Текст книги "Невинные заметки"

5

Я расположилась у окна в уютном кафе недалеко от дома. Мне нравится смотреть на улицу изнутри. В свете фонарей снежинки кажутся желтыми, ветер раскачивает их, словно убаюкивая, и они застилают все вокруг. В баре шумно, играет музыка, пахнет выпивкой и кальяном. Здесь, у стены, к моей радости, есть розетка. Я заказываю кофе и тут же достаю телефон из сумочки. Неужели мои подписчики меня не покинули?

Проверяю уведомления. Сначала звонки: двенадцать – звонили мама, Алиса и десять пропущенных от неизвестных номеров. Одно сообщение: «Добрый день, меня зовут Мэри. Я корреспондент New Post, мы хотели бы взять у вас интервью. Перезвоните, пожалуйста, по этому номеру». Наверное, стоит.

Дальше мой блог. Под последним постом люди возмущаются в комментариях: «Как он посмел ее уволить?!», «Надо было с ним переспать, тогда бы не уволил. LOL», «Это нарушение свободы слова. Николь может подать на него в суд». Голова идет кругом. Где-то в глубине души понимаю, что надо прекратить эти забавы с заметками, иначе это испортит мне жизнь. Стоит вернуться к серьезным материалам, сплетни приносят одни беды. Откладываю телефон, чтобы сконцентрироваться и поразмыслить.

Телефон вибрирует.

– Да.

– Вас беспокоят из New Post, меня зовут Мэри. Я хочу побеседовать с вами сегодня по поводу вашего увольнения, – раздается уверенный голос.

Я молчу, не в силах вымолвить и слово.

– Николь?

– Да-да, я вас слышу. Извините, мне неудобно сейчас разговаривать. – И тут же отключаюсь. Это что-то новенькое: у меня хотят взять интервью! Сердце учащенно забилось. Невозможно поверить в происходящее. Когда я стала такой важной персоной? От страха выключаю телефон и решаю, что нужно напиться как следует.

Поток мыслей прерывает колокольчик на входной двери. В кафе входит шумная парочка, принося с собой прохладу зимнего вечера и несколько хлопьев снега на пальто, шарфах, волосах. Стоя спиной ко мне, молодой человек помогает спутнице раздеться, отряхивая ее одежду. Снег комьями падает на пол и превращается в грязную лужицу. Пара занимает столик в противоположном конце зала. Мужчина поворачивается ко мне вполоборота, и я узнаю Алекса, своего мужа. А вместе с ним, видимо, его любовница.

Я молча смотрю на них. Они идеально подходят друг другу: оба светловолосые, стройные, высокие, уверенные в себе. Когда-то мы любили друг друга, а сегодня он нежно ухаживает за своей спутницей: пододвигает ей стул и целует в макушку. Он ласково прикасается к девушке, поправляя волнистые светлые пряди. Я наблюдаю за ними, вглядываясь в каждый жест. Кажется, Алекс счастлив. Он наклоняет голову, внимательно слушая свою подругу, вокруг глаз собираются морщинки, когда он заливисто смеется. Я никогда не видела его таким. Даже пять лет назад. Сегодня его глаза блестят, он выглядит моложе и красивее, чем вчера.

Я не чувствую боли, горечи или обиды. Только пустоту. Кажется, в душе появилась огромная дыра. Дышать тяжело, и я совсем не могу двигаться. Руки стали неподъемными, даже моргать тяжело. Плакать не хочется, только выбежать из бара и закричать.

Слушаю песню, играющую в кафе, слова кажутся мне знакомыми, но я никак не могу различить их. Совершенно неожиданно включаю телефон и нажимаю кнопку вызова:

– Я согласна на интервью. Куда подъехать?

6

Один шаг, звонок, такси, и я в ресторане. Он совсем не похож на тот бар, где я была совсем недавно. На каждом столике белоснежные скатерти, приборы блестят, а тарелки такие же белые, как первый снег за окном. От зала нас отделяет тонкая ткань, струящаяся с самого потолка, где в вышине сверкает и переливается несколько хрустальных люстр. Я сижу напротив миловидной, коротко стриженной блондинки. Господи, как же я ненавижу блондинок. Почему Мэри не могла оказаться брюнеткой или рыжей? Конечно, я это говорю из зависти, ведь блондинкам в любви везет больше… Но это только мои мысли, мысли обиженной девчонки.

