Текст книги "pullus poetica"

Красный.

Бежит и задыхается

Испуганная толпа -

Солнце выросло,

Стало красным гигантом.

Вот так – щелчком.

Кожа плавится,

Суставы тают,

Кости расходятся

По разным берегам

В высохших реках крови.

Все усеяно цветом

От солнца, через атмосферу,

До улиц, площадей и домов.

Темно-красным разлилось небо,

Не понять:

Восход это

Или закат.

Этажи залились эфиром -

Курящие просто в восторге,

Струи крови хлыщат из носа,

А они – довольны,

Сигаретный дым

Прекрасно сочетается

С лучами солнца.

Вулканы и те очнулись -

Океаны уже бурлят.

Птички в небе попадали разом

И лисички в лесах до скелетов разделись.

Алой поступью спустится Бог,

Жарким поцелуем одарит Землю,

Снимет бордовое платье,

Пустит его вместе с солнечным ветром.

Восторгом покроется лицо

От момента бесконечной оргии,

Где любовная теплота светилы

Насилует людские черепа,

Где бездушные тела

Растекаются клюквенным соком.

Но когда страсть потухнет

Богу станет холодно.

Снова пальцами тогда наколдует,

Спустит с небесной тверди,

Еще людей выведет -

В общий костер кинет.

Будет ждать тлеющие угольки,

Будет брать их в руки,

Будет шить из них новое платье,

Будет греться от любви.

Красная любовь,

Красные щеки,

Красный закат

И не менее красное

Утро.

Во всем этом пожарище

Остался лишь

Красный

Я

И не менее красное

Солнце.

Во всем Риме

Остался только Марс.

Во всем мире

Не найти больше твоих глаз -

Они покраснели

И убежали в темноту.

Осталось кожицу сорвать с граната

И представить горячее солнце внутри.

Я – не Бог.

Не стану никого мучить -

Мне живое тепло нужно.

Красной сферой расколюсь надвое

И пущу одну половину куда-то вдаль.

Потертой рыжей собакой

Заскулю в ночь на луну.

Красный демон внутри -

Это я.

Бордовый свитер на тебе -

Тоже я.

Кровь в твоих артериях и венах.

Капилляры в глазах.

Печень и легкие.

Сердце.

Но закончусь на внутренностях.

Если все вокруг выжженно,

То и меня больше нет.

Если вода в вино обратится,

То я превращусь в хлеб.

Если все закончится,

То вывернусь наизнанку

И концом предложения стану-

Красной

Точкой.

2017.

Вечер, кольца фонарей.

Пред столбом, сложившись

будто черный змей,

кот сидел, смотрел на звезды.

Вдруг, нарушив тишину,

я застал кота врасплох,

испугал его как мог.

Кот глаза свои зеленые

с неба перевел,

посмотрел зрачками тонкими

нежным взглядом в унисон

моим черным, грязным чувствам.

Вечер.

Кольца фонарей.

Кот сидел, свернувшись как змея.

Я сломался

и настало утро.

28.08.18.

Забытые люди.

Как забытый в трамвае портфель,

как на крышу заброшенный мяч,

как изъевшийся молью шарф,

как рисунок, закинутый в шкаф.

Едет в той же одежде, как все,

на таком же сиденье автобуса

с виду добрый, поглаженный

маленький человек.

С виду нежной и ласковой

прирученный рукой,

над тяжелыми днями осени

размышляет, обнявши рюкзак.

С виду так же ночами спит,

так же время проводит с друзьями;

этот маленький, неуклюжий,

с птичьим пением связанный

неразрывно,

точно тюль, человек -

никуда не спешит,

ни о ком не волнуется.

Так бывает, что в гуле машин,

механизмов угрюмых часов

забываются

неуклюжие люди;

забываются,

может нарочно,

а может случайно,

но обычно кончаются

в перекрестках маршрутов -

никому уж ненужные,

никому не хрустальные.

Как потерянный в детстве солдатик,

как заросший кустами сад,

как сорвавшийся в небо шарик.

И бывает сидит

на сиденье автобуса,

по чему-то грустит,

оторвавшийся

и потерянный,

с виду добрый, поглаженный,

от чего-то забытый

маленький

человек.

23.09.18.

Кинолента на бедре.

Не люди.

Антропоморфные звери

давно уже здесь живут.

Плыть, лелея восторги души,

обнимая трущобы волн.

И куда еще втаскивать порох,

на какие такие

палубы?

Трубка вычертит круг,

узлом дым затянется.

