Текст книги "Зажги мое сердце"

Глава 20

Илья

Майя не сразу согласилась на мое предложение, она нашла тысячу отговорок, прежде чем мы вышли из дома. Я и сам уже устал ее уговаривать что-то делать. Мне хотелось поскорее закончить эту игру в доброго дядю, исполняющего желания. Однако с Орловой не так просто, а еще она задавала тысячу вопросов “почему”, на которые я был не в состоянии дать ответы. Вернее, я не хотел на них отвечать.

Пока мы ехали по трассе, Майя на телефоне подбирала разные треки. Я понятия не имел, какой она планировала исполнить танец, да и, на самом деле, мне это было не интересно. Она должна занять первое место, отчалить в Штаты и на этом все.

Когда мы заехали в горку, преодолев приличное расстояние, девчонка, наконец, заметила, куда я ее привез. Она посмотрела на меня квадратными глазами, часто моргая, ее щеки покрылись легким румянцем так, словно мы притащились сюда не танец снимать, а заниматься чем-то непристойным. Я усмехнулся про себя и тут же уловил это состояние. Оно крайне отличалось от того, что происходило со мной последние шесть месяцев.

– Поляна Песен? – спросила Майя, сжимая в худеньких пальцах телефон.

– Сцена же, ну и вид. Какая разница? Выходи! – указал жестом на дверь я. Она пару секунд пребывала в молчании, затем все-таки вышла, осторожно прикрыв за собой дверь. Я тоже планировал выйти следом, но меня задержал входящий вызов. На экране яркими буквами отразилось “Ваня”, у друга не иначе чуйка, в какое время лучше всего звонить.

– Я занят, Мистер Скорая Помощь.

– Надеюсь, выполняешь свою отважную роль супергероя? Или опять пялишься в потолок, как дурачок? – шутливо ответил Сотников. Я до сих пор не понимал, почему он не отвернулся от меня. Даже моя девушка не смогла находиться рядом, когда я впал в состояние “вечная амеба” и готов был отказаться от дальнейшего существования. Нет, идей покончить с жизнью, конечно, не было. На такое способны только трусы, а я был далеко не трус. Но как после всего продолжать жить – тупо не знал. Ладно, я и сейчас не имею ни малейшего представления. Я запретил себе думать о чем-то светлом, запретил улыбаться. Да и с девушкой мы расстались с моей легкой подачи.

У меня неплохо получалось заниматься самобичеванием, пока не появилась эта Майя. Она нагло нарушила мои запреты, заставила снова испытывать разные эмоции. С одной стороны – это бесило, а с другой… Откровенно говоря, мне не хотелось признавать, что находится на другой стороне.

– Радуйся, я не дома. Мы с Майей на “Поляне”, будем снимать видос. Знаешь, она меня чертовски бесит, – признался я, пытаясь найти причину того, что заставляло сердце биться чаще.

– Она мне уже нравится. Если этой крошке удалось вытащить твою тушку из дома – это прогресс. Передай ей от меня тысячу поцелуев!

– Я и до этого выходил из дома, не преувеличивай, – сказал я. Орлова стояла напротив моей машины и махала руками, видимо, намекая, что пора бы выходить. Теплый летний ветер задувал ей под широкую майку, отчего ткань забавно надувалась. Я снова усмехнулся и снова одернул себя. После того, что произошло, у меня не было права вот так беззаботно улыбаться. Это неправильно.

– Ладно, отключаюсь, – буркнул я в трубку и скинул вызов.

Вышел из машины, прикрыв тыльной стороной ладони глаза. На склоне горы было пусть и не жарко, но довольно солнечно, приходилось то и дело щуриться. Я подошел к Майе, и мы неторопливым шагом стали подниматься в сторону небольшой сцены, где в праздничные дни проходили концерты.

Майя шла медленно, она то и дело запрокидывала голову и пыталась что-то разглядеть на необъятном голубом небосводе.

– О! – воскликнула Орлова, резко останавливаясь. Она показала указательным пальцем на белое облако. – На дракона похоже, скажи?

