Текст книги "Метафоры"

Никита Шаблюк
Метафоры

© Шаблюк Н., текст, 2020

© «Геликон Плюс», оформление, 2020

* * *

Посвящается моим родителям

Слова суть то, что уже отсекли от замысла, создавая скульптуру смысла.

Метафоры невозлюбленного

Избранницы моей не я избранник, ни кнут не помогает мне, ни пряник.

Мне казалось, что внутренний мир этой женщины превосходит весь внешний (включающий и меня).

Она часто оказывалась там, куда не дотягивались отростки моих нейронов.

Может быть, мне нужна «мамочка», которая сама бы меня поставила в дательный падеж?

С виду висевшая полукругом, луна словно символизировала недостаток их взаимной любви – разобщенность. Но М. знала: они всё же вместе, ибо солнце всегда освещает целый лунный круг.

Относительно моих пороков она была права лишь отчасти, попав не то чтобы в точку, но в ее окрестность. (Это, кстати, обиднее всего.) Пусть даже и в точку, но самым центром беззащитной души, этой неоднозначно-загадочной мишени, все равно является многоточие, которое не поразить пулей единственного мнения.

Как-то раз мне приснилось, что я стреляю из револьвера в ее фотографию. Хочу попасть, но не попадаю. И вмятины, остающиеся на стене от пуль, оказываются друг с другом и с фотографией одинаково близко, образуя такую странную рамку.

Когда мы вдвоем, слово «пара» в отношении нас скорее числительное, нежели существительное, и две ее симпатии (ко мне и к возлюбленному) как две величины прямо пропорциональны длинам соответствующих отрезков, мысленно проведенных из точки М.

Что, если прикосновения к ее шубе, которая отделяла мою ладонь от своего содержимого, душу-то М. от меня отдаляли и малые, может быть, чувства ко мне – моими же стараниями! – приобретали из-за преданности возлюбленному более высокий порядок малости?

Отношения между ними не что иное, как равновесная реакция: влюбленные, они суть отдельные личности (исходные вещества) и в то же время единое целое (продукт реакции), и когда – чтобы склонить к измене – я воздействовал на эту систему извне, равновесие по принципу Ле Шателье сместилось вправо и ослабило это воздействие.

Ночами я вижу только стаккато звезд, созвездий не вижу.

Обозлиться на возлюбленную из-за ее равнодушия к тебе – все равно что разбить зеркало для того, чтобы оно тебя запомнило.

Метафоры в стихах и прозе

Метафора роднит явленья посредством их сопоставленья.

«Словно glandula lacrimalis…»

 
Словно glandula lacrimalis,
туча висит над мостом.
На нем мы с тобой обнимались,
дабы нам разойтись потом.
 
 
Но я вижу по прерогативе
взглянувшего издалека:
данный мост помог перспективе
соединить берега.
 

Согласно Беркли

 
Жаль, что тема наброска
(вид, что сердцу так мил) –
лишь создание мозга,
а не собственно мир.
 
 
Ибо каждая тварь и
созидает мир-дом
(обойдется едва ли
без очей окоем).
 
 
И у каждой, похоже,
на пространство свой взгляд:
разноликие тоже
мирозданья стоят.
 

«Жар-птица тоскует, поди, о своих малолетках…»

 
Жар-птица тоскует, поди, о своих малолетках.
Оторвавшийся от тарелки мой взор
блуждает по лампам. Сидят в абажурах-клетках
жар-птенцы – и темнят о своих задатках.
Ослепят, только дай простор!
 
 
Вот светильник. Вот люстра. Однако в моей площадке
для ловли фотонов, которые в черной дыре
зрачка достаются ненасытимой сетчатке,
невесть что отражается. Ибо, привычны и четки,
образы эти в коре
 
 
и под ней, мозговою, лишь угол с вершиной в точке
зренья на мир заполняют. Скажу напрямик:
столики, стулья, тарелки, лампы (поодиночке
и сомкнуто в люстру светящие в этом местечке)
суть догадки о них самих.
 

