Текст книги "Дом костей"

Она опустила руку ниже, и Рен подумала, что женщина указывает на ее грудь.

– Мое сердце?

Одиль закатила глаза, а затем хлопнула Рен по животу тыльной стороной ладони.

– Твое чутье, Рен Грейвен. Прислушайся к своей интуиции. Инстинкты подскажут тебе, что делать, даже если подготовки окажется недостаточно.

После этого экскурсия не продлилась долго. Одиль показала башни, указала на то, как далеко находятся Серебряные ворота, и еще на несколько вещей.

– Вы сказали, если встретишься… – начала Рен, когда они возвращались в Крепость. Вдали можно было видеть удаляющийся патруль, едущий с юга обратно к воротам. – Значит, военных действий здесь больше нет?

Она уже слышала об этом, но хотела узнать из первых рук. Кажется, ее отец верил, что в любой момент все снова может перевернуться с ног на голову, так что Рен хотела выяснить, имелась ли почва у его опасений, или же дело было в разыгравшейся паранойе.

– Не такие, как ты себе представляешь. Наши патрули, – Одиль указала на всадников, которые ехали впереди, – с большей вероятностью столкнутся с живыми проблемами, чем с мертвыми.

– А как насчет Одержимых земель?

– Мы не заезжали дальше Частокола вот уже десять лет. А на Одержимые земли со времен Восстания никто не заходил.

С момента последней битвы, когда погиб ее дядя и сотни других людей.

– Ты выглядишь разочарованной, – заметила Одиль. – Когда я вместе с дюжиной других костоломов прибыла в лагерь, который впоследствии стал Крепостью, только половина из нас пережила первую неделю.

Рен потрясенно подняла голову.

Одиль печально кивнула:

– То были времена сразу после Пролома, и патрули обычно посылали в самый центр Одержимых земель. Мы все еще не до конца понимали, что произошло. С чем нам придется иметь дело.

– Просто… – начала Рен, ненавидя собственное нытье, но не в силах совладать с собой. – Он, то есть мой отец, сказал мне следовать правилам, выполнять приказы и проявить себя. Но если мы не будем патрулировать за Частоколом, если со стороны нежити не появится серьезной опасности… У меня ничего не получится.

– Я не говорила, что здесь нет реальной опасности, – заметила Одиль. – Просто мы больше не ходим за Частокол. Как говорится, невежество – это благодать, а командир Дункан только рад сообщить об отсутствии активности на его вахте.

Пока Рен обдумывала эти слова, внутри нее нарастало разочарование.

– Значит, это в любом случае не имеет значения? Даже если за границей и есть опасность, я никогда ее не увижу?

– Не обязательно, – осторожно ответила Одиль. – Кроме того, проявить себя можно не только в бою.

– А как еще? – в отчаянии спросила Рен.

Одиль рассмеялась, покачав головой.

– Грейвены, – пробормотала она. – Уверена, тебе еще выпадет шанс, – продолжила женщина с более серьезным выражением на лице. Затем она улыбнулась: – К тому же это мне отчитываться перед твоим отцом. Мы еще сделаем из тебя героя.

– Но… почему? – спросила совершенно ошеломленная Рен. – Почему вы так хотите помочь мне?

Одиль долго смотрела на нее, но то был не оценивающий взгляд отца или холодный анализ бабушки. Одиль смотрела на нее с мягкостью, нежностью и, возможно, даже с примесью грусти.

– Потому что кто-то должен это сделать.

Глава
8

Несмотря на обещание Одиль найти для Рен другие способы проявить себя, первые недели в Крепости прошли в скуке и без намека на появление нежити. Девушка не знала, что Одиль писала ее отцу в своих отчетах, но если она не придумывала историй, полных опасностей и заговоров, рассказы о времяпрепровождении Рен были очень скучными.

И все же она пыталась. Делала, как ей было сказано. Следовала правилам. Выполняла приказы. Приходила на тренировки, никогда не опаздывала на патрулирование и держалась подальше от неприятностей.

И что с того?

