Текст книги "Повелитель соблазна"

– Что же, – заметила она, пытаясь отвлечь его, – у вас есть время, чтобы все решить. Завтра утром я должна везти вас к сэру Гавейну. Райдер вам уже сказал?

– Да, на допрос, – невесело усмехнулся Макс. – И может случиться, что сэру Гавейну я не понравлюсь.

– Вот в это я никогда не поверю, – покачала головой Каро.

Постаравшись изгнать из головы мрачные мысли, Макс поудобнее устроился на узких козлах, чтобы насладиться моментом. До чего непривычно, когда женщина правит лошадьми! Но Каро ловко управлялась с коляской. Руки держали поводья уверенно и спокойно. Те самые нежные руки, которые во сне так часто гладили его горячий лоб, неся утешение и радость. Ему вдруг захотелось переплести ее пальцы со своими, просто ради удовольствия коснуться ее.

Покой этого утра был воистину бальзамом для его души. Невозможно думать о войне в этой залитой солнцем долине с аккуратными рядами олив, апельсиновых деревьев и виноградных лоз. К северу высились два горных пика, поросших густым лесом, а к югу тянулась более низкая гряда суровых холмов. Долины на острове тщательно возделывались, но более крутые склоны украшала дикая природа, волновавшая душу.

Каро, похоже, проследила за направлением его взгляда.

– Наши горы защищают остров от суховеев, которые дуют с севера, и помогают собрать дождевые тучи. Вместе с римлянами на остров пришла ирригация. Но самая большая наша проблема – это засуха. У подножия западного пика есть озеро с великолепным водопадом. Согласно легенде, Аполлон создал его как бассейн для Кирены. Знаю-знаю, – поспешно сказала Каро при виде его сухой усмешки, – вы не верите в легенды.

– Этот остров действительно напоминает рай, – признал Макс.

– Он не очень велик. Его можно пересечь за час и объехать вокруг за три. Но он действительно необыкновенный, – пробормотала она с очевидной гордостью.

Доктор Алленби жил на краю города в маленьком, чисто выбеленном коттедже. Пока они шли к дому, Каро жаловалась на тесноту:

– В доме только одна комната, где и операции делаются, и пациентов осматривают, но когда-нибудь мы надеемся выстроить настоящую больницу.

Дверь открыла пожилая испанка, экономка доктора. При виде Каро она расплылась в широкой улыбке:

– Сеньорита Иверс, как хорошо, что вы приехали! Я ничего не могу с ним поделать! Ночью совсем не спал… пока ребенок не родился…

– Дитя сеньоры Томпкинс?

– Нет, сеньоры Гарсиа.

– Я не знала, что она на сносях.

– В том-то и дело, что малыш родился слишком рано. Доктор в кабинете.

Каро ничуть не удивилась, найдя доктора Алленби за письменным столом. Почтенный старик мирно спал, положив голову на руки. Каро осторожно тронула его за плечо. Когда доктор выпрямился, Макс узнал в этом дородном лысеющем человеке блестящего врача, чьи смелые методы лечения спасли множество людей.

– Наконец-то вернулась, – пробурчал Алленби, хмуро глядя на Каро.

– Как видите.

Алленби нашарил очки и, нацепив их на нос, уставился на Макса.

– Я вас знаю?

– Помните майора Лейтона? – вмешалась Каро. – Прошлым летом он привез Джона Йейтса.

Доктор пробормотал нечто вроде приветствия и взмахом руки отринул попытки Макса выразить благодарность за лечение Джона. Макс решил, что он еще более неприветлив, чем в предыдущую встречу. Но перепалка с Каро выказывала явную взаимную симпатию, особенно когда последняя журила его за манеру работать двадцать четыре часа в сутки.

– Вам следует позаботиться о себе. Все это время вы доводили себя до изнеможения!

– А кто в этом виноват? Если бы ты оставалась здесь, вместо того чтобы упорхнуть в Англию…

– Ничего не поделать, нужно…

– Да еще проторчала там целый месяц!

– К сожалению, путешествие отняло много времени.