– Скорее на белую продолговатую фигуру, – хмуро отозвался я, вглядываясь в узор на небе. Я никогда не залипал на облака, не сходил с ума от закатов и рассветов. Моя жизнь сводилась к единственной цели – забить шайбу.

– Подключи фантазию!

– Зачем? – искренне удивился я. Майя повернулась ко мне и сложила пальцы кубиком, закрыв один глаз, словно смотрела в объектив фотокамеры.

– Потому что иначе ты пропустишь самое крутое, – она улыбнулась мне, совершенно обычной улыбкой. Так улыбаются все девушки, даже дети. Но было в этой улыбке что-то необъяснимое. Что-то очень теплое, как солнце. Что-то очень нежное, как ландыши. Она напоминала лето.

– Какая глупость, – сглотнув, ответил я.

Майя развернулась и теперь шла впереди, делая маленькие, частые шаги. Кажется, ее не особо порадовал мой ответ. Ну да какая разница? Я не стремился перейти границу от “сталкера”, делающего добрые дела, к парню, кивающему головой на всякие глупости.

– И что же в этом крутого? – я догнал ее и зачем-то спросил то, что и спрашивать не должен был. У меня есть единственная задача – отправить Орлову в Америку любыми способами и связями. Становиться друзьями в мои планы не входило и не входит. И этот вопрос, он скорее для поддержания атмосферы, не иначе! Я был уверен в этом.

– А я думала, тебя глупости не интересуют.

– Так и есть, но раз ты заговорила о них, то мне просто любопытно.

– Скажи, – она остановилась напротив белой конструкции, которая и была сценой. Позади на нас смотрела телевышка с вершины горы, трибуны и зеленый ковер, на котором разместились несколько отдыхающих. Они лежали на накидках, ели бутерброды и пили чай. – Что заставляет тебя улыбаться, кроме льда?

– Кроме льда? – я задумался. Никто прежде не спрашивал у меня о таком. Наверное, я даже не смог бы описать состояние эйфории, кроме как моментов, когда надевал коньки и выходил на ледовое покрытие.

– Ладно, давай потом обсудим. А пока… я поднимусь на сцену и попробую что-то станцевать. Ты не снимай, мне нужно немного практики, смогу ли я вообще.

Я кивнул и стал молча наблюдать, как Майя взбирается по высоким ступенькам. Она неуклюже пошатывалась, несколько раз споткнулась, словно маленький ребенок. Сам я поднялся на трибуну и уселся, мысленно раздражаясь, что повсюду солнце. Было довольно жарко.

Орлова прошла в центр, вытащила телефон и стала кликать по экрану, видимо, включила какую-то композицию, под которую планировала танцевать. Сперва потопталась на месте, потом сделала пару наклонов в разные стороны, вроде разминки. Все это время я смотрел на нее без особого желания, чувствуя себя странно, в какой-то степени нелогично. Что я вообще здесь делаю?!

Неожиданно ко мне подсел какой-то дедушка в спортивных штанах и красной майке. У него в руках была колонка, из которой доносилась старая песня “Туда” Михея и Джумаджи. Я хотел попросить его выключить музыку, потому что она помешала бы снимать видео. Но тут незнакомец заговорил:

– Как красиво танцует, прямо под мою песню – он показал на Майю, и я тоже перевел на нее взгляд. Она, в самом деле, попадала в ритмы, словно слышала слова этой композиции. Ее движения были плавными и воздушными. Майя взмахивала руками, подобно горной свободолюбивой птице: она рассекала ими воздух, а он, казалось, подчинялся ей. Даже ветер, который прежде хаотично разгуливал по улочкам, словно танцевал вместе с этой девушкой. Он периодически касался прядей ее волос, отчего те игриво подпрыгивали.

Майя улыбалась. Она была сама собой в этой стихии, получала наслаждение. Она смотрела на меня и будто шептала слова этой песни, которая до сих пор играла из колонки дедушки.

– Красивая, – сказал он, наклоняясь ко мне.

