Текст книги "Будь осторожен со своими желаниями"

Конечно, больше всего вам должно быть интересны наши личные взаимоотношения. Были ли у нас они. Что было? Когда? И так далее. Я прекрасно понимаю, ведь всем всегда интересны только интимные подробности. Но, представьте себе, их никогда не было. На протяжении всего нашего знакомства я ни разу не почувствовал ничего особенного к этой девочке. Мы были постоянно вместе, и вскоре я начал видеть в ней… Ваню. Конечно, намного красивее Вани, но всё оставалось по-прежнему. Действительно, Женя была крайне красивой и привлекательной девочкой. Больше всего меня всегда привлекали её длинные густые чёрные, как живые тени, волосы. Мне всегда казалось, что внутри этой тени что-то есть. Что-то очень важное для меня. И этот аромат. Аромат, которым были наполнены её волосы. Всегда. Аромат, который дарил мне ощущение дома. Ощущение чего-то мне очень близкого. Родной для меня аромат. Запах самого близкого мне человека. Он всегда был при ней. Её высокий лоб, и такие красивые скулы. Я всегда почему-то засматривался на скулы, особенно когда она улыбалась. Её улыбка была просто неземной. Каждый раз, когда мы расставались на лето, я мечтал увидеть эту живую улыбку, с которой начинается каждый мой новый день в школе. Да, нельзя сказать точно, что мой день официально начался, если я не увидел эту улыбку. Эти пухлые розовые губы, обнажающие белоснежные зубы. Всё это в совокупности делало каждый мой день лучше. И глаза… С возрастом её глаза становились всё прекрасней. Интереснее, завораживающе, глубже. Я мог смотреть в эти глаза часами. И мне это никогда не надоедало. Её длинные чёрные ресницы лишь подчёркивали бесконечную красоту её глаз, а маленький курносый носик всегда был символом для меня её нежности и бесконечной любви к этому миру. Она не была толстой, но и не была худой. Она была, как Чичиков. Ни то, ни то. Нельзя было сказать, что она жирная корова, или что она дохлая, как щука. Она была такой своеобразной. Но она всегда следила за собой. Всю жизнь. Сколько я её помню. Она записывалась то на танцы, то на бег. А проходило ещё несколько недель – и вот она уже в команде по футболу для девочек. Она всегда любила играть на стороне мальчиков. Она играла с нами в футбол, подтягивалась на счёт на турнике, бегала на скорость. Никогда не упускала возможности поиграть с нами в кровавые видеоигры. А порой даже умудрялась ставить новые рекорды. Она играла с нами в баскетбол, взрывала петарды, хулиганила, бегала по школьным коридорам, в общем, делала всё то, что характерно для обычного мальчика. Но при всём при этом, она никогда не теряла женственности. Она всегда была для меня примером девушки, которая мне нужна. Она всегда была весёлой, беззаботной, никогда не давала проблемам взять над ней верх. А если даже проблемы и были, она продолжала улыбаться и приходила в школу с этой «моей» улыбкой, чтобы никто не подумал о том, что у неё что-то случилось. Всё плохое она скрывала, а если ей нужно было выговориться, она всегда звонила мне, и мы с ней говорили до тех пор, пока ей не становилось лучше. Она всегда любила одеться. Да, одежда – это её конёк. Не сказать, что она одевалась открыто, или распущенно, но некоторые из её приобретений мне не нравились. Они были слишком открыты. Но я всего лишь мальчик-одноклассник. Меня никто никогда не слушал. Чаще всего она одевалась по-домашнему: вязаный свитер, штаны, носки. Ей всегда и везде было холодно, но бабушкин свитер и носки её спасали. Но для меня этот её образ «домашней девочки» стал единственным и основным. Я всегда знал, что моя будущая жена именно так должна одеваться. И вести себя она должна именно так. Словом, она была прекрасна для меня. И для окружающих её тоже. Но я никогда не видел в ней ничего больше, чем просто друга. Одного из самых лучших моих друзей. А вот некоторые ребята из старших классов никогда не упускали возможности узнать у неё телефон, но никогда его не получали, поскольку для неё в школе не было ничего важнее, чем учёба. А самые же смелые порой подходили за номером ко мне, взамен предлагая деньги и конфеты. Но я знал, что если я проболтаюсь, то потом получу по полной. Поэтому телефон самой красивой, умной, доброй и обаятельной девочки всегда оставался у меня. И честно говоря, я никогда, ни с кем не хотел делиться своим сокровищем. Никогда.

