Электронная библиотека » Никита Горев » » онлайн чтение - страница 2


  • Текст добавлен: 14 апреля 2017, 03:19


Автор книги: Никита Горев


Жанр: Современная русская литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Шрифт:
- 100% +

День Рождения

В кухне что-то упало и разбилось. Пашка проснулся.


…Вчера Пашке исполнилось 6 лет. Утром пришёл мамкин друг дядя Коля. Пашка в это время смотрел телик. Дядя Коля протянул Пашке грязную, липкую ладонь и дохнул в лицо водочно-луковым перегаром:

– Ну, Пашка, держи «краба». Шесть лет это!.. Это…, – дядя Коля не смог пояснить, что значит шесть лет, покрутил рукой в воздухе и продолжил, – ты уже, значит, это, большой…, мамке должен помогать. Когда мне было шесть лет, я работал… Деньги зарабатывал… – Дядя Коля икнул, засунул руки в карманы и стал что-то искать. Искал долго, сосредоточенно. Наконец, вытащил карамельку «Апельсин», очистил жёлтый фантик от налипших хлебных крошек, табака и ворса, подал Пашке: – На-ка, Пашка, конфету. Я тебе к лету велик куплю.

Купить Пашке велик дядя Коля обещал уже много раз. Вначале Пашка верил, радовался, ждал, потом понял: никакого велика дядя Коля никогда не купит.

Дядя Коля принёс две бутылки водки, и они с мамкой стали на кухне отмечать Пашкин день рождения. Мультики кончились. Пашка выключил телевизор и стал смотреть в окно. Из кухни доносился пьяный голос дяди Коли:

– …Я ему как дам… Он отлетел… Тут второй… Я ему на… Он: Ой-ёй-ёй… Согнулся… Тут третий… Я ему на, ногой… Он вырубился… Первый поднимается и с ножом на меня… Я подпрыгнул и ногой ему в харю… На… – По-видимому, дядя Коля хотел показать, как он дрался, стул затрещал, загремели ложки-вилки, а потом и сам дядя Коля грузно грохнулся на пол. Мамка захохотала, дядя Коля заматерился.

По заснеженной, освещённой низким утренним солнцем улице шли по своим делам люди, проезжали машины. Город готовился к встрече Нового года. На автостоянке перед универсамом, напротив Пашкиного дома, рабочие устанавливали небольшую ёлочку, натягивали гирлянды. Пашка уже давно хотел есть, но идти на кухню не хотелось. Он позвал:

– Мам! Мама! – немного подождал и крикнул громче: – Мама! – из кухни по-прежнему доносилось бормотание дяди Коли, хихиканье мамки, время от времени раздавался звон стаканов и какая-то возня.

– Мамка! – ещё раз, но уже тише, крикнул Пашка и пошёл в кухню.

На стуле, сильно откинувшись, полусидел-полулежал дядя Коля. Мишкина мамка сидела у него на животе и раскачивалась. Её маленькие, отвислые белые груди то и дело вылетали из-под расстёгнутого халата.

– М-а-а-м! Я есть хочу.

Мамка вздрогнула, запахнула халат и заорала на Пашку:

– Чего надо! Урод! Пшёл вон! Убирайся!..

Пашка растерялся:

– Я есть хочу…

– Пошёл на ….!

Слёзы брызнули из глаз Пашки, он убежал в комнату и забился в угол между стеной и спинкой металлической кровати. Через минуту в комнату вошла мамка:

– Ты где? – Пашка притаился в своем укрытии, но в полупустой комнате мать сразу направилась в Пашкин угол. – Так! Быстро собирайся и иди гулять!

– Я есть хочу, – Пашка захныкал.

– Есть, есть! Говорили дуре – аборт сделать… Быстро собирайся, я сказала, а то выпорю!

Пашка натянул девичьи колготки с огромными дырами на пятках, сверху такие же дырявые, но только на пальцах, носки. Потом надел кем-то отданные большие зимние с начёсом штаны, вытянутую трикотажную кофту, сиреневую болоньевую куртку и большую, постоянно съезжающую на глаза, зимнюю шапку-ушанку. Взял ношеные-переношеные кроссовки, сунул руку в одну из них, из-под оторванной подошвы показался Пашкин палец.

Пашка вопросительно посмотрел на мамку.