– Что? – глухо спросил я, не в силах отвести взгляда от танца Майи. Раньше думал, что танцы не могут передавать ничего, обычные движения телом. Я не понимал, что в них пытаются разглядеть жюри на разных конкурсах в тв-шоу. Но сейчас, смотря на Майю, я внезапно ощутил поток чувств. Она будто звала меня туда, где было прежде хорошо. Туда, где днем греет солнце, а ночью дорогу освещает серебряная луна. Туда, где мечты сбываются. Туда, где сидеть дома с замком на шее – нечто неестественное.

Мне не нравилось это чувство. Оно пробуждало желание вернуться к прежней жизни. Перестать корить себя.

– Говорю, девушка у тебя красивая. Береги ее, – шепнул мне старец. И только я хотел сказать ему, что она не моя и совсем некрасивая, но не смог. Когда я повернул голову, то не обнаружил рядом дедушку. Больше не играла та старая песня. Не было музыки.

Как странно… Неужели привиделось?!

Глава 21

Я до сих пор не могла поверить, что согласилась на эту авантюру, согласилась танцевать на камеру, попытаться вскарабкаться на гору, с которой упала полгода назад. Все это напоминало сладкий сон, когда хочется постоянно улыбаться.

Мы с Ильей сняли около пяти выступлений: это были простые движения под разные композиции. Рубцов сказал, что нарежет из них микс и сделает интересный клип. Не знаю почему, но я согласилась принять его помощь. Мне казалось, Илья подталкивает меня вернуться на сцену, подняться из пепла, подобно фениксу. И пускай он все еще виделся мне довольно странным парнем, я не понимала мотивов его поведения, но почему-то не хотела отказываться от общества Рубцова. Он словно заряжал меня энергией.

С видео мы закончили во второй половине дня. Оба устали, я еще и физически, а Илья явно зажарился. Он сидел под открытым солнцем, и щеки его полыхали алым цветом. Я переживала, что Рубцов может получить ожог, поэтому когда мы сели в машину, я вытащила из сумочки пантенол. Хорошо, что прихватила с собой косметичку.

– Вот, – сказала я, протягивая ему тюбик. В салоне тоже было жарко, не меньше, чем в бане.

– Что это? – он удивленно выгнул бровь, скользнув взглядом по крему.

– Ты мог сгореть. Надо намазать кожу лица и шею.

– Поздно.

– Никогда не поздно, тем более это пантенол. Он очень хорошо помогает, не упрямься! – командным тоном заявила я. Илья явно не хотел ничего делать, то ли из вредности, то ли потому что уморился сидеть под открытыми лучами. Не придумав ничего лучше, я выдавила себе на пальцы немного содержимого и коснулась бронзовой кожи шеи парня. Рубцов вздрогнул от моего прикосновения и посмотрел так пронзительно, что я моментально смутилась.

Мой пульс ускорился, там словно вспыхнуло пламя. Меня бросало и в жар, и в холод, но это были приятные ощущения. Раньше я не была такой чувствительной, а может, не замечала за собой подобного. Однако эти мысли мне не понравились, они делали меня уязвимой.

– Извини, – прошептала я, робея от происходящей ситуации. – Просто хотела тебе помочь…

– Не извиняйся. Не люблю слабых людей.

– Извинения – не показатель слабости, – хмуро сказала я. Опустила руку и кинула крем Илье на колени. Пока он не раскрыл все карты, я должна быть бдительной.

– А что же это?

– Это показатель того, что ты признаешь свою ошибку.

– То есть ты ошиблась, когда решила самовольно натереть мне шею, так? – в его голосе звучала насмешка, словно Рубцову было весело наблюдать за тем, как я краснею и стыжусь собственного нелогичного поступка.

– Может, мы уже поедем? Разве у тебя нет планов спасти мир? Или еще какую-нибудь девушку по имени Майя?

– О, нет, – он закатил глаза, и, наконец, перестал на меня смотреть. – Филантропия – довольно утомительное занятие. Больше одной Майи я не потяну.

Илья включил двигатель, сдал назад, и мы выехали с парковочного места. Позади оставался склон горы, пушистые сосны и сцена, на которой я пыталась вспомнить: каково это – быть собой. Удивительно, но в последнее время у меня неплохо получалось: мне нравилось танцевать, мне хотелось танцевать. Это непередаваемое ощущение, по которому я очень скучала.