Впервые в своей жизни она все делала правильно… но это не имело значения.

Речь ведь шла не о солдатах в разгар битвы, а об охранниках, наблюдающих за границей, которую никто не пересекал.

Это было совсем не похоже на те славные дни, о которых рассказывал сопровождающий ее по пути Ральф. Рен и Одиль были единственными костоломами на постоянной службе в Крепости. Все остальные приезжали по временным контрактам, выполняли работу и отправлялись своим путем. Поэтому Рен выходила на патрулирование каждый день. Хотя девушка полагала, что, найдись где-то поблизости нежить, все равно бы пришлось послать за Одиль, чтобы та закончила работу.

Но нежить так и не находилась.

Не было стычек ни с призраками, ни с обещанными бандитами и налетчиками. Они чаще сталкивались с обычными людьми, живущими к востоку от Стены. Те либо пытались незаметно пересечь границу, либо покупали или продавали контрабанду.

– Некоторые из охранников помогают им, чтобы заработать кое-что в добавку к жалованью, – объяснила Одиль однажды ночью, когда во время патрулирования Рен была вынуждена прогнать группу местных жителей с фургоном, доверху набитым товарами. Женщина находилась в главной мастерской, расставляла банки с костяной пылью и другие принадлежности для мастеров. – Нравится это командиру Дункану или нет.

– Я и не подозревала, что к востоку от Пограничной стены живет так много людей, – призналась Рен, облокачиваясь на стол. – И что у них есть хоть что-то ценное, чтобы продать.

– О, у них много чего есть, – сказала Одиль, не отрываясь от своего занятия. – Целые города раскинулись вдоль побережья. Пусть они не процветают, как когда-то, но, во всяком случае, выживают. Как ты уже знаешь, что после возведения Стены сбежали не все. Одержимые земли вокруг Пролома не охватывают и половины региона, который оказался запертым за границей. – Она указала на большую карту, висевшую на стене. На ней были изображены Владения и земли за Пограничной стеной. Вытерев руки о свое длинное платье, Одиль подошла к карте и по очереди ткнула в каждый регион. – Несокрушимые горы, Извилистая река… Эти естественные барьеры удерживают худших представителей нежити на северо-востоке. Прибрежные города, если они изолированы, пребывают в относительной безопасности. Мелководные берега и опасные течения не позволяют кораблям к ним причаливать, да и, учитывая положение вещей, никто и не стал бы пытаться. Местные жители больше страдают от недостатка еды – ее они и выменивают у охранников, – чем от нежити. Хотя та беспокоит их довольно часто. К востоку от Стены, без костоломов, которые способны совершить погребение и похоронные обряды, даже тем, кто мирно умирает во сне, суждено воскреснуть и мучить дорогих им людей. Иногда они приносят сюда тела, чтобы я могла о них позаботиться.

– И вы помогаете? – удивленно спросила Рен.

– Конечно, – ответила Одиль, будто бы защищаясь. – Я – жнец. Это мой долг.

Формально долг Одиль заключался в том, чтобы служить леди Светлане и Дому Костей, которому она поклялась в верности, но Рен понимала ее чувства. Она подошла ближе и встала рядом с женщиной, чтобы рассмотреть карту.

– А они не могут просто перейти на другую сторону? Через ворота, например? Разве король запретил им въезжать?

Одиль вздохнула:

– К сожалению, во время Восстания многие из них поддержали Дом Железа, так что технически они предатели короны. К тому же куда им идти? Жить в лагерях для беженцев? Большинство проживающих здесь богачей уехали сразу после образования Пролома. Другие же остались, потому что источник их богатства здесь, на землях, которые на протяжении многих поколений принадлежали их семьям. То же самое и с кузнецами. Их руда спрятана в этих холмах, а Железная крепость на севере – средоточие их власти, где они тренируются и работают. Как им оставить все это? Уверена, что после Восстания они изменились. Думаю, они даже не предполагали, что их род практически истребят.

– Вы были там, верно? – осмелилась спросить Рен. – Участвовали в финальной битве?

