Электронная библиотека » Николай Ефимов » » онлайн чтение - страница 3

Текст книги "Распад СССР. 1991 год"


  • Текст добавлен: 1 июня 2021, 13:40


Автор книги: Николай Ефимов


Жанр: Исторические приключения, Приключения


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Только вот беда: руководители больших политорганов, секретари армейских парткомов боялись идти в массы, говорить с людьми. Общение ограничивалось сидением за столом президиума. А на пленумах ЦК КПСС послушно голосовали за предложения Горбачева, даже если были с ними в душе не согласны. Ни один из начальников политуправлений военных округов, флотов, видов Вооруженных Сил, не говоря уже о Главном политуправлении, открыто не выступил против курса партийной верхушки, который в своем кругу они называли губительным. Начальник ГлавПУ генерал армии А.Д. Лизичев, выдвинутый на этот высокий пост Горбачевым в июне 1985 года, предпочел спустя пять лет, будучи не согласным с реформированием политорганов, покинуть его «по-тихому», переместившись в комфортную «райскую группу» (группу генеральных инспекторов Министерства обороны СССР).

В событиях начала 1990-х годов, как сейчас выясняется из воспоминаний ветеранов Комитета государственной безопасности СССР, значительную роль играли и некоторые структуры госбезопасности. Руководство КГБ обладало наиболее полной информацией о происходящем в стране и мощным рычагами воздействия на ход развития обстановки через институт известный институт «помощников». Те же Народные фронты в союзных республиках создавались в 1989 году как демократические движения в поддержку перестройки не без участия аппарата ЦК КПСС и некоторых сотрудников 5-го управления КГБ СССР (в августе 1989 года оно было преобразовано в Управление по защите советского конституционного строя КГБ СССР).

В январе 1991-го председатель КГБ СССР В.А. Крючков решился на важную кадровую перестановку в своем центральном аппарате КГБ. 29 января в Кремле состоялась 40-минутная беседа президента СССР в присутствии Крючкова с первым заместителем председателя КГБ СССР 65-летним генералом армии Ф.Д. Бобковым, которого глава государства поблагодарил за работу и перевел в группу генеральных инспекторов Министерства обороны СССР. Ни сам Филипп Денисович, ни Владимир Александрович так и не оставили в своих воспоминаниях объяснений подлинной причины этой отставки: была ли она вызвана не согласием Бобкова с происходящим в стране, возрастным фактором или желанием Крючкова возвысить кого-то из «своих». Бобкова на посту первого заместителя председателя КГБ сменил начальник Второго главного управления (контрразведка) КГБ В.Ф. Грушко, ветеран внешней разведки, который после назначения Крючкова председателем КГБ стал осенью 1989 года его заместителем и главой контрразведки. Новым начальником Второго главного управления стал тоже выходец из внешней разведки – генерал-лейтенант Г.Ф. Титов, первый заместитель начальника Первого главного управления КГБ СССР.

Глава 2. Идет патруль по городу

Хотим мы этого или не хотим, но изменения в нашем обществе неизбежно отразятся и на армии. Однако некоторые военные руководители упрямо придерживаются закостенелых догм.

Первый заместитель председателя Верховного Совета Белорусской ССР С.С. Шушкевич

Армия помогает милиции – Офицерский корпус колеблется – Нужна ли РСФСР собственная армия? – На положении беженцев – Красные флаги на Манежной площади – «Ближневосточная пощечина»

С 1 февраля 1991 года в Москве, столицах союзных и автономных республик, краевых и областных центрах, городах, где имелись крупные предприятия и воинские части, на улицах появились совместные патрули работников милиции и военнослужащих, вооруженных стрелковым оружием. Это стало началом реализации совместного приказа министров внутренних дел и обороны СССР, подписанного еще в предновогодние дни – 29 декабря 1990 года. Документ, принятый по инициативе консервативного крыла руководства страны, определял порядок организации совместного патрулирования «в целях усиления охраны общественного порядка на улицах городов». Главы двух силовых ведомств действовали, повторимся, не по собственной инициативе. И Б.К. Пуго, и Д.Т. Язов не отличались склонностью к самостоятельным жестким действиям. И в этот раз они лишь исполняли постановление Совета министров СССР от 11 октября 1990 года «О неотложных мерах по укреплению законности и правопорядка в стране» и последующего правительственного распоряжения от 27 октября.