Двери лифта наконец открылись, и я шагнул на территорию, должно быть, самой чистой лестничной клетки в мире. Женина мама терпеть не могла грязь. И не важно, где эта грязь находилась, она подлежала моментальному уничтожению. Помимо маминой любви к чистоте, соседями Жени были две дамы пожилого возраста, которые тоже терпеть не могли грязь, поэтому у них всегда было чисто и аккуратно. Коридор, в котором располагались двери в их квартиры, был окрашен в белый цвет, а на стенах висели репродукции картин Себастьяна Перэ. Под картинами всегда присутствовали маленькие скамеечки, чтобы можно было присесть, а рядом с ними стояли большие вазы с огромными зелёными растениями. В общем это всё производило впечатление Лувра. Будто ты попал не на лестничную клетку дома, а в музей. Подойдя вплотную к белоснежной двери, я навёл указательный палец правой руки на кнопку звонка и прижал её что есть сил. Я точно помнил о том, что звонок у Жени был сломан, поэтому, чтобы он издал хотя бы малейший писк, приходилось давить на него со всей силой, будто от этого зависит твоя жизнь. Спустя несколько десятков секунд, я услышал звук открывающихся засовов, а ещё спустя десять секунд дверь открылась, и передо мной засияла «моя» улыбка, которую я так долго ждал.

– Ну наконец-то. Я уже начала переживать, не съел ли тебя кто-нибудь.

– Ну если только ты, – подхватил я. – Только твоего огромного пуза хватит, чтобы переварить меня. Меня и ещё футбольную команду.

– Ну просто очень смешно, – продолжила Женя. – Ты с каждым днём становишься всё смешнее и смешнее, будто из космоса свои силы набираешь.

– Ну почему же из космоса? Из бесконечной любви к тебе, дорогая, – Мы постояли немного, смотря друг другу в глаза, и всё это время тратя на то, чтобы придумать очередную шутку друг для друга. Но когда мы поняли, что шуток не будет, мы просто обнялись, вновь посмотрели друг на друга, и я зашёл в квартиру.

– Ну а серьёзно, где ты был так долго?

– Я помогал Лидии Ивановне. У неё были проблемы с телевизором, и я вызвался помочь.

– Мой герой, – саркастично подметила Женя.

– Не твой, а Лидии Ивановны, – отрезал я.

– Тогда почему ты сейчас не в её объятиях и не наслаждаешься её поцелуями?

– Потому что, у меня есть серьёзный соперник, который, я думаю, уже давно завоевал сердце этой старушки.

– Ну, Моть. Юрию Алексеевичу шестьдесят семь лет. Неужели ты с ним не справишься. Или для тебя он слишком крепкий орешек?

– А я смотрю, ты тоже окончила восточную академию юмора, не так ли? – поинтересовался я, глядя на неё с улыбкой, которую она поняла.

– Только сегодня выдали диплом. Хочешь взглянуть? – быстро съязвила она.

– Нет, спасибо. Лучше просто завари мне чаю.

Приходя в гости к Жене, я надеялся найти у неё успокоение для души. Я надеялся, что она поможет мне разобраться в самом себе и раскрыть причину моего плохого настроения. Но я никогда не был против поговорить с ней о её парнях, которые тщетно старались пробиться к ней в друзья, и о том, как она отшивала каждого из них. Также я никогда не был против того, чтобы послушать сплетни, которые она узнавала от подруг. Это было мне интересно. Да и просто послушать её милый голосок. Даже если она откровенно издевалась над нашими общими знакомыми. А она это умела и делала это очень изощрённо. Но в основном я любил поговорить с ней на своего рода «высокие» темы. Она всегда поддерживала меня в этих темах. Но ещё больше я любил мечтать с Женей. Мечтать и представлять, какими мы будем через тридцать лет. Что из нас получится и так далее. Мне кажется, что все подростки этим занимаются. В одиночку или с друзьями. Представляют, какими они станут, когда вырастут. Или представляют, какими они станут за лето, и как потом придут на линейку первого сентября, и покорят всех. И каждый в своих мечтах представляет это покорение по-разному.

