «карр», – усмехнулся хозяин.

– Иногда я задумываюсь, зачем вообще Упорядоченному понадобились вы двое, – парировал Восставший. – Только и можете, что многозначительно изрекать нечто туманное. Орёл представляется хозяином придорожной харчевни…

– Но очень хорошей, прошу заметить!

– Замечаю. Очень хорошей, но харчевни. Дракон переоделся вороном и сидит на жердочке, время от времени забавляясь карканьем. Не сомневаюсь, он находит это – как и всё происходящее – очень забавным.

– Находит, – кивнул Трактирщик. – Такова его природа. Таким он сотворён. Всё на свете для него – забавно. В большей или меньшей степени. Клясть его за это так же бессмысленно, как клясть ураган за то, что он срывает крыши, или океан – за то, что штормит.

– Есть духи ветра и духи воды. Есть стихиалии. Есть морской народ. Нимфы, океаниды, нереиды и так далее, – не согласился вдруг Восставший. – Есть колдуны и чародеи, что способны вызвать бурю и утопить корабль. Так что не всегда твой пример будет хорош, хозяин.

– Верно, – медленно сказал Трактирщик. – И вот потому-то Упорядоченному нужны вы с Познавшим Тьму. Чтобы тот, у кого утопили корабль, знали, к кому идти за защитой.

Ракот наморщил лоб, губы его плотно сжались. Райна и Сигрун глядели на них с Трактирщиком в явном замешательстве.

– К нам никто не идёт за защитой, – пожал плечами Ракот. – Мы не вытираем носы и не завязываем бантики. Хочешь отомстить – мсти. Если сумеешь. Не сумел, не смог – значит, плохо хотел, плохо готовился. Неудачники сами готовят своё падение. Наше с Хедином дело – чтобы всё вообще не пошло прахом. Чтобы не вырвался Неназываемый. Чтобы Дальние не получили шанса воплотить свои безумные планы. Но ты уходишь в сторону, хозяин. Мы вели речь о природе Великого Орлангура. О том, что вся совокупность миров для него – лишь забава. Он давал советы Хедину, однако в решающий момент не обнажил меча и не встал с нами…

– Потому что хватило его слова, – перебил Трактирщик. – Слова, что сильнее меча.

– Пустое речёшь, – с досадой покачал головой Ракот. – Слушай, хозяин! Перед нами война, война небывалая. Против нас с братом – все, кому не по нраву мирно живущее Упорядоченное. Ну, или пусть не очень мирно, – поправился он, видя ухмылку Трактирщика, – но своей собственной волей. Смертные и бессмертные, право же, неплохо справляются с разнообразным злом, что подбирается к их порогу. Нам с Познавшим достаточно сдерживать тех, кто не по зубам простым обывателям, да простится мне такое сравнение…

– Прости меня, могучий, – негромко сказала вдруг Сигрун, и все воззрились на неё с изумлением, даже Трактирщик. – Я-то сперва решила, ты Рани моей дружок, да ошиблась, такое вот дело… – Она поправила волосы, на щеках разгорались алые пятна, словно была она живой, из плоти и крови. – Поведала мне дочка, кто ты таков, что высоко сидишь да гордо ходишь, однако нельзя так.

– О чём ты, женщина? – вырвалось у Ракота, а густые брови Восставшего сдвинулись.

– Нельзя без богов-то, – простодушно сказала Сигрун, не обращая внимания на тон брата Хедина. – Нельзя без вас. Вот пока стоял Асгард, всё в нашем Хьёрварде в порядке было. Знали, к кому идти за справедливостью, у кого добрый урожай просить, кто роженице с дитём разродиться поможет, кто на море защитит-оборонит…

Ракот отвернулся. Он прошёл до конца, он стоял на вершине Великого Древа, он лицезрел самое таинственное, что оставил после себя в Упорядоченном его Творец – своё Око; Восставшему было не до пустых разговоров. А пустыми разговорами Ракот почитал почти всё, если, конечно, это были не слова названого брата. С ним тоже можно было не соглашаться, но куда чаще Познавший Тьму оказывался прав.

– Вот дочка мне и рассказывает, – продолжала меж тем Сигрун, – что великий О́дин, Отец Богов, Асгард возрождает, всю родню свою хочет вывести, жизнь им вернуть – и верно! И правильно! Должен простой люд видеть своих богов! А не то забалует, заозорует. С пути собьётся. Такого наворотит-наломает, что самим потом тошно станет, да уж поздно. Не прятаться надо, а, напротив, путь указывать, уж коль ты бог.