Ну какой ты мне друг,

разве думал спасти от виселиц?

И табак, и бумага. Подарок!

Сжатые губы. Полоска времени.

Я глядел, как стекала кровь.

–Вы разлюбите?

–Кремень.

И мечтами, как хворью, покрывался, стыдея.

Не оттуда,

нет, нет.

Мне утробой служили книги,

и я сам

использовал

кесарево.

Шу! Снег скрипучий. Румянец щек.

Вы больны?

–Я полынью страдаю, который год.

Как же ярко взлетает птица,

как высок ее перьев строй.

Вам, случайно, не в древний

Рим?

–Нет, мне на дальний восток.

Переплеты, страницы, голых слов

ненужный интим.

Расчертите по телу пальцем

ваш любимый поэтов очерк.

Остановка. Полный автобус.

И я чувствую

поцелуев море. И Иуда – внимательно смотрит.

Смерть не хочется. Хочется -

спать. Я надеюсь мы в этом похожи.

Остановка. Вот и выгорел

мой

сентябрь. Вот и высох

июньский

ветер. Как закончите -

кликните?

Шу! Снег растаял

и растаял

от ваших

рук.

12.10.18.

Долгострой.

Возведенный дом -

В общем долгострой. Там еще фанера оголенной

Смотрит сквозь пустующую раму

На надгробный маячок. Провода текучей,

Пыль летучей, грязь носком.

В доме дым дремучий, сквозняковый ромб.

Хмуро, тряпки, ржаво. Сонный Мандельштам,

Беглый Бродский, сказочник Тарковский.

Кто же в доме, хоть не на себе, крест несет,

Зачем? От кого попрятались

Здесь разодранные куклы? Пальцем занесло

Чьим-то в этот дом, прятаться от холода

Невеселый тон.

02.12.18.

Музыкальная пауза. Между мной

И пониманием естества.

Обряды, синонимы, рыба.

Аллергия на символ Христа.

Проматывание, содержание, смысл,

Мелодия, дождь и танец.

Канарейку

Не слышал. Слышал гул от себя.

Извилистые вены. Под землей.

Глаз. Вышка.

Губы. Люди.

Отрочество. Жалость.

Окутан в метель, за ребра схватил,

Идет, предлагая метель народу,

(выметен каждый овал на теле,

метелью выбелен овал от тени),-

Пророк.

Предложен эфир, природа – карета.

Кони – одеты в земные законы.

Только сидит он на троне теперь,

Забыв про метель за стеной.

И чудо. Голос сквозь горло лоснится,

Пытается выбить заснеженный рвотный ком.

И голос метелью, синонимом, рыбой

Стучится в твой дом;

И грязные стены, окна, полы

Всем телом тянулись к нему.

Но антоним природный

Аллергик пророку

И дом твой – пустынный чехол.

11.12.18.

Улиточный.

В нежнейшем панцире из скал,

Укутав ноги в стружку из песка -

Лежу, обняв ракушейчий кинжал.

08.01.19.

"Словно мотылек, переполненный жаждой,

Я кружусь над твоим пламенем."

Хуане де Ибарбуру.

Метаморфозы красного.

Капля бордовая

в темно-красной тени

этой старой избы

протекала изгибом

по неровному телу

свечи.

Нервный глаз

неустанно следил,

как горит

бледно-красное пламя

в черном жерле печи. Неустанно.

Рядом светлая

(называет себя канарейкой)

трогала перьями

голые стенки щек.

И под треск от поленьев

пропевала чудные слова:

"Хочешь.. платье Тебе подарю?

Хочешь.. уголь в ладонях найду?

Хочешь.. греться Ты будешь Сам

от тепла бесконечных клюкв?"

Но, глазами отвергнув псалом,

Он нежнейше сомкнул её клюв;

раздевал эту мелкую птицу.

Раздевал до костей,

чтобы видеть уют;

раздевал и глядел,

как стекает в багровом тону

этой дряхлой избы

по фалангам, кистям

и до сыростей трещин

в деревянном полу

жидкость красного цвета.

Вихрь смялся от страха в углу.

Ветер солнечный синусоидой

обогнул эту злую избу. У порога

стояло знамя,

алой гранью

делившее сутки.

У порога ни знака, ни цифры,

только пыль, сорняки и цветы.

И лучами искрилось солнце,

поднимая гранатные сгустки;

надвигало на плечи Земли

рубцеватые волны мольбы.

Киноварь,

будто жемчуг,

разбросан в истлевшем гробу.

