Текст книги "Прогулки по радуге"

Когда они вернулись, их ждала собственная трехкомнатная квартира, где были созданы все условия для уютного семейного гнездышка, – живи и радуйся. Макс так и сказал Эрике, перенося ее через порог, что это будет их гнездышком счастья и любви. «Надеюсь, – кивнула Эрика, – только сейчас мы займемся не обсуждением нашего гнездышка, а кое-чем поважнее!» Любовником Макс был замечательным, и она не собиралась откладывать тестирование их роскошной спальни на потом.

Глава 7

– Эрика, твоя запеченная рыба вчера была исключительной! – Луиза Иннокентьевна с удовольствием вспоминала прошедший накануне ужин. Это был один из редких вечеров, когда Эрика пригласила их с отцом в гости. Не то чтобы они редко у нее бывали, нет, редкостью было то, что она сама готовила ужин. Чаще всего Эрика сама забегала к ним повидаться и перекусить или взять что-нибудь домой, чтобы не возиться с ужином, или же просила домработницу что-нибудь приготовить для них. Она сама прекрасно умела готовить, у нее было то самое кулинарное чутье, которое делает блюда, приготовленные его обладательницей, изысканными и необычайно вкусными. Но Эрике было жалко тратить свое время на такое банальное дело, как приготовление пищи, а потому готовила она исключительно по особым случаям и вдохновению и представляла это всегда, как большой праздник.

– Спасибо, мам, ты же знаешь, что я люблю пофантазировать. Мы подобную рыбу на юбилее дяди пробовали, помнишь? Я просто чуть изменила соус и вот – вуаля! – Эрика, как всегда не страдала излишней скромностью.

Она прекрасно выглядела, замужество, как любили говорить ее друзья, пошло ей на пользу. Она обрела черты обворожительной молодой женщины, ее магический взгляд изумрудных глаз, так привлекавший многих мужчин, стал еще более насыщенным и наполнился чувственностью и женственностью, ее не тревожили никакие заботы, она жила по своему расписанию и составляла его, следуя исключительно своим желаниям. Она продолжала работать, но уже в частной клинике, пока не своей, а у их знакомых, и планировала через годик открыть свой кабинет или консультационный центр. Семейная жизнь ее протекала без особых хлопот. Она всегда с иронией и усмешкой слушала рассказы своих подруг об их семейных трудностях. Она не понимала, как они могли дойти до того, что мужья пытались диктовать им, что делать, как проводить свое время и как тратить деньги. Она списывала это на счет их слабохарактерности и полного отсутствия самоуважения. Доводить дело до спора, как супругам проводить отпуск и в какую школу отправлять детей? Нет уж, простите, это было не для нее. Если у человека есть свое мнение, он не станет его менять только из-за того, что другой человек, связанный с ним брачным свидетельством, имеет другую точку зрения. Мама смеялась над рассуждениями Эрики, напоминая, что просто ей повезло с мужем, что он никогда не вмешивается в ее дела и не навязывает ей свои суждения. Если бы у Макса был другой характер, Эрика запела бы совсем другую песню.

Это было правдой, характер Макса устраивал Эрику как нельзя лучше, но, с другой стороны, это было единственным путем сосуществования в семье, который она могла признать.

Макс боготворил ее и не «мешал жить», как она выражалась. Поначалу они много спорили по поводу его работы и карьеры, но он твердо стоял на своем и ни в какую не хотел уходить из практической хирургии. Доводы типа «не хватает денег» на него не действовали, тем более что зарабатывать он стал более или менее прилично благодаря частным операциям и популярности среди пациентов. Эрика не хотела менять свои потребности и стиль жизни, и денег Макса ей, конечно, не хватало на ее сумасшедшую по насыщенности жизнь. Однако родители по-прежнему помогали ей финансово, закрывая глаза на доходы зятя, так как он хорошо относился к их дочери и этого было в принципе достаточно. В итоге Эрика отстала от Макса в плане работы, предоставив ему свободу действия. В обмен на свою. Это был негласный пакт о «невторжении на личную территорию» друг друга. То есть, скорее, это относилось к Эрике. Ей эта свобода и отсутствие каких-либо обязательств были просто необходимы. Макс не мог сопровождать ее на всех мероприятиях, но ей этого и не было нужно. Ей хватало его присутствия дома, он устраивал ее, и даже очень, как мужчина, он был надежен, решал практически все бытовые вопросы и не обременял ее своими проблемами. И, самое главное, не мешал ей проводить ее свободное время (которого у нее было намного больше, чем у него) так, как ей этого хотелось. В то же время они довольно часто выходили куда-нибудь вместе, ей нравилось просто поболтать с ним иногда о том о сем или выехать за город на пикник, где он обычно разжигал огонь и запекал что-нибудь вкусненькое на углях.