Райна улыбнулась, положила матери руку на плечо, слегка пожала.

– Ну и дела, – медленно сказал Ракот. – Люди, вы же свободные от рождения – а всё норовите в хомут влезть, кого-то на загривок себе посадить. Древние Боги не белыми и не пушистыми были, мать валькирии. Множество – так и вовсе злобными, кровавыми, мстительными. Власть любили, за неё держались, без жертв на их алтарях и дня не проходило. И жертвы-то настоящие, человеческие. Или иные, но тоже из разумных рас. Всякие они были, боги твои, почтенная. Меня хоть и прозывают Восставшим, хоть и звали в своё время Владыкой Тьмы – а иных из тех Древних сам бы, своей рукой положил. Самим жить надо, своим умом! А не спины гнуть да кланяться всем, кто… кто по облакам проскакать сумеет. Такое у нас в Поколении все могли. Вот только богами от этого не становились.

– Скоро сами всё увидите, – загадочно посулил Трактирщик. – Да что ж вы всё не едите, гости дорогие? Не видение то, не обман. Сытыми выйдете, дорога у вас дальняя.

Ракот хмыкнул и последовал совету хозяина.

* * *

– Прощай, Восставший. Не знаю, увидимся ли. – Хозяин трактира не протянул руки. Стоял, упершись в притолоку.

– Эля я бы с тобой охотно выпил, – усмехнулся Ракот. – Да и на ристалище с тобой силушкой померился бы.

– Погоди вслух желать, – предостерёг Трактирщик. – Сбываются порой такие желания-то, и куда быстрее, чем нам того бы хотелось…

Ракот только дёрнул плечом.

Сигрун хозяину поклонилась в пояс.

– Спасибо за хлеб-соль, за ласку и помощь. Знаю, что вновь к тебе приду, хозяин дорогой. Но спасибо, что позволяешь с дочерью побыть, с нею одними дорогами ходить, глядишь – и замуж выдам честь честью, внуков дождусь…

– Какие ж у валькирии дети? – громко фыркнула Райна.

– У Сигдривы имелись, – улыбнулась мать воительницы.

– Она не была валькирией!

– А ты?

– Я… я… – аж покраснела Райна, – я – валькирия! Асгард возрождён! Я вернусь к отцу. Мы вернёмся вместе. Он примет тебя с честью, клянусь!

Сигрун сдержанно улыбнулась, опустила взгляд.

– Не будем об этом пред чужими, дочь. До встречи, досточтимый хозяин! Надеюсь, не слишком скорой. Но теперь мне будет куда легче. Бояться уже не стану. А когда первый раз глаза открыла, когда увидала хмарь да туман да алые окна твои в сумерках…

Она поёжилась.

– Прости, – с грустью сказал Трактирщик. – Всё это не мной устроено. Я, как мог, обустроил, что мог. Трактир вот мой. Стол богатый, очаг, огонь тёплый. Еда опять же. В пределах, мне отпущенных.

– Что ж, – Ракот сделал первый шаг прочь, – тогда передай, хозяин, кому следует, кто устанавливал тебе пределы, что настанет день – и мы с ним отдельно потолкуем. Я и брат мой Хедин. А не сможет Познавший Тьму – так я и один смогу.

– Передам. – Улыбка Трактирщика оставалась печальной. – Собственно, то единое, чего я есть лишь часть, всё уже и так узнало.

– Вот и отлично, – встряхнулся Ракот. – Вы со мной, почтенные?

– Да. Да, – в один голос отозвались и Сигрун, и Райна.

– Тогда идём. Прощай, хозяин ласковый! И ты прощай, вран-птица чёрная. Золотому Дракону привет передавай.

– Кар-р-р!

– Вот именно. Кар-р-р. Ну и на том спасибо.

– Ровного вам пути, Райна, Сигрун и Ракот. Двери для вас приоткрою.

Туман сомкнулся за их спинами непроглядным занавесом. И – всё, точно ничего никогда и не было. Не стоял трактир с обнявшимися гномом и орком на вывеске, не светились его окна, не горел огонь в очаге, и не ломился стол от яств.

Только мгла, холодная и мокрая.

За спиной Ракот слышал быстрые шаги – Райна и Сигрун старались не отставать.

А потом в глаза им брызнул свет – серый и неяркий, свет северного осеннего утра, но после туманной хмари даже он казался слишком сильным, режущим глаза.

И сразу же – ощущение жизни. Потока магии, дикого и неупорядоченного, что несётся круговоротом через всё Упорядоченное.

Домен великого Демогоргона остался позади.

Межреальность привычно раскрывалась навстречу Восставшему, так же как множество раз до этого.