Отец прерывал любые разговоры на эту тему, стоило Рен только заикнуться, но девушку мучило любопытство.

– Мне больно это признавать, но да, – сказала Одиль, отводя взгляд. Она посмотрела на мечи Рен, которые та так и не сняла после возвращения из патруля. – Ты затачивала их с тех пор, как приехала сюда?

Рен все равно ими не пользовалась, так что это ее мало волновало.

– Нет.

Движением подбородка Одиль попросила Рен обнажить мечи. Ее взгляд упал на пустые ножны на поясе девушки, – те, в которых раньше хранился Гибель призраков, – но она ничего не сказала.

Порывшись на столе, Одиль нашла пару точильных камней. Пока она затачивала один меч, Рен позаботилась о втором.

– Дом Железа предпринял последнюю и самую лучшую из всех попыток, – сказала Одиль после нескольких мгновений уютной тишины, нарушаемой лишь ровным стуком камня по кости. – Практически каждый оставшийся в живых кузнец собрался с силами и готовился пойти на Стену вместе со всеми, кто еще жил с восточной стороны и был в состоянии держать оружие. Переговоры зашли в тупик. Король отказался рисковать внешней торговлей, которая только-только начала восстанавливаться после Пролома, ради Дома Железа. Видишь ли, кузнецы не хотели, чтобы их спасали. Им нужна была помощь в войне с Проломом, и только. Они отказывались оставлять свои земли нежити, хотели их вернуть. Они запросили нашей поддержки, но король отказался отправлять к ним костоломов. Вот тогда они выступили с оружием в руках, в попытке снести Стену, не заботясь о последствиях.

Рен на мгновение замерла, пока не опомнилась и не продолжила точить меч. Она не хотела привлекать внимание Одиль, иначе жнец не закончила бы рассказ. О том, что произошло почти двадцать лет назад, Рен знала только самое основное: случилась битва, в ходе которой погибли практически все, включая ее дядю, и таким образом Восстание было подавлено.

– Твой отец, Локк и я были частью передового разведывательного отряда. Мы догадывались, что кузнецы готовят атаку, но не знали, где и когда они намерены нанести удар. Стена длинная, на ней не одно уязвимое место. Так что мы с отрядом солдат попытались незаметно подобраться к врагу. Единственным способом это сделать было пересечь Одержимые земли. – Одиль сглотнула. – Так мы и поступили. Нас там уже ждали. Кузнецы, их солдаты… нежить. Но дело было даже не в них. На этих землях живет что-то темное. Что-то злое. Случившееся было настоящей резней. Локк, он… – Она замолчала и, прежде чем продолжить, подняла глаза к потолку. – Он отдал все, что у него было. Именно благодаря ему я и твой отец выжили. Как тебе уже известно, большинству повезло меньше.

Рен слышала расплывчатые рассказы о храбрости и героизме Локка. Как он возглавлял атаку, рубил нежить, чтобы защитить своих воинов. Они были в меньшинстве, три к одному, но костоломы были способны сдерживать нежить, защищая при этом свои собственные силы. Кузнецы такими талантами не обладали. Внезапно ситуация изменилась, и, хотя многие части Владений действительно пали перед натиском ревенантов, костоломы все же смогли выиграть битву.

– Должно быть, это было ужасно, – сказала Рен, пытаясь представить столь масштабную битву с нежитью. Битву с живыми.

– Нас как будто разорвали надвое, – ответила Одиль едва слышным шепотом. – Пусть я и костолом, но город, в котором я родилась, находится на самом краю Одержимых земель.

– Вы родились на Землях Пролома? – удивленно спросила Рен.

– Ну, тогда они еще такими не были. Раньше их называли Железными землями. Но да, я родилась там.

– Вы родились в семье кузнецов?

Способности мастеров обычно передавались из поколения в поколение, но когда речь шла о смешении кровей, одна способность становилась доминирующей, а другая – более слабой. Предсказать, какая именно проявится наиболее сильно, было невозможно, а ослабевшие таланты могли запросто проявиться в последующих поколениях. Именно поэтому большинство браков в домах тщательно контролировались, чтобы гарантировать сохранение их магии. К счастью, Рен была костоломом, иначе бабушка, скорее всего, вообще отказалась бы ее признавать.