– Как здорово, Макс, вот так лежать и ни о чем не думать, – говорила она, лежа на его плече и вдыхая свежий воздух, смешанный с легким запахом дыма и жареного мяса. – Никакие проблемы не отягощают мысли, ни о чем не надо беспокоиться, никуда не надо спешить… Все так просто и понятно. И на сердце легко и прозрачно, как этот воздух. Мило и романтично.

Это была другая романтика, отличающаяся от той, какая была признана в кругу ее знакомых, и порой она ощущала, что это ей очень нравится, что именно эта романтика и простота и доходят до ее сердца, поднимая со дна его что-то чистое и светлое, что-то такое, что отсутствовало в ее повседневной жизни, похожее на радости из мира детства, и она ощущала в такие моменты, что упускает нечто важное, нечто давно забытое и погребенное под ворохом наносной гламурности и бесконечных развлечений. Но потом она вновь окуналась с головой в свой привычный круговорот и забывала об этом и даже гнала подальше эти свои мысли, чтобы не затруднять ход своей привычной жизни. Ей хватало того, что ей было легко и надежно с Максом, хотя это являлось только надводной частью айсберга, более мощным основанием для ее умиротворенного состояния была любовь Макса, их отношения, в которые он вкладывал так много своего сердца и души, ее чувство «тыла», которое он обеспечивал, но она слишком много значения придавала внешней стороне жизни, чтобы осознавать это.

– Надо будет купить загородный домик с садом, и можно будет проводить там недели, занимаясь любовью и жаря ребрышки на углях, – мечтательно проговорила Эрика. – Красота!

– Красота! Только вот ребрышки, как я понимаю, буду жарить я, а чем вы, мадам, будете заниматься?

– Как это чем? Любовью! – воскликнула Эрика. – Разве этого недостаточно, сударь?

Макс только смеялся в ответ. Он-то знал, что больше, чем на один день, его любимую жену на природу не вытащишь. Это были редкие вылазки, и он очень дорожил этими минутами. Он по-прежнему любил Эрику до безумия, хотя порой ему было грустно оттого, что ей важнее пойти куда-нибудь с друзьями, чем провести тихий вечер дома. Но ему было важно, что она чувствовала себя счастливой, и поэтому он не останавливал ее. И даже не пытался ее изменить. Она, конечно, не каждый день уходила, и, если она оставалась дома и он не дежурил в этот день в клинике или не мчался на экстренную внеплановую операцию, они занимались любовью или же просто сидели у телевизора, она – читая свои книги или журналы, он – перебирая ее волосы и вдыхая их аромат и просто наслаждаясь покоем. Он очень хотел ребенка, но Эрика говорила, что с ее четвертой группой крови и отрицательным резус-фактором можно ожидать от беременности каких угодно осложнений и что она пока морально не готова к таким переживаниям. Он, как врач, соглашался с ней, потому что у него-то резус был положительным, и было вполне вероятно, что у Эрики с ребенком будет резус-конфликт. Конечно, современная медицина вполне успешно справлялась с этой проблемой, но он не давил на нее. В конце концов, это ее здоровье и, как он думал, она заботилась о здоровье ребенка, и поэтому именно она как мать имеет все права решать, когда она будет к этому готова.

