Текст книги "Гражданин N."

Было уже почти двенадцать часов ночи. На улице ксеноновые фонари пронзали тьму, сменяя обычные с их не менее ядовитым жёлто-оранжевым светом. Мысль о том, что где-то по городу рыщет без пяти минут серийный убийца, будоражила воображение молодого судмедэксперта. Сегодня его не пугала темнота дворов или смех веселившихся у ночных кабаков компаний, ему нестрашно было встретить в тёмном переулке ораву уличной шпаны, отнимающей у одиноких ночных бродяг телефоны и кошельки – сегодня сердце Арсения билось и без того быстро, и быстрее оно биться уже не могло. Центр города был на удивление пуст, только изредка из-за угла выходила молчаливая тёмная фигура человека, закутанного в пальто, или женщина, ритмично цокая каблучками по тротуару, спешила с поздней смены домой. Арсению становилось холодно в одном лёгком пиджачке – сегодня он просчитался, одевшись не по погоде. Хотя возможно мурашки по телу Арсения бежали не от холода, а от того, что тёмные силуэты домов с причудливым изяществом архитектуры и обнажённые статуи с их излишней физиологичностью в купе с фактом двойного убийства прошлой ночью вырисовывали в воображении образ порочного города, города на краю.

Добравшись до дома Арсений нырнул в тёмный подъезд. Порядком уставший, он с превеликим трудом поднимался на третий этаж к своей квартире, доставая ключи, как вдруг тишину разорвал истошный вопль мелодии мобильного телефона, который лишь усиливался в гулких бетонных стенах старого фонда. Арсений достал телефон и совсем не удивился, увидев на экране имя своего коллеги.

– Алло! Виктор Демьянович, по телам ещё ничего нет, все результаты завтра.

– Я не за этим звоню, – коротко отрезал голос из динамика. – Ты дома?

– Почти. Поднимаюсь по лестнице.

– Посмотри свою почту.

– А что я там должен найти?

– Это профессиональная привычка – задавать кучу вопросов? Просто проверь почту.

– Сейчас, секунду. Только в квартиру зайду, чтобы интернет поймать.

– Да ты о чём там вообще? – человек по ту сторону «провода» начинал терять терпение. – Почтовый ящик открой! Почту, бумажную.

– Вы бы так и сказали! Сейчас спущусь, – произнёс Арсений и начал спускаться по лестнице, намного более активно, чем поднимался – его явно подстегнул такой «судорожный» звонок следователя по особо важным в этот час.

– Перчатки или пакет захвати, чтоб руками ничего не трогать…

– Вы меня не просто заинтриговали, а уже даже немного напугали. Может, стоит сначала что-то рассказать, прежде чем я увижу что-то, о чём я не догадываюсь…

– Просто посмотри.

Арсений достал из рюкзака, который висел у него на плече, пару резиновых перчаток и надел их. Далее он взял ключи и тихонько отпер свой почтовый ящик, на котором красовался номер его квартиры.

– Так. Тут какие-то письма и реклама. Что я должен увидеть?

– Белый конверт без подписи. Есть такой?

– Есть два.

– Аккуратно открой оба.

Арсений даже вспотел от напряжения, пока открывал первый конверт.

– Тут реклама какой-то политической партии.

– Тогда следующий, – произнёс судорожно и нетерпеливо Виктор Демьянович.

Когда Сеня открыл конверт, он застыл на месте, а в глазах читался страх и азарт одновременно. По спине у него побежали мурашки, как будто он оказался в фильме ужасов.

– Кажется, я понял, к чему вы это всё… – произнёс он.

– К тебе выезжает криминалист.

В конверте лежал маленький кусок белой плотной чертёжной бумаги, на котором на принтере было отпечатано:

«Романов Арсений Львович! Вы в игре!

Игрок: Город

2:0

Кто следующий?»

Глава Вторая

Во всех окнах большого белого дома в частном секторе, где жила свидетельница вчерашней трагедии, было темно. Единственное светлое окно было на первом этаже. Это была гостиная, и из-за светлой тюли цвета крем-брюле было видно, что на диване лежит полноватая женщина лет пятидесяти и смотрит телевизор. За окном было темно, а в доме очень уютно и светло. В телевизоре мелькали какие-то кадры, электрический камин транслировал тёплую картинку тлеющих поленьев и издавал фальшивое, но приятное потрескивание.

Раздался звонок в дверь. В такое время звонки в дверь – это крайне тревожное явление, а особенно после случившегося прошлой ночью, но игнорировать было нельзя. Пройдя на веранду и подойдя к двери, женщина заглянула в глазок и спросила, кто там? Молчание послужило ей ответом, как, впрочем, и заглядывание в глазок ничего не дало. Поняв, что творится нечто странное, женщина поставила дом на сигнализацию, включила свет на улице и выглянула в большое окно на веранде. На участке было тихо, на поводке в конце двора мирно спала овчарка. «Странно, что она не лаяла, когда кто-то звонил в дверь… Может, соседка приехала?..» – подумала женщина. Вдруг она заметила что-то маленькое на крыльце, недалеко от порога. Это был белый конверт. Когда сегодня после шести вечера она возвращалась в дом, ничего подобного на пороге не было, иначе она бы заметила. Испугавшись, женщина решила не выходить на улицу, проверила все замки, выключила свет во дворе и вернулась в комнату. Уткнувшись в экран телевизора, она просидела так минут десять, но передача её больше не занимала, все мысли были заняты только конвертом, который лежал на большом крыльце возле порога. Выключив телевизор, женщина проследовала обратно на веранду, ещё раз выглянула из окна – никого и ничего, собака все так же мирно спит. С хирургической аккуратностью, как можно тише была отперта дверь. Женщина выглянула в щёлочку, увидела в пяти шагах от двери белое пятнышко конверта, шагнула за порог и медленно, озираясь по сторонам, двинулась в сторону тайного послания. Наклонившись, она потянулась за конвертом, как вдруг сзади скрипнула половица. Мгновенно женщина поняла, что не одна. Выпрямившись, она уткнулась затылком во что-то холодное. Это было дуло пистолета, и она сразу это поняла – нетрудно было связать несколько событий последних суток. Дрожа от страха и находясь на грани истерики, женщина взяла себя в руки и произнесла:

– Я никому ничего не говорила. Я действительно ничего не видела. Прошу вас – не надо. Пожалуйста…

Человек, который держал в руках пистолет, толкнул им женщину в затылок. Она догадалась, что дело в конверте, и раскрыла его, достав оттуда ровный прямоугольный кусок белого чертёжного картона. Толчок повторился.

– Мне нужно это прочитать? Я не понимаю, – произнесла женщина, и слезы покатились из её глаз, – здесь написано…«3:0»… Я не понимаю…

Прозвучал щелчок взведённого затвора.

– Подождите! – захлёбываясь от слез и дрожа всем телом, еле выговорила женщина. – Прежде чем вы это сделаете, я хочу повернуться лицом!

Именно так она сказала, и в её взгляде блеснуло что-то, но точно не страх.

Человек за спиной, видимо, сделал шаг назад, потому что ствол перестал упираться в затылок. Женщина медленно повернулась, но глаз или лица ночного гостя она не увидела. Это были пустые черные глазницы на белом фоне – вот и все, что было видно. Она направила взгляд в глубину этих темных пятен, заменяющих глаза. Белая маска опрокинула голову в сторону, как будто удивляясь бесстрашию этой храброй женщины. Далее прозвучал всего один выстрел. Женщина упала. Из-под головы начало растекаться тёмное вязкое пятно, а в левой руке, запрокинутой выше головы, виднелся кусочек белого картона. Тёмная фигура с белым пятном вместо лица подняла с пола гильзу и бесшумно шагнула во тьму дверного проёма большого загородного дома.

Днём сразу же после вскрытия и составления протоколов по второму трупу в уголовный розыск наведался Арсений. Его несколько напугало ночное письмо от убийцы, но больше даже не напугало, а раззадорило, поэтому он решил действовать и под предлогом страха за свою жизнь не отставал от Миронова с вопросами:

– Виктор Демьянович, объясните мне вкратце, что происходит?! Вы мне звоните чуть ли не среди ночи, предлагаете проверить мой почтовый ящик, и что в итоге – я обнаруживаю письмо от убийцы! Что все это может значить?

– Арсений, ну а я-то откуда могу знать, что это значит? Мы работаем! И тебе бы стоило тоже идти поработать?

– Кто ещё получил подобные письма? – не прекращал сыпать вопросительными знаками Арсений.

– Точно ты, я, Оба Саши, Сергей, Егор Макарович.

Тут в комнату заглянул один из знакомых нам оперативников, Александр:

– Виктор Демьянович, вам бы глянуть на это…

– Что такое?

– Идите за мной.

На втором этаже стоял телевизор, вокруг него собралась добрая половина уголовного розыска. Шли новости по городскому каналу:

«Сегодня в городе произошло нечто странное. Во все отделения полиции, а также, как нам стало известно из достоверных источников, в уголовный розыск, областную прокуратуру и в том числе в приёмную губернатора города и области пришли письма с загадочным содержанием. Цитируем: „Вы в игре! Игрок: Город – 2:0! Кто следующий?“ Что это? Угроза или шутка от игроманов или школьников – выясняют наши корреспонденты. Следите за развитием событий. К другим темам дня…»

– Вот и ответ на твой вопрос, Сеня, – Виктор Демьянович, видимо, был крайне подавлен этой новостью, поскольку он никогда раньше не называл Арсения Сеней.

Немного постояв в раздумиях, Миронов сгрёб мысли в кучу и взял себя в руки.

– Саша, – обратился он к оперативнику, – ты узнал что-то про звонки? Откуда они? Их послушали?

– Да. Звонили с телефона потерпевшего мужчины, звонок был сделан в 2:54 ночи.

– Экспертиза показала, что примерно в это же время наступила смерть, – подхватил Арсений. – Судя по всему, во время звонка женщина была ещё жива. И жива она была ещё минут десять-двадцать.

– Значит есть огромная вероятность, что машина, которую видела свидетель, принадлежала убийце, – сказал Миронов. – Саша, звони Серёге. Он как раз сейчас поехал опрашивать свидетеля.

Но звонить никуда не пришлось. После этих слов в кармане Александра заиграла песня Высоцкого, он ответил:

– Да?

От услышанного лицо оперативника вытянулось и выразило недоумение и растерянность. Он отвёл трубку в сторону и сказал:

– Виктор Демьянович, свидетель мёртв. Её убили.

Съев и эту шоковую пилюлю дерзости сегодняшнего дня, Миронов произнёс, сжав губы:

– Выезжаем. Арсений – это и по твоей части – едешь с нами.

Сев в старый служебный ВАЗ, они направились к дому свидетельницы. Дорога заняла всего минут двадцать. Чуть позже подоспела ещё группа криминалистов, в том числе и Лисицын. Калитка была отперта, так что Миронов, Арсений и Александр беспрепятственно проследовали к дому. Их встретил Сергей и проводил к месту преступления. Арсений направился к телу и начал его осматривать. Виктор Демьянович первым делом бросил взгляд на собаку, которая даже не подняла головы, когда чужаки ступили на участок, сразу же достал свой блокнот и направился обследовать дом и непосредственно большое крыльцо, на котором прошлой ночью разыгралась трагедия. На дощатом полу, выкрашенном бордовой морилкой лежало тело женщины, которая вчера ещё давала показания Миронову и его помощнику. Кожа её лица и рук приняла синевато-белый оттенок, а глаза остались открытыми и смотрели куда-то в сторону и вдаль – в них не было испуга, скорее сожаление о том, что случилось. Странно, но МВД показалось, что женщина словно бы извинялась перед кем-то незримым, ей одной видимым. Кровь уже застыла, и её было непросто разглядеть – цвет пола сливался с цветом крови практически один к одному. В руке покойной Виктор Демьянович обнаружил листок с надписью «3:0». «Неужели ошибся?» – подумал он.

– Серёга, ты же видел послание? Здесь написано «3:0», но трупа уже четыре. Неужели он ошибся?

– В каком смысле четыре? – не понял оперативник.

– Ну как же? Два вчера и два сегодня, или он собак не считает? – без тени иронии, с абсолютно строгим и серьёзным видом сказал МВД.

– Собака жива! – ответил Сергей. – Она спит.

– Спит? – удивился Миронов. – Так это что значит? У нас, теперь уже, серийный убийца, который пробрался на участок, вколол или дал какое-то вещество собаке, то есть не стал убивать, а хозяйку убил.

Виктор Демьянович тяжело вздохнул. Он понимал, что это только начало, дальше будет хуже. Постояв ещё минуту и оглядев крыльцо, Миронов бросил взгляд на Арсения, который с большим рвением, прилежно делал свою работу, и, закончив обдумывание всех известных фактов случившегося, подошёл к Александру.

– Ты узнал что-нибудь про камеры в подъездах, куда были присланы конверты?

– Да. Про камеры в подъездах у Арсения, у вас и говорить нечего – их там попросту нет. Одна единственная камера была у меня в подъезде. В общем, доставил мне этот конверт… ребёнок. Мальчик лет двенадцати. Я раздобыл запись. А вот распечатка, – он достал из кармана сложенный вдвое лист, на котором был отпечатан черно-белый кадр с камеры видеонаблюдения – мальчик в осенней ветровке заходит в подъезд с куском белой бумаги в руках, по-видимому, с конвертом. – Не знаю, как мы будем искать этого ребёнка?.. Одно дело, если этот ребёнок приносил письмо только мне, то можно будет поискать по близлежащим школам, а если он разносил это по всему городу, то только если в новости пускать…

– Ну хоть что-то есть. Будем искать. Продолжайте работу, я поеду обратно. Дай-ка мне эту распечатку.

Виктор Демьянович сунул листок с фотографией в карман пальто и ещё раз оглядел участок. Забор носил абсолютно бесполезный характер, поскольку то тут, то там в нём имелись прорехи и дыры. Сам участок, на котором располагался дом был засеян травой, уже некоторое время не кошеной, а потому излишне разросшейся. В самом конце участка стояла старая будка, возле которой мирно спала посаженная на цепь овчарка, а ближе к калитке располагался и сам дом, большой и основательный, обшитый белым сайдингом – мода, которая ушла так же быстро, как и пришла. По всей видимости, в нём жили круглый год, однако в этой части посёлка было несколько одиноко, поскольку в соседних домах, судя по их внешнему виду, жизнь отсутствовала, во всяком случае, за всё время пребывания на месте преступления следователем не было замечено ни одного соседа. Так бывает, что одни дачные участки становятся постоянным местом жительства, а другие остаются покинутыми навсегда. На самом деле, век дачных кооперативов и садоводств недолог: сначала идёт тяжёлое и трудное развитие и набор, потом миг расцвета, буквально несколько лет веселья, игр, дружбы, целой детско-подростковой жизни одного растущего поколения, а затем закат, который может длиться бесконечно долго – до тех пор, пока все старики-старожилы не вымрут, а их дачи не перейдут к дочерям-сыновьям, которые либо продадут участок, либо забросят, так что со временем будет проще сравнять всё с землёй, чем исправить или починить, либо построят что-то фешенебельное с бассейном и гаражом, отгородившись трёхметровым забором от всего внешнего мира. Однако дом свидетельницы вчерашнего происшествия и жертвы ночного преступления, окружённый отчасти заброшенными участками, был жилым круглый год – пожалуй, это объяснялось желанием самой хозяйки и близостью города.

МВД стоял посреди участка и вдыхал воздух, наэлектризованный от грозовых серых туч, которые уже не первый день только пугали дождём и громом и больше ничего. Вокруг, в погоде, людях, в самом следователе царила атмосфера предвкушения. Вся природа словно бы затаилась перед чем-то грядущим.

Миронов направился к автомобилю, и, пройдя через калитку, остановился как вкопанный. На лобовом стекле под дворником лежал белый конверт. Рука сама потянулась к кобуре, и он начал оглядываться по сторонам, осторожно ступая назад. Быстро вернувшись к дому, он крикнул полушёпотом своим оперативникам: «Он здесь!» – приказал им идти с ним, а всем остальным – не шуметь и не привлекать внимания.

Втроём они достали оружие и стремглав бросились к калитке, выбежали на дорогу и стали озираться по сторонам. Впереди по глинистой дороге шёл человек, метрах в пятидесяти от них. Все трое бросились в его сторону. Подбежав метров на тридцать, Миронов остановился, принял стойку для выстрела и прокричал: «Стоять! Полиция! Руки за голову! И повернись лицом!» Фигура в тёмной ветровке с капюшоном резко остановилась, медленно подняла руки и развернулась. Это был мальчик-подросток. Его лицо выражало страх и абсолютное недоумение.

– Не стреляйте, пожалуйста, – чуть не плача, сказал он. – Я ничего не делал.

Виктор Демьянович опустил оружие и сказал:

– Саша, отведи ребёнка в безопасное место! Мы с Серёгой пойдём дальше – он все ещё может быть где-то здесь!

Александр схватил подростка в охапку и, прикрывая своим телом, потащил к дому.

Миронов направился дальше, но вдруг остановился, развернулся и окликнул Александра с мальчиком. Он подбежал к ним поближе, снял с ребёнка капюшон и опустил руку в свой карман, чтобы извлечь оттуда распечатку с камеры. Развернув листок, МВД понял, что перед ним и на распечатке – один и тот же мальчик.

– Это ты положил под дворник той машины конверт? – Миронов указал в сторону своего служебного автомобиля.

– Да, – осторожно ответил подросток.

– У тебя есть телефон твоих родителей?

– Не звоните им, пожалуйста, – взмолился мальчик, – я больше так не буду! Отпустите! Я правда-правда больше так не буду!

– Поздно. Давай телефон родителей.

Когда мальчик сообщил родителям, что они могут его забрать в уголовном розыске, чем их безумно напугал, его посадили в машину, после чего позвали Славу Лисицына, криминалиста, чтобы он аккуратно обследовал и распечатал конверт. В конверте лежало письмо, которое состояло из букв и слов, вырезанных из какой-то газеты:

«Как можно работать следователем и не видеть дальше своего носа? Путь так прост, что и ребёнок бы понял! А вашему уму это непостижимо. Может, всё-таки стоит взяться за руль и направиться в нужную сторону? Или мне сменить противника? Так кто следующий?»

– Судя по всему, он любит пошутить, – заметил Слава.

– Ты это к чему? – спросил Миронов.

– Письмо из газетных вырезок – это же классика. Он смеётся над нами. Он уже и звонил, и писал, и ребёнка подослал, а мы всё никак его поймать не можем. Да он просто измывается…

Письмо положили в прозрачный пакет для экспертизы, и Миронов уже собирался садиться за руль, как вдруг к калитке подъехал старенький «форд», из которого просто пулей выскочил знакомый уже нам самовлюблённый журналист. Его улыбка была оружием, с помощью которого он раскалывал собеседников и нарабатывал очки в издательстве. И вот на этой же старой кляче, он во второй раз решил подъехать к Миронову.

– Господин следователь, мы с вами виделись вчера рано утром – разговор не задался, но, может, настало время прокомментировать происходящее, как думаете?

– Я думаю, что каждому лучше заняться своим делом. Моё дело – расследовать, вот я и буду этим заниматься. А комментировать – это, скорее, по вашей части, так и комментируйте на здоровье, – ответил ему Виктор Демьянович.

В глазах молодого парня загорелось пламя обиды, но улыбка не сошла с его губ, она лишь в совокупности со взглядом стала похожа больше на гримасу, нежели на самодовольство.

– Знаете что, господин следователь!.. – произнёс он.

– Что? – коротко и остро спросил Миронов.

– Ничего… – на выдохе, словно сдувшийся воздушный шарик, произнёс журналист.

МВД сел в автомобиль, хлопнул дверью и умчался по дороге в сторону города.

А «парень из газеты» остался стоять на месте с гримасой отвращения на лице.

Когда Миронов привёз мальчика в уголовный розыск, он полушёпотом предупредил на входе:

– Скоро приедет его мать. Направь её ко мне, как только она появится, а я пока побеседую с ним, – и повёл подростка в свой кабинет на пятом этаже. Там они сняли верхнюю одежду, и Виктор Демьянович поставил чайник. Он понимал, что проводить допрос несовершеннолетнего в отсутствии родителей или хотя бы одного родителя незаконно и чревато скандалом, но по опыту понимал, что при родителях он будет все отрицать и толкового ничего не скажет. А пока что есть немного времени получить хоть какую-то информацию.

Мальчик молчал всю дорогу и грустно наблюдал за жизнью улиц пронзительно умным взглядом. Он вообще производил впечатление тихого и очень пугливого подростка. Войдя в кабинет, он осмотрелся и сразу сел на стул возле стола следователя.

– Как тебя зовут? – прервал томительное молчание Миронов.

– Степан, – тихо ответил мальчик. На звуке «П» он запнулся.

– А меня Виктор Демьянович… Послушай, Степан, – сказал Миронов после небольшой паузы, наливая кипяток в две кружки с пакетиками чая, – давай поговорим начистоту. Тебе нечего боятся, поскольку ты пока что не сделал ничего плохого.

– Вы все так говорите.

– Кто все? Тебя уже кто-то допрашивал?

Тишина.

– Хорошо, – продолжил Миронов, поставив перед мальчиком кружку с чаем. – Давай так. Ты мне сейчас ответишь на пару вопросов, только честно. И это останется между нами.

– А если вы всё это тайно записываете?

Виктору Демьяновичу пришлось хорошенько прислушаться, чтобы расслышать, что сказал мальчик – так тихо он говорил, но после услышанного Миронов понял, что мальчик заикается, и вообще боится разговаривать.

– Тут я тебе обратное доказать никак не смогу. Могу только сказать, что даже если и записываю, то это незаконно. И меня бы за это наказали.

– Не говорите со мной, как с ребёнком. Я не ребёнок, – ещё тише произнёс мальчик.

«А кто же ты, если не ребёнок?!» – подумал про себя Миронов, но сказал другое:

– Мне в любом случае придётся задать тебе эти вопросы, только в присутствии твоей мамы. А пока её нет, это может остаться, я повторяю, исключительно между нами.

И снова повисла долгая пауза. Мальчик так и не притронулся к чашке, он опустил голову и сидел молча.

– Ладно. Подождём, когда приедет твоя мама, – разорвал тишину Миронов.

– Не надо. Я расскажу. Только никому…

– Слово офицера, – добавил немного пафоса Виктор Демьянович и продолжил. – Сколько таких конвертов ты разнёс по адресам?

– Много. Около 20 штук.

– Как тебе это удалось?

– Я ездил на велосипеде. Мы долго это планировали.

– Кто это «мы»?

– Мой друг и я.

– Как его зовут?

– Не знаю.

– Так, – произнёс Миронов. – Я что клещами должен вытаскивать из тебя каждое слово? Если хочешь, чтобы наш уговор был в силе, рассказывай всё и по порядку.

– Хорошо, – начал Степан, заикнувшись на звуке «Х». – Мы – это я и мой друг. Мы познакомились в интернете. Он мне написал первым. И предложил дружить. У него в сети, как и у меня, ненастоящее имя.

– И давно вы так дружите? – перебил Виктор Демьянович.

– Месяц.

– Какое у него имя?

– В сети Faceless. Несколько дней назад он предложил мне ему помочь разнести письма в разные части города. Сказал, что это небольшой розыгрыш – шутка. Он вообще довольно отвязный – любит поприкалываться.

– А где ты взял сами письма и конверты?

– Я сам всё распечатал и разложил по конвертам.

В этот момент в кабинет постучалась и сразу же вошла женщина. С первых слов стало ясно, что это мать Степана.

– Здравствуйте. Что случилось? Почему мой сын здесь?

– Не беспокойтесь… – Виктор Демьянович замялся, не зная, как к ней обращаться… – С вашим сыном всё в порядке. Мы немного поговорили.

– Вы что его допрашивали? – перебила она. – Вы не имели права.

– Ни в коем случае! – попытался успокоить нервную мать Миронов. – Мы просто поговорили. От вас мне нужен будет ваш номер телефона. Я вам позвоню. И вызову на допрос. Стёпа, – обратился он к мальчику, – можешь минуту подождать маму за дверью?

Степан посмотрел на Миронова с подозрением:

– Вы помните, что мне обещали?

– Помню, – ответил Виктор Демьянович и добавил: – Не пиши больше своему другу. Он тебя предал, а сам испугался, поэтому тебе пришлось приехать сюда. Общайся с другими своими друзьями.

– У меня больше нет друзей, – тихо ответил Стёпа, а Миронов не нашёл ничего лучше для ответа, кроме как:

– А как же я? Я твой друг.

Степан слегка улыбнулся в ответ и вышел за дверь. Виктор Демьянович повернулся к красивой высокой женщине, которая стояла в кабинете. Ей было уже за сорок, но весь её внешний вид выдавал, что она ухаживает за собой – лёгкий приятный макияж, на голове укладка, а одежда выдавала хороший вкус.

– Ничего страшного не произошло, – обратился он к ней, – ваш сын просто оказался не в самой лучшей компании, которая пыталась втянуть его в неприятности. Ничего серьёзного. Сегодня вы его ни о чём не спрашивайте. Пусть он немного обдумает всё то, о чём мы побеседовали, а завтра вы вместе приедете, и мы немного поговорим.

– Так вы его всё-таки допрашивали?

– Я провёл воспитательную беседу. Это не для протокола, а значит и не допрос. Доверьтесь мне, у меня опыт в таких делах. Мальчика нельзя спугнуть, он должен довериться нам с вами.

– Но я его мать, – как-то тихо и рассеянно произнесла эта женщина.

– Просто доверьтесь мне. Завтра мы всё обсудим. А сегодня пусть он отдохнёт.

Когда мать Степана покинула кабинет в более-менее спокойном, но все же несколько растерянном состоянии, Миронов поднял трубку стационарного телефона и набрал номер. Прозвучало три гудка, прежде чем последовал ответ:

– Алло! Слушаю, Виктор Демьянович.

– Серёжа, не очень приятные новости. Сегодня ты ночуешь у дома этого мальчика. Он слишком много знает, и я боюсь, что его может ожидать участь свидетельницы. Будь предельно внимателен.

– Хорошо. Сделаю, – не очень бодро, но абсолютно серьёзно ответил Сергей. Миронов знал: если он говорит, что сделает, значит сделает.

К семи вечера в кабинет к МВД начала подтягиваться вся оперативная группа, кроме Сергея, и в начале восьмого Миронов задал первый вопрос:

– Итак, Туманов, что у нас по потерпевшим и их родственникам?

– Установлено, что Потерпевшие вместе работали. Есть предположение, что были любовниками…

– Это не предположение! Это факт! – раздался голос из угла кабинета. Этот голос принадлежал Арсению.

– Что ты здесь делаешь, Романов? – спросил удивлённо МВД, обращаясь уже ко второму человеку в комнате исключительно по фамилии.

– Виктор Демьянович, у меня есть, что вам сказать по этому делу. Я как-никак судмедэксперт. Более того, считаю своим долгом находиться здесь, потому что это дело после того письма касается уже лично меня. Я хочу в группу.

Он говорил так уверенно, так самозабвенно и безапелляционно, что Миронову ничего не оставалось, как фыркнуть, удивлённо улыбнуться и сказать:

– Хорошо. Посмотрим.

Александр после небольшой паузы продолжил:

– В общем, скорее всего, они были любовниками. Их супруги утверждают, что ничего не знают, об этом. Мотивы ревности не имеют оснований, так как у обоих алиби. Муж потерпевшей вернулся из командировки сегодня утром, ночью он был в самолёте, билет и посадочный талон имеются, а жена потерпевшего работала в ночную смену, что также подтверждено. Что касается родственников, то их нет, по крайней мере, в этом городе. Вот то, что успел сегодня выяснить.

– Саша, что у тебя? – прозвучал следующий вопрос.

– Про звонки и камеры мы с вами говорили. Ничего толкового. На записи нет никаких особых посторонних звуков. Голос, скорее всего изменён с помощью особого приборчика или программы, которую можно скачать на любой телефон.

– Слава?.. – продолжил «перекрёстный допрос» подчинённых Виктор Демьянович.

– По поводу вчерашнего – мрак. На телефоне потерпевшего, откуда поступил звонок, никаких следов. Следы протектора шин тоже ничего не дали. Шины не новые, и абсолютно обычные, так что искать бессмысленно – они продаются по всему городу и стране. Насчёт нового убийства… Собака спала. Мы нашли в её организме убойную дозу успокоительных. Стоит поискать и поспрашивать по ветеринарным аптекам. И ещё: ни на одном конверте нет ни следа. В остальном – снова чисто.

Виктор Демьянович тяжело вздохнул и подошёл к окну. На минуту повисла тяжёлая пауза, прервал которую голос Арсения:

– У меня есть кое-что. Во-первых, потерпевшие были любовниками. В ту ночь у них была связь. Во-вторых, женщина была жива, потому что, он промахнулся, пуля лишь слегка задела голову. Скончалась же она от потери крови. Мужчина умер мгновенно. Сегодня же ночью он стрелял в голову, причём почти в упор. Следы пороха есть на лбу жертвы. Пуля прошла навылет. Более того, жертва стояла лицом к преступнику. Можно предположить, что он не умеет стрелять и поэтому старается подойти к жертве поближе. В случае же с мужчиной, он попал точно в цель, потому что стоял со стороны водителя, то есть потерпевшего. Однако могу ошибаться, потому что лично мне сложно поверить в то, что убийца выбирает в качестве орудия убийства именно пистолет и действует так чётко и хладнокровно, но при этом не умеет стрелять. Возможно он просто нервничал, или его спугнули.

– Любопытно, – задумчиво произнёс Миронов, глядя в окно. – Что касается меня, то я сегодня допрашивал мальчика, которого нам удалось обнаружить и который разносил всему городу эти письма. Саша, поскольку ты у нас по технической части, то на тебе теперь его аккаунт в социальных сетях. Там он познакомился с нашим «Безликим». Именно так он себя там называет. Серёга сейчас дежурит возле дома мальчика, поскольку есть вероятность повторения истории со свидетелем. Продолжаем копать.

Когда все покидали кабинет, Виктор Демьянович всё ещё стоял возле окна и смотрел поверх крыш окружающих здание уголовного розыска домов. Он любил этот город, потому и не уехал никуда, хоть ещё лет двадцать назад ему прочили большое будущее в столице. И сейчас, когда в городе объявился некто, возомнивший себя Богом, Миронову было больно за этот родной клочок земли, которому уготованы такие страдания. За окном было уже темно, только во дворах кое-где горели фонари, и в окнах постепенно зажигали лампы жители города. Виктор Демьянович наблюдал за тёмными силуэтами на фоне ярких лампочек как на улице, так и в домах. «Кто знает – может, кто-то сегодня ночью погибнет от рук убийцы, а я ничего не могу с этим поделать! Он должен был где-то просчитаться! Все ошибаются, и он не исключение! Но где?!» – напряжённо думал МВД.

– Витя, – раздался осторожный голос за спиной. Миронов вздрогнул, возвращаясь обратно из своих мыслей в реальность и обернулся. Это был Слава.

– Может, посидим где-нибудь – поговорим? – предложил он. – Или ты ещё занят?

– Давай, – устало произнёс Виктор Демьянович с грустной улыбкой, прикинув в уме, что некоторая смена картинки точно не помешает.

Они обосновались в баре ближе к центру города, где Миронов бывал раз-два в месяц один или в компании и выпивал немного пива. Они заказали по кружке и гренки с чесноком и сыром.

Оба не знали, с чего начать разговор – вроде о работе не хотелось, а вечер был такой, как бы это сказать, усталый, что хотелось просто немного помолчать и отдышаться, как после долгой пробежки. Это был тот случай, когда даже небольшая физическая активность отнимала много сил, и дорогу от работы до бара нужно было переварить. Принесли пиво. Слава и Виктор Демьянович почти одновременно сделали глоток, который произвёл эффект живительной силы, энергии прибавилось, поэтому посидев в молчании ещё несколько секунд и смакуя горечь на языке, говорить начал Слава.