– Я тебя не понимаю, – откинув голову на сидение, сказала я. – Если тебя так напрягает помощь, зачем ты вообще это делаешь?

– Ты забыла? Я же странный, вот и ответ.

– Ну да, это самый гениальный ответ, который я когда-либо слышала. Лучше бы ты сказал, что запал на меня.

Илья издал короткий смешок, мы как раз остановились на светофоре. Он повернулся ко мне и произнес:

– Ты так хочешь этого?

– Чего хочу? – не сразу сообразила я, к чему он клонит.

– Чтобы я запал на тебя, – и снова усмешка. А ведь в первую нашу встречу мне казалось, что Илья надломлен и холоден. Его лицо будто покрывала непроницаемая маска, за которой не читались эмоции или они были фальшивыми. Сейчас же все было иначе: Илья искренне улыбается и даже шутит открыто, как не шутил до этого. Неужели мы стали ближе?!

– Какая глупость. Ты даже ни на вот столечко не в моем вкусе.

– Ну да, ты же любишь худых и занудных. Не удивлюсь, если твоя первая любовь носила очки и боялась своей тени.

– А что не так с очками? – возмутилась я, не замечая, что мы завернули на парковку “Вкусно и точка”. У меня, конечно, не было поклонника в очках, да и первой любви тоже, я была вечно занята танцами, подработками или элементарно учебой, помощью матери по дому. На мальчиков времени не находилось. Однако Илье знать это не обязательно, по крайней мере, пока он не перестанет строить из себя самого умного и крутого парня в мире.

– Я попал в яблочко? И как он? Хорошо дрифтует?

– Нет, это не яблочко и даже не малинка. Полный промах, Рубцов, – внутри меня уже разливалась вулканическая лава, я сжала кулачки, пытаясь сдержать злость.

– Печально, – Илья пожал плечами и заглушил двигатель. Он не удосужился сообщить мне, для чего мы приехали сюда, молча вышел из машины, обошел ее и неожиданно открыл мою дверцу. – Долго планируешь сидеть? Или ты совсем не проголодалась?

– А с чего ты решил, что я хочу есть? И нет, я не голодная, – а вот здесь я все-таки слукавила. Завтрак хоть и был вкусным, но от обеда отказываться было бы грешно. Тем более после затраченной энергии на танцы.

– Тогда просто посидишь рядом. На выход!

– Ты невыносим, – я громко вздохнула и все же вышла из машины.

– Ты тоже, мы в одинаковом положении.

– У тебя же проблемы с аппетитом, – напомнила я, пока Рубцов ставил на сигнализацию свое авто.

– Да, но в те редкие минуты, когда я хочу есть, надо есть. Ты же не хочешь однажды проснуться рядом с трупом? – он обошел меня и двинулся ко входу, делая свои ужасно широкие шаги к дверям фасада красного здания. Однако заходить первым не спешил, очередной жест из категории “джентльменов”: любезно пригласить даму войти первой.

Какой же он все-таки странный…

В кафе с фастфудом оказалось шумно, почти все столики были заняты, и только узкий у окна был свободным. В воздухе витал запах жареной картошки фри и бургеров, отчего мой желудок запел серенады, выдавая себя по полной программе.

– Садись, я пойду, сделаю заказ, – сообщил Илья и, не дожидаясь моего ответа, направился к большой сенсорной консоли, выбирать обед. Я плюхнулась на стул, оглядывая помещение в вишневых тонах. Удивительно, что спортсмен решил заехать именно сюда, хотя у меня уже таились сомнения насчет тренировок Ильи. А вдруг он ярый прогульщик, и все мои знания о нем являются ложными?

Однако, как следует обмусолить эту идею – я не успела. Рубцов вернулся с номерком и плюхнулся на стул, широко расставив ноги.

– Я взял тебе бургер и холодный чай, надеюсь, ты любишь чай.

– Что? Но я не хочу есть… – смутилась я, вспомнив о своем животике. Он явно протестовал и хотел обратного.

– Ну, значит надо захотеть.

– Почему? Не любишь есть вредную еду один?

– Да, ненавижу, – он провел рукой по волосам цвета ореха макадаме и снова посмотрел так, что меня накрыло волной жара. Что за взгляды? Что за реакция?