– Эрика, вы женаты уже пять лет, а о ребенке даже и речи нет! – Мама, в отличие от Макса, не сдерживала своих эмоций. Ты ведь не молодеешь с годами, зачем откладывать так надолго?

– Мама, мы уже все обдумали и решили, я еще не готова, дай мне еще время. И потом, не такая я уж и старуха, к твоему сведению! На Западе в сорок лет первого ребенка рожают, и ничего, все нормально.

– И глупо поступают, ребенок от этого здоровее не рождается, ты как врач должна это понимать.

– Я все понимаю, мама, но я пока не хочу такой ответственности. Ведь это же не так все просто, тем более с моими предпосылками к риску! – Эрику бесило, что ей навязывают это решение. Слава богу, что хоть муж особо не давит. Она видела столько беременных, прошедших через ее обследования, столько возможных патологий, видела, как тяжело этим женщинам, какая это нагрузка, да и потом – маленький ребенок… Она в принципе любила детей, но собственный ребенок – это же изменит всю ее жизнь, а она к таким радикальным переменам еще не была готова. Возраст ей еще позволял подождать, и она не торопилась с этим решением. Эрику вполне устраивала ее жизнь, и даже иногда казалось, что слишком уж все гладко. Она вспоминала слова папы насчет того, что при слишком хорошем отношении к ней она вскоре «сядет на шею и свесит ножки», и иногда ей казалось, что она очень близка к этому, если уже не перешагнула эту стадию. И тогда ей становилось интересно: а что же будет потом? куда это приведет ее?

В один прекрасный день, когда Макс дежурил, а она отдыхала после принятия массажа, в дверь раздался звонок. «Ну кто там еще», – с некоторым раздражением подумала Эрика и, нехотя встав, направилась к двери, запахивая на ходу шелковый халатик. В дверях стояла молоденькая девушка, миленькая, просто одетая, которая явно не знала, с чего начать. Она все стояла в дверях и мялась, переступая с ноги на ногу.

– Добрый день, чем могу помочь? – Эрике надоело ждать, и она решила сама начать разговор. – Опять по поводу сборов пожертвований на что-нибудь? – Их квартира располагалась в довольно престижном районе, и к ним часто заглядывали представители различных благотворительных фондов в надежде на то, что обеспеченные жильцы окажутся достаточно щедры. Эрика привыкла к таким посещениям, и у нее уже был заготовлен ответ на их возможные просьбы.

– Нет-нет, я по другому поводу, – поспешно сказала девушка, – ой, забыла поздороваться даже, здравствуйте, – виновато добавила она. – Вы ведь Эрика?

– Она самая. – Эрика изучающе разглядывала гостью, гадая, что ей может быть нужно. Та, в свою очередь, тоже разглядывала Эрику с нескрываемым любопытством.

– А можно мне войти, а то неудобно как-то разговаривать в дверях. – Взгляд у девушки был прямой и открытый.

– А о чем речь пойдет, простите? – Эрика начинала терять терпение, хотя и была заинтригована. Девушка была не похожа на просительницу и явно пришла сюда с какой-то определенной целью.

– О Максиме.

– О ком? А, о Максе, вы имеете в виду? А что случилось?

– Ничего не случилось, но поговорить надо. – Казалось, гостья имела твердое намерение поговорить с Эрикой и явно не собиралась это намерение менять.

– Ну проходите, раз так, а вы, кстати говоря, кто будете? – спросила Эрика с легкой иронией.

– Ой, простите, не представилась. Я Лена. Я работаю с Максимом.

– Медсестра? – вопросительно-утвердительным тоном заключила Эрика

– Да, медсестра. – Девушка смутилась под взглядом Эрики: слишком уж много в нем было превосходства.

Эрика ждала, скрестив руки, что последует за этим.

– Вы знаете, я в общем-то пришла поговорить с вами о том, что Максим… он такой хороший человек, такой талантливый, и он… он заслуживает счастья в этой жизни. – Девушка Лена запнулась и покраснела от волнения.