– Нет, но мой отец и старшие братья работали на шахтах.

У Рен скрутило живот.

– Неужели они?..

– Погибли, когда образовался Пролом? Да.

– Мне так жаль, – тихо произнесла Рен.

Одиль отмахнулась от девушки, но взгляд ее стал отстраненным. Почти холодным.

– Теперь я даже не уверена, что это имеет значение. Не погибни они во время первого вторжения, несомненно, приняли бы участие в сражении и погибли бы во время Восстания. Возможно, мне повезло, потому что не пришлось столкнуться с ними лицом к лицу, когда я сражалась на другой стороне.

В мастерской воцарилась тишина. Одиль опустила глаза и протянула Рен заточенный клинок.

Внезапно мечты о славе, о том, чтобы проявить себя, показались девушке мелкими и низменными.

Напряженную тишину прервал прибывший посыльный. В руках он держал сложенное письмо, помеченное печатью Крепости.

– Должно быть, это от командира Дункана, – сказала Одиль, забирая послание и отпуская мальчишку. Женщина сломала печать по дороге в свой кабинет, и Рен последовала за ней. Когда Одиль уселась за стол, Рен опустилась на свое обычное место напротив. Ярко горящий огонь прогонял часть холода, который стоял в мастерской.

Одиль пробежалась взглядом по написанному. Выражение ее лица было мрачным… или, может, оно просто оставалось мрачным после разговора о войне. На мгновение женщина прикрыла глаза, будто бы собираясь с духом или успокаивая разбушевавшиеся эмоции, а затем положила письмо на стол и усмехнулась:

– Думаю, тебе наконец-то выпал шанс.

– Чтобы проявить себя? – с нетерпением спросила Рен. – Значит ли это, что вы не пели мне дифирамбы в каждом своем отчете?

Как она и надеялась, улыбка Одиль стала шире.

– Да сам Могильщик покажется простаком по сравнению с теми историями, которые я о тебе рассказывала.

Все еще улыбаясь, женщина протянула Рен письмо. Взяв его в руки, девушка торопливо просмотрела написанное.

– Визит члена королевской семьи?

Одиль кивнула:

– Третий принц, Леопольд, почтит нас своим присутствием и истощит наши скудные ресурсы, прежде чем продолжить свое грандиозное турне по Владениям. Намечаются встречи. Ужины. Проверки.

– Крепости?

– И ее обороноспособности.

Рен нахмурилась:

– Думаете, я смогу впечатлить его? Самого принца?

Одиль склонила голову набок:

– Есть идеи получше?

Приходил ли ей на ум кто-то, кроме ее отца? Нет и нет, лучшей идеи Рен предложить не могла.

– Но как?

– Предоставь это мне.

Глава
9

В последующие дни настроение Одиль колебалось между обычной присущей ей иронией и грустной отстраненностью. Рен винила себя за то, что спросила о Восстании и пробудила болезненные воспоминания. Что бы Одиль ни думала о Вэнсе, Локк был ее валькирией. Судя по тому, как смягчался ее голос и каким отстраненным становился ее взгляд, всякий раз, когда она говорила о Локке, потеря стала для Одиль ударом. Не считая его и членов своей семьи, кто знает, скольких еще она оплакивала.

Несмотря на не очень хорошее расположение духа, Одиль осталась верна своему слову. Она посвящала Рен в детали предстоящего визита принца и проследила за тем, чтобы девушка должным образом ознакомилась с историей королевской семьи.

– Последним родом мастеров, что пополнили ряды знати, были Грейвены из Дома Костей. Конечно, все благодаря той важной роли, которую костоломы сыграли в защите Владений во время образования Пролома. Восстание кузнецов только укрепило наше положение, хотя теперь, когда обе угрозы ослабли, у нас намного меньше влияния. Кажется, чем мрачнее участь, нависшая над Владениями, тем ярче сияет Дом Костей, – сказала Одиль с уже знакомой ухмылкой. – Кстати, об угрозах, именно Найты из Дома Железа первыми получили благородный статус.