– Я скоро вернусь, – сообщила я, подскочив с места. Мне нужно было успокоиться, взять себя в руки. Туалет, конечно, не лучшее место для подобных дел, но за неимением ничего, приходится останавливаться и на этом.

Я прошла мимо двух девушек, у одной из них были розовые волосы до пояса. Она походила на героиню аниме, даже макияж соответствовал. Ее подруга с коротким черным каре казалась свинцовой тучкой на фоне розововолосой девчушки. Эти двое приковывали к себе внимание. Я засмотрелась на них и на повороте случайно врезалась в человека. У него из рук выпала бутылка с водой, и я поспешила поднять ее, а заодно и извиниться. Неудобно получилось.

– Прошу прощения, – произнесла достаточно любезным тоном я. Взглянула на парня напротив и на мгновение растерялась. Он был высоким и худым. Несмотря на жару на улице, парень был одет в черную олимпийку, закрывающую руки и горло. У незнакомца на голове была такого же цвета кепка, и я с трудом разглядела его лицо: бледное, с острыми чертами и глубокими хищными глазами.

– Не лучшее место для обеда, – сказал он вдруг с каким-то отвращением и посмотрел еще так, будто мы были знакомы. Мне стало не по себе. У меня плохая память на лица, возможно, я и видела когда-то этого человека, но просто не запомнила. Хотя людей с волчьими глазами лучше не запоминать. От них по телу неприятные мурашки.

– Простите еще раз, – повторила я и поспешила обойти незнакомца. Моя спина вспыхнула, казалось, ее опыляют пламенем, которое достигает даже косточек. А возле дверей дамской комнаты я не выдержала и оглянулась. Того человека уже не было… Но я была уверена, что он смотрел мне вслед до последнего.

___

Дорогие читатели! Будем читать новую главу завтра?)

Глава 22

Я ополоснула руки и вернулась за столик. Там уже стоял поднос с едой: картошка, напитки, бургеры и салат. Я села за стол и еще раз окинула взглядом зал. Того парня в черной кепке нигде не было, и мне подумалось: не был ли он игрой моего воображения? Слишком жутко выглядел человек, даже пугающе. Одним своим видом он внушал опасность, и я вдруг вспомнила вчерашний вечер. Вспомнила, как тряслась, сидя в темной комнатке. Сердце в груди сжалось в точку, оно не хотело этих воспоминаний, противилось моей слабости.

– Что с тобой? – Илья щелкнул перед моим носом пальцами. Черная пелена исчезла с моих глаз, и я тихо выдохнула.

– Да так… – пожала плечами я и взяла стаканчик с чаем.

– Выглядишь не очень.

– Я просто устала.

– Все еще думаешь о том, что произошло вчера в ДК? – словно метил в цель Илья. Он закинул в рот картошку по-деревенски, не сводя с меня своего пронзительного взгляда. В этом взгляде было нечто не похожее на Рубцова, мне показалось, он действительно переживал. Так, будто мы с ним друзья или даже больше. Я смутилась собственных мыслей и, чтобы немного отвлечь себя, схватила ломтик картофеля.

– Думаю, как буду сегодня ночевать там. Главное, чтобы тот негодник не проник снова в комнату.

– Что? Хочешь вернуться туда? – в голосе Ильи звучало удивление. А еще он был мягким, теплым и каким-то бархатным. Люди с таким голосом не бывают плохими. И это еще один минус для меня. Дружить со звездой хоккейной команды – худшая идея.

– У меня нет выбора.

– У тебя есть выбор.

– И какой же? – я коротко улыбнулась, взглянув на Рубцова. Мы сидели близко и могли отчетливо видеть друг друга. Вот только эти переглядывания заглушали окружающие звуки. В моем мире мы сидели у подножья горы, ветер трепал наши волосы, а лучи солнца согревали плечи. Два таких разных человека.

Он – капитан хоккейной команды. Мечта многих девушек в нашем городе. Парень, который крепко сжимал в своих сильных руках клюшку и был королем льда. Я видела, как сияли его глаза во время игры, видела, как за спиной этого парня вырастали крылья. Он жил среди звезд. Он был одной из них.