– Николь, расскажите, что произошло между вами и Максом Штерном, – Мэри не тратит времени зря. Пододвинув ко мне диктофон, она складывает руки в ожидании ответа. А я, напротив, долго собираюсь с мыслями. Я ведь просто услышала разговор в лифте и написала об этом. Меня уволили потому, что нельзя распускать слухи о начальстве. Таких историй миллион, но почему-то только моя обрела популярность. Пытаюсь подобрать нейтральные слова, мне не хочется, чтобы люди думали, будто я – жертва. Ведь я даже рада увольнению, моя работа мне не нравилась. Мои мысли постоянно возвращались к Алексу и его измене. Как долго это длилось? Она первая или очередная? Передо мной то и дело всплывает сцена из бара, где Алекс слушает и улыбается милой девушке.

– Николь, не томите с ответом. Про Макса Штерна часто ходят слухи, конечно, большая часть их – неправда. Но, если между нами, все знают, что он спит с сотрудницами. – Мэри знает, как вытащить из человека правду. Голос ее сладкий, а лицо выражает сочувствие. Я сухо рассказала историю, произошедшую со мной в лифте.

– Что случилось на следующий день?

– Он вызвал меня в кабинет…

– Кто «он»? – Мэри не унимается.

– Макс… Макс Штерн вызвал меня к себе в кабинет. Наш разговор был недолгим. Он уволил меня и тех двух сплетниц.

– Расскажите, что вы почувствовали тогда?

– Я не хочу комментировать решение Макса.

– Это и не нужно, Николь, я вижу, вы страдаете. Еще немного, и расплачетесь. Ваш голос дрожит, хоть вы это скрываете. Расскажите, что у вас на душе, пусть люди знают, как вам больно! – Мэри говорит то, что я хочу услышать. И я в самом деле чуть не расплакалась прямо у нее на глазах.

– Мне горько, больно и обидно, мне действительно хочется плакать. Но это связано не только с Максом. – Мысли скачут от Макса к Алексу. Мэри с состраданием смотрит на меня. – Я старалась быть хорошей сотрудницей. Усердно работала, а в итоге меня уволили за то, что не имеет никакого отношения к моей профессиональной деятельности. Я лишь рассказала в блоге то, что услышала. И Макс сам виноват, что дает повод для таких сплетен. Мужчины никогда не думают о последствиях.

Мэри многозначительно смотрит на меня и не перебивает. Ее взгляд полон сочувствия. Я опускаю голову и закрываю глаза, на мгновение забывшись.

– Макс изменил мне…

Я не сразу понимаю, что натворила. Это чудовищная ошибка, а судя по округлившимся глазам Мэри, становится ясно, что она дорого мне обойдется.

– Мэри, простите, я оговорилась. Я хотела сказать: Алекс, а не Макс. Это мой муж, – пытаюсь исправиться, но девушка выгибает бровь.

– Так вы еще и замужем?

– Да, но он мне изменил, сегодня видела его с другой. Макс, то есть Алекс…

Мэри мои оправдания явно не интересуют.

– Мэри, все слишком сложно. Я немного не в себе, эмоции взяли верх, вы не должны это печатать! – Она меня уже не слушает, даже выключила диктофон. Интервью закончилось. – Мэри, мы можем начать сначала? Мэри, подождите секунду!

Соглашаясь на интервью, я думала, что смогу отвлечься от истории с Алексом. К тому же это был бы отличный урок для Макса, потому что нельзя спать со всеми подряд, а потом просто увольнять тех, кто об этом узнает. Но все вышло из-под контроля, и я снова подставила себя под удар. И это мягко сказано.

– До свидания, Николь, и спасибо за интервью, – в глазах Мэри вижу сострадание, на этот раз она по-настоящему жалеет меня. Но я уверена: как только она выйдет из ресторана, ее сочувствие сменится азартом в предвкушении высоких рейтингов.

Я остаюсь за столиком одна. Господи! Что же я натворила?