– И вы что же, считаете, что он недостаточно счастлив? – Эрика не понимала, куда она ведет. И почему вообще эта девица позволяет себе вмешиваться в их жизнь.

– Да, я так считаю. И все это потому, потому что вы как его жена, ну, в общем, вы не делаете его счастливым.

– О? Даже так? Это интересно. – Эрика вскинула брови, кажется начиная понимать, к чему весь этот разговор. – А он вам об этом сам сказал или это чистой воды догадки?

– Нет-нет, сам он никогда плохого слова ни о ком не скажет, а тем более о вас. Но… я же не слепая, я же вижу: он несчастлив с вами. И это несправедливо по отношению к нему. Вы… вы какая-то неправильная жена. Ему нужно другое отношение. Его нужно оберегать, заботиться о нем, он же такой талантливый, ему надо создавать все условия!

– Так-так, – Эрика откинулась на спинку кресла, – и кто, вы думаете, может сделать его более счастливым? Может быть, вы претендуете на эту роль? Или уже стараетесь в этом направлении, милочка? – Она с трудом сдерживала свою ярость. Какая-то девчонка считает себя вправе указывать ей, Эрике, на ее непригодность в семейной жизни. Да что это такое, в конце концов? Как она посмела! Она что, думает, что я не смогу ее поставить на место? Долго она это выслушивать не собиралась. Всему должен быть предел.

– Зачем он вам, – уже сквозь слезы проговорила Лена, – ведь он вам совсем не нужен, а я его люблю уже столько времени, я знаю, что смогу сделать его счастливым. Но ведь вы его держите и не отпускаете. Вы же мучаете его, но не отпускаете, он же как игрушка для вас, а я его люблю, по-настоящему люблю, понимаете! – почти выкрикнула девушка.

«Ну вот, только истерик нам тут не хватало», – подумала Эрика. Ей внезапно стало жалко эту девушку. Она взглянула на ситуацию с другого угла и увидела несчастную молоденькую медсестру, отчаянно влюбленную во врача, как это часто случается в клиниках, где хирург является фактически богом как для пациентов, так и для среднего медперсонала. Сколько трагедий разыгралось на этой почве, сколько измен и разбитых семей… Но Эрика была слишком умна для того, чтобы позволять такой банальной ситуации портить ей день. И жизнь. Она была настолько уверена в любви своего мужа, что могла не позволять себе нервничать из-за соплей молоденьких медсестер.

– Вот что, Леночка, – Эрика подала ей стакан воды и салфетку, – этот разговор ни к чему не приведет, хотя бы потому, что построен он только на ваших предположениях и ничем не обоснован. Даже если вам лично так не кажется. Поэтому не будем зря тратить мое и ваше время. – Эрика встала, показывая всем своим видом, что разговор окончен.

– Вы просто не понимаете, что из-за своего эгоизма отнимаете у своего мужа его шанс на счастье. – Лена всхлипнула, но удержалась от рыданий. Она встала, пригладила юбку и с достоинством направилась к двери. – Извините, что побеспокоила, – обернувшись у двери сказала она напоследок.

Несмотря на великолепное самообладание Эрики, после ухода отчаянной медсестры настроение ее было испорчено. Она закурила сигарету, что случалось с ней не так уж часто, села в свое любимое кресло и задумалась о том, что, быть может, в чем-то и права эта девушка, может быть, она не замечает того, что Макс не так уж и счастлив в браке, как она думает. Она, конечно, не образец жены в классическом, домостроевском понимании этого слова, но разве ему это было нужно? Может, и нужно, но он никогда этого не показывает. Он любит ее, а она позволяет себя любить. Разве это не самое главное? Ведь в любви всегда один целует, а другой подставляет щеку, так, кажется, говорят мудрые люди. Тут в ее сердце что-то шевельнулось – это было сомнение. Оно вопрошало: так ли все обстоит на самом деле, как она привыкла рисовать в своем воображении? Так ли уж она равнодушна к Максу, как привыкла об этом думать? Быть может, за привычной иронией и снисхождением скрываются более глубокие чувства? Эрика не могла ответить на этот вопрос. Даже сама себе. Ей просто не хотелось слишком глубоко в себе копаться. Это могло нарушить привычный ход ее жизни. А зачем?