И босою стопой, как

образчик любого Вне,

Бог разглаживал сферы

в тонкие, острые

горизонтали

и царапал подобным кинжалом

(вдоль вен)

римских цифр фаланговый строй,

ограняя на бледной коже

кисло-красные числа

эпителия календаря,

чтобы выделить дни:

затмений, рождений и сна.

01.03.19.

Надеюсь

Возможно,

(не смею утверждать)

тебе стихи мои

когда-нибудь по вечеру

с пургой и мелкими шажками

полюбятся, как нечто цельное.

Ведь там, скажу открыто

как дверь в палату мертвеца,

там тоже есть черты лица

твои, как заводь моего желания.

Как скрип пластинки

что не слушали,

как на больной ноге нарыв

и седина ресниц

там уживаются раскрытые

штыки и восхваления,

торцы и пропасти

мгновения.

Затем, чтоб после угнетения

в самом себе сыскать контракт

на дурный стиль и это

русский стиль. Дурной табак.

02.03.19.

Тунели.

Как тонкое лезвие, срезая от ветра кожу.

Послушай, разденься, мне нужен воздух.

Разувай свои руки, разувай свою грудь,

я тропинки истаптывать буду, послушный.

Стужа вспять извернулась внутри,

вот опять прозвучали скворцы

и в скворечниках

(тех, что приютом служили)

руки сдавливали, а птенцы..

15.03.19.

Блики

худые ноги

ружье на стене

грязные окна

проваленный вечер

Руки за спину, лбом упереться в иконостас!

половодье свободы

опьянило социальных шлюх как если бы

вино предлагалось вместо чая в плацкарте

те кто верит – два шага вперед

упереться в штыки до сердец

и

поперхнуться кровью

два бульдога

скулы

заградительная стена

из кучки верблюдов

и кучка ублюдков

на поражение

плевком в придуманное лицо Бога

чтобы больно

тому кто верит

система сама себя извергает

знаете

если вы пытаетесь доказать

отсутствие

вы предлагаете

свой вариант дважды два

со своим итогом;

ближе к истине?

похвально

не иначе как завтра

кто-то будет талантливее

со своим исходом

и кто-то докажет

что вы враг народа

посредственное куликово

Балабанов снимал про уродов

но оказался честнее

и меня прошибает экстаз

танцев во имя свободы

неужели вы правда считаете

что истина требует доказательств

что она нуждается

в чьем-то голосе?

даже я не иначе как лирик

или фермер

всю жизнь разводивший коров

неуклюже держу сейчас

давалку-ружье

и трясусь

как теленок

предлагая своё молоко

26.03.19.

Я офицер своего двора

я рыцарь ордена спальных районов

шутка

всего лишь будущий геолог

транжира стипендий

блудливый охотник пейзажей

к друзьям припадаю

в истериках мук от исихазма

чеканю в берцах по тротуарам

борделевых новостроек

курю то бонд то кэмл

не привязан к дорогим сортам

виски и коньяку

предпочитаю комнатный самогон

любитель портретов -

сотни намалевал

в припадках ненужности

сублимация ставит на стол

граненный стакан

водка водка

две порции отчуждения законов самообладания

и мы снова вместе

цветы все порвать

отношения с эстетизмом

по спирали к животному

состоянию

к животу пару холодных сфер -

охладить футуриста и классика

краски хой!

вы фашисты

украли бесцветность

libertatem возводите в абсолют

ваш колёр локаль -

красный и черный.

консистенция Стендаля

в эссенции свастик

равна по соотношению

галактик и яблок

(из портфеля девятиклассника)

а кресты

пусть на шеях

могильные пусть

пусть знамен

или римских военнопленных

(рассаженные по лесам

варвары без крестов на шеях) -

не иначе как гробики

наклонностей гедонизма

не правда ли

греки не знали крестов?

"вот еще! мой отец первым придумал

страдание."

27.03.19.

