Текст книги "На предельных скоростях"

Глава 12

Смех Андрея перебивала музыкальная композиция, а моё громкое сердцебиение заглушал стук в окно. Я заметила, как Арт замахнулся битой, и в этот же миг, Куприн нажал на кнопку, открывая замки. Бита не прошлась по лобовому стеклу, так и повисла в воздухе в нескольких сантиметрах.

– Как мило, – сказал парень, покачивая головой. Дверь со стороны водителя открылась, это Яр постарался. Он силой вытащил из салона Андрея и ударил его кулаком по лицу. Я завизжала от неожиданности, да и что говорить, страх тоже неплохо сковал все мои органы.

Выскочив на улицу, я чуть не влетела в Арта, который непонятно когда успел вырасти напротив пассажирского места. Его бита валялась на дороге, на неё падал снег.

– Ты как? – спросил друг. Я не ничего не ответила, какая разница, что со мной, у парней там реальные проблемы, притом у обоих.

Помчавшись на другую сторону автомобиля, я стала свидетелем, того как Громов с Куприным вцепились друг в друга. Андрей упал на землю и тут же поднялся, выставив перед собой кулаки. Он чуть поджал колени, словно боец ринга.

– Ты в конец охринел! – закричал Ярик. Молниеносно двинулся на своего соперника, нанося точный удар в челюсть. Куприн то ли не смог увернуться то ли не посчитал нужным. Я заметила, что у парня была разбита губа и бровь. Он отшатнулся, сплюнул кровь, окрасив белую трассу алыми каплями.

– Всего-то нужно сгонять со мной. Разок! Чертов один раз! – кричал Куприн. – Или очкуешь?

– Дороги замело, ты самоубийца что ли?

– С каких пор тебя останавливает снег?

– Когда ты уже отпустишь прошлое? Твоего брата этот заезд не вернет к жизни! – парни стояли друг напротив друга, обмениваясь взглядами, словно взрывами бомб. Между нами царила атмосфера лютой ненависти, настолько холодной, что, пожалуй, температура где-то на Северном полюсе и близко не стояла по градусу.

Я замерла, тело, будто перестало слушаться. В голове набатом звучало “к жизни”. Выходит, брат Андрея умер? Давно ли? Хотя… Важно не это! Получается, он винит в смерти близкого человека – Ярослава? Да, что, в конце концов, происходит?

– Громов! – я кинулась к ним, схватила Ярослава за локоть в надежде оттащить назад, но он дернулся, даже не взглянув на меня.

– Да чтоб ты понимал! – ответил Куприн, боковым зрением я заметила: парень сжал кулаки, на его скулах ходили желваки.

– Послушай, это же глупо, – это был Арт. Он остановился за спиной Андрея. – Помогать близким и доказывать им что-то важно в момент жизни. Теперь кому сдались твои усилия? Деревянной коробке?

– Заткнись! – голос у Куприна был подавленный и раздраженный. Его грудь часто поднималась, выдавая волнение. Наверное, это ужасно – потерять брата. Понимать, что мог что-то сделать для него, но сидел, сложа руки. Хотя кто его знает, как было в реальности, я владела лишь кусочком пазла информации, которая еще неизвестно насколько правдива.

– Я могу, а будет ли в этом толк? – пожал плечами Арт. Все вокруг на короткий миг замерли и только вой ветра напоминал, что мы до сих пор в горах, что погода не особо-то рада нам.

– Он не заслужил уйти просто так, – спустя несколько минут произнес Андрей. Он продолжал сжимать кулаки, будто если разожмет их, упадет с обрыва.

– Тебе его жаль? – Яр закрыл своей спиной меня, словно впереди надвигалась буря, и он хотел защитить дорогого ему человека.

– А что не должно быть?

– Пожалей себя, что толку жалеть умерших, им это все равно не поможет, – сухо прошептал Арт.

– Да чтобы ты!.. – Андрей кинулся к Сереже, схватил его за грудки и встряхнул так, будто держал в руках мешок картошки. В который раз за день я испугалась.

– Знаешь, я бы хотел, чтобы после смерти воспоминания обо мне заставляли людей улыбаться. – Арт говорил эту фразу с улыбкой на губах, с той самой, которая была теплее самого жаркого летнего дня и ярче солнца. А еще она целила точнее, и била ровно в цель – в человеческое сердце.