7

Я запустила какой-то необратимый, неконтролируемый процесс. Знаете, так пишут в энциклопедии про ядерный взрыв: неуправляемый процесс высвобождения большого количества энергии. Ха! Километры выжженной земли, отравленный воздух, разрушение, хаос и смерть. А физики назвали это просто «высвобождением большого количества энергии». Вот так и со мной. Заголовок гласит: «Николь Арманн: Макс Штерн изменил мне!». А за простыми словами – разрушение, хаос и смерть.

Я продолжаю сидеть за пустым столиком ресторана. В разгар рабочей недели безлюдно и тихо, играет негромкая музыка, и ничто не мешает моему уединению.

Шустрая журналистка Мэри не заставила себя долго ждать. Уже через полчаса на сайте New Post появляется интервью со смертоносным заголовком. Новостная бомба проходится по Сети. Мобильник неустанно оповещает меня об активности вокруг моего блога. Я снова выключаю телефон.

Не хочу идти домой, потому что не хочу встречаться с Алексом. Хотя он, скорее всего, еще не вернулся после свидания, что еще хуже. Тишина пустого дома уничтожит меня, поэтому решаю остаться здесь до закрытия, а дальше будь что будет. Время замедлилось. Я разглядываю высокий бокал на тонкой ножке, в котором медленно тают кубики льда, а стекло снаружи покрывается мелкими капельками. Закрываю глаза. Опять лестница, опять туман, и я балансирую на одной ноге. Надо отмотать время назад, найти причину в себе, устранить и больше не наступать на те же грабли. Как же произошло, что моя жизнь полетела к чертям?

Я выросла в хорошей семье. У меня были родители и старшая сестра. Мама поддерживала нас, но никогда не ставила высокие цели. Я была активной, правда, мои успехи в спорте и учебе были средними. А мама была довольна этим, таким образом взращивая во мне заурядность. Может быть, пара фраз, что я могу справиться, что мне все по плечу, придали бы уверенности, и все было бы по-другому. Но я была мнительной, и мои стремления быстро теряли силу. Потом плыть по течению стало привычкой, а вера в себя окончательно покинула меня. «Ты девушка, наша женская участь – быть скромными, быть леди, оставаться в тени мужчины» – эти слова, как яд, однажды попали ко мне в голову и отравляют в малых дозах мою жизнь до сих пор. Чертовы гендерные стереотипы! Теперь-то я знаю, как это называется и как с этим бороться. А тогда, тогда я следовала советам матери: вышла замуж и заняла заслуженное место в этом мире – посредственная должность с иллюзией карьерного роста. «Не переживай, ведь кто-то должен быть вторым» – еще одна любимая фраза матери. Когда ее не стало, вместе с болью я почувствовала облегчение, как будто с моей шеи упало ярмо. Но брать ответственность за свою жизнь я так и не научилось.

Продолжаю сидеть в полупустом ресторане, окунаясь в воспоминания юности. Однажды до мамы дошли кое-какие слухи о моей сестре. Соседка рассказала, что видела ее дочь с женатым мужчиной. Вернувшись домой, мама тут же решила устроить допрос, но дома оказалась только моя сестра Мила. Это она рано стала спать с мальчиками, это она гуляла с женатым соседом, это она была старше, хитрее, умнее меня и поэтому с легкостью подставила меня. Когда я вернулась, меня ждал скандал. Мать готова была меня убить, хотя я еще ни разу даже не ходила на свидание. Но мне никто не поверил, а оправдания были бессмысленны, когда в моей комнате нашли презервативы. Я никогда не умела отстаивать свои права, складно говорить и тем более врать. Когда на меня кричали, я терялась, тихо лепетала оправдания и всегда плакала. Такое поведение восприняли как признание вины.

Я помню то чувство, когда все произошло. Грудь сдавило так, будто на нее кто-то наступил. По ногам бегали мурашки, и было очень страшно, словно меня подкинули до небес и никто не собирался меня ловить. А я падала вниз, сердце бешено билось, слезы бесшумно текли по щекам. Словно, когда родители выключали свет, я оставалась в своей постели наедине с монстрами под кроватью.