– Дорогая! – вдруг начал я.

– Да, милый.

– Можно задать тебе весьма странный вопрос?

– Для тебя – всё что угодно.

– Скажи мне, пожалуйста. У тебя есть мечта? В твоём сознании таится что-то невероятное и невозможное? Что-то такое, от чего у тебя начинает кипеть кровь и мысли разбегаются в разные стороны. Ты мечтаешь о чём-нибудь?

– Моть, ты задаешь очень странные вопросы. Конечно, у меня есть мечта. У каждого человека на этой планете есть мечта. Мы все о чём-то мечтаем, о чём-то мыслим, чего-то хотим. Ведь на мечтах существуем мы. На мечтах и вере. Вере во что-то невозможное. А также вере в свою мечту. Ведь если ты не будешь верить в то, что когда-нибудь твоя мечта сбудется, какая же это тогда мечта? Это так… Мелочь. Нужно верить в себя и в свою мечту. Нужно верить в то, что однажды это осуществится. И ты распрощаешься со своей старой мечтой, и приложишь все силы к тому, чтобы осуществить новую. Мне кажется, это одно из проявлений жизни. Мы должны мечтать. Мы должны уметь мечтать. Ведь, ты знаешь, мне кажется, что наш мир такой злой и ужасный, что людям нужно во что-то верить. Во что-то, чего мы не можем увидеть. Нам нужен герой, который поможет нам справляться с этими ужасами каждый день, который поможет нам не обращать внимания на всё то страшное, что творится в мире. Мне кажется, что именно вера в наши мечты порой помогает нам держаться. Не только вера во что-то сверхъестественное, но и вера в себя и в наши собственные мечты и фантазии. Так что, да, конечно. Я мечтаю. У меня есть мечта, и я мечтаю очень часто.

– Я понимаю тебя, но ты так и не сказала, о чём ты мечтаешь.

– О да, конечно. Ты прав, извини. Я всегда мечтала о том, чтобы полетать на самолёте. Ты, возможно, подумаешь о том, что это бред. Но я, правда, всю жизнь хотела сесть за штурвал. И взлететь в воздух на самолёте. Чтобы я управляла процессом, понимаешь? Просто, для меня ощущение, когда ты отрываешься от земли и отправляешься в полёт, незабываемо. Я бы хотела ощутить это и осознавать за это ответственность. Я бы хотела полететь. Вот это было бы здорово. Понимаешь?..

– Да, классно. Почему ты никогда не рассказывала мне о том, что ты любишь летать? Я даже и не знал, что ты фанат полётов.

– Ты даже не представляешь, какой. Я очень люблю летать. Я просто без ума от полётов. Особенно от этого ощущения в самолёте, когда шасси отрываются от земли, и ты пускаешься в свободный полёт. Я обожаю летать. Знаешь, если бы у меня была возможность, то я с большим удовольствием прыгнула с парашютом. Это было бы просто невероятно и незабываемо.

– Я представляю тебя – всю такую накрашенную, одетую, на каблуках… с парашютом. Вот это было бы зрелище.

– Ну не так же, дурак. Нет. Я бы готовилась к этому сперва, недели три, и только потом бы согласилась. Просто это же очень легко сказать, что я бы сейчас прыгнула без проблем, стоя на кухне на кафеле, попивая чай. А когда мне предложат, я боюсь, что я не смогу. Слишком страшно.

– Да ладно тебе, страшно ей. Всё у тебя получится. Даже когда предложат. Получится лучше всех. Это было бы здорово, согласен, – задержав небольшую паузу, я начал: – А у меня тоже есть мечта, представь себе.

– Да, я знаю, – Хемингуэй, – с насмешкой сказала она.