Андрей понуро опустил плечи, словно ему в лицо плеснули ледяной водой. Он отшатнулся и стал покачивать головой, не в состоянии принять слова Сергея.

– Я тебе рожу сломаю! – Яр воспользовался моментом и ударил в очередной раз по лицу Куприна. Парень свалился на землю, согнувшись в позе эмбриона, будто не собирался подниматься, будто готов был сродниться с недрами матушки природы. Он выглядел… беззащитным. И мне вдруг до чертиков стало его жаль. Искренне. От всего сердца.

Да, люди совершают ошибки, много ошибок. Они падают, разбивают в кровь колени, кричат, дерутся, но это же не значит, что у них нет второго шанса. Оступиться может каждый.

Поэтому я подошла к Громову и обхватила его за талию, крепко прижимаясь щекой. Он оглянулся, кинув на меня строгий взгляд, мол отойди. В ответ я лишь отрицательно покачала головой. Пусть, что хочет, делает, но пока есть возможность как-то остановить эту непонятную драку, я буду держаться за нее изо всех сил.

– Абрамова! – прорычал Ярик. – Убери руки!

– Нет! – крикнула я.

– Хватит, Яр, – попросил Арт. Но тот словно не слышал, глаза его были стеклянными.

– Немедленно! – не унимался Громов.

– НИКОГДА! – продолжала стоять на своем я.

– Абрамова, твою мать!

– И не проси!

– Хорошо! – он выдохнул, и я подумала, у меня получилось. Даже успела улыбнуться, мысленно похвалив себя за настойчивость, вот только у Яра был другой план. Схватить меня ответно за руку и потащить в сторону его спорткара.

Я рыпалась, сопротивлялась, несмотря на то, что мы были в разных весовых категориях. Громов такой большой и сильный аля медведь, и я – девочка-дюймовочка. У меня не было не единого шанса на победу, однако это не повод сдаваться.

– Ярослав! – завизжала я, выставляя пятки вперед, а носки вверх. Не очень помогло в торможении, зато заставило обернуться Ярика. Он злился, я видела в его взгляде зарождающийся пожар, теперь уже против меня, а не Куприна.

– Ты ничего не знаешь, чтобы вмешиваться!

– Так в чем проблема?

– Садись в машину и…

– В чем проблема, Яр? – я все-таки каким-то чудом вырвалась. Равновесие вмиг меня покинуло, я стала махать хаотично руками, это видимо больше рефлекторно происходило. Думала, упаду, ударюсь, и толку уже от моего нахождения здесь будет мало. Но Громов оказался довольно ловким: успел поймать меня, заключив в кольцо своих рук.

– Ну что ты делаешь, Лина? – уже мягче, перейдя на шепот, спросил он. Взгляд изменился, на мгновенье мне показалось, мы вернулись в прошлое. Так смотрели когда-то друг на друга два влюбленных школьника. Два самых сумасшедших и безрассудных подростка. О чем они мечтали? Как и все, наверное: о любви, о звездах и страстных поцелуях.

Вот именно так на меня смотрел Ярослав.

– Да кто ж его знает, – ответила я. И поддалась эмоциям: девичьим, глупым и таким банальным эмоциям. Положила ладони на щеки Ярика, привстала на носочки и коснулась его губ своими.

__

Следующая глава будет от лица Ярика!

Глава 13 – Ярослав

У нее были прохладные губы, но все с таким же вкусом, словно сминаешь спелую клубнику, сок от которой стекает по скулам. Я никогда не забывал, какого это – целовать девушку, чей образ живет в сердце круглосуточно. А уж сколько раз представлял этот момент, особенно тем летом… Да, пожалуй, именно воспоминания о Лине не дали мне окончательно сдаться.

Я должен остановиться, теперь мы живем на разных сторонах, у нас разные дороги и жизнь. Мне больше никогда не стать тем парнем, о котором мечтала девчонка из выпускного класса. Не стать тем, кем бы гордился лучший друг. От осознания этой отравляющей действительности, хотелось сдохнуть, но я держался. В конце концов, сейчас губы Лины оставляли на моих признаки чего-то крышесносного. Ее поцелуи пробуждали во мне того Ярослава, который ходил по этой земле три года назад.

Руки невольно скользили по ее талии, хотя из-за дутой куртки я не ощущал толком ничего, это удручало. Аромат цветочных духов заполнял легкие, по спине бегали приятные мурашки. Как же это было круто! Просто целоваться с любимой девушкой, отдаваться порыву эмоциям, ставить мир на паузу и забывать обо всем на свете. Быть единственным и хотеть оставлять ожоги на губах своей единственной.