Рен это было хорошо известно. Валорианцы, пришельцы из других миров, из-за богатого торгового потенциала Владений решили завоевать их. Они обратились к кузнецам и пообещали тем земли, титул и множество других преимуществ, если только они присягнут на верность своему будущему королю и помогут захватить власть. На поле боя не было никого опаснее кузнецов, и не существовало оружия столь же прочного, как металл. Немногие осмеливались противостоять могущественным валорианцам и их Железному легиону. Остальные же местные лорды и короли маленьких государств один за другим сдались или пали от их железных клинков.

– Это был знаковый шаг, – продолжила Одиль. Она читала свою лекцию, закинув ноги на стол, со стаканчиком алки в руке, что сделало ее самым нетрадиционным учителем, который когда-либо был у Рен. – Это помогло валорианцам закрепить свое место на троне и сформировать современные Владения. Настал черед Дома Серебра. Звание его представителям дали после того, как они положили конец эпидемии холеры, поразившей несколько крупных прибрежных городов, включая Морской порт «Доблесть». Если верить слухам, серебряники не только спасли столицу от разорения, но и сохранили жизнь королеве. В скором времени целители появились в каждом городе. Но Вэйны из Дома Золота превзошли всех остальных и первыми вошли в королевскую семью. Обзавелись высшим статусом.

Рен подумала об отце, который не смог сделать то же самое для собственного дома.

– Дед короля Августа, король Гай, решил выдать свою дочь замуж за ювелира. Конечно же, не из-за их магии, а из-за их богатства. Дом Золота всегда славился своим состоянием благодаря процветающим монетным дворам и здоровой внешней торговле, но никого богаче Вэйнов не было. Они могли купить все, что пожелают, так что в скором времени и сами нацелились бы на трон. Корона едва не разорила себя, отбиваясь от Рейланда, так что свадьба показалась более простым решением. Сначала король возвел семью Вэйн в ранг знати – чтобы не возникло вопросов о том, достоин ли жених, – а затем выдал замуж свою дочь и наследницу Эммелин за могущественного ювелира Генри, старшего сына семьи Вэйн. В результате в королевской семье нет-нет да рождается ювелир. Сначала две сестры короля, а теперь…

– Принц Леопольд, – догадалась Рен.

– В яблочко, – кивнула Одиль. – Золотой принц. По всеобщему признанию, он умен, красив и пресыщен жизнью.

– Как раз как я люблю, – пробормотала Рен, прежде чем сумела себя остановить. Одиль залилась лающим смехом.

– Действительно. Но, несмотря на все это, он обладает определенным влиянием. – Она посмотрела на свою опустевшую кружку и снова помрачнела: – Возможно, он сможет тебе помочь.

Рен кивнула, хотя и не очень в это верила.

– Если ничего не выйдет, по крайней мере, у меня останетесь вы, – улыбнулась девушка, и Одиль тут же ответила ей тем же. Затем женщина резко вскочила на ноги.

– О, на сегодня все? – спросила Рен, тоже поднявшись.

– Не совсем. Следуй за мной.

Когда они вышли из расположенного в подвале храма, Рен подумала, что Одиль поведет ее к воротам, но женщина коротко свистнула и направилась в противоположном направлении, к подвалу на другой стороне башни. Было поздно, и в затихшей Крепости их шаги отдавались эхом.

– Я раньше здесь не была, – заметила Рен, когда они начали спускаться.

– Потому что этот проход ведет в подземелья, – ответила Одиль, направляясь вниз по каменной лестнице, которую время от времени освещали мерцающие факелы.

Рен растерялась. С чего бы Одиль вести ее в подземелье?

Лестница спиралью уходила в темноту, пока наконец они не оказались в месте, предназначенном для пленников.

