Текст книги "Дилер реальности"

0021

– Чопра – не самый странный тип, с которым тебе придется столкнуться, уверяю тебя! – обнадеживает меня Марк на следующий день, сопровождая по коридорам отдела безопасности. – Что касается Игги Бьольверка, то он, конечно, поприятней в общении, но жучара еще тот. И понятно – его департамент отвечает за всю нашу безопасность. С кем бы он ни общался, он сканирует собеседника и всеми силами пытается докопаться до того, что от него скрывают.

– А если мне нечего от него скрывать?

– Всем есть что скрывать, Золтан, и ты это знаешь. Ты ведь уже встречался с Игги? Уверен, он показался тебе не таким опасным человеком…

– Так и есть.

– Не ведись на его обаяние, если не хочешь, чтобы этот шведский пройдоха слопал тебя с потрохами. Поверь, своим единственным глазом он видит больше, чем другие способны разглядеть в микроскоп. И если он почувствует в тебе хоть долю неискренности или лукавства, то начнет копать. И не прекратит, пока не докопается до всех твоих скелетов в шкафу. В свое время Игги консультировал почти все значимые разведслужбы мира, а это о чем-то да говорит.

Когда я вошел в кабинет Игги Бьольверка, тот кормил своих воронов, отщипывая кусочки от булки. За его спиной в огромном окне мерцает реклама на фасадах небоскребов, а в небе над ними реет гигантский транспарант «ПРИВЕТСТВУЕМ ДЕТСКОЙ ПОРНОГРАФИЕЙ». Конечно, в этом городе можно ожидать чего угодно, но это было слишком даже для Сингапура. Однако спустя несколько секунд дроны разворачивают транспарант во всю длину, и я с облегчением читаю: «ПРИВЕТСТВУЕМ ДЕЛЕГАТОВ КОНФЕРЕНЦИИ ПО БОРЬБЕ С ДЕТСКОЙ ПОРНОГРАФИЕЙ»

– А, Золтан! Проходи! Ты помнишь Хугина и Мунина? Я вас уже знакомил.

– Конечно, Игги! А кто из них Хугин, кто Мунин?

– Хугин – тот, что справа, – отвечает он, указывая на ворона, который сразу нахохлился, стоило мне приблизиться к клетке.

– Кажется, я ему не нравлюсь.

– Эта птица очень своенравна. Если он кого-то невзлюбил, то это навсегда. Ты не против, если я открою клетку?

– Если они не выклюют мне глаза.

– Вот и узнаем. Да садись ты, чего стоишь!

Я присаживаюсь на стул. Бьольверк открывает дверцу клетки, а затем, опираясь на свою массивную трость, шествует к столу, где опускается в кресло. Заметив, что клетка открыта, вороны начинают суетиться и спустя несколько мгновений вылетают наружу. Кружат по огромному кабинету, громко хлопая крыльями, затем пикируют на стол перед Игги.

– Хочешь, расскажу тебе, как потерял свой глаз? – предлагает мой собеседник таким тоном, словно собирается поведать, где провел отпуск.

– Только не говорите, что это сделал Хугин.

– Что ты, он бы никогда так со мной не поступил!

В это время один из воронов, кажется, Мунин, поднявшись в воздух, усаживается прямо мне на голову.

– Не вздумай прогонять его! – предупреждает Игги.

Второй ворон, взлетев со стола, садится ему на плечо.

– Вы собирались рассказать, как потеряли глаз, – напоминаю я, стараясь сохранять самообладание.

– Да, верно. Это было много лет назад, еще во время службы в разведке. Однажды я вышел на очень ценный источник информации… От этих данных зависела не только судьба моего ведомства, но и судьба нескольких государств. Я начал активно работать с источником, но столкнулся с проблемой – этот человек оказался фанатиком. Ему не нужны были ни деньги, ни женщины, ни услуги. Он был готов поделиться информацией лишь в том случае, если я докажу, что эта информация действительно мне необходима. В качестве такого доказательства должен был выступать мой правый глаз.

– Неужели эти данные того стоили?

– Как видишь. – Он приподнимает повязку, продемонстрировав мне зияющий провал глазницы. – Более того, по условиям сделки я сам должен был вырвать его, не прибегая к помощи других людей и не используя хирургические инструменты.

– Какая жуть! – Я ежусь, тут же почувствовав, что ворону, сидящему на моей голове, это не нравится.

– Советую не совершать резких движений, – бросает Игги. – Так вот, получив мой глаз, этот источник дал мне все, что меня интересовало. Но на этом история не заканчивается. Узнав, что он сотрудничал со мной, его работодатели довольно жестоко с ним расправились. Спустя неделю после нашей роковой встречи я получил голову этого человека, забальзамированную в банке. Если тебе интересно, она стоит в том шкафу – сможешь потом взглянуть. И теперь, когда мне нужно совершить сложный выбор или я не могу найти ответ на какой-то важный вопрос, я всегда достаю эту голову из шкафа и советуюсь с ней.

– Хотите сказать, что она вам отвечает?

Мне было интересно, когда он решит, что достаточно меня запугал, в чем я ему старательно подыгрывал. Черта с два история про глаз была правдой, но изобретательность шведа я оценил. Хотя кто его знает. Одно из двух: либо в этой корпорации достигли высшего мастерства в одурачивании людей, либо здесь действительно можно ожидать чего угодно и от кого угодно.

– Не будь дураком, Золтан, – произносит Игги. – Конечно, отвечает, но не в прямом смысле этого слова. Не нужно быть мистиком, чтобы понять: и одушевленные существа, и неодушевленные предметы способны указывать нам путь. Дело лишь в том, способен ли ты заметить их указания и правильно истолковать. И конечно, тут очень важно умение четко сформулировать вопрос. Хочешь попробовать?

– Попробовать что? – делано удивляюсь я.

– Спроси о чем-нибудь Мунина. Не обязательно задавать вопрос вслух – достаточно подумать о том, что тебя интересует.

– Хорошо, попытаюсь.

«Мунин, твой хозяин всех за дураков считает?» – произношу я про себя, при этом, разумеется, состроив глубокомысленное лицо для Игги. Ворон, словно раздумывая над ответом, принимается сучить лапами, ероша мои волосы. Вслед за этим он взлетает с моей головы и, проделав пару кругов, возвращается в клетку. Я не успеваю уловить сигнал, который Игги подал своей дрессированной птице, но уверен, все это – отрепетированное представление для особо впечатлительных.

– Ну как, ты получил ответ на свой вопрос? – интересуется Игги.

– Более чем! – Я даже важно нахмурился, чтобы показать глубину своего потрясения. Игги довольно ухмыляется.

– Тогда пришла моя очередь задать тебе пару вопросов. Золтан, знаешь, как у нас поступают с теми, кто угрожает безопасности корпорации?

– Увольняют?

– А вот и нет. Их переводят в мой департамент. И поверь мне, это куда хуже, чем Хельхейм. Знаешь, что такое Хельхейм?

– Что-то из скандинавской мифологии? Ад?

– Не совсем, но довольно неприятное место, – кивает он.

Игги поднимается из-за стола, подойдя к клетке, снимает ворона со своего плеча и, отправив его к собрату, запирает решетчатую дверцу.

– Давай сменим тему, – предлагает он затем. – Золтан, что тебе снилось в последнее время?

– Я редко запоминаю сны. А почему вы спрашиваете?

– Это один из первых уроков, которые я вынес, когда начал заниматься безопасностью. Мы должны контролировать свое поведение и мысли каждую минуту – когда бодрствуем и когда спим. Особенно когда спим. Ведь если тебе что-то приснится, ты уже не можешь отснить это обратно. А то, что происходит с тобой в жизни, зачастую можно отменить. И в некоторых случаях после отмены тебе даже вернут деньги.

– Но разве сны можно контролировать? – удивляюсь я. – Ведь это, по определению, неподконтрольная территория…

– Конечно, можно! – Он встряхивает своей седой гривой. – Существует множество методов контроля собственных сновидений. Есть среди них рациональные и мистические, сложные и простые. Соответственно, и степень контроля различна.

– А лично вы какими методами пользуетесь?

– Боюсь, тебе они пока не под силу. Но могу научить тебя одному приему, довольно эффективному. Думаю, тебе он пригодится в работе.

Что это за работа, которая требует управления снами? – спрашиваю я себя, но лишь киваю в ответ, демонстрируя готовность слушать.

– Это одна из практик, служащих включению осознания внутри сна. Внутри сновидения нужно провести тест на реальность, например, привнести в него внешний объект, – начал Игги. – Это может быть что угодно – к примеру, наручные часы. Главное – очень четко представить себе этот предмет. К примеру, тебе снится, что ты идешь по морю на ладье викингов. Потом ты смотришь на свою руку и видишь на ней часы. Не любые, а именно свои, воссозданные в мельчайших деталях. Это твой якорь, с помощью которого ты напоминаешь себе: если я вообразил себе этот предмет, то могу вообразить любой другой предмет, человека или событие. Нам кажется, что мы не можем управлять своими снами, потому что мы просто не помним во сне о том, что у нас есть такая возможность.

– А что для вас служит таким якорем? Часы?

– Лучше подходит предмет, который имеет для тебя сильную эмоциональную привязку. У меня есть мои вороны – отличные проводники по сновидениям. Если хочешь, можешь тоже воспользоваться ими – но для начала тебе придется хорошенько запомнить, как они выглядят.

Я устремляю взгляд на клетку, чтобы рассмотреть птиц получше. Только такой странный человек, как Игги, мог влюбиться в этих остроклювых страшилищ. Если я и испытывал к воронам какие-то эмоции, то это было желание держаться от них подальше.

– Хугин – тот, что покрупнее, – продолжает обрабатывать меня Бьольверк. – Если во сне ты вообразишь его в деталях, то будешь лучше понимать, что происходит. А если с тобой будет Мунин – ты гарантированно запомнишь свой сон.

– А если представить себе обоих воронов?

– Для начала попробуй представить хотя бы одного, – усмехается Игги.

Я одергиваю себя: не стоит слишком ерничать с этим типом – он явно был высокого мнения о своих манипулятивных способностях. Пообещав Игги поразмыслить над «преподанным мне уроком», я покидаю этот странный кабинет.

Вернувшись в тот день домой после работы, я чувствовал себя раздраженным и сбитым с толку. События последних дней, прямо скажем, не способствовали ясному видению ситуации. Сначала вечеринка, выбившая меня из колеи. Затем секс-тесты, наезд со стороны Харона, Memnotech и, наконец, вороны с их сверлящими глазами и острыми клювами. И конечно, Игги – энигматичный, жесткий, пугающий. С человеком, который собственными руками вырвал свой глаз в обмен на информацию, даже если он и придумал эту жуткую байку, лучше не шутить.

И все же, почему глава департамента безопасности и ключевой акционер корпорации говорил со мной про сны? Или это был очередной психологический тест? И как религия и сны – связаны между собой в новом проекте корпорации? Чтобы ответить себе на этот вопрос, следует хорошо присмотреться к Игги, пока он присматривается ко мне.

0022

Каждый день моей стажировки в Департаменте безопасности начинается одинаково – с получасового общения с Игги Бьольверком. Иногда мы встречаемся в его кабинете, иногда – в небольшом саду на крыше здания, предназначенном для отдыха сотрудников. После полнейшего игнора со стороны руководителя отдела кадров Давендраната Чопры, перепоручившего меня своей ассистентке, мы быстро сблизились с одноглазым шведом, и я чувствую себя чуть ли не его давним приятелем. Игги травит шпионские байки, секретность которых истекла за сроком давности, рассказывает о функциях департамента и о вызовах, с которыми приходится сталкиваться его сотрудникам.

Может, я и поддался притворному образу Игги, о котором меня предупреждал Марк. Однако мне все же кажется, что Игги относился к типу людей, которым нет нужды притворяться. Он именно такой, каким кажется, – жесткий, циничный и расчетливый. Его притягательность уравновешивается ощущением опасности, которую он источает, что заставляет окружающих постоянно держать дистанцию и не расслабляться ни на минуту. В завершение каждой встречи он выдает мне задание на день – чаще всего довольно неожиданное.

Началось с того, что во вторник мне было предложено выяснить, кто из сотрудников департамента ворует йогурты из холодильника. Сначала я решил, что Игги шутит, и что-то даже сострил в ответ. Однако тот просто уставился на меня своим единственным глазом, так что мне пришлось подняться и покинуть кабинет в неловком молчании. Пока я брел по коридору, представлял, как Игги ухмыляется, наблюдая за мной через свои вездесущие камеры.

Я вхожу в небольшую кухню-столовую за полчаса до ланча и начинаю «расследование» с изучения содержимого общего холодильника. Запихнуть в него мини-камеру было слишком очевидным. Да и явно не этого от меня ожидал Игги – одна камера уже висела под потолком, давая прекрасный обзор всей кухни. Минут пятнадцать я потратил на то, чтобы выпотрошить в раковину все найденные в холодильнике баночки и бутылочки с йогуртом, подписанные «Клэр», «Санчес» и даже «Мой!!! Не жрать!!!». Последний я употребил внутрь. После чего наливаю себе кружку кофе и устраиваюсь в углу поудобнее. Не буду отрицать удовольствие, которое я получил от наблюдения за офисными клерками, находившими свои выпотрошенные йогурты в помойном ведре. Они возмущались и даже обращались ко мне за сочувствием. Все, кроме одного – лохматого юнца. Он, не обнаружив ни одного йогурта в холодильнике, довольно равнодушно заглядывает в ведро, после чего сует в карман какой-то сэндвич (наверняка чужой) и удаляется. Я поднимаю глаза к камере наблюдения и показываю на удаляющегося юнца пальцем. Смайлик, который тут же приходит ко мне на телефон был таким же одноглазым, как и мой наставник. Одинноль!

В среду я должен был узнать, почему один из охранников каждый день покидает офис на полтора часа позже конца смены. Я снова решил действовать нестандартно и даже не подумал прятаться в офисе после закрытия. Шести минут за компьютером со знакомым хакером мне хватает, чтобы взломать соцсеть нашего охранника и записать несколько скринграбов пылкого видеочата этого придурка с каким-то трансвеститом. Тут я тоже неплохо повеселился, наблюдая, как после закрытия офиса охранник выполняет задания своего любовника. Полностью голый, он скакал по комнате охраны с дубинкой и фонариком в самых разных местах. Ничего нового, Зет: люди порочны, а наедине – порочны до смешного. Два-ноль, Игги!

В четверг мне поручили собрать компромат на троих уборщиц. Тут я решил притормозить. Если бы я добивался возможности работать в отделе безопасности, то в два счета решил бы задачу. Однако я напомнил себе, что должен выглядеть всего лишь толковым пиарщиком (которым я притворялся), а не опытным корпоративным шпионом (которым был на самом деле). И что раскрывать свои способности именно перед Игги – наиболее опасно.

Именно поэтому я ограничился копипастом кое-какой информации из отдела кадров, сочинил от себя несколько деталей из личной жизни этих женщин и скинул все это Игги на почту. Конечно, мою отсебятину было легко проверить, и я уверен, что Игги это тут же сделал. После чего засчитал себе один балл в нашей игре. А мне скорее всего поставил «зачет» напротив графы «умеренно сообразительный, опасности не представляет».

Может, мне показалось, но Игги остался мною доволен. Как я и рассчитывал. И вот в пятницу утром я получаю итоговое задание. Подготовить досье, на кого бы вы думали? На моего нового приятеля Марка. Я сразу понял, что остальные задания давались «для разминки». А теперь мне придется серьезно пораскинуть мозгами.

Тут, наверное, самое время рассказать о моем раздвоении личности. Дело в том, что Золтан – это не одна личность, а сразу две. Например, Золтан #1 (для простоты будем называть его Z-1) всегда играет по правилам, не нарушает законы, придерживается корпоративной этики и демонстрирует лояльность везде, где только можно ее продемонстрировать. Тогда как Золтан #2 (Z-2) – беспринципное существо, готовое продать собственного отца ради достижения целей. Это довольно неприятный скользкий тип, если знать его так же близко, как знаю его я.

Итак, как поступил бы Z-1, если бы ему поручили собрать досье на приятеля? Он отправился бы прямиком к Марку, честно сообщил бы ему о полученном задании, а в награду за честность получил бы прилизанное жизнеописание, над которым вдоволь бы посмеялся Игги Бьольверк. При этом нельзя исключать возможность того, что Марк, поделившись «сокровенным», тут же отправится в кабинет Игги, чтобы посмеяться вместе с ним.

А как в этой ситуации предпочтет поступить Z-2? Для начала затребует у Харона полицейское досье на Марка – связи старика в среде правоохранительных органов по-прежнему актуальны. Затем с помощью того же хакера взломает все аккаунты объекта исследований. А после этого воспользуется расположением Дженны, которая ведает офисными секретами. Так я и поступаю.

Из кусков разношерстной информации складывается цветастая картина, которая заставляет меня симпатизировать Марку еще больше. Как оказалось, у нас с ним гораздо больше сходства, чем различий.

В частности, Марк оказался, как и я, сиротой, без каких-либо достоверных сведений о биологической матери. В раннем возрасте он был усыновлен обеспеченной семейной четой: мама – малайка, отец – из Германии. Его родители, так же как и мои, погибли – пали жертвой вируса, который подцепили во время африканского сафари. И так же как и я, Марк получил прекрасное образование. В его резюме значился Мюнхенский университет имени Людвига-Максимилиана, где он изучал социологию, а также практика в отделе кадров швейцарской IT-компании. Он довольно рано определился со своей сексуальной идентификацией, и хотя ему по каким-то причинам нравилось выдавать себя за бисексуала, его контакты с женщинами можно было пересчитать на пальцах одной руки.

В возрасте семнадцати лет он провел три месяца под домашним арестом без права пользования интернетом из-за кибермахинаций и продажи личных данных. Жизнь по ту сторону закона – еще одно сходство со мной! В корпорации Марк начал работать полтора года назад, когда ему было двадцать три. Попал он сюда, что неудивительно, по гей-каналам. Один из его любовников работал моделью на показах Паоло Рамбана и познакомил Марка с его будущим боссом.

Копнул я и внутри корпорации. Вот тут-то и пригодилась Дженна. Мне наконец-то удалось использовать ее, чтобы проникнуть в святая святых отдела кадров – архивное хранилище, где среди высоких шкафов с картотеками мы предались короткому, но бурному сексу. Как объяснила Дженна, серверам такие важные данные не доверялись! Потом Дженна была не против поболтать. Мы валялись прямо на полу, используя в качестве простыни чехол для мебели, и раскуривали гаджет со смесью табака, чая и, по-моему, 2C-B. Как бы между прочим я спрашиваю ее, было ли у нее что-то с Марком. Пока расслабленная Дженна прихорашивается и выдает один анекдот за другим (по ее мнению, у карьериста Марка стояло на корпорацию куда лучше, чем на женщин), я встаю, нахожу шкаф с нужной мне литерой и быстро выуживаю из него личное дело Марка.

За несколько минут, что были в моем распоряжении, я пролистал досье. Анкетные данные я просто запоминаю, а кое-что даже фотографирую на телефон. В частности, страницу-мемо о том, что Марку прочили повышение на загадочную должность, которая в досье была обозначена буквами «Д.Р.» И совсем уж странная ремарка в приложении, похожем на медицинскую справку: «ГЕН ∞ ВЫЯВЛЕН В СЛАБОЙ ФОРМЕ».

Что это значит «ген ∞» и «Д.Р.», мне установить так и не удалось: ни листая досье, ни дома. Но, судя по сфотографированному документу (авторства Паоло Рамбана) – это было что-то очень престижное и высокооплачиваемое. По каким-то причинам кандидатура Марка была отклонена, о чем на документе стояла соответствующая резолюция самого Саула Гаади.

Интуитивно я решаю придержать эту информацию для себя. Скомпилировав из остального симпатичное, но не слишком углубленное досье на моего нового приятеля, я пересылаю документ Игги Бьольверку.

– Отличная работа, Золтан, – хвалит меня Игги в конце рабочего дня.

Не думаю, что в этом досье было что-то, чего бы он не знал. Да и вряд ли Марк так уж интересовал Бьольверка – меня явно тестировали на верность корпорации. И сами того не подозревая, предоставили мне возможность узнать кое-что очень полезное для Золтана-шпиона.

Выйдя из кабинета Игги, в лифте я вдруг натыкаюсь на Марка и сразу цепляюсь за прекрасную возможность продолжить свое расследование – теперь уже выполняя задание моего истинного шефа, Харона.

Я одариваю Марка самой обаятельной улыбкой из своего арсенала.

– Дружище, рад тебя видеть! Что у нас на вечер?

Марк растерянно хлопает глазами, по всей видимости, такого радушия и «нас» он от меня уже и не ждал. Подняв градус своего обаяния, беру его за плечо.

– У меня паршивое настроение, Марк. Не совершить ли нам рейд по барам?

– Сейчас?

«Вдвоем?» – угадываю я его истинный вопрос. И подмигиваю – «истолковывай как хочешь, мой сладкий». Можешь даже попытаться меня соблазнить, пока я выкачаю из тебя нужную мне информацию.

– Почему бы и нет?

Марк расплывается в улыбке.