Текст книги "Без тормозов"

Глава 13

Электрические лампы озаряли внутреннее пространство мастерской, отбрасывая на стены длинные нелепые тени. Мошки, залетевшие на огонек, лениво вились вокруг них, бились о горячее стекло с легким стуком и падали вниз.

Стоя у верстака, Петрович рассеянно вертел в руках электронный манометр. Мысли его витали где-то далеко, поскольку уже минуты три он бессмысленно щелкал выключателем аппарата, даже не собираясь ничего мерить. Где-то за воротами забрехала собака, на ее голос откликнулись соседские псы, наполнив ночную улицу дежурным лаем. Мастер стряхнул с себя оцепенение и отложил не нужный сейчас прибор в сторону. Старые часы «Электроника-50», мерцавшие зелеными точками цифр под потолком, показывали половину двенадцатого. Петрович вздохнул. Пора бы уже идти отдыхать, но что-то удерживало его здесь, в гараже. В сотый раз оглянувшись на ворота, которые по-прежнему оставались непотревоженными, мастер решил взяться за коробку передач, с утра стоявшую в разобранном виде в томительном ожидании своей очереди. Но за весь день руки до нее так и не дошли. Может, сейчас? С решимостью заглянув внутрь ее промасленного корпуса, он провел пальцем по сбившемуся зубу одной из шестеренок и вновь остановился. Нет. Не было настроя на серьезную работу у мастера. Чем больше проходило времени, тем сильнее становилось его беспокойство, внешне почти ничем не приметное, кроме того, что все валилось из рук. Пройдясь туда и обратно вдоль ремонтного цеха, Петрович решил еще раз попробовать занять себя чем-нибудь полезным. Чем? Попробовать навести порядок в коробке с мелочами? Так там и так все нормально. Что тогда? Протестировать проводку в «Жигулях» главбуха? Нет, здесь требовались внимательность и сосредоточенность, чем в данный момент Петрович похвастать не мог.

Скрипнула створка ворот. Мастер вздрогнул и резко обернулся на звук. Но ничего не увидел. Бросив все, дошел до входа – никого. Выглянул на улицу. Там тоже хозяйничали только ночь и свежий ветерок, видимо, и послуживший причиной тревожного звука. Механик вдохнул полной грудью, посмотрел на небо. Звезды умиротворенно подмигивали ему с высоты. К сожалению, их спокойствие не спешило передаваться человеку. «Нервы, – подумал Петрович, возвращаясь внутрь. – Черт бы их побрал!»

Рассердившись на самого себя, он схватил подвернувшуюся под руку щетку и принялся с остервенением выметать и без того чистую поверхность слесарного верстака. Жесткая щетина впивалась в щели и трещинки, выдирая оттуда металлическую труху и грязь, деревянная ручка жалобно поскрипывала от слишком крепкого нажима. Стало немного легче: монотонная работа отвлекала от тревожных мыслей. Это Петровичу понравилось. Он приободрился и глянул на часы. Почти полночь.

С улицы снова донесся собачий лай. На этот раз это была не просто перекличка: судя по сердитым интонациям, лохматых стражей кто-то потревожил. Механик замер с щеткой в руках, настороженно вслушиваясь в добиравшиеся до мастерской звуки. Сердце его забилось чаще, кровь прилила к вискам: со стороны райцентра приближался мотоцикл.

Неожиданно для самого себя Петрович вдруг отложил чистящий инструмент и, дотянувшись до ящика, извлек оттуда увесистый молоток. Прикинул его в руке – не пойдет. Слишком тяжелый, а значит – неповоротливый. Бросив его на место, он примерился к монтировке. Плоская стальная палка удобно легла в ладонь. Оставшись довольным, мастер положил ее на верстак, чтобы была под рукой, и прикрыл ветошью.

Мотоцикл приближался. Слышно было, как его водитель сбрасывает газ и притормаживает, чтобы свернуть к воротам мастерской. В ночи громко зашуршал гравий под колесами, вслед за чем наступила тишина.

Механик, заметавшись поначалу по цеху, внезапно успокоился и с деловитым видом принялся примерять на вал шестеренку, словно все последнее время только этим и занимался. К гаражу приблизились неторопливые шаги. Петрович покосился на створку ворот, которая мелко затряслась от осторожного стука.

