Текст книги "Воспоминания. Время. Люди. Власть. Книга 2"

Списки возвращавшихся согласовывались с нашими людьми, с чекистами, и Ванды Бандровской в них не было, но она ушла. Тогда это было нетрудно – тысячи людей уходили и приходили, проверка велась поверхностно.

Такое отношение польского интеллигента к немцам, врагам польского народа, вызвало у меня и сожаление, и возмущение, но ничего не сделаешь.

Я тогда выслушивал и более горькие сообщения того же Серова. Он меня информировал, что идет регистрация, стоят огромные очереди желающих выехать на территорию Польши, занятую немецкими войсками, очередь в большинстве из беженцев с западных территорий, евреев. Они стоят и умоляют, чтобы их включили в списки, чтобы они могли вернуться в оккупированные немцами районы. Дают взятки гестаповцам.

Несчастный еврей, который имел в Варшаве или еще где-то на западе домик или портняжную мастерскую, ремесленник, отдает гестаповцам последние остатки, которые он взял при отступлении. Те делают ему одолжение – вносят его в списки, и он еще благодарит за то, что его внесли в списки. Эти люди шли на верную гибель. Немцы их уничтожили, как уничтожили евреев на территории Германии. Но мы ничего не могли сделать. Мы не могли вести правдивую пропаганду, связанную договором Риббентропа – Молотова, но самое ужасное, что эти люди нас бы и не слушали, они были одержимы одним желанием вернуться, вернуться к своему очагу, вернуться домой. Они не задумывались, что этот дом станет для них могилой, что возвращение домой обрекало их на верную смерть. Видимо, все эти несчастные погибли.

Никаких жертв во Львове среди советских людей в результате какого-либо сопротивления поляков не было, если не считать случая, когда погиб корреспондент какой-то газеты в результате паники. Он проснулся ночью, услышал шум на улице, открыл окно, свесил голову, чтобы разобраться, в чем там дело, и был убит нашими же людьми по недоразумению. Советские охранники посчитали, что он, возможно, снайпер, выбирающий цель. Вооруженная борьба развернулась позже, но и ту начали не поляки, а украинские националисты-бандеровцы.

Степан Бандера[163]163
  БАНДЕРА Степан Андреевич (род. в 1908 г., убит советским агентом в Мюнхене в 1959 г.) происходил из села Старый Угрынов Станиславского воеводства. Обучался в Стрыйской гимназии, с 1920-х гг. стал членом войсковой группы бывшего петлюровского полковника КОНОВАЛЬЦА Е.; с 1929 г. член Организации украинских националистов. Далее учился в львовском Политехническом институте. С 1933 г. председатель ОУН на западноукраинских землях, участвовал в террористических покушениях на польских государственных деятелей, сидел в польской тюрьме, был освобожден в 1939 г. во время германо-польской войны, после 1941 г. руководил антисоветской деятельностью Украинской повстанческой армии на временно оккупированной фашистами территории Украины, зимой 1945 г. перебрался в Германию и руководил оттуда той же деятельностью, находясь до конца жизни в ФРГ и выступая под псевдонимом Стефан Поппель.


[Закрыть], сын священника из западноукраинского города Станислава, в то время был студентом Политехнического института и входил в террористическую украинскую организацию, которая осуществляла террор против польских властей. Он стоял на позициях независимой, самостоятельной Украины. То была одновременно и антипольская, и антисоветская организация. Бандеру судили за покушение на польского министра и приговорили к тюремному заключению. Наши и немецкие войска выпустили многих заключенных на свободу, и Бандера вернулся к прежней деятельности, теперь уже антисоветской, впоследствии при содействии немцев. Его люди причинили нам много вреда и горя, мы понесли много жертв в борьбе с бандеровцами.

После смерти мужа Василевская спустя некоторое время подружилась с Корнейчуком[164]164
  КОРНЕЙЧУК Александр Евдокимович (1905–1972) – украинский драматург и государственный деятель. Пьесы «Гибель эскадры» (1933), «Платон Кречет» (1934), «В степях Украины» (1939), «Фронт» (1942), «Макар Дубрава» (1948), «Память сердца» (1969). Лауреат Международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами» (1960) и Государственных премий (1941, 1942, 1943, 1949, 1951). Герой Социалистического Труда (1967).


[Закрыть], и они стали вести совместную жизнь. Корнейчук порвал со своей прежней женой, сестрой известного украинского писателя Натана Рыбака[165]165
  РЫБАК Натан Самуилович (1913–1978). Украинский писатель. Романы: «Ошибка Оноре де Бальзака» (1940), «Переяславская Рада» (1948–1953), «Пора надежд и свершений» (1960–1965). Лауреат Государственной премии (1950).