В тот день рухнула сестринская любовь. Мы никогда не были близки с Милой, но я ее любила. Она давала советы, обнимала, когда мне было грустно, поддерживала меня, в отличие от мамы. Именно ее слова окрыляли меня, когда я переставала в себя верить. Меня предали, а Мила так и не извинилась. Она продолжила жить, радоваться и встречаться с мальчиками. Мне и так было нелегко рядом с успешной и красивой сестрой, а теперь на меня повесили клеймо шлюхи и лгуньи. До самого поступления в колледж мать контролировала каждый мой шаг.

С тех пор прошло много времени. Я повзрослела, а детские страхи по-прежнему живут во мне. Я не боюсь чего-то конкретного, просто любое происшествие приводит к панике, серьезный разговор заставляет нервничать, грубый тон вызывает слезы. Глупо хранить так долго воспоминания из детства. И я это понимаю, но забыть не могу и смириться – тоже.

Мои мысли прерывает чья-то тяжелая рука на плече.

– Вы Николь Арманн? – незнакомый мужчина чеканит каждое слово, а его рука продолжает по-хозяйски лежать на моем плече. Я медленно поднимаю взгляд от лакированных ботинок сорок пятого размера и немодных широких брюк к пугающему бесстрастному лицу. Быстро киваю в ответ, и он продолжает: – Прошу вас проехать со мной, вас ожидает господин Штерн.

8

С этого момента я вижу себя будто со стороны. Голова опущена, плечи поникли, руки сжимают края пальто. Я безвольно следую за амбалом в черном костюме, а он бережно несет мою сумочку. В первую минуту мелькнула мысль о побеге. Возможно, мне удалось бы выхватить сумочку и рвануть на улицу, поймать такси и уехать далеко-далеко. Но план, откровенно говоря, дерьмовый. Первый пункт сразу закончился бы неудачей. А если бежать без сумочки? Сколько мне удастся сделать шагов до того, как громила меня настигнет? Эти мысли вызывают во мне смех.

Все-таки зря я после этого отвратительного интервью не покинула свое «место преступления». В статье Мэри подписала мне смертный приговор: «На встрече в ресторане Très Français Николь Арманн вела себя уверенно. Я бы даже сказала, вызывающе». Я, конечно, знала, что журналисты все преувеличивают, но чтобы настолько… В любом случае я уже в лапах лакеев Макса. Теперь встреча с ним неизбежна. Что она мне принесет? Может, получится все объяснить? Что делают богатые и властные мужчины, когда их разозлят? У меня нет ответов, и я понятия не имею, что будет дальше.

Дорогой автомобиль с кожаными сиденьями – как это в стиле Макса. В салоне неприятный запах и никакой музыки. Здесь только я и угрюмый водитель. Тонированные окна превращают темноту ночного города в устрашающий чернеющий мрак. Только изредка мелькают фонари, а потом даже они исчезают. Меня везут за город.

Вспоминаю свои немногочисленные встречи с Максом. Впервые я его увидела на ежегодном собрании компании. Тогда он рассказывал сотрудникам о важности миссии и планах на год. В своей вступительной речи он сказал пару слов о себе. Я помню их: «Я такой же, как и вы, простой молодой работник компании. Я хочу, чтобы вы знали и помнили это в процессе работы. Зовите меня просто Макс. Вы можете в любой момент зайти ко мне в кабинет с интересной идеей или каким-то вопросом. Мы – одна команда». Тогда тон Макса был бодрым и дружелюбным, лучезарная, открытая улыбка не сходила с лица. Он стер границы между начальством и сотрудниками. Казалось, лучшего шефа не найти. Он пытался сохранить имидж открытого начальника, от него часто можно было услышать: «Прошу, зовите меня просто Макс». В тот день я правда поверила, что наш босс дружелюбный и веселый, что между нами нет иерархической пропасти. Однако на деле он оказался недосягаем для простых смертных. В кабинет к нему было легко попасть, только если ты стройная и сексуальная молодая сотрудница. Весь его имидж – ложь, а я начала ее раскапывать. Естественно, он недоволен, словно разъяренный дикий зверь, и растерзает меня сегодня.