– Есть три уровня, – объяснила Одиль. – Верхний уровень предназначен для важных заключенных. Офицеры, дворяне, то есть люди с достатком и положением в обществе. Их определяют в удобные камеры с жаровней, мебелью и другими составляющими комфорта. Второй уровень предназначен для более опасных пленников. Вражеские солдаты. Налетчики. Мастера.

На следующем уровне коридор выглядел менее приятно, чем предыдущий, в котором все еще сохранились такие атрибуты верхних этажей, как ковры и окна. Перед ними простиралось темное холодное и продуваемое сквозняками каменное помещение. Как и этажом выше, здесь тоже не было ни охранников, ни заключенных.

К удивлению Рен, они уже добрались до конца лестницы. Разве Одиль не упоминала о трех уровнях?

Но женщина лишь слабо улыбнулась и скрылась за поворотом винтовой лестницы, будто ожидая, что пройдет прямо сквозь кирпичную стену.

Только то была не стена. Когда Рен последовала за Одиль, она увидела вделанный в поверхность замок.

Замок, изготовленный из кости.

Из-за пазухи Одиль достала болтающийся на цепочке ключ, тоже явно костяной, и вставила его в скважину. Послышалось два щелчка, прежде чем дверь открылась, обдав их струей холодного воздуха.

Подобный прием был довольно распространен среди мастеров. Они изготавливали ключ, который требовал двух поворотов – один рукой, а другой внутри замка, с помощью магии.

Собравшись с духом, Рен по просьбе Одиль сняла факел с кронштейна рядом с дверью и спустилась еще на один лестничный пролет. С каждым шагом становилось все холоднее, а факел был единственным источником света, освещавшим их путь. Когда ступеньки наконец закончились, она увидела огромную, раскинувшуюся во все стороны пещеру, раза в три больше, чем те уровни подземелья, что остались над ними.

Вот тогда-то Рен и поняла, что они находились под Пограничной стеной. Девушка почувствовала гнетущую тяжесть магии и увидела, что здесь тоже имелись камеры для заключенных. Пусть они, как и все остальные, оказались пустыми, Одиль не нужно было говорить, каких именно заключенных в них держали.

– Для нежити, – тихо сказала девушка, указывая на ряд камер, огражденных костяными решетками, чьи формы отбрасывали танцующие в свете факелов тени.

Рен слышала истории о том, как в первые годы после Пролома изучали новый, более могущественный вид нежити. Как ставили на нем эксперименты. Как пытались понять его. Именно благодаря этому у мастеров появилась шкала нежити и прочие знания о ходячих трупах, восставших из Пролома.

Однако камеры занимали лишь небольшую часть пространства. Вдоль дальней стены были расставлены кровати, на которых стояли подносы с инструментами и корзины с постельным бельем. Ее взгляд упал на окровавленные тряпки, и она задумалась, лечили ли здесь людей во время войны… и если так, почему этих людей не доставили в лазарет, расположенный выше. Возможно, лазарет был переполнен или что-то в этом роде?

За кроватями располагалось похожее на склад помещение. Там стояли бочки с вином, опечатанные знаком Рек-Близнецов, знаменитой винодельни к востоку от Стены, которая после Пролома была вынуждена закрыться. Там же лежали корзины с шерстью от прибрежных стад Хаймора, ящики с мехом лис, что водились в Несокрушимых горах, и керамические банки с вареньем из огненных ягод.

Столь желанные предметы, которые, как утверждалось, было невозможно достать к западу от Пограничной стены.

Там же лежали и другие вещи: серебряные инструменты, золотые безделушки и даже несколько костяных талисманов, предназначенных для защиты от нежити.

Когда Одиль шагнула в центр пещеры, Рен последовала за ней и подняла повыше факел, чтобы лучше оценить размеры данного места.

– Кажется, не только охранники помогают здешним жителям вести торговлю?

– Все верно, не только они. – Одиль как будто чего-то ждала. Чего же, осуждения? Учитывая то, что она рассказала о своей семье, живущей к востоку от Стены, тот факт, что она всеми доступными способами пыталась помочь старым друзьям и соседям, казался вполне логичным. Да судя по сваленным вокруг вещам, Одиль в одиночку поддерживала всю их экономику.