– А у меня тут без тебя гости были, – начала она разговор, когда Макс вернулся домой.

– Да, и кто же? – рассеянно спросил Макс. Мысленно он все еще был в событиях прошедшего дежурства. Это было ему свойственно – обдумывать тщательно, как он провел операции, насколько правильно поставил диагноз, перечитывать литературу, чтобы быть уверенным, что он все сделал правильно, и, если находилась возможность сделать еще лучше, он внимательно изучал это.

– Твоя медсестра Леночка! – многозначительно сказала Эрика. Вдруг она поймала себя на том, что изучает его реакцию. Если между ними что-то есть, то его глаза выдадут его моментально. Она искала хоть что-то, что бы могло пролить свет на истинные отношения между ними, однако он был лишь искренне удивлен.

– Лена? Наша Лена? Что она здесь делала?

– Ваша Лена прочитала мне лекцию о том, как ты несчастен со мной, что я порчу тебе жизнь и все в таком духе. Очень гневная лекция, надо признать, прочувственная! Но меня не пробила, к сожалению.

– Лена? Она все это сказала? Ты меня удивляешь. Кто бы другой рассказал, я бы не поверил. Она же такая скромница.

– Да уж, эта скромница влюблена в тебя по уши. Только не говори мне, что никогда не замечал этого!

– Ну я же не слепой, замечал, конечно, но никогда бы не подумал, что она решится прийти сюда и разговаривать с тобой на такие темы, обвинять в чем-то. Очень странно. Она в больнице-то робеет передо мной, как школьница. Краснеет даже, если я к ней обращаюсь.

– И что, никогда не пыталась соблазнить тебя? – Эрика уже справилась с неожиданной вспышкой ревности и принялась подшучивать над Максом. – Представляю: ночь, все отделение спит, к молодому многообещающему хирургу подкрадывается очаровательная медсестра и страстно целует его в губы! А он…

– Не паясничай, любимая, тебе бы пожалеть бедную девушку за ее безответную любовь, а ты издеваешься, – укоризненно сказал Макс, улыбаясь, однако, краешками глаз. Ему было приятно увидеть, что его жена может, оказывается, ревновать. – Радуйся, что на твоего мужа обращают внимание, не совсем пропащий человек, значит! – рассмеялся он.

– Да уж, она не сильно меня жалела, когда выговаривала мне, какая я безнадежная эгоистка! – защищалась Эрика. – Не думай, что мне было приятно выслушивать этот бред!

– Ой, тебя, бедняжку, так легко обидеть! Уж я представляю, каким ледяным душем ты ее обдала! Нет, честное слово, мне ее жалко. Не завидую тому, кто встанет на твоем пути! – Макс засмеялся, представив себе эту сцену.

– Да ладно тебе из меня монстра делать! Я беленькая и пушистенькая, как ты, возможно, успел заметить. Скажи лучше, что мы сегодня делаем? Я сегодня никуда не иду, так что развлекать меня придется тебе.

– Дай мне пару часов выспаться, а потом пойдем куда-нибудь поужинаем, хорошо? Я так полагаю, что, будучи в расстроенных чувствах после разговора с Леной, ты была не в настроении подумать об ужине?

– Ты попал в точку, дорогой, поэтому об ужине придется подумать тебе.

Чуть позже вечером она все же задала ему вопрос, который крутился у нее в голове с момента ухода Лены:

– Макс, а ты тоже так думаешь, что я порчу тебе жизнь? Что я слишком эгоистична по отношению к тебе? Может, тебя и вправду не устраивает такая жизнь?

– Не говори глупостей, любимая! – Макс нежно обнял ее за плечи. – Ну как может портить жизнь человек, которого любишь? А я тебя люблю, надеюсь, в этом ты не сомневаешься? А значит, мне хорошо с тобой. Всегда и везде. Не забивай себе этим голову.