– Ничего, на улице сухо. Где я денег возьму. Платили бы за тебя, дармоеда, нормально, купила бы новые. Давай, давай, иди…

В комнату вошёл дядя Коля, сел на кровать, схватил за халат стоявшую возле окна мамку и потянул к себе. Мамка вывернулась и сказала:

– Да подожди, ты, сейчас!

Пашка натянул кроссовки и вышел. Морозная свежесть мгновенно заползла под куртку и в летние, да к тому же рваные, кроссовки. Пашка осмотрелся. Во дворе никого не было, только у самого дальнего подъезда толстая, закутанная в шаль дворничиха сметала с дорожки снежную пыль. Пашка дошёл до угла дома, постоял. За домом дул холодный ветер, поэтому Пашка вернулся к своему подъезду. Есть захотелось ещё сильнее. Последний раз Пашка ел вчера днём, мамка сварила пакетик «быстрой» лапши, налила стакан чая и дала большой кусок хлеба. Сказала, чтобы Пашка оставил часть на вечер, но Пашка не удержался и съел всё. Потом мамка ушла и вернулась только ночью, когда Пашка спал. Вечером Пашка обшмонал квартиру, но ничего съедобного не нашёл, попил из-под крана воды и лёг спать…

Из открытой форточки четвёртой квартиры шёл парок, насыщенный дивными запахами жареной рыбы и картошки. Пашка хорошо знал хозяйку этой квартиры – пожилую, одинокую учительницу Екатерину Павловну. Однажды, когда Пашке ещё не было пяти лет, пьяная мамка ушла в гости, а Пашку забыла на улице. Пашка испугался, описался, стоял и плакал в заплёванном подъезде. Екатерина Павловна привела его в свою квартиру, умыла, переодела в длинную тёплую мужскую рубашку, накормила пельменями, напоила чаем с молоком и уложила на диван спать. Потом Пашка ещё несколько раз бывал у учительницы дома. Каждый раз она угощала его чем-нибудь «вкусненьким». Екатерина Павловна приглашала Пашку всякий раз, когда встречала одного на улице или в подъезде. Но у старушки были больные ноги, и из своей квартиры она выходила всё реже. Зайти же без приглашения Пашка не решался.

От вкусных запахов рот Пашки наполнился слюной. Пашка сплюнул и пошёл на соседнюю улицу в столовую. Там, в столовой, на столах часто оставался хлеб, а иногда и тарелки с недоеденным гарниром. Пашка садился за освободившийся стол и, торопясь, доедал оставшееся на тарелках, хлеб засовывал в карманы. Только Пашка боялся толстой посудомойки, которая через небольшое окошко в стене принимала подносы с грязной посудой. Если посудомойка замечала Пашку, она выскакивала в зал и кричала:

– Ты, поганец, опять пришёл! Много вас таких! Будете жрать отходы, – чем я свиней кормить буду! – Пашка не дожидался, когда тётка приблизится, вскакивал, и убегал на улицу.

Ещё издали Пашка заметил, что столовая закрыта. Он подошёл к двери, на всякий случай подергал её, заглянул в окно – пусто. Вдруг сзади кто-то крепко взял его за воротник куртки, Пашка вздрогнул и оглянулся. Перед ним стояла невысокая, очень полная женщина, под расстёгнутой меховой шубой была видна милицейская форма. Обращаясь к другой женщине, стоящей на тротуаре, она сказала:

– Подожди, Зина. Это наш клиент.

Потом, обращаясь к Пашке, спросила:

– Ты чей? Любки-Слонихи, что ли?

Пашка не ответил.

– Ты чего молчишь-то? Как фамилия у тебя? Галенкин?

Пашка засопел, насупился.

– Галенкин, Галенкин… Знаю я тебя. Ты чего здесь крутишься? Вчера тут кошелёк у женщины сп…и. Не твоя работа? – обращаясь к другой женщине, продолжила: – Ты не представляешь, Зин, как они мне надоели! «Слонихе» я бы вообще матку забетонировала, трое её уже в детдоме, она этого родила. – Снова обращаясь к Пашке, сказала: – Всё, п…ц тебе, поедешь в детский дом. Где мамка твоя?

– Д-о-о-ма, – Пашка заревел.

– Пьяная? Что она делает?

– И-и-буца…

– Что? Что?

– И-и-буца…, – Пашка размазывал по лицу грязным кулаком слёзы.

Женщины переглянулись и громко захохотали.

– С кем?

– С д-д-ядей К-к-олей.

– А ты что?