– Командир Дункан знает об этом?

– Думаю, он предпочитает не знать ни о том, что происходило здесь в прошлом, ни о том, что может произойти в будущем. Конечно, он подозревает, что я совершаю сделки на черном рынке, но, как и большая часть гарнизона, он извлекает из этого выгоду. Им все равно, как я доставляю свежее вино из Картезианской долины, только то, что оно обходится дешевле, чем если бы было импортировано из Мальтека или Андолезии. Но есть кое-что еще, что циркулирует под Стеной и может им не понравиться.

Рен снова посмотрела на больничные койки, на пакеты с яблоками, соленой рыбой и зерном.

– Вы имеете в виду людей?

– Люди, предметы… информация, – склонила голову Одиль. – Важно не терять связь с тем, что происходит к востоку от Стены, поэтому я стараюсь быть в курсе всех слухов и сплетен.

– Каких, например? – с любопытством спросила Рен.

– Не все из них стоит повторять, но, учитывая свободно разгуливающую по землям нежить, ты уже можешь примерно представить их содержание. Что-то из услышанного кажется чепухой, а что-то пугает и интригует. Я предпочитаю держать большую часть информации при себе до тех пор, пока не отличу факты от вымысла.

– Так вы, получается, выполняете роль привратника?

– Можно сказать и так. Информацию контролировать сложно, но все остальное… У меня хранится единственный ключ от замка, который могу открыть только я. Ну а теперь еще и ты.

Рен сосредоточила свое внимание на Одиль.

– Почему вы показываете мне все это?

Женщина пожала плечами. Жест получился бы беспечным, если бы не напряжение в плечах.

– Если со мной что-нибудь случится, важно, чтобы об этом месте знал хоть кто-то еще. К тому же теперь тебе известен еще один способ выбраться из Крепости. На всякий случай.

Рен нахмурилась, но кивнула. Ее одолевало ощущение, что она что-то упускает, но девушка боялась, что от дополнительных вопросов Одиль снова замкнется.

– Предполагалось, что я буду держаться подальше от неприятностей, – сказала она вместо этого, пытаясь разрядить обстановку.

Выражение лица Одиль осталось серьезным.

– Иногда неприятности сами находят нас, независимо от того, ищем мы их или нет.

Наконец, после нескольких недель ожидания, его высочество принц удостоил Крепость своим визитом. Возбуждение бурлило в венах возвращающейся из патруля Рен.

Закат отбрасывал темные тени, когда они проходили под воротами.

Рен никогда раньше не встречала принца из-за многолетних интенсивных тренировок и того факта, что валорианцы редко приезжали на север, в Мэрроу-Холл. В последний раз они нанесли визит после Восстания, чтобы отдать честь ее дяде Локку, но Рен тогда была совсем маленькой. Как правило, ее отец и бабушка сами отправлялись к королевской семье, в Морской порт «Доблесть». Шансы что-то доказать надутому, избалованному принцу действительно были невелики, но его приезд оказался самым интересным событием из всего, что произошло с тех пор, как она обосновалась в Крепости.

– Вы опоздали, – рявкнул управляющий, который бросился к патрулю, едва они успели спешиться. – Приведите себя в порядок. Мы немедленно направимся в обеденный зал.

Охранники как могли начали одергивать и расправлять свою униформу. Рен, в общем-то, не испачкалась, но она все еще была вооружена и облачена в броню, а ее глаза и губы были подведены черным. В конце концов, она выглядела вполне соответствующе для костолома. А вот облачись она в платье жнеца, оставила бы о Доме Костей только худшее впечатление.

Управляющий подтолкнул их ко входу для прислуги, который вел в обеденный зал. Ему явно хотелось, чтобы опоздавшие прокрались незамеченными, но когда Рен двинулась за остальными, мужчина остановил ее.