Я – та, кто всегда тянулась к этим звездам. С детства становилась на носочки, протягивала руку, пытаясь ухватиться за яркий огонек на ночном небе. Я была мрачной тенью Ильи. Как так сложилась, что его звезда упала на моей земле? Мне так хотелось ответов…

– Почему бы тебе не остаться у меня? – спросил Рубцов, сложив перед собой руки.

– А почему я должна оставаться у тебя?

– Безопасность, нет? – он говорил так, будто не понимал причину моего отказа.

– Ты сам – та еще опасность для меня. Ходишь по пятам, заливаешь какую-то ерунду о филантропии. Неужели ты думаешь, что я в это верю?

– Что тебя останавливает?

– Ну, – я усмехнулась и сказала первое, что пришло в голову. – Что я о тебе знаю?

– А что ты хочешь обо мне знать?

– У тебя есть подружка? Или где… – я не успела договорить, он слишком быстро ответил.

– Уже нет. Мы расстались полгода назад.

– Уверена, ты ее бросил. Потому что вы – парни не можете долго встречаться, – я взяла бургер и откусила кусочек. Он был вкусным и сочным. Я давно не ела такой вредной еды.

– Да, я бросил ее. Но мы встречались до этого два года. Что еще хочешь знать? Может, в каком возрасте я первый раз завалил девушку? Или… – он закатил глаза, напоминая маленького ребенка. Это выглядело так смешно, что я не выдержала и тихо прыснула. Илья был не таким, каким я его себе представляла. Раньше, когда мы с Ирой наблюдали за ним, этот парень казался холодным, не особо разговорчивым и слишком серьезным. Пожалуй, до ужаса взрослым. Может и скучным. Однако сейчас Рубцов виделся мне обычным человеком, который умел откидывать глупые шутки, прийти на помощь, если случилась беда, а еще он вкусно готовил омлет.

С каждым днем моя антипатия сдавала позиции. В Илье было приличное количество скрытых плюсов.

– О, нет! Я не хочу знать о таких достижениях. Так глупо ими хвастаться.

– А чем не глупо хвастаться?

– Соучастием, – прошептала я, делая глоток холодного чая. За окном мелькали машины, люди, но в моей голове их не было. Мы продолжали сидеть вдвоем на том зеленом клочке, оберегаемые ветром и солнцем.

– Что ты под этим подразумеваешь? – спросил он.

– Мне кажется, когда мы умрем, о нас будут помнить по нашим поступкам. Жизнь человека заключается не столько в его личных достижениях, сколько в ценности по отношению к другим людям.

Я взглянула на Илью, а он почему-то перестал быть теплым. Мир вокруг вернулся к тому моменту, с которого исчез. Появились звуки, люди, чужие голоса, смех и музыка. Илья больше не смотрел на меня. Его глаза словно покрылись хрустальной оболочкой, мне казалось, она вот-вот даст трещину, а вместе с ней и Рубцов.

– Я… сказала что-то не так? – осторожно произнесла, боясь сделать еще хуже.

С минуту он молчал, а потом резко поднялся из-за стола и не говоря ни слова направился к выходу, оставляя меня одну.

– Илья! – крикнула я. Но Рубцов не остановился. Тогда и я подскочила, побежала следом за ним, но не успела. Он уже завел двигатель и выехал с парковки.

* * *

Я не стала звонить Илье, хотя и переживала о том, что могла своими словами обидеть его или задеть старую рану, о которой ничего не знала. В моих глазах он был весь такой идеальный, сотканный из золотых нитей, не имеющий проблем и сложностей. Но, видимо, я серьезно ошиблась, и даже у людей вроде него есть слабые места.

Эта мысль не отпускала меня, пока я брела в одиночестве по городу. Так я дошла до стадиона, того самого, где когда-то мы сидели вместе с Ирой и тайком наблюдали за Ильей. На улице немного спала жара, и подул прохладный ветерок. Солнце уже не сильно припекало плечи, и мне захотелось заглянуть на этот стадион.