[Закрыть], его ближайшего друга. Получилась семейная трагедия в квадрате. Василевская же крепко приковалась к Корнейчуку цепью любви, и эта связь оказалась более прочной и неизменной. Еще одним пришельцем к нам с «той стороны» был Гомулка[166]166
  ГОМУЛКА Владислав (Веслав) (1905–1982) – член компартии Польши с 1926 г., в 1932–1934 гг. и 1936–1939 гг. политзаключенный в Польше, с 1942 г. член ЦК Польской рабочей партии, в 1943–1948 гг. генеральный секретарь ЦК. В 1948 г. компартия Польши объединилась с соцпартией, образовав Польскую Объединенную рабочую партию (ПОРП), ее возглавил Болеслав БЕРУТ. Гомулка сохранил за собой пост вице-премьера, который он занимал, по совместительству, с 1945 г. В 1949 г. его арестовали. В ряде источников утверждается, что Гомулка находился не в тюрьме, а под «домашним арестом», но не у себя дома, а в резиденции, принадлежавшей органам госбезопасности и в комнате вместе с другими арестованными, т. е., по сути, в тюрьме. В конце 1949 г. Гомулку и его политических единомышленников Марианна СПЫХАЛЬСКОГО, Зенона КЛИШКО и Игнацы ЛОГА-СОВИНСКОГО исключили из ЦК Польской Объединенной рабочей партии (ПОРП), а затем арестовали, но не всех сразу. Гомулку задержали в 1951 г. после «Открытого процесса», на котором Марианн Спыхальский дал против него некие показания. Гомулка три года содержался в помещении, принадлежащем органам госбезопасности. Его освободили после смерти СТАЛИНА, предположительно в конце сентября 1954 г. или начале 1955 г. Об освобождении Гомулки официально сообщили только в апреле 1956 г., когда после смерти Болеслава Берута первым секретарем ЦК ПОРП избрали Эдварда ОХАБА. В своей речи Охаб заявил, что Гомулка ошибался, но арестовали его незаконно. После этого Гомулку и его сторонников восстановили в партии. В 1956–1970 гг. он первый секретарь ЦК ПОРП.


[Закрыть], он не переходил демаркационную линию, а работал в Дрогобыче. Оттуда его мобилизовали в Киев, где он трудился на строительстве железнодорожного тоннеля под Днепром. Там же работали и другие вольнонаемные поляки, если понимать тут это слово в том смысле, что не их вольно наняли, а их волю наняли. Впрочем, там же работали и украинцы, все на общих основаниях и с единой оплатой, без какой-либо дискриминации в отношении денег.

Перед войной Сталин выдвинул задачу: построить более надежную, устойчивую к бомбежке железнодорожную переправу через Днепр. Для этого было решено построить два тоннеля: один – южнее Киева, а другой – севернее. Он считал, что эта железная дорога не будет разрушена в случае войны с немцами.

Гомулка, когда много позже рассказывал мне об этом периоде своей жизни, шутил, не жаловался.

22 июня 1941 года грянула война.

Что такое эвакуация в то время? Вообразить невозможно. Нужно было видеть своими глазами условия эвакуации: из Западной Украины спасался кто как может, это было бегство. Наступление немцев развивалось активно, и Львов с первых дней войны находился под непрерывными ударами немецкой авиации. В особенно тяжелом положении оказались семьи военнослужащих, наших генералов и офицеров. Оттуда бежали кто как мог.

Местные жители в массе своей не эвакуировались ни из Львова, ни из других городов Западной Украины. Они поддались националистической пропаганде и, несмотря на всю нашу агитацию, митинги и разъяснения, занимали враждебные позиции. С нами отступало какое-то количество людей, но это были единицы, а не массовая эвакуация.

В 1941 и 1942 годах у нас не возникало особых вопросов, связанных с Польшей. Не до того нам было. Только в переломном для хода войны в начале 1943 года у нас стали думать по-настоящему об использовании польских воинских частей на советско-германском фронте.

Правда, первая, неудачная попытка сформирования польских частей под командованием польского генерала Андерса[167]167
  АНДЕРС Владислав (1892–1970) – польский генерал. Во время Первой мировой войны служил в русской армии, затем в польской. Участник польско-советской войны 1920 г. В момент нападения Германии на Польшу в 1939 г. командовал кавалерийской бригадой. Сдался в плен Красной Армии и был заключен в лагерь. После нападения немцев на СССР в 1941 г. его освободили, и он сформировал польскую армию, но отказался воевать на советско-германском фронте. В 1942 г. со своими войсками через Иран перешел в Египет, где воевал в составе британских экспедиционных сил в Африке. Затем жил в Англии.


[Закрыть] была сделана раньше, в 1942 году. Он, кажется, командовал кавалерией в Польше и оказался у нас в плену. Когда из поляков, находившихся в Советском Союзе, была сформирована польская армия, генерал Андерс отказался сражаться против Гитлера на территории Советского Союза, и его войска перебросили через Иран в Африку, где они воевали на стороне англичан.

В 1943 году, по крайней мере, я услышал об этом на завершающем этапе Сталинградской битвы.

Во второй раз началось формирование польских войск под руководством генерала польской армии Берлинга[168]168
  БЕРЛИНГ Зигмунт (1896–1980) – генерал-лейтенант. Служил в Польской армии, в 1939 г., после поражения Польши в войне с Германией, в советском плену, будучи подполковником, начальник базы в Польской армии генерала АНДЕРСА Владислава (1892–1970). После ее ухода в Иран летом 1942 г. остался в СССР. В 1943–1944 гг. полковник Берлинг командовал дивизией им. Костюшко, будучи генерал-майором – 1-м Польским корпусом, затем Польской армией в СССР и с июля 1944 г. 1-й армией Войска Польского. С осени 1944 г. учился в Военной академии Генерального штаба в СССР, в 1948–1953 гг. являлся начальником Генерального штаба Войска Польского, затем находился на гражданской службе.