– Не заперто! – отозвался он, чувствуя, как в горле пересохло от волнения.

Тяжелая, обитая миллиметровым железом дверь с еле заметным скрипом отодвинулась в сторону, и на пороге показался Громов, одетый в черные джинсы и кожаную куртку с крупными металлическими крюками вместо пуговиц.

– Здорово, Петрович! – улыбаясь, произнес он. – Не спишь еще?

Мастер как-то странно посмотрел на него, потом на часы, снова на Виктора и разочарованно пробормотал:

– Ах, это ты… Не сплю. Дел много.

– У тебя их всегда полно, – согласился парень, стягивая с рук клепаные перчатки черной кожи. – А я еду мимо, смотрю – свет горит. Дай, думаю, загляну, поздороваюсь с хорошим человеком. А заодно и узнаю кое-что…

– Что узнаешь? – торопливо и хмуро уточнил механик, прекратив работать. – Видишь – я занят.

– Да я на секунду всего. – Огорченный таким холодным приемом, Виктор уже колебался, спрашивать или нет. – Помнишь, ты в немецком мотоцикле масло сменил?

– И что, опять поломали?

– Нет, что ты! Работает, как часы. Я вот на нем в дальний рейс иду, до Москвы своим ходом. Может, скажешь, что за «секретное» масло? А то по дороге долью не того, жалко двигатель будет…

Петрович нервно вздохнул, отбросил в угол тряпку, которой протирал свои пальцы, и поспешно метнулся в угол, к шкафчику с автохимией. Глаза его снова скакнули к потолку, уточняя время. Мыча себе под нос что-то невнятное, он выдернул с верхней полки пластиковую канистру и чуть не вприпрыжку вернулся к своему нежданному гостю:

– На, держи. Во время войны у немцев своей нефти было мало, им приходилось не только масло, но и бензин частично из угля перегонять. Так что в свой «Zuendapp» лучше синтетику заливай – она для него привычнее.

Громов попытался было достать кошелек, чтобы расплатиться, но механик отчаянно замахал на него руками:

– Не надо мне ничего! Забирай так. Не нужны мне деньги твои…

– Спасибо, Петрович! – Ошеломленный таким бескорыстием, Громов даже не нашелся, что еще сказать. – Спасибо!

– Ага. Все у тебя? Или еще что хотел?

– Вроде все…

– Ну и хорошо. Давай. А то дорога дальняя, чего задерживаться зря. Счастливого пути!

От Виктора не ускользнула суетливость механика, но лишних вопросов он задавать не стал. Чувствуя, что тому не терпится его спровадить, Громов не стал противиться и, пожав руку, повернулся к выходу.

– Погоди! – неожиданно окликнул его Петрович. – Ты, это… ключ у меня не брал? Из набора? Когда в прошлый раз приезжали?

Физиономия Виктора удивленно вытянулась:

– Не-ет! Зачем он мне? Тем более из набора!

Петрович сник:

– И правда, тебе он ни к чему…

– Может, упал куда? – предположил Громов. – Закатился.

– Угу, – задумчиво протянул тот. – Ладно, пока!

Байкер еще раз благодарно кивнул ему и вышел на свежий воздух.

Волынская курила, прислонившись к сверкающему в лунном свете гладкому корпусу байка. Завидев Грома, она щелчком избавилась от сигареты, которая скрылась в кустах, прочертив яркую полоску. Эльвира тряхнула роскошными локонами:

– Уладил вопросы? Я уж думала, ночевать здесь придется!

Громов не обратил внимания на ее колкий тон. Поправив свою именную бандану, он, прежде чем сесть на мотоцикл, обошел вокруг него и присел рядом на корточки. Затем поднялся, заглянул в бак и только после всего этого кивнул в сторону коляски:

– Прошу в карету, перекур окончен.

– А что ты сейчас сделал? – с интересом спросила Эльвира.

Громов ничего не ответил. Знал, что она все равно ничего не поймет. Древние традиции байкеров могут быть понятны только самим байкерам. И следовать им нужно неукоснительно. Особенно перед дальней дорогой. На удачу.