«Слов иностранных галлы, в коих смысла…»

 
Слов иностранных галлы, в коих смысла
личинки. Чтоб отведать эту тварь,
которая, хотя и не погрызла
страницы как листву, на них повисла,
как птица – клюв, использую словарь.
 

«„Ах, как он шутит! Как хорош! Умора!“…»

 
«Ах, как он шутит! Как хорош! Умора!»
«Но это – как моленье богомола.
Напоминают эти изреченья
какие-то военные ученья.
А если повстречает конкурента
он, богомол, и взмолится крещендо,
прочувствуешь ли драму поединка?
Зеленый хищник – это не травинка,
щекочущая мозг тебе: охоту,
смеясь, благословляешь». «Только квоту!»
«Да, женщинам известны эти рамки,
но ты подобна богомола самке».
 

«Верованье – это вектор…»

 
Верованье – это вектор.
К тому, во что верует некто
(чья система отсчета другая),
он движется сам, полагая,
что несется предмет его веры –
невозможного через барьеры.
Желанного чуда свершенье –
относительное движенье.
 

«Электрической цепью казался музей…»

 
Электрической цепью казался музей; как резистор,
к искусства источникам был подключен филистер,
чья психика этакий ток, с ним почти не знакома,
едва проводила. Так действовал там закон Ома.
Осмотр экспонатов – закона сего проявленье:
чем больше невежества вашего сопротивленье,
тем меньше пройдет через вас – при посредстве взглядов –
эмоциональных зарядов.
 

август 2016

«Мы ругались; округу сквернили слова…»

 
Мы ругались – округу сквернили слова.
«Эх, старик… и ты б осудил эту пару!
Их пристыдил бы со мной на пару!» –
на лавке сидя, сказала вдова.
 
 
Любовь – для того чтоб «не знать границ» –
игнорирует смерти границу даже:
любим, не утратишь посмертно два же
из трех своих грамматических лиц.
 
 
Оттого нам старуху и стало жаль,
что, мухой осенней жужжа (хоть и сидя),
не то чтоб желала она укусить, а
произнести словно тщилась «жаль!»
 

«Стенные часы, в отличье от календаря…»

 
Стенные часы, в отличье от календаря,
сами довлеют себе. Даже чудится мне,
что в середке у них саморез и стрелкам благодаря
(вкрутившим его) они держатся на стене.
Они более правы, чем их бумажный собрат:
между местом работы и местом для сна сную –
жизнь едва ли не заключена в часов циферблат!
То есть разница между днями близка к нулю.
 

«Вот, накрасившись и надев на себя украшения…»

 
Вот, накрасившись и надев на себя украшения,
превнимательно ты глядишь на свое отражение
и, о чужом не догадываясь равнодушии,
думаешь, будто теперь ты во всеоружии.
Ни к чему, дорогая, глядеться пристально в зеркало.
Пойми: тебе свойственна, можно сказать, гипербола
вниманья к наружности собственной. Увеличительно
то стекло, куда смотришься. Ибо тщеславье значительно.
 

«Вы согласны ли с тем…»

 
Вы согласны ли с тем,
что свободной нет воли;
что мы куклы-гиньоли
наших нервных систем?
 

«Как движенью ладони – Гиньоль…»

 
Как движенью ладони – Гиньоль, мозговой так же воле
намеренье вторит, и тело живое
как будто душе повинуется. Вот оттого-то
тебе в своего и не верится кукловода.
Коль скоро тебя не вывозит кривая,
то, собственной жизнью якобы повелевая,
ты думаешь, будто твоя независима воля.
Однако твой выбор похож на движенье трамвая.
Ты ведь только душа, душа с ее волей Гиньоля.
 

«Тем разговором тяготились мы с ней…»

 
Тем разговором тяготились мы с ней,
но вынуждали, дабы не затих,
слов множество спасительно-пустых
из множества пустого наших мыслей.
 
 
Ведь мы, не закраснела даль пока,
совсем не понимали, что же дальше.
«Ничто не ожидает, кроме фальши!» –
вдруг с горизонта донеслась строка.
 
 
Где вынужден

...

конец ознакомительного фрагмента