– Все это совершенно не понадобилось бы, если бы не чертова Изабелла! Нужно же ей было ухитриться попасть в плен! Авантюристка!

– Но при чем тут она? – заступилась Каро.

– А чья тут вина? Ей следовало бы благополучно сидеть дома, а не скакать из страны в страну… да и тебе не мешало бы сделать то же самое. Мне пришлось отложить несколько операций до твоего возвращения… дьявол побери мои проклятые слепые глаза!

Сняв очки, он сердито потер предавшие его глаза.

– У меня зрение лучше, – шепотом пояснила Каро, – так что я делаю некоторые операции под его руководством.

– И я должен заказать лекарства и хирургические материалы, – проворчал доктор.

– Это может подождать. Пока что вам нужно лечь в постель и немного отдохнуть.

– У меня нет времени предаваться безделью! Нужно посетить пациентов…

– Я сама это сделаю. Мария уже составляет список больных. А теперь идемте. Я не успокоюсь, пока не уложу вас в постель.

Каро взяла доктора за руку и помогла подняться, непрерывно вышучивая и журя его, как капризного пациента, и наконец убедила улечься на топчане в комнате для приема больных. Прикрыв измученного старика одеялом, Каро осторожно вывела Макса из комнаты, взяла список, протянутый улыбающейся экономкой заодно с черным кожаным саквояжем. Максу показалось, что этот ритуал проводился довольно часто.

– Если хотите, – предложила Каро, когда они уселись в коляску, – я могу завезти вас на виллу Торна, прежде чем поеду на первый вызов.

– Но я хочу сопровождать тебя. Может, даже и пригожусь.

Оглядев его сверкающие сапоги, она весело изогнула брови.

– Предупреждаю, вы не так одеты для тех мест, которые нам придется посетить. Ваш сапожник придет в ужас, если вы испортите его шедевр, и, кроме того, вы не захватили с собой камердинера из Англии.

– Слуги Торна вполне способны позаботиться о моей обуви, – отмахнулся Макс.

– Что же, тогда нечего беспокоиться.

Большую часть дня Макс сопровождал Каро, наблюдая, как она раздает отвары, настойки, травы и лекарства и осматривает больных и раненых.

Пациенты доктора Алленби, рассеянные по всему острову, были в основном испанцами и англичанами и, как заметил Макс, разительно отличались манерой одеваться. Испанки носили черное, как большинство средиземноморских женщин, тогда как англичанки одевались просто, но куда более красочно.

Почти все островитяне тепло приветствовали Каро.

– Похоже, они вас любят, – заметил Макс после посещения первой полудюжины пациентов.

– А еще больше любят доктора Алленби, – возразила Каро. – На Кирене его весьма почитают, несмотря на ворчливость. Вряд ли на острове осталась хоть одна семья, в чьей жизни он так или иначе не участвовал. Но он стареет. Не знаю, что мы будем делать, когда он больше не сможет осматривать больных.

– Но ведь островитяне всегда могут положиться на тебя!

– Я не дипломированный хирург. И не хочу оставаться только врачом.

– Почему нет?

– Потому что меня больше интересует работа на сэра Гавейна.

– Но у тебя природный дар целителя!

– Похоже, что так. Я всегда старалась помочь страдающим созданиям. Уже в детстве островитяне приносили мне раненых и больных животных, и я старалась их вылечить. Конечно, считаться ассистентом доктора Алленби – большая честь. Даже десять лет спустя некоторые мужчины все еще не доверяют мне, вероятно, потому, что ощущают исходящую от меня угрозу. А кое-кто считает меня ведьмой.

– Суеверия? – уточнил Макс, вскинув брови.

– Именно, – презрительно усмехнулась Каро. – Во времена инквизиции меня сожгли бы на костре. Но здесь по крайней мере меня принимают. В Англии мне ни за что не позволили бы практиковать медицину. Типичный британский гражданин предпочел бы отправиться на тот свет, лишь бы не дать женщине дотронуться до него. Они предпочитают услуги самозванцев и шарлатанов.