Я вошла на огромную территорию, покрытую зеленым газоном. Несколько детей катались на самокатах вокруг поля, соревнуясь друг с другом. Однако Рубцова здесь не было. Я села на первом ряду на свободное из тысячи свободных мест. Запрокинула голову к небу и стала разглядывать облака.

Они медленно плыли по лучезарному небу, собираясь в разные фигурки. Справа виднелась линия от самолета: бесконечная белая полоса. С каждой секундой она становилась менее заметной, и я почему-то вздохнула.

– Майя Геннадьевна! – послышался знакомый голос. – Здравствуйте! – это была Аня, моя ученица, которая носила брекеты. Сегодня на ней был лиловый сарафан в маленький цветочек. Ее пшеничные волосы были заплетены в две косы, которые лежали аккуратно на худеньких плечах. К Ане подошел парень: высокий, улыбчивый с глазами цвета моря.

– Добрый день, – он улыбнулся, кивнув мне в качестве приветствия. На вид парню было около двадцати пяти лет. Я не видела его раньше.

– Добрый.

– Это Стас – мой брат. А это Майя Геннадьевна – мой тренер по танцам, – представила нас она. Я поднялась и протянула руку, а Стас любезно ее пожал. Он был хорошо одет: в светлые потертые джинсы, черные кеды и белую майку. На шее его висел кулон в виде солнца. В этом человеке все было каким-то солнечным, от волос до этого кулона. Полная противоположность закрытому Илье. И почему я о нем снова вспомнила?

– Моя сестра много о вас… о тебе, можно на ты? – спросил Стас, его улыбка притягивала, и я поспешила улыбнуться в ответ.

– Конечно, можно. Я еще не такая старая.

– Гуляешь? Может, присоединишься к нам? – он говорил так запросто, словно мы уже тысячу лет знакомы. И я вдруг согласилась. Мне не хотелось находиться одной.

– Куда путь держите?

– К озеру! – воскликнула радостно Аня. Она помчалась к выходу из стадиона, а мы со Стасом пошли следом, но более медленным шагом.

– Твоя сестра молодец, – похвалила я. Нам нужно было о чем-то говорить, вот только о чем, пока не понимала.

– Все мы молодцы, когда хотим этого. Давно танцуешь? Под какую музыку любишь двигаться?

– С детства, мне всегда нравилось танцевать. Музыка делает меня живой, – честно делилась я. Может и стоило быть скромнее, сначала узнать человека ближе, а потом вещать о своей жизни. Однако я уже сделала шаг, отступать поздно. Да и Стас не выглядел злодеем, от которого стоило держаться подальше.

– Прикольно. А я вот не люблю танцевать и не умею. Зато неплохо прыгаю и бегаю.

– Это тоже важный навык.

– Ага, особенно когда надо убегать от хулиганов, – засмеялся Стас. Мы разговорились. Он рассказывал о себе и своей жизни. Оказалось, он учился на программиста, мечтал побывать в Канаде и увидеть вживую гонку Формулы один. Стас много шутил, а я громко смеялась. Однако какие-то мелочи все равно заставляли мысленно вернуться к Илье. Например, когда мимо нас проходили школьники и говорили о новой донерной или бабушка с корги. Аня подбежала к маленькой собачке и попросила погладить ее, а я невольно вернулась мыслями в тот день, когда мы шли вместе с Рубцовым по бульвару и спорили на тему их хоккейного клуба.

Мне не нравилось, что я все время думаю об Илье. Это означало, что между нами успела появиться красная нить, которую потом будет тяжело разорвать.

Ближе к вечеру на небе снова появились тучи. Стас с Аней предложили проводить меня до дома, пока не начался дождь, но я отказалась. Дом – волшебное место, которого у меня не было. Не скажешь же посторонним людям, что живешь в тренерской в ДК. Это и со стороны звучит странно.

– До скорой встречи, – сказал Стас на прощание. Он одарил меня теплой улыбкой, так, словно я сделала его день прекрасным. А Анечка махала мне рукой, предвкушая завтрашнюю встречу.

– Пока, пока, – произнесла я и пошла вдоль трамвайных путей в сторону места, от которого до сих пор были мурашки по коже.

Кажется, сегодня будет та еще ночка…