Он глубоко вдохнул – под ногами тропа, обычная тропа тех, кто знает, как ходить между мирами. Вокруг цвета Междумирья. Всё знакомо, всё обыкновенно.

Неосознанно Восставший обернулся – не угасает ли за спинами портал?.. Но нет, ничего не угасало, и вообще не ощущалось и малейшего эха только что свершённого великого заклинания.

Демогоргон ненавязчиво явил Новому Богу зримое доказательство собственной силы. Хочу – и отправлю гостей из своего домена куда-то прямо в сердце Упорядоченного. И никто мне не указ. И знать не знаю никаких «Законов Равновесия», повергающих вас в ужас, обессиливающих, лишающих воли…

В нескольких шагах от Ракота застыла Райна – бледная, губа закушена, смотрит на какое-то смутное туманное колыхание прямо перед нею, в котором едва угадываются человеческие черты.

Великий Орёл не солгал – Сигрун сделалась призраком. Валькирии ещё предстояло вернуть свою мать к истинной жизни.

Так что сейчас с Сигрун придётся ещё повозиться. И да, особенно нелегко бывает в том случае, если призрак не просто овладевает чьей-то чужой плотью, вытесняя душу бывшего хозяина куда-то в глубины подсознания, а получает совершенно новое тело, во всём подобное один раз умершему.

Вообще-то Хедин это не слишком любил, припомнил Ракот. Возвращать плоть призракам не было его коньком, скажем так. Особенно если требуется вернуть именно ту, что была при жизни, а не первую попавшуюся. Император Мельина, хранитель нового слившегося мира, Эвильина или Мевиала, называй как хочешь, – тому пример.

И в бытность свою Властителем Тьмы, даже стоя на пороге Обетованного, даже готовясь к третьему, последнему и решающему штурму, Ракот старался не углубляться в некромантию. Оставим мёртвое мёртвым, говаривал он тогда.

– Райна!

Воительница вздрогнула, словно вырванная из глубокого сна.

– Или тебя лучше именовать Рандгрид? – чуть мягче продолжил Восставший.

– Зови как хочешь, великий, – негромко ответила валькирия.

– Ты старше меня, – напомнил Ракот. – Ты видела все эпохи Упорядоченного. Ты билась на Боргильдовом Поле.

– Я воительница. – Губы Райны вдруг задрожали, а взгляд так и не мог оторваться от слабо колыхающегося призрака её матери. – Я воительница, а ты, великий, – Бог.

Ракот усмехнулся.

– Бог или нет, оставим эти споры. Сигрун надо вернуть к жизни, настоящей. Братец мой Хедин, помнится, проделывал это довольно ловко, правда, едва ли наделённый тогда плотью призрак очень обрадовался тому обстоятельству…

– Это ещё почему? – не поняла Райна. – Призрак – и не обрадовался? Нет, конечно, представить можно… пока я ходила с вольными отрядами, знавала таких, что алкали бессмертия любой ценой, хоть тенью, хоть призраком. А кроме того… согласится ли великий Хедин…

– Хедин-то согласится, – с известным сомнением покачал головой Ракот. – Вот только что получится… Призрак-то ведь тот не обрадовался, потому что Познавший Тьму наделил его плотью в нескольких сотнях саженей над скалами. Падать, боюсь, было не очень приятно.

– Надо же, – в свою очередь, покачала головой Райна, – ловко. Надо полагать, этот призрак… не питал особого расположения к великому Хедину?

– Ты права, воительница. Не питал. Отнюдь не питал. Но тогда мой названый брат мог использовать любую плоть, здесь же…

Райна покачала головой.

– Темны слова твои, великий. Но я повинуюсь. Доверимся великому Хедину.

Ракот остановил её нетерпеливым жестом:

– Нет ничего тёмного. Скажи, валькирия, что ты делала, когда в Хьёрварде гремела война? Когда Истинный Маг по имени Хедин, прозываемый также Познавшим Тьму, сражался на бастионах своей крепости, что на острове Хединсей, в мире под названием Хьёрвард?

Райна наморщила лоб.

– Прости, великий. Хотела б ответить тебе, как должно, но… не упомню такого. Скажу лишь, что не сражалась на той войне ни за Нового Бога Хедина, ни за его противников. Память меня не подводит – скорее всего, я была где-то далеко, с самым обычным наёмным полком, сражалась за тех, кто платил, пытаясь отыскать смысл собственного существования – в полном одиночестве, как мне тогда казалось, ибо я не ведала, что мой отец О́дин, Ас Вранов и владыка Асгарда, выжил.

