Текст книги "Азбука спасения. Том 69"

ТЕПЛОТА СЕРДЦА

Духовная в сердце теплота есть плод чувства к Богу и всему Божественному. Зарождение ее современно обращению к Богу в покаянии. Преподобный Никодим Святогорец

Святой Антоний Великий

Если кто не одарен этой теплотою – постарайся взыскать ее

Вступив в подвиг, старайтесь противостоять духу тщеславия, – противьтесь ему и его преодолевайте. Придет сила Божия, принесет вам помощь и пребудет с вами, и во всякое время будет подавать вам ревность и теплоту, которой ничего нет дороже.

Если кто из вас увидит, что он не одарен этой теплотою, пусть постарается взыскать ее, – и она придет к ищущему ее. Она похожа на огонь, который люди, когда желают вскипятить на нем немного елея, раздувают, пока разгорится, и который, разгоревшись, берет свою естественную силу и вскипает, восходя вверх и паля. Равным образом, когда увидите, что души ваши охлаждаются по нерадению и лености, поспешите возбудить их, проливая над ними слезы. Без сомнения, придет тот огонь и соединится с душами вашими, и – приобретшие его воскипят добрыми делами.

Преподобный Исаак Сирин

Огнь, возгоревшийся в сухих дровах, с трудом угашается, и если в сердце отрекшегося от мира западает Божия теплота, то воспламенение ее не угашается и она стремительнее огня. Когда сила вина войдет в члены, ум забывает строгость во всем: и памятование о Боге, когда овладеет пажитию в душе, истребляет в сердце памятование о всем видимом.

Преподобный Никодим Святогорец

О сердечной теплоте и об охлаждении и сухости сердца

Духовная в сердце теплота есть плод чувства к Богу и всему Божественному. Зарождение ее современно обращению к Богу в покаянии. Во время покаянных трудов над очищением сердца она все более и более усиливается, и из прерывающейся или по временам посещающей сердце, постепенно переходит в непрерывную, пока станет наконец состоянием сердца.

Когда св. Иоанн Лествичник советовал в одном месте: старайся всегда быть в чувстве к Богу и Божественному, то разумел сию теплоту. Всякий предмет, услаждающий сердце, и согревает его, потому теплот сердечных много. Духовная теплота порождается от воздействия на сердце духовных предметов, что бывает в порядке духовной жизни. Отличительная черта ее есть отрешение от всего тварного и окование внимания Богом и всем Божественным. По сей черте она отстоит от теплот душевных и телесных, как небо от земли.

Чувство духовной теплоты сосредоточенно и является простым и единичным, но в существе дела оно есть слитие воедино многих духовных движений, как луч солнца есть слитие семи радужных лучей. В нем есть благоговение, сокрушение, умиление, припадание, поклонение, святая ревность, боголюбие. Как все такие чувства духовные не вдруг установляются в сердце, так теплота духовная не вдруг делается достоянием нашего сердца.

Пока духовная в сердце теплота не сделается постоянным его состоянием, дотоле она приходит и отходит. Приходит или сама собой, как гость небесный, или бывает плодом духовных упражнений – чтения, размышления, молитвы, актов самоотвержения и добродеяния. Отходит, когда внимание отклонится от предметов духовных, а за ним и сердце вкусит и усладится чем недуховным. Этим погашается духовная теплота, как водою огонь.

Хочешь хранить духовную сию в сердце теплоту? Будь вниманием внутрь и молитвенно предстой Богу в сердце, не допускай блуждания помыслов рассеивающих, не впускай в сердце сочувствий к чему-либо душевному и плотскому, пресекай тотчас порождения многозаботливости, храни живой воспринятую тобою ревность о богоугождении и о спасении души, в делах же внешних блюди разумный строй, направляй их все к главной твоей цели и, делая одно, не обременяй мысли попечением о многом. Но, прибавлю: когда узнаешь сию теплоту, не можешь не усиливаться хранить ее, усиливаясь, станешь употреблять пригодные к тому средства, употребляя же их, увидишь, как тебе удобнее соблюсти свою теплоту. Если разумно возьмешься за сие дело, то теплота духовная сделается для тебя верной учительницей, как управляться со своим внутренним и как держать себя во внешних делах и во всем поведении своем, чтоб блюсти ее самую.

Сколь сладостно присутствие духовной теплоты в сердце, столь же горько, томительно и страшливо, когда она отойдет. Отходит она, как замечено, когда внимание и сердце отклонятся от духовного и обратятся к недуховному. Под этим разумеется не греховное что – ибо вкусивший духовной теплоты бывает уже на это не охоч – но вся душевно-телесная область, суетная, земная, тварная. Как только уклонится к сему внимание, духовная теплота тотчас понижается, когда же и сердце к тому прильнет, она совсем отходит и оставляет холодность ко всему Божественному и самому Богу, сопровождаясь и равнодушием ко всем духовным деланиям и занятиям, какие были держимы в видах хранения сей теплоты. Кто опомнится тотчас и поспешит поставить себя опять в свой обычный теплопроизводительный строй, теплота возвращается, скоро ли то или не так скоро.

Но кто не обратит на то внимания и по рассеянности, увлечению и самонадеянности позволит себе сознательно помедлить в этой охлаждающей атмосфере, и тем паче, если и делом поскользнется удовлетворить свои воскресающие при сем недуховные вкусы, у того и самая ревность о жизни духовной пошатнется, а то и совсем замрет. Последнее есть преддверие падения в прежние обычные грехи, которые и не замедлят постигнуть беспечного. Но опомнившийся и отсюда удобно возвращается к духовному строю своему.

Так всегда происходит охлаждение; бывает же это по нашей вине, именно, по ослаблению внимания и бдительности над собой: то по соблазнам окружающей труженика мирской среды, когда прелести мира, одуряющим образом воздействовав, похищают человека из себя самого, то по козням врага, ухищряющегося выманивать человека из себя вовне, в чем успевает он иногда, примешивая только к естественным движениям образов фантазии и свои, наипаче увлекательные, иногда воздействуя каким-то образом и на тело. Но какая бы причина ни была, действие охлаждения начинается выходом внимания извнутри и установляется в своем дальнейшем течении прилеплением сердца к чему-либо, сначала пустому и суетному, потом страстному и греховному. И в нем всегда виноват сам человек. Ибо ни мир, ни диавол не насилуют свободы, а соблазняют только ее.

Бывает охлаждение и отступление благодати. Духовная теплота в истинном своем виде есть плод присутствия в сердце благодати. Когда посещает благодать, на сердце тепло, а когда отходит – холодно. Отходит благодать, и когда человек сам выходит вовне к недолжным вещам. И тогда отхождение сие и есть и называется наказательным. Но иной раз благодать сама отходит в видах споспешествования духовному преуспеянию рабов Божиих. И тогда отхождение сие есть и называется обучительным. Но следствие и в этом случае то же – охлаждение, чувство пустоты в сердце, ибо отошел гость и посетитель. Разность в сих охлаждениях та, что виновное охлаждение расслабляет самую ревность о духовной жизни; охлаждение вследствие обучительного отступления благодати наиболее распаляет ее, что бывает и одной из целей отступления благодати обучительного.

Благодать Божия сама, обучительно, отступает по следующим причинам: чтобы раздражить ревность, которая иной раз ослабляется от длительности пребывания в покое, чтоб повнимательнее осмотрелся человек и отстранил сочувствия и занятия, которые не прямо принадлежат к богоугодной жизни и не в Боге конец свой имеют; чтобы восстановить в большей силе сознание и чувство, что все доброе, бывающее в нас, есть плод благодати Божией; чтоб на будущее время больше ценили Божии даяния, ревностнее заботились о хранении их и глубже смиренствовали; чтоб искреннее предавали себя в руки промышления Божия, с совершеннейшим самоотвержением и самоуничижением; чтоб не прилеплялись к самым духовным утешениям и не разделяли таким образом сердца своего надвое, когда Бог хочет, чтоб оно все Ему единому принадлежало; чтоб и при действии благодати Божией не опускали рук, но неусыпно работали на пути Божием, напрягая все силы свои, данные нам Богом именно для этого.

Таким образом, и когда охлаждение происходит от обучительного отступления благодати Божией, причиной тому служишь ты сам, ибо благодать Божия хотя отступает сама, но отступает, смотря на тебя. Посему, когда почувствуешь в себе охлаждение к вещам и занятиям духовным и ко всему Божественному, войди в себя и рассмотри, по какой причине оно произошло, и если в этом твоя вина, поспеши ее устранить и изгладить, ревнуя не о возвращении духовных утешений, а паче об уничтожении в себе того, что окажется неподобающим и Богу неугодным. Если же не увидишь ничего такого, покорись воле Божией, сказав в себе: так судил Бог, буди воля Твоя, Господи, на мне, немощном и ничего не стоящем. И затем терпи и жди, отнюдь не позволяя себе сколько-нибудь отступать от обычного порядка своей духовной жизни и духовных деланий и упражнений; побеждай напавшее безвкусие в них насильным себя к ним принуждением, не внимая отвлекающим от такого труда помыслам, будто такое занятие бесплодно; охотно испивай сию чашу горечи, говоря к Господу: виждь смирение мое и труд, и не остави милости Твоей от меня, – и воодушевляй себя на то верою, что чашу сию поднесла тебе любовь Божия, желающая тебе большего совершенства духовного.

Не на Фавор только охотно иди во след Господа, но и на Голгофу, т. е. не тогда только, когда чувствуешь внутрь себя Божественный свет и духовные утешения и радости, но и когда нападают омрачения, скорби, туги и горечи, которые приходится иной раз вкушать душе от демонских искушений, внутренних и внешних. Пусть даже охлаждение это будет сопровождаемо таким омрачением и смущением, что ты не будешь знать, что тебе делать и куда обратиться, не бойся и при этом, но стой твердо в своем чине, держись на кресте сем благопокорно, далеко отревая от себя всякое земное утешение, которое вздумает предлагать мир или плоть, по наущениям врага. Старайся также скрывать сию немощь свою от всякого лица и не говори о ней никому, кроме духовного отца своего, не жалуясь, однако ж, на посланную тебе тяготу, а скорее ищи научения, как на будущее время избегать ее, а эту благодушно перенесть, пока Богу угодно будет держать тебя в ней.

Молитвы же твои, причащение и другие духовные упражнения, продолжая совершать, как обычно, совершай не для получения сладостей духовных, не для того, чтоб быть сняту с настоящего креста, но для того, чтоб дарована была тебе сила благодушно пребывать на нем во славу распеншагося за нас Христа Господа и всегда жить, и действовать так, как сие Ему благоугодно. Если иной раз и не можешь ты в этом состоянии молиться и в благих пребывать помышлениях, как обычно бывало, по причине великого омрачения и смущения ума, делай все сие как можешь, только без лености и поблажки себе; и то, чего не можешь ты явить в совершенстве делом, будет принято явленным в совершенстве по желанию твоему, исканию и усилию. Пребудь в сем желании, искании и усилии и увидишь дивные плоды того – воодушевление и силу, кои преисполнят душу твою.

Предложу тебе образчик того, как прилично тебе взывать к Богу во время такого омрачения ума твоего. Взывай: Вскую прискорбна еси, душе моя? И вскую смущаеши мя? Уповай на Бога, яко исповемся Ему: (Ты) спасение лица моего, и Бог мой (Пс.42:5). Вскую, Господи, отступил Ты далече от меня и презираеши меня, сущего в скорбех (Пс.9:22)? Не остави мене, Господи Боже мой, не отступи от мене (Пс.37:22). Припомни молитву, какою, по вдохновению Божию, молилась Сарра, возлюбленная жена Товии, во время скорби своей, и ее употреби, живым взывая гласом: «Верно ведает всякий, работающий Тебе, Господи, что жизнь сия, если будет под испытанием, увенчается, и если в скорби будет, избавление приимет, и в самом истлении не прейдет по милости Твоей. Ты не радуешься о погибели нашей, но после бури и волн подаешь отишие, и после плача и слез изливаешь радость. Буди имя Твое благословенно во веки, Боже Израилев!»

Приводи на память и Христа Господа, Который в саду Гефсиманском и на кресте, по причине безмерных страданий, чувствовал Себя оставленным от Отца Своего Небесного, и, чувствуя себя, в настоящем твоем положении, сущим на кресте, взывай от сердца Его словами: Твоя да будет, Господи, воля! Да будет, не якоже аз хочу, но якоже Ты (Мф.26:39)! Действуя так, сделаешь, что терпение твое и твоя молитва будут возноситься горе пред лице Бога, как пламя жертвы сердца твоего. И ты засвидетельствуешь сим, что тебя преисполняет живая готовность воли, с крепкою, как смерть, любовию следовать за Христом Господом с крестом на раменах по каждой стезе, по какой бы Он ни призывал тебя к Себе. Се истинная жизнь по Богу! Желать и искать Бога ради Бога, и иметь Его, и вкушать так и в такой мере, как и в какой Он того хочет. Если б люди вступали на путь жизни по Богу с таким настроением и твердостью его измеряли свои успехи в сем течении, а не приливами духовных сладостей и утешений, то они не были бы так удобно прельщаемы ни сами по себе, ни по козням врага и не томились бы бесполезно, а иной раз до роптания, встречая сухости и охлаждения, а напротив, с благодарностью принимали их и перетерпевали в уверенности, что поелику так хочет Бог, то это случилось во благо им, и, не обращая на них внимания, с большею ревностью и с более самоотверженным себя насилованием продолжали идти путем богоугодной жизни по всем заведенным порядкам ее.

Случается иной раз, что, тогда как душа томится в таком охлаждении, таком безвкусии ко всему духовному, враг нападает сильнее, воздвигая дурные помыслы, срамные движения и прельстительные сновидения. Цель у него та, чтоб, вдавшись в нечувствие от ощущения оставления Божия, человек опустил руки и склонился на что-либо страстное, ибо после сего ему уже легко увлечь его опять в водоворот греховной жизни. Зная сие, стой твердо. Пусть бушуют волны греховные окрест сердца, но пока есть у тебя нехотение греха и желание пребыть верным Богу, кораблик твой цел. Благодать Божия отняла у тебя свои утешения, но она близ есть и назирает и не оставит тебя без помощи, пока произволение твое стоит на стороне добра. Стой же твердо, воодушевляясь уверенностью, что буря эта скоро пройдет, а вместе с нею прекратится и сухость твоя. Верь, что сие попущено тебе на добро тебе, ибо, перетерпев это время искушения, выйдешь из него с большим узнанием своей немощи, с большим смирением и большею уверенностью во всегда готовой тебе помощи Божией. О подобных бурных нападениях вражеских я уже имел случай говорить тебе.

Святитель Феофан Затворник

Теплота настоящая – дар Божий

Теплоту надо всегда поддерживать, сколько это от вас возможно. Но прислушиваться и присматриваться тут нечего. Это само о себе дает знать. Как внешний холод, так и внутреннее охлаждение ощущается непосредственно. Когда это ощутится, надо подогреть себя углублением внимания и усилением взывания к Господу: «Не остави мене. Господи, не отступи от мене». Прилагать к этому надо и помышление о поражающих истинах… падении, устроении спасения, смерти, Суде, воздаянии и проч. Но есть ненатуральная теплота, плод собственных усилий и свободных настроений. Они отстоят друг от друга как небо от земли. Какая у вас, это не видно. После откроется.

Мысли утомили, не дают установиться вниманием пред Богом. Это знак, что ваша теплота не Божия, а своя. Первый плод Божией теплоты есть собрание мыслей воедино и устремление их к Богу неотходное. Тут бывает то же, что с кровоточивою. У той «ста ток крове», а тут – останавливается ток помыслов. Что же нужно? Держа свою натуральную теплоту, ни во что ее вменять, а только приготовлением неким к Божией теплоте почитать, затем болезновать о скудости Божиего действия в сердце и в болезни молить Господа непрестанно: «Милостив буди! – Не отврати лица Твоего! – Просвети лице Твое!» К этому усугубить лишения телесные: в пище, сне, труде… Все же дело предать в руки Божии.

ТОМЛЕНИЕ СЕРДЦА

Не столько углубление умовое томит голову, сколько крушит (сокрушает) забота и томит сердце, а из сердца томление переходит в голову… Святитель Феофан Затворник

Пророк (Царь) Соломон

Видел я все дела, какие делаются под солнцем, и вот, всё – суета и томление духа! Еккл.1:14

И предал я сердце мое тому, чтобы познать мудрость и познать безумие и глупость: узнал, что и это —томление духа. Еккл.1:17

И оглянулся я на все дела мои, которые сделали руки мои, и на труд, которым трудился я, делая их: и вот, всё – суета и томление духа, и нет от них пользы под солнцем! Еккл.2:11

И возненавидел я жизнь, потому что противны стали мне дела, которые делаются под солнцем; ибо всё – суета и томление духа! Еккл.2:17

Видел я также, что всякий труд и всякий успех в делах производят взаимную между людьми зависть. И это – суета и томление духа! Еккл.4:4

Лучше горсть с покоем, нежели пригоршни с трудом и томлением духа. Еккл.4:6

Преподобный Симеон Новый Богослов

И великое томление сердца не дает ему подумать…

Есть ли в мире человек, который, будучи отравлен смертоносным ядом и терпя страшные боли внутри, мог бы приводить себе на ум и заботиться о какой-нибудь маленькой ранке на коже тела своего? Внутренняя боль естественно заглушает у него всякую другую боль, и великое томление сердца не дает ему подумать о внешних ранах или взглянуть на них. Бывает даже, что он от великой боли и несносного мучения руками своими раздирает одежду свою и, забыв о ранах на теле, ногтями своими еще больше разрывает их, забывает родных и друзей и не оборачивается, чтоб посмотреть на человека, который бы случайно бранил его с ожесточением, не печется уже об имении и оставляет расхищать богатство свое всякому кто хочет, даже хлеба не ест и вина не пьет по причине безмерной боли своей, и тем, которые приглашают его к тому, с гневом отвечает: подите все прочь от меня, смерть сокрушает душу мою, – еще немного, и, может быть, она совсем возьмет ее от меня; да я и не хочу больше жить в настоящей жизни, потому что смерть лучше жизни, какою я теперь живу в таких мучениях.

Не имея покоя, катается он по постели своей или сбрасывается на пол с большим криком и рыданиями, не обращая внимания на тех, которые смотрят на это безобразничанье, ни на тех, которые слышат крик его и осуждают его; очи его – два ручья, они больше изливают слез, нежели сколько смотрят. Такой человек ублажает всякого человека, как Ангела, ублажает и живых, и умерших, и тех, кои еще не родились в мир сей, и всякое бессловесное животное и всякое пресмыкающееся, – все это ублажает он и говорит: воистину благословенны все твари Божии, потому что не имеют моих страданий, но проводят жизнь в здоровье и радости. Я один имею такую тяготу и такое бремя грехов, за которые отныне уже осуждаюсь в огнь вечный и еще на земле сей испытываю несноснейшие мучения.

Всякую другую душу почитает он благочестною и благоговеет пред нею, как пред святою, – и сторонится от всех, как нечистый. Не различает он праведного от неправедного, но всех равно имеет святыми, и чистых, и нечистых, только самого себя отчуждает от всех тварей, сущих под небесем, сидит на гноище безмерных своих прегрешений, как бы в некоей находясь тьме неведения и печали, коей нет конца, и очищает нагноившиеся раны свои не черепком, как Иов, а ногтями рук своих, по причине великой боли сердца своего.

Иов хотя был поражен в теле, но душа его была под покровом и охраною Божиею, а у него и душа вместе с телом отравлена и уязвлена грехами, почему раны такого человека несравненно болезненнее ран Иова. После сего оставляют его родные по плоти, и все други и знаемые, каких имел он в мире. Они, посидевши с ним немного и поплакавши, усматривают безутешность и безмерность печали его и, подумав, что он есть некая мерзость, расходятся по домам своим.

Тогда, оставшись один и видя вокруг пустоту и заброшенность свою, еще большею поражается он скорбию и болезнию сердечною, и от безмерной душевной боли начинает плакать, и в безнадежии так вопиять ко Вседержителю Господу:

Ты все видишь, Господи, и ничего нет, чего бы не видел Ты. Я, хотя и есмь дело рук Твоих, однако ж дел по заповедям Твоим не делал, но по великому неразумию своему делал всякое худо, не помышляя, что Ты, Творец мой и Бог, сколько благ, столько же и правосуден. Ныне же, приведши сие на память, вострепетал я и не знаю, что делать. Чувствую осуждение Твое, и слова оправдания не нахожу в устах моих. Не имею я никакой добродетели и не сделал никакого дела покаяния, достойного того, чтоб за него простить мне хоть одно праздное слово уст моих. К тому же, кто и все имеет добродетели и делает всякие добрые дела, делает то, как раб и должник, за грех же свой никакого во всем этом не найдет он заменения: тут единая милость Твоя предваряет.

Грех есть смерть, и кто из умерших чрез него может воскреснуть сам собой? Воистину никто. Один Ты умер и воскрес, потому что греха не сотворил и не обретеся лесть во устах Твоих. Так, Владыко Вседержителю, наделавши много злых дел, каюсь я, но одно покаяние несильно оправдать меня. Покаяние есть познание грехов своих, снимает их милость Твоя. Ты видишь, Вседержителю Господи, что я ничего теперь не имею кроме тела, но никакой нет для меня пользы от этого оставления всякого богатства. Я весь – одна рана, не осталось во мне никакой надежды спасения – и ад готов поглотить меня живого. Ты Один можешь спасти меня и уврачевать болезни сердца моего. Рука Твоя сильна на все, она досязает до самых глубин бездны, и все творится по мановению Твоему. Не дерзаю говорить: помилуй мя, Господи! – потому что недостоин милости Твоей, как праведно достойный всякого мучения. Ты же, Господи, знаешь все, и как знает человеколюбие Твое, сотвори со мною, недостойным и самой жизни.

Почему благоутробный Бог скоро услышит его и без промедления подаст ему утишение болезней его и свободу от скорби его. Ибо Бог человеколюбив и не терпит видеть, чтоб творение рук Его находилось в такой великой нужде и в такой нестерпимой печали. С таким человеком, который неопустительно делает все сказанное, равно как и с теми, которые слышат сие с верою и подражают сему истинному образу покаяния, Бог сотворит великую и неизреченную милость Свою и изменит болезнь его в радость, и печаль сердца его в веселье, расположив изблевать яд дракона, пожиравший внутренность его. С сего времени и потом не вспомнит уже он прежних трудов своих и болезней и ни одного из тех зол, какие перестрадал, не обратится также, чтоб взыскать денег или вещей, какие оставил во время болезней покаяния своего, и ничего подобного не пожелает.

Всевышний Бог даст ему здравие, которое будет для него лучше всех сокровищ земли. Это здравие будет приносить сердцу его неизреченную радость, несравненно большую прежней скорби его, а радость сия опять будет отгонять от сердца его всякую болезненность, причиненную внешними прискорбностями. Человек этот познает, что с сего времени и потом сердце его не чувствует ран тела своего и что внешняя скорбь не приближается к радости, которая бывает внутрь сердца его. Узнавши же это, он еще более возрадуется, между тем как сродники его и друзья, видя все внешние скорби его и не зная пришедшей к нему сокровенной радости, воздыхают по нем и говорят: «Этот человек никогда не испытывал радости в жизни своей; жизнь его полна скорби и печали, и дни его ничем не разнятся от дней осужденников, которых наказывают в судилищах за злые дела их».

Он один, зная, что время жизни его стало полно радости и веселия и что радость сердца его посмевается смерти, и ад не одолеет ее, потому что она не имеет конца, радуется сему тьмами тем (бесчисленным множеством) раз более всех царей земли и всех тех, которые имеют здравие и красоту телесную, и всех богачей, облекающихся в порфиру и виссон, и всех, которые ублажаются в сем мире устами, глаголющими лжу. Знает человек тот, что бедность при радовании оном лучше всего мира и благ его, ибо все, что есть в теле его и в мире сем, покроет земля и поглотит смерть, а радости той, которую приял он по причине здравия души своей, ничто такое не может взять от него, потому что она не от мира сего.

Эта радость породилась в нем не от славы человеческой, не от богатства многого, не от здравия телесного, не от похвал людских, не от другого чего, сущего под небесем, но уготовилась горькою болезнию души его и сретением действа Святого Духа Божия, сущего превыше небес. Почему смерть не будет иметь над нею власти, потому что в ней не найдется ничего, достойного укора, но будет она как очищенное вино, которое против солнца светится насквозь и чистейше являет цвет свой, и радует и осиявает лицо того, кто пьет его против солнца.

Впрочем, в том, что сказал я, одно кажется мне неудобопонятным, – не знаю, что больше радует меня, созерцание или услаждение, то есть красота ли и радостотворное блистание чистых лучей солнца, или питие и вкушение вина, которое имею в устах моих. Хочу смотреть на то, то есть на лучи солнца, а меня влечет это, то есть вино сокрушения, кажущееся сладчайшим; и когда опять обращусь к тому, то есть к свету Божественной благодати, опять большее ощущаю услаждение от сладости вкушения вина, не насыщаюсь ни зрением тех лучей солнца, ни питием сего вина. Когда кажется мне, что насытился питием, тогда красота ниспосылаемых лучей заставляет меня еще больше жаждать, и я оказываюсь опять алчущим и жаждущим; и чем больше усиливаюсь наполнить утробу мою, тем в десять раз больше палим бываю жаждою и вожделением блестящего пития того.

Таким образом, всякий, судимый сим добрым судом покаяния, не будет уже бояться никакого другого суда или мучения, не будет страшиться и искушений, находящих на него, ибо жаждание его (духовное) не престанет ввек, и питие оное, сладкое, светлое и блестящее, не пресечется никогда, а эта сладость, подаемая питием, и это радостотворное блистание, исходящее от солнца, отгоняет от души всякую печаль и делает человека всегда радующимся; и никто не может повредить ему, никто не может воспрепятствовать ему напаяться вдоволь от источника спасения. Миродержитель, господствующий над миром злобою своею, властитель земного, начальник тьмы лукавый диавол, царствующий над всеми водами морскими и играющий миром, как иной играет малою птичкою, держимою в руках, не посмеет и со всем воинством своим, и со всею силою своею приблизиться к нему и прикоснуться даже к пяте ноги его, а не только смело взглянуть на него.

Ибо блистание вина и лучи солнца сильно сияют в лице того, кто пьет его, проходят во внутренности его и передаются рукам, ногам и всем членам его, и делают его всего огнем, сильным во всех частях его, чтоб опалять врагов, приближающихся к нему. И бывает он любимцем света, другом солнца и возлюбленным ему сыном, в силу чистого и светлого вина того, изливающегося в него подобно лучам солнца и света. Питие сего вина бывает для него питанием и очищением скверны загнивших плотей его, а очищение сие – совершенным здравием, здравие же такое не позволяет ему вкусить другой какой-либо вредной снеди, но производит в нем некое безмерное и теплейшее вожделение пить одно то вино, чтоб питием таким очищать себя паче и паче и тем созидать свое здравие, ибо красота здравия и благодать благообразия, приносимого здравием, не знает насыщения.

Таковым наконец делается, чада мои возлюбленные, тот, кто согрешил пред Вседержителем Богом и приходит в чувство страха, то есть устрашается будущего суда, отвержения и гнева Божия. Страх Божий и чувство праведного Его воздаяния истнивают (истаптывают) плоть и сокрушают кости, подобно камню, некоею машиною спускаемому и сильно давящему виноград, прежде истоптанный в точиле. Ибо обыкновенно прежде ногами истоптывают виноград, а потом сдавливают его камнем, чтоб выжать последние соки его.

Так и страх Божий делает то, что человек становится попранием всех людей, а когда сотрется вконец гордыня его и тщеславное мудрование плоти его, тогда ниспадает на него свыше мысленный камень, легчайший и благий, то есть святое смирение, и выжимает из него всю сырость плотских удовольствий и страстей, и делает благоугодною и добротною душу, таким образом смирившуюся и сокрушившуюся; при сем орошает ее слезами, истекающими, как река, и ее самую делает источником, источающим живую воду, врачующую раны грехов и отмывающую смрадные крови их, и человека того всего делает белейшим паче снега.

Блажен человек, слышащий слова сии, принимающий их с верою и творящий их. Он обретет великие блага, превосходящие и ум, и слово, и помышление, и ублажит убогую руку мою, написавшую сие, и прославит щедрого и милостивого Господа, преподавшего сие посредством скверного моего языка и нечистых уст моих в образец покаяния и обращения и в показание незаблудного и истиннейшего пути тем, кои от всей души желают спастись и наследовать царство небесное, в Самом Боге и Спасителе нашем, Коему слава во веки. Аминь.