Текст книги "Невинная любовница"

Глава седьмая,
в которой мистер Синклар лишает меня покоя

Новость настолько ошеломила меня, что я чуть не опрокинула чашку. Он вошел в комнату с такой уверенностью, что сразу сделал положение обоих лейтенантов весьма зыбким. Рядом с элегантным Нейлом лейтенант Грэм казался пестрым попугаем, а Ленгли выглядел попросту неуклюжим. Я знаю, обычно в таких случаях молодая леди настолько теряется при воспоминании о недавних объятиях и так переполнена чувствами, что не может смотреть на наглеца, не то что говорить с ним. Да, вчера ночью я долго не могла уснуть, потому что думала о мистере Синкларе и о том, как он меня поцеловал. Но сейчас мне вовсе не грозила опасность пасть к его ногам, лишившись чувств. Напротив, я была готова высказать ему все, что о нем думала.

Нейл поклонился всем присутствующим.

– Леди… джентльмены… – Он кивнул красным камзолам прежде, чем повернулся к Эллен. – Я слышал, что у вас гости, Эллен, и прошу прощения за вторжение, но я проезжал мимо и не мог себе отказать в удовольствии оказать честь кузине…

– Как я рада тебя видеть, Нейл, – приветствовала его Эллен, подставляя щеку. Затем она задумчиво посмотрела на меня. – Ты, конечно, знаком с моей кузиной Катрионой, а эти джентльмены – лейтенанты Грэм и Ленгли из Рутвина. Джентльмены – мой кузен мистер Синклар.

Мистер Синклар улыбнулся мне:

– Как вы себя чувствуете, мисс Катриона?

Вначале мне показалось, что он засвидетельствует наше родство, по-братски поцеловав в щеку и меня. Возможно, мои мысли отразились у меня на лице, потому что он расплылся в улыбке, не сходя с места.

– Благодарю вас, мистер Синклар, я чувствую себя прекрасно, – чопорно ответила я.

Я понимала: он вовсе не случайно проезжал мимо. Правда, я не льстила себе надеждой и на то, что он приехал повидать меня. Нет, я была уверена: он узнал, что заехали акцизные офицеры, и сознательно явился, чтобы проверить, что им известно о вчерашних контрабандистах. Он посмотрел на меня; глаза его сверкали. Он словно подзадоривал меня, чтобы я заговорила, выдала его. Ну знаете!

Я увидела едва заметную улыбку, заигравшую на его губах, стоило ему прочесть мои мысли.

Прелюбопытная комедия разыгрывалась теперь между мистером Синкларом и обоими лейтенантами. Я почувствовала, что с первого же момента они невзлюбили Нейла Синклара, и причина этого сидела всего в нескольких шагах от меня. Оба они уже считали Эллен своей собственностью, а друг друга – соперниками. Грэм, видимо, сразу понял, что к чему. Нейл Синклар, морской капитан-лейтенант, старше их по званию. Более того, Нейл Синклар – наследник лорда Страсконана и потому вдвойне опасен. Таким соперником пренебрегать нельзя. Поэтому, когда у Ленгли вырвалось: «А вы-то кто такой, черт побери?» – Грэм чувствительно пнул его в лодыжку.

– Здравствуйте, сэр. – Он учтиво поклонился Нейлу, и Нейл вежливо, хотя и холодно, улыбнулся в ответ. Я сразу поняла, что они невзлюбили друг друга с первого взгляда.

Эллен передала Нейлу чашку с чаем.

– Лейтенант Ленгли и лейтенант Грэм ловят здесь контрабандистов, кузен, – пояснила она. – Может быть, ты не слышал, но прошлой ночью злодеи напали на карету бедной Катрионы, после того как вы расстались с ней в Шилдейге.

Мистер Синклар принял чашку и подошел к окну, встав рядом со мной. Его нога слегка коснулась моей юбки, и я нарочито отодвинулась. Он посмотрел на меня:

– Представляю, что вы пережили, мисс Катриона.

– Да уж, – сказала я. – Но ничего, как-нибудь переживу!

Он улыбнулся:

– Надо было позволить мне сопровождать вас до Глен-Клэр, а не отвергать мое общество!

Я прищурилась.

– Вы так заботливы, сэр, – пробормотала я, – однако без миссис Кемпбелл наша поездка выглядела бы весьма неприлично.

– Конечно, – негромко согласился он. Его взгляд скользнул по моему лицу и на мгновение задержался на губах. Я знала, что он вспоминает наши поцелуи в лесу, напоенные сосновым ароматом. – Вы – сама благопристойность, – добавил он.

Я отодвинулась от него подальше.

– Кроме того, – сладким голосом сказала я, – не думаю, что флот может жертвовать вами хотя бы один лишний день. Как получилось, мистер Синклар, что сегодня вы оказались здесь и снова так далеко от моря?

Вообще-то я помнила, что мистер Синклар в отпуске, но притворилась, что забыла об этом.

В глазах Нейла заиграла улыбка. Он понял, что я разгадала его намерения и постараюсь затруднить ему жизнь.

– Я выполняю поручение адмирала, – беззаботно ответил он. – Передаю депеши к моему дяде, лорду Страсконану.

– Ах, так вы доставляете депеши! – притворно удивилась я. – Разве это не обязанность вестового?

– Так вы сейчас направляетесь в Глен-Конан, сэр? – вежливо осведомился лейтенант Грэм.

Нейл учтиво повернулся к нему:

– Именно. А вы? Как справляетесь с заданием, лейтенант? Ловить контрабандистов в горах ужасно трудно.

– Вчера ночью мы их чуть не схватили! – с жаром воскликнул Ленгли. – Погнались за ними…

– Но отстали на перевале, – закончил за него Грэм, поправляя манжеты. – К сожалению, и винокурню тоже не нашли.

«Возможно, потому, что и не искали», – подумала я.

Нейл сочувственно покачал головой.

– Похоже, их заранее предупредили, – утешительно заметил он. – Даже в обычное время трудно отыскать тайную винокурню в пещере или расселине.

– Поразительно! – вскричала я. – Как хорошо вы осведомлены о делах контрабандистов! Может, знакомы с кем-нибудь из мошенников лично?

Нейл рассмеялся:

– Кто знает? Здесь так пренебрежительно относятся к законам, что, говорят, даже местные священники прячут виски в своих кафедрах.

– Вы меня не удивили, – сказала я. – Вчера ночью мне тоже так показалось.

Он посмотрел на меня с прежним вызовом, словно подзадоривал: «Ну, выдай, выдай меня, если посмеешь!»

Я собиралась и дальше его дразнить, как вдруг заметила, что Эллен смертельно побледнела. Совесть не позволила мне мучить ее, поэтому я сменила тему и заявила, что долина выглядит просто прекрасно в свете летнего солнца.

– Я думал сейчас о том же самом, мисс Катриона, – сказал Нейл голосом мягким словно шелк. – Быть может, в такое чудесное утро вы не откажетесь прогуляться со мной в розовом саду? Мне кажется, нам с вами есть о чем побеседовать.

– Нет никакого смысла просить меня показывать вам розовый сад, мистер Синклар, – возразила я, сдерживаясь из последних сил, – ведь я нахожусь здесь менее одного дня и даже не знаю, где он находится. Поэтому позвольте откланяться. Поручаю вас заботам моей кузины.

И Грэм и Ленгли буквально ощетинились, услышав, что Эллен пойдет показывать Нейлу розовый сад. Самого Нейла все происходящее явно забавляло. Ему надоели напыщенные лейтенанты.

– Давайте все вместе прогуляемся вниз, к озеру, – поднимаясь, поспешно предложила Эллен.

Лейтенант Ленгли вскочил, собираясь предложить ей руку, но споткнулся о маленький чайный столик и, не сдержавшись, вполголоса выругался. Воспользовавшись его замешательством, Грэм тут же подошел к Эллен и повел ее к выходу. Когда они вышли, сопровождаемые удрученным Ленгли, Нейл повернулся ко мне и предложил свою руку:

– Пойдемте и мы!

– А это обязательно? – буркнула я себе под нос и вздохнула: – Да, пожалуй.

– А может, хотите остаться и поговорить со мной здесь?

– Я не желаю говорить с вами нигде, мистер Синклар, – отрывисто произнесла я. – По-моему, это очевидно!

– Никогда не думал, – чуть слышно сказал Нейл, – что леди с такой неохотой будет соглашаться на мое общество на следующее утро после того, как я сжимал ее в своих объятиях. Мисс Катриона, ваше общество для меня целительно!

Я бросила на него испепеляющий взгляд и, словно не замечая его руки, вышла в коридор. Остальные были уже на улице. Я слышала, как хрустят по гравию их шаги. Ленгли болтал без умолку; Грэм отвечал довольно вяло.

– Надеюсь, – предположил Нейл, – эти двое не подерутся из-за нашей кузины.

– Можно ли удивляться? – спросила я. – Эллен очень красивая и благовоспитанная девушка.

– Да, наверное, – не стал спорить Нейл. – Хотя некоторые мужчины предпочитают форме содержание.

– Например, ваш дядя, лорд Страсконан, как я уже слышала, – сказала я, не обращая внимания на внутренний голос, шептавший, что он имеет в виду меня. Я не позволю лести Нейла вскружить мне голову. – Я слышала, жена вашего дядюшки – дама, достойная восхищения.

– Это вам Эллен сказала? – спросил Нейл, язвительно улыбаясь. – Она либо слишком великодушна, либо не слишком хорошо разбирается в людях.

– Возможно и то и другое.

Меня разбирало любопытство относительно леди Страсконан, но я была не настолько плохо воспитана, чтобы задать вопрос напрямую. Может, Эллен ошибается, думая, что граф женился по любви? Может, она неверно судит о своей обожаемой мисс Стерлинг? Я взглянула на Нейла, но он был поглощен своими мыслями. Мы шли за остальными по заросшей тропинке, спускавшейся к озеру. Я услышала, что Нейл вздохнул, и с любопытством взглянула на него.

– Мне больно, что Глен-Клэр пришел в такое запустение, – сказал он, отвечая на не заданный мною вопрос. – Я полюбил эти края, когда впервые приехал сюда, еще будучи мальчишкой. По милости вашего дяди все здесь разваливается… – Его голос оборвался.

– Похоже, дядя Эбенезер пропивает всю прибыль, что получает, – призналась я. – Жаль, ведь дом такой красивый. Его бы отремонтировать… Как бы мне хотелось… – Я тоже умолкла.

С какой стати признаваться Нейлу в том, что и я успела полюбить Глен-Клэр и желала бы наполнить коридоры этого дома теплом, весельем и смехом? Все равно этому не бывать, пока здесь правит дядя Эбенезер.

Мы видели, что Эллен и ее поклонники спустились к воде. Затем Нейл открыл скрипучую деревянную калитку, ведущую в сад. Под сенью деревьев было прохладно.

– Розы находятся в саду за оградой, с западной стороны дома, – сообщил он. – Это я так говорю, на всякий случай.

– Спасибо, – сказала я. – Буду иметь в виду, если какой-нибудь джентльмен в будущем попросит меня их показать.

Нейл улыбнулся. Он положил руку на ствол ближайшего яблоневого дерева.

– Вы не очень-то милостивы со мной сегодня, мисс Катриона, – заметил он.

– Вы наблюдательны, сэр.

Сквозь ветви деревьев я видела, как лейтенант Грэм достает свой носовой платок и торжественно смахивает пыль с бревна, на котором мы с Эллен сидели утром. Ни он, ни Ленгли, казалось, не помнили, что их сопровождают еще два человека. Мы с Нейлом с таким же успехом могли быть на луне, их это мало заботило. Однако Эллен бросила на нас через плечо быстрый взгляд, и я успокоительно махнула ей рукой.

– Предполагаю, – сказал Нейл, – что вы сердитесь на меня за вчерашний поцелуй.

Я взглянула на него. На его лице не было видно ни капли раскаяния. Наоборот, он улыбался. Похоже, поступил бы точно так же еще раз, появись у него хоть малейшая возможность. Настал момент умерить его пыл.

– Как это по-мужски, – ядовито заметила я. – Как похоже на вас! – Я скользнула мимо него по высокой траве между деревьями. – Я и думать забыла о поцелуе, – продолжала я, кривя душой. – Или вы думаете, что для меня будет иметь какое-то значение поцелуй, украденный у меня неким высокомерным молодым человеком? – Я повернулась к нему лицом. – Однако ваши интриги меня очень заботят. Оказывается, ночью вы занимаетесь контрабандой виски, а на следующий день являетесь сюда в мундире морского офицера.

Как только я начала говорить, моя злость вспыхнула с новой силой и превратилась в тугой комок в груди. Я испугалась, что не смогу говорить достаточно тихо. Я не знала, почему была так расстроена, но мое состояние явно было связано с тем, что, несмотря на все произошедшее между нами, он все-таки нравился мне. Он очень нравился мне, и я не знала, что с собой поделать. И по какой-то даже мне неизвестной причине безумно хотелось, чтобы он оказался хорошим и честным. Осознавая, что это не так, я ощущала себя обманутой в лучших чувствах, хотя и не понимала почему. Что мне за дело до того, что Нейл Синклар предпочитал тратить свое свободное время, нарушая закон? Я ведь не доверяла ему с самого начала.

– Я не понимаю вас, – сказала я. – Неужели служба во флоте настолько скучна, что вы вынуждены искать развлечения на стороне? Неужели вам так нравится нарушать закон? Вам что, хочется оказаться за решеткой? Что же вы за человек, наследник лорда Страсконана, раз одновременно служите королю и попираете его же законы?

После первых моих слов Нейл посуровел и слушал меня, не говоря ни слова, пристально, неотрывно глядя мне в лицо темными глазами. Когда я остановилась, задыхаясь и чувствуя себя униженной, он несколько мгновений молчал.

– Вы ничего не понимаете, – вот и все, что он сказал.

Я воззрилась на него, сбитая с толку. Я ожидала, по крайней мере, каких-нибудь извинений. Мне показалось, что он не только не видел ничего предосудительного в нарушении закона, но его также нимало не заботило, что думаю о нем я. Это меня задело.

– Почему же не понимаю? – воскликнула я. – Потому что не смотрю сквозь пальцы на ваши ложь и увертки, как все остальные?

– Вы пьете виски, – сказал он. – Точнее, едите его вместе с конфитюром. Многие ваши знакомые замешаны в незаконном производстве и перевозке виски, и вы тоже соучастница. Не будьте ханжой и не отрицайте очевидного!

Его слова заставили меня замолчать, потому что он говорил правду. Я вспомнила дядю Эбенезера. Эллен так выгораживает его, хотя он и не стоит ее преданности! Так или иначе, все мы замешаны в преступлении. Я вздрогнула и обняла себя руками, потому что мне сделалось неуютно.

– Все так, – согласилась я, – признаю. Но это не превращает все, что вы делаете, в праведные поступки.

На язык просились другие слова, куда более горячие, которые сейчас же выдали бы все мои чувства. Мне так хотелось, чтобы он был лучше остальных! Хотелось, чтобы он был благородным человеком…

– Вы не выдадите меня. – Это был не вопрос, а утверждение, и его высокомерие разозлило меня.

– Кому? Той модистке в мужском обличье, что сидит у озера? – Я резко мотнула головой в сторону лейтенанта Грэма. – Даже если я вас ему выдам, он все равно вас не поймает!

Нейл улыбнулся:

– Вы совершенно правы.

– Так что вам нечего бояться, – заявила я. – Или вы все-таки боитесь?

Он все еще смотрел на меня, пытливо и задумчиво.

– Не знаю, – медленно сказал он. – С вами – я действительно не знаю.

Я торжествовала от мысли, что он во мне не уверен.

– Дайте мне слово, – настаивал он.

Я подняла брови:

– Не дам. Вы не заслуживаете его. Вы не заслуживаете от меня ничего.

Тень улыбки тронула его губы.

– Но я нравлюсь вам, Катриона Бэлфур. Вы знаете об этом. Вам бы не хотелось увидеть меня на виселице.

Я вспомнила о повешенных; они гнили в своих клетках, раскачивались на ветру на перекрестках. Пусть Нейл Синклар и негодяй… нет, я не хотела бы видеть его на виселице.

– Кроме того, – добавил он, – вы навлечете опасность на себя и на остальных, если не будете молчать. – Он сделал шаг вперед и взял меня за руку. – Обещайте мне…

Сейчас он был очень близко ко мне; подняв глаза, я прочитала на его лице тревогу и расчет – и кое-что еще, возможно раскаяние. Может, он сожалеет о том, что я о нем такого дурного мнения. Но возможно, я всего лишь обманывалась.

– Очень хорошо, – сказала я минуту спустя, вырываясь и шагая к калитке. – Даю вам слово, что не выдам вас. Но я делаю это ради Эллен, не ради вас. Она так добра ко мне, и я знаю… – Я замолчала.

– Вы знаете о винокурне на Сгурр-Дху и о том, что ее отец замешан в незаконном производстве виски, – закончил Нейл. – Оказывается, хоть вы и знакомы совсем недолго, вы успели многое друг другу поверить!

– Мне нравится Эллен. А молодые девушки всегда делятся своими секретами.

– Вы говорили обо мне?

– Только о том, какой же вы самодовольный, – холодно ответила я. – Я так сказала, а Эллен со мной согласилась.

Я положила руку на засов калитки, но Нейл быстро накрыл мою руку своей и остановил меня:

– И еще кое-что…

Я повернулась. Сейчас он был еще ближе ко мне, так близко, что я видела золотые искорки в его темных глазах и чувствовала тяжесть его тела, теснившего меня к деревянным панелям калитки. Если бы наши спутники, сидевшие у воды, обернулись, моя репутация была бы навеки испорчена.

Нейл лишь покосился на них и тут же забыл об их существовании. Он нагнулся еще ближе ко мне, и по моей шее побежали мурашки. Его губы коснулись моего уха, шевеля непослушные завитки волос, выбившиеся из-под довольно небрежно повязанной ленты.

– К слову, о молодых людях с плохими манерами, что крадут ничего не значащие поцелуи… – пробормотал он.

– Да? – Как ни странно, у меня сел голос.

– Все не так.

Мне показалось, он никогда не оторвет от меня взгляда своих черных глаз.

– В самом деле? – спросила я, сама поражаясь своей беззаботности. – Ведь вы наследник Страсконана и должны жениться на богатой невесте. Какими еще могут быть ваши поцелуи, кроме как ничего не значащими?

– Я только что сказал вам, – начал он, и его губы скривились в странной усмешке. – Катриона, вы – не такая, как все. Вы – загадка, вызов для меня. Я не могу быть уверенным в вас, и это… интригует меня.

Под деревьями было тепло и душно; воздух был насыщен летними ароматами. Не от него ли учащенно билось сердце? Медленно, очень медленно он провел по моим губам кончиками пальцев. Я дернулась, тщетно пытаясь противиться искушению.

– К тому же у вас нет недостатка в красивых женщинах, добивающихся вашего внимания, – язвительно заметила я. – Они вас избаловали, мистер Синклар. Вам хочется только того, что вы не можете получить.

Он коснулся губами моей шеи и ласково поцеловал меня в ямку между ключицами. Я задрожала. При всей моей неискушенности я понимала, насколько он неотразим. Он заговорил так тихо, что я едва могла его расслышать.

– Вы знаете, что я горю желанием с того самого момента, как впервые увидел вас…

– Что ничего не меняет, – сказала я. – Вы негодяй, и вам нужны не просто поцелуи!

– Конечно… Мне нужно гораздо больше.

– Мистер Синклар, вы ничего не получите, – отрезала я.

Я отодвинула засов на калитке:

– Я возвращаюсь домой. А вы нет. Идите к озеру, попрощайтесь с моей кузиной и уезжайте из Глен-Клэр. И, умоляю вас, не возвращайтесь, пока я здесь, если не хотите, чтобы я выдала вас акцизным офицерам. До свидания.

Он долго смотрел на меня. Солнце играло в его черных блестящих волосах и в темных глазах, выражение которых я не могла прочесть, но у меня возникло странное чувство, будто он хочет сказать что-то еще. Затем он поклонился и ушел.

К горлу моему подступил ком; солнечные зайчики, плясавшие на поверхности озера, слепили мне глаза – клянусь, все дело в солнечных зайчиках. Я не плакала! Не стану отрицать, я испытывала боль утраты. После того как я прогнала Нейла Синклара, мне стало очень одиноко.

Глава восьмая,
в которой мне следовало бы вести себя осмотрительнее и осторожнее

Тетя Маделин очень жалела, что вынуждена была остаться в постели, когда к нам приходили гости, и объявила, что в следующий раз, когда придут молодые люди, она восстанет со своего ложа, как феникс, и устроит шикарный прием. К несчастью для нее, лейтенанты Грэм и Ленгли на следующий день получили приказ возвращаться в Рутвин, и ей не удалось повидаться с ними. Лейтенант Грэм послал Эллен изящную записку с благодарностью за радушный прием и пожеланиями всего наилучшего. Лейтенант Ленгли не прислал ничего. Эллен загрустила – я очень надеялась, что не из-за нежных чувств к лейтенанту Грэму. Когда я спросила ее об этом, она лишь рассмеялась, и тогда я заподозрила, что она воспылала нежными чувствами к мистеру Синклару. Правда, я сразу же отругала себя. Что мне за дело?

После того дня жизнь наша в Глен-Клэр вернулась в обычную колею. Я поняла, что Эллен имела в виду, когда сказала, что здесь один день похож на другой. Никто не наносил нам визитов, и мы никуда не выезжали. Я написала мистеру и миссис Кемпбелл два длинных письма, в которых восторгалась красотами Глен-Клэр и своей дружбой с Эллен. Я надеялась убедить их в том, что счастлива на новом месте. Мне не хотелось, чтобы они беспокоились из-за меня. Иногда я читала тете Маделин, так как она сказала, что ей нравится мой голос, куда более звонкий, чем тихий голос Эллен. Я помогала миссис Грант на кухне, потому что бедняга просто надрывалась. Эллен ахала при виде моих мозолей, но я сказала ей, что мне лучше чем-нибудь заниматься, чем маяться от безделья.

Дяде Эбенезеру я старалась не попадаться на глаза. Не знаю, чем он занимался целыми днями, но точно не делами поместья, которое разваливалось на глазах самым преступным образом. Он часами пропадал в конюшне или в комнате, где хранились его охотничьи ружья, и я была достаточно благоразумна, чтобы его не беспокоить. Когда мне хотелось прогуляться, чтобы вырваться из гнетущей атмосферы дома, я отправлялась в горы и бродила в зарослях вереска и папоротников, но держалась подальше от винокурни в Сгурр-Дху.

Июль сменился августом; папоротники побурели, а солнце согревало землю все меньше и меньше. Прожив в Глен-Клэр около месяца, я постепенно начала привыкать. Я все еще тосковала по маме и папе – бывало, вспомню их, и сердце рвется от невыносимой боли. Мне недоставало Эплкросса и морского прибоя, но, благодаря дружбе с Эллен и тому, что я все время занимала себя какими-нибудь делами, я справлялась с унынием. Еще я пыталась не думать о Нейле Синкларе, но, как ни странно, я скучала и по нему. Он волновал меня, бросал мне вызов. Я думала, что вряд ли еще когда-нибудь мне суждено его увидеть, и представляла себе, что в далеком будущем в Глен-Клэр придет весть о его женитьбе на какой-нибудь безупречной аристократке, которую его дядюшка одобрит в качестве будущей графини Страсконан.

Однажды за ужином Эллен шепнула мне, что к нам снова приезжают контрабандисты и что нам с ней нужно побыстрее лечь спать и накрыться одеялами с головой, иначе дядя Эбенезер с нас шкуру спустит. Естественно, мне вовсе не хотелось потакать желаниям дяди Эбенезера, но я видела, как напугана Эллен, и потому сразу ушла к себе и задула свечу. Мне показалось, что я расслышала голос Нейла среди других. От злости и разочарования кровь забурлила у меня в жилах – совсем как в тот день, когда мы ходили в сад. Неимоверным усилием воли я заставила себя оставаться в постели, хотя мне очень хотелось подойти к окну и украдкой посмотреть на него, когда контрабандисты будут уходить. Цокот копыт на дороге давно стих, а я по-прежнему лежала в постели не смыкая глаз.

Но я отклоняюсь от темы. Я собиралась написать о роковом дне, который повлек за собой большие разногласия между мной и дядей Эбенезером. Однажды утром у миссис Грант разболелась поясница, ее прямо скрючило от боли, и она не могла бы удержать и посудное полотенце. Поэтому я вызвалась прибраться в библиотеке. Я снимала паутину с высоких потолочных балок метелкой из куриных перьев – несчастная хозяйка перьев в воскресенье была подана нам к обеду. Комната называлась библиотекой, но, поскольку дядя Эбенезер сжег все книги, это было просто холодное, промозглое помещение с пустыми стеллажами. Мне здесь не нравилось, и я торопилась поскорее закончить, чтобы вернуться на кухню, где было относительно тепло. И вдруг мне на глаза попалась семейная библия. Она не была спрятана, но стояла на полке в самом неприметном углу. Когда-то черная кожаная обложка посерела от налипшей пыли, а позолоченные буквы на обложке почти все стерлись. Под влиянием внезапного порыва я раскрыла библию.

Не стану лукавить. Я раскрыла библию потому, что вспомнила слова Нейла о том, что он внук троюродного брата тети Маделин, и мне хотелось больше узнать о его происхождении. Хотя Нейл был далеко, я не переставала думать о нем.

Под обложкой, перед самой первой страницей, был вложен листок бумаги с родословной. Имена предков были написаны мелкими буквами, выцветшими черными чернилами. Похоже, Бэлфуры были действительно старинным родом, чем любил похвастаться отец. Несмотря на бедность, семейство вело свою историю от 1353 года и было в родстве с королем Давидом II. Водя пальцем по строчкам, я заметила, что старших сыновей всегда называли Дэвидами, вплоть до поколения моего отца. Но строчка, на которой были записаны имена отца и дяди, была жирно перечеркнута, а старый пергамент пожелтел и изорвался. Я только и смогла расшифровать имя моего отца и дату его рождения – 1754 год. Имя дяди Эбенезера было написано ниже, но дату его рождения было уже невозможно прочитать.

Наверное, тут я должна была кое-что заподозрить, но мне и в голову не приходило, что отец был старшим сыном и что дядя Эбенезер может обманным путем попытаться лишить меня наследства. И даже пойми я, что дядя был младшим сыном, я бы, скорее всего, решила, что отец, ученый-книголюб, передал права на Глен-Клэр своему брату, чтобы быть свободным от ответственности и спокойно посвятить жизнь наукам. Я должна была бы задаться множеством сложных вопросов, так как была крайне любознательна, но тогда, держа в руках семейную библию и чувствуя, как история Бэлфуров тянется ко мне сквозь столетия, я ощущала только трепет от принадлежности к такой длинной цепочке имен.

Вдруг я услышала шорох и, круто повернувшись, увидела на пороге библиотеки самого дядю Эбенезера. Он уставился на меня налитыми кровью глазами. Хотя дядя еще не был пьян, он не умылся, не побрился; от его одежды воняло перегаром и табаком. Я с трудом подавила порыв открыть окна и впустить в комнату солнечный свет и свежий воздух, потому что мой дядя всегда приносил с собой тень тьмы и страдания вместе с весьма ощутимым запахом виски и конюшен. Я присела перед ним в скромном, но уважительном книксене, постаравшись вначале отойти от него подальше. Дядя Эбенезер охотно давал волю кулакам, хотя я никогда не видела, чтобы он избивал кого-нибудь из членов своей семьи, только прислугу. У меня не было иллюзий по поводу чувств, которые он испытывал ко мне, пусть даже мы и носили одну и ту же фамилию. Иногда он смотрел на меня так, словно хотел швырнуть в меня чем-нибудь через всю комнату. Вот и в тот миг он смотрел на меня именно так. Помимо расчетливости, я прочла в его голубых глазах ненависть.

– Дочка Дэви, – сказал он, склонив голову. – Так-так… Библию, значит, читаешь?

Меня так и подмывало сказать, что этому дому недостает помощи высших сил, но не хотелось подливать масла в огонь.

– Я смотрела нашу родословную, сэр, – сказала я.

Он прищурился.

– Правда? – сказал он. – Бэлфуры – славный род, а чем все кончилось? Двумя жалкими девчонками!

Я прикусила губу, чтобы не вырвалось то, что я думаю о нем за такие слова.

– И одной-то девчонки хватает, – задумчиво продолжал он. – Сам не знаю, зачем еще и тебя взял, дочка Дэви.

Я тоже часто раздумывала, почему дядя согласился взять меня к себе. Ведь он откровенно недолюбливал меня. К тому же ему едва ли хватало денег, чтобы прокормить лишний рот.

– Это кровь, – сказал он с горечью. – От родства никуда не денешься. – Он посмотрел прямо на меня. – Глен-Клэр должен был быть твоим, дитя Дэви, – сказал он. – Но ты всего лишь девчонка. Я с гораздо большей пользой сам распоряжусь им.

Я понятия не имела, о чем он говорит, хотя и сомневалась в том, что он управляет поместьем наилучшим образом. Тем временем дядя подошел ко мне, и мне захотелось отойти подальше – такую неприкрытую враждебность он излучал. Я попробовала ускользнуть от него, но он так крепко схватил меня за руку, что я выронила метелку, и она со стуком упала на каменный пол. Я чувствовала бушующую в нем злобу и жестокость, и еще что-то странное, похожее на внутреннюю борьбу.

– Лучше бы ты умерла, дитя Дэви, – выдавил он, – чем стала бы зависеть от меня.

– Я не жалуюсь, сэр, – прошептала я, чувствуя, как глухо бьется сердце у меня в груди. – Я благодарна за то, что у меня есть крыша над головой.

Эти слова были подсказаны страхом, ведь дядя был намного крупнее и сильнее меня, и мне нужно было вырваться из его рук, прежде чем предпринимать что-либо еще. Мгновение я еще стояла, скованная его хваткой, но затем она ослабела. Он отпустил меня, и я почувствовала такое облегчение, что чуть не упала, потому что ноги у меня дрожали. Даже не глядя на плечо, я понимала: там остались синяки.

– Язык у тебя подвешен неплохо, надо отдать тебе должное, – сказал он. – Но смотришь ты дерзко. Ты не похожа на Эллен – та не способна на борьбу. – Он нахмурился. – Хотя я и тебя обломаю, вот увидишь.

Бедная Эллен. У нее не было даже возможности укрепить свой дух, ведь она выросла в доме, где дядя Эбенезер ограничивал ее свободу с самых ранних лет. Если честно, я удивлялась, как она до сих пор не сошла с ума. Тетя Маделин уж точно лишилась рассудка, вспомнить только ее фарфоровых куколок и спальню, превращенную в музей ее утраченной красоты.

– У вас было достаточно времени, чтобы вылепить из Эллен то, что вы хотели. – Освободившись и стоя рядом с дверью, я почувствовала себя свободнее и перестала сдерживаться. – Но я здесь всего лишь месяц, и меня не так-то просто сломить.

Он попытался схватить меня, его лицо исказилось в приливе ненависти, но я увернулась и кинулась по коридору, слыша за спиной его гневные крики. Я прибежала на кухню, полагая, что на случай самого худшего я всегда могу выхватить из ящика старый заржавленный нож. Я захлопнула за собой дверь и, дрожа и задыхаясь, встала спиной к буфету.

Миссис Грант оторвалась от чистки овощей и покачала головой.

– Вступать с ним в пререкания – чистое безумие, – сказала она, снова опуская голову и отводя глаза.

Но дядя Эбенезер не преследовал меня, и спустя несколько минут мое дыхание почти восстановилось. Я услышала, как хлопнула дверь черного хода, и увидела в окно, как он, спотыкаясь, идет по тропинке к конюшне – наверняка пошел срывать свой гнев на бедном негоднике конюхе. Я поставила на плиту чайник – захотелось выпить чаю и успокоиться – и дала себе зарок в следующий раз, если буду прибираться в библиотеке, взять с собой кочергу. Той ночью я даже спала с ножом под подушкой, но я больше не задумывалась о семейной истории или старинном роде Бэлфуров. Стычка с дядей Эбенезером заставила меня забыть обо всем. Мне следовало кое в чем его заподозрить. Мне следовало соблюдать осторожность. Но я проявила легкомыслие.

Утром я проснулась оттого, что Эллен сидела на моей кровати и трясла меня за плечо. Я была настолько поражена таким пробуждением, что чуть не ранила ее ножом.

– Боже мой, это еще зачем? – спросила она, глядя на грязный кухонный нож, торчавший из-под одеяла.

– От мышей, – ответила я.

Сначала она удивилась, потом испугалась. Меня всегда смешило, что девушка, выросшая в самом сердце гор, боялась маленьких млекопитающих и насекомых, но Эллен внушили, что только так должны вести себя настоящие леди.