– Да иди ты к черту! – голос Куприна где-то на фоне прозвучал отрезвляющей пощечиной, вернув в реальность. Я резко отстранился от Лины, несколько секунд смотря в ее глаза, в которые хотел бы провалиться навечно, а затем через силу убрал руки от девушки и сделал шаг в сторону. И где мои чертовы стены? На кой спрашивается я их выстраивал, если так легко сдался?

Андрей, за короткий промежуток моей эйфории, успел сесть в машину и дать по газам. На самом деле, если бы не Ангелина, ему бы досталось. Я устал от этого парня, его претензий и желания заставить вернуться меня на трек. Хватит! Не сказать, я, что ушел отсюда по собственной воле. Гонки, где на кону стояла жизнь всегда вставляли меня. Почему? Все просто: другой услады не было. Я остался один, я потерял веру в людей, в любовь, в жили долго и счастливо. Даже еда мне казалась пресной.

А когда ты едешь вдоль обрыва, когда в любой момент тебя могут стукнуть в бок и машину поведет в сторону пропасти, тут что-то колыхалось. То ли нервишки шалили, то ли мотор в сердце получал необходимое масло. Я не мог найти этому логичного объяснения, поэтому каждый раз садился за руль и ехал. Ехал… Ехал… До того дня. До смерти брата Андрея.

– Мне кажется, ему надо бы к мозгоправу сходить, – Арт подошёл к нам, покручивая в руках мою биту. Было забавно наблюдать, как вытянулось его лицо, когда я открыл багажник и всучил эту штуку час назад.

– Всем нам путь туда заказан, – пожал я плечами, стараясь не смотреть в сторону Лины. А она явно наблюдала за мной, я ощущал это каждой клеточкой. И приятно, и грустно. Как все-таки непредсказуема жизнь…

– Это из-за тебя умер брат Андрея? – неожиданно тишину холодного декабрьского вечера разрушил вопрос Абрамовой. Напрягаюсь. Кто же был виноват в той аварии?

– Ты зачем садишься к незнакомцам в машину? – Арт перевел тему, потому что я ему вкратце рассказал о ситуации с Куприным. Лучше бы Лине вообще во всем этом не участвовать. По Андрею правда плакала клиника, и он наверняка сделает еще ни одну попытку заставить выехать меня на трассу. Сжать руль. Дать по газам. Мчаться на скорости и думать лишь об одном: умру или выживу.

– Он не незнакомец!

– Да ну?

– Боже, Арт! – Лина взмахнула руками. Я обошел ее, словно между нами ничего не произошло пару минут назад. Открыл дверь машины и кивнул ребятам, чтобы садились.

– Боженька тебя бы не простил, принцесса.

– Это все он виноват! – он показала на меня пальцем, в ответ я театрально закатил глаза. Конечно, кто бы сомневался.

– Он не стоит твоей жизни.

– Я не собиралась умирать! – бурчала девчонка.

– Оно и видно, – теперь и Арт закатил глаза. Они оба подошли к моей тачке, Серый помог Абрамовой залезть на заднее сиденье, затем уселся сам.

Я включил печку на полную мощь, полагая, что кое-кто женского пола успела замерзнуть. Хорошо еще, что двигатель не заглушал, когда мы приехали. В салоне было довольно тепло, играл один из моих любимых треков “Parade Rain”, который помню какое-то время я слушал на репите.

– Как вы узнали, куда ехать? – спросила любопытная “Варвара”. Я дал газу и мы стали медленно спускаться вдоль серпантина к центральной трассе.

– Птичка принесла, – огрызнулся. До сих пор злился, что Лина решилась поехать черт знает, куда с этим чокнутым. И зачем главное?!

– Какая птичка? Неужели он сам рассказал? – удивилась она, ерзая на заднем сидении. Я посмотрел в зеркало, и вдруг поймал себя на мысли, что хотел бы пересадить Абрамову к себе на колени, обнять и снова прильнуть к ее губам.

Если бы кто-то мне лет в пять сказал, не водиться с Сашкой Давыдовым, настоял, возможно, моя жизнь сложилась бы иначе, уверен. Хотя возможно, тогда я бы не встретил Арта и Ангелину.