К своему удивлению, за время поездки я успокаиваюсь. Наверное, к моменту казни все себя так чувствуют. Мы подъезжаем к дому Макса. Шикарный особняк встречает нас темными окнами. Кованые ворота отворяются, и мы паркуемся у входа. Громила галантно открывает передо мной дверь, отдает сумочку и провожает в домашний кабинет Макса. Я поправляю кольца и прокручиваю их вокруг своей оси на указательном пальце, нервозность вернулась. Сейчас я хотела бы иметь в руках какой-нибудь артефакт вроде камня бесконечности, а еще лучше – маховик времени. Черт! Вместо того чтобы подумать, как действовать в этой ситуации, фантазирую о невозможном. Но мы не в сказке, поэтому поворачиваю ручку двери и бесшумно вхожу в таинственный кабинет.

9

Останавливаюсь посередине кабинета. Макс сидит в большом кресле. Некоторое время он пристально смотрит на меня, явно сдерживая свой гнев. Но ярость в нем берет верх, в несколько больших шагов он оказывается возле меня и хватает за запястье.

– Какого хрена ты творишь?! – медленно, с очевидной ненавистью в голосе произносит он. Его мощная рука сжимает мою. Мне больно. Чувствую себя такой маленькой и невесомой рядом с ним. Я видела Макса много раз, знала, что он крепкий и высокий. Но никогда он не находился так близко. Мне приходится высоко поднять голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

– Какого… хрена… ты… творишь? – повторяет Макс. Он продолжает держать меня за запястье и делает два больших шага вперед, тесня меня к стене. Я пытаюсь вырваться до тех пор, пока Макс не пригвождает меня к дубовой двери. Он угрожающе наклоняет голову, в его взгляде я вижу удовольствие и возбуждение. Он с наслаждением раздавит меня как букашку. Именно так я себя чувствую. В ушах шум, перед глазами темнеет от волнения и паники. Даже если бы я решилась дать отпор, все равно не смогла бы. Макс прожигает меня взглядом, я цепенею. Через несколько секунд он отпускает меня и отходит назад. Ноги подкашиваются, и я готова вот-вот упасть. Пока прихожу в себя и восстанавливаю дыхание, Макс непринужденно и спокойно занимает свое удобное кресло, словно ничего особенного не произошло и он не пытался меня до смерти запугать.

– Зачем ты это сделала, Николь? – Как быстро меняется у него голос. Макс снова стал спокойным и невозмутимым. – Сядь в кресло и отвечай.

Я хочу бежать отсюда. Прямо по коридору, через гостиную, направо, к главному выходу. А потом подстричь и покрасить волосы, сменить фамилию и переехать в другую страну. «Не неси чушь, Николь», – к счастью, никто не слышит моих внутренних диалогов.

Стараясь не встречаться взглядом с Максом, сажусь на край кожаного кресла с высокой спинкой. Робко произношу: «Это ошибка». Макс жестом приказывает мне продолжать. Набираю побольше воздуха в легкие и стараюсь говорить быстро и смело.

– Я оговорилась, и мне очень жаль. Я сегодня застала мужа с другой женщиной. Это меня практически уничтожило, я была сама не своя. А эта журналистка только и ждала, когда я совершу оплошность. Это нелепая ошибка, и я действительно очень сожалею…

К концу моего рассказа голос становится совсем тихим, сложно говорить уверенно под грозным взглядом Макса. Сердце трепещет от волнения, а коленки дрожат, когда с каждой фразой его лицо становится все мрачнее и мрачнее. Взгляд исподлобья практически парализует, я больше не могу выдерживать такое сильное эмоциональное напряжение и начинаю плакать. Как унизительно, Николь. Никому не хочется признаваться в несчастьях личной жизни, а уж тем более – начальнику, у которого дела во всех сферах идут в гору. Но Макса не заботит кризис в моей семье. Я для него – просто головная боль, которая не дает уснуть этой ночью.

– Ты же журналистка? – Он выдерживает паузу. Я киваю, не поднимая глаз. – Ты должна знать, как все устроено в этом мире, как следует себя вести, что можно говорить, а чего – нельзя. – Он снова выходит из себя, а я только киваю в ответ. – В конце концов, у тебя в руках было мощное оружие.

Я замираю и впервые за разговор смотрю на Макса. Что он имеет в виду?