[Закрыть], находившегося в Советском Союзе. Ради этого его привезли из Сибири, где он сидел в лагере.

Когда началось формирование польских частей, мы задумались о политической и патриотической работе среди польских солдат, то снова всплыла фамилия Ванды Львовны Василевской. Думаю, что это был результат моих неоднократных бесед со Сталиным, в которых я с восхищением рассказывал о Ванде Львовне, о ее политических достоинствах, о ее патриотизме, о ее верности коммунистическим идеям.

Новая воинская часть формировалась под лозунгами Союза польских патриотов, который возглавлялся Вандой Львовной Василевской.

В то время роль Василевской как пропагандиста и политического организатора была очень велика. Василевская выезжала в польские части, и она уже воспринималась руководителем зародившейся польской правительственной ячейки на территории Советского Союза. Мне было приятно, что эта роль поручена Ванде Львовне. Я ее очень уважал, верил в ее искренность и политический разум.

С польскими товарищами, которые входили в состав Польского комитета национального освобождения (ПКНО) и занимались формированием польской армии, я несколько раз встречался в Москве у Сталина, а потом в Киеве. Никаких серьезных вопросов они передо мной не ставили. В то время все, что нужно было полякам, в первую очередь вооружение и снаряжение, шло в централизованном порядке, не через меня, а через командование тыла Красной Армии, генерала Хрулева[169]169
  ХРУЛЕВ Андрей Васильевич (1892–1962). С 1943 г. генерал армии. С 1918 г. в Красной Армии. В ходе войны 1941–1945 гг. и после нее, в 1946–1951 гг., заместитель наркома (министра) обороны, начальник тыла в 1945 г. В 1951–1958 гг. заместитель министра автомобильного транспорта и шоссейных дорог, затем заместитель министра строительства.


[Закрыть]. Формирование польских частей в то время происходило в городе Сумы на Украине.

Было решено: польская армия будет действовать на участке 1-го Белорусского фронта генерала Рокоссовского[170]170
  РОКОССОВСКИЙ Константин Константинович (1896–1968). С 1944 г. Маршал Советского Союза. С 1949 г. Маршал Польши. В Красной Армии с 1918 г. С августа 1937 г. по март 1940 г. арестован, затем освобожден, произведен в генерал-майоры. Во время войны 1941–1945 гг. командовал корпусом, армией, а с июля 1942 г. рядом фронтов. После войны командовал Северной группой войск, а с 1949 по 1956 г. министр обороны Польши. По возвращении в Советский Союз в 1956 г. заместитель министра обороны СССР.


[Закрыть], замечательного коммуниста и прекрасного военачальника. Левый фланг 1-го Белорусского фронта находился на территории Украины в районе Луцка. Там сосредоточилась 1-я польская армия генерала Берлинга. Тогда я с ним познакомился и установил хорошие отношения. Сталин мне советовал установить личные контакты. Я с Берлингом неоднократно встречался в Киеве, часто звонил ему по телефону, интересовался, как у них идут дела. В расположении его войск я никогда не был.

Одна встреча мне особенно запомнилась. Произошла она в середине 1944 года. Сталин очень ухаживал за Берлингом и за командованием польской армии.

Берлинг пожаловался Сталину, что украинцы плохо относятся к польской армии. В это время польскую армию передвинули к границе Польши. Сталин приказал разобраться.

Сначала в Киев приехал Маленков, а через день должен был прибыть Булганин (в то время представителем Советского Союза при польском правительстве был Булганин Николай Александрович). Сталин его освободил от обязанностей члена Военного совета Западного фронта и назначил особым уполномоченным.

Я предложил Маленкову:

– Надо поехать встретить Булганина.

– Не стоит, – ответил Маленков, – приедет сам. Пошли кого-нибудь и его привезут.

Я попал в неловкое положение. Мне хотелось выразить уважение Булганину. У меня были дружеские отношения с ним. С другой стороны, мне не хотелось ставить в неловкое положение Маленкова: он отказался ехать. Почему же Маленков, который тоже дружил с Булганиным, в то время когда я был секретарем Московского областного и городского партийных комитетов Москвы, проявил такое недружелюбие? Потом мне стало ясно, в чем дело.

В 1943 году было предпринято несколько наступлений Западного фронта, где Булганин был членом Военного совета, против немцев, и эти наступления не имели успеха. Сталин возмутился и назначил комиссию для проверки причины провала наступлений Западного фронта. Комиссию эту возглавил Маленков. Она провела следствие.

Обвинили штаб Западного фронта в неумении управлять войсками и плохом использовании материальных средств. Командовал тогда этим фронтом Соколовский[171]171
  СОКОЛОВСКИЙ Василий Данилович (1897–1968) – Маршал Советского Союза (1946), на военной службе с 1918 г. В 1921 г. окончил Военную академию РККА, затем на штабной работе. В 1938–1941 гг. начальник штаба московского военного округа. В 1941–1945 гг., попеременно, заместитель начальника Генерального штаба и начальник штабов ряда фронтов. В 1946–1949 гг. главнокомандующий Группой советских войск в Германии. В 1949–1952 гг. 1-й заместитель министра Вооруженных Сил (с февраля 1950 г. – военного министра) СССР. В 1952–1960 гг. начальник Генерального штаба. С 1960 г. в Группе генеральных инспекторов Министерства обороны СССР, т. е. в почетной отставке.


[Закрыть], милый человек и, безусловно, знающий военное дело, а Булганин был членом Военного совета. Я не могу сказать об административных, распорядительных свойствах Соколовского, но как штабного человека я его очень высоко ценил.

При освобождении Соколовского и Булганина от должностей я не помню, наложили ли на них какое-то взыскание. Маленков мне говорил, что им записали, кажется, выговор, но что-то нетвердо у меня сохранилось в памяти. Маленков зная, что он «наградил» Булганина, соответственно строил свои отношения. Я не верил в объективность расследования и в компетентность Маленкова. Я знаю, что Маленков, как только приехал, то следствие вел так, как ему сказал Сталин. А Сталин, видимо, рвал и метал против Булганина. Следовательно, Маленкову надо было приехать на место и составить соответствующую записку.

Приехал Булганин, а с ним Берлинг. Тогда я узнал, в чем дело. Маленков мне сообщил, что он тоже приехал по этому же делу как главное лицо.

Я спросил Берлинга:

– В чем выражается плохое отношение украинцев к вашей армии?

– Ну, – говорит, – украинцы постоянно выражают недовольство.

Я спросил:

– В чем это проявляется? Видимо, ваши солдаты их грабили? Армия всегда берет у крестьян. Потом, может быть, коней выпасали на посевах крестьян? Естественно, они будут выражать недовольство. Кроме того, вам надо иметь в виду, что западные области Украины долго находились в составе польского государства. Польское правительство вело неразумную национальную политику, дискриминировало украинцев, притесняло их. Поэтому они поляков не жалуют. Тому история свидетель, сколько веков украинцы воевали против Польши? Еще со времен Богдана Хмельницкого.

Он почувствовал себя неловко и ответил:

– Знаете, я сам не ожидал такого поворота и этого не хотел. Я, собственно, никаких претензий не имею. Видимо, я необдуманно сказал Сталину. Как солдат, я сам понимаю, что такие инциденты всегда бывают между войсками и гражданским населением.

Я очень хорошо относился к Берлингу. Я его знал и ценил как политическую фигуру и командующего польской армией, которая будет действовать вместе с советскими войсками. Я хотел укрепить наши отношения и расположить его к нам. Я ему часто посылал посылочки: какие-то украинские деликатесы, икру, которую получал из Москвы.

Заседание комиссии закончилось обедом, и солидным обедом, с напитками, как положено для высоких представителей комиссии. Маленков был тогда почти не пьющий. Но Украина должна была проявить хлебосольство, и оно было проявлено. На этом наша встреча и разбор дела закончились. Булганин улетел с Берлингом, а Маленков через какое-то время вернулся в Москву. Так произошло мое знакомство с командующим польской армией.

В 1944 году, как мне помнится, какие-то польские антифашисты перешли линию фронта, и я их принимал у себя, на Украине, устроил им обед. Сталин мне поручил оказать им помощь и содействие.

В том же 1944 году Красная Армия заняла часть польской территории, в том числе город Люблин. Люблин – это большой город, когда-то он был столицей Польши. Появился в нашем расположении и генерал (генеральское звание ему было присвоено еще во времена Пилсудского) Роля Жимерский[172]172
  ЖИМЕРСКИЙ Роля (Лыжвинский Михаль) (1890–1989). В 1911–1914 гг. офицер австрийской армии. С 1918 г. в польской армии, генерал. В 1926 г. не поддержал военный переворот Ю. Пилсудского, арестован и после освобождения в 1938 г. эмигрировал во Францию. Во время Второй мировой войны действует в польском Сопротивлении. С 1944 по 1949 г. главнокомандующий Войска Польского. В 1945–1949 гг. министр обороны Польши. В 1949–1952 гг. член Государственного совета Польши. 14 мая 1953 г. арестован, в 1955 г. освобожден, занимал пост вице-президента Польского Народного банка.


[Закрыть]. Хотя, как мне рассказывали, он в те годы сидел в тюрьме. Ему Пилсудский почему-то не доверял. Я не знаю, в чем было дело, я не уточнял, но мне говорили, что якобы его обвиняли в том, что он является агентом Советского Союза. Этот человек был нашим другом. Умный человек, с опытом. Я считаю, что доверие ему оказывали заслуженно. Я твердо сейчас не помню, кто продолжал возглавлять комитет (Берут или Василевская) – верховную власть Польши, которой было подчинено все, в том числе и армия, которой командовал генерал Берлинг.

Стали формировать правительственные органы Польши. Для расположения правительственных органов они избрали Люблин. Это правильно, так как территория – польская, бывшая столица Польши. Там же обосновался и Булганин.

В то же время, чтобы как-то смягчить осадок, отложившийся в польских душах после подписания договора Молотовым и Риббентропом, Сталин вновь пересмотрел границу между Украиной и Польшей, Белоруссией и Польшей. Это решение получило свое подтверждение на Ялтинской конференции.

О новом решении этого вопроса я узнал во время сообщения об этом польским руководителям. Холм[173]173
  Холм (Хелм) – город преимущественно с украинским населением в 65 км к востоку от Люблина. Первые поселения относятся к Х в. После строительства замка в ХII в., начиная с 1240 г. и захвата Киева монголами, Холм становится центром православия на западных землях.


[Закрыть] с сельскими районами отходил к Польше. Эти районы полностью, за исключением небольшого меньшинства польского населения, были заселены украинцами. Опять значительное количество украинцев отходило в состав польского государства.

Новыми границами, которые определил Сталин, украинцы были недовольны. Это недовольство внешне не проявлялось, но между собой много говорили, что это украинские земли, и даже по Версальскому договору, определившему «линию Керзона»[174]174
  КЕРЗОН Джон Натаниэл (1859–1925) – британский маркиз, министр иностранных дел в 1919–1924 гг. Его «линия» была рекомендована Верховным советом Антанты в качестве восточной границы Польши.


[Закрыть], они отходили к Украине. Поляки в 20-е годы нарушили эту «линию» и продвинулись значительно дальше на восток. Даже граница 1939 года больше соответствовала национальным интересам украинцев, чем та линия, которую установили после войны.

Украинцы роптали. Опроса украинцев, конечно, не было, но интеллигенция, на которую опирался и Центральный Комитет Украины, и правительство, отражала чаяния своей нации. Она болезненно переживала и высказывала мне свое недовольство.

Своим решением Сталин поставил меня, как председателя Совета народных комиссаров Украины и секретаря Центрального Комитета, в пикантное положение. В 1939 году воссоединение было торжественно отпраздновано и в Киеве, и в Москве, потом утверждено на сессии Верховного Совета. Национальные интересы украинцев были удовлетворены. Впервые в истории украинского народа Украина была воссоединена, а теперь приходилось отступать. Но что я мог поделать, так решил Сталин.

Я думаю, что Сталин так поступил, чтобы как-то смягчить воспоминания о пилюле, которую он преподнес полякам договором, подписанным Молотовым и Риббентропом, договором о разделе Польши. Теперь Сталин проявил «понимание и добрую волю», уступил часть украинской территории Польше. Когда я встречался с поляками и обменивался с ними мнениями, то поляки тоже выражали недовольство границей, они считали, что граница должна была быть перенесена еще восточнее.

Я считаю, это непреодолимый спор. Если вдуматься, то и в интересах Польши, и в интересах Советского Союза установить добрые, братские отношения между нашими странами. Поэтому уступка, которую сделал Сталин, политически оправдывалась тем, что как-то сглаживала горький осадок у поляков, оставшийся от 1939 года. Она создавала хорошие предпосылки для взаимопонимания и дружбы между нашими народами.

Вопрос с украинским населением, живущим на польской границе, Сталин решил просто: предложить им переехать на Украину. Поляки это приветствовали. Им это было выгодно. Польское население, жившее на Украине, если желало, могло переехать в Польшу, поляки соглашались их принять. Желающих было достаточно.

Такие же условия были обговорены Польшей и в отношении белорусской границы и белорусского населения.

Сталин сказал о таком решении мне и Пономаренко[175]175
  ПОНОМАРЕНКО Пантелеймон Кондратьевич (1902–1984) в 1944–1948 гг. председатель Совета Народных Комиссаров (Совета Министров) Белорусской ССР. В 1952–1953 гг. кандидат в члены Президиума ЦК КПСС. В 1948–1956 гг. секретарь ЦК КПСС. В 1952–1953 гг. заместитель Председателя Совета Министров СССР. В последующие годы: министр культуры СССР, первый секретарь ЦК КП Казахстана, посол в Польше, Индии, Непале и Нидерландах, постоянный представитель СССР в Международном агентстве по атомной энергии. В 1962–1978 гг. преподаватель Института общественных наук при ЦК КПСС.


[Закрыть], который тогда был председателем Совета народных комиссаров Белоруссии и секретарем Центрального Комитета Коммунистической партии Белоруссии. Мы должны были войти в контакт с польским временным правительством, провести переговоры и создать условия обмена населением. Этот вопрос был уже не дискуссионным, а решенным. Мы получили указания.

По телефону мы договорились с товарищем Пономаренко о дне поездки в Люблин. Нас встречал Булганин. Я прилетел из Киева, а Пономаренко – из Минска. Мы привезли с собой консультантов, которые должны были присутствовать при переговорах. Поляки нас встретили очень хорошо. Практически все вопросы решались быстро, без проблем.

Уполномоченным правительства Советской Украины при правительстве новой Польши был назначен Подгорный. Он в то время работал в украинском министерстве пищевой промышленности. Реализация договоренностей шла через него.

Я помню обед, данный правительством Польши в честь представителей Украины и Белоруссии. На обеде роль тамады выполнял Роля Жимерский. Он показал все свое генеральское превосходство над остальными. Он был очень весел и хорошо вел стол. Произвело впечатление на всех присутствующих еще и то, что он знал манеры высшего общества.

Остальные присутствующие были простыми людьми, пользовались своей терминологией. Когда украинцы поднимали бокалы, то говорили: «Будь мо, будь мо!» – «Будем здоровы!» И примерно такая же застольная терминология была у белоруссов, а его тост оформлялся цветистой фразой. Он демонстрировал свои познания в этикете высшего польского общества. Потом был организован большой обед с привлечением широких кругов сложившегося нового польского руководства. Состоялось совещание представителей польского крестьянства.