– Я г-гуляю…

Вторая женщина подошла ближе, достала из сумки сдобную булочку и подала Пашке:

– На. Ты есть, наверное, хочешь? – Пашка осторожно взял булочку. Полная женщина-милиционер отпустила Пашку, взяла вторую за локоть и сказала:

– Ну что ты, Зин! Всех их не накормишь, пойдём.

Снова повернулась к Пашке: – Откуда ты всё знаешь? – передразнила, – «Ибуца»! Ишь, ты! Ладно, иди. Кошелёк точно не ты сп…л? Смотри у меня!

Женщины о чём-то заговорили между собой и ушли. Пашка в три жевка съел небольшую булочку и побрёл домой.

…Дверь в квартиру была приоткрыта, из квартиры доносились пьяные голоса. Пашка вошёл. В кухне было сине от табачного дыма. За столом сидела мамка и ещё две женщины и мужчина. Ещё двое мужчин сидели на корточках возле стены под окном. Все курили и громко разговаривали. Пашке показалось, что никто никого не слушает. Мамка заметила Пашку и закричала:

– Ты где шлялся, паршивец? – Пашка ничего не ответил, прошёл в комнату. Мамка продолжала пьяно кричать ему в след. – Тебя люди пришли поздравить, а ты, скотина, шляешься!

В комнате, на кровати, спал дядя Коля. Он лежал на животе и громко храпел. Воздух в комнате был пропитан дяди Колиным «выхлопом». Пашка разделся. Обычно он складывал свою одежду на стоящий в углу стул. Стула не было, не было и второго стула, который обычно стоял возле кровати. Пашка сложил одежду на подоконник, достал из-под кровати посылочный ящик, в котором хранились молоток, сломанный утюг, деревянная рамка без картины, пластмассовая бутылка и другая мелочь. Пашка включил телевизор, вывалил содержимое ящика на пол, перевернул и сел на него. Через несколько минут в комнату вошла пьяная, бомжеватого вида, но симпатичная женщина с длинными, чёрными, распущенными волосами. Её сильно качнуло, и она, чтобы не упасть, схватилась за спинку кровати. Заметила сидящего на ящике Пашку, заговорила с ним слащаво:

– Паша-н-я-я-я, с праздником тебя! Ты же хороший мальчик? Дай тётя посидит на табуреточке.

Тут женщина заметила спящего на кровати дядю Колю, пошла и села на кровать рядом с ним.

– Колян, я тоже хочу полежать. Ну-ка, Колян, подвинься!

Дядя Коля что-то промычал, но с места не двинулся. Тогда женщина перелезла через него и втиснулась к стенке, сдвинув дядю Колю на край. Дядя Коля хрюкнул и перевернулся на спину. Женщина тоже улеглась на спину, подняла полные, белые ноги и стянула чулки. Заметив, что за ней наблюдает Пашка, сказала:

– Жарко, – засунула чулки под себя и стала расстёгивать рубаху на дяде Коле, повторила: – Жарко…

В это время в комнату вошла другая пьяная, неряшливо одетая женщина. Она увидела лежащих на кровати дядю Колю и женщину с длинными волосами, кинулась к ним и чуть не наступила на Мишку. Сшибла его с ящика и заорала:

– Ты с…ка, б…дь, ты уже подстелилась под чужого мужика. «Слониха», иди скорей сюда, смотри! Ну, сейчас я тебе… – Женщина навалилась на дядю Колю и попыталась схватить длинноволосую за волосы. Та села, прижалась к спинке кровати, закрылась подушкой и противно завизжала:

– Ты сама с…ка! Мне с сердцем плохо! Пошла на…!

В комнату прибежали все, кто был на кухне. Разъяренная мамка из Пашкиного уголка за кроватью вцепилась в лицо сидящей женщины, та ухватила мамку за волосы. Обе визжали и матерились. Ничего не понимающий дядя Коля пытался подняться, но не мог из-за навалившихся на него женщин. Вторая женщина била первую по рукам, по груди, по животу и по ногам. Один из мужчин подбежал к кровати и с размаху несколько раз ударил дядю Колю по голове. Двое других мужиков оттащили его от кровати. Наконец, дяде Коле удалось столкнуть с себя неряшливую женщину, он вскочил, увидел на полу старый утюг, схватил его, замахнулся и бросился на обидчика. Тот вырвался от держащих его, увернулся от дяди Коли, и когда дядя Коля оказался сбоку от него, резко и сильно ударил его кулаком в правый бок. Дядя Коля выпустил утюг и упал. Утюг попал в оконное стекло. К шуму драки, женскому визгу и мату примешался звон осколков. Всё это время Пашка, не шевелясь, стоял в дальнем углу комнаты возле двери. Глазёнки его от ужаса были широко раскрыты, он хотел закричать, заплакать, но не мог. Никто, кроме Пашки, не услышал сильного, требовательного стука в дверь. Незапертая дверь открылась, в комнату вошли два милиционера. Один высокий, молодой, худощавый. Второй – толстый, в годах.