Эрика удовлетворенно вздохнула. Но не слишком ли простое объяснение нашел для нее Макс?

Глава 8

Работа в частной клинике приносила Эрике достаточно приличный доход, если сравнивать с окладом в государственных больницах. Она набила руку, приобрела уверенность, заработала уважение коллег и пациентов. На обследование к ней можно было попасть только по записи. Впрочем, в клинике у нее не было конкуренции, так что в любом случае все больные на УЗИ шли к ней. Стоил ее прием немало, но все деньги обычно шли в кассу, а ей отчислялись проценты – таковы были условия контракта. Когда она стажировалась в государственной больнице, то не раз становилась свидетельницей левого заработка врачей от «благодарных» больных. Все знали, что врачам платят гроши, и те, кто мог себе позволить, обычно давали врачу некую сумму «в карман». Здесь, в частной клинике, это никому в голову не приходило. Тем более удивилась Эрика, когда однажды молодой парень, обследовавшийся у нее, вдруг стал совать ей конверт.

– Вы в кассу должны заплатить, – на всякий случай напомнила она ему.

– Нет-нет, это вам. Я так благодарен за прекрасный прием!

Парень жаловался на какие-то боли в области печени, но ни в анализах, ни по УЗИ так ничего не нашли. Эрика осмотрела его очень внимательно, но никаких признаков патологии не углядела. Парень ей понравился, выглядел он лет на тридцать, темноволосый, с отполированными ногтями, одет в стильную льняную рубашку и добротные джинсы, весь такой аккуратненький и интеллигентный. Эрика еще подумала, глядя на него: «Есть же люди, смотрящие на мир через другую призму, не жалеющие денег за свое здоровье». Но озвучивать они свои мысли не стала.

– Зря вы это – уберите. У нас тут так не принято. Это же частная клиника.

– Не обижайте меня, Эрика Евгеньевна. Я же от чистого сердца!

– Послушайте, эээ, – она заглянула в его карточку, – Геннадий, вы уже заплатили за прием, не стоит беспокоиться.

– Позвольте мне судить, во сколько я оцениваю свое здоровье. Та смешная плата, которую с меня взяли в приемной, ни на что не годится. Вы знаете, сколько стоит подобное обследование за рубежом? Минимум сто, а то и двести баксов. А вы в клинике берете медяки и еще не хотите принимать благодарность от всего сердца.

– Ну вы не сравнивайте нас и их. Разные условия, разные цены. Если у вас нет больше вопросов, то вы можете идти. Я написала в вашей карточке отчет, можете забрать его.

Геннадия, однако, так просто было не выпроводить. Он уселся на кушетке рядом с ней и облокотился на спинку ее стула, приблизив таким образом свое лицо вплотную к ней.

– Вы такая красивая и умная врач, что просто удивительно. Вы знаете, что вы в своем роде редкость?

– А вы знаете, что я тут сижу не для того, чтобы флиртовать с пациентами? Люди приходят по записи, и следующий клиент уже ждет.

– Не можете расслабиться ни на одну минутку? Устроить перерыв на чай? Кофе? Или мне вас подождать после работы? Когда вы заканчиваете?

Он приблизился так близко, что почти касался губами ее плеча.

– Эрика Евгеньевна, вы скоро освободитесь, а то…

Медсестра Оля запнулась, увидев немую сцену. Эрика вспыхнула, а Геннадий и не подумал отодвинуться.

– Мы уже закончили, – резко сказала Эрика. Этого еще не хватало! Теперь Оля подумает, что я тут бог знает чем занимаюсь. – Больной уже уходит. – Она многозначительно посмотрела на Геннадия, и тот, тяжко вздохнув, нехотя встал.

Оля кивнула и поспешно закрыла дверь. Что она подумала, неизвестно, но новая сплетня уже готова была сорваться с языка и понестись по кабинетам.

– Вы поставили меня в дурацкое положение. – Голос ее звучал холодно и неприветливо. Хватит любезностей, долюбезничалась!