– Тогда я расскажу, – кивнул Ракот. – Среди множества атаковавших Хединсей, по слову других магов нашего Поколения и самих Молодых Богов, были и призраки. Их звали Лишёнными Тел; одного из них, что прорвался сквозь все завесы над Хединсеем, Хедин и наделил плотью. Лишённый враз обратился в собственную противоположность. Ну и, как я уже сказал, случилось это на высоте сотен и сотен саженей над острыми хединсейскими скалами. Тело разбилось; а Хедин потом ещё и запечатал останки в каменном склепе, чтобы уж наверняка.

Валькирия усмехнулась.

– Ловко, властитель Ракот. Великий Хедин поистине велик. Что ж, остаётся надеяться, что он преклонит слух свой к моей мольбе. Я же… я готова служить ему верой и правдой, пока не ослепли мои глаза, а рука моя сжимает копьё.

Ракот нахмурился. Отчего-то слова валькирии задевали, неприятно царапали; и нет, не признанием того, что Хедин владеет куда более изощрённой магией – к этому Восставший привык уже давно и принял. Ведь и верно, что он сам, Владыка Тьмы, потерпел поражение, а вытащил его из темницы на Дне Миров именно Хедин, её, Тьму, Познавший.

Заклятия Хедина оказались успешнее мечей Ракота. Так есть, такова правда, а ни один воин, если он хоть чего-то стоит, не станет обижаться на правду.

Нет, не это. Просто… просто ему не хочется, чтобы Райна искала помощь у кого-то ещё. Даже если этот кто-то – его названый брат.

«Не хочу, чтобы она кому-то служила», – вдруг отчётливо понял Ракот.

«Просто не хочу».

– Будь уверена, мой брат не из тех, что продает свою милость.

Однако при этом он оставался Ракотом Восставшим. Тем, кто никогда не осквернял уст ложью, даже и во спасение.

– Если он согласится помочь, то не потому, что ему нужна твоя служба. Он сделает это, просто чтобы вернуть тебе мать. Тебе совершенно не будет нужды…

– Но я тоже так не могу, – упёрлась вдруг валькирия. – Моя благодарность великому Хедину – и тебе, конечно же, великий Ракот, – не будет иметь границ. Я тоже не привыкла быть в долгу. Если моё копьё или меч смогут помочь делу Новых Богов – я буду счастлива предложить им своё оружие и свою верность.

– Прости, что спрашиваю, – внутри у Ракота сделалось совсем неуютно, – но почему ты, вечная воительница, по сравнению с которой мы с братом – мальчишки, если мериться прожитыми летами, почему ты раньше не встала под его знамёна? Ничего не слышала? Многие, очень многие воины из самых разных миров нашли к нему дорогу…

Валькирия понурилась:

– Да не разгневается на меня великий Бог. Но… множество, множество лет я думала, что дела всех и всяческих сил – не для меня. Сперва я, как могла, скрывалась от Ямерта и его слуг. А самое лучшее – прятать подобное среди подобного. Где укрыться воину, как не среди других воинов? Так я сделалась наёмницей. Сражалась, находила и теряла боевых товарищей, мстила за них… и, прости мою прямоту, повелитель Ракот, даже слыхом не слыхивала о борьбе Истинного Мага Хедина.

– О нём не слыхала, да, – кивнул Восставший. – Ну а обо мне? О моих восстаниях? О том, как мы шли приступом на само Обетованное? Как Ямерт и его присные дрожали, когда наши тараны били в их стены, когда мы уже врывались в их домен? Или, может, – голос его отяжелел, – ты слышала, как мы отступали? Отступали, цепляясь за каждый мир, за каждую крепость, покуда могли, пока не осталось ничего, кроме лишь Тёмной Цитадели?

Кулаки его сжались, плечи развернулись, в глазах вспыхнул прежний мрачный огонь.

– Великий Ракот… – проговорила Райна. – Я понимаю – не пристало Деве Битв укрываться от оных. Но что поделать – то… то была не моя война. Я не ощущала её моей. Я не билась ни за тебя, ни против.

– Почему?! – потребовал ответа Ракот. Почему-то это… задевало. Кто-то другой – пусть бы себе, но валькирия… она должна была быть с ним! На его стороне!

Райна вздохнула:

– Мне казалось… что вы все – мои враги. Что все, явившиеся в Упорядоченное после нас, – всего лишь узурпаторы, вскарабкавшиеся на высокие троны Асов и иных Древних Богов.

– Истинные Маги не имели отношения к падению Древних! Орден как таковой появился уже после Боргильдовой Битвы!