– О, да тут весело, – молодой решительно вошёл в комнату. Мужчина, избивший дядю Колю, пьяно раскачиваясь, встал у него на пути и, загораживая проход, широко развел руки. Милиционер сделал шаг назад, затем неожиданно ткнул резиновой дубинкой мужчину в низ живота, а когда тот согнулся, хлестко ударил его дубинкой по спине. Пашка вздрогнул, сжался, он по-прежнему не мог ни кричать, ни плакать. Мужчина взвыл и грохнулся на четвереньки. Милиционер перешагнул через него и подошёл к кровати, на которой продолжали драться женщины. Он ухватил за волосы неряшливую женщину, потянул и почти приподнял её над кроватью. От боли женщина дико заорала. Милиционер развернулся и бросил её на лежащего на полу дядю Колю. Мамка отпустила длинноволосую и стояла у стены. Глаза её были дикими, губы дрожали, на руках была кровь. Женщина на кровати продолжала выть, она встала на колени и принялась вытирать подушкой окровавленное лицо. Милиционер сильно ударил палкой по столу и крикнул:

– А ну, тихо! – в комнате стало тише, лишь избитая женщина всхлипывала и что-то бормотала. Милиционер ногой несильно толкнул лежащую на дяде Коле женщину: – Э-э, ну-ка свали.

Женщина поднялась, дядя Коля сел. Милиционер внимательно осмотрел его, кивнул на окровавленное лицо и спросил:

– Что с тобой?

Дядя Коля буркнул:

– Ничего. Упал.

– Я так и думал.

Молодой милиционер прошёлся по комнате, постоял, потом обратился ко второму милиционеру, который всё это время так и стоял в дверях: – Ну, что будем делать?

– А что делать? Был бы вытрезвитель, сейчас бы всех в «мойку». А так?.. Соседи писать ничего не будут… Выкинем всех на улицу, да и…, – милиционер сматерился.

– Да, жаль трезвак закрыли. В общем, так, Слониха, – милиционер подошёл к мамке, – ещё раз позвонят соседи, мы тебя сразу выселим. Протоколов на тебя – ВО! – милиционер резко провел ладонью над своей головой. – Ты тут притон устроила, соседям покоя нет. Выселим, и пойдешь бомжевать. А квартиру за пацаном оставим.

– Не имеете права, – голос у мамки был необычно хрипл, – у меня день рождения…У Пашки… Шесть лет… Могу паспорт показать…

Милиционер подошёл к Пашке, присел, протянул ему руку:

– Здорово! Что, правда, у тебя день рождения?

Мишка поздоровался с милиционером за руку и сказал:

– Плавда, – когда Пашка волновался, то не выговаривал многие согласные.

– Так… – милиционер выпрямился, – и что тебе подарили?

– Нициво… Конфетку!

– Так, – повторил милиционер, потом сунул руку во внутренний карман кителя. Вытащил блестящий блокнот с изображением красной машины на обложке. Вырвал из блокнота первый листочек, на котором были какие-то записи и протянул блокнот Пашке: – На, вот тебе подарок от меня. Только вчера купил, жаль вот, адрес один записал. – Милиционер повернулся к находящимся в комнате: – Итак, господа, сорок секунд на сборы. Кто не успел – тот опоздал. Время пошло.

Все, кроме мамки и женщины на кровати, вышли в коридор, стали поспешно одеваться и выходить из квартиры. Милиционер дубинкой подцепил свесившиеся с кровати чулки, бросил их на колени длинноволосой и сказал:

– Давай, давай. Одевайся. Тебя тоже касается. На выход…

В ответ женщина истерично закричала:

– Меня избили, я заявление буду писать… Меня избили… И на тебя, мусор, напишу… Ты ответишь…

– Ой, не серди меня, – милиционер поморщился.

– Я к прокурору пойду! – длинноволосая продолжала орать, – и тебя, сука Слониха, посажу!