В совместном сообщении пресс-центров МВД и Министерства обороны от 26 января 1991 года утверждалось, что привлечение военнослужащих к совместному патрулированию продиктовано неблагоприятной криминогенной обстановкой и необходимостью оказания помощи работникам патрульно-постовой службы милиции. Подчеркивалось, что принятое решение является «конкретным ответом на требования советских людей об укреплении законности и правопорядка в стране, надежном обеспечении безопасности каждого гражданина». Основания для такой аргументации, безусловно, были. Несмотря на принимаемые правоохранительными органами меры, состояние правопорядка на улицах городов ухудшалось. Положение обострялось в связи с наличием у преступников значительного количества оружия, появившегося из «горячих точек». Росло число тяжких преступлений, все чаще совершались нападения не только на работников органов внутренних дел, но и на военные объекты, часовых…

Примерно такое же объяснение необходимости совместного патрулирования дал со страниц «Красной звезды» 29 января начальник управления Генерального штаба генерал-майор В.А. Соломатин, который ссылался на ухудшающуюся криминогенную обстановку. «Людям стало небезопасно появляться на улицах, в общественных местах, особенно вечером, – заявил он. – Усиление милицейских патрулей воинскими, безусловно, в какой-то мере оздоровит обстановку. Во всяком случае, принятые меры, по нашему мнению, будут нелишними».

Его разъяснения давали, в общем-то, представление о мотивах союзных властей, пытавшихся остановить ухудшение криминогенной ситуации. Удивительно, конечно, как всего за несколько лет с приходом Горбачева к власти возрос уровень правового нигилизма в советском обществе. А может быть, он всегда присутствовал в умах советских людей? А правопорядок в обществе власти поддерживали прежде всего страхом наказания и административным принуждением?

Ведь к 1991 году выяснилось, что всем пафосным разговорам с трибун съездов и конференций о высокой сознательности советских людей, их верности моральному кодексу строителей коммунизма грош цена. Все это были лишь красивые слова, рождающие иллюзии, в плену которых, возможно, оказались и сами члены Политбюро ЦК КПСС.

16,5 миллиона членов и кандидатов в члены партии, 26 миллионов членов ВЛКСМ оказались в 1991 году передовым отрядом советского общества только на бумаге, а в реальной жизни их авторитет в обществе был отнюдь невысок. Генеральный секретарь ЦК КПСС Юрий Андропов был, видимо, прав, когда в июле 1983 года сказал: «Если говорить откровенно, мы еще до сих пор не изучили в должной мере общества, в котором живем и трудимся, не полностью раскрыли присущие ему закономерности, особенно экономические. Поэтому порой вынуждены действовать, так сказать, эмпирически, весьма нерациональным методом проб и ошибок». В 1991-м время, отпущенное историей руководству КПСС для «проб и ошибок», вышло.

Противостоять преступности должны были органы внутренних дел и прокуратуры, в среду работников которых проник коррупционный вирус. Джинн преступности был выпущен «из бутылки» самими властями вместе с поспешным и непродуманным разрешением кооперативного движения, которое сразу же попало под контроль «цеховиков», сросшихся давно уже с организованной преступностью.

А может быть, в интересах этого теневого монстра кооперативное движение и создавалось? «Цеховикам» и «торговой мафии» хотелось легализовать свои капиталы. Инициаторы возрождения кооперативного движения – среди был и председатель Совета министров СССР Н.И. Рыжков – в своих воспоминаниях и интервью поднимать эту тему не любят.

Нельзя сказать, что союзный Центр не видел проблем в правоохранительной сфере и не пытался принимать мер. Решения принимались, но, как и в других областях государственной деятельности, они оказывались или запоздалыми, или ограничивались полумерами. 29 января появился указ Горбачева об образовании при президенте СССР комитета по координации деятельности правоохранительных органов, которому предстояло заняться активизацией борьбы с экономическим саботажем, хищениями, коррупцией, посягательствами на жизнь, здоровье, имущество граждан.

Заметим, глава государства вел речь о коррупции, экономическом саботаже в обществе, провозглашенном идеологами КПСС «обществом развитого социализма». Для все большего числа людей в стране становилось очевидным, что никакого «развитого социализма» в СССР и не построено. Эти позорные явления были лишь отчасти порождены перестройкой, их зародыши давно уже находись в «советской почве».

И кого ставят на ответственейший участок борьбы с экономическим саботажем и коррупцией? Нового Феликса Дзержинского? Идейных дзержинских и цурюп в советской номенклатуре давно уже не было. Комитет возглавил не известный стране 37-летний Ю.В. Голик, бывший декан юридического факультета Кемеровского государственного университета и народный депутат СССР, не имевший достаточного опыта практической работы. Большинство лиц, выдвигаемых Горбачевым на первые роли, оказались, к сожалению, не теми людьми, кто был способен выполнить стоящие перед ними задача в сложнейших условиях внутриполитической борьбы при незримом вмешательстве внешних сил.

К неудачным кадровым решениям Горбачева относилось и выдвижение министра финансов СССР В.С. Павлова (на той должности он пробыл всего полтора года) на пост премьер-министра СССР. Примечательно, что 14 января 1991 года, когда его кандидатуру утверждал Верховный Совет СССР, из 420 присутствующих в зале депутатов за него проголосовало только 279 человек. Кадровая политика, увы, оказалась ахиллесовой пятой президента СССР – советские и партийные функционеры, как и военачальники, на которых он сделал ставку, оказались не на высоте задач, выдвинутых перед Советским государством историей.

В стране тем временем ведущие политические силы боролись за армию. И противники, и сторонники КПСС понимали, что в складывающейся обстановке армия может превратиться в один из субъектов внутренней политики. Намечалась ситуация 1957 года, когда слово министра обороны СССР Г.К. Жукова оказалось решающим, предопределяющим дальнейший курс страны. Это особо не устраивало сторонников реформ, так как армейский организм в силу специфики своего функционального предназначения являлся одним из наиболее консервативных институтов советского общества, сложно воспринимающим социальные новации. В командном составе, где все построено на строгом единоначалии, настороженно относились к разговорам о гласности, плюрализме, демократии, тем более что налицо уже были плачевные плоды перестройки.

Но надо признать и то, что немалая часть офицерского корпуса разделяла взгляды команды Горбачева и даже радикальные воззрения Межрегиональной депутатской группы. Наиболее падкими на новации оказались преподаватели вузов, адъюнкты, сотрудники всякого рода НИИ и, как не странно, на первый взгляд, политработники – может быть, в силу воспитания на идеях внутрипартийной демократии, выборности партийных и комсомольских органов. И как всегда бывает в смутные времена, на поверхности общественной жизни стали всплывать личности, чьи социальные амбиции не всегда соответствовали накопленным знаниям и жизненному опыту.

На волне перестройки немало таких молодых офицеров оказались избранными народными депутатами, в том числе РСФСР и СССР, оказались вовлеченными в разного рода общественные организации либерального толка. 13 февраля «Красная звезда» посвятила этой теме большую статью, озаглавленную «На подножке «демократического экспресса». По команде из Главного военно-политического управления в ней бичевался бывший подполковник-десантник В.Г. Уражцев, создавший союз по защите военнослужащих «Щит», и его единомышленники. Поведала газета и о лейтенанте Терентьеве, бывшем коммунисте, ставшем членом Демократического союза и организовавшем подпольную офицерскую организацию «Честь и совесть»…

Такие публикации, а их в 1991-м в военной печати было мало, не столько открывали глаза читателей на «пагубность» поступков «антигероев», сколько способствовала их популяризации. Ожидаемого массового искреннего осуждения офицерами своих коллег-«правдолюбов» не происходило.

Одной из идей, вбрасываемых «демократической оппозицией» в общественное сознание, была идея создания национальных армий. Некоторая часть офицерского состава оказалась к ней восприимчива. Это касалось не только Закавказья, Прибалтики и Украины. В РСФСР окружением Ельцина выдвигалась идея создания Российской армии, и это было наиболее опасно для Вооруженных Сил СССР, так как фактически вело к развалу Союзного государства и растаскиванию ядерного оружия по «национальным квартирам». Часть представителей «Демократической России» (будем так называть конгломерат сторонников Ельцина, тем более что с осени 1990 года существовало движение «Демократическая Россия») ратовали именно за это.

Один из ее активистов, народный депутат СССР по Вологодскому территориальному избирательному округу майор В.Н. Лопатин, ставший в 1990 году заместителем председателя государственного комитета РСФСР по общественной безопасности и взаимодействию с Министерством обороны СССР и КГБ СССР, в октябре того года побывал в США, где встречался с министром обороны, председателем комитета палаты представителей по делам вооруженных сил конгресса США, сотрудниками Пентагона и ЦРУ. Депутатом было заявлено, что после переходного периода республики СССР возьмут под свой контроль воинские части и вооружения, развернутые на их территории, включая ядерное оружие. По словам Лопатина, республики не могут позволить Москве, т. е. союзному руководству, сохранить контроль над ядерным оружием, потому что она может применить его для «запугивания республик».

12 ноября 1990 года Совет министров РСФСР принял постановление № 505 «О решении вопросов, связанных с сокращением Вооруженных Сил СССР на территории РСФСР», которым республиканским структурам поручалось разработать проект закона РСФСР «О прохождении воинской службы на территории РСФСР» и к 1 февраля представить его в Совмин республики. Пятым пунктом постановления краевым и областным исполкомам предписывалось подготовить предложения по реорганизации военных комиссариатов в отделы соответствующих исполкомов «с целью усиления социально-правовой направленности их работы». Тем самым система военкоматов была бы выведена из-под руководства Главного организационно-мобилизационного управления Генерального штаба и встал бы вопрос, а какие структуры займутся мобилизационной работой – учетом приписников, направлением их на сборы, подготовкой граждан к службе в армии, призывом их на службу?

Проект документа готовился людьми, знающими лишь понаслышке, чем занимаются военкоматы, являющиеся неотъемлемой частью Вооруженных Сил и завязанных в единую систему поддержания их боевой готовности. Вывод напрашивается сам собой: руководство РСФСР осознанно принимало решения, которые неизбежно вели к развалу Вооруженных Сил Союза ССР.

Конечно, далеко не все сторонники Ельцина в Верховном Совете РСФСР придерживались такой радикальной позиции. Так, генерал-полковник Д.А. Волкогонов считал, что создание Россией своей армии было бы «шагом к гражданской войне». 24 января он так и заявил на совместном заседании палат на третьей сессии Верховного Совета РСФСР: «Создание российской армии было бы большой ошибкой, шагом к гражданской войне». Вместе с тем бывший заместитель начальника Главного политуправления Советской Армии и ВМФ выступил за участие российских структур советской власти – от местных советов до Верховного Совета – в некоторых аспектах армейской жизни. Например, председателей соответствующих советов можно было бы включить, по его мнению, в состав военных советов объединений, дислоцированных на территории области, края или республики, а председателя Верховного Совета РСФСР – в состав Совета обороны СССР, что позволило бы обеспечить более активное участие в решении военных вопросов «выборной Советской власти».

Генерал Волкогонов, ставший постоянным советником Верховного Совета РСФСР по вопросам обороны и госбезопасности, и в дальнейшем выступал с весьма умеренных позиций. 8 февраля он заявил депутатам, что собственная армия России не нужна. «Политические мотивы здесь такие, – указал он. – Армия служит для внешней защиты. В Союзе таких противников у нас нет… Экономические мотивы выражаются прежде всего в затратах 30–35 млрд рублей на ее содержание. Выдержит ли это экономика?» Влияние РСФСР на союзную армию, по мнению Волкогонова, должно было осуществляться через координацию действий, по линии социальной защиты военнослужащих. А обеспечение внутренней безопасности России – с участием Комитета безопасности РСФСР с передачей ему всех организаций КГБ СССР, находящихся на территории России. Дмитрий Антонович сообщил тогда и о достижении договоренности между Б.Н. Ельциным и В.А. Крючковым на этот счет.

Позиция самого председателя Верховного Совета РСФСР Ельцина в отношении Вооруженных Сил СССР была весьма нечеткой и зависела от конкретной внутриполитической ситуации и категории лиц, перед которыми он выступал. События в Вильнюсе стали для него удобным поводом для наращивания усилий по подрыву позиций союзного Центра, который был обвинен им в использовании военной силы в политической борьбе. 14 января на пресс-конференции в Москве Ельцин открыто заявил о необходимости создания российской армии, что являлось с политической точки зрения вызовом верховным органам власти СССР, а с юридической – явным нарушением Конституции СССР. Отвечая на вопрос о защите суверенитета РСФСР, Ельцин сказал, что для этого необходимы три условия: быть бдительными каждый час, создать комитет безопасности России и российскую армию, без которой, по его мнению, «интересы россиян могут быть ущемлены». Журналистов ознакомили с обращением председателя Верховного Совета РСФСР к военнослужащим, призванным в армию на территории РСФСР и находящимися в республиках Прибалтики.

Правда, в первой половине февраля во время поездки в Калининградскую область Ельцин, встречаясь с военнослужащими Калининградского гарнизона, был весьма сдержан и демонстрировал готовность к конструктивному взаимодействию с военным ведомством. В своем выступлении он подчеркнул, что и ему, и российскому парламенту проблемы армии небезразличны. И прежде всего потому, что ее основу составляют россияне. Ельцин отверг обвинения в том, что де Россия хочет развалить армию. Напомнив, вопросы обороны и безопасности России делегированы Союзу, он отметил, что Россия не устраняется от решения оборонных задач и в республике создан специальный комитет, цель которого – взаимодействие с Министерством обороны. «Я никогда не заявлял и не заявляю, – несколько раз в своем выступлении почеркнул председатель Верховного Совета РСФСР, – что Россия будет создавать свою армию».

Особое место в своем выступлении председатель Верховного Совета РСФСР отвел проблемам социально-правовой защищенности военнослужащих, сообщив, что в стадии подготовки находится закон РСФСР о социальной защищенности военнослужащих на территории России. Отвечая на вопросы, Ельцин вновь вернулся к теме создания республиками своих армий. По его словам, армия должна быть единой. «Другое дело, – заметил он, – можно рассмотреть вопрос об организации в республике национальной гвардии или ополчения как первоначального этапа для дальнейшей службы в армии».

Вопрос о специальном комитете, который бы взаимодействовал с Министерством обороны, властями РСФСР был решен еще в январе. 31 января на заседании Верховного Совета РСФСР объявили, что президиум Верховного Совета РСФСР утвердил председателем новой структуры – государственного комитета по обороне и безопасности – народного депутата РСФСР генерал-полковника К.И. Кобца, занимавшего должность начальника связи Вооруженных Сил – заместителя начальника Генерального штаба. Вскоре, в августе 1991