– Не гневайся, повелитель, на простую воительницу. От отца мне досталась долгая жизнь, от него и матери – воинское умение, ловкость с оружием, но не мудрость Аса Вранов. Я только слыхала об Истинных Магах. Потом, уже в Долине, чином тамошней стражи, услышала больше. Но это было… уже в недавние времена, когда Новые Боги много-много веков правили Упорядоченным.

– Никто не гневается на тебя, достойная валькирия. – Ракот Восставший никогда не лгал, но тут впервые за множество, множество лет пришлось, усилием воли заставляя кулаки разжаться. – Мне просто… было б приятно знать, что некогда ты избрала моё знамя.

– Я не избрала, – развела руками Райна. – Не избрала тогда. А вот потом, когда маги Долины давили Восстание Безумных Богов, – билась уже под вашими.

Ракот кивнул:

– Хорошо.

«Что я прицепился к ней? Она Дева Битв. Орудие старика О́дина. Плод его, гм, любовных игр при живой жене, к которой он возвращался, как ни в чём не бывало. Наверное, так у них, Древних, было принято. Бог огня Локи, тот и вовсе в кобылу обращался, родив жеребчика…»

– Хочу лишь, чтобы ты поняла, Рандгрид, – никто тебя ни к чему не принуждает и принуждать не станет. Если Хедин поможет тебе – поможет от чистого сердца, а не за плату или службу. Ты ничем ему не будешь обязана.

– Великий Бог, – воительница церемонно поклонилась, – честь любого, неважно, смертного или бессмертного, сильного или слабого, принадлежит лишь ему одному. Позволь же мне самой решать, кому и чем я обязана, повелитель.

Ракот хмыкнул, отвернулся.

Нет, она не будет служить Хедину. В конце концов, что, бывший Владыка Тьмы не сыщет достойного дела для валькирии?

– Тогда не будем мешкать. Дорога дальняя, в безопасности твоя мать окажется, лишь когда мы достигнем Обетованного.

– Тогда не будем терять времени, великий Бог.

«Да, не будем. Вернёмся к Хедину, отыщем его, если нужно. Пусть вернёт Сигрун плоть или, по крайней мере, скажет как. А потом я должен рассказать об Оке Творца. А ещё потом – к Источнику Мимира. И ещё Гелерра, так и сгинувшая бесследно. Райне нечего делать в Обетованном. Если, конечно, не захочет остаться с матерью».

Дорогу к Обетованному Ракот отыскал бы из любой точки Сущего с закрытыми глазами и даже вообще развоплощённым. В последнем случае это даже получилось бы куда быстрее. Сейчас же он просто шагал рядом с Райной, то и дело оглядывавшейся на плывший за ними призрак Сигрун.

И, наверное, Ракот заметил бы неладное быстрее, если б не так пристально пялился на точёный профиль валькирии.

– Владыка! – Райна остановилась, озабоченно глядя куда-то вбок – там за тенями Межреальности угадывались голубоватые очертания мира, отсюда, из страшной дали, похожего на огромный плоский блин, раскрашенный синим, зелёным, голубоватым и белым. – Повелитель Ракот, ты чувствуешь?..

Повелитель Ракот ничего не чувствовал, а только удивлялся: где были его глаза и почему он не видел раньше, насколько красива воительница?

– Повелитель? – повторила Райна, заглядывая в лицо Восставшему. – Этот мир, что поблизости… Я ощущаю… что-то очень-очень знакомое, только давно забытое. Словно – словно вернулись времена до Боргильдовой Битвы…

– Что ты хочешь сказать, храбрейшая?

Райна чуть покраснела:

– Не зови меня так, владыка, я ещё не доказала тебе свою храбрость, а слова других стоят мало. Мир, мир вблизи от нас – я чувствую… ощущаю… слышу… запах силы… нет, не могу сказать! – Она аж всплеснула руками.

– Нам надо спешить в Обетованное, – напомнил Ракот. – Мы не можем задерживаться.

– Я знаю, великий! – Райна болезненно сморщилась. – Сердце моё тоже велит спешить, но долг, долг воительницы… что-то неладное творится там, честное слово, неладное!

– Рандгрид! В Упорядоченном полным-полно миров, где творится «что-то неладное». Ты забыла мои слова Трактирщику? Мы не кидаемся на всякую войну и беду. Войне и беде надо уметь противостоять самим, а не надеяться, что кто-то явится и «спасёт». От таких надежд рождается Спаситель, если хочешь знать. Тот самый, что едва не сожрал Эвиал на наших с тобой глазах.