– Твой блог. Ты могла все опровергнуть до того, как вышла статья в New Post. И если бы успела, то выставила бы издание в дурном свете. Они могли бы даже отказаться от своей публикации, но ты до этого не додумалась.

Я слушаю его, в изумлении раскрыв рот. А ведь он прав, как я сама не догадалась?!

– Мне жаль, – только и могу вымолвить я.

Макс медленно подходит ко мне и садится на край стола.

– Сейчас будешь делать то, что я тебе скажу. Поняла? – он возвышается надо мной, всем видом демонстрируя, кто здесь главный. Я опять быстро киваю, а Макс, явно довольный собой, командует: – Пошли. У нас много работы.

10

В гостиной сидят люди и активно что-то обсуждают. Подойдя ближе, я узнаю каждого из них – знаменитую команду Макса. Свита делает короля, поэтому Макс окружает себя преданными и талантливыми людьми. Но эти трое – самые главные его люди. Он пренебрежительно кивает в мою сторону.

– Знакомьтесь, это Николь Арманн, из-за которой мы все сегодня здесь собрались в столь поздний час. – Он указывает мне на кресло. Как безропотное и безвольное существо, я присаживаюсь на самый краешек, а Макс представляет мне своих гостей, хотя все они мне знакомы.

Справа от меня Ник, лучший друг Макса еще со студенческой скамьи, хозяин журнала Great People. Я часто видела его в офисе – он всегда приходит на помощь Максу. Они даже похожи – типичные мужчины с обложки.

Слева расположился один из лучших имиджмейкеров города по имени Адам. Я читала о нем в журналах. Экстравагантный парень, живой, активный и уверенный в себе. Даже сейчас, пока все сидят неподвижно, разглядывая меня, он улыбается, закинув ногу на ногу, и парит вейпом. Под белой тканью рубашки можно разглядеть татуировки на руках, его волосы отливают бронзой, на носу красуются очки. Адам молод, но безумно талантлив. Он здесь для того, чтобы решить проблему, которую создала я.

Красивую молодую женщину напротив меня зовут Анна. Она специалист по связям с общественностью и личный помощник Макса. У нее большие карие глаза, длинные черные блестящие волосы, затянутые в идеальный конский хвост, ровная прямая челка, светлая бархатная кожа и шикарная фигура. Природа изначально наделила ее прекрасными внешними данными, которые она умело подчеркивает неброским макияжем и стильной одеждой. Анна могла бы стать моделью. Как часто говорил Макс, она – профи в своем деле, бесценный специалист. Все знают о ее безупречной репутации и о том, что Макс не оставляет попыток затащить ее в постель. Запретный плод так сладок. Борьба Макса с неприступной Анной длится не один год, но девушка стойко держится, оградившись полным равнодушием, а Макс упорно пытается пробить эту стену. В офисе все до единого уверены, что Анна когда-нибудь сдастся под натиском обаяния и возбуждающей энергетики Макса. Но такое положение дел только подстегивает ее еще крепче держать оборону.

– Николь Арманн готова к сотрудничеству, поэтому мы можем приступать, – продолжает Макс, бросив на меня снисходительный взгляд. Он садится рядом с Анной на диванчик. – Тебе слово, Адам.

– Утром надо провести пресс-конференцию, где вы вдвоем сделаете официальное заявление о ваших отношениях. О ваших сугубо деловых отношениях, – поправился он, заметив потемневший взгляд Макса. – Сегодня мы пишем опровержение в блоге и транслируем запись на десяти различных популярных сайтах. Для первого шага этого будет достаточно. Кроме того, мы не успеем сделать больше, ведь на дворе ночь. Остается только следить за ситуацией до конференции и после. New Post дискредитировали себя в прошлом, все знают, что они любят раздувать скандалы.

Дальше эстафету перехватывает Ник:

– Итак, Макс, журналы, которые принадлежат компании твоих родных или знакомых, не должны участвовать в игре, иначе это вызовет недоверие. Лучше сделать платные публикации. Я уже связался с нужными людьми.