Нетрадиционно

не сопеть а плакать

в первый же день рождения

хлюпик ты что ноздри развесил

выше голову лысую, шире легкие шире шаг

спусковой механизм мы мельчайшие крысы

учим буковки ходим в садики стрижечки памятки

не робеть но стараться

обходить горбунов тех что сдаться

готовы чуть что

ведь

горбунам собираться

в чахлых стай причинности нет есть скелет и над ним

только богу дано быть пустым как пустыней сквозняк

или ломом в тугое пальто

но внутри

если так разобраться

всё честнее и прежде

эмпат полюбил обезьяну а после

шимпанзе совершила аборт

ну насильник, ну человек

ты антигерой вневременной повести; эпитет в названии столовый прибор

через джунгли иди на свободу плачь как героиня Толстого,

Алеша бы плакал пуская слюну на блузку синеволосой

нимфетки не найдя в радиоактивном пруду золотистый ключ от её очага

три тысячи метров над уровнем вавилона ночи трещат об одном

кому ответ держать факел не передал олимпиец как свечку державший

над пропастью духа свой марафон. Девушка можно ваш телефон

мы встретимся позже вне границ царства Данте и свитер с собой не берите

Коцит нам не страшен вовсе надеюсь наши общие ночи отчаяния будут полны

надеюсь отчаяние будет лишь мигом в полоске а лучше двух наших с тобою

параллельных прямых и

летним днем я увижу бегущих от солнца играющих в салки детей

вы свечи бегите вы не за десять рублей

не плачьте не бойтесь носитесь легко – я ставить не буду за ваш упокой.

03.04.19.

Испанские коридоры

в их углах чересчур восхвален

залп мортир и сквозняк

шум мотора и виноград

вездесущая сетка конкисты

выбирай свой нелегкий шаг

будем вместе шагать

я – законченный человек

навсегда остающийся в прошлом

ты – молодая сирень

ждущая солнечный ветер

есть еще одно «но»

мы в пространстве без массы

звездный ветер в окно

хлипких мышц и костей

своих маленьких мыслей

неустанно несет

и тогда

я в бутылку кладу своё прошлое

я кидаю бутылку в море

по волнам скоротечной жизни

возвращаю растоптанное ничто

я завод переплавки стекла

навидался уже песка

буду в море купаться

и как солнце светить для тебя.

18.04.19.

Сон предсказательницы.

На пруду где лягушки кувшинки и тина

деревья склонили кроны как

перед экипажем принца

к воде прикасаясь тонкими ветками

и их головы создают тень

прохладу впуская на заводь

осторожно как тихого зверя

впускает охотник в область прицела

трава потянула пальцы только от сна

точно мурашки по телу

и девочка лет десяти босиком по песку

от мамы к песочному краю

солнечный зайчик ее проводил

петляя как сложная функция

смеялись и в облачном дыме

искали летчика папу

пошел дождь, молоко по губам

молния сунулась слизывать влагу

капельки бились о ровность пруда

колебаний пуская нимбы

капельки ведь святые

рождаются и умирают

девочка хочет жить

но у мамы плохая новость

скоро зима скоро вьюга

корочки хлеба болезнь и тоска

серые люди придут искать юность

в деревне оставшейся без отца.

29.04.19.

И да, я вынужден писать.

Чем хуже мне, тем лучше получаются стихи,

ведь так? Машинки как игрушки,

для одного кровать.

Холодный поля свитер,

натянутый на область всхлипа.

Трагедия. Ну что ж,

уехать в Питер,

Раскольниковым стать. И чувствую Владимира,

под боком Лилю несший,– он выкачал

из слова хват, кухаркой облачившись -

кормилец деканегритят. И никого не стало -

дурная шутка старика. Затеяв разговор

с угрюмой амбразурой

я вижу штык, что медленно срезает

последний волос с головы жильца

панельки ребер. Брик рассмеялась.

Брик говорила: "то одолжение ему".

"То бруствер!"– скажет офицер; "Могила"-

промычит поэт. "Кровать,– закончит врач,-

не меньше суток спать". У хроно свой экзамен

для потребителя песка; но захудалый двор

не стерпит грязи сапога.

04.05.19.

Белое похмелье на чистую воду выводит стыд.

Друзья два башмака неразговорчивы, их быт

сияет луной под натуральной кожей черного цвета.

Такую на рынке не купить, для этого нужно заполнить анкету:

написать рассуждение на тему мусора на орбите;

испачкать это хорошим кофе,

стукнуться друг о друга, как в общепите

ложки бьются о дно тарелочьей кофты.

Вязаная неразбериха, нитки плетутся из трохей,

как каторжники сходят с экипажей.

Пару рублей на дорогу с детской руки, Вам там читать

евангелие. Храни Вас господь теперь, не найдены будьте

синей птицей, застывшей в катарсисе,

под пыльной подушкой, набитой душами.

Белое похмелье, белая вьюга. В стазисе

пребываем, ссыльники, хлопая ушными раковинами.

08.05.19.

У меня в лифте у лампы двойное дно. Одно служит

кладбищем всяким жукам, другое – раздражением

алкашам. Пучки бледного света. Через стену, в дыму,

говорят про жару, будто тёрка их сыр из квартир

не разделит в морозную стужу.