– Сам, а ты думала, он тебя на свиданку притащил? – процедил сквозь зубы, во мне пробуждались собственнические мотивы. Надеюсь, у них ничего не было из серии: взять за руку, обнять или не приведи всевышний, поцеловать. Убил бы!

– Все из-за тебя! – она уперлась руками в боковушки сидений, вылезая к нам.

– Сядь на место, – строго сказал Арт.

– Из-за тебя, мистер Громов!

– Сядь и пристегнись, – напоминал Арт.

– Если бы со мной что-то… – она не успела договорить, я нажал на тормоза. Не резко, конечно, да и ехали мы на небольшой скорости.

– Сядь, Абрамова. Не доводи.

– А знаешь, что он сказал? – он посмотрела на меня с такой обидой, что я не смог сдержаться: отвернулся.

– Не знаю, – прошипел себе под нос.

– Что бы он не сказал, тебе лучше больше к нему не подходить, – в роли заботливого папочки у нас выступал Арт.

– Ага, конечно, – явно дулась Лина. Я понимал ее эмоции, и даже принимал. А еще безумно мечтал покончить с ореолом тьмы, рассказать правду и пускай сама бежит от меня сверкая пятками. Любая побежит, уверен.

– Давайте уже спокойно вернемся домой. Я устал, – сказал, ощущая в плечах напряжение. Да и есть хотелось, с утра во рту ни крошки.

– Давайте, – кивнул Серый. – Меня первым высади, у мамы сегодня именины, я обещал приготовить ей пирог.

– Как мило, – не удержался от сарказма. – Крис уже знает о твоих талантах? Будешь ей завтраки в постель носить?

Мне хотелось переключить тему, перестать думать о том, что Абрамова могла пострадать.

– Я не собираюсь с ней сближаться.

– Постой, вы с Крис?.. – голос у Лины приобрел нотки удивления. Кажется, она тоже знала ту девушку.

– Ярик постарался! – надулся Серый. Он скрестил руки на груди и отвернулся к окну, словно десятилетний мальчишка. Еще и недовольно вытянул губы трубочкой.

– Ух ты! – воскликнула Лина. – Хоть где-то постарался быть молодцом.

– Я везде молодец, – на автомате сорвалось у меня. Мы выехали наконец-то на трассу с ужасной горной тропы. На дорогу оседал туман.

– Ну да, настолько, что у меня слов для похвалы не хватит.

– Словарь в помощь, – я вел себя так, словно был школьником без испорченного прошлого. Странно, мне казалось, после всего, подобного поведения уже никогда не будет. Будто то лето превратило меня в черствый сухарь.

– Сам воспользуйся, глядишь, научишься говорить языком, а не играть в молчуна года.

– Баста! – повысил голос Арт. – Потом будете брачные игры устраивать. Давайте просто помолчим, а? Я устал от вас, ребят. Отвык уже, старею.

Я думал, Лина воспротивиться, однако к моему удивлению, она спокойно села на место и до конца дороги просидела там мне проронив ни слова. А уже после того, как мы высадили Серого у его подъезда, и Абрамова пересела на его место, она серьезно так посмотрела на меня и затребовала правды.

Той самой, которая мне и самому была противна.

Глава 14 – Ярослав

Несколько бесконечно долгих минут, я смотрел на лобовое стекло, как туда красиво падали снежинки. Это выглядело успокаивающе, пожалуй, настолько, что у меня расслабились плечи, и даже появилось второе дыхание, после безумно усталого дня. Однако ни снег, ни приятная музыка по радио не смогли заменить моего прошлого, о котором так или иначе придется говорить. Абрамова неслась как танк, вот же глупышка. И зачем я только такой ей сдался? Ей и Арту… Разве хорошие люди не должны получать самое лучшее? В том числе и таких же неиспорченных хороших людей? Вот ведь загадка бога.

– Ярик, – она напомнила о себе, когда я сбился со счету: снежинок на лобовое прилетало слишком много, хотя вру, я их и не считал. Просто смотрел и пытался вспомнить, каким был Громов раньше: в выпускном классе.

– Чай хочешь? – зачем-то уточнил я.

– Хочу.

– Ладно, – кивнул сам себе и стал сдавать назад, чтобы выехать со двора Арта.

В милую уютную кофейню мы не поехали, иначе это бы напоминало свидание, а я запретил себе подобную роскошь в отношении Ангелины. Парни без будущего ей ни к чему.