– Уйду, только если примете мою благодарность, – запел старую песню Геннадий, вновь пытаясь засунуть конверт ей в карман.

Опасаясь, что, если он не выйдет в ближайшую минуту, Оля приведет в кабинет еще кого-нибудь поглазеть, как Эрика любезничает с мужиками под видом обследования, она с раздражением вытолкала его за дверь, оставив деньги в кармане. В конце рабочего дня она открыла конверт, обнаружив в нем пятьсот долларов. Ничего себе благодарность! Больше, чем ее месячный оклад! Если это был лишь прием подката к ней со стороны Геннадия, усмехнулась Эрика, то он промахнулся – ее такой суммой не впечатлишь.

Она сразу заметила его – он стоял у выхода, в тени деревьев, и курил, театрально зажав между двумя прямыми пальцами сигарету, медленно выпуская дым. Казалось, он немного нервничает. Эрику его вид и эта театральность окончательно вывели из себя, добавив к раздражению от многозначительных взглядов девушек в приемной. Она решительным шагом направилась в его сторону.

– И что ты о себе вообразил, а?

Геннадий как-то странно дернулся и отвел глаза от нее, глядя куда-то за ее спину. Эрика решила, что на пороге клиники, должно быть, уже собралась толпа любопытствующих. Это догадка лишь подхлестнула ее злость.

– Думаешь, сунул мне под видом благодарности вшивые пятьсот баксов и уже можешь ждать меня здесь в полной уверенности, что я сейчас же прыгну к тебе в постель? Так вот я тебя разочарую, милый. Ты просчитался. Так что можешь забрать свои паршивые деньги назад.

К ее удивлению, он молчал. Куда только подевалась его словоохотливость? Она пожала плечами, приняв его молчание за смущение, и полезла в сумочку, пытаясь среди бумаг найти злосчастный конверт.

В этот момент она почувствовала чье-то прикосновение. Оглянувшись, она увидела двоих мужчин позади себя, один из которых взял ее за локоть.

– Эрика? Эрика Лазарева?

– Да. А в чем, собственно, дело?

Вид у мужчин был слишком официальный, чтобы принять их за прохожих.

– Следователь Воронин.

Тот, который взял ее за локоть, вытащил из нагрудного кармана удостоверение и развернул перед ее носом.

– Чем могу помочь?

Воронин внутренне усмехнулся ее холодному надменному тону. Вот так все начинают. Посмотрим, какую песню потом запоет птичка.

– Можно осмотреть вашу сумочку?

– На каком основании?

– На основании жалоб от клиентов клиники, что вы берете взятки, укрывая таким образом доход от уплаты налогов.

Поверить в реальность происходящего было сложно. Геннадий все оглядывался по сторонам, казалось, он ждет еще кого-то, но не может найти его среди собравшейся толпы любопытных. Медсестры и врачи охали, кто-то посоветовал не открывать сумку.

Эрика знала, что отвертеться будет невозможно. Ее подставили, подставили самым банальным образом. Как можно было быть такой идиоткой! Деньги в конверте наверняка меченые, Геннадий выступит в качестве свидетеля, и дело готово. Колени подкосились, и она облокотилась на близстоящую машину. Та заорала пронзительной сигнализацией. Воронин тем временем аккуратно взял сумку из ослабевших рук Эрики и извлек оттуда конверт. Пересчитав деньги и показав, где стоит отметка, он попросил свидетелей подписать, что конверт нашли именно в сумке у Эрики.

– Мы вынуждены вас задержать.

– Я никуда не поеду без своего адвоката.

– Прекрасно. Только вот поехать все равно придется. Для составления протокола.

Они подтолкнули ее в машину, затолкав туда же бледного Геннадия, который все продолжал вертеть головой, словно воробей на ветке. По дороге Эрика позвонила отцу и сообщила ему о случившемся. Тот не стал задавать лишних вопросов и приехал в участок уже с адвокатом. Эрику отпустили, но нервы помотали прилично.

Макс сказал, что в данный момент идет волна проверок по больницам, видимо, Эрика попала под горячую руку.