Глупости, Хроноса полости торса

и в жару, и в ночную гульбу интегрируют

смякший фарш в бело-сплющенный марш

симфонистов-семинаристов, проповедников

дезинтеграций духовного "нечто" до Бога;

"душевного" плача до

гробика с номером бирки роддомной кроватки.

Люминесценция прянных палаток и прятки за крестиком,

сорванным с шеи бродяги. Вместо подъездного гомона

слушать гармонию семейного сбыта наркотиков:

гормонов и выжженных клеток из нейро-шмотков медиаторов,

несущих посты до разъезда по разным больничным крылам.

И у лифта с подъездом свой синапс – дверки в или из;

своё спальное место у крыши; свои дети и свет,-

те что выбрали смерть

вместо жизни под боком у времени.

09.05.19.

Натуралист и заказчик будней

мой сосед первобытный трутень

курит дурь и лежит в гамаке

а когда будет солнечно

когда птиц с винтовок

начнут отстреливать для

ужина на 12 персон

он будет читать стихи свои

для забывшихся горожан

и картины посыпятся

как снег на грязные волосы

прохожих и так

тех кто пришел послушать

восемь раз скажет слово ночь

девять раз пропоет о птицах

десять раз подкурить попросит

на одиннадцатый ностальгией

подавится

и двеннадцатым месяцем

в гроб ляжет

с овечкой Дорой

он одет бывает с иголочки

а бывает плюет на изысканность

обводит кроссовком труп

бледной красавицы

говорит о возлюбленных что

везде и всегда

всё бывает как взрыв -

только раз

но другие соседи молча

думают:

то злодей наших дней

архитип иностранца из

неблагополучных семей

стран обветренных

как губы рыжей

и кантуженных

бумом инфляции

мой сосед лишь сосед и не больше мне

пусть живет себе сказочный странник

может в лифте увидимся пьяные

прочитаем друг другу стихи.

27.05.19.

Могила под кустом.

В поле, где желтеет выброс нежности

и дороги скользкая петля уводит

в клюквы лес, мы нашли с тобой

томик ветхий старого поэта.

И под лунной свечи свет,

и под уханье совы,

и под звезд сопровожденье

мы читали строки без воды.

Ты меня держала крепко

за руку мою. Светлячки вокруг летали,

мошки, комары. Я под плед тебя упрятал,

чтобы одному любить,

и как будто знал, проклятый,

что снежинку мне в тепле не сохранить.

Зимний отголосок – вот моя печаль,

но весной растаял белый монолит.

Пусть ручьем течет по полю

мне когда-то дорогой родник.

Где-то вырастет кустарник,

я зарою там твои цветы.

28.05.19.

Сидел

как в кастрюле

в беседке

девочки рядом

мальчики

интегрировал образ

до греческой касты

было 13

летнее солнце сжигало

стыд

мимо шел парень

высокий красивый

я постеснялся смотреть в глаза

тем кто сидел вокруг

представлял какая удачная жизнь

совокупила прохожего обласкала

будто Гермесу ветром истерла

ступни и стал он подобен Ахиллу

а тут я

худой издербаненный восхищаюсь

физическим преобладанием

20-летнего над моими нелепыми контурами

только из школы сошедших с рисунка

глупого первоклассника

метаморфоза липкого пота

в яд.

Филоктета безликая тень в русской одежде -

маска тринадцатилетнего оборванца

но временем подгибаемый

вырос телесный костяк

18-летний сегодня шел

мимо кастрюльной палатки

сидела школьная гвардия

с лучистыми пальцами

улыбками в ссадинах

намерением разыграть

и грустно

и тошно мне

я сам подсмотрел

мой сегодняшний образ

всего лишь метафора

того

чем больше всего

желал стать.

04.06.19.

Вытянутый как жгут

я сегодня сломаюсь

и образы

что так долго лелеял

под ребрышками

как котят

утоплю вместе с болью

от недоставшегося

с ветки кота

оцарапанный обер-

поэт

с кровью выхаркал

прочее душевное

как бы картину

на белый холст бумаг

принесенных мамой

с работы

рядом с рисунками

выцветают

кольцами дерева

что за сердце

опоёванно толпами

процветаемо

в нишах культуры

я копался

в нищенских органах

обнаружил лишь

красный овал -

тельце с тромбами;

механизм обрисованный;

из студенчиских книг эскиз

изготовленный

по-любовно

из клеточек двух организмов

индивидов натасканных

раздельно

пить и

любить

что до гроба

вы попробуйте

парадигмы не обесценить

обесточив

химических связей

линии

передач

я сегодня сломаюсь

по итогу на пол

изольюсь

не цветами

не взглядами

кровью вязкой

подобно хурме

ведь

если люди ломаются

значит в них уже

мертвые

сказки живут.