Девушка фыркнула, собрала волосы в хвост на затылке, прихватив их заколкой, и грациозной походкой кошки придвинулась к байкеру.

– Там мне надоело, – капризно протянула она и нахально уселась за спину Виктору, плотно обхватив его обеими руками за торс. – Теперь это мое место!

– Как хочешь, – бросил он через плечо и запустил движок. – Держись крепче.

Фара швырнула вперед яркий желтоватый сноп, заднее колесо, прокрутившись на месте, вырвало из грунта несколько мелких камешков и отбросило их к гаражу. «Zuendapp» взревел, словно раненый зверь, весьма проворно вынес своих седоков на дорогу и скрылся вместе с ними в темноте, как черный призрак.

Глава 14

Неоновые фонари вывески неровно подрагивали, создавая впечатление дешевой цветомузыкальной установки. Что-то потрескивало внутри. С ветхой электротехникой снова случился какой-то казус, и теперь в слове «гостиница» стало еще одной буквой меньше. Шум проезжающего одинокого автомобиля всколыхнул влажную завесу ночи, которая снова плотно накрыла квартал, как только его габаритные огни скрылись за углом.

Тишину сонной окраины внезапно разрушил душераздирающий вой – у реки в отблесках костра мелькали человеческие фигуры, сопровождаемые приглушенным буханьем музыки. Съемочная группа отмечала выходные, и кое-кто уже порядком набрался. Песни под гитару перешли в дикие пляски с неистовым визгом и ревом. Порывы ветра волнами докатывали шум до жилых домов, но он за время полета над пустырем терял свою силу и практически никому не причинял беспокойства. За исключением разве что двух-трех старушек, страдающих любопытством и бессонницей.

Четырехэтажное здание, в котором остановились киношники на время своей экспедиции, отбрасывало на задний двор густую тень. Реденькому уличному освещению добраться туда было не под силу. Не было и луны, способной хоть как-то исправить это положение. Поэтому черный силуэт, скользивший вертикально вниз на фоне темной неоштукатуренной стены, был практически незаметен. Натянутый, как струна, трос, при помощи которого он это проделывал, спускался с крыши и терялся где-то внизу. Постепенно вытравливая его, человек перебирал мягкими резиновыми подошвами по кирпичам, оказываясь все ниже и ниже. Движения были легки и бесшумны.

Опустившись до уровня второго этажа, тень заглянула в окно зарешеченного номера. Хозяина по-прежнему не было на месте. Скалолаз порылся в карманах разгрузки и что-то оттуда извлек. Тихонько звякнул металл. Человек в темном одеянии повис на веревке, крепче уперся ногами в стену и, взявшись одной рукой за сплетенные в незамысловатый узор прутья, навалился на гаечный ключ. Гайка, еще не успевшая подвергнуться коррозии, поддаваться не хотела. Рабочие затянули ее на совесть. Держа рукоятку ключа одной рукой, ночной «гость» попробовал бить по нему кулаком второй. Несколько глухих ударов стронули массивный шестигранник с места, и он стал медленно вращаться против часовой стрелки.

Почувствовав, что гайка крутится уже достаточно легко, рука в перчатке захватила ее пальцами и шустро сняла с металлического штыря, вбитого в стену. Так было быстрее и бесшумнее – все-таки ключ при торопливых движениях иногда клацал по железке, заставляя человека замирать и прислушиваться.

Справившись с одной, он убрал ее в специальный кармашек и, не мешкая, взялся за следующую. Та же самая история повторилась с точностью до мелочей с одной лишь разницей, что силы удара теперь не хватило, чтобы сорвать проклятую гайку. Человеку пришлось удлинять рукоятку ключа наставной трубкой, чтобы увеличить силу воздействия.

Снизу донеслись шаркающие по асфальту шаги. Висящий на тросах вздрогнул и вжался в стену, стараясь слиться с ней, просочиться в нее как можно глубже. Шаги замерли, потом раздались снова, перемещаясь вдоль здания по пологой дуге. Потом послышалось какое-то странное трепыхание и звук широченного зевка.

С облегчением верхолаз догадался, что это всего лишь бродившая собака присела прямо под ним и принялась чесать себя за ухом. Но облегчение тут же сменилось еще большей тревогой: псина могла поднять лай. Ведь никогда не знаешь, что у этих «меньших братьев» на уме. Работу пришлось прекратить в ожидании, когда лохматый свидетель надумает сменить место своей полуночной прогулки.

Но внизу все стихло. Коварное животное, видимо, решило заночевать под окнами гостиницы. Потянулись томительные секунды. Человеческий силуэт на стене все так же продолжал изображать из себя наскальный рисунок, не рискуя что-либо предпринять. Только через долгие полторы минуты рука его снова шевельнулась, потянувшись к очередной гайке. Чиркнул рукав по кирпичной кладке. Снизу тут же раздался шорох и настороженное ворчание. Человек заново превратился в гранитное изваяние, рискуя в таком малоприятном положении встретить рассвет.

Спасение пришло нежданно-негаданно. Этажом выше и чуть правее щелкнули оконные задвижки и, крякнув, распахнулась форточка. Потянуло сигаретным дымом. Отчего-то пробудившийся постоялец решил «подышать свежим воздухом». Бодрый кашель курильщика звучал почти над самым ухом притаившегося в темноте вора. Где-то у реки снова завыло самодеятельное караоке.

Расправившись с сигаретой, владелец номера на третьем этаже избавился от тлеющего окурка, бесцеремонно бросив его вниз. Красная искорка шлепнулась на асфальт и, подскочив, тут же погасла. Форточка захлопнулась. Потревоженный таким свинским поведением – «бычок» чуть не прижег ему ухо – пес глухо тявкнул и, оскорбившись, удалился.

Человек на стене, отчаянно торопясь, продолжил орудовать ключом. Спешка на пользу не шла – соскочившая с болта гайка едва-едва была подхвачена на лету. Наконец нужное количество креплений было устранено. Поднатужившись, верхолазу удалось отогнуть хлипкую решетку. Оставалась тонкая часть работы.

Руки в перчатках стиснули алмазный стеклорез и плотно прижали его к стеклу. Неприятный скрежет, казалось, мог пробудить полгорода. Но это только казалось – никто его не услышал. Легкий нажим большими пальцами – и неровный стеклянный круг, придерживаемый автомобильной присоской, провалился внутрь двойной рамы. Стараясь не порезаться, человек вычертил алмазом еще один кружок на внутреннем стекле, а затем выдавил и его. Повисел чуть-чуть, отдыхая. Дальше в дело пошел длинный крюк, смастеренный из толстого куска проволоки. Изогнув его под нужным углом, злоумышленник ввел кустарный инструмент в образовавшееся в результате предыдущих работ отверстие и попробовал зацепить им шпингалет. Удалось это не сразу, только четвертая попытка принесла успех. Запоры перестали держать створки окна, и человеку удалось-таки приоткрыть раму. Отворив ее пошире, одетый во все черное тип, вместо того чтобы воспользоваться проделанной им же дорогой к ценным вещам, просто спустился вниз, бросив вскрытый номер нетронутым. Мягкие резиновые подошвы коснулись земли. Освободившись от подвесной системы, благодаря которой он так долго сумел продержаться на высоте пяти метров, преступник растворился в ночи…

Глава 15

Жизнь – цепочка постоянного выбора. Это Зымарин прекрасно осознавал. Только утешение это было слишком слабым. Только что он совершил очередной из них, и между ночью в объятиях прелестной брюнетки и возможностью поправить свое финансовое положение в который раз предпочел второе.

Закинув босые ноги на подлокотник дивана, режиссер хмуро разглядывал подбитый полиуретановой плиткой потолок, стискивая в руке стакан с сорокаградусным пойлом. Кошки скребли на душе. Не столько от того, что он уже настроился на интим с Эльвирочкой, а пришлось в экстренном порядке выпроваживать ее в Москву, сколько от ощущения того, что ему не так уж и сложно оказалось это сделать. В смысле, отказаться от пахнущего дорогими духами молодого женского тела. Неужели старость?

Горько вздохнув, Зымарин сделал большой глоток обжигающей жидкости и зажмурился, чувствуя, как она стекает в желудок, а ее едкие пары огнем стараются забраться в горло. Этак вскоре дамы и вовсе перестанут его интересовать, а это было бы очень обидно. Схватив со стола полупустую бутылку, режиссер поднес ее к лицу, пытаясь разглядеть свое отражение в темном стекле. Оттуда на него смотрел убеленный сединами мужик с опухшей физиономией. Да уж. Не юный Аполлон. Киношник невесело усмехнулся – шестой десяток разменял, как-никак.

«В твоем возрасте, – сказал он сам себе, – уже о душе думать пора. Особенно с таким ритмом жизни и язвой. А ты, Серега, все за девочками гоняешься! Хотя уже не столько за ними, сколько за баблом, жмот ты эдакий!»

Горечь признания самому себе пришлось залить новой порцией «Джека Дениэлса». «Ничего, – успокоил себя Зымарин, смакуя дорогую выпивку. – Я еще успею завалить эту стервочку в койку. Она ведь денежки любит. И славу. И то и другое пока у нас имеется, в отличие от ее молокососа Руслана. Так что придется ему рога примерить! А с другой стороны, судя по ее поведению, у него они должны быть не меньше, чем у породистого северного оленя! И они ему либо не мешают совершенно, либо он настолько слеп, что до сих пор их не заметил! Ведь бабенка-то горячая, охотников до ее ласки много!..»

Громкий срывающийся крик нарушил поток его мыслей. Кричали под самыми окнами:

– Вор! Держите вора! Черт… Милиция! Охрана! Кто-нибудь!

Искренность орущего настолько не вызывала сомнений, что Зымарин отставил недопитый пузырь в сторону и с усилием сполз с дивана. Автоматически глянул на часы – три часа ночи! Что за черт?! Попытка нащупать на полу тапочки к успеху не привела, пришлось шлепать голыми пятками по ковру и паркету, чтобы добраться до окошка и распахнуть его.

Высунувшись почти по пояс, насколько позволяли это сделать обширные «социальные накопления» в области живота, режиссер подслеповато прищурился, пытаясь разглядеть во тьме источник воплей. Благо, что свет у себя в номере он притушил еще раньше – глазам меньше пришлось адаптироваться. Внизу под окнами метался знакомый силуэт ассистента, который лихорадочно теребил свой мобильник, набирая номер дежурной части.

– Алло! Алло! Милиция? – наконец затараторил он. – Срочно приезжайте! Здесь ограбление! Вор залез в окно! Вернее, только что оттуда выпрыгнул!.. В гостинице!.. Да!.. Да… Что? Моя?.. Вилин моя фамилия! Ви-лин Руслан Алексеевич! Быстрее приезжайте, он смоется!..

Одно за другим загорались электрическим светом окна, сонные люди высовывались наружу, пытаясь сообразить, что происходит. Захлопали двери номеров – самые решительные выскакивали на помощь. Зымарин посмотрел туда, куда тыкал рукой его ассистент, общаясь с дежурным, словно тот мог тоже это видеть. Окошко второго этажа было распахнуто настежь, сквозняк полупрозрачным пузырем выдувал из него занавеску. Покореженная решетка сиротливо жалась в углу оконного проема, рядом с которым еще покачивалась свешивающаяся с крыши веревка.

Да это же номер оператора! Режиссер аж подпрыгнул на месте, чуть не вывалившись вниз.

– Руслан! Мать твою, что тут происходит? Где этот Артсман? – заорал он. – Что украли? Камеру?

– Не знаю я! – нервно запрыгал на месте Вилин. – Я только видел, как какая-то сволочь из окошка выскочила и вон туда рванула!

– Б…ь!!! – выругался в сердцах режиссер и оттолкнул от себя подоконник. – Где мои тапки?!

Не найдя гостиничных шлепок, он торопливо сунул ноги в первые попавшиеся туфли и, запахивая на ходу шелковый халат, решительно направился к выходу.

На лестнице его обогнала заспанная администраторша:

– Все в порядке! – заученно повторяла она. – Не надо беспокоиться! Оставайтесь в своих номерах! Сейчас все уладим!

– Да иди ты! – сурово прикрикнул на нее Зымарин. – Уладит она! Спать меньше надо!

Испуганно оглядываясь через плечо на растрепанного и свирепого седого толстяка в халате и туфлях на босу ногу, крашеная блондинка еще сильнее припустила вперед, рискуя упасть с высоченных шпилек и свернуть себе шею. Зымарин, широко шагая и размахивая развевающимися полами, двигался за ней следом с решимостью тепловоза.

На улице постепенно собиралась толпа. Режиссер отыскал глазами своего ассистента и грозно рявкнул:

– Убери всех отсюда! Следы затопчут на хрен! Где менты?

Словно специально дожидаясь этого вопроса, из-за угла вылетел милицейский «уазик» и, скрипя тормозами, остановился. Оттуда выскочил лейтенант, поправляя кобуру, а следом выкатился пузатый старшина в бронежилете и с автоматом в руках.

– Что случилось? Кто милицию вызывал?

Вилин метнулся к ним:

– Я! Вон оттуда из окна мужик по веревке спустился! Минуты три всего прошло, может, пять! Ловить его надо! Уйдет!

Старшина посветил фонариком на стену.

– Да… Полагать, что это хозяин номера решил приколоться, не приходится. Веревка, решетка отогнута…

– Какие приколы?! – вскипел режиссер. – Вы что, издеваетесь? Да там в комнате аппаратуры на миллион зеленых!

– Спокойно, гражданин! Вы кто? Это ваш номер?

Толстяк даже опешил оттого, что кто-то его не узнал. Хватая воздух открытым ртом, он подбирал слова, чтобы обрушиться на представителей закона праведным гневом. Вилин его опередил:

– Это наш режиссер, Сергей Сергеевич Зымарин. А там живет наш оператор, Артсман…

– Он-то сам где?

– А хрен его знает… А! Я его только что на берегу видел вместе с остальными нашими!

– Так, – строго сказал лейтенант. – Давайте по порядку. Вы шли мимо и заметили, как по веревке спускается человек. Как он выглядел? Приметы какие-нибудь, особенности?

Вилин задумался на секунду, кусая нижнюю губу.

– Ну… такой, среднего роста, чуть пониже вас, плечистый… в спортивном костюме, темном, с полосками вот здесь… кроссовки… тоже темные…

– Лицо, волосы…

– Н-нет, лица я не разглядел. Темно ведь. А волосы… он в шапочке, наверное, был. Или лысый, потому что голова круглая какая-то была.

– А сумка? Что-нибудь в руках было?

Руслан заволновался, пытаясь вспомнить:

– По-моему, что-то такое было… Или сумка, или рюкзак… Точно было! На плече он ее тащил!

Лейтенант захлопнул раскрытую было папку:

– Минут пять назад, говорите?

– Да вот сейчас, буквально! Может, и меньше даже…

– А машины никакой не видели? Может, мимо проезжала? Или мотор кто-нибудь слышал?

Стоявшие вокруг отрицательно покачали головами:

– Нет, кроме вашей, никаких не было!

Милиционер решительно сдвинул брови.

– Так, старшина, остаешься здесь до приезда следаков. Ну, ты в курсе, что делать. Вы, – его взгляд уперся в тяжело сопящего режиссера, – ищите своего оператора и тоже ждете следователя. В номер – только вместе с ним и понятыми, и сразу вещи считать, понятно?

– Руслан… – тут же хотел переадресовать приказ Зымарин, но лейтенант не дал ему этого сделать. Кивнув головой Вилину, он отрывисто бросил:

– А вы – в машину. Будем ловить вашего вора. Далеко он пешком не ушел, так что есть шансы…

…Канареечно-желтый «УАЗ» сорвался с места и двинулся в указанном Вилиным направлении. Сам Руслан сидел на заднем сиденье и вглядывался в пустынные улицы. Милиционер включил рацию.

– Первый! Я – Семерка. У нас тут кража со взломом в гостинице, есть свежий след.

– Седьмой! Я – Первый! Понял тебя. Что, поднимать ребят? Кого ищем?

– Поднимай! Похоже, киношников обчистили, говорят, какая-то у них там аппаратура чуть ли не на лимон баксов была.

– Ни фига себе! Ладно, давай приметы.

– Рост где-то метр семьдесят пять, плечистый, в спортивном костюме…

Руслан рассеянно слушал, как по рации передают описанные им черты. В машине было душно, несмотря на полностью открытое стекло передней дверцы. Почти ощутимо тикали наручные часы, и с каждой секундой у милиции становилось все меньше шансов взять преступника «еще тепленьким».

– Опа… Смотри, командир! – водитель-сержант кивком головы указал на мелькнувшую в подворотне темную фигуру. – Не наш ли клиент?

– Давай туда! – скомандовал лейтенант, выдергивая из кобуры «макаров».

«УАЗ» резко тормознул и дернулся влево, заставив Вилина больно треснуться головой о притолоку. Фары выхватили из тени мужчину в темно-синем спортивном костюме, несущего на плече полупустую спортивную сумку. Зажмурившись от яркого света, он вдруг бросил свою ношу на землю и кинулся бежать.

– За ним! – заорал офицер, сбрасывая с головы фуражку. Перескочив через бордюр, машина ринулась во двор старой пятиэтажки, где только что скрылся беглец. Сидящих в ней отчаянно трясло и бросало от борта к борту, как в утлом суденышке во время крепкого шторма. Мужик, оглядываясь, помчался напрямик через детскую площадку. Чтобы не сбить железные качели, водитель снова крутанул руль влево, направив авто вдоль дорожки.

– Уйдет ведь, стой! – Лейтенант толкнул от себя двери и почти на ходу спрыгнул на асфальт. – Наперерез давай!

Перескакивая через врытые в землю старые автомобильные покрышки, он кинулся вслед за мелькающим впереди силуэтом. «УАЗ», хлопая открытой дверцей, газанул в объезд площадки, чтобы успеть перекрыть выход из двора.

– Стоять! Стоять, я сказал!!!

Рыча и размахивая пистолетом, блюститель порядка выдавал наилучшее из своих спортивных достижений. Расстояние между ним и его добычей сокращалось, тем более что убегающий уже успел утомиться и не так энергично шевелил ногами, хотя останавливаться не думал. Но судьба решила по-другому: когда он проносился мимо горки, его тренировочные штаны зацепились за какой-то торчащий из земли столбик, и мужик, потеряв равновесие, совершил красивый полет, плюхнувшись животом прямо в детскую песочницу. Все, кто еще не спал или уже проснулся от шума погони, «насладились» длинной нецензурной руладой, которой он прокомментировал события. Выплевывая песок вперемешку с матерными словами, бедолага попытался подняться на четвереньки, но жесткое колено лейтенанта придавило его книзу, заставив снова нырнуть лицом в грунт.

– Не двигаться, сука! Урою!

Завернув руки мужика за спину, мент с удовольствием насадил ему на запястья наручники, мало заботясь о целостности кожных покровов. Сбоку к нему на помощь уже спешил сержант.

– Взял, командир? Класс! – восхитился он, рывком поднимая пленника на ноги. – А ты, гад, ноги раздвинул. Шире! Руки поднял! Еще!

Раскорячившись в неустойчивой позе со скованными за спиной руками, человек в разодранном спортивном костюме покорно ждал, пока сержант обшарит его карманы и вывернет из них все содержимое. Производивший задержание офицер наблюдал за этим процессом со стороны, оправляя задравшуюся гимнастерку и переводя дыхание.

– Ну что? Документы есть?

– Паспорт. – Шофер протянул ему книжицу в потрепанной обложке. Лейтенант раскрыл ее, но в полутьме все равно ничего не увидел. Одобрительно кивнув напарнику, он зашагал к брошенной метрах в двадцати машине.

– Сажай его в тачку, в дежурке разбираться будем!

Вилин встретил их у милицейского автомобиля. Скрестив руки на груди, он молча наблюдал за происходящим. Чуть посторонился, пропуская конвоируемого сержантом мужика, которого тот бесцеремонно затолкал на заднее сиденье «уазика».

– Похож? – мимоходом спросил лейтенант, берясь за ручку передней двери.

Губы Руслана сжались в тонкую нитку, а при другом освещении можно было бы увидеть, как побелели смуглые скулы. Но спустя секунду он уже натянуто улыбался.

– На сто процентов я не уверен… – начал он, но офицер не дал ему договорить.

– На все сто у нас даже судьи порой не уверены, – осклабившись, сообщил он. – Разберемся! Во всем разберемся…

Тон, которым он это произнес, Вилину совершенно не понравился, и он решил, что молчать не стоит. Решительно двинувшись вперед на представителя власти, он громко и отчетливо заявил:

– Если вы думаете, что я поеду рядом с этим человеком, то вы глубоко заблуждаетесь! Это для вас пальба и постоянный риск – плевое дело, а я человек мирной профессии. Мне еще жить не надоело.

Лейтенант уставился на него, словно видел впервые.

– И не надо на меня смотреть, как на умственно отсталого. Я не знаю этого парня, не представляю, на что он способен, и прошу избавить меня от необходимости ехать с ним на одном сиденье. Я понятно выражаюсь? Вдруг он меня в заложники возьмет?

– И что теперь?

– Как это что? Или я еду рядом с водителем, или мне придется идти пешком. Второе для меня даже более предпочтительно – от гонок мне не по себе что-то.

Их разборки перебило сообщение по рации:

– Седьмой! Я – Первый. Что там у вас?

Лейтенант схватил трубку:

– Задержали подозреваемого в краже. Везем к вам.

– Супер, – без особого энтузиазма прохрипел ответ из динамика. – Здесь Михалыч еще одного взял. Тащите обоих, будем смотреть.

Мент озабоченно оглядел Руслана с ног до головы, прикидывая про себя, правда ли того мутит от виражей или все-таки врет. Потом махнул рукой:

– Черт с тобой. Лезь вперед. Только быстрее, может, еще кого по дороге зацепим.

– Командир, – уточнил водила, врубая двигатель. – Сумку подбирать будем?

– Нет, блин, бросим валяться, – ворчливо огрызнулся лейтенант, которому пришлось садиться рядом с насупленным мужиком в испорченной одежке. «УАЗ», теперь уже плавно, взял с места и направился к дежурной части РОВД…

– …Это что ж получается, – майор прошелся по сумрачной комнатушке, в которую притащили задержанных. – Вы, Колтыков Андрей Андреевич, поссорились с супругой и решили от нее уйти. Так? Собрали сумку и отправились… куда?

Мужик с разодранными штанами шмыгнул носом:

– Куда, куда… к другу. Сослуживцу.

– А в сумке что?

– Вещи мои…

К ним заглянул дежурный и громким шепотом позвал милиционера:

– Товарищ майор, мы, это… жене Колтыкова дозвонились. Так она уже того – сама сюда примчалась. Говорит, что во время кражи они с мужем скандалили так, что все соседи слышали. Даже участковый приходил.

– Проверили? – нахмурился тот.

– Ага. Все сходится.

– Фигня какая-то получается, – озадаченно почесал затылок майор и взглянул на надуто сидевшего страдальца. – А какого рожна тогда от патруля бегал? Чего плечами жмешь, как девица? Почему убегал?

– Страшно стало! Из-за угла «уазик» выскочил – я думал, бандиты какие…

– Тьфу… – расстроился мент. – Хоть бы поинтереснее чего придумал. Ладно. Капитан, отдай ему документы и вещи. Иди, Колтыков. Только смотри, если жену пальцем тронешь – посадим. Она вон как за тебя горой…

…Лейтенант, огорченный своей неудачей, курил возле входа. Ему уже сообщили «доброжелатели», что он бегал за мужиком, который «упер» у жены свои семейные трусы и зубную щетку. Загнал бедолагу до смерти и пристрелить грозился. Позор.

На крыльцо вышел тот самый майор, что вел дознание. Молча задымил, отмахнулся от назойливой мошки.

– Да…

Молодой «отличившийся» мент выдержал паузу, ожидая, что тот отвесит еще чего-нибудь в его сторону. А потом хмуро спросил сам:

– Ну, чего там мужик этот? Жалобу писать будет?

Старший по званию скорчил сомневающуюся физиономию:

– Пока не надоумил никто. А есть за что?

– Я б написал, – честно признался молодой. – Мордой в грязь ни за хрен собачий…

– Ты-то откуда знал, что ни за хрен? – неожиданно встал на его сторону майор. – Нечего от представителей правопорядка бегать!..

Помолчали, пуская сизый дым к звездам.

– А второй?

– Со вторым вообще чуть дерьма не хлебнули. Оказался инспектором рыбнадзора. С работы шел.