Я присутствовал на совещании и беседовал с польскими крестьянами. Крестьяне как крестьяне, они были рады своему освобождению.

Там я познакомился с Витасом[176]176
  ВИТАС Винсент (1874–1945) – лидер Польской Крестьянской партии «Польске Стронництво людове» и премьер-министр Польши в 1920–1921 гг., 1923 и 1926 гг. В 1926 г. был свергнут во время переворота Ю. Пилсудского и в 1930 г. арестован, затем освобожден и в 1939 г. заключен немцами в концентрационный лагерь. Умер вскоре после освобождения Польши. Н.С. Хрущев встречался с его братом ВИТАСОМ Анжеем (1878–1973) – лидером левого крыла Польской Крестьянской партии «Воля люду», входившей в состав Крайовой Рады Народовой и Польского комитета национального освобождения. Он был тогда вице-председателем Союза польских патриотов (в Советском Союзе) и вице-председателем отдела Сельского хозяйства и аграрной реформы в переходном правительстве Польши, возглавлявшемся Болеславом Берутом.


[Закрыть]. Это известная в Польше фамилия. Старший брат, старый польский политический деятель, к тому времени уже умер. Младшего брата привлекли к работе Польского комитета. Он был вожаком польских крестьян, конечно, зажиточных, стоял на позициях кулацкого хозяйства. И сам Витас был довольно-таки зажиточным человеком, не помещиком, но кулаком.

Дело было в августе, и я решил угостить польских крестьян украинским деликатесом. Позвонил я в Киев и попросил доставить попутным самолетом в Люблин арбузов и дынь. Арбузы и дыни в Польше не росли, и этого продукта крестьяне не знали. Угощение произвело хорошее впечатление, но произошел смешной казус. Витас очень боялся колхозов, боялся, что мы будем навязывать их силой. Когда подали нам дыни, а привезли дыни сорта «колхозница» – это некрупные плоды, но очень ароматные и вкусные, я спросил:

– Как вам, господин Витас, нравится наша «колхозница»?

Я не знаю, как он понял, но он переспросил:

– Это колхозница? Дыня?

Я говорю:

– Да, «колхозница».

– А почему она не красная?

Он, видимо, хотел меня как-то уколоть, смысл его остроты я не понял. Он как-то по-другому понял, решил, что я вкладываю особый смысл, называя дыню «колхозницей». Я всегда чувствовал, что этот человек стоял в оппозиции по вопросу перестройки сельского хозяйства на колхозных началах, хотя в то время этот вопрос не только не стоял, но мы даже и не заикались о колхозах. Вообще я не вел разговоров о политическом устройстве Польши после изгнания немцев, это считалось внутренним вопросом Польши, и он должен быть решен после освобождения всей территории.

Мне не поручали вести эти переговоры, и я не вмешивался в эти дела.

Тогда у меня сложились хорошие отношения со всеми поляками, хотя были люди там политически разные.

Особенно мне нравился, я не говорю о Ванде Львовне, Болеслав Берут[177]177
  БЕРУТ Болеслав (1892–1956) – член компартии Польши с 1918 г. В 1944–1947 гг. Председатель Национального Народного Совета. В 1948–1956 гг. Председатель (первый секретарь) ЦК Польской Объединенной рабочей партии, образовавшейся после слияния в 1948 г. коммунистической и социалистической партий. Председатель Госсовета (1947–1952) и правительства (1952–1954) Польши.


[Закрыть] – чистый, искренний, обаятельный и одновременно разумный человек. С ним легко было не только вести переговоры, но и просто беседовать. Хорошее впечатление производил Роля Жимерский, в сравнении с другими был это человек высокой культуры, в какой-то степени с аристократическими манерами, дело иметь с ним было приятно.

Осубка-Моравский[178]178
  ОСУБКА-МОРАВСКИЙ Эдвард (1909–1997). Президент Варшавы в 1944–1945 гг., одновременно – с 1 января по 28 июня 1945 г. – Председатель Временного правительства Польши, потом заместитель министра народной обороны, генерал.


[Закрыть], безусловно, придерживался буржуазных взглядов на будущий строй польского государства, по своим настроениям он настоящий пэпээсовец, я не скажу, что пилсудчик, но пэпээсовец[179]179
  Пэпээс – Польская социалистическая партия (1892–1948).


[Закрыть]. У нас тогда бытовало понятие «пилсудчик» – польский фашист. Он был пэпээсовец, выступал против марксистско-ленинского учения. На меня Осубка-Моравский производил впечатление, не выгодное для него.

Я уже упоминал, что в то время Советское правительство в Люблине представлял Булганин. Это облегчило мою миссию. С Булганиным мне было легко общаться, мы хорошо понимали друг друга. Булганин мне рассказывал, как идут дела, давал характеристику людям.

Я помню тогда нам сообщили, что в немецком концлагере около Люблина (я не помню сейчас, как это место называлось)[180]180
  Это Майданек – концентрационный лагерь в 4 км от центра Люблина. С 1941 по 1944 г. немцы уничтожили в нем более 1,5 млн человек. Советские войска освободили Майданек 24 июля 1944 г.


[Закрыть] открыли могилы людей, убитых немцами. Там были сделаны печи, где сжигали трупы, но не всех сжигали, видимо, не справлялись печи. Открыли огромные рвы, заполненные трупами убитых.