Анна тоже не сидит без дела: она нашла не самые приятные факты о жизни журналистки Мэри и уже готовит материл для публикации. Это должно окончательно уничтожить репутацию New Post. Анна бросает на меня холодные взгляды и говорит сухо и по существу. А Макс не отрываясь смотрит на нее, во взгляде мелькают нотки нежности. Таким я вижу его впервые. Может ли он быть милым с человеком, в которого влюблен? Способен ли он вообще любить? Неожиданные мысли крутятся в голове.

Анна – профессионал, последовательная и безупречная. Макс ей всецело доверяет, поэтому она может говорить и предлагать все что угодно, он дает ей зеленый свет на любую инициативу.

– Отличная работа, друзья! Давайте начинать! – подводит итог он, и все тут же приступают к работе. Начинаются звонки и активная переписка. Ник берет у меня мобильник и принимается что-то писать в моем блоге прямо с телефона. Адам договаривается насчет пресс-конференции. Анна вручает мне лэптоп со словами:

– Милая, ты же вроде журналистка? И знаешь, что такое рерайт? – она произносит это слово по слогам и говорит со мной как с ребенком. Оказывается, у нее есть суперспособность – унижать людей, не используя оскорблений. – Нам нужно сделать рерайт этого текста. Мы разместим информацию на десяти порталах, нужно один и тот же текст написать десять раз, и каждый из них должен быть уникальным. Все понятно? Надо проверять уникальность каждого варианта в этой программе, делать скриншот и отправлять мне. Надеюсь, справишься?

Я киваю в ответ, хотя мне не нравится эта затея, а Анна мне неприятна. Но, вместо того чтобы сказать «нет», встать и уйти, я, кажется, даже слегка улыбаюсь в ответ. «Нет» – самое сложное слово в моей жизни. На самом деле, если с детства твои границы нарушают, потом ты не можешь их отстаивать и соглашаешься со всеми и со всем, даже если тебе от этого некомфортно. Вот как сейчас, я собственноручно уничтожаю свою репутацию. Может, пора сказать «нет»? Что со мной происходит? В ответ даже мой внутренний голос молчит. Я лениво беру лэптоп, регулирую экран, чтобы лампочки на потолке не отражались в нем. Сеанс самоанализа стоит отложить на завтра.

Молча набираю текст. Кажется, Анне уготовано особое место в аду, потому что она поручает писать гадости о самой себе и восхвалять Макса. Что за чудовищная пытка. И я как отличница пишу сочинение на тему, которая мне претит: «Макс Штерн опровергает любую информацию о сексуальной связи с Николь Арманн. Сотрудники New Post ранее пытались дискредитировать знаменитого бизнесмена. Владелец компании Nord IT-Corporation неоднократно подвергался нападкам со стороны журналистов New Post. Попытка очернить честь и достоинство Макса Штерна не увенчалась успехом и в этот раз». Меня охватывает ярость, и она растет все сильнее с каждым словом, которое я печатаю. Если бы буквы могли гореть от злости, то мой текст полыхал бы огнем. Но я ставлю точку в последнем тексте и стараюсь забыть все как страшный сон. «Сама виновата», – в голове звучит знакомый голос. Я измотана. Высылаю файлы, закрываю крышку лэптопа и откидываюсь на удобную, мягкую спинку. Дыши, сейчас станет легче.

Все вокруг трудятся слаженно и быстро, уткнувшись в планшеты и телефоны. Никто не обращает на меня внимания, и я могу разглядеть каждого. Ник и Адам сидят друг против друга за большим столом, они сосредоточенно застыли в одной позе. Анна, грациозная, как лебедь, – совсем близко ко мне, и я могу хорошо ее рассмотреть. Ее волосы гладкие и блестящие, словно покрыты лаком. Пухлые губы, красивые брови, высокий лоб. Не знала, что она носит очки, они ей идут. Тяжело вздыхаю, завидуя ее элегантности. Я могу назвать себя симпатичной, но элегантность и женственность – это то, чего у меня никогда не было.