– Но ведь это явная подстава, Макс! Если бы я регулярно брала левые, как это все делают, я бы еще поняла. А тут – в первый раз, и так попасться!

– Слушай, действительно, а зачем ты вообще взяла? У вас же все через кассу идет?

Эрика замялась. Не скажешь же, что этот идиот пытался с ней заигрывать.

– Да он так настаивал, выходить из кабинета не хотел, а там уже больные другие ждали…

Макс бросил на нее быстрый взгляд, но не стал расспрашивать дальше.

Для того чтобы дело окончательно закрыли, потребовалось доказать, что конверт Эрике подсунули без ее ведома. Чудесным образом (после стараний Лазарева) все свидетели сцены между Эрикой и Геннадием «забыли» о том, что она кричала о деньгах. А Эрика утверждала, что отлучалась из комнаты, пока там находился Геннадий.

Дело замяли, но неприятный осадок остался. Эрика подумывала о смене места работы, так как ей все время чудились косые взгляды и пересмешки за спиной. Макс убедил ее остаться, но тут стали происходить весьма странные вещи.

Обычно результаты осмотра и диагноз она вводила в компьютер, оттуда отчет можно было либо распечатать, либо переправить другому врачу по внутренней сети. После случая с Геннадием Эрику стал просто преследовать какой-то злой рок. Почему-то именно с ее отчетами постоянно случались неприятности. Диагноз исчезал или коверкался до неузнаваемости, на печать выводилось совсем не то, что она вводила, ключевые слова пропадали, меняя всю суть документа. Врачи и пациенты стали жаловаться, что ее отчеты невозможно читать, что они неверны и так далее. Доказать свою правоту Эрике не составляло труда, но каждый раз оправдываться и разбираться с казусами становилось невыносимо. Доходило до абсурда: когда на какую-нибудь аномалию вместо «не обнаружено» выходило «обнаружено», это было чревато неприятными последствиями для пациента. Один клиент обвинил Эрику в том, что ему, по ее вине, чуть не сделали операцию, поверив ее лжедиагнозу. Это уже грозило крупными скандалами. Эрику стали вызывать на разные разборы, требуя объяснить свои ошибки. Количество клиентов клиники резко упало, что немедленно сказалось на оплате персоналу. На Эрику все смотрели волком, не скрывая, что винят во всем одну ее.

– Но вы же понимаете, что это не моя вина? Ну не могу я писать такие глупости, я же здесь не первый день работаю. Видно же, что это ошибка компьютера.

– Ошибка компьютера, говоришь? – не выдержала одна из врачей-терапевтов, которая лишилась половины своей клиентуры из-за Эрики. – А почему же эти ошибки только у тебя получаются? Почему-то у всех остальных с отчетами все в порядке, у тебя одной сплошные ляпы.

– По-вашему, я поглупела в одночасье? – огрызнулась Эрика. – До этого вы только ко мне и направляли людей, а теперь я вдруг страдаю острым приступом тугодумия?

Врачи пожали плечами, не зная что ответить. Но факт был налицо – клинике грозило закрытие.

Решение пришло со стороны Макса, который, зная систему работы в их клинике, посоветовал проверить всю систему на вирус.

– Если бы был вирус, то он бы работу всех врачей портил. У нас единая система. Это что-то другое… Кто-то в клинике ненавидит меня, вот и портит мне жизнь, выживает. Я уверена, что и со взяткой тот же человек подстроил, все ради того, чтобы от меня избавиться! – чуть не плакала Эрика.

– Все равно проверьте, только эта причина возможна, – настаивал он. – Между твоим компьютером и центральным документ может быть испорчен только внутренним вирусом. Никто из людей так систематично не может создавать эти ошибки.

Эрика послушалась его и обратилась к директору, Кларе Игоревне, с просьбой вызвать профессионального системщика и проверить компьютеры.

– Я даже готова сама найти его и заплатить, Клара Игоревна, только разрешите ему все проверить! Надо же что-то делать с этим безобразием!