Это правда. Это была моя мечта. Я всегда хотел стать писателем. Именно писателем. Знаете, в наше время, в двадцать первом веке, все с головой окунулись в этот мир компьютеров, Интернета, инновационных технологий. Все забыли, чем некогда славилась наша великая страна. Нашими писателями, поэтами, журналистами, критиками, литературоведами, публицистами и романистами. Мы позабыли, за что нашу страну любили во всем мире. И мне всегда казалось, что это так здорово звучит, если бы меня спросили: «Матвей Андреевич, а чем вы занимаетесь?» И я бы так, лёгким движением руки снимая очки в квадратной оправе, отвечал: «Я писатель». Мне всегда казалось это невероятным и завораживающим. Работа со своим собственным воображением. Зарабатывать себе на жизнь новыми рассказами, героями, с которыми ты можешь познакомить читателя. Открывать совершенно другие миры и пространства. Раскрывать свою душу тому, кто взял в руки твою книгу. Я всегда находил это невероятно интересным. Использовать безграничную силу слов. Ведь слова действительно обладают силой. Великой силой. Безграничной силой. Возможно, некоторые люди не могут увидеть этой силы. Не могут почуять этого могущества. Но они всегда могут почувствовать эту силу, взяв в руки книгу или просто понаблюдав за собой. Видите ли, в процессе исследования слов и их использования я наткнулся на удивительные способности этих самых слов. Словом можно обидеть человека. Причинить ему невыносимую боль. Заставить его задуматься над тем, над чем ему бы никогда не пришло в голову подумать. Словом можно убить. Довести человека до самоубийства и наблюдать за этим. Словом можно причинить непоправимую боль. Но также слова имеют невероятную силу: словом можно исцелить, вылечить человека. Словом можно подарить новую жизнь, дать новую надежду. Словом можно подарить человеку безграничное счастье. Словом можно любить, и можно любить слова. Словом можно помочь человеку открыть свою душу, заглянуть в самый глубокий и укромный уголок его души. И словом можно признаться в любви другому человеку. Подарить себя ему. Обнажить свою душу ради того, кого любишь. Видите, слова, действительно, имеют безграничную силу. И человек способен на великие вещи, если он может разумно распоряжаться этой великой силой. Нужно просто научиться. Понять, как это работает, и научиться этим управлять. Вот почему я так люблю писать. Слова – это оружие особого назначения. Для меня это назначение проявляется в текстах, которые я дарю любимым людям. Для меня это проявляется в словах, которые объясняют, что я чувствую, и помогают мне чувствовать. Для меня это маленький мир, наполненный невероятными чудесами и магией. Для меня это отдельная вселенная, в которую я всегда могу погрузиться, и остаться там на столько времени, на сколько сам посчитаю нужным.

– А что тут смешного? – продолжил я. – Ты только представь себе, как бы это было здорово, если бы я всё-таки осуществил свою мечту и действительно стал знаменитым писателем. Ты только вообрази, чего бы я тогда добился для нас обоих, а?

– Я всё это прекрасно понимаю. Понимаю твоё рвение и понимаю, чего ты хочешь добиться. Вот только у меня к тебе один вопрос: «Ты хочешь стать знаменитым писателем, или ты просто хочешь стать знаменитым?» Ты подумай над этим, потому что одно дело, если ты хочешь дарить людям свои мысли, рассказывать им о своих чувствах, а другое дело, если ты хочешь сделать это побыстрее ради того, чтобы потом отвечать на вопросы журналистов.

– Я… Я не знаю… Вот ты всегда так.

– Да нет, я не так. Просто пойми меня, я всегда тебя поддержу. Я всегда буду на твоей стороне. Я буду там, если ты просто напишешь уже эту чёртову книгу и успокоишься, и я буду там, когда ты будешь отвечать на вопросы. Я всегда буду рядом, но ты должен подумать для себя и решить, чего ты хочешь больше. Подумай, дорогой мой. Но знай, что я всегда буду рядом с тобой, чтобы поддержать тебя.

– Да нет, ты специально поселила во мне эту идею. Этого червяка, чтобы я побольше помучился. Знаешь что, Жень? Ты слишком умная. Я с каждым разом всё больше и больше в этом убеждаюсь.