Я предложил:

– Давай, Николай Александрович, поедем посмотрим.

Когда мы приехали, работы еще велись, откапывали ров. Ужасная картина. Вскрывали небольшой слой земли, а ниже лежали полуразложившиеся трупы. Зловоние было невозможное. Булганин не смог терпеть, сбежал. Я вытерпел, потому что мне хотелось хорошенько разузнать, познакомиться с этим нечеловеческим зверством, которое совершили немцы. Да и перед врачами и рабочими мне было несколько неудобно предстать изнеженным белоручкой, не выносящим трупного запаха.

Там стояло много печей с остатками не до конца сгоревших костей. Нам показали камеру, оборудованную под баню, в которой умерщвляли узников газом. Нам рассказали, что людей гнали сюда вроде как мыться, а когда они заполняли зал, то дверь закрывалась, помещение наполнялось газом, и все люди умирали. Тогда трупы извлекали и сжигали в печах.

Потом повели нас в длинный дощатый барак. В этом бараке открылась ужасная картина: он был заполнен огромным количеством женских волос. Видимо, перед казнью у женщин срезали косы, связывали в пучки и складывали сюда, как все равно делали в деревне заготовители щетины.

Оттуда мы перешли в другое отделение, наполненное обувью. Обувь там была всяких размеров: мужские и женские ботинки и туфли. Тоже огромное количество, и все разложено с немецкой аккуратностью.

До нашего посещения там побывало много наших людей, и этот немецкий порядок был уже несколько нарушен. Впечатление очень тяжелое, ясно было, что обувь эта осталась от тех несчастных, которых во рвах откапывали наши саперы.

Эта картина была не для людей со слабыми нервами. Варварство немцев вызывало еще большее негодование против фашизма, против Гитлера, которые совершили эти зверства.

Недалеко от Люблина расположен древний город Холм (иначе Хелм). Мы с Николаем Александровичем Булганиным решили поехать в этот город, посмотреть его. Почему я хотел туда поехать? В этом городе в гимназии училась Нина Петровна, моя жена. Она мне рассказывала о нем. Город Холм до Первой мировой войны входил в состав Российского государства. Мне хотелось посмотреть, что это за город, что там за люди живут.

Мы посетили очень старый, я не помню, какого века, православный собор. Нас сопровождал священнослужитель, я не знаю, в каком он был звании, но человек старше среднего возраста. Он нам рассказывал о соборе, я сейчас не помню содержания его рассказа, но я запомнил его лицо и его глаза. С такой грустью, с такой болью он нам рассказывал историю храма. Его грусть была вызвана тем, что Холм отходит к Польской Республике.

Священник нам выплакивал:

– Смотрите, это же русский храм, он построен русскими. Теперь мы лишимся его, его снова переделают под костел.

Он начал рассказывать, что уже бывало в истории, когда этот храм переделали под костел. Потом возвращались русские, опять восстанавливали православный храм. Он буквально слезы лил. Мы слушали его, но не стали разговаривать на эту тему. Что мы могли поделать? Осмотрели собор и уехали.

Зимой 1945 года наши войска наконец заняли Варшаву. И тогда же я вплотную занялся польскими делами, организуя помощь восстановлению Варшавы. Сталин сказал мне: «Вот наши войска освободили Варшаву, и поляки потребовали к себе Микиту» (так он обращался ко мне, когда был в хорошем расположении духа).

Потом он перешел на деловой тон.

– У вас, – говорит, – накопился большой опыт восстановления разрушенных городов. Вы на Украине уже много сделали по восстановлению хозяйства. Сейчас освободили Варшаву. Мне докладывают, что там нет воды, нет электричества, не работает канализация. Улицы завалены щебнем. Одним словом, Варшава лежит в развалинах. А новые польские руководители – люди неопытные, никогда они ничем не управляли и нуждаются в помощи. Поэтому вы поезжайте туда и помогите нашим товарищам полякам восстановить разрушенное городское хозяйство Варшавы.

Мне признаться было очень приятно слушать эти слова. Я был очень доволен таким поручением и был уверен, что смогу помочь полякам. Я знал по опыту: при любых разрушениях можно восстановить хозяйство, получить минимально нужное количество электрической энергии, восстановить водопровод и канализацию, хлебопечение и другие отрасли коммунального хозяйства, без которых жизнь в городе невозможна.

– Хорошо, – ответил я, – выеду немедленно, но разрешите мне взять специалистов из Москвы, а может быть, затребовать кое-каких инженеров из Киева, надо сразу иметь под рукой специалистов, которые занялись бы электричеством, канализацией и транспортом.

– Берите кого хотите. Вы знаете московских инженеров-коммунальников и киевских. Это ваше дело.

Я сформировал бригаду специалистов и выехал в Варшаву. Мне было очень приятно помочь польским друзьям, но мне, не скрою, хотелось взглянуть на разрушенную немцами Варшаву, встретиться с людьми, пережившими восстание, поговорить с ними.

Прибыли мы в Варшаву. Мне сказали, что новое польское правительство располагается на правом берегу Вислы, в предместье Варшавы, оно называлось Прагой, там остались неразрушенные строения. На левом же берегу основной город находился в руинах, все там было разрушено.