Остановившись у ближайшей заправки, я купил в дешевом автомате две стаканчика с чаем, а в магазине двадцать четыре на семь, взял нам по шоколадке. Когда вернулся в машину и дал все это добро Абрамовой, она молча взяла свою порцию, никак не прокомментировав. Другие бы спросили, не офигел ли я? Не зажал ли денег на нормальное место. Но в этом была вся Лина, она готова была принять меня любого, даже с тем прошлым, которое я ненавидел. И именно по этой причине, мое сердце до сих пор не отпускало эту девчонку.

– Ай, – пискнула Ангелина. – Какой горячий.

– Так дым же идет.

– Ну и… что? – она выглядела немного смущенной, и мне чертовски захотелось улыбнуться.

– Просто подожди немного, язык же болеть потом будет.

– Ого, ты переживаешь обо мне? – Абрамова держала стаканчик, обхватив его обеими руками. В салоне был приглушенный свет, по радио заиграла старая песня “На берегу неба”, словно ди-джей безумно хотел придать этим посиделкам романтического флера.

– Скорее за твой язык, – сорвалось у меня все в том же духе – прошлого.

– Боишься, что захочешь поцеловать, а не получится?

– Боюсь, что ты больше не сможешь говорить, и мне придется ехать целых тридцать минут в полной тишине.

– А как же радио? – голос у Лины был тихим, он действовал на меня благоприятно, словно успокаивал и огораживал ото всех невзгод.

– Оно усыпляет, – постарался пошутить я, правда, вышло же не очень.

– Ты ведь понимаешь, что смена темы тебе не поможет? – Абрамова открыла шоколадный батончик и зачем-то протянула его мне.

– Я тебя не понимаю, – с губ слетел усталый вздох. – Зачем тебе моя история? Зачем продолжаешь за мной бегать, ну неужели совсем гордости нет?

Лина насупилась и убрала руку с батончиком. Она отвернулась к окну, какое-то время молча смотрела на темную тропинку, ведущую к заправке. А я тайком любовался ей, все такой же хрупкой, беззащитной, наивной, как маленький ребенок. В моей жизни были разные девушки, однако Яриком я был только для одной, другим не позволял так себя называть. Мне все казалось, Абрамова вкладывала в эти несколько букв какой-то особый смысл. Домашний. Родной. И если бы другой человек сократил мое имя, возможно, я бы навсегда потерял то чувство, что жило в моем сердце по сей день.

Спустя почти десять минут, Ангелина повернулась ко мне. Чай в ее стаканчик уже успел остыть, а в моем закончиться.

– Не знаю, – наконец, ответила она. – И я сама думаю, как это глупо выглядит.

– Вот-вот.

– Не поддакивай, – буркнула строго девчонка.

– Ладно, – кивнул я, не сдержав улыбки.

– Однажды я пошла на свидание с парнем, – пальцы мои на автомате сжали картонный стаканчик, отчего тот моментально свернулся. Собственник по отношению к этой девушке никогда не умирал во мне, уверен, он поселился там навечно.

– Мне поздравить тебя? – огрызнулся я. Было неприятно слушать о том, что кто-то мог прикасаться к Ангелине, обнимать ее, гладить по голове и плечами, а может и больше. Да, я прекрасно отдавал себе отчет, что не имел права на подобные чувства, на ревность, только мозг отключился. Его сердце отправило в нокаут.

– Ярик, – она снова это сделала, произнесла четыре буквы, вложив в них больше, чем полагалось. Заставила поверить в то, что мой мир не такой уж и ограниченный, каким он казался с того лета.

– Я бы и сама хотела тебя забыть, веришь? Знаешь, как мне было обидно! – последняя фраза сорвалась с ее губ с такой горечью, что у меня в груди все сжалось.

– Не получилось?

– Не получилось.

Между нами повисла пауза. Такие обычно бывают, когда люди на пару понимают, что они чувствуют одно и то же. Когда вроде ваши сердца бьются в унисон, а вроде и им никогда не суждено пройтись по одной тропе к небесам.

Я убрал смятый стаканчик в отсек для кружек и положил руки на руль. Облизнул пересохшие губы, сделав пару глубоких вдохов. Честно сказать, эта фраза, кусок пазла из моего прошлого, ее не хотелось говорить никому, особенно Ангелине. Мало приятного. Но она ждала, так искренне и безмолвно, томимая робостью и печалью, что сволочь во мне на короткое мгновение умер и позволил старому Яру выйти на сцену.

