Текст книги "Придворный. Гоф-медик"

– Я больше никогда…

– Молчи, я не закончил. Мать тоже денег не даст. Я ей содержание урезал и в имение отослал. И последнее… У меня лежит завещание, но тебя там нет, твой младший брат получит все. Пока не подписал, но, если еще раз услышу про твои подвиги, подпишу. Теперь сам решай, как дальше жить будешь.

Ходатай

– Как зашел в палату, сразу понял, дело дрянь, – взволнованно докладывал господину Тогасту мэтр Ториан. – На тумбочке апельсины, серебряная фляга с питьем и дорогие конфеты, а на столике корзина роз. В оранжерее за два золотых хуже продаются. А кто у него был? Никого, один дядюшка двоюродный. Когда на входе в книжку посетителей записывали, подглядел. Тут, думаю, двумя сотнями никак не обойдемся, сразу тысячу золотом посулил. Малой хоть бы глазом моргнул, только сказал, что жизнь ему сломали, и меня выгнал. Тогда я понял – надо выяснить, что у него утянули. Его показания не давали, но барашек в бумажке поблеял, золотишко звякнуло, и судейский копию на столе забыл. Вот список похищенного. Из богатеньких мальчик, понятно, почему так взялись.

– Он очень плохо выглядит?

– Весьма дурно. Места на лице живого не осталось, одни только синяки, опухоли да кровавый шрам через всю физиономию.

– М-да… Дела… Тут сколько ни дай, не возьмет.

– И я про то! Главное, срок подходит. Завтра после полудня суд будет, а мы гимназиста пока не уговорили.

– Если денег не берет, с другой стороны зайти надо. Хорошо, что я сразу стал готовиться к такому повороту и имею решение вопроса.

– Нет, господин Тогаст. Я на такое пойти никак не могу. Если что с его семьей случится, нас с вами первых за жабры возьмут. Скрываться мне резону нет, у меня капитал хороший и клиентура сложилась…

– Мэтр, это только вы о преступном думаете, а я привык деньгами затруднения решать. У меня есть то, от чего молодой человек, вступающий во взрослую жизнь, отказаться никак не сможет, – самостоятельность.

Больница

На этот раз я провалялся в полусне довольно долго. Несколько раз его прерывала сиделка, которая отпаивала меня крепким бульоном. Постоянно в палате не сидела, но заглядывала часто. Зуд и боль от раны не утихали, но головокружение уменьшилось, а тошнота вовсе прошла, даже аппетит появился. Однако лицо свербит, мышцы сводит резкими спазмами, по коже бегают болезненные мурашки. Вы хотели регенерацию? У вас она есть! Получите и распишитесь. А что не будет больно, никто вам не обещал. Еще одна беда – скука. Лежать и ничего не делать – занятие сильно на любителя, а читать я не в состоянии.

Когда в очередной раз заглянула сиделка и сообщила о посетителе, сразу согласился того принять: хоть какое-то развлечение. В палату вошел коренастый, плотно сбитый купец. Лаковые сапоги гармошкой, аккуратно расчесанная борода до пояса, намасленные волосы в скобку и расшитый шелковый пояс шириной в две ладони явно на это указывали. А массивная золотая серьга и перстень с огромным камнем, надетый по самой последней купеческой моде на большой палец, намекали на приличный достаток. Несколько выпадал из образа новый сафьяновый портфель в руках, хотя кто этих торговцев знает, может, они всегда с такими ходят. Купец покосился на корзину с цветами, достал небольшой кошель и предложил:

– Господин Тихий, здесь ровно сто дукатов полновесными золотыми десятками. Они ваши, если уделите четверть часа времени и выслушаете меня наедине.

За такие деньги почему бы не послушать человека? Кошель, мелодично звякнув, тяжело лег на тумбочку.

– Я деловой человек и считаю, что за все надо платить и все долги надо отдавать. Молодые дураки украли у вас перстень с гербом рода, кошелек с деньгами и несколько других вещиц. Вот печатка с вашим гербом на рубине. Не знаю, какой перстень у вас был, но, думаю, этот лучше. Вот часы с цепочкой, вот самописная ручка, вот серьги и заколка с бриллиантами. С каким камнем у вас подарки были? Все новое, только сегодня купленное и, надеюсь, стоит значительно дороже утерянных вещей.

При каждом «вот» из портфеля появлялся соответствующий предмет и выкладывался на тумбочку.

– Это кошель с двадцатью дукатами, тридцатью талерами и полустами грошами. Не думаю, что у вас при себе было больше. С украденным все, давайте теперь поговорим о вашей ране. На окончание реального училища я приготовил сыну подарок, но ему он долго не пригодится.

Мне демонстрируется тяжелый перстень, естественно, из золота, с огромным бриллиантом.

– Это чистейший алмаз, в лучшей огранке. Размером в десять каратов, или, чтобы было понятней, весом в тридцать аптекарских гран. Поверьте, он стоит достаточно дорого и привезен из колоний. Это казначейский билет на тысячу дукатов. Вы же после гимназии захотите учиться дальше? Тысячи с избытком хватит на полный курс любого заведения и на прожитие во время учебы. Вы беспокоитесь о женитьбе? Думаете, что увечное лицо вам повредит? Не буду врать, отчасти это так. Однако чаще родители девиц на внешность не смотрят, им важен доход жениха. А чтобы завоевать благосклонность девушки, достаточно хороших подарков. В конверте двадцать привилегированных акций Южной Торговой колониальной компании. Каждая из них гарантирует годовую ренту в сто серебряных талеров. Считайте их добавкой к приданому будущей жены.

Затем выложенные вещи возвращаются в портфель, а тот ставится у изголовья койки.

– При любом обороте нашего разговора содержимое портфеля ваше, причем акции переоформлены на вас безо всяких условий и обязательств. Решите сами, стоит ли такой подарок прощения моего сына. Я могу уповать лишь на ваше благородство, милосердие и умение прощать.

Вот повезло так повезло! Может, я теперь и не богач, но точно стал состоятельным человеком. Правильно говорят, что золотая рыбка, положенная на сковородку, резко увеличивает количество желаний. Тем паче охранитель все едино велел простить напавших. Скрывая радость, после долгой паузы отвечаю.

– Тут скорее не подарок, а вира, но стоит, – соглашаюсь я. – Вы умеете делать предложения, от которых невозможно отказаться.

Купец подсовывает лист с отказом от обвинения в разбое и просьбой о снисхождении. Читаю, подписываю и остаюсь в одиночестве.

Сразу после купца зашла любопытствующая сиделка. Хорошо, что выдержал характер, не копался в портфеле, а засунул его под кровать. Кивнув на тумбочку, сообщил:

– Тут сто дукатов и копия прощения напавших для суда. Как велено, простил не сразу, – проинформировал я сиделку.

– Доложу его высокоблагородию. Сейчас пришло время ужинать, а потом сразу ложитесь баиньки.

После ужина закрыл глаза, но сон не шел. Света мне не оставили, так и лежал, пока не услышал, как снаружи кто-то подбирается к окну. Затем этот кто-то через стекло попытался рассмотреть, что творится в комнате. Наивный! Захотел увидеть Тень в темноте! Не разглядев ничего подозрительного, злоумышленник стал пытаться поднять задвижку. При первых же признаках опасности я попробовал встать с кровати. Хоть с трудом, но получилось. Меня пошатывало от слабости. Славно, что немного вижу в темноте. Из оружия под рукой нашлась лишь ночная посудина. С сей гордостью местной гончарной промышленности затаился в углу у окна. Как только запор поддался и в окно стал втискиваться человек, я от всей души врезал ему по затылку. Горшок разбился на куски, хорошо еще, что туда напрудить не успел, мужик заорал, а у меня в руке осталась ручка с острым черепком. Им машинально добавил по горлу пришельца. Глина глиной, а зазубренный осколок вскрыл артерию не хуже скальпеля.

Когда народ вбежал в палату, он увидел картину: в луже крови валяется разбитый горшок, из окна торчит хмырь с тесаком в руке и развороченной шеей. Над этим возвышаюсь я, с головы до пят забрызганный кровью. Дежурный врач уважительно посмотрел и выдал: «Ну ты, парень, даешь! Еле стоишь, а как приложил! Есть силенка у ребенка!»

Дальше закрутилось. Меня по-быстрому отмыли и переодели. То, что в это время глазела куча народу, никого не волновало. Кроме меня, конечно. Лужу наскоро затерли. Хмыря, к этому моменту уже совсем мертвого, выдернули из окна и унесли в морг.

Пока разбирались, времени прошло прилично. Я стребовал себе поесть. Регенерация, знаете ли, она ресурсов требует. Мне налили кружку бульона и поднесли полную чарку красненького. Все хвалят: молодец, силач и лапочка. Лапочка, потому что не блеванул после боя. Многих после первой крови чистит, а я, красава, ни-ни. Наоборот, на хавчик пробило. Сижу как ни в чем не бывало. Мне самому странно: кровищи как на скотобойне, первый раз в обеих жизнях лично человека убил, а спокоен, как танк.

Дед

– Ваше величество, забавный случай по полицейской части приключился. В госпиталь ночью в окно пролез злоумышленник. Прямо в палату, где лежит раненый гимназист. Ну, тот самый… Мальчишка видит, что убивец с тесаком лезет, а под рукой у него ничего нет. Хватает ночную посудину и разбойнику прямо по голове хрясть! Насмерть! Здоровый такой парень оказался.

– Небось не порожняя посудина-то была? – изволил улыбнуться государь.

– Конечно, ваше величество, полная. Как оно иначе? Для того и стоит.

– Хороший мальчуган, боевой. Пошли ему от меня кинжал за храбрость, чтобы было чем от врагов отмахиваться. А убийца откуда взялся?

– Гимназисту велели поторговаться и простить напавших. Отец главаря ему сто дукатов поднес за прощение сына. Убивец санитаром при госпитале дежурил. Видать, подслушал про деньги. Через окно полез, чтобы не заподозрили.

Ангел

Утром проснулся бодр и свеж. Чувствую себя значительно лучше вчерашнего. Из-за регенерации ночью съел все продукты, даже конфеты не сберег. Сам дошел до умывальни. Сейчас бы в душ, но его не наблюдается. Водопровод – великое изобретение человечества! Вымыться, пусть даже прохладной водой, – это здорово. На завтрак дали молочную кашу с маслом, огромный ломоть хлеба, кружку душистого травяного чая и изрядный кусок колотого сахара. После еды, хотя уже ополоснулся, последовали обтирание и переодевание. Заодно перестелили постель, взбили подушку с периной и велели отдыхать. Сиделка сменилась, но новая сказала, что тоже помогает охранителям. Мне передала: что простил – сделал правильно, а деньги должен оставить себе. Посоветовала лежать до обеда. Также намекнула на приход посетителей. Я сразу вспомнил вчерашнее утро и явление симпатичного ангела с сияющими глазками.

Правильно говорят, помяни сами знаете кого, а ангел уже тут как тут. Она решительно вошла в палату, внимательно огляделась вокруг и подошла к замытому пятну крови. Окончательно смыть кровь со струганых досок – задача не одного дня. Девушка посмотрела на пятно, потом на меня и, чуть повысив голос, спросила:

– Значит, это правда?

– Мой ангел, я не знаю, про что вы говорите.

– Вас чуть не убили сегодня ночью. Мне все рассказали, – обвиняюще и глядя прямо в глаза, заявила Лаура.

– Так не убили же, – попытался я успокоить знакомую.

– У вас даже нет оружия! Завтра я добуду вам меч, а пока вот! – И она сунула мне в руку нож в ножнах из светло-охристого самшита.

Достаю чуть изогнутый клинок с односторонней заточкой, длиной в две с половиной ладони и шириной в два пальца. Долы по обеим боковым сторонам. Бритвенно-острое лезвие, рукоять из того же куска дерева, что и ножны. Без гарды, с идеальным балансом. Муфта и головка украшены чеканкой. Потемневшее от времени тусклое серебро. Произведение искусства, а не оружие. Одинаково хорошо режет и колет. Метнуть при нужде тоже сгодится.

– Вы тоже сейчас скажете, что это красивая зубочистка! – обиженно заявила девушка.

– Не скажу. Это прекрасный клинок.

Показал, как его можно спрятать в рукаве и быстро достать. Как держать прямым и обратным хватом. С четверть часа рассказывал о хитростях ножевого боя и закончил стишком в стиле Винни Пуха:

– Нож – это очень полезный предмет. Хорошо, коль он есть, и плохо, коль нет.

– Вы так много знаете про оружие, – восхитилась ангел. – Правильно я его вам подарила.

Ее компаньонка промолчала, но по взгляду понял, что несколько переборщил, играя режиком. Теперь мне не поверят, если в качестве источника знаний сошлюсь на книги.

– Спасибо, но я не могу принять такой дорогой подарок.

– Вовсе не дорогой. Я выполнила ваше требование и помирилась с папочкой. Теперь вы должны сказать, что мне сделать для вас.

– Мой ангел! Вы уже выполнили мое желание, а два раза за одну вину не отвечают.

Я не стал обращать внимание на возражения девушки. За время нашей беседы компаньонка выложила новую порцию фруктов. Как-то сама собой наполнилась баклажка и появились жареные пирожки с начинкой из дичи. Когда все было сервировано, меня начали кормить, но посетительницам скоро пришлось уйти: должен был появиться целитель делать перевязку. Несмотря на возражения, подаренный нож дамы все-таки мне оставили.

Больница

Вскоре действительно пришел целитель, порадовался быстрому выздоровлению и снял клей совсем, а сразу после его ухода из коридора донеслись звуки шагов и звон шпор. Дверь распахнулась, появился бравый военный во флигель-адъютантском мундире, за ним лейб-гвардеец со свертком в руках.

– Гимназист Стах Тихий? – громко спросил флигель-адъютант.

Интересно, кого он здесь думал застать?

– Так точно, ваше высокоблагородие! – рапортую, на всякий случай вытягиваясь в койке по стойке «смирно».

Флигель-адъютант – полковничья должность при государе, и просто так они к больным не ходят.

– Его королевское величество жалует тебе кинжал за храбрость.

Гвардеец подает ему тючок, и мне вручается кинжал с жалованной грамотой и полагающимися знаками отличия. Я, обалдев, несвязно благодарю, а офицер разглядывает пятно замытой крови. Притягивает оно людей, что ли?!

– Это ты здесь вора горшком приложил?! – интересуется посетитель.

– Так точно, ваше высокоблагородие!

– Сразу насмерть?

– Виноват, ваше высокоблагородие! Испугался!

– Испугался он, – хохотнул флигель-адъютант. – Его величество велел в другой раз кинжал в дело пускать, а не нужно́й посудиной размахивать.

После еще нескольких фраз он удалился, а мне нашлось занятие. Под благовидными предлогами в палате перебывал почти весь штат больницы, включая папу. Народ благоговейно разглядывал золотую надпись «За храбрость» на клинке, навершие и небольшую гарду, сделанные из червонного золота, черен и ножны, обтянутые шершавой змеиной кожей, шелковый черный темляк с алой кистью. Притом кинжал не смотрится красивой игрушкой. Наоборот, обладает завораживающим изяществом опасного хищника. Кроме жалованной грамоты нашлась коробочка с планкой, которую награжденные золотым оружием носят на груди мундира. Посетители наговорили кучу комплиментов. Отец и вовсе прослезился.

Не успел иссякнуть поток желающих осмотреть кинжал, в палату без стука вошли новые посетители. Ну как посетители… гвардейский премьер-майор с двумя штаб-офицерами. Я вновь напрягся, а премьер-майор объявил: «Гимназист Стах Тихий, его королевское высочество шеф-полковник его имени Горно-егерского лейб-гвардейского полка принц Лагоз поздравляет тебя звездой «За храбрость». Дальше следуют мои косноязычные благодарности. Затем офицеры хвалят меня, осматривают пресловутое пятно, вновь хвалят и уходят, оставляя на столе награду и грамоту.

Сам орден красив и прост. Шестиконечная серебряная звезда, укладывающаяся в круг, диаметром в вершок. В центре алая капля, символизирующая пролитую кровь. По статуту ордена надо не только проявить храбрость, но и быть раненым при том. На верхний луч приварена длинная петелька. В нее продевается алая лента. Орден носится на шее, причем лента прячется под воротник. При получении любого другого ордена на шею носится на груди. Считается высшим среди солдатских знаков отличия, но ниже офицерских.

Убиться веником! Я получил боевую награду! Официально невысокого уровня, но по факту весьма ценимую, так как ее дают исключительно нижним чинам и действительно за реальные заслуги. Формально я соответствую статусу. Гимназист – он даже ниже рядового, не зря со мной офицеры подчеркнуто на «ты» разговаривали. Храбрость, наверное, проявил, когда попер на подонков. Глупость скорее, но как иначе? Невместно дворянину за девушку не вступиться. Ранен при том был. Но неужели я один такой? И наградное оружие дали. Хотя сказали, что государь пожаловал, чтобы было тебе чем вместо горшка отбиваться. Получается, анекдотом в герои вышел.

Паломничество в палату повторилось вновь. Причем даже отец заподозрил, что избившие меня хулиганы – всего лишь предлог, на самом деле я совершил какой-то секретный подвиг. На флигель-адъютанте так многие подумали, но, когда пришла делегация гвардейского полка, подозрение переросло в уверенность. Опять же вспомнили о приказе из Медицинской экспедиции про отдельную палату, целителя за казенный кошт и особое отношение к раненому. Ага-ага! Мы знаем, так часто случается. Шел пацан по переулочку, и вдруг ему гопники в морду дали. Добрые дяди его тут же подобрали, пожалели, полечили, наградили… Два раза. И кто-то случайно к нему в окно с тесаком залез. Мальчик, правда, того немножко убил, но это ерунда, дело житейское, с кем не бывает. Теперь давайте мы дружно поверим в самого обычного мальчика и будем делать вид, что так и надо, ничего особого не случилось.

После окончания второго паломничества забежал знакомец из охранки. Поздравил с наградами, порадовал скорой выпиской и перешел к цели визита.

– Стах, ты проявил себя героем и получил заслуженную награду, – кивнул он на регалии. – Я уверен, что с таким почином и отличными оценками в гимназии тебя не минует хороший старт карьеры. Однако сейчас ты вновь оказался в нужное время в нужном месте. На тебя хотят посмотреть и, может быть, предложить службу. Тут есть три пути. Первый путь – отказаться. В этом случае никто не будет обижен. Ты получишь еще кое-что приятное и продолжишь жить своей жизнью. Второй путь тяжел и труден. Ты соглашаешься помочь большому человеку, получаешь место, достойное жалованье и точно следуешь данным приказам. Дело продлится не больше трех месяцев, максимум до Нового года. Затем будешь свободен, а служба останется за тобой. Наградой станет карьера. Но и к тебе требования велики. Возможно, придется пойти против мнения света или драться на дуэли. На третьем пути у тебя ничего не будет. Совсем. Третий путь – это предательство интересов того человека. Подумай, пока есть время.

– Согласен.

– Вот прям так сразу?

– Глупо кокетничать. Других предложений не жду, выбирать не из чего. Не хочу терять время на пустые разговоры. Того, с чем не справлюсь, вы явно не предложите.

– Логично. Тогда завтра поедем со мной, завершим твои дела. Получишь награду, а там решат, подходишь ли ты для дела. Кстати, куда поступать собираешься? Небось в юнкера Военно-магического? Кортик у пояса, кокарда на кивере золотом сверкает, сапоги блестят. Любая девчонка твоей будет.

– Нет, по стопам отца пойти думаю, в медицину. Целителем хочу быть. С полгода назад у меня инициация Дара случилась и родовые способности пробудились. Думал про академию или университет.

– Теперь скажи вот что. Если к тебе подойдет почтенный господин, подарит пару дукатов и попросит рассказать о чьих-нибудь делах, ты что будешь делать?

– Расскажу общеизвестные вещи. Потом обращусь к вам за инструкциями.

– Молодец. Большинство заявило бы, что будут молчать как рыбы. И даже сами верили бы в это. Как у тебя с боевой подготовкой?

– Опыта нет, что было, знаете. В рукопашной голыми руками кое-что могу, но это если по-настоящему буду драться, а не кричать: «Быстро отпустили!» По нужде могу немного клинком помахаться, однако для дуэлей подготовлен откровенно плохо, надо тренироваться. Если заклинания использовать, то выступлю против небольшой толпы, но могут пострадать проходящие.

– Да ладно! Ты голыми руками двоих свалил, а что ранили, так за одного битого двух небитых дают. Да и слегка подучим тебя разным премудростям. Языки знаешь? Раз в гимназии учишься, должен знать.

– Разговариваю и пишу в совершенстве на двух языках. Пишу и читаю на двух мертвых.

– Ого! Весьма солидно. Надеюсь, не врешь, однако проверю обязательно. Что кроме драки можешь?

– Два года у дяди в аптеке работал. Как аптекарь часто ходовые лекарства готовил. Алхимические зелья тоже. Как каллиграф неплох и свитки магические пишу.

– Насколько хорошо?

– Да как вам сказать…

– Так и говори. Не время скромничать.

– Могу чуть-чуть… лучше дяди.

– Да ты просто находка. Умен. Знаешь место, не лезешь выше головы, но и своего упустить не хочешь. Если тебя не возьмут, буду к нам звать.

На обед дали тарелку густой похлебки с волокнами разваренного мяса, гороховое пюре с салом и кружку кисленького взвара. Потом ко мне запустили знаете кого? Нет, неправильно. Портного. Он меня раздел, обмерил и ушел.

За ним появился… правильно, теперь угадали… парикмахер. Маэстро, увидев меня, восхищенно воскликнул: «Какой типаж! – и спросил: – Каким ты себя видишь?» Я попытался описать прически Дольфа Лундгрена в «Рокки-4» и «Универсальном солдате». «Именно так! Молодой человек, я буду тебя работать! Ты понимаешь тонкости искусства куафе!» – в аффектации воскликнул мастер. Помощник замотал мое тельце в кокон огромной простыни, а чародей ножниц и расчески по-быстрому, всего минуточек за сто, сделал на голове что-то даже отдаленно не похожее на мой рассказ. Стал выглядеть как тупой болван. Утешает только, что не я платил.

Еще при парикмахере заявился адвокат. Пока стригли, рассказал о завещании дяди Вилдрека. Оно простое. Все осталось мне. Дом с аптекой и квартирой на втором этаже, находящиеся в доме вещи и деньги, лежащие в банке. После уплаты налогов, сборов и гонораров там лежит тысяча двести тридцать три талера. Немало, но и не безумные деньги. Древний амулет главы рода Тихих тоже перешел ко мне. Распоряжаться имуществом могу сам. Совершеннолетие здесь наступает в шестнадцать лет. Раз в армию идти можешь – значит, совершеннолетний. Логично, в принципе.

Тетю Изольду Вилдрек особенно упомянул. Написал – не доверяет ей с детства, с того самого момента, когда она обещала молчать, но стукнула родителям, что он курил. Потому ей ничего не оставил. Папе не оставил, так как тот не волшебник. Юрист стребовал с меня подпись, выдал документы и уехал.

Затем пришла мама с тетей Изольдой. Увидев награды и узнав про ночное происшествие, мамочка сразу начала сильно бояться и стала требовать объяснений с явками, паролями, а также с подробным рассказом обо всем случившемся. Тетя, наоборот, что-то себе придумала, стала меня защищать. Она служит короне и про секретность знает не понаслышке. Поэтому орден, кинжал и даже ночной посетитель в ее устах стали чем-то почти обыденным среди современной молодежи. Для изменения темы разговора показал завещание и спросил, что делать с домом, а главное – с аптекой. Сразу полегчало: на хозяйственные дела женщины переключились мгновенно. Обещали пересмотреть вещи и привести их в порядок. Ненужное выбросить, нужное рассортировать. Что можно, приспособить для меня с папой, остальное продать. Однако долго разговор не продлился, пришел дежурный доктор и вежливо выпроводил женщин.

Затем доктор сказал, что сейчас мне будут приводить в порядок лицо. Регенерация лечит, но шрамы не правит. Спасибо, папа моего ангела. Не знаю, кто ты, но буду должен. Войдя в палату, профессор без разговоров усыпил меня легким пассом руки. Что было дальше – не ведаю, очнулся уже ночью. На тумбочке кто-то заботливо оставил зеркало. Сразу принялся рассматривать свою физиономию. Целитель сотворил чудо. Синяков нет, отеков нет, белки глаз очистились от крови. Шрам остался, но стал меньше двух линий шириной. Красоты, конечно, никакой нет, но уже и не выгляжу уродом. Глаза синие, не голубые, а необычного сапфирового оттенка. Волосы стали иссиня-черными, как у латиноамериканских мачо из наших модных журналов. Прическа короткая, мне идет, хотя выгляжу полным отморозком.

Ходатай

– Мэтр, как все прошло? Какой приговор?

– Самый минимум. Два года. В зале почти никого не было, значит, и огласки никакой не будет.

– Уф! Мне сразу полегчало.

– Господин Тогаст, я сделал максимум возможного. Благодаря моим усилиям судья был снисходителен. Опять же гимназист написал прощение, оно сильно помогло.

– Попробовал бы не простить! Я на него такие деньжищи потратил!

– Передачу с вещами Сузику отдали. Говорят, бодрится и ждет освобождения. С его товарищами хуже. У одного рука в лубке, у другого голова пробита, и один здорово избит. Видать, их толком не лечили.

– Не наши печали. Вы про дело говорите.

– Побег готов. По пути освобождать будут. Место есть, где привалом встают, когда на каторгу гонят. Там на охрану нападут, Сузика вытащат и перевезут на побережье. Дальше уже ваша забота.

Отец

– Ваша милость, приговор напавшим вынесли. Два года каторжных работ. В газетах ничего нет. Дело простое, никому не интересное.

– Дальше.

– Вечером был суд Тайного трибунала, ваша милость. Без рассмотрения отменили приговор за ничтожностью следствия. Судили заново, за оскорбление действием члена королевской семьи. Приговорены к лишению языка, кастрации и четвертованию. За гнусность преступления казнь с растяжкой во времени.

– Это как?

– Будут отсекать по одной части раз в день, ваша милость. Сегодня язык, завтра кастрация, потом ноги и руки, последней голову. Неделю казнь продлится, раньше не дадут умереть.

– Это хорошо. Это правильно.

– Кроме того, Тогаста Венкранца и Ториана Зенна за подготовку побега коронного преступника приговорено повесить. Они лишаются всех званий и завтра же отправляются на виселицу, с конфискацией имущества. В полночь будут проведены аресты и опечатывание собственности.