– Что ж, что есть, того не отнять.

– Да, у тебя этого точно не отнять. Давай лучше поговорим о чём-нибудь другом, о чём-нибудь более реалистичном. А я заберу свой доклад и пойду домой, не хочу опоздать на ужин.

– Давай, а у тебя есть идеи для разговора?

– Нет, а у тебя?

– У меня нет идей, у меня есть только одна мысль, которая преследует меня уже очень и очень давно.

– Что же это за мысль? – вежливо спросил я, наполненный диким интересом.

– Завтра у нас будет последний день в десятом классе. То есть через год у нас уже будет выпускной и последний звонок. А между этими двумя праздниками у нас будет ЕГЭ. А потом поступление, институт. Новые знакомые. Новые люди. Новая жизнь. Абсолютно всё новое. Ты можешь себе это представить?

– Да, согласен, это просто невероятно. Даже не верится, что мы выпускной класс. Но подумай, мне кажется, что мы не единственные сейчас переживаем на эту тему. Я думаю, что сейчас сотни подростков, которые стоят на пороге одиннадцатого класса, думают об этом.

– А если мы перестанем общаться? А вдруг мы забудем друг друга? А вдруг ты не захочешь меня больше знать, и что тогда? Что я буду делать без тебя, Моть? Я ведь не смогу жить без тебя. Ты мне нужен.

Я видел, как её глаза начали наполняться слезами. По рукам и ногам пробежала лёгкая дрожь. Она опустила голову и просто молчала. Сквозь мёртвую тишину я слышал лишь резкие вдохи. А потом она подняла голову. Всё лицо её было красное, а глаза уже не просто наполнены слезами. Слёзы переполняли глазной резервуар и выливались через край на щёки.

– Неужели всё так и будет? Неужели ты забудешь меня, Моть? Неужели это наш последний год вместе? Я просто не могу в это поверить. Я не хочу, чтобы это заканчивалось. Я не хочу, чтобы мы с тобой закончились, Моть.

Я подошёл к ней и сел рядом. Я понимал, что сейчас я должен был обнять её, но я не смог этого сделать. Я просто не понимал, как мне надо это сделать. И тогда я почувствовал, как её голова прилегла ко мне на плечо, а руки обхватили шею. На минуту я онемел. Я не знал, как на это реагировать, ведь мы же друзья. Но я не мог этого проигнорировать. Я обнял её как можно крепче и подвинул к себе ближе. Так близко, что я мог чувствовать её горячее дыхание у себя на шее.

– Нет, нет, нет, дорогая. Тихо. Тихо. – начал я. Это, должно быть, самое банальное утешение девушки, но я не мог просто придумать других слов на тот момент. – Ничего. Всё будет хорошо. Мы будем вместе. Мы с тобой через многое проходили вместе, и через это мы тоже сможем пройти. И пройдём. Мы всё сделаем вместе. Нас не смогут разлучить вузы. Мы будем вместе, Жень, что ты?

Она посмотрела на меня своими красными от слёз глазами. – Ты мне обещаешь? Обещаешь, Моть. Да или нет? Обещаешь, что мы будем вместе, что бы ни случилось?

– Я даю тебе своё слово, родная.

