Текст книги "Выбор"

Глава 5

В течение следующих двух недель Габи стала настоящим специалистом по маскировке, по крайней мере в пределах собственного двора.

У нее не было выбора. Что она могла сказать Тревису? Выставила себя дурой, а он еще усугубил проблему, охотно простив ей все. Ее единственным оправданием – и единственным позитивным моментом во всем этом приключении – было то, что Габи извинилась в клинике.

Впрочем, следовать новому распорядку оказалось нелегко. Поначалу нужно было лишь оставлять машину в гараже, но у Молли приближались роды, и Габи пришлось парковаться на дорожке, чтобы собака могла освоиться в своем уголке. Это значило, что впредь ей предстоит приезжать и уезжать в те часы, когда соседа точно нет дома.

Габи сократила пятидесятилетний срок, решив, что пары месяцев или, возможно, полугода будет достаточно, чтобы из памяти Тревиса исчезло – или почти исчезло – воспоминание о том, как она себя вела. Габи знала, что у времени есть свойство сглаживать острые углы, пока не останется лишь смутный облик. И тогда она смогла бы вернуться к нормальной жизни. Начала бы с мелочей – помашет соседу рукой, когда будет выходить из машины, и так далее. Может быть, однажды они с Тревисом даже улыбнутся друг другу при встрече – а до тех пор она предпочитала вести жизнь тайного агента.

Габи изучила рабочее расписание Тревиса. Нужно было всего лишь быстро взглянуть на часы, когда он собирался на работу поутру, а она наблюдала за ним с кухни. Возвращаться домой оказалось еще проще: когда Габи приезжала, он обычно был на реке, с катером или скутером, но, с другой стороны, теперь вечера стали проблемой. Поскольку Тревис околачивался на улице, девушке приходилось сидеть дома, вне зависимости от того, насколько прекрасен был закат. Если она не ехала в Морхед-Сити, то в итоге усаживалась за учебник по астрономии, который некогда купила в надежде поразить Кевина. К сожалению, с тех пор им еще ни разу не довелось вместе посмотреть на звезды.

Габи убеждала себя, что нужно отнестись к ситуации по-взрослому, но у нее было ощущение, что при встрече с Тревисом она будет не слушать, а вспоминать. Меньше всего ей хотелось усугубить произведенное впечатление. Кроме того, Габи было о чем подумать.

Например, о Кевине. По вечерам, как правило, он заезжал ненадолго, а однажды даже остался на выходные – разумеется, после гольфа. Кевин обожал гольф. Еще они трижды ходили в ресторан, дважды в кино и провели воскресный вечер на пляже – а два дня назад, когда они сидели на кушетке и пили вино, он вдруг снял с Габи туфли.

– Что ты делаешь?

– Собираюсь помассировать тебе ноги. Наверное, они болят, ведь ты целый день проводишь стоя.

– Тогда сначала я их вымою.

– Мне все равно, чистые они или нет. Обожаю на них смотреть. У тебя красивые пальцы ног…

– Ты, случайно, не тайный фетишист?

– Нет. Просто я без ума от твоих ног. – Кевин пощекотал ей ступню, и Габи со смехом поджала ногу. В следующее мгновение они уже страстно целовались – а потом, лежа рядом, Кевин сказал, как сильно он ее любит. У Габи возникло ощущение, что стоит задуматься над возможностью переезда к нему.

Было неплохо. Максимум, до чего Кевин дошел в разговорах о будущем. Но…

Но что? Жить вместе – это шаг в будущее или всего лишь попытка продлить настоящее? Действительно ли она ждет предложения руки и сердца? Габи не знала. Ну… да. Но Кевин пока не готов. И поэтому, разумеется, каждый раз, когда они были вместе, в ее сознании возникали вопросы: когда он будет готов? Будет ли он готов хоть когда-нибудь? Почему он не хочет на ней жениться?

Разве это неправильно – желать брака, а не просто совместной жизни? Габи уже ни в чем не была уверена. Некоторые женщины с детства знают, что в таком-то возрасте выйдут замуж, именно это и происходит. Другие же, не стремясь под венец, спокойно переезжают жить к своим возлюбленным, и у них тоже все идет как по маслу. Иногда Габи казалось, что она – единственный человек на свете, у которого не выработан план действий. Для нее брак всегда был чем-то неопределенным. Событие, которое должно произойти. Ведь так?

От этих мыслей у Габи разболелась голова. Больше всего ей сейчас хотелось посидеть на веранде с бокалом вина и ненадолго позабыть обо всем. Но Тревис Паркер сидел у себя на крыльце и листал журнал – следовательно, вылазка была исключена. Вечером в четверг Габи снова торчала дома.

Жаль, что Кевин был занят допоздна – они могли бы чем-нибудь заняться вместе. У него была назначена встреча с дантистом, который открывал свое дело и нуждался в услугах страховщика. Это не так уж плохо – Габи знала, что Кевин всецело поглощен карьерой, – но вдобавок рано утром он отправлялся вместе с отцом в Миртл-Бич на конференцию. Следовательно, Габи предстояло увидеть его лишь в среду, а до тех пор сидеть в четырех стенах. Отец Кевина заправлял одной из крупнейших страховых контор в Северной Каролине, и с каждым годом, по мере того как близился момент его выхода на пенсию, у Кевина прибавлялось обязанностей. Иногда Габи удивлялась: в его жизни все было расписано с тех пор, как Кевин научился ходить. Но, наверное, бывает и хуже. Если закрыть глаза на кумовство, Кевин не то чтобы получал деньги просто так: отец проводил на работе меньше двадцати часов в неделю, а сын, как правило, – около шестидесяти. Кевин располагал штатом в тридцать сотрудников, управленческие проблемы сыпались градом, но у него был дар общаться с людьми. По крайней мере, именно так говорили на двух корпоративных рождественских вечеринках, куда Кевин приглашал Габи.

Да, она им гордилась, но в такие вечера, как этот, ей казалось, что ее собственная жизнь проходит мимо. Может быть, махнуть на пляж, пить вино и смотреть на закат? На мгновение Габи задумалась. Потом отвергла эту идею. Сидеть одной дома еще куда ни шло, но если она будет пить в одиночестве на пляже, то почувствует себя полной неудачницей. Все решат, что у нее нет ни одной близкой души на целом свете, а это ведь неправда. У Габи много друзей. Просто так случилось, что ни одного из них нет в пределах ста миль – и воспоминание об этом отнюдь не улучшило ей настроения.

Хотя, если взять с собой собаку… это другое дело. Самая естественная вещь, притом полезная для здоровья. Пришлось употребить большую часть болеутоляющих, какие только нашлись в аптечке, но боль в мышцах наконец утихла. Габи не вернулась на тренировки – эти люди, судя по всему, мазохисты, – но начала более или менее регулярно посещать тренажерный зал. По крайней мере последние несколько дней. Она была там в понедельник и в среду и намеревалась выкроить немного времени завтра.

Девушка встала с кушетки и выключила телевизор. Молли не было в комнате; догадавшись, что она в гараже, Габи направилась туда. Дверь была приоткрыта. Когда она вошла и включила свет, то обнаружила, что ее окружают поскуливающие, дрожащие меховые комочки. Габи позвала собаку – и вскрикнула…

Тревис только что зашел на кухню, намереваясь вынуть из холодильника цыплячью грудку, когда услышал бешеный стук в дверь.

– Доктор Паркер! Тревис! Вы дома?

Он узнал голос Габи.

Лицо у нее было бледное и перекошенное от ужаса.

– Идемте, – выпалила она. – Молли плохо.

Тревис действовал машинально; когда Габи побежала обратно к дому, схватил с заднего сиденья машины медицинский саквояж, который брал с собой, если его внезапно вызывали на какую-нибудь ферму. Отец всегда твердил: необходимо держать наготове все, что может понадобиться, и Тревис хорошо запомнил его наставления. Габи оставила дверь открытой и скрылась в глубине дома. Тревис последовал за ней секундой позже и догнал на кухне, возле двери, ведущей в гараж.

– Она тяжело дышит, и ее рвет, – пояснила Габи. – И… из нее что-то свешивается.

Тревис мгновенно понял, в чем дело. Выпадение матки. Остается надеяться, что он не опоздал.

Поспешно сполоснув руки в кухонной раковине, он спросил:

– А можно каким-то образом прибавить света? Например, принести лампу?

– Разве вы не отвезете Молли в клинику?

– Возможно, – ответил Тревис, стараясь говорить спокойно. – Но не прямо сейчас. Сначала нужно что-то предпринять. И мне потребуется свет. Вы сможете что-нибудь придумать?

– Да-да… конечно. – Габи исчезла на кухне и вернулась с лампой. – С Молли все будет в порядке?

– Узнаем через пару минут… – Держа руки поднятыми вверх, как хирург, Тревис кивком указал в сторону лежащего на полу саквояжа. – Не могли бы вы его захватить? Просто отнесите в гараж и заодно поставьте лампу. Как можно ближе к Молли. Понятно?

– Да, – кивнула Габи, стараясь не паниковать.

Тревис осторожно подошел к собаке, с облегчением заметив, что Молли в сознании. Габи тем временем подключила лампу. Молли скулила, что было вполне естественно. Тревис принялся рассматривать трубчатую массу, которая торчала из влагалища, потом взглянул на щенков. Видимо, Молли ощенилась не более получаса назад, и слава богу. Малейшая возможность некроза…

– Что теперь? – спросила Габи.

– Просто держите ее и разговаривайте с ней. Мне нужно, чтобы Молли не волновалась.

Когда девушка заняла свое место, Тревис опустился на корточки рядом с собакой. Он прислушивался, как Габи что-то бормочет и шепчет, почти прижавшись к Молли лицом. Собака высунула язык – еще один хороший знак. Тревис осторожно исследовал матку, и колли слегка дернулась.

– Что с ней такое?

– Выпадение матки. То есть часть ее вывернулась наизнанку и теперь торчит наружу. – Он пощупал матку и осторожно повернул, чтобы посмотреть, нет ли разрывов или некротических пятен. – Она ощенилась без особых проблем?

– Не знаю. Понятия не имею, когда это случилось. С ней ведь все будет в порядке?

Тревис сосредоточился и потому промолчал.

– Откройте саквояж, – после паузы попросил он. – Там должен быть соляной раствор и смазка.

– Что вы хотите сделать?

– Нужно очистить матку. А потом вернуть ее на место. Я попытаюсь вправить вручную. Если повезет, она войдет сама. Если нет, придется отвезти Молли в клинику.

Габи нашла раствор и протянула Тревису. Тот промыл матку дважды и потянулся за смазкой, надеясь, что все получится.

Габи была не в состоянии наблюдать за ним, поэтому сосредоточилась на Молли. Склонившись к ее уху, Габи шептала: «Моя собачка, славная собачка…» Тревис молчал, и только его рука ритмично двигалась.

Габи не знала, сколько времени они пробыли в гараже – десять минут или час, – но наконец Тревис откинулся назад, будто пытаясь расслабить плечи. Лишь тогда она заметила, что руки у него свободны.

– Вы закончили? – спросила она. – Все в порядке?

– И да и нет, – ответил он. – Я вправил матку, но Молли придется отвезти в клинику. Пару дней, пока не вернулись силы, ей будет нужен полный покой, а еще антибиотики. Сделаем рентген. Если обойдется без дальнейших осложнений, Молли будет как новенькая. Пойду выгоню машину из гаража. У меня есть несколько старых одеял, которые можно постелить.

– А матка… не выпадет опять?

– Не должна. Она вошла нормально.

– А щенки?

– Возьмем их с собой. Малышам нужно быть рядом с матерью.

– Поездка им не повредит?

– Думаю, нет. Молли поставят капельницу, а щенки смогут сосать.

Габи ощутила облегчение; до сих пор она не осознавала, что страшно напряжена. Она впервые улыбнулась:

– Не знаю, как и благодарить вас.

– Считайте, что уже поблагодарили.

Вымыв руки, Тревис осторожно перенес Молли в машину, а Габи занялась щенками. Как только разместились все шестеро, Тревис собрал саквояж и бросил его на переднее сиденье, а потом обошел машину кругом и сел за руль.

– Обещаю держать вас в курсе, – сказал он.

– Я поеду с вами.

– Лучше, если Молли немного отдохнет. Если вы будете рядом, она не сможет расслабиться. Ей нужно набраться сил. Не беспокойтесь, я как следует о ней позабочусь. Буду в клинике всю ночь. Даю вам слово.

Габи помедлила.

– Вы уверены?

– Все будет в порядке. Обещаю.

Она задумалась над его словами, потом робко улыбнулась:

– Знаете, там, где я работаю, нас учат ничего не обещать. Обычно мы говорим, что сделаем все возможное.

– Вам было бы приятнее, если бы я не давал слова?

– Нет. Но все-таки я бы хотела поехать в клинику.

– Разве вам не нужно завтра на работу?

– Нужно. Как и вам.

– Правильно, но я ведь там свой. И кроме того, в клинике у меня есть раскладушка. Если вы поедете со мной, то будете спать на полу.

– То есть вы не уступите раскладушку мне?

Тревис сел в машину.

– Уступил бы, будь это необходимо, – ответил он, ухмыльнувшись. – Но бог весть, как отреагирует ваш парень, если узнает, что мы провели ночь вместе.

– Откуда вы знаете, что у меня есть парень?

– Я не знал, – отозвался Тревис с легкой ноткой разочарования. А потом улыбнулся. – Давайте я все-таки заберу Молли, хорошо? Позвоните с утра. Расскажу вам, как дела.

– Хорошо, – сдалась Габи.

Тревис захлопнул дверь и завел мотор, а потом выглянул в окно.

– Не беспокойтесь, – повторил он. – Все будет в порядке.

Выехал на дорогу и помахал Габи из окна. Та помахала в ответ, хоть и понимала, что Тревис ее не видит. Она наблюдала за тем, как меркнет алый свет фар, когда машина завернула за угол.

Тревис уехал. Габи направилась в спальню и остановилась перед зеркалом. Она всегда знала, что не относится к тем женщинам, которые способны застопорить уличное движение, но впервые за много лет смотрела в зеркало и гадала, что при встрече думают о ней мужчины, не считая Кевина.

Несмотря на усталость и взлохмаченные волосы, Габи выглядела не так уж скверно. Она обрадовалась бог весть отчего. Невольно вспомнила разочарование, которое появилось на лице Тревиса при упоминании о том, что у нее есть парень, и покраснела. Не то чтобы изменились ее чувства к Кевину…

Она, несомненно, ошибалась насчет Тревиса Паркера – с самого начала. В экстремальной ситуации он держался хладнокровно. Габи восхищалась им – хотя, наверное, не стоило удивляться. В конце концов, это его работа.

Габи решила позвонить Кевину. Тот пообещал приехать через несколько минут.

– Как дела? – спросил Кевин.

Габи прижалась к нему. Было так приятно лежать в его объятиях.

– Я волнуюсь.

Кевин притянул ее ближе; Габи ощущала его запах, чистый и свежий, будто он принял душ прямо перед тем, как приехать. С растрепанными волосами он походил на студента.

– Хорошо, что твой сосед оказался дома, – сказал Кевин. – Тревис, кажется?

– Да. Вы знакомы?

– В общем, нет, – ответил он. – Мы страховали его клинику, но с ним в основном имеет дело мой отец.

– А я думала, в маленьком городе все друг друга знают.

– Ну да. Но я вырос в Морхед-Сити и в детстве не общался с ребятами из Бофора. И потом, Тревис, кажется, на несколько лет старше. Он наверняка уже уехал в колледж, когда я перешел в старшую школу.

Габи кивнула. Ее мысли вновь вернулись к Тревису. Серьезное выражение, с которым он осматривал Молли. Спокойная уверенность в голосе, когда он объяснял, что случилось. Она ощутила легкое чувство вины и потянулась к Кевину, чтобы уткнуться лицом ему в шею. Тот погладил ее по плечу, и знакомое ощущение успокоило ее.

– Хорошо, что ты приехал, – прошептала она. – Ты был мне сегодня нужен.

Кевин поцеловал ее волосы.

– А как еще я мог поступить?

– Да, но ведь у тебя была важная встреча, а завтра ты должен рано уехать.

– Ничего страшного. Всего лишь конференция. Максимум десять минут на то, чтобы собраться. Жаль, что я не приехал раньше.

– Возможно, тебя бы вырвало.

– Не исключено. Но все-таки мне неловко.

– Ты ни в чем не виноват.

Кевин погладил ее по голове.

– Хочешь, я отложу поездку? Наверняка папа меня поймет, если завтра я останусь с тобой.

– Не стоит. Во всяком случае, я буду работать.

– Уверена?

– Да, – сказала Габи. – Но спасибо, что предложил. Для меня это много значит.

Глава 6

Макс Паркер обнаружил сына в послеоперационной палате – он спал на раскладушке. Разбудив Тревиса, отец выслушал его объяснения по поводу того, что случилось, а потом принес две чашки кофе.

– Неплохо для первого раза, – заключил он. Седоволосый, с кустистыми белыми бровями, он казался олицетворением всеми любимого доброго доктора Айболита.

– Ты когда-нибудь лечил собаку с выпадением матки?

– Никогда, – признался Макс. – Хотя однажды лечил лошадь. Сам знаешь, это редкая штука. А Молли, кажется, неплохо себя чувствует. Когда я приехал утром, она села и завиляла хвостом. Ты поздно лег?

Тревис охотно отхлебнул кофе.

– Просидел с ней почти всю ночь. Хотел удостовериться, что матка снова не выпадет.

– Обычно этого не бывает, – заверил отец. – Но все равно хорошо, что ты остался на ночь. Уже звонил хозяйке?

– Пока нет. Непременно позвоню. – Тревис вытер лицо. – Господи, я совсем без сил.

– Может, поедешь домой и поспишь? Я сам управлюсь и присмотрю за Молли.

– Не хочу тебя утруждать.

– Никаких проблем. – Макс улыбнулся. – Забыл? Тебе здесь вообще нечего делать. Ведь сегодня пятница.

Через несколько минут, взглянув на Молли, Тревис вернулся домой. Вылез из машины, потянулся, а потом направился к Габи. Пересекая подъездную дорожку, он заметил торчащую из ящика газету и после недолгого колебания вытащил ее. Тревис уже собирался постучать, когда услышал звук приближающихся шагов, и дверь открылась. Габи явно удивилась, увидев его.

– О! Здравствуйте, – сказала она. – А я как раз подумала, что нужно вам позвонить.

Девушка стояла босиком, в широких штанах и белой рубашке, волосы были схвачены заколкой цвета слоновой кости. Тревис снова отметил, какая Габи привлекательная, но сегодня его осенило, что ее притягательность кроется скорее в неподдельной искренности, чем во внешней красоте.

Габи казалась такой… настоящей.

– Поскольку я все равно ехал домой, то решил поговорить лично. Молли в полном порядке.

– Вы уверены?

Тревис кивнул.

– Я сделал рентген и не нашел никаких признаков внутреннего кровотечения. Молли получила лекарство, и к ней возвращаются силы. Ее вполне можно привезти домой сегодня же, но я бы предпочел понаблюдать ее еще сутки, просто чтобы удостовериться. Сейчас она под присмотром отца. Я не спал почти всю ночь, поэтому собираюсь лечь. Но непременно загляну к Молли попозже.

– Можно мне ее повидать?

– Конечно, – ответил Тревис. – Можете навестить малышку в любое время. Но помните, она еще под воздействием лекарства. Мне пришлось дать ей успокоительное, чтобы не нервничала во время рентгена. – Он помолчал. – Кстати, со щенками тоже все в порядке. Они просто прелесть.

Габи улыбнулась. Тревис говорил с легким местным акцентом – удивительно, как она раньше не заметила.

– Хочу еще раз вас поблагодарить, – сказала она. – Даже не знаю, смогу ли я отплатить за все, что вы сделали…

Тревис отмахнулся:

– Был рад помочь. – Он протянул газету. – Кстати, вот что я прихватил по пути.

– Спасибо, – поблагодарила Габи.

Повисло неловкое молчание. Оба смотрели друг на друга.

– Хотите чашечку кофе? – предложила она. – Я только что сварила.

– Нет, спасибо. Я попытаюсь уснуть, так что лучше не перевозбуждаться.

Габи засмеялась:

– Забавно.

– Стараюсь, – отозвался Тревис.

На мгновение она представила, как он облокачивается о стойку бара и произносит эти слова, обращаясь к какой-нибудь красотке. У нее возникло смутное подозрение, что сосед с ней заигрывает.

– Ну, довольно, – сказал он. – Вы собираетесь на работу, а я устал как черт. Пойду домой и немного вздремну.

Тревис повернулся и спустился с крыльца.

Против воли Габи шагнула за порог и окликнула его.

– Прежде чем вы уйдете, скажите, пожалуйста, когда поедете в клинику. Чтобы взглянуть на Молли, я имею в виду.

– Не знаю. Зависит от того, сколько просплю.

– Ладно, – сказала Габи, чувствуя себя дурой. Она пожалела, что заговорила об этом.

– Давайте сделаем так, – предложил Тревис. – В котором часу у вас ленч? Я встречу вас возле работы.

– Я не хотела…

– Во сколько?

Габи взволнованно сглотнула.

– Без четверти час.

– Я приеду, – пообещал он и добавил: – Кстати, вы потрясающе выглядите.

Ради всего святого, что происходит?!

Эта мысль занимала сознание Габи все утро. Она осмотрела двух новорожденных, четырежды диагностировала ушную инфекцию, один раз сделала прививку и отправила пациента на рентген, действуя на автопилоте и присутствуя на работе лишь наполовину, тогда как другая ее часть по-прежнему пребывала на крыльце и размышляла: действительно ли Тревис с ней флиртует и нравится ли ей это.

Габи в тысячный раз пожалела, что в городе у нее нет подруги, с которой можно было бы поговорить. Нет ничего лучше верной наперсницы, и хотя в клинике были медсестры, статус фельдшера держал Габи особняком. Она нередко слышала, как сестры болтают и смеются, но те немедленно замолкали при ее приближении. Она чувствовала себя такой же одинокой, как и в первые дни после переезда в Бофор.

Осмотрев последнего пациента и направив его на осмотр к отоларингологу, Габи сунула стетоскоп в карман больничного халата и направилась к себе в кабинет. Помещение было небольшим; девушка подозревала, что до ее приезда оно использовалось в качестве кладовки. Окна проект не предусматривал, большую часть комнаты занимал стол, но Габи удавалось поддерживать порядок и было приятно иметь собственный кабинет. В углу стоял шкафчик, почти пустой; из нижнего ящика она достала сумочку. Взглянув на часы, убедилась, что есть еще несколько минут. Села и провела рукой по непослушным кудряшкам.

Габи решила, что делает из мухи слона. Люди постоянно флиртуют. Такова человеческая натура. Возможно, это ничего не значит. После всего, что они пережили накануне, Тревис стал для нее чем-то вроде товарища. Друга…

Друг. Ее первый друг в новом городе, в начале новой жизни. Габи понравилось, как это звучит. Разве неправильно иметь друга? Ничего подобного. Габи улыбнулась, а потом нахмурилась.

Возможно, это не такая уж замечательная идея. Быть в хороших отношениях с соседом – одно дело, но дружить с мужчиной, который не прочь пофлиртовать, – нечто совсем другое. Особенно с мужчиной, который хорош собой. Кевин не ревнив, но уж точно не обрадуется, узнав о том, что Габи с Тревисом пьют кофе на веранде пару раз в неделю. А ведь именно так и поступают дружные соседи. Пусть даже визит к ветеринару – вполне естественная вещь, но Габи отчего-то почувствовала себя неловко.

Габи показалось, что она сходит с ума. По-настоящему сходит с ума.

Она не сделала ничего плохого. И Тревис тоже. Их маленький флирт ни к чему не приведет, хотя они соседи. Габи и Кевин вместе со времен последнего курса в университете Северной Каролины, они познакомились холодным, промозглым вечером. У Габи сдуло шляпку, когда она возвращалась с друзьями из кафе. Кевин бросился за шляпкой на проезжую часть, лавируя между машинами. Если тогда Габи и не ощутила вспышки, то в ней разгорелся уголек чувства, пусть даже она не вполне это осознавала.

На тот момент меньше всего ей хотелось чего-то столь запутанного, как любовная связь, – в ее жизни и так хватало сложностей. Приближались выпускные экзамены, нужно было платить за квартиру, и вдобавок Габи не знала, где именно она будет учиться на фельдшера. Хотя теперь все это казалось нелепым, тогда девушке как будто предстояло принять самое важное решение в своей жизни. Ее были готовы принять в фельдшерскую школу в Чарлстоне или в Норфолке, и мать отчаянно ратовала за Чарлстон: «По-моему, тут нечего и думать, Габриэль. Ты будешь всего в нескольких часах езды от дома. И потом, Чарлстон куда интереснее, дорогая». Габи тоже склонялась в пользу Чарлстона, хотя в глубине души знала, что ее соблазняют несколько иные причины: клубы и рестораны, перспективы жизни в красивом городе, культура, общение. Она напоминала себе, что у нее просто не останется времени на то, чтобы наслаждаться всем этим. За исключением нескольких профильных предметов, учащиеся фельдшерской школы следовали тому же расписанию, что и студенты медицинских колледжей, но у них было не четыре, а всего два года на то, чтобы освоить программу. Габи уже наслушалась историй о том, что ее ожидает: поток информации, напоминающий струю воды из пожарной кишки. Ей больше импонировала программа в Норфолке; отчего-то и само место казалось более уютным. Там она сможет сосредоточиться на том, что нужно.

Так что же выбрать?

Она раздумывала над этим в тот зимний вечер, когда у нее сдуло шляпку, а Кевин вернул беглянку на место. Поблагодарив парня, Габи немедленно забыла о случившемся, но несколько недель спустя он заметил девушку на противоположной стороне двора. Хотя Габи позабыла Кевина, тот ее вспомнил. Его беззаботная манера приятно контрастировала с высокомерием парней, которых Габи встречала до сих пор. Большинство из них поглощали неимоверное количество спиртного и наносили на лица боевую раскраску каждый раз, когда Дьюк играл с университетом Северной Каролины. Они разговорились. Последовало приглашение на кофе, потом на ужин; в тот день, когда Габи получила диплом, она поняла, что влюблена. Она уже решила, куда поступит, а поскольку Кевин собирался жить в Морхед-Сити, всего в двух-трех часах езды к югу от того места, где Габи предстояло провести несколько лет, выбор казался вполне разумным.

Кевин ездил в Норфолк, чтобы повидаться с ней, а она – в Морхед-Сити. Он познакомился с ее семьей, а Габи – с его родными. Они ссорились и мирились, расходились и сходились, и она даже несколько раз играла с ним в гольф, хотя и не любила эту игру. Кевин оставался тем же невозмутимым и беззаботным парнем, что и прежде. По его характеру было ясно, что Кевин вырос в маленьком городке, где жизнь течет куда медленнее, чем в мегаполисе. Неспешность составляла краеугольный камень его личности. Когда Габи волновалась, он пожимал плечами; когда она преисполнялась пессимизма, Кевин оставался бесстрастен. «Вот почему, – подумала Габи, – мы так хорошо ладим. Уравновешиваем друг друга…» Если речь зайдет о выборе между Кевином и Тревисом, Габи не собиралась колебаться ни минуты.

Достигнув ясности, девушка решила, что поведение Тревиса не причина для беспокойства. Пусть флиртует, если хочет. В конце концов, она знала, что ей нужно в жизни. Габи была в этом уверена.

Как и обещал Тревис, Молли чувствовала себя лучше, чем можно было надеяться. Она энергично виляла хвостом и, несмотря на присутствие спящих щенков, напоминавших меховые комочки, при появлении хозяйки встала без видимых усилий. Габи получила свою порцию слюнявых поцелуев. Нос у Молли был холодный, она извивалась всем телом и поскуливала; Габи поняла, что с ее любимицей все в порядке.

– Я рада, что тебе лучше, – сказала она, гладя Молли, которая уселась рядом с хозяйкой.

– Я тоже, – отозвался Тревис, возникая на пороге. – Она настоящий боец. И у нее прекрасный характер.

Габи обернулась и увидела, что Тревис стоит, прислонившись к косяку.

– Видимо, я ошибся, – сказал он, подходя к ней с яблоком в руках. – Молли можно забрать домой сегодня же, если вы сумеете заехать за ней после работы. То есть это вовсе не обязательно, конечно. Я могу подержать ее здесь, если вам так спокойнее. Но Молли идет на поправку быстрее, чем я предполагал.

Тревис присел и легонько щелкнул пальцами, отвлекая внимание Молли.

– Вот умница, – сказал он голосом, в котором ясно звучало: «Я обожаю собак, поэтому иди сюда». К удивлению хозяйки, собака подошла к нему, Тревис принялся гладить ее и что-то шептать, отчего Габи почувствовала себя лишней.

– И малыши тоже молодцы, – продолжал он. – Если собираетесь отвезти их домой, устройте нечто вроде загона, чтобы они не расползались. Иначе будет грязно. Ничего особенного – просто отгородите угол досками и постелите газеты.

Габи едва слушала – почти против воли она снова засмотрелась на него. Ее раздражало то, что она думает о его внешности каждый раз, когда видит его. Как будто при взгляде на Тревиса в ней срабатывала сигнализация, и Габи искренне не понимала почему. Он был высок и худощав, но она встречала десятки таких мужчин. Много улыбается, но что тут необычного? Зубы невероятно белые – видимо, Тревис пользуется отбеливателем, – но даже если так, очень эффектно. У Тревиса спортивный вид, однако накачанных парней хватает в любом спортзале – парней, которые фанатично занимаются спортом, не едят ничего, кроме цыплячьих грудок и овсянки, и пробегают по десять миль в день. Ни один из них не производил на Габи подобного впечатления. Что в нем такого?

Возможно, было бы проще, будь Тревис не так хорош собой. Все, начиная с их ссоры и заканчивая ее нынешним смущением, было бы по-другому – просто потому, что Габи не испытывала бы такого беспокойства. Впрочем, все решено. Больше она не попадется на эту удочку. Ни за что. Поставит точку, в дальнейшем будет дружески махать соседу рукой и снова начнет жить, ни о чем не тревожась.

– С вами все в порядке? – Тревис пристально посмотрел на нее. – Вы как будто где-то витаете…

– Просто устала, – солгала Габи и указала на Молли. – По-моему, вы ей нравитесь.

– Ну да. – Тревис кивнул. – Мы отлично поладили. Думаю, причиной тому вяленое мясо, которым я угостил ее с утра. Вяленое мясо – путь к сердцу любой собаки. Так я обычно говорю всем кинологам, которые спрашивают, что делать, если собака их не любит.

– Я запомню, – пообещала Габи, поспешно отведя взгляд.

Когда один из щенков заскулил, Молли встала и вернулась в вольер. Присутствие Тревиса и Габи вдруг сделалось излишним. Он поднялся и вытер яблоко о штаны.

– Так как вы решите?

– Насчет чего?

– Насчет Молли.

– А в чем дело?

Тревис нахмурился и медленно повторил:

– Вы хотите забрать ее домой сегодня или нет?

– Ах это… – Габи покраснела, как школьница, которая разговаривает с выпускником колледжа. Мысленно выругала себя и откашлялась. – Да, я заберу Молли. Если вы уверены, что это ей не повредит.

– Все будет в порядке, – уверил Тревис. – Она молода и здорова. Конечно, малышке пришлось нелегко, но могло быть намного хуже. Нам повезло.

Габи скрестила руки на груди.

– Да уж.

Она впервые заметила, что на футболке Тревиса размещена реклама какого-то салуна.

Тревис откусил яблоко.

– Честно говоря, я думал, вы обрадуетесь, когда узнаете, что с Молли все в порядке.

– Я очень рада.

– А по вам не скажешь.

– И что это значит?

– Не знаю… – ответил Тревис и снова откусил яблоко. – Если вспомнить ваше появление у моей двери… наверное, я ждал, что вы выкажете чуть больше чувства. Не только по поводу Молли, но и потому, что я оказался дома и пришел на помощь.

– Я уже сказала, что очень благодарна. Сколько раз нужно это повторить?

– А как вы считаете?

– Вам лучше знать.

Тревис чуть приподнял бровь:

– По-моему, наоборот.

«Да уж», – подумала Габи.

– Ладно, – сказала она. – Спасибо еще раз. За все, что вы сделали.