11.06.19.

Крылом своим бархатным

цвета фисташки

гарпия страшная

готовит латте

и грязные панки

школьники с ОКР

поэты с полей тетрадок

в очередь встали

откуда-то едет мерс

куда-то кладут банкноты

солнце степенно греет

черную сажу асфальта

в один русский вечер

на обочинах сквера

устроят пикник

эмпаты

циники выпьют за;

затем моралисты

съедят канапе своих глаз -

пойдет снег

грустный выдох

закроет небо

или просто туман

не дает нам дышать этим летом.

24.06.19.

накру-

(да …)

накрытый стол

меня по сгибу

повело

забыл искусство

стал кушать мя-

*икает*

мясо!

будто не в себя

себя приметил

в зеркале как

как смог не знаю

но я как пятнышко

–стираю бледное лицо

и розовые щеки

смываю с тряпки

в водосток-

пузырь на стол

и литр пива

пускаю титрами в себя

весь текст из двух фамилий

экран потухнет в феврале

а фильм на Каннском фестивале

в мае

признают тратой времени и сил

и боже правый

тили-бом

я засыпаю под эскадрой

весь преломлённый мокрый и больной

дрожу под лопастью в воде

как будто птицы в высоте

находят жемчуг свой

а я завидую и вскользь

военный флот считаю

предметом эстетического шарма

но боже правый

тили-бом

себя не понимаю

и перед личной свитой критиков

каприз как форму тела выставляю

этюдом плюраистов выдвигая

к огню начал и кругу бедствий

срывая с титр оболочку слов

фигуры две снимаю

на линзу черного нутра

на пленку ДНК;

магнитофон прокручивая вспять

магнитных лент червивый отпрыск

бинтую чтобы после слушать

голос твой..

ах боже правый

тили-бом

бом боже правый тили стон порез

играют блюз бом-тили

сега

гром

плевок

направо бог

налево косм

откуда глок

зачем-то в нос

ком в горле

тили-тили

хранится тесто

в морозилке

холодный будто

космос

бом-тили-тили

правый боже

меня освободи

пою из клетки

клетка в клетке

из клеток состою

и клетку

в клетку

доведу

за ручку или

без

не сохраняй и

не спасай

рукой холодной выгладь

мою помятость из

поглаженности большинства

я в этом вырос

я это вырос

но некому меня

отдать на вырост

бом-тили-бом

прости меня

прости

о боже правый

навести

когда один останусь

в камере больничной

я буду ждать

я буду нож твой

ждать

я никому об этом не скажу

я навещу

тебя

накинув на себя халат

медбрат

твой самый преданный фанат

я принесу

цветы

как память

отложи их в спешке

и неловко

в свой карман

не забывай

ты приходи

я буду ждать

я буду

буду

ждать.

01.07.19.

Анахорет, агномен, имярек,

удалившийся из миру будда,

посчитавший вокзальные будни

уступающими

разнообразию рек,

я шепчу и хриплю, недобитый аскет,

только б слышал ты эти перроны

и на станциях сбитый хребет

будто семечки

заворачиваю

в скорлупу газет.

От Перуна до Стрибога,

от меча до сандаль.

Распродажа у винного бутика -

я впотею в скрижаль,

как останки чернильного тюбика.

Не имею остаточных арго,

рудиментов словесного танго,

солипсизм, как столичное солнышко,

оставляю светить где-то в скляночках,

но рефрен моих стюбенных личностей

(преномен, когнемен и номен)

явно чужд солиптическим катышкам

с живота безразмерного Брахмана.

Вот вагонов публичная сеть,

диалектов первичная смесь,

вавилоновской башни бульон,

моноэтноса моноспесь -

оставайся, не думай, в тени,

твоих связок певучая лесть,

хитрых планов зыбучая плеть

не заставит связаться в клубок,

не исправит разбитость дорог

и

на дохлой органике

не увидим цветущей Полынь.

Кто ж ей дал

столь красивое имя,

серафим?

09.07.19.

галактика качала

ногой длиннее символов из строк

ку-ку

похоже ваши чувства

все слили в водосток

ха-ха

равноцветущий день

вы яблоню просили

оставить яблоко на сон

но ветошь облаков

сокрыла смысл

смыла плоть

и ваш скелет

остался в платье и не спать

бессонницу сдавать

как номер брать

в отеле черного червя

желудка спящего гуся

и где-то между дара речи

на перекуп

на перекур

на обмывание брелка

на медальон из серебра

плевать

а трюм?

а ссора и постель?

а я луной хотел для тебя стать

а я собакой выл когда под сень

берез вошел тепличным бирюком

но у звезды привычный унисон

что ночь – то светится огнем

пойдем, кулич

пойдем, свеча

пойдем, отрада глаз

пойдем, у нас привычка

пойдем, мы лодырь и отмычка

мы газ и спичка

мы градусник Венера шина лом

пойдем, на родине Ярило ждет

пойдем, там капище и сыро

пойдем, там сталактитов сыпь

пойдем, моя звезда

пойдем, моя душа

где нет над слабым

где слабым быть

где роща и панель

над домом плесень

где на качеле сажа

где вены лоза обнимает грудь

где телефон не слышно

где погреб и вино

где на картине тень

где пусто

где душа

где гроб

где тускло

и темно

пойдем, моя публичная тоска

я развенчался для тебя

я выбросил кольцо и вот

привязан был

крыльцо

вода

цветочный день

ку-ку

ха-ха.

16.07.19.

В чем-то я прав

тоже бываю

но только просыпаюсь так душно приземисто

чувствую себя хоббитом в кротовой норе

между твоими полушариями это единственный путь

к обладанию тобой

через бывшего материю отчуждение бога отца

своими присосками тебя доберусь откушу половину

послушай ты тоже на вкус как резина тем более

ненавидишь снег оттого как льдина

кутаешься катишься таращишься блюешь на пол

на красивый японский пол

весь бонсай заблевала

а я так нежно как Харви

сзади волосы твои поднимаю

представляю как ножницы

аккурат линейка создают каре

чтобы не выделялась в мешке в котором буду тащить

до деревянного креста на холме

где сяду потом покурю

посмотрю как плывут облака

прости за конспирацию – амазонки бы не простили

я ведь у них теперь вроде мессии

андрогин предводитель стаи

кто же знал что тебя найти – обыскать всю планету придется

и ты в женское царство

(почему же не монастырь!)

отправилась ночью за ручку с небесной корой

но я выцепил выследил

выцыганил и утащил

и когда повстречаю друзей

и когда меня спросят о ней

над могилкой протянет ветер

скрипнет ветка и солнце сядет

как же жаль

что мечту я

похоронил.

31.07.19.

Зигзаг

зигзаг

концерт за батареей

утенок гадкий

га-га-га

балетом пластик сердца

пытались

не прошили

волк-щелк

зубами щелк

как третий рейх

меня как Польшу

на краю кровати

в мясо;

в мясо

зиг-

заг на пол спины

то атлас я забыл чего

и у меня мешки

и оттого давно

горшок над головой

сильнейший черный как у Маркеса

и зиг и заг

таможня

а я товар на черный рынок

я рысью в чемодан

за мной порезан воздух

и лай

и свет как из брандспойта

и колется одежда

и напрямик давно

могила

а букв семья

а тени вечера

и гейши мрак

я утонул в реке

я был еще ребенок

на мне зигзагом поцелуи

на мне сошелся крест

течений

гольфстрима теплая рука

и лабрадорское молчанье

потом сыграл рулетку

на фоне медных губ

я потушил об сетку

водорослей

свой бледный труп

зигзаг

зигзаг

концерт за батареей

бродвей из рыб

и тихий всхлип

аккомпанемент – калибр-щетка.

13.08.19.

зима

промерзла материя

истерлись ноги

фонарь

аудиенция поэту

где-то Чонсон полыхает

демоны пьют вино

на витринах игрушки

я в этом времени

еще не советский

но прижился как детская травма

исходил сугробные улицы

атмосферу вдыхая

уже не в сибири

уже не семнадцать

циферблат от алхимии

равноценность от водки

разноцветность под ломкой

в разноемких каналах

в разносортных кварталах

на стуле

читая поэзию

формалина дурман

нам хотелось обставить культуру

обнищать этот темненький зал

и от демонов как спастись

если не в спасении дело

но в утрате себя

век переварился

от архангела только снег

на носу

еще не снежинка

зато в коридорах играют Баха

танцуют сальсу

сжигают листья

из полукниг что писались в стол.

и вот на этом стуле для стихов

и за этим столом для стыда

вечерний курант курирует

праздничный ужин

мы напились до льда

безразличия фраз

равнодушия бога

и по колокольчику в левой руке Мальвины

через густую тьму

только на слух

крадемся к щелкунчику

чай по талону

пар изо рта как у поезда с ссылок

звук потерялся

та отечественная Рамона

бергамот утащила

потому что Россия

потому что расстрел

Мандельштам просто штамп

печать Каина

состояние Му

дисседенту вино

что же в правой руке у нимфетки?

видимо совесть

фейерверк осветил

мы в тюрьме

и над нами звезда

красным брюхом была

не скромна.

14.08.19.

я на кухне холодной

ем без хлеба еду

говорю себе вслух:

–почаще бы улыбаться.

и в тарелку стучу

металлической вилкой

я на кухне холодной

недоел и сижу

как снегирь на ветру

скоро чайник вскипит

скоро стук перестанет

я на кухне холодной

пережду эту осень

надоел даже люстре

о диванчик скребу:

пережду пережду

азбукой морзе

достучусь до кого бы то ни было

посмотрю как грачи прилетают

я устал уже здесь зимовать

блюз соседей затихнет

у них вырастут дети

власть придет, упадет, снова встанет.

я на кухне холодной,

отопления нет;

я дождусь пока выглянет солнце.

30.08.19.

знаешь, что

мне это совсем не нравится

твои извращения как старый гобелен

ты мне напоминаешь француженку

у тебя такие красивые стопы

я не стесняюсь твоей мавританской сущности

и это подарок маленькой австрийской деревушке: холодная влюбленность твоих глаз

ты моя маленькая магнолия

правда, что у тебя в сумочке парфюм, сводящий мужчин с ума?

я без ума от твоей помады

а этот снег делает из тебя Мадонну

ту что звали Девой Марией

ту которой Христос ноги целовал

я в воротник пальто завернусь и только острыми глазами

как больной из лазарета сбежавший

буду следить как ты раздеваешься перед окном

у меня будут цветы я их украл

и твои любимые сигареты

на этой планете всегда в такой час

изнуренно падает снег

так, как жертва революции падает

может даже после выстрелов с Авроры

мне этого не понять

я понимаю только твою красоту

тебя уже писал какой-нибудь Пабло?

ты уже слушала музыку какого-нибудь Пабло? он играет на трубе

может

ты уже с ним спала? ничего

я в мостовую коленями врасту

перед твоими нагими окнами

только чтобы ты заметила

как я тебя больно люблю

знаешь, что

мне это совсем не нравится

меня раньше звали: гордый офицер

ты мне напоминаешь француженку

до тебя я презирал французов

в тебе есть что-то мавританское

до тебя в этом отношении я был испанцем

но теперь мне это нравится

как если бы я родился в Алжире

или на Кубе

играл бы тебя в джаз

как икону носил в кармане костюма

ты бы была моими духами

а ты щелкаешь зубами

языком цокаешь

ты колокол

берег где раздуваются киты

ты мне врешь что у тебя работа

на самом деле танцуешь с вечера до утра

знаешь, что

мне это совсем не нравится

до тебя я убивал за такое

Анастасия, что если так тебя назову?

или Мария, Хуана, София?

в твоем небе много звезд

того больше имен

ты рыжая и волосы твои красные

я путаюсь и дальтоник

из жемчуга платье надела

твои волосы рисовал Боттичелли

но ты голая и пугаешь соседей

или я пугаю твоих соседей

своим пистолетом или кривыми губами

ты уже 4-ый день не ходишь танцевать

вообще не выходишь

ночуешь одна

я хочу с тобой ночевать

почему ты ночуешь одна?

ты больна?

знаешь, что

мне это совсем не нравится.

вечером в гостиной, как пролитый чай

из тебя вытекала влажность

моей недопитой любви.

04.09.19.

у Анжелы умер папа

она надевает чулки

на автобусе до центра -

сегодня она устала

падают желтые листья

у всего в городе есть причина

ну а ей сегодня пить.

Анжела – как что-то не желтое

но ей нравятся нарциссы

и папа любил пожелтить

у порога или в ванной.

сдачу забыла взять

водка по губам

в этом месте танцуют убого

а ей и молиться некому

так, что любой пьяный

похож на Харона

кто-то же ей поможет

отца в памяти хоронить

нужно же дальше жить

или по крайней мере

желтым болотом не врыться

в околомогильную сажу

/будет ли

серое надгробие

целовать/

какой же паршивый вечер

невкусная кола

невкусные губы

ей бы соловьем