Это было очень непривычно. Родители Жени были на даче, поэтому на их внезапное появление я мог даже не рассчитывать. Нет. Не поймите меня неправильно, просто это было невероятно странно. Я никогда раньше не обнимал её. А уж тем более она никогда ранее не обнимала меня и не говорила мне, что без меня ей будет плохо. Это просто был какой-то бред. Для меня, по крайней мере. Это было странно. Непривычно. Приятно. Странно, непривычно, но безумно приятно. Я никогда раньше не замечал, что у неё такие красивые руки. Такая нежная кожа. Она так прилегла ко мне. Она была такая маленькая, что уместилась у меня на коленках. Я не мог и представить раньше, что она такая маленькая. Это было так забавно. И ноги под себя она поджала очень забавно. Будто кошечка. Маленькая, брошенная кошечка. Мне было очень хорошо в тот момент. Я чувствовал себя очень уютно и спокойно. Как дома. Я мог слышать, как она дышит. Её голова прилегла на мои колени, а длинные прямые волосы разлеглись на оставшейся территории дивана. От них пахло. Вкусно. Именно тем ароматом, который я описывал ранее. Её глаза были закрыты, поэтому она не могла видеть, как я смотрю на неё. Но я смотрел. Смотрел так, будто видел её впервые. Действительно, возможно, вы не поверите, но именно в этот момент мне казалось, что передо мной не та Женя, которую я знаю все эти годы. Внутри меня что-то закипело, загорелось, и я не мог этого остановить. Внутри меня вдруг загорелось странное желание поцеловать её. Причём не так, как это бывает обычно, в щёку на прощанье. Нет. Мне впервые за двенадцать лет захотелось ощутить вкус её губ. Почувствовать, как её розовые, наполненные нежностью губы поцелуют мои. Мне захотелось узнать её вкус. И я ничего не мог сделать с этим чувством. Я просто не мог совладать с ним. Мои руки вдруг обняли её крепче и прижали ближе к себе. Она улыбнулась. Улыбнулась, но глаза её были закрыты. Она просто молча улыбнулась. Под её глазами я смог разглядеть эти маленькие милые подушечки, которых не замечал ранее. – Что это? – подумал я про себя. – Она что, красивая? Нет. Нет. Нет. Нет. Нет и нет. Этого просто не может быть. Матвей, что ты? Это же Женя. Женя. Это же тот мужик, с которым ты играл в песочнице, когда был мальчиком. Это же с ней ты угонял машины в видеоиграх, а потом спорил, кто круче. А теперь она лежит здесь. У тебя на коленях. И ты что, хочешь её поцеловать? Да ладно тебе, это всё равно, что ты поцелуешь старого волосатого мужика. Или Ваню, что ещё хуже. Возьми себя в руки, дружище, – внутренний голос полностью отрицал идею того, что мне нужно её поцеловать. Но я почему-то точно знал, что я должен сейчас это сделать. – Да нет. Ты чего? Ты чего, издеваешься?! – твердил мне внутренний голос. – Ты не можешь этого сделать. Это же просто противозаконно. Ты представь себе, это невозможно. Слушай, теперь по мере того, как твои губы будут приближаться к её телу, я буду всё громче и громче кричать: «Волосатый мужик». Давай посмотрим, как ты справишься с этим. Волосатый мужик. Волосатый мужик. Мужик, покрытый шерстью. Нет, дружище, не делай этого, это же Женёк. Но я не слышал, а точнее, я не слушал. Мой мозг парализовала идея. Идея о том, что я точно, именно сейчас должен поцеловать эту девочку. Сейчас или никогда. Я точно знал, что другого шанса у меня не будет, поэтому действовать нужно именно сейчас. Я всё ближе и ближе продвигался к её лицу. Я был уже так близко, что мог чувствовать жар, исходящий от её щёк. Она знала, что я собираюсь сделать. И я знал, что она знала. В тот момент мы находились на какой-то своей особенной волне, которую нельзя было увидеть или почувствовать. Мы просто были вместе. Мы чувствовали, что мы были вместе, и мы чувствовали друг друга. За окном уже шёл дождь, и он изо всех сил стучал к нам в окно. Но нам было всё равно. Мы не обращали внимания даже на романтическую музыку, которая доносилась из Жениной комнаты. На данный момент мы существовали лишь в своём особенном мире, где никому кроме нас больше не было места. Я был уже так близко, что она могла чувствовать моё холодное дыхание на своей раскалённой щеке. Вдруг настала мёртвая тишина. Для нас не существовало никого, кроме нас двоих. Она всё так же лежала у меня на коленях с закрытыми глазами. Она улыбалась. Так сладко, так ясно, что моё желание поцеловать её разгорелось ещё больше, словно костёр, в который подлили масла. Она чувствовала меня. Чувствовала, что я собираюсь сделать. Но не