Первым делом я встретился с Берутом, президентом, Осубкой-Моравским, премьер-министром, и Спыхальским[181]181
  СПЫХАЛЬСКИЙ Марианн (1906–1980) – архитектор, член компартии Польши с 1931 г. С 1939 г., после нападения Германии на Польшу, воюет в Сопротивлении. С 1942 г. один из создателей Гвардии Людовой и начальник ее главного штаба, в 1944–1945 гг. президент (мэр) Варшавы, в 1945–1948 гг. первый заместитель министра народной обороны, в 1956–1968 гг. министр народной обороны, в 1968–1970 гг. председатель Госсовета ПНР, с 1963 г. маршал Польши. В 1944–1948 гг. и 1959–1970 гг. член Политбюро ЦК ППР и ПОРП.


[Закрыть], мэром Варшавы.

Познакомили меня с польским архитектором, я забыл его фамилию, он разработал первые соображения по восстановлению Варшавы, показывал мне кое-какие наброски.

В этот мой приезд Берут познакомил меня с Берманом[182]182
  БЕРМАН Якоб (1901–1984). С 1928 г. член компартии Польши. После освобождения Польши министр безопасности и ближайший советник Б. Берута. С 1954 г. заместитель премьер-министра. После смерти Берута в марте 1956 г. в апреле 1956 г. снят со всех постов и исключен из партии за «сталинские ошибки». В дальнейшем работал в одном из издательств Польши.


[Закрыть].

Главным помощником я взял с собой Андрея Евгеньевича Страментова[183]183
  СТРАМЕНТОВ Андрей Евгеньевич (1902–?) – инженер-строитель. В 1924 г. окончил МВТУ им. Н.Э. Баумана, с 1924 по 1941 г. строил набережные и мосты в Москве. В 1941–1943 гг. в армии, подрывник. С 1943 г. в Киеве руководил восстановлением Крещатика, строил дороги. С 1948 г. и до конца жизни профессор Московского инженерно-строительного института. Автор ряда монографий по городскому строительству и развитию городского транспорта.


[Закрыть]. Я Страментова уважал и хорошо знал. Это подготовленный человек, прекрасно знавший городское хозяйство, особенно дорожное строительство. А здесь мне еще очень требовались его пробивная энергия и его организаторские способности. Страментову я поручил возглавить бригаду специалистов, которую мы составили из московских инженеров коммунального хозяйства. Первым делом они должны были обследовать остатки коммунального хозяйства Варшавы и определить, что можно восстановить и в какие сроки.

Работа была очень тяжелая. Коммуникации Варшавы скрывались под горами щебня и битого кирпича. Я поднимался на самолете, осматривал Варшаву с воздуха: это была какая-то груда развалин, а не город. Я не знаю более образного слова, чем руины, но никакое слово не может дать представление о тех разрушениях, которые я увидел, о состоянии города Варшавы в те дни. Это был не город, а горы щебенки.

Я наблюдал такую картину: лежит куча щебня, а смотришь, из-под этой кучи выходят люди. Оказывается, дом разрушен, но осталось подвальное помещение. Люди как-то расчистили вход и превратили это подвальное помещение в жилье.

Наши специалисты докладывали мне каждый день о проделанной работе. Мои посланцы по энергетике, водопроводу и канализации – это нас интересовало прежде всего – пришли в радужном настроении.

– Знаете, – говорят, – на электростанции турбины не разрушены, их можно восстановить. Здание разбито, надо расчистить. Как только здание приведем в порядок, можно будет запустить турбины и получить ток. Электроэнергии получим столько, что потребителей не хватит.

Я обрадованно шутил с товарищем Берутом:

– Товарищ Берут, нельзя ли от вас за услуги, которые мы вам оказываем, получить немного электроэнергии, у нас на Украине ее не хватает.

Это шутки. У них ее тоже не хватит, как только начнет работать городское хозяйство. Первым делом следовало наладить освещение, потом пустить насосную станцию, чтобы создать хотя бы элементарные городские условия для живущих в Варшаве людей.

Берут мне отвечал:

– Пожалуйста, за работу будем платить по затраченному труду.

Когда мы запустили турбины, я доложил Сталину, и он мне сказал:

– Вы оттуда не выезжайте, пока не создадите хотя бы минимальных условий нормальной жизни, не восстановите необходимые агрегаты для обслуживания населения Варшавы. В Киеве пока обойдутся без вас, там есть ваши люди и дело налажено. Пусть они без вас поработают, а вы в Варшаве поработайте.

Мы радовались, что водопровод скоро будет пущен, насосы исправны; если были какие-то поломки, то они будут быстро восстановлены. Стали восстанавливать водопроводную сеть. Она где-то была разрушена снарядами, а где-то разорвало морозом водопроводные трубы разводящих сетей, но главные подземные коммуникации были в исправном состоянии или требовали для восстановления небольших усилий. Канализация тоже оказалась исправной. Все стали вводить в строй. Половина Варшавы получила электричество, водопровод и канализацию. С пекарней было проще: дали воинские походные пекарни. Они удовлетворяли потребности небольшого населения Варшавы, потому что люди после разгрома Варшавы Гитлером расползлись по провинции. Варшавяне начали расчищать город.

В какой-то праздничный день, видимо в воскресенье, руководители Варшавы организовали воскресник по уборке и расчистке улиц.