Макс расположился в стороне от нас – сидит в кресле, сложив ногу на ногу, откинувшись на спинку, и потягивает виски. Что в нем такого? Что в его характере, внешности или поведении сводит с ума женщин, вызывает уважение у мужчин и заставляет робеть подчиненных? Или это просто деньги, власть и положение? Почему я размышляю о нем снова и снова, когда должна просто слепо ненавидеть? С первых его слов и жестов он притягивает к себе людей как магнит. Он берет своей харизмой и очарованием. Конечно, он может быть высокомерным и презрительным, но сейчас, рядом с друзьями в домашней обстановке, он кажется таким простым и доброжелательным, а рядом с Анной он сама любезность и деликатность. И какое из этих воплощений – его настоящий облик? Или он просто мастер лицемерия? Я в замешательстве.

От усталости на секунду я проваливаюсь в сон. Все еще слышу, что происходит вокруг, но теряю контроль над потоком своих мыслей. И в этом беспорядочном течении вижу, как ко мне вплотную подходит Макс, смотрит в глаза и прикасается к лицу. Слишком близко, чтобы это могло быть правдой. Кто-то громко кашляет рядом, и я просыпаюсь. Макс в кресле, я ловлю его взгляд на себе. Глупые сны.

Рассвет. За окном можно разглядеть кривые ветви деревьев, между которыми бродит холодный утренний ветер. Хочу выскочить в этот сад, пробежаться по опавшей листве, покрытой изморозью и снегом. Хочу вдохнуть холодный воздух и бежать без шапки и пальто, чувствовать, как мороз проникает под платье и мурашками покрывается кожа. Бежать далеко-далеко на восток, где занимается заря, но женский голос обрывает мои фантазии.

– Ну что, друзья, мы отлично поработали. Теперь нужно решить вопрос по восстановлению в должности нашей блогерши.

«Блогерки», – мысленно поправляю Анну.

Все четверо переводят взгляд на меня. Знаю, что выгляжу жалко: заплаканное лицо, скромный внешний вид, я ничего из себя не представляю. Пустое место. Именно так они на меня и смотрят. И самое страшное – именно так я себя и ощущаю.

– Что ты имеешь в виду? – спрашивает Макс.

– Общественность на ее стороне, но если ты возьмешь Николь обратно на работу, то это поставит под сомнение все твои решения. Предлагаю заявить на пресс-конференции о ее некомпетентности. И желательно сделать это в красках.

– Но это отразится на имидже Николь, – моментально возражает Адам.

Воцаряется гробовое молчание, все взгляды устремлены на Макса. Он размышляет, внимательно вглядываясь в мое лицо. Искра надежды вспыхивает в моем сердце, но тут же гаснет.

– Меня не интересует ее имидж, – сухо произносит он. Приговор объявлен. Подобная рекомендация от начальника, сказанная во всеуслышание, поставит крест на моей карьере.

Ощущение – словно меня ударили в живот. Резкая боль прознает тело. Я думала, что хуже быть не может, но снова ошиблась. Самое мерзкое во всем этом то, что люди, решающие мою судьбу, разговаривают так, словно меня здесь нет. Мое мнение и мои чувства никого не волнуют. Мне снова хочется плакать, но я сдерживаю рыдания, рвущиеся из груди, сжав посильнее кулаки. Ногти впиваются в ладони, но зато я не проронила и слезинки.

Знаете, что бывает с людьми, которых пытаются растоптать? Они либо ломаются, либо дают отпор. А я явно не умею быть сильной, потому молчу и принимаю удары.

Меня сажают в такси, возвращают телефон и сумочку и отправляют домой. Ровно в десять утра я должна быть в офисе, на пресс-конференции. У меня не так много времени, чтобы привести себя в порядок.

Дом пуст. Алекс, скорее всего, уже в курсе происходящего и теперь проводит ночь у блондинки без угрызения совести. Тем лучше. Я неторопливо принимаю душ, привожу себя в порядок и долго сижу в одиночестве с кружкой зеленого терпкого чая. Кажется, за один день я стала старше лет на десять. Из головы не выходит высокомерие Анны и Макса. Когда я пришла туда, то действительно сожалела и желала сотрудничать с ними, но в ответ меня выбросили словно мусор. Они очистят имидж Макса, а я буду жить с этим позором без шанса устроить личную жизнь и найти хорошую работу. Это так невыносимо обидно, и я делаю абсолютно сумасшедшую вещь, которая только что пришла мне в голову.