шевелилась. Она знала, что не нужно пугать меня. Ведь я был словно газель, которую настиг величественный лев. Ему нужно подобраться поближе к ней, чтобы совершить свой смертельный прыжок. Он выжидает. Долго. Вот и Женя. Выжидала. Словно лев, только я был газелью. Маленькой и пугливой. Она знала, что ей не нужно шевелиться. Что если она сделает хотя бы малейшее телодвижение, то отпугнёт меня. Она просто профессионал. Она просто ждала. На лице её сияла та самая улыбка, и теперь уже мы оба понимали, к чему это идёт. Мы оба понимали, что сейчас случится. Я не решился сразу целовать её губы. Я не знал точно, хочет ли она этого или нет. Я вообще ничего не мог понять в тот момент. А вдруг, если я её поцелую сейчас, она меня ударит и выгонит? А вдруг нет? Значит, нужно попробовать? Значит, нужно. Я решил провести тест. Небольшой. – Какие тесты, идиот? – подумал я про себя. Или это уже был не я? Это было моё отдельное подсознание, которое теперь уже болело за меня. Оно ждало, когда совершится прекрасное. – Тесты? Ты серьёзно? Ты что, на ЕГЭ? Просто поцелуй эту прекрасную девочку в её нежные губы и забудь обо всех мыслях, терзающих тебя. Просто делай. Думать будешь потом. Давай, старина. – Что это? Неужели я разговариваю сам с собой? Да и потом, я нашёл время, когда думать об этом. Ладно. Я хочу этого, и я это сделаю, но сперва я просто поцелую её щеку. Да, точно. Сначала щеку. Я коснулся её щеки носом и почувствовал, как она дрогнула. А потом я увидел бегущие по её шее мурашки. Она заулыбалась ещё сильнее, но так ничего и не сказала. Это были невероятные чувства. Мне было так странно, и в то же время мне было невероятно хорошо. Я даже подумать не мог о том, что мне когда-нибудь может быть так хорошо. Это просто неописуемые чувства. Наконец я собрался с силами, и мои губы коснулись её горячей щеки. Она была просто пламенной. Я знал, что уколю её первыми проявлениями своих усов, поэтому не удивился, когда она зажмурилась. Я держал свои губы у неё на щеке достаточно долго. Мне казалось, что не меньше половины часа, но на самом деле всё происходило невероятно быстро. Настолько быстро, что даже я не мог уловить поток времени. Наконец я убрал свои губы с её щеки. Она засмеялась. Засмеялась так чисто, так сладко. Так тихо. Я было хотел спросить у неё, почему она смеётся, но вдруг почувствовал нежное прикосновение её правой руки к своему лицу. Она положила ладонь на мою щеку. Впервые в жизни я почувствовал у себя на лице такую нежность. Такую ласку. И такое тепло. Я закрыл глаза и начал водить лицом, чтобы почувствовать её руку. Чтобы осознать, что это действительно со мной происходит. Это было просто невероятно. Я открыл глаза и увидел, что она смотрит на меня. Смотрит и улыбается. Смотрит своими голубыми глазами, которые были для меня такими родными все эти годы. В тот момент я подумал, почему я никогда не замечал это сокровище рядом с собой. Почему я никогда не видел, что все эти годы самое прекрасное существо на планете было рядом. Моя истинная судьба была рядом со мной все эти годы. – Главное, не вздумай сейчас ничего сказать. Ты завалишь всю операцию. – Моё второе «я» не покидало меня на протяжении всего вечернего свидания, но я его уже не слушал. Я только набрал воздух в лёгкие, чтобы спросить у неё. Я хотел знать, неужели я действительно ей не безразличен. Но как только я открыл рот, она подставила к нему указательный палец руки. Мне ничего не оставалось. Я ничего и не мог сделать. Всё, что я мог и сделал, это поцеловать её невероятно грациозный пальчик, который теперь уже был моим. Который я мог целовать всю ночь напролёт. Я мог целовать её всю ночь напролёт. Мы смотрели друг на друга. Смотрели с улыбками на лице. То была сцена из голливудской мелодрамы, а мы были её главными героями. Вот только здесь не было камер, режиссёра и сценариста. Всё это волшебство происходило с нами здесь и сейчас. И я не мог оторвать взгляда от неё. От её глаз, от её безупречного лица. Я не мог оторвать взгляда от новой неё. Я был полностью под её чарами. И она это знала. Газель наконец попалась. Приятного аппетита, львёнок. Она взяла меня за шею. Погладила её. На сей раз я почувствовал, как армия маленьких мурашек атакует мою спину и голову. Она взяла меня за шею и медленно подтягивала её к своему лицу. Медленно, медленно. Еле-еле, чтобы не нарушить волшебство этого момента. Нам некуда было спешить. Она подтянула моё ухо к своим губам и тихо прошептала мне:

– Не уходи от меня сегодня. Не оставляй меня. Мне так хочется побыть с тобой. Давай просто полежим и посмотрим какую-нибудь романтическую комедию. Я не хочу отпускать тебя, родной. Тем более что ты уедешь послезавтра. Я хочу насладиться каждым моментом рядом с тобой.

– А вот интересно, где ты раньше была? – подсказывало мне моё сознание: – Давай. Давай спроси у неё это. Спроси, где она раньше была со своими романтическими комедиями, поцелуями и нежными объятиями? А? И мне это очень нравится, почему, если бы ты заговорил, ты бы разрушил «волшебство момента», поэтому она решила закрыть тебе рот пальцем. А как ей нежно шептать на ушко, так это можно. И она ничего не разрушит. Это почему так? Давай, давай, скажи ей. Скажи ей, что раньше надо было думать обо мне, и тогда было бы всё круто. Скажи это и пошли домой. Давай проучим её. Пускай подумает.

– Конечно, я останусь с тобой, – нежно ответил я, очарованный её улыбкой.

– Ты что, меня совсем не слушаешь? – но я не слушал. Мне было всё равно, что говорит мне мой внутренний голос. Приближался тот самый момент. Момент, ради которого мы жили вместе все эти двенадцать лет. Момент, которого я ждал весь вечер. Она смотрела на меня. Смотрела нежно. Трепетно. Я не мог поверить в это. Она была просто прекрасна. То есть она прекрасна и сейчас, но в тот момент была просто изумительна. И вот наконец я почувствовал силу, овладевшую её рукой. Она тянула мою голову к себе. Снова очень медленно и очень нежно. Я понимал её. Нам действительно некуда было торопиться. Ночь только родилась, и я был готов целовать её всю ночь. Я уже был так близко, что чувствовал её дыхание у себя на кончике носа. Я снова почувствовал этот жар. Жар, исходящий на этот раз от её губ. Её губы сияли белоснежной улыбкой, которую я так любил. Её голубые глаза смотрели на меня. Смотрели прямо мне в душу. И я рад был открыть свою душу ей. Я был невероятно счастлив в тот момент. Наши носы уже коснулись друг друга. Я увидел, что она закрыла глаза. Её губы медленно приближались к моим. Именно в тот момент, когда я точно знал, что сейчас должен сделать, я услышал:

– Женечка, дорогая, мы дома. На даче всё хорошо, так что мы решили вернуться пораньше. Как ты тут?

– Это ты сказал? – озабоченно спросила она.

– Нет, я думал, это ты прикалываешься.

– Значит, мне не показалось. Блин!

Я вдруг почувствовал острую боль в груди. И только через секунду понял, что это Женя пнула меня в грудь своим вязаным носком. Причём пнула так хорошо, что я в прекрасном полёте отправился прямо в сторону телевизора и, слава Богу, не задел его.

– Уже бегу, – прокричала она и побежала в сторону прохожей, откуда доносились голоса, которые только что обломали мне всю операцию «поцелуй прекрасного принца». Я не переживал. Никогда в присутствии Жениных родителей. Они знали меня с детского сада, поэтому мне не о чем было беспокоиться. Женина мама любила меня так же сильно, как её любил я. Ну а с папой у нас были очень тёплые взаимоотношения. Настолько тёплые, что на шестнадцатый Женин день рождения мне удалось проговорить с ним три с половиной часа, после чего наш диалог мы закончили несколькими стаканчиками отличного ирландского виски.