– Тебе приберегли место за главным столом, – сообщил он, размахивая у нее перед носом каким-то письмом. Рен показалось, что в самом низу она заметила остроконечную подпись Одиль. – Командир должен продемонстрировать принцу все наши возможности. Для этого ему требуется по представителю от каждого подразделения обороны, а Одиль так некстати заболела. Поскольку ты – единственный оставшийся костолом, тебе придется занять ее место.

Заболела? Одиль выглядела совершенно нормально в то утро, когда сообщила Рен дату прибытия принца.

Пыталась ли она таким способом дать Рен шанс сблизиться с членом королевской семьи? Шанс проявить себя?

– Э-э… хорошо, – сказала Рен, расправляя плечи. Она вполне могла с этим справиться – кланяться, кивать и отвечать на вопросы о какой-никакой обороне Крепости.

– Готова? – надавил управляющий, жестом приказывая открыть для нее главные двери.

Прежде чем Рен успела ответить, он схватил ее за руку и решительно повел по главному проходу к возвышению в задней части зала.

Столы вымыли, каменные плиты отполировали, стены протерли, а с гобеленов сбили пыль.

И под этими самыми гобеленами сидел принц.

Он выглядел как самый настоящий член королевской семьи, одетый в дорогой черный бархат и блестящие кожаные сапоги, а его голову украшал изящный плетеный венец.

Но в то же время он был похож и на ювелира.

Нитки на пиджаке, кольца на пальцах… Даже глаза принца были золотистыми, как у кошки, и они весело блеснули при приближении Рен.

Управляющий поклонился Леопольду, прежде чем прошептать что-то на ухо командиру Дункану.

На его лице, озаренном фальшивой, полной удовольствия улыбкой, промелькнула тревога. Очевидно, он только что узнал об отсутствии Одиль. По обе стороны от него сидели представители свиты принца и старшие члены командующего штаба – люди, прослужившие в Крепости не менее десяти лет. Среди них был и серебряник, который заведовал лазаретом, и каменщик, следивший за ремонтом, и капитан стражи.

И она, Рен, служившая здесь всего месяц… Но другого варианта не было.

Командир Дункан отмахнулся от управляющего и вздохнул, чтобы взять себя в руки.

– Ваше высочество, последний из наших, э-э, представителей вернулся, – объявил он. – Принц-мастер Леопольд Валориан из Дома Золота, позвольте представить леди Рен Грейвен из Дома Костей.

Рен знала, как кланяться, поскольку отец позаботился избавить дочь от еще одного недостатка, за который бабушка могла бы возненавидеть ее. Однако когда она выпрямилась, то заметила, что взгляд принца задержался на ней.

Отчеты не лгали – он и правда был хорош собой: с ореолом карамельных кудрей, полными губами и гладкой оливковой кожей. Принц казался таким безупречным, что Рен боялась прикоснуться к нему, опасаясь помять его одежду или взъерошить волосы. А может, это было бы и забавно…

Нет. Рен следовала правилам. Выполняла приказы и доказывала… что-то там…

– Это Гален Валориан, ответственный за поездку принца, – добавил командир Дункан, указывая на молодого человека по другую сторону от Леопольда.

Рен коротко поклонилась. Командир жестом пригласил ее занять отведенный для Одиль пустой стул в конце высокого стола. Однако, прежде чем девушка успела пошевелиться, принц поднял изящную руку, чтобы остановить ее.

– Рен… – сказал он, осмотрев ее ленивым взглядом с головы до ног. – Необычное имя для костолома.

– Так и есть, ваше высочество, – согласилась Рен, удивленная тем, что это сияющее видение знает хоть что-то об обычаях ее дома. Для костоломов быть[2]2
  Имя главной героини Рен (с англ. Wren) переводится как «крапивник» – мелкая птица, обитающая в Америке, Евразии и Северной Африке. Внешне похожа на мягкий пушистый шарик с поднятым торчком коротким хвостиком. Птица очень подвижная, с необычно громким голосом.


[Закрыть] названным в честь животного считалось глупым и банальным. – Так перед смертью меня назвала мать.