Текст книги "Воин"

Глава 5

Ей снова приснился любимый. Навязчивая эротическая фантазия, растаявшая, как облачко дыма, едва рассвет прокрался сквозь закрытые ставнями окна.

Ариана внезапно очнулась от беспокойного забытья, охваченная невыносимой печалью. Постепенно приходя в себя, она вдруг сообразила, что испытывает чересчур яркие ощущения – чья-то рука обнимает ее за талию… спину согревает крепкое мужское тело… а где-то внутри вскипает жаркое, непонятное, властное, острое желание…

Ранульф!

Пресвятая Дева Мария…

Ариана застыла, остро ощущая это обволакивающее объятие…

Боже милостивый, да он спит…

Задержав дыхание, Ариана выскользнула из-под его руки и встала с постели. Она бесшумно кинулась в нишу у окна и, дрожа, съежилась на мягкой табуретке. После теплой постели Ранульфа мятое блио совсем не защищало от утренней прохлады. И никакая одежда не сможет защитить ее от постыдных, предательских мыслей. Ариана все еще чувствовала то жаркое желание, что охватило ее при том непроизвольном объятии Ранульфа.

Матерь Божья, да что на нее нашло? Оправдать ее может только то, что защитные реакции сильно ослабли. Она толком не спит уже вторую ночь подряд, а нервы от страха и усталости натянуты.

Услышав слабый звук, Ариана осторожно кинула взгляд на Ранульфа. Он сменил позу и теперь раскинулся поперек огромной кровати – крепкая мужественная фигура на светло-бежевых простынях. Ариана внимательно всматривалась в спящего Ранульфа, пытаясь понять, как ему удается даже во сне выглядеть таким властным и сильным.

Черты его лица казались угловатыми, словно были чувственно и безжалостно вырезаны зубилом. Тяжелые густые брови черны, как ночь, нос сильный, похож на ястребиный, на квадратном подбородке небольшая ямка. Длинные черные ресницы прикрывают карие с золотистыми искорками глаза.

А что до его тела… Ариана в смятении закусила губу. То, что она находит Ранульфа физически привлекательным, одновременно ужасало ее и приводило в ярость.

Да будь ты проклят, Ранульф де Верней! Ему на нее наплевать. Более того, он считает ее изменницей зато, что она закрыла от него замок, а потом помогла бежать вассалу своего отца. Мужчина, который должен был стать ее лордом и супругом, оказался ее заклятым врагом. Ариана зажмурилась, пытаясь проглотить душившую ее горечь и удержать обжигавшие глаза слезы. Не стоит оплакивать утраченные мечты – ни к чему хорошему это не приведет. Нужно думать о будущем, о том, как сберечь людей и дом, который она так любит. Они зависят от нее и рассчитывают, что она их защитит, что будет за них бороться.

Получается, что Уолтер сумел благополучно провести их сквозь долгие годы гражданских войн и беззакония только для того, чтобы она сдала замок лорду, который должен был стать их союзником. И чтобы быть обвиненным в мятеже против нового короля…

Отец может поплатиться за это жизнью. Она потеряла его имение, то единственное, что могло бы ему помочь и дать какие-то преимущества при переговорах. Но даже если Божьей милостью жизнь ему сохранят, наказание за измену будет очень жестоким, Ариана представила себе отца слепым, или без рук, или без гениталий, и слезы снова вскипели в горле.

Ариана закрыла лицо руками и негромко заплакала, отдаваясь отчаянию и душевному напряжению.

– Не припоминаю, чтобы я разрешал тебе покинуть мою постель, демуазель.

Хриплый сонный голос Ранульфа заставил Ариану вздрогнуть. Давясь рыданиями, она резко обернулась и увидела, что на нее внимательно смотрят золотистые глаза. Ариана с трудом сглотнула и поспешно вытерла слезы. Унижение от собственного поражения и так велико, ни к чему добавлять позор и плакать перед Ранульфом.

– Подойди сюда, – негромко велел он.

На какое-то мгновение она заколебалась, но непреклонный взгляд не допускал возражений, и Ариана подошла к постели. К ее испугу и потрясению, Ранульф схватил ее за подол и, потянув, вынудил сесть рядом с ним.

Он долго смотрел на девушку, пытаясь решить для себя, правдивы или лживы светившиеся в ее глазах чувства и не были ли негромкие рыдания, разбудившие его, игрой, рассчитанной на его сочувствие.

Его порыв прикоснуться к ней был сильным и приводил в замешательство. Желание обнять Ариану, утешить ее, поцелуями прогнать ее печали было для него совершенно новым и пугающим. Он никогда не обнимал женщину, чтобы утешить ее, – им всегда двигала похоть. И Ранульф решительно подавил в себе порыв успокоить Ариану. Он не хотел, чтобы она поняла, как сильно он ее хочет – или как на него действуют ее слезы.

– Почему ты плакала?

– Я не плакала, – ответила Ариана, но дрожащий голос опровергал ее слова.

– Нет? – Ранульф поднял руку и вытер катившуюся по щеке слезинку. – В таком случае, отчего у тебя мокрое лицо? – Она молчала, и Ранульф прищурился: – На меня не повлиять слезами, демуазель. И не поколебать женскими чарами.

Ариана услышала это несправедливое объяснение ее мотивов, и ее пронзила обида. Она была слишком горда, чтобы пользоваться подобными уловками, и никогда этого не умела. Ни разу не появившись при дворе, она не умела флиртовать и не знала, как склонить мужчину к выполнению своих просьб.

Ранульф сердито взглянул на Ариану:

– Я задал тебе вопрос и жду честного ответа. Почему ты плакала?

Ариана отвела взор.

– Моего отца объявили изменником… на мне позор потери его владений… я ваша пленница, милорд… вы расторгли нашу помолвку. Кажется, у меня хватает причин для слез.

– То, что я обошелся без кровопролития и без издержек длительной осады, не успокаивает твою совесть?

Ариана печально покачала головой:

– Мой отец надеялся на меня.

– А мой король надеялся на меня, – резонно ответил Ранульф. – Я только выполнял приказы Генриха.

Ариану задело, что он таким рассудительным тоном приводит разумные аргументы, но прежде, чем она успела придумать достойный ответ, Ранульф озадачил ее новым вопросом:

– Ты сказала, что с радостью расторгнешь наше обручение. Ты говорила правду?

Она царственно вздернула подбородок:

– Я никогда не лгу, милорд.

– Тогда почему ты из-за этого плачешь?

– Если я больше не хочу выходить замуж за вас, милорд, это еще не значит, что я вообще не хочу замуж!

Ранульф задумчиво посмотрел на Ариану, не понимая, отчего она так тревожится. Она еще молода и достаточно красива – невероятно красива! – поэтому с легкостью привлечет к себе внимание другого поклонника.

– Не вижу причин, по которым ты не можешь выйти замуж.

– После того как меня отвергли? Без приданого, которое я должна принести своему новому лорду? Подозреваю, что это сделало мое будущее замужество невозможным.

– Почему невозможным, демуазель? Может быть, то, что замок твоего отца достался мне, и несправедливо… но отсутствие приданого не должно стать непреодолимым препятствием для брака. За тобой нет дурной славы, а у благородной девицы, да еще и девственницы, всегда найдутся женихи. Может быть, кто-нибудь из моих собственных вассалов заинтересуется тобой.

– И захотят подобрать твои объедки?

– Объедки?

– Да кто поверит в мое целомудрие после того, как ты вынудил меня спать в твоей постели?

Морщины на лбу Ранульфа разгладились, и он захохотал, чем привел Ариану в окончательное замешательство.

– Как просто насмехаться над моей болью!

Его взгляд смягчился.

– Я не насмехаюсь над тобой, леди. – Ранульф помолчал, всматриваясь в ее лицо. – Что, замужество так важно для тебя?

– Как и для любой женщины. Мужчина сражается, участвует в турнирах и путешествует. А у женщины есть только дом и семья. – Закусив губу, Ариана отвернулась. – У меня теперь нет ни того, ни другого.

Ранульф поерзал. Он не привык испытывать вину, однако сейчас ощутил ее.

– Ты можешь пойти в монастырь, – неловко предложил он, видя, что девушка по-прежнему хранит молчание.

Ариана покачала головой:

– Я не гожусь для церкви. Моя мать всегда говорила… – Она запнулась, сообразив, что вступает на опасную почву.

– Да? И что говорила твоя мать?

– Что для монастырского покоя у меня слишком ядовитый язык.

Твердые губы Ранульфа искривились во внезапной улыбке.

– Твоя мать – мудрая женщина. Я уже ощутил вкус этого ядовитого язычка. – Он с удовлетворением отметил, что в глазах Арианы вспыхнул огонь, – почему-то такое состояние ее духа ему нравилось гораздо больше отчаяния. – Леди Констанция… Я видел ее всего один раз, на церемонии обручения. Она была так изящна. Она умерла несколько лет назад, да?

Ариана застыла.

– Мы потеряли ее четыре весны назад, – осторожно сказала она, не желая обсуждать уход своей любимой матери.

То, что знали люди, не было правдой, но это всех удовлетворяло.

– Ты по ней тоскуешь?

– Да… очень.

Ранульф услышал грусть в ее голосе, увидел скорбь в ее глазах и невольно поднял руку, чтобы погладить изящную ямочку под ее скулой. Ариана вздрогнула от его прикосновения и отпрянула.

Ранульф подоткнул подушки себе под спину и сел. Взгляд Арианы тут же приковался к его мощной обнаженной груди и мягким завиткам на ней. Глядя на них, она вспомнила, как ощутила их под рукой вчера вечером, пытаясь оттолкнуть Ранульфа, и почувствовала совершенно неожиданное возбуждение.

– Я бы не хотела быть обреченной на вечное девичество, – пробормотала Ариана в надежде вернуть разговор в прежнее русло.

– Обреченной? Сильное слово для незамужней девушки. – Испытующий взгляд стал задумчивым, в глазах засверкали озорные искорки. – Можно подумать, будто ты жалеешь о том, что тебя до сих пор никто не затащил в постель.

Щеки Арианы вспыхнули.

– Я хочу, детей. И если ради этого мне придется выносить ласки супруга, я готова выполнить свой долг.

– Выносить? Долг? – Озорные искры в глазах засверкали еще ярче. – Сдается мне, что у тебя очень холодное представление о постели. Наверняка это говорит твоя невинность. Если бы у тебя было больше опыта, ты бы поняла, какое удовольствие можно найти даже в выполнении долга.

– Если бы у вас было меньше опыта, милорд, – едко отрезала Ариана, – вы бы умели подобающим образом ценить священные обязательства плоти.

– Ах, да я их ценю, – ответил Ранульф с куда меньшей теплотой. – И не собираюсь рисковать, заключив неразрывный союз. Даже если я и желаю отведать твоих очаровательных прелестей, все равно не намерен официально скреплять наш контракт.

– Вы никогда не отведаете моих прелестей, – сухо отрезала Ариана. – Я не стану вашей шлюхой!

Его губы искривились в дерзкой усмешке.

– Я бы и не просил тебя об этом, демуазель. Мне нравятся женщины, в которых больше меда и меньше уксуса, и в постели я предпочитаю женщину покорную, а не сварливую мегеру.

– Поскольку вы находите меня столь непривлекательной, я не понимаю, почему вы вообще согласились на обручение.

Ранульф пожал широкими плечами.

– Я не хотел невесту, мне были нужны только земли, – добавил он с ледяной прямотой.

Ариана стиснула руки, чтобы они не дрожали. Такая откровенная прямота не должна была ранить ее столь сильно, но все-таки ранила. Она посмотрела на свои руки.

– Поэтому вы и не приехали за мной? Потому что отец мой еще жив и я не унаследовала его владений?

Чувство вины снова кольнуло Ранульфа. Не мог же он ей признаться в истинной причине своего промедления: он боялся предательства невесты, страшился, что повторится история супружеской неверности его матери и жестокого возмездия отца.

– Да, – солгал он.

– А теперь Кларедон ваш и вам не нужно обременять себя мною…

Ранульф сжал челюсти – как это она умудряется так вывернуть правду, что негодяем становится он? А ведь она сама поставила себя в это сложное положение, сопротивляясь королю, освободив королевского пленника и поддержав мятеж отца.

– Я свободен от обязательств оказывать честь изменникам и оставаться им верным, – защищаясь, заявил он.

Ариана подняла глаза.

– Ваши намерения мне понятны, милорд. А что станется со мной?

Он нахмурился:

– Если твоего отца сочтут виновным, ты перейдешь под опеку короны. Твоим замужеством будет распоряжаться король, ему и решать, кого он сочтет подходящим тебе мужем. А пока останешься моей пленницей. – Он помолчал. – Ты не можешь не знать, какой ценной заложницей ты являешься для Генриха. Может быть, твое пленение положит конец мятежу.

Ранульф пристально смотрел на Ариану с загадочным выражением лица.

– Мне нужно, чтобы ты помогла мне с людьми Кларедона. Я хочу, чтобы они отнеслись ко мне доброжелательно. Рыцарям твоего отца придется принести мне клятву верности, а вилланам и вольным этого не требуется. Но я вовсе не хочу, чтобы они замыслили мятеж против меня. Совсем невыгодно вести войну со своей же собственностью, и тратить деньги на ненужную борьбу я тоже не намерен.

– Кларедон пока еще собственность моего отца! Приговор отцу не вынесен, да и суда еще не было. Пока он здесь хозяин!

Призвав на помощь все свое самообладание, чему Ранульф в свое время беспощадно учился, он заставил себя ответить мирно:

– Я здесь по приказу Генриха. Я удерживаю этот замок, леди. А за свое я держусь крепко.

– Так держите его, милорд, без моей помощи.

Лицо Ранульфа потемнело от гнева. Ее так легко не сломать, понял он.

Внезапно он откинул одеяло. Ариана испуганно вскочила на ноги и тревожно уставилась на Ранульфа.

– Если ты хочешь сохранить свою девичью непорочность, – саркастически произнес он, – советую отойти назад. Я буду одеваться.

Ариана отскочила в дальний угол комнаты. Ранульф усмехнулся, встал с постели, нагишом подошел к двери, открыл ее и заорал оруженосцу:

– Пошевеливайтесь там!

Вернувшись к скамье, на которой разделся накануне, он натянул брэ и завязал на поясе шнурки.

– У тебя есть два дня на размышление, – с деланным спокойствием сказал он Ариане. – Сейчас я уеду в Уиклиф и там переночую. Пока меня не будет, командовать в замке останется мой вассал, Айво Райдфорт, а ты не выйдешь отсюда, пока не дашь мне торжественную клятву признать меня своим сюзереном.

– Я ее не дам.

Ранульф с трудом подавил вспышку гнева. Чтобы сломить сопротивление этой женщины, необходима твердая рука, и он ей это обеспечит. Ранульф твердо вознамерился подавить ее волю – и он это обязательно сделает, как только отыщет эффективный способ справиться с ней, не применяя физического насилия. До сих пор ничего не сработало. Но двух дней должно хватить, чтобы придумать что-нибудь.

– А пока, – продолжал Ранульф, словно его никто не прерывал, – ты будешь пользоваться свободой только в пределах этой комнаты. Я не велю тебя связывать и позволю твоим женщинам прислуживать тебе.

– Ваше великодушие потрясает, милорд.

– Осторожнее, демуазель. Мое терпение скоро иссякнет.

– В самом деле? Я полагаю, мне самое время рухнуть в обморок от страха, – фыркнула Ариана.

Ранульф пронзил ее мрачным взглядом.

– Будь ты поумнее, ты бы так и сделала. Я могу укоротить твой язычок!

– На этот счет я не сомневаюсь. Чего еще ожидать от жестокого грубияна?

– Жестокого грубияна? – Его черные брови сошлись в одну линию – обвинение было слишком несправедливым.

Он тряхнул головой, хрипло рассмеялся и заставил себя расслабиться.

– Я вас хоть раз ударил, леди? – вежливо спросил он.

– Нет… но и не проявили ко мне ни малейшего почтения!

– Ты лишилась права на это, начав сопротивление. Теперь твой статус не выше, чем у любого невольника.

Ариана кинула на него возмущенный взгляд – если он надеется, что она начнет перед ним пресмыкаться, то ему еще многое предстоит узнать.

Однако ей пришлось призвать на помощь всю силу воли, чтобы не вздрогнуть, когда Ранульф повернулся и направился прямо к ней. Он смотрел на Ариану сверху вниз, и его янтарные ястребиные глаза тревожили своей сосредоточенностью.

– Ты покоришься мне, демуазель, – негромко пообещал Ранульф. – Ты будешь называть меня лордом и хозяином.

Собрав все свое мужество, Ариана вызывающе взглянула на него:

– Ты можешь распоряжаться здесь, сэр Дракон, но ты никогда, никогда не станешь моим хозяином.

Его губы медленно изогнулись в улыбке – в опасной, волчьей усмешке, не сулившей ей ничего хорошего.

– Берегись, женщина. Я ведь могу и принять этот вызов – и начну укрощать тебя. И сдаётся мне, что я получу от этого удовольствие.

Ариана сердито уставилась на него, но Ранульф, не обратив на это никакого внимания, повернулся и пошел к тазу для умывания.

В комнату вошел оруженосец с подносом в руках. Ранульф подкреплялся хлебом, холодной олениной и кубком вина, пока оруженосец помогал ему надеть доспехи. Очень скоро он был одет, как полагалось рыцарю, кольчуга плотно облегала широкую грудь, а к башмакам были приторочены шпоры.

Наконец, застегивая кожаный пояс с ножнами, Ранульф взглянул на Ариану:

– Я вернусь, и мы договорим. Очень советую тебе хорошенько обдумать ответ.

Не сказав больше ни слова, он надел на голову конический шлем с широким переносьем, скрывавшим почти все лицо, повернулся и вышел из комнаты. Оруженосец шел за ним по пятам.

Дубовая дверь с глухим стуком захлопнулась, и Ариана услышала, как в пазы вставляют засов. Она уставилась на дверь. Он запер ее здесь!

Бормоча себе под нос проклятия, Ариана подошла к одной из амбразур и открыла ставни. Отряд верховых рыцарей и лучников в кольчугах или с кожаными нагрудными пластинами ожидал лорда Вернея во внутреннем дворе. Его темно-красный шелковый флаг со стоящим на задних лапах черным драконом развевался и хлопал на ветру.

Через несколько мгновений Ариана заметила Ранульфа. Тот быстро шел через двор к огромному вороному коню. Сев на коня и приняв от оруженосца свое оружие, он выглядел по-настоящему устрашающе. Раннее утреннее солнце отражалось от стального копья длиной в двадцать два фута и от длинного нормандского щита, а только что отполированные доспехи сверкали серебром. Ранульф повернул коня и под знаменем дракона повел свой верховой отряд сквозь внутренние ворота. Легким галопом они пересекли внешний двор и загрохотали по деревянному мосту замка.

Глава 6

На следующий день после обеда очень довольный своими успехами Ранульф ехал с отрядом рыцарей и воинов в сторону Кларедона. Деревянные ворота Уиклифа распахнулись перед ним без сопротивления, и он с легкостью вступил во владение ближайшим поместьем Уолтера. Многие вассалы принесли новому лорду клятву верности, а отказавшихся выкупят их семьи. Покорение Кларедона проходит, как задумывалось.

Кроме одного пустячка, раздраженно размышлял Ранульф. Леди Кларедон.

Когда они перевалили через холм и увидели серые стены Кларедона, Ранульф почувствовал, что пульс его учащается. Пришлось осадить пляшущего жеребца, ощутившего его возбуждение.

Ранульф скривился в язвительной улыбке. Что-то он чересчур жаждет вернуться в свой новый замок и снова столкнуться с холодной, дерзкой красавицей, ожидающей его там. Право же, в последнее время она слишком часто занимает его мысли.

Услышав, как кто-то рядом откашливается, Ранульф обернулся и увидел Пейна. Тот внимательно наблюдал за лордом, и из-под стального шлема была видна все понимающая улыбка.

– Тебе нужно было вчера вечером испытать женщин в замке, милорд. Есть там одна огненно-рыжая малышка – она бы сумела соблазнить даже тебя с твоим пресыщенным вкусом.

Ранульф ничего не ответил. Пейн знал, что он никогда не путал долг с удовольствием.

– Ты уложил леди в постель?

Ранульф резко повернул голову:

– Какую?

– Я знаю только одну женщину, которая столь упорно занимает твои мысли, что ты забываешь про своих собратьев по оружию. За последний час, а то и дольше, ты и слова не произнес. Твою нареченную, разумеется!

– Я к ней не прикоснулся, – хмуро ответил Ранульф.

– Так я и подумал. Очень уж у тебя паршивое настроение.

Лишь несколько человек могли подшучивать над Черным Драконом, пусть даже и добродушно, и не бояться при этом возмездия. Ранульф и Пейн вместе воспитывались в приемной семье в одном знатном доме в Нормандии. Пейн знал все его тайны и понимал, какие демоны его терзают.

– Меня мучает не только боль в паху, – сухо отозвался Ранульф. – Все дело в ее поведении. Эта женщина все еще мне перечит.

– Если ты её хочешь, так возьми! Ты будешь не первым рыцарем, потребовавшим себе в награду благородную заложницу.

Ранульф скривился:

– Похоже, ты не искушен в церковном праве, иначе бы знал, что если я ее по твоему совету «возьму», она станет моей законной женой. А брать в жены эту вероломную леди мне совершенно не хочется.

– Но признайся, что она очаровательна.

Ранульф буркнул:

– Цветок болиголова обманчиво красив, но его яд смертелен. – Он поморщился. – Я-то думал, что связан обещанием с милой, покладистой девушкой, а у этой женщины язык острый, как лезвие, а упрямство, как у мула. Она не покорится. Кроме того, она опасна – ей нельзя доверять.

– Так запри ее в подземелье, и дело с концом.

– Она леди, – с досадой ответил Ранульф.

Расхохотавшись, Пейн покрутил головой:

– Тоже мне дракон! Я видел, как ты безжалостно расправлялся с врагами, а когда дело касается женщины, у тебя воли не больше, чем у малюсенького котенка! Советую ожесточить свое сердце, милорд, иначе леди Ариана примет твое сочувствие за слабость.

– Да уж, – согласился Ранульф, уныло улыбнувшись. – Я должен показать ей, кто тут лорд, а кто заложник.

Ранульф взглядом собственника окинул высокую каменную крепость, величественно возвышавшуюся в отдалении. Возможно, он совершил ошибку, не приехав в Англию раньше… хотя даже если бы он и женился на Ариане, все равно не смог бы объявить Кларедон своей собственностью до тех пор, пока жив ее отец Уолтер. А теперь замок принадлежит ему по указу короля.

Впервые в жизни в его будущем возникла надежда на мир и покой. Он может начать, здесь все сызнова. Это не Верней с его наследием из ненависти и страданий. Кларедон – большое поместье, достойное великого лорда, и Ранульф хотел стать достойным Кларедона.

– Необходимо что-то придумать, – пробормотал Ранульф едва слышно. – Я ни за что не выпущу из рук этот замок.

– Может, подумать о другой стратегии? – предложил Пейн. – Ты же сам сказал: твоя заложница – леди. Представительница прекрасного пола, а значит, чувствительна и влюбчива. Почему бы не применить твои легендарные таланты?

Соблазнить? Ариану? Ранульф надолго замолчал. Правду говоря, он уже подумывал об этом, хотя и не вполне серьезно.

Сможет ли она противостоять ему, если он на самом деле решит ее соблазнить?

– И в самом деле, нужно проверить мои способности, – задумчиво отозвался Ранульф.

Едва он успел произнести эти слова, как краем глаза заметил какое-то движение в густом подлеске. Они скакали по изрезанной бороздами узкой тропинке, вдоль которой росли дубы и вязы, но Ранульф почти не смотрел по сторонам. И вдруг над его головой просвистела стрела, и тотчас же послышался резкий вскрик – одному из лучников попали прямо в грудь.

– Кровь Христова, это засада! – взревел Ранульф и выдернул из ножен меч.

Сталь зашипела. Сработали отточенные за долгие годы сражений рефлексы. Ранульф резко повернул коня и кинулся в лес, где прятались нападающие, Пейн скакал рядом.

Из-за деревьев градом посыпались оперенные, несущие смерть стрелы, но люди Ранульфа уже вступили в бой с ордой лучников и крестьян, вооруженных серпами, – впрочем, вели их рыцари в доспехах. Лес наполнился свистом стрел и лязганьем стали о сталь.

Ранульф убил лучника, направившего свой лук прямо ему в грудь, а Пейн копьем сдернул с дерева другого мятежника. Заметив верхового рыцаря, который выкрикивал приказы нападавшим, Ранульф направил своего коня к нему и вступил в поединок с врагом, несомненно, бывшим здесь предводителем.

Мечи клацнули, скрестившись, и Ранульф по-волчьи оскалился. Кровь пела в его жилах. Какое-то время рыцарь держался, но очень скоро стало ясно, что мастерство и звериная сила Ранульфа восторжествуют. Он уже собирался нанести решающий удар, как услышал справа хриплый крик.

– Милорд, сзади!

Ранульф обернулся, но поздно – на него свирепо мчался невольник, державший вилы как копье. Зубцы пронзили кольчугу и вонзились в бок, основная тяжесть удара пришлась на ребра. Издав боевой клич и извернувшись в седле, Ранульф поднял меч и нанес удар, разрубив нападавшего почти пополам.

Тяжело дыша, Ранульф прильнул к шее жеребца, перенеся вес своего тела на высокую деревянную луку седла. Когда он нашел в себе силы оглянуться, схватка уже почти закончилась. Его люди одержали верх, с удовлетворением отметил Ранульф. Селяне обратились в беспорядочное бегство, многие из них лежали на земле, умирающие или мертвые, но вражеский рыцарь бежал вместе с остатками своего мятежного отряда.

Пейн приказал догнать убегающего противника. Несколько человек из отряда Ранульфа поскакали следом, а сам Пейн подъехал на своем жеребце к лорду. В лесу наступила полная тишина, слышалось только фырканье коней и тяжелое дыхание людей.

– У тебя кровь! – взволнованно воскликнул Пейн. Ранульф с потемневшим от бешенства лицом покачал головой:

– Я-то жив, чего нельзя сказать об этом бедняге.

Один из его лучников лежал на земле – смертоносная стрела вонзилась в его грудь, как в мишень. Рядом послышался негромкий стон, и Ранульф обернулся.

– Берк…

Придерживая рукой пылающие жгучей болью ребра, Ранульф быстро спешился и опустился перед юношей на колени, внимательно рассматривая торчавшую из окровавленного плеча стрелу.

Оруженосец снова застонал, глядя на лорда полными боли глазами.

– Молю о прощении, милорд. Это так глупо с моей стороны…

– Тише, мальчик. Не нужно разговаривать. Тебя не за что винить. – Ранульф спрятал в ножны меч и, не обращая внимания на собственные незначительные раны, наклонился, взял оруженосца на руки и передал его сидевшему верхом вассалу с приказом немедленно доставить того в Кларедон и найти лекаря. К счастью, юноша лишился чувств и вряд ли почувствует мучительную скачку. Ранульфу оставалось надеяться, что оруженосец так и останется без сознания, пока вытаскивают стрелу, и что стальную головку удастся извлечь целиком и аккуратно. Он видел слишком много людей, погибших, от того, что в теле оставались осколки и раны начинали гноиться.

– Мы убили пятерых и двоих взяли в плен. Оба ранены, – сообщил Пейн. – Один из них рыцарь.

– Сколько бежало?

– Полагаю, дюжина или около того.

– Доставь пленников в Кларедон, – сурово распорядился Ранульф, – и запри в подземелье. А также займись их мертвыми товарищами. Ты знаешь, что делать.

– Да, милорд.

Тела убитых мятежников выставят на стенах замка, чтобы они служили острасткой для остальных. Пусть его враги поймут, что противостоять новому лорду Кларедону опасно.

Церковные колокола едва успели прозвонить к вечерне, как дубовые двери в покои лорда с грохотом распахнулись. Ариана подскочила на месте, хотя рожок часового у ворот уже предупредил ее о прибытии Ранульфа и его отряда. Она с ужасом смотрела, как с коней небрежно скидывают на землю мертвые тела. Ее самые большие страхи начали сбываться: обитатели Кларедона будут страдать от беспощадного гнева Черного Дракона.

Ариана уставилась на мощную грозную фигуру в дверях, и сердце ее подпрыгнуло прямо к горлу. Конический шлем с широким переносьем скрывал лицо Ранульфа, но его свирепые золотистые глаза пронзали девушку насквозь, а решительный рот сжался от ярости.

– Полагаю, ты довольна той дьявольской похлебкой, которую заварила, – гневно произнес он, пинком закрыв за собой дверь.

– Ч-что ты имеешь в виду?

– Когда мы возвращались из Уиклифа, нас поджидала засада. Один из моих людей погиб, мой лучший оруженосец тяжело ранен. А пятеро погибших невольников лежат во дворе. Их смерть на твоей совести.

– Пятеро? Дева Мария… – Сердце Арианы сжалось от ужаса.

– Да, пятеро. Теперь видишь, к чему привело твое вероломство?

– М-мое?

– Ты помогла рыцарю Саймону бежать, а он, в свою очередь, напал на мой отряд, что привело к резне.

Ариана поднесла слабеющую руку к виску. Она недавно задремала после нескольких бессонных ночей, голова казалась ватной и отказывалась думать.

– Ты уверен, что это Саймон?

– Какая разница, кто возглавил нападение? – рявкнул Ранульф. – Твоя непокорность вдохновила твоих последователей на мятеж.

– Мне очень жаль… я не хотела, чтобы кто-нибудь пострадал…

– Твои сожаления не вернут жизнь моему лучнику и не помогут оруженосцу быстрее оправиться от ран.

Ариана сглотнула.

– Я немного разбираюсь в целительстве. Твой оруженосец… ты позволишь мне поухаживать за ним? Чтобы хоть как-то помочь?

Ранульф мотнул головой:

– Ты уже нанесла достаточно ущерба, миледи.

– Эти люди, что погибли… ты позволишь устроить им достойное погребение?

– Они не получат подобных знаков уважения. Их тела останутся у всех на виду как напоминание тем, кто осмелится подняться против меня.

– Нет! Это варварство! Ты не можешь… А пленники? – выдохнула она. – Что станется с ними?

– За свое предательство они поплатятся жизнью.

Ариана с тоской посмотрела на него:

– Нет… пожалуйста… милорд Ранульф… Неужели в вас нет сострадания? Неужели вы не можете проявить милосердие?

– Во мне нет милосердия к изменникам.

– Молю вас…

– Прекрати свои штучки, леди! – взревел Ранульф. – Меня не поколебать!

Вздрогнув от этого яростного крика, Ариана опустила голову:

– Смиренно прошу вашего прощения, милорд.

На щеке у Ранульфа задергался мускул – слишком уж откровенной была ее попытка повлиять на него и умиротворить его гнев. Господи, она и вправду твердо намерена довести его до умоисступления! Даже сейчас не желает отступить!

– Ты… ты даже не позволишь мне просить оставить их в живых?

Ранульф уже собрался устроить ей еще один нагоняй, но остановился. Она в первый раз проявила признаки слабости! Дураком он будет, если не воспользуется этим.

– Что ты предлагаешь взамен?

– Я… у меня ничего нет, – ответила Ариана. – Все, что было моим, ты объявил своим после того, как захватил Кларедон.

– Есть твоя клятва. – Ариана посмотрела на него в некотором замешательстве. – Принесешь клятву верности Генриху? – резко спросил Ранульф. – Назовешь его своим сюзереном?

– Но ты же знаешь, что я не могу. Моя преданность отдана отцу.

При виде такого упрямства Ранульф вполголоса выругался.

– Ты готова пожертвовать жизнью вассалов?

Горло Арианы перехватило, и она едва смогла произнести:

– Нет. Чего ты от меня хочешь?

– Я хочу, чтобы ты принесла мне священную клятву, демуазель. Ты поклянешься хранить мне верность и безоговорочно подчиниться моей власти.

– Но если я покорюсь тебе, ты не причинишь вреда пленникам?

Ранульф сверху вниз посмотрел на это прекрасное, поднятое к нему лицо, в сияющие глаза, полные слез, и что-то в его душе смягчилось, как от пламени мягчает воск. Надо признать, что она отважна. Она не просила за себя – ни сейчас, ни раньше, когда попала к нему в заложники; она просила только за людей своего отца.

– Я не могу оставить их безнаказанными, демуазель. Они не только покусились на мою власть, но лишили меня воина, а возможно, и двух. Но я готов пощадить их жизни.