– Я сидел в тюрьме восемь месяцев, – произнес глухим и каким-то чужим голосом.

– Что? – из девичьих рук выпал стакан, на резиновый коврик разлился остаток чая. Ожидаемая реакция, наверное…

Я свел губы в замок и отвернулся. Чертово достижение, блин!

– Яр, – позвала Лина, осторожно дотронувшись до моей руки. – За что?

В глазах до сих пор застыла та картина: обмякшее тело брата Чеда, кровь вокруг его головы и испуганный Сашка. Он смотрел на меня, как испугавшийся котенок, который знал, что его вот-вот запихают в пакет и отправят в мусорный бак подыхать.

– За нападение, избиение, состояние комы… В общем, целый букет.

– Вот как? – я слышал, Лина сглотнула.

Ожидаемо. Даже моя мать, когда приехала в суд, повела себя в таком же ключе. Сперва бегала, мол, сынок мой, хороший мой. А когда узнала, в каком состоянии покалеченный парень, изменилась. Она все чего-то ждала от меня, но, не дождавшись, просто ушла. Разочаровалась. Так бывает… Оказывается и вера в человека умеет заканчиваться, как соль в солонке в самый необходимый момент.

– Он все еще в коме, – сказал, рассматривая за окном тени от деревьев. Удивительно, я провел в душной камере, где не было даже окон, восемь долгих месяцев. Я не боялся жить там, быть среди этих людей, ничего не боялся. А сейчас… сейчас мне почему-то страшно повернуться и увидеть в глазах Лины то, что я в день суда увидел в глазах матери.

– Ты должен был мне рассказать раньше, Ярик.

– Что? – я не понял. Ничего, блин его не понял.

– Там, наверное, ужасно кормили, и было холодно. Я бы приносила тебе поесть и плед бы сшила. Хотя, – она отмахнулась, издав короткий смешок. – Из меня ужасная швея.

– Ты разве… – я запнулся, продолжая сжимать руль. – Не спросишь, почему я там оказался? Не осудишь? Из-за меня человек лежит в больнице. Возможно, он никогда не очнется.

– Нет, – достаточно быстро ответила Абрамова. Она вдруг обхватила мой локоть, наклонилась и положила голову на мое плечо, так если бы мы были парочкой. Той самой, которая не желает расставаться вечерами и мечтает сбежать в столицу от родителей.

– Почему? – я не оттолкнул Лину, хотя должен был. Ну, к чему ей парень, у которого в документах стоит печать? Который не закончил вышку, и вероятно, не будет иметь достойную работу.

Помнится, мать на нашей первой встрече так и сказала: “Ты испортил себе жизнь, сынок. Когда твои сверстники и в том числе лучший друг будут заканчивать университеты, подниматься по карьерной лестнице, жениться, чем будешь занят ты? Отсиживать срок за несдержанные эмоции?”. Я тогда ничего ей не ответил, молча поднялся и ушел из комнаты, хлопнув громко дверью, за что получил от охранника.

– Потому что, – прошептала Лина. Я открыл глаза и посмотрел на нее: с опаской, с невозможностью поверить в происходящее. Если моя родная мать отвернулась, не поверила, как может поверить просто девушка?!

– Абрамова, меня чудом вытащили из следственного изолятора.

– Поставим свечку за чудо? – уголки ее губ изогнулись в подобие улыбки.

– Ты просто дура, – я отвернулся, вырвав руку. Провел ладонью вдоль шеи, коснувшись пальцами татушки. В изоляторе в этом месте меня пырнул один урод, и чтобы не остался шрам, я закрасил его красивой картинкой. Есть такие вещи, которые безумно хочется забыть, выдрать с кусками из себя. Есть такие вещи, которые почему-то невозможно забыть.

– А ты дурак. Кажется, мы нашли друг друга?

Мы переглянулись и… вдруг оба улыбнулись. Не сказать, что от большого счастья или веселья. Это была улыбка полная тоски и безысходности. Два дурака попали в болото и планировали утонуть. Разве не повод посмеяться?!

– Завтра, – сглотнув, прошептал я. – Я расскажу тебе и Арту все завтра. Не знаю, зачем я вам такой сдался. На вашем месте я бы послал меня к черту.

– Не послал бы, – заявила уверенно девчонка.

– Да ну?

– Да! – кивнула она. И я подумал, может быть, Лина и права. Я забыл каким был до изолятора.