Несмотря на презрительный вид, он расслышал обиду в ее голосе и невольно посочувствовал Каро.

– Признайтесь, Макс, в прошлом году вы тоже не слишком обрадовались, когда доктор Алленби поручил мне ухаживать за Йейтсом.

– Но ты быстро доказала, на что способна, – возразил Макс, – и твой пол больше уже не имел для меня значения. Поверь, я видел слишком много людей, умиравших от пустяковых ранений, чтобы оценить правильное лечение.

Весь день он наблюдал, как Каро обращается с тяжелыми пациентами. Она была неизменно добра и терпелива и часто беззлобно подшучивала над ними, как когда-то над Джоном и доктором, чтобы добиться своего. Островитяне, очевидно, уважали и искренне любили ее.

Каро отвечала им тем же. Когда она и Макс разделили простой обед с большим крестьянским семейством – единственной возможностью бедняков заплатить за лечение двух младших ребятишек, – Каро выказывала им столько же уважения, сколько богатым аристократам, и, возможно, куда больше симпатии.

Однако следующий пациент, фермер, прикованный к постели после того, как сильно поранил ногу лемехом плуга, встретил ее с нескрываемой неприязнью. Рана нагноилась и болела так, что он не мог наступить на ногу. Он позволил Каро прочистить и забинтовать ногу только потому, что жена стояла над ним, угрожая всеми напастями, если муж не будет вести себя прилично.

– Он один из тех, кто считает меня ведьмой, – пояснила Каро, когда они уселись в коляску.

Макс про себя полностью согласился с фермером. Она действительно ведьма. Недаром он ощутил внезапное возбуждение, когда при очередном толчке их бедра соприкоснулись. Колдунья-искусительница, во власти которой заставить его испытать неистовый жар, несмотря на более присущие мужчинам занятия и необычность поведения.

В конце дня они направились к подножию холмов через заросли кустов и низкорослых деревьев, которые Каро называла маки. Макс узнал несколько горных растений: низко стелющийся розмарин, высокие неопрятные метелки лавра и мирта и вечнозеленый можжевельник. И воздух вокруг был напоен медовым ароматом, напоминавшим ему Каро, такую же сладостную, немного непокорную и совершенно неотразимую.

– Вся обстановка острова словно создана для тебя, – выпалил он. – Здесь ты в своей среде.

Каро подняла брови и усмехнулась:

– Предлагаю вам испробовать силу вашего обаяния на более доверчивых женщинах, Макс.

– Я не знаю здесь ни одной женщины, кроме тебя.

– О, Кирене есть что предложить! Я же пообещала представить вас всем здешним красавицам. Не сомневаюсь, что многие придутся вам по вкусу.

– Я не против знакомства с местными красотками. Только постарайся не обременять меня невинными молодыми девицами, у которых на уме одно замужество. Не имею ни малейшего желания лезть в петлю брака, – объявил он, оценивающе оглядывая Каро. – Это одно из твоих лучших качеств, дорогая. Ты не пытаешься поймать мужа.

– Не пытаюсь. Но любопытно узнать, почему вы питаете такое отвращение к женитьбе.

– Из-за сложностей, которые, несомненно, возникнут с появлением жены или семьи.

– Сложностей?

– Не хочу терять дорогих мне людей. Впервые за долгое время я ни с кем не связан, пусть так будет и дальше.

В ее глазах мгновенно засветилось участие. Поняв, что он показался ей чересчур мрачным, Макс широко улыбнулся:

– Впрочем, обета целомудрия я не давал.

– О, я всегда могу сварить зелье, охлаждающее похоть, – съязвила Каро.

– Боюсь, оно не поможет. Я хочу вас, мисс Иверс.

– Ничего не выйдет. Придется довольствоваться кем-то другим.

– Скажи, почему ты так противишься нашей близости? – допытывался Макс.

Ее улыбка померкла.

– Прежде всего у меня много дел. Нужно объезжать пациентов доктора Алленби.

– Но должна же ты хоть иногда отдыхать!

– Возможно. Но вряд ли так уж мудро становиться любовницей мужчины, с которым я вместе работаю.

– Мы пока еще не работаем вместе. А если я действительно вступлю в вашу организацию, то всего лишь на одно задание.

Каро поколебалась, словно желая что-то добавить, но лишь коротко бросила:

– Нам лучше остаться друзьями, Макс.

– Прекрасно. Пока и этого достаточно, – кивнул он. Каро ответила недоверчивым взглядом.

– Уверяю, вас куда больше удовлетворит элегантная красавица, которая с радостью утолит ваши плотские потребности. Миссис Джулия Трент – ослепительная вдовушка, и будет счастлива вступить с вами в тайную связь. Если же ваш вкус более экзотичен, говорят, что сеньора Бланка Эррера де Рамос только сейчас рассталась с последним любовником.

Макс сардонически усмехнулся, не позаботившись возразить. Даже в конце долгого дня Каро Иверс по-прежнему влекла его больше, чем все прославленные красавицы, когда-либо удовлетворявшие его плотские потребности.

Правда, выглядела она уставшей, скромное платье украшали разнокалиберные пятна, а из строгого узла выбились вьющиеся прядки темных волос. И все же он помнил, как эти шелковистые локоны падали на обнаженные плечи и между мокрыми прядями кокетливо выглядывали соски…

Макс даже задохнулся от желания. Не в первый раз ему хотелось высвободить из заточения ее великолепные волосы, зарыться руками в блестящую упругую массу и погрузить истомившуюся плоть в теплые глубины ее лона.

Он едва слышно выругался. Весь день Макс намеренно игнорировал медленный пожар в своем теле. Каро возбуждала в нем самые примитивные инстинкты. Заставляла чувствовать себя настоящим мужчиной, хищником и защитником, грубым и одновременно нежным. Он едва удерживался, чтобы не потянуться к ней, когда она откинула с глаз непокорные волосы. К сожалению, они приближались к следующему фермерскому дому, где жил очередной пациент.

Час спустя Каро в последний раз села в коляску и собрала поводья. Судя по слегка опущенным плечам, она устала, и даже не возразила, когда он отнял у нее поводья.

– Позволь мне. Ты совсем извелась сегодня, а я ничем не смог помочь. Домой?

– Да, домой. Но у меня остался еще один пациент. Они вернулись в поместье Каро только через полчаса, когда уже почти стемнело. Ее двухэтажный особняк был выстроен в испанском стиле, но конюшни показались Максу совершенно английскими. Длинный ряд денников выстроился в вымощенном брусчаткой дворе. Имелись также большой амбар, каретный сарай и домик для конюхов и грумов.

Стоило им остановиться, как рядом немедленно появился грум, жующий корочку хлеба. Взяв поводья у Макса, молодой человек в ожидании приказа глянул на Каро.

– Когда распряжешь лошадь, Умберто, оседлай, пожалуйста, коня мистера Лейтона. Потом можешь идти ужинать.

– Да, сеньорита.

Пока Каро говорила с грумом, несколько конских голов высунулись в открытые верхние половинки дверок стойл. Вместе с Максом она прошлась по ряду, приветствуя каждое животное, любовно гладя холки и морды, пока не добралась до последнего стойла, где находилась старая гнедая кобыла. Животное тихо заржало, когда Каро почесала его между темными влажными глазами.

– Моя особая пациентка. Эта милая леди принадлежала моей матери, – пояснила она и, вынув скребницу и тряпку, вошла в стойло.

Макс последовал за ней, прикрыв нижнюю половину дверцы.

– Как и доктор Алленби, она стареет, – объяснила Каро, принимаясь орудовать скребницей. – Зубы у нее стерлись, зрение ослабло, но я иногда езжу на ней, потому что бедняжке нравится внимание. И на плече у нее старая рана. Я стараюсь регулярно массировать ее, чтобы облегчить боль.

– Счастливая лошадка, – пробормотал Макс и, прислонясь к стене стойла, стал наблюдать, как Каро ухаживает за кобылкой и массирует ее левую лопатку. Откуда-то взявшийся трехногий кот прыгнул на верхнюю половинку двери, принюхался к Максу и, несмотря на очевидное увечье, ловко метнулся вниз, в солому, замяукал и принялся тереться о юбки Каро, добиваясь внимания. Она подняла плутишку и стала гладить.

– Он потерял заднюю лапу в драке с собакой, но по-прежнему прекрасно ловит мышей. Кажется, он сильно скучал по мне, когда я была в отъезде.

Кот, похоже, соглашался с ней. Громко мурлыча, он свернулся клубочком на ее руках. Но тут кобыла повернула голову, ткнулась носом в шею Каро, требуя внимания.

Все хотели получить свою долю нежности. Макс тихо завидовал животным, потому что желал того же самого.

У двери стойла появился грум.

– Я сделал все, как вы просили, сеньорита. Будут еще приказания?

– Спасибо, Умберто. Это все. Иди заканчивай ужин.

Грум почтительно улыбнулся и, дернув себя за челку, снова исчез.

Устроив кота на соломе, Каро продолжала массировать плечо кобылы. Старая лошадь закрыла глаза и блаженно всхрапнула.

На некоторое время воцарилось молчание. В сгущавшейся темноте Макс наблюдал, как Каро гладит лошадь, осторожно разминая тугие мышцы, облегчая боль в сведенной судорогой плоти. Макс сразу вспомнил ощущение ее рук в ту давнюю ночь.

Резкое, настойчивое желание шевельнулось в нем, с каждым мгновением становясь все сильнее, навязчивее, пока с губ не сорвалось тихое проклятие.

– Что случилось? – немедленно всполошилась Каро, оглянувшись.

– Вспомнил ту ночь. И твои прикосновения. Каро долго молчала.

– Тогда вам тоже было больно.

– Меня сейчас сводит от боли при виде того, как ты творишь свое волшебство. – Его губы дернулись. – Я бы рад стать одним из твоих пациентов. Свернулся бы на твоих коленях, чтобы ты гладила и ласкала меня…

– Вы сами можете позаботиться о себе, – с улыбкой возразила Каро. – А эти животные не могут.

– Как насчет тебя? Кто массирует твои плечи после тяжелого дня?

– Никто.

– Буду рад помочь.

– Весьма тронута вашим сочувствием, – твердо объявила она, – но обойдусь и горячей ванной.

– В развалинах?

Но Каро едва заметно улыбнулась:

– Нет, здесь, дома. В блаженном уединении.

Макс не сводил с нее глаз, чувствуя, как тяжелая ноющая боль желания терзает чресла. Руки сами тянулись обнять ее. Его словно притягивало к ней невидимым магнитом.

– У тебя замечательные руки, – тихо признался он.

– Вовсе нет.

– Замечательные. Я не могу забыть их прикосновений…

Каро на мгновение замерла. А когда медленно повернула голову, Макс позволил своему алчущему взгляду скользнуть от ее сочных губ к глазам и снова к губам…

Каро, казалось, превратилась в статую под этим откровенным взглядом. Не смея рисковать, она в последний раз провела по плечу кобылы и шагнула к двери. Но когда попыталась протиснуться мимо, Макс сжал ее запястье. И одно это прикосновение заставило ее вздрогнуть.

– Я помню все, что было в ту ночь, каждое мгновение. – Тихий хриплый голос эхом отдался в душе, как воспоминание о ласках. – Помню вкус твоей кожи, ангел. Помню все ощущения, когда входил в твой мокрый шелк. Гортанные крики, которые ты издавала, когда растворялась в моих объятиях…

Во рту у Каро пересохло. Язык ей не повиновался.

– Я так хочу снова испытать эту страсть. Снова любить тебя.

О этот чувственный шепот, жаркий и тихий…

Пытаясь взять себя в руки, Каро закрыла глаза, но перед ней мелькали откровенные образы плоти, прижатой к обнаженной плоти, откровенных ласк, где сны мешались с реальностью…

Она тоже хотела Макса – безумно. Но не позволит себе утолить голод. Слишком долго она приходила в себя после той ночи… да так и не пришла. Сколько месяцев она тосковала по Максу! Ей не хотелось снова терпеть эти муки.

– Н-нет, – выдавила она хрипло.

Макс повернул ее к себе лицом и прижал спиной к перегородке.

– Ты уверена?

Его зубы чуть сжали мочку ее уха. Как он умеет искушать… как умеет искушать…

Она тряхнула головой, борясь с эротическими воспоминаниями о слиянии их тел, борясь с пульсирующим желанием, которое он возбуждал в ней.

И тут его пальцы коснулись лифа платья, и соски мгновенно заострились, заставляя ее трястись от желания.

Его дыхание согрело ее губы, едва он прошептал ее имя. А когда прижался всем телом, пульсация стала сильнее, сосредоточившись между бедер.

– Макс…

Его руки обвили ее, живой жар его тела обжигал даже сквозь одежду. И когда он завладел ее губами во властном поцелуе, желание с новой силой загорелось в ней. Он был одновременно груб и нежен, и она льнула к нему, беспомощно сознавая, что уже сдалась, что готова на все, лишь бы утолить жажду, жажду путника в пустыне.

Поцелуй становился все более исступленным, словно он сам не мог совладать с собой. Язык ритмично двигался у нее во рту, опаляя ее неистовыми требованиями, сжигая остатки воли. Ощущения были столь безумно буйными, что Каро буквально погибала от страсти.

Ей нужен Макс. Нужны его ласки. Она так долго мечтала о нем, жаждала его, страдала без него…

Слишком долго…

Потребовалось поистине геркулесово усилие, но она подняла руки, чтобы толкнуть его в грудь и отстраниться.

– Пожалуйста, не надо!

Макс услышал ее прерывистую мольбу, но не смог заставить себя подчиниться. Он снова нагнулся и нашел ее рот горячими губами. Она застала его врасплох.

Каким-то образом их ноги перепутались, и Макс, к своему смущению, опрокинулся на солому. Каро распростерлась на нем, сильно придавив его горло.

Тяжело дыша, он ошеломленно уставился на нее в полумраке.

Она нерешительно улыбнулась:

– Может, вы еще не успели увидеть, но мое колено находится в стратегической позиции. Если я решу ударить, последствия будут чрезвычайно болезненными, хотя и не смертельными. Смерть наступит, если я посильнее надавлю на шею.

И он вдруг понял: она намеренно подставила ему подножку.

– Я предупреждала вас, – дрожащим голосом бормотала Каро. – Мне дали несколько необычное образование для, женщины. Это один из моих приемов. Я умею защищаться, когда на меня нападают.

– Но разве это можно назвать нападением? – прохрипел он, все еще изнемогая от желания.

– Возможно, нет, но я испытываю сильнейшую потребность защитить свою добродетель.

Каро оттолкнулась, встала и, открыв дверь, исчезла.

Макс остался лежать, пытаясь осознать, что произошло. Он почти взял Каро силой. И когда целовал ее, думал лишь о том, как бы обернуть ее длинные стройные ноги вокруг своей талии и врезаться в нее, быстро и глубоко. Его желание было таким отчаянным, что он вполне мог бы взять ее прямо здесь!

Ад и дьяволы его! Ему нет прощения! Так постыдно потерять голову! Да, его желание подогревалось долгим воздержанием. Неделями пребывания рядом с ней и невозможностью даже коснуться…

В этот момент его щеку обдало теплым дыханием. Макс растерянно встрепенулся и, громко выругавшись, уставился в глаза старой кобылы, нежно облизывавшей его лицо, то ли из симпатии, то ли из любопытства.

Не зная, смеяться или жаловаться, Макс перевернулся, вскочил и тут же поморщился от ноющей боли в восставшей плоти. Вряд ли он ожидал такой исход, когда поддался жгучей потребности поцеловать Каро.

Но он был преисполнен решимости продолжать битву. Хотя, возможно, сейчас лучшим тактическим приемом будет отступить и заново собрать рассеявшиеся войска.