– Ладно, так и быть, мы сейчас мимо прокуратуры поедем, – милиционер улыбнулся и подмигнул Пашке, – можем тебя подвести, только собирайся скорее, а то нам некогда. Женщина поспешно, кое-как, натянула чулки, нашла в коридоре своё пальто, оделась и, продолжая угрожать и материться, вышла вместе с милиционерами.

В квартире установилась тишина. Из разбитого окна врывались белёсые клубы холода. Пашкина мамка заткнула раму подушкой и подняла несколько осколков. Пашка пошёл на кухню. Там, на столе, на полу и на подоконнике, стояли пустые бутылки. На столе лежали куски разломленной булки белого хлеба и три банки рыбных консервов. В двух банках были окурки, в третьей оставалось несколько кусков рыбы залитой красным соусом. Пашка выбрал кусок хлеба побольше, сел за стол, придвинул консервы и стал есть. В кухню вошла мамка. Пересчитала пустые бутылки. Спросила Пашку:

– Ты полную бутылку не видел? – Пашка с набитым ртом отрицательно покачал головой. Мамка выругалась, быстро оделась, сказала: – Сиди дома! – и вышла из квартиры.

Пашка съел всю рыбу, выпил соус, наелся хлеба, попил из-под крана воды и пошёл в комнату. Там всё было перевернуто. На полу возле разбитого окна была лужа. Матрац наполовину съехал за кровать. На стене над кроватью веером была набрызгана кровь. Ящик, на котором Пашка сидел перед телевизором, был раздавлен. Пашка, как мог, поправил ящик и сложил в него утюг, рамку, бутылку и всё остальное, что в нём хранилось раньше. Потом притащил из туалета помойное ведро и стал осторожно складывать в него осколки. Затем прошёл по квартире и собрал с пола все окурки, аккуратно составил пустые бутылки. Выбросил консервные банки. Грязным полотенцем стер со стола разлитую воду, крошки, табачный пепел. Стаканы составил в раковину. В комнате Пашка поправил матрац, вытащил из-под кровати скомканное одеяло, застелил его. Постельных принадлежностей у них с мамкой уже давно не было. Удовлетворённо осмотрев комнату, Пашка притащил из кухни стул, сел к столу и стал рассматривать подаренный ему настоящий блокнот. От твёрдых картонных корочек пахло типографской краской и приятным одеколоном. На каждом белоснежном листочке была нанесена едва заметная оранжевая разлиновка. Пашка не знал букв, ему очень захотелось порисовать в блокнотике. Он умел хорошо рисовать дома, машины, танки, солдатиков. Ручки у него не было. Был синий карандаш, но он сломался, а Пашка не мог его заточить.

В это время скрипнула дверь, послышалась непонятная возня, Пашка вздрогнул и побежал в коридор. В проёме двери стоял, полусогнув ноги и раскачиваясь, очень пьяный мужчина. Медленно, пьяно заикаясь, он спросил:

– М-ма-м-м-ка где?

Пашка испугался пьяного, прижался к стене и молча, таращил на него глаза.

– М-ма-м-ка г-где? – снова спросил пьяный. Пашка молчал. Пьяный громко икнул и попытался сесть на пол к стене, но не удержал равновесия и с шумом повалился. Некоторое время он, кряхтя и матерясь, пытался подняться. Потом перевернулся на спину, раскинул широко руки и уснул. Пашка не знал, что делать. Дверь в квартиру была открыта, а правая рука пьяного мешала её закрыть. Из коридора дул холодный ветер. Пашка замёрз. Он решил попробовать закрыть дверь. Осторожно, готовый в любой момент броситься наутёк, он перешагнул через мужчину, напрягая все свои силёнки, придвинул руку пьяного к туловищу, прижал её и с трудом закрыл дверь. Уже смелее Пашка снова перешагнул через пьяного и прошёл в комнату. Короткий зимний день закончился. На улице было совсем темно. Пашка, не включая свет, стал смотреть в окно. Ёлочка возле универсама светилась и переливалась разноцветными огоньками. Автостоянка была полностью заполнена машинами. Некоторые автомашины останавливались даже возле Пашкиного дома. Из них выходили люди: мужчины, женщины, дети. Они шли в супермаркет, а через некоторое время возвращались весёлые, с коробками, сумками и пакетами. Пашка очень долго смотрел в окно. Постепенно машин становилось меньше, и они уже не подъезжали к Пашкиному дому – хватало места на стоянке. А потом машин и людей на площади перед магазином совсем не осталось, и лишь перед самым входом стояли несколько охранников магазина, курили и иногда громко хохотали. Их хохот доносился до Пашки.

Пьяный в коридоре иногда стонал во сне, иногда шевелился, переваливаясь с бока на бок. Пашка уже его не боялся. Он опять захотел есть. Пошёл на кухню и съел все куски наломанного хлеба. Попил воды и пошёл спать…


…В кухне что-то упало и разбилось. Пашка проснулся. В коридоре горел свет. Пашка крикнул:

– Мам! Мама! – никто не ответил. Он слез с кровати и побежал на кухню.

– Мама…

Матери в кухне не было. За столом, положив голову на руки, спал мужчина. На полу возле него в луже воды лежал разбитый стакан. Пашка всё вспомнил.

Была ночь? Или уже утро? Пашка не знал. Он зевнул и опять лёг в кровать. День рождения закончился…

Оранжевые шарики

Когда вечером Мишка ложился спать, мамки ещё не было. Мишке – семь лет, его сестрёнке Алёнке скоро будет три. Утром мамка собрала Алёнку, и они уехали к бабушке. Мишке тоже охота к бабушке, но его не взяли. Мамка сказала: «Денег нет – сиди дома».

Мишка весь день сидел дома. Скучно. Раньше был «телик», можно было мультики смотреть, передачи разные. Однажды пришёл дядя Витя из соседнего дома, сказал, что мамка ему должна деньги, и телевизор забрал. Хотел забрать ещё что-нибудь, но ничего не нашёл. «Телик» был старый, не цветной. Задней крышки у него не было, и Мишка частенько смотрел, как мерцают красноватым цветом радиолампы. Так ему было интересно, откуда берётся музыка и изображение…

Скучно. Все окна замёрзли, и лишь на кухне, в самом низу, возле трещины, уголок стекла остался прозрачным. Мишка долго смотрел на улицу. Из окна виден соседний двор, а если сильно-сильно прижаться к стеклу и смотреть вбок, то между домами видна центральная улица. Там уже несколько дней рабочие строили снежный городок: завтра – Новый год.

Повезло Алёнке! Однажды Мишку тоже на Новый год отвозили к бабушке. Они долго ехали на автобусе, Мишка всю дорогу смотрел в окно, а потом ехали на электричке. Мишка впервые оказался в электричке и немного боялся. Зато у бабушки как было хорошо! Еды навалом, можно целый день есть. «Телик» – цветной! А на Новый год Мишке подарили красный грузовик, в кузове которого лежали конфеты, яблоки, печенье и очень вкусные оранжевые шарики, название которых Мишка позабыл.

Когда смотреть в окно надоело, Мишка решил рисовать. Нашёл чистую обложку от книжки-раскраски и три карандаша: красный и два синих, но все они были сломаны. Затачивать было нечем, да Мишка и не умел… Когда искал карандаши, в ящике под Алёнкиной кроваткой нашёл старую погремушку. Очень захотелось узнать, что там такое гремит? Долго кривыми ножницами Мишка расковыривал игрушку, дважды пребольно ткнул ножницами в руку. Наконец погремушка раскрылась, а там… Ничего интересного – горстка цветных пластмассовых крупинок. Мишка попробовал их пососать, во рту стало противно – горько.

Мишка и не заметил, как за окном стало темнеть. Очень сильно захотелось есть. На кухне на плите стояла кастрюля: утром мамка варила для Алёнки китайскую лапшу. Алёнка капризничала и есть не стала. Мишка половину съел, а половину мамка велела оставить «на потом». Мишка доел лапшу прямо из кастрюли, нашёл в шкафу кусок хлеба – съел и его. Попил из-под крана воды и пошёл спать.

В комнате лампочка не горела, а горела только в коридоре. Мишка решил свет не выключать. Он, не раздеваясь, лёг на мамкину кровать и долго лежал с открытыми глазами. Вдруг ему показалось, что в углу за шкафом кто-то стоит. Мишка замер. Он так испугался, что не мог ни закричать, ни заплакать, ни даже просто пошевелиться. «Кто-то» стоял и тоже не шевелился.

В комнате стало совсем темно, только у самой двери в коридор лежал на полу освещённый прямоугольник. Мишка подумал, что «тот», в углу, его не видит. Было очень неудобно: голова лежала рядом с подушкой, ноги подтянуты к животу, а пальцы рук сильно сжаты в кулаки. Мишка боялся пошевелиться – старая кровать скрипела от каждого движения, иногда днём она скрипела даже просто так, от старости. Мишка терпел, а тут ещё, как назло, захотел писать. Захотел так сразу и так сильно, что понял: ещё чуть-чуть, и будет поздно. Он прислушался: в соседней квартире за стеной играла музыка, а в коридоре кто-то тяжело поднимался по лестнице. И тогда Мишка решился, он стремглав, как пружина, выпрямился, скатился с кровати и бросился в коридор…

Входная дверь была не закрыта. Ещё осенью к мамке пришёл её друг дядя Толя, дома никого не было, а он, пьяный, подумал, что ему не открывают, и сломал замок. Другого замка не было, мамка сказала, что купит, когда получит «детские». «Детские» выплатили, мамка с дядей Толей четыре дня пили водку. В кухне возле окна стояло много пустых бутылок. Мишка от скуки иногда рассматривал наклеенные на бутылки картинки или строил из бутылок забор. Их было так много, что хватало огородить с четырёх сторон всю свободную часть кухни. Мишка звал Алёнку, и они сидели в центре, как в крепости…

Замок так и не купили. Дядя Толя вбил возле двери гвоздь и загнул так, что если его повернуть, то дверь получалась, как бы, закрыта. Когда мамка была дома, они закрывались «на гвоздь», а сам Мишка повернуть гвоздь не мог.

…Мишка выскочил на лестничную площадку и чуть не налетел на стоящего возле их двери человека. Человек от неожиданности вздрогнул, всплеснул руками и сделал пару шагов назад. Мишка узнал! Это был дядя Толя!

Мишка не любил дядю Толю: он появлялся всегда, когда мамка получала пособие. Брал деньги, шёл в киоск и приносил бутылки, иногда на сдачу покупал Алёнке «Чупа-чупс», а Мишке – жвачку (не иногда – редко). Мамка доставала стаканы, и они начинали пить. Дядя Толя становился весёлым, называл водку «Подвальный налив», звал на кухню Мишку, предлагал ему выпить, обещал купить «велик». Мамка хихикала и говорила: «Ну что ты, Толя, перестань».

Когда дядя Толя пьянел, брал на колени Алёнку, гладил её грязной рукой по волосам (после этого от Алёнки всегда долго пахло селедкой), называл её дочкой. Тогда мамка начинала плакать, дядя Толя сердился, и они ссорились. Мамка снова давала деньги, дядя Толя снова шёл за «Подвальным наливом». Глаза у дяди Толи переставали двигаться и, чтобы посмотреть куда-нибудь, он поворачивал голову.

Бывало, дядя Толя начинал хватать мамку, пытался посадить её (как маленькую) к себе на колени, расстегивал халат или юбку. Мамка вырывалась, говорила: «Ну, погоди, сейчас». Быстро одевала Алёнку, закутывала её до пояса в старую «старушечью» шаль и отправляла с Мишкой во двор «гулять». Они «гуляли» до тех пор, пока их в форточку не звала мамка, или из подъезда не выходил довольный дядя Толя. Он говорил: «Ну, что, замёрзли? Марш домой!», – а сам бегом бежал в соседний двор в киоск.

Мишка не любил дядю Толю после того, как однажды во время их «прогулки» услышал в подъезде грохот, женский визг, звон разбитого стекла. Мишка узнал голос матери. Он буквально взлетел на третий этаж… На площадке возле их двери стояла совсем голая мамка. Она колотила руками и ногами в запертую дверь и дико визжала. Из соседних квартир стали выходить соседи. Как Мишке было стыдно за голую мать! Соседи подходили сверху и снизу, смеялись, возмущались, а один сбегал домой, принёс видеокамеру и хотел снимать. Тогда мнения соседей разделились: одни (большинство) кричали: «Давай, давай снимай, пошлём в «Сам себе режиссёр», другие: «Как не стыдно! Не смейте!». И только пожилая учительница со второго этажа принесла мамке пальто, одела её, и увела к себе в квартиру… Соседи разочарованно расходились и ругали и мамку, и дядю Толю, и пожилую учительницу. Как Мишке было стыдно тогда за мамку!

– Ты чего? …бнулся? – дядя Толя был немного пьян. – Где Зинка? (Зинка – это Мишкина мамка).

– Дядя Толя! Дядя Толя, там кто-то стоит!

Дядя Толя, заторможенный «подвальным наливом», не понял:

– Мамка – где, спрашиваю?

– Дядя Толя, там за шкафом кто-то стоит!

Наконец, до дяди Толи дошло, он отодвинул Мишку и прошёл в комнату.

– Где, кто стоит?

– В комнате. За шкафом.

Дядя Толя прошёл в комнату, Мишка остался в коридоре.

– Иди сюда, – послышалось из комнаты. Мишка осторожно вошёл. – Иди, иди, смотри, герой!

Мишка подошёл. На боковой стенке шкафа висело старое мамкино зимнее пальто… Мишка насупился и чуть не заплакал, но вспомнил, что хотел в туалет, сжав ноги, бросился в коридор и едва-едва успел…

– Где Зинка, где Алёнка? – снова спросил дядя Толя из коридора. Мишка, блаженствуя на унитазе, ответил:

– Они к бабе Тоне уехали. Мамка Алёнку там оставит, а сама вернётся.

Когда Мишка вышел из туалета, увидел: дядя Толя открыл кухонный шкаф и что-то искал:

– Пожрать, конечно, ни …. нету.

– Нету, – эхом отозвался Мишка.

Дядя Толя заглянул в пустую кастрюлю, снова сматерился и пошёл к выходу.

– Всё, иди, ложись спать. Мамка приедет, скажешь, что завтра приду.

Хоть и не любил Мишка дядю Толю, но всё-таки хотел, чтобы тот остался с ним ночевать.

– Она уже, может, скоро приедет… Останься…

– Иди Мишка, иди, никто тебя не съест. Некогда мне, – и ушёл.

Мишка закрыл дверь, попробовал повернуть гвоздь – не получилось. И тут Мишка придумал. Он сбегал в комнату, вытащил из-под шкафа молоток со сломанной ручкой и раз, два – в два счета закрылся «на гвоздь». Довольный собой и тем, что теперь-то уж в квартиру никто не зайдёт, Мишка залез под одеяло и сразу уснул…

Ночью Мишку разбудил дядя Толя. Зная устройство запора, он надавил плечом на дверь, и она открылась, разогнув гвоздь. Он долго толкал Мишку, тряс, тёр ему уши, пока Мишка не открыл глаза. Мишка спросонок ничего не понимал:

– А мамка где?

– Где, где? В Караганде!

Дядя Толя затащил в комнату большой мешок, на котором в углублениях был снег, и стал вытаскивать из него куски толстого черного блестящего электропровода. На свернутых в кольца кусках, тоже кое-где белел снег. Дядя Толя сложил провода под Мишкину кровать, мешком размазал по полу воду от растаявшего снега. Мишка к этому времени проснулся окончательно.

– Ну, вспомнил, где мамка? – дядя Толя грязной, вонючей рукой ткнул Мишку по носу. – Ты, вот что, если кто придёт и спросит, откуда, мол, кабель, – ты не знаешь и, вообще, не говори, что я приходил. Понял?

Мишка, беспрестанно зевая, кивнул.

– Понял или нет?

Мишка снова кивнул.

– Ну, ладно, я пошёл. Иди закрой дверь.

Мишка, молча, покорно слез с кровати и пошёл за дядей Толей. Дядя Толя загнул гвоздь рукой и несколько раз покрутил им туда-сюда.

– Всё, закрывайся и ложись спать. Дверь никому не открывай.

Дядя Толя ушёл, гвоздь теперь вращался легко, и Мишка закрылся без всякого молотка. Только теперь Мишка понял, что дядя Толя лампочку из коридора переставил в комнату. Он выключил свет и через несколько минут заснул на мамкиной кровати.

Проснулся Мишка от голода. На улице было светло. Мамки не было. Мишка сходил на кухню, зная, что ничего нет, всё-таки проверил все полки и ящики в шкафу, заглянул во все кастрюли. Ничего не нашёл, кроме небольшой мягкой луковицы. От этого есть захотелось ещё сильнее. Мишка попил воды и снова лёг. Стал думать: мамка от бабушки обязательно привезёт ему подарок – конфеты, печенье, яблоки и эти шарики оранжевые, название которых он забыл…

За стеной в соседней квартире включили телевизор, Мишка стал прислушиваться.

– …Итак, победителем конкурс «Слабо» стала… – Мишка узнал эту передачу. Когда у них был «телик», он смотрел её всегда. С улицы доносились звуки проезжающих автомобилей и детские голоса.

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации