Текст книги "Власть и свобода на весах конституционного правосудия: Защита прав человека Конституционным Судом Российской Федерации"

Из соответствующих положений Конституции РФ и Закона «О Конституционном Суде РФ» в их системной взаимосвязи следует, что момент утраты юридической силы нормативного акта, признанного неконституционным полностью или в части, может совпадать, а может и не совпадать с моментом вступления решения Конституционного Суда РФ в силу. Иными словами, следует различать такие юридические факты, как вступление решения Конституционного Суда РФ в силу (немедленно после провозглашения) и введение решения Конституционного Суда РФ в действие. Это означает, что законодатель, не выходя за рамки конституционных установлений, принципиально допускает возможность такого положения, при котором в течение определенного периода – с момента вступления решения в силу до момента введения его в действие – признанные неконституционными положения нормативного правового акта продолжают действовать, порождают правовые последствия.

Однако по смыслу п. 12 ст. 75 во взаимосвязи с ч. 1 и 3 ст. 79 Закона «О Конституционном Суде РФ» несовпадение момента вступления решения Конституционного Суда РФ в силу и момента утраты юридической силы нормативным правовым актом, признанным не соответствующим Конституции РФ, может иметь место лишь при наличии в решении Конституционного Суда РФ специального указания на порядок вступления решения в силу и на особенности его исполнения, т. е. указанные моменты могут не совпадать только по инициативе самого Конституционного Суда РФ, но не какого-либо иного субъекта государственной власти[109]109
  См. об этом подробнее: Мнение судьи Конституционного Суда Российской Федерации Н.С. Бондаря по постановлению Конституционного Суда Российской Федерации от 6 апреля 2004 г. № 7-П по делу о проверке конституционности положений п. 2 ст. 87 Кодекса торгового мореплавания Российской Федерации и постановления Правительства Российской Федерации от 17 июля 2001 г. № 538 «О деятельности негосударственных организаций по лоцманской проводке судов» в связи с жалобой Международной общественной организации «Ассоциация морских лоцманов России» и автономной некоммерческой организации «Общество морских лоцманов Санкт-Петербурга» // Вестник КС РФ. 2004. № 4.


[Закрыть]. Это может быть связано, например, со спецификой той сферы общественных отношений, которые регулируются признанным неконституционным (полностью или частично) нормативным правовым актом и которыми обусловливаются неблагоприятные последствия немедленного прекращения действия признанных неконституционными положений. Об этом свидетельствует и практика Конституционного Суда РФ, основывающаяся на том, что решения Конституционного Суда РФ, в результате которых неконституционные нормативные правовые акты утрачивают юридическую силу, как общее правило, имеют такую же сферу действия во времени, пространстве и по кругу лиц, как и нормативные акты правотворческого органа, и, следовательно, такое же, как нормативные акты, общее значение. Такая правовая позиция была сформулирована Конституционным Судом РФ, в частности, в постановлении от 16 июня 1998 г. № 19-П по делу о толковании отдельных положений ст. 125, 126 и 127 Конституции РФ[110]110
  См.: СЗ РФ. 1998. № 25. Ст. 3004.


[Закрыть]. Она получила свое подтверждение и в иных решениях Конституционного Суда, в том числе напрямую связанных с конституционной защитой прав и свобод человека и гражданина.

Постановлением от 22 января 2002 г. № 2-П[111]111
  См.: постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 22 января 2002 г. № 2-П по делу о проверке конституционности ч. 2 ст. 69, ч. 2 ст. 70 и ст. 90 Конституции Республики Татарстан, а также п. 2 ст. 4 и п. 8 ст. 21 Закона Республики Татарстан «О выборах народных депутатов Республики Татарстан» в связи с жалобой гражданина М.М. Салямова // СЗ РФ. 2002. № 6. Ст. 627.


[Закрыть] Конституционный Суд РФ признал взаимосвязанные положения о проведении выборов в Государственный Совет Республики Татарстан по административно-территориальным и территориальным округам, содержащиеся в ч. 2 ст. 69, ч. 2 ст. 70 и ст. 90 Конституции Республики Татарстан, а также в п. 2 ст. 4 Закона Республики Татарстан «О выборах народных депутатов Республики Татарстан», поскольку данными положениями нарушаются гарантии свободных выборов на основе всеобщего и равного избирательного права, не соответствующими Конституции РФ, ее ст. 3 (ч. 2 и 3), 19 (ч. 1 и 2) и 32 (ч. 1 и 2), а также нормативное положение, содержащееся в ч. 2 ст. 70 Конституции Республики Татарстан и п. 8 ст. 21 Закона Республики Татарстан «О выборах народных депутатов Республики Татарстан», согласно которому пассивным избирательным правом на выборах в Государственный Совет Республики Татарстан по административно-территориальным избирательным округам обладают лишь постоянно проживающие или работающие на территории данного избирательного округа, не соответствующим ст. 3 (ч. 2 и 3), 19 (ч. 1 и 2), 32 (ч. 1 и 2) и 55 (ч. 3) Конституции РФ.

При этом Конституционный Суд РФ указал следующее. Признание названных положений не соответствующими Конституции Российской Федерации не влечет за собой пересмотра результатов выборов действующего состава Государственного Совета Республики Татарстан и само по себе не предопределяет оценку принятых им решений.

В силу ст. 125 (ч. 6) Конституции Российской Федерации, ч. 1 ст. 79, п. 3 ч. 2 ст. 80 и ч. 3 и 4 ст. 87 Закона «О Конституционном Суде РФ» Государственный Совет Республики Татарстан обязан не позднее чем в течение шести месяцев после опубликования настоящего постановления внести необходимые, вытекающие из него изменения в Конституцию Республики Татарстан, Закон Республики Татарстан «О выборах народных депутатов Республики Татарстан», а также другие нормативные правовые акты, содержащие такие же положения, какие настоящим постановлением признаны не соответствующими Конституции Российской Федерации; до внесения соответствующих изменений в такие положения они не могут применяться судами, другими органами и должностными лицами.

В силу п. 12 ч. 1 ст. 75 Закона «О Конституционном Суде РФ» до внесения соответствующих изменений в Конституцию Республики Татарстан законодательные акты Республики Татарстан должны приниматься действующим составом депутатов на пленарных сессиях Государственного Совета Республики Татарстан.

Исходя из цели обеспечения баланса конституционно значимых интересов и недопустимости нарушения прав и свобод других лиц при осуществлении прав и свобод человека и гражданина, Конституционный Суд РФ может определить особенности реализации ч. 3 ст. 79 Закона «О Конституционном Суде РФ», в том числе путем отсрочки исполнения постановления Конституционного Суда РФ, обусловленной, в частности, необходимостью обеспечить стабильность правоотношений в интересах субъектов права[112]112
  См., например: Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 4 мая 2000 г. № 101-О по жалобе открытого акционерного общества «Северные магистральные нефтепроводы» на нарушение конституционных прав и свобод частями первой и третьей ст. 79 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» // Вестник КС РФ. 2000. № 6; Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 7 марта 2003 г. № 120-О об отказе в принятии к рассмотрению ходатайств гражданина Игнатьева Максима Вячеславовича об официальном разъяснении определения Конституционного Суда Российской Федерации от 9 апреля 2002 г. № 69-О по жалобе гражданина М.В. Игнатьева на нарушение его конституционных прав положениями ст. 2, 4 и 5 Федерального закона «О налоге на игорный бизнес», Законом Нижегородской области «О ставках налога на игорный бизнес» и Законом Ивановской области «О ставках налога на игорный бизнес» // Вестник КС РФ. 2003. № 5.


[Закрыть]. Очевидно, что это связано с теми ситуациями, когда немедленная утрата юридической силы признанными неконституционными положениями и отсутствие правового регулирования соответствующих отношений (правовой вакуум) могут породить более существенные негативные последствия, нежели продолжение действия правовых норм, признанных неконституционными.

Причем Конституционный Суд РФ, реализуя предоставленные ему полномочия по определению особенностей введения в действие принятого решения, равно как и органы государственной власти Российской Федерации, обязанные осуществить правовое регулирование в соответствии с решением Конституционного Суда РФ, не свободны в своих действиях от требований Конституции РФ, определяющих основы правопорядка. Так, установление Конституционным Судом РФ особенностей вступления в силу принятого им решения должно отвечать требованиям определенности, ясности, основываться на необходимости обеспечения баланса конституционно значимых интересов. Одновременно органы государственной власти Российской Федерации, на которые возложена обязанность по приведению правового регулирования в соответствие с принятым Конституционным Судом РФ решением, должны исходить из необходимости поддержания доверия граждан к правосудию и деятельности органов государственной власти Российской Федерации, а также из общеправового принципа исполнимости судебных решений.

Названные требования предполагают, что Конституционный Суд РФ, устанавливая особый порядок исполнения вынесенного решения в части отложения момента утраты признанными неконституционными положениями юридической силы, имеет возможность указать разумный срок, в течение которого законодателю надлежит урегулировать соответствующие отношения и, во всяком случае, по истечении которого нормы, признанные не соответствующими Конституции РФ, утрачивают юридическую силу. В случае же отсутствия в решении Конституционного Суда РФ специальной оговорки о сроке введения его в действие законодатель должен в разумный срок исполнить решение Конституционного Суда РФ.

В отсутствие же специально определенного Конституционным Судом РФ срока исполнения принятого им решения (если, тем не менее, содержится оговорка о порядке его вступления в силу) следует исходить из того, что нормы, признанные Конституционным Судом РФ не соответствующими Конституции РФ, сохраняют свое действие вплоть до урегулирования федеральным законодателем данных отношений в соответствии с решением Конституционного Суда РФ.

Вместе с тем для заявителя, обратившегося в Конституционный Суд РФ в порядке конкретного нормоконтроля, принятие Конституционным Судом РФ решения, в том числе и определения с так называемым позитивным содержанием (которое включает в себя конституционно-правовое истолкование оспариваемого положения), во всяком случае влечет пересмотр компетентными органами того дела, которое послужило поводом для обращения в Конституционный Суд РФ. Это прямо вытекает из взаимосвязанных положений ч. 3 ст. 79 и ч. 2 ст. 100 Закона «О Конституционном Суде РФ». Иными словами, для такого заявителя соответствующее постановление и определение Конституционного Суда РФ вступает в силу с момента его принятия.

Проблемным, однако, остается вопрос о том, с каким моментом следует связывать вступление определения Конституционного Суда РФ в силу для иных заинтересованных лиц: является ли таковым момент принятия определения – как и в случае с заявителем по делу – или момент официального опубликования соответствующего определения?

Казалось бы, верным следует признать первый из названных вариантов, поскольку установление для всех заинтересованных лиц, включая заявителя по конкретному делу, одного и того же момента вступления определения в силу представляется наиболее адекватным способом реализации принципа равенства, закрепленного в ст. 19 (ч. 1 и 2) Конституции РФ. Однако более детальное рассмотрение существа вопроса свидетельствует о недостатках изложенной модели в первую очередь как раз с точки зрения равноправия.

Действительно, заявитель и иные заинтересованные лица получают доступ к содержанию принятого Конституционным Судом РФ решения в различном порядке: заявителю определение направляется в обязательном порядке как стороне по конкретному делу; иным же субъектам его содержание может стать известно лишь после его опубликования. Признание при таких условиях вступления определения в силу с момента его принятия означало бы, что в течение определенного периода времени (с момента принятия и до официального опубликования) субъекты права, на которых распространяется принятое решение, должны были бы привести свою юридическую активность в соответствие с содержанием определения, к которому они по объективным причинам не имеют доступа. Не способствуют разрешению данной проблемы и положения ст. 78 Закона «О Конституционном Суде РФ», которые, прямо обязывая Конституционный Суд РФ направлять к публикации, а официальные издания органов государственной власти Российской Федерации, субъектов Российской Федерации, которых касается принятое решение, незамедлительно публиковать постановления и заключения Конституционного Суда РФ (ст. 78), в то же время не содержат предписаний, касающихся столь же незамедлительного опубликования определений Конституционного Суда РФ.

Таким образом, установление для всех заинтересованных лиц в качестве момента вступления определения Конституционного Суда РФ момент его принятия ставило бы юридические возможности таких лиц (в течение периода, когда определение еще официально не опубликовано) в зависимость от их субъективных возможностей получить доступ к содержанию вынесенного решения, а также от произвольного усмотрения лиц, получивших текст решения (неофициальное опубликование, обнародование через Интернет или информационно-правовые базы данных), что тем самым нарушало бы конституционный принцип равенства.

Подобные ситуации встречаются в практике довольно часто. Так, например, 8 апреля 2004 г. Конституционным Судом РФ было принято Определение № 169-О об отказе в принятии к рассмотрению жалобы общества с ограниченной ответственностью «Пром Лайн» на нарушение конституционных прав и свобод положением п. 2 ст. 171 Налогового кодекса Российской Федерации, подлежащее в соответствии с п. 3 резолютивной части обязательному опубликованию в «Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации». В течение нескольких месяцев (в том числе по причине летнего отпускного периода), вплоть до ноября 2004 г., такой публикации осуществлено не было. Вместе с тем 19 и 27 июля 2004 г. данное решение было размещено соответственно в информационно-правовых базах «Консультант Плюс» и «Гарант». Кроме того, текст решения был частично воспроизведен в «Обзоре арбитражной и налоговой практики» (№ 2. Июль 2004 г. С. 19—20), а также включен в полном объеме в «Налоговый вестник» (2004. № 9/9) и «Экономику и жизнь» (2004. № 42). Все названные публикации не носили официального характера. Однако уже с июля 2004 г. Определение № 169-О стало применяться арбитражными судами для обоснования позиции по конкретным делам и вынесения по ним судебных решений[113]113
  См., например, решения Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа в информационно-правовой базе «Гарант» (разд. Cудебная практика): постановление от 28 июля 2004 г. № А56-8282/04; постановление от 29 июля 2004 г. № А56-4592/04; постановление от 30 июля 2004 г. № А56-10985/04; постановление от 2 августа 2004 г. № А56-6132/04; постановление от 2 августа 2004 г. № А56-37343/03; постановление от 11 августа 2004 г. № А56-5021/04; постановление от 11 августа 2004 г. № А56-1474/04; постановление от 17 августа 2004 г. № А56-43525/03; постановление от 18 августа 2004 г. № А56-7685/04; постановление от 18 августа 2004 г. № А56-519/04; постановление от 23 августа 2004 г. № А56-3210/04; постановление от 23 августа 2004 г. № А56-1383/04; постановление от 26 августа 2004 г. № А56-3458/04; постановление от 27 августа 2004 г. № А56-13148/04; постановление от 27 августа 2004 г. № А26-1464/04-21; постановление от 30 августа 2004 г. № А56-7587/04; постановление от 2 сентября 2004 г. № А56-37154/03; постановление от 8 сентября 2004 г. № А56-8984/04; постановление от 14 сентября 2004 г. № А56-8302/04; постановление от 20 сентября 2004 г. № А56-10502/04; постановление от 27 сентября 2004 г. № А44-2385/04-С7; постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 16 августа 2004 г. № Ф09-3225/04АК.


[Закрыть]. Не вдаваясь в содержательные (налогово-правовые) аспекты данного Определения, отметим, что одним из замечаний, прозвучавших в некоторых средствах массовой информации в адрес данного решения Конституционного Суда, явилось его применение без официального опубликования[114]114
  См., например: Зарипов В. Конституция или НДС? // эж-ЮРИСТ. 2004. № 31.


[Закрыть], что, безусловно, может содержать в том числе и предпосылки для нарушения прав и свобод граждан.

Наиболее адекватным, с точки зрения Конституции РФ, могло бы стать такое законодательное решение данной проблемы, при котором вступление определения Конституционного Суда РФ в силу связывалось бы с моментом его официального опубликования при одновременном закреплении обязательности незамедлительного (например, в течение двух недель после принятия) опубликования определений Конституционного Суда РФ в официальных источниках органов государственной власти Российской Федерации («Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации», Собрании законодательства Российской Федерации, а наиболее важных – и в «Российской газете»), а также субъектов Российской Федерации, с которыми решение связано.

Часть вторая

Глава 5
Гражданское общество как сфера обеспечения конституционного баланса власти и свободы

Положение человека в обществе и государстве, обеспечение свободы человеческой личности – один из коренных вопросов конституционного развития всякого общества и государства. Конституционная история человечества – это история взаимоотношений человека с обществом и государством, история становления и развития идей свободы и равенства, их воплощения в реальной действительности, в том числе с помощью права и закона.

На протяжении всей своей жизни человек, сам того не осознавая, «приговорен» к свободе: он должен каждый свой поступок, все свои действия (или бездействия) совершать в системе координат, которые определяются требованиями свободы и ответственности, прав и обязанностей человека и гражданина. Человек или борется за свободу, стремится к ней как к цели своей жизни; или пользуется свободой, наслаждается ее неповторимыми и ничем не заменимыми ценностными качествами, необходимыми для самого существования человеческой личности как биосоциального существа; или теряет свободу, оказывается в плену социальных или природных сил, которые лишают его возможности проявить себя как самостоятельную, независимую человеческую личность; или человек отказывается от свободы, противопоставляет себя обществу и природе, делает сознательный выбор между свободой и несвободой в пользу последней. Во всем этом – отражение не только философско-мировоззренческой дилеммы, но и вполне реальной, жизненной проблемы о том, что значит быть свободным. Свобода – это социальное и личное благо или бремя для ее носителей? Особую остроту приобретает этот вопрос в периоды реформ, экономических и политических преобразований.

При всей сложности и противоречивости осуществляемых в Российской Федерации глубоких преобразований очевидным является тот факт, что их основное содержание соответствует общим закономерностям демократического развития современного мира, а основной целью этих преобразований является в конечном счете утверждение в России идеалов свободы и социальной справедливости, формирование гражданского общества и правового государства.

Заключая в себе глубинные характеристики социального и правового положения человека в обществе и государстве, категория свободы является в то же время важнейшим качественным показателем зрелости всей системы общественных отношений, критерием уровня самоорганизации населения, степени демократизма государственной и общественной жизни. Подобный подход, освобожденный от фетишизации вещных отношений и материальных потребностей как вульгарно-материалистической основы социального развития, позволяет выявить гуманистический, личностно-правовой взгляд на закономерности развития институтов демократии в нашей стране, на современные процессы формирования гражданского общества и правового государства. В сопоставлении со свободой все иные институты и категории, характеризующие демократизм общества, уровень самоорганизации населения, эффективность функционирования публичной власти и т. п., выступают как вторичные, производные.

Это, однако, не означает, что свобода личности сама по себе, автоматически трансформируется в политические и экономические институты демократии. Для этого, несомненно, сложного процесса необходима определенная совокупность социальных и правовых условий (факторов), относящихся как к самой личности, индивидуальным формам развития ее свободы, так и к социальным, коллективным формам человеческого бытия. Тем самым свобода как возможность индивидуальных и коллективных субъектов поступать в своих интересах, согласованных с познанной необходимостью, выступает как социальный фактор, нормирующий поведение людей.

Важно при этом учитывать объективно необходимое единство социального содержания и правовой формы соответствующих явлений, в связи с чем и сама свобода как основа самоорганизации населения и в конечном счете социального прогресса общества, его взаимоотношений с человеком и гражданином должна анализироваться не в абстрактном, общефилософском аспекте, а сквозь призму формально-юридических, правовых форм ее движения.

Свобода личности как основа самоорганизации населения и формирования гражданского общества может проявляться на разных уровнях и в различных качествах, формах своего бытия, предопределяющих, соответственно, широту, многогранность социально-правовых характеристик статуса человека и гражданина в обществе в целом и в системе властеотношений, в частности. Основываясь на общеметодологических подходах к категории свободы, выработанных в отечественной и зарубежной философии, отметим, что правовое значение свободы может проявляться по крайней мере на трех уровнях.[115]115
  См.: Бондарь Н.С. Гражданин и публичная власть: Конституционное обеспечение прав и свобод в местном самоуправлении: Учебное пособие. М.: ОАО «Издательский дом «Городец», 2004. С. 17—26.


[Закрыть]

Первый, но, безусловно, необходимый уровень свободы, который проявляется как внутренняя характеристика личности, ее природное свойство, имманентно присущее человеческой личности и отличающее ее от других живых существ. Это свобода воли как интегральная основа всех других личностных характеристик (как-то:

осознание человеком собственной индивидуальности, разумность, ответственность). Она объемлет человеческую личность в единстве всех ее биосоциальных качеств и выступает глубинной генетической основой формирования начал социальной саморегуляции на уровне прежде всего самой личности, которая является в этом случае и субъектом, и объектом реальных отношений власти и подчинения, производства и распределения и т. д. Без свободы воли невозможна и свобода индивида вообще: свобода индивидов и свобода их воли на правовом уровне фактически выступают как понятия тождественные. В праве волевой компонент представлен как свободная воля, соответствующая всем сущностным характеристикам права и тем самым отличная от произвольной воли и противостоящая произволу. В этом смысле и само по себе право как форма свободы людей есть не что иное, как свобода их воли.[116]116
  Нерсесянц В.С. Философия права. Учебник для вузов. М.: Изд-во НОРМА-Инфра-М., 1999. С. 23.


[Закрыть]

В формально-юридическом же плане с наличием свободы воли законодатель связывает юридические качества физического лица как субъекта права. Это такие юридические качества (свойства), как правоспособность, дееспособность, деликтоспособность.

Правоспособность лица как способность иметь гражданские права и нести обязанности признается, как известно, в равной мере за всеми гражданами, она возникает в момент рождения гражданина и прекращается его смертью (ст. 17 ГК РФ). Это, однако, не означает, что правоспособность является простым результатом появления человека на свет. Являясь способностью юридической, она должна быть признана государством. И условием, предпосылкой такого признания является свобода воли лица как его внутренняя природная характеристика. Это означает, что правоспособность воплощает в себе признанную государством потенциальную возможность (способность) выступать субъектом права. Уже поэтому, кстати, вряд ли было бы правильно правоспособность рассматривать в качестве некого особого субъектного права.

Соответствующие категории – правоспособность, дееспособность, деликтоспособность – лишь исходные системообразующие правовые начала для формирования всей структуры права в единстве его объективных и субъективных компонентов (объективного и субъективного права) как «царства реализованной свободы». На данном уровне универсальность свободы заключается в том, что свободный человек, являясь «владельцем своей собственной личности»[117]117
  Локк Дж. Сочинения. Т.3. М.,1988. С. 287.


[Закрыть], приобретает внутренние качества и для собственной личностной саморегуляции, и для реализации своей индивидуальности в социальной среде, для осуществления своего индивидуального потенциала в тех общественных отношениях, где происходит материализация человеческой свободы в различных формах ее проявления (политическая, экономическая, социально-культурная и т. п.).

Второй уровень выявления интегральных связей «свобода личности – самоорганизация населения» и, соответственно, следующий аспект свободы как генетической основы самореализационных начал в обществе характеризует ее с точки зрения состояния, положения человека в обществе. На этом уровне человек уже не только осознает свою индивидуальность, становится владельцем своей жизни и собственной человеческой личности, но и противопоставляет себя социальной среде, коллективу, обществу в целом, строит с ними отношения на определенных принципах, характеризующих степень единства индивидуальных и коллективных (общественных) интересов, уровень демократизма и самоорганизации этих отношений. В этом случае в категории свободы отражается достигнутый уровень не просто самопознания личности, но познания законов внешней природы и закономерностей развития человеческого общества в целом.

В социальном плане данный аспект свободы характеризуется как освобождение личности от воздействия чуждых ей сил, ограничений и насилия (в форме экономического или политического принуждения, национального угнетения, дискриминации и т. д.), а на правовом, формально-юридическом уровне он связан прежде всего с закреплением статусных состояний лица как гражданина: обеспечение режима равноправия, провозглашение правовых запретов на различные формы дискриминации, правовое гарантирование личной безопасности, автономии, а также закрепление во многом примыкающих к данному уровню правового регулирования законных интересов как относительно самостоятельного института правовой свободы. Это так называемый негативный, или, по терминологии некоторых ученых, «отрицательный», уровень свободы, который находит свое юридическое воплощение в известной формуле запретительного метода нормирования общественных отношений как «свобода от…».

Функциональное назначение данного метода государственно-правового воздействия на отношения саморегуляции, самоорганизации населения заключается в том, что он позволяет «соединить» частные (личные) и публичные (общественные) начала соответствующих отношений как выражения достигнутой свободы и тем самым заложить сами основы, установить фундаментальные принципы движения общественных отношений в режиме свободы и самоорганизации.

Вместе с тем абсолютизация негативного метода регулирования взаимоотношений личности с обществом и государством может привести к глубоким деформациям в правовом положении гражданина, что вытекает из самих философско-мировоззренческих основ негативной (отрицательной) свободы. «Отрицательная свобода как право человека на самостоятельность включает право быть, в определенных пределах, эгоистичным, безумным, эксцентричным, безответственным, отклоняющимся в поведении, одержимым самоубийцей, мономаном и т. д. и т. д.»[118]118
  Беллмер Альбрехт. Модели свободы в современном мире // Социологос. Пер. с англ., нем., франц. М., 1991. С. 26.


[Закрыть]. В этом плане концепция негативных прав человека составила основу доктрины западного консервативного либерализма, его идей о правах личности, антиномии свободы и равенства, когда в качестве одного из естественных прав провозглашается и «право на неравенство». Сами по себе негативные права не приносят благ, они лишь порождают у других лиц обязанность воздерживаться от нарушения интересов данного субъекта. В этом случае исключается или ставится под сомнение идея притязаний индивида на получение социальных благ и услуг от общества, государства, поскольку такие права и социальные гарантии посягают на интересы тех членов общества, за счет которых могут быть удовлетворены такого рода притязания.

Третий уровень свободы личности как основы взаимоотношений человека со своей внешней социальной средой (включая общество и государство в целом) отражает свободу как деятельную характеристику личности. Человек выступает в этом случае не только как самостоятельная, независимая личность, которая способна «быть господином самому себе» (И.Кант), но как деятельный субъект. Свобода личности предполагает здесь уже широкие возможности для выбора различных вариантов активного поведения, для преобразующей деятельности личности. На правовом уровне это реализуется в позитивном методе нормативного регулирования общественных отношений. Он получает воплощение в юридической формуле «свобода на…», что раскрывается через конкретные юридические права и свободы, а также посредством некоторых иных правовых средств стимулирующей ориентации активного поведения личности (правовые стимулы), к которым можно отнести, например, льготы, поощрения, а в некоторых случаях – и законные интересы. Данный (позитивный) метод правового регулирования в отличие от негативного в большей степени отвечает уже идеологии коллективизма. Он обеспечивает более конкретное институционное оформление самореализационных начал в обществе: закрепляя за гражданином юридические права и свободы, в том числе связанные с участием в управлении обществом и государством, придает нормативное содержание социально-политическим и экономическим институтам демократии в общегосударственном масштабе реализации.

Сочетание соответствующих уровней свободы в процессе развертывания отношений саморегулирования, самоорганизации населения и последующего их правового оформления и позволяет отразить, с одной стороны, автономию личности, ее самостоятельное значение как высшей ценности и, с другой – возвести свободу (во всем многообразии этого явления) в основу всех сфер жизнедеятельности общества; свобода должна стать главным принципом организации экономики, социального развития, всей системы общественных отношений, это сердцевина конституционного строя всякого демократически организованного общества и государства.[119]119
  См.: Баглай М.В. Конституционное право Российской Федерации. Учебник для вузов. М., 1997. С. 154.


[Закрыть]

В становлении и развитии соответствующих институтов состоит смысл и основное содержание исторического процесса перехода человечества из несвободы в «царство свободы».

Переход к такому состоянию общества и государства – исторически длительный процесс. И тем не менее достижение соответствующих целей – не мираж, а реальная историческая перспектива. Она связана, в частности, с формированием гражданского общества.