Текст книги "П.С.Р. – 3"

П.С.Р. – 3
Никита Белугин

© Никита Белугин, 2024

ISBN 978-5-0060-1331-5 (т. 3)

ISBN 978-5-0060-0108-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Философский бомж

Молодой бомж однажды ранним утром стал свидетелем того, что его знакомый, другой бомж, скончался, неизвестно отчего. Закономерный исход бродяжнической жизни, – что-то вроде этого подумал молодой. Парень он был неглупый от природы, но видимо незаурядный ум его компенсировал недостаток внутреннего стержня, поэтому он и скатился в такую социальную яму, хоть и будучи умным. Не нам его судить, и даже не тем из нас, которые и с умом и с стержнем, ибо нам такую жизнь не вынести, которую выносят они, эти «жалкие и ничтожные полулюди».

Молодой не то что бы любил умершего при жизни, но к смерти его отнёсся с уважением. Но так как он всё-таки был человек не с самым низким лбом, то и подумал: «Какая, однако, хорошоя кепка на Станиславыче.» И он снял с его синеющей головы кепку и напялил на свою, красную и благоухающую спиртом. «Подходит» – сухо заметил молодой, считая излишним радоваться в такую минуту.

На Станиславыче был надет неплохой пиджак, но молодой с презрением отверг эту мысль. Но вот другой, подобной мысле, он уже с трудом стал сопротивляться. На Станиславыче были набуты неплохие кроссовки, по бомжатским меркам, и молодой задумался над ними. Он размышлял, такое же это будет кощунство, как если бы он упал до того, что бы стянуть с покойника пиджак, или всё же меньше? Что касалось кепки, то тут молодой мог быть даже горд, дескать взял на память и «покуда кепка не износится, до тех пор будет жива память о Станиславыче».

И вот, тут, пока он размышлял, вдруг является Генрих со своей подругой. Генриху (это была его кличка) было около сорока, а подруге Маринке лет тридцать с лишним.

– Станиславыч умер. – осведомил молодой посетителей.

Дальше мы передавать не будем, потому что кроме звёздочек, закрывающих бранные слова, передать больше и нечего.

Через пять минут молодой решил оставить покойника с новыми посетителями и удалиться. Что он и исполнил. Да только далеко отойти ему не суждено было, так как он забыл Мохорку для самокруток возле покойного. Мы не обозначили сей незначительный факт, что во время нравственных философствований, – которых мы впрочем тоже не передали, – молодой успел скрутить самокрутку и скурить её.

И, Боже мой! Какая его ждала картина! Какая судьбаносная. Генрих со своей Маринкой, вместо того, что бы плакать над трупом своего приятеля, – а он кстати был им совсем близким, не так как молодому, – они вместо этого… Они вместо этого обыскивали его карманы.

Случай на работе

У нас на работе была одна симпатичная работница, лет двадцати девяти, врядли уж тридцати. Я нередко заигрывал с ней, хотя и знал, что она замужем, хотя и сам я женат… Но я решил писать не чтобы покаяться или исповедаться, а совершенно по другому мотиву. Она была невысокого роста, впрочем из невысоких она наверно может считаться самой высокой – среди них. Волосы у неё до лопаток, тёмно-каштанового цвета. Характер у неё игривый, – она даже напоминает какое-то животное, наподобие лисы или ещё кого. К слову сказать, многие люди напоминают «какое-то животное» и на этом основаны наши прекрасные детские сказки. Не могу сказать, что бы она прям уж отвечала мне взаимностью, но так же и не скажу обратного, что бы ей не нравились мои ласки. Короче сказать, мы с ней были друзья, только друзья разного пола, каких, как известно, в природе быть не может.

– Машка, чё сёдня приснилось? – обратился я к ней, занимаясь своим делом, в то время, как она занималась своим.

– Ой, Виталь, а я и не помню. – задумалась она, – Помню, что что-то снилось, – а что снилось, убей не вспомню.

Я хлопнул её ладонью по филейному месту ноги, она отстранилась, улыбнувшись.

Я бы и забыл этот «случай», ведь таких случаев я не в силах был бы и сосчитать за всю нашу совместную дейтельность, если бы на следующий день она сама не напомнила мне об этом…

– Ты вот вчера к чему-то спросил, с лисьей улыбкой, «что снилось», – без предисловий, так же за занятием, начала разговор она, – А мне сегодня такой кошмар приснился! Да даже не кошмар, но вобщем слушай. Ты же знаешь, что мы с Валерой в свой дом переехали три года назад. Я сначала как-то чувствовала себя в этом новом месте некомфртно, а когда ремонт-то сделали, то пообжилась, и даже, мне кажется, что гораздо удобнее теперь, чем было в квартире, хоть у нас и газа нет… Зато вода есть! – показала она я зык мне, как бы дразня и не меня вовсе, а какого-то судью внутри себя. – Так вот, снится мне, как я готовлю на кухне, всё как обычно, Валера смотрит что-то по телевизору, футбол кажется. Почему я думаю, что футбол, потому что, когда я стала его звать, он как-то не обращал на меня внимания, видимо был сильно увлечён зрелищем на ТВ. А звать я его стала, так как смотрю в окно, а в окне вместо деревьев небо, а вместо домов воздушные шары. Не маленькие шары, а на которых летают люди. Понял, да?

Я кивнул, занимаясь своим делом. Она продолжила:

– И я как-то понимаю во сне, что и наш дом должно быть летит как эти шары. Господи! Как мне стало страшно! Я кстати никогда не боялась высоты, но как-то до того меня она поразила, что я теперь смело могу себя причислить к «боящимся» её.

– Ну а мужа-то так и не разтолкала? – спросил я.

– А я не помню… Потом как-то всё поменялось. Но неприятно было о-го-го.

*

Я не знаю, уместно ли здесь моё замечание, то есть наблюдение, но мне кажется, что уместно. Хотя… Ну вобщем судите сами.

Сами знаете, наверно, если работаете так же как и я, что год работы можно уложить в месяц по событиям происходящим на этой работе, – и это в лучшем случае. И поэтому я не помню с какого момента в жизни моей подруги началась чёрная полоса. Вот честно, не помню. Сначала я, когда заметил её унылый вид и её злую реакцию на мои шлепки по филейным её частям, я подумал, что у неё «эти дни», ну или просто «плохое настроение». Но когда это стало продолжаться и неделю и другую (а на самом деле может и месяц, только я не заметил), то я решил поинтересоваться на правах, так сказать, дружеских: что всё-таки происходит?

– Маш, чё с тобой происходит? А? Спой, светик, не таи. – пытался пошутить я.

Она разумеется замкнулась, я отступил. Нужно было выждать время. И к вечеру я повторил свой вопрос. Она наконец еле-еле раскрылась:

– Да Валера… Какой-то злой стал… Ревнует что ли, – не пойму я его…

Зеркало

 
Есть такой примитивный закон —
Когда мы пра́вы всегда и во всём.
А все остальные – шуты иже с ними, —
Подвергнуты шуткам, замараты в пЫли.
 
 
Себе мы льстим,
Другим хамим,
Будь то в толпе,
Будь то один.
 
 
Тебе не нравится лицо?
Так это зеркало твоё.
Ты так привык других ругать,
Но не заметил, ты – их стать.
 

О себе.

 
Я не свет, я лишь затменье, —
Но я нужен тем не менье,
Чтобы божьему творенью
Послужить как проявленье.
 
 
Страшно солнечно» затменье
Будто бы во сновиденье.
Шар на небе – вот явленье!
Идеален в геометр'и, —
Слава небу, страх для зе́мли!
 

Суть.

 
В многословии ли сила, братья?
Да и нет, хочу сказать вам.
В наше время фильмы-образ
Наводнил всю Землю-глобус.
 
 
Много люди понимают,
Много видят, много знают,
Но спроси рассказ об этом, —
Слов так много, сути нету.
 

Эмигрантам.

 
Он хочет потратить всю жизнь «что б как надо», —
Вот логики суть нашего эмигранта.
«В России гниёте вы, не зная правды,
Что жизнь за бугром «ведь не есть один фантик.»
 
 
Такие людишки плодятся с излишком,
Кто ся посчитал средь друзей чем-то высшим.
 
 
Ну бог с ним, живите, но что вы сорите!
И нам что поёте о том как живёте?
 
 
Зачем ваша проповедь о лицемерье?
Вы знаете – наши не заперты двери.
Мы русские, старый открытый народ,
Порой не заметим, что брат наш соврёт.
Иуда изменник раздор сеет, вредник,
Сам нЕ замечая насколько он мелок.
 
 
Былинка ты русская, сеешь позор.
На западных землях не друг ты, а вор.
Но слова «позор» нет в твоём лексиконе.
«Кощея» сменил на «вампиров» и «зомби»…
 

Эмигрант.

 
Себя убить хотелось мне,
Но грешно это, и вообще,
Лишь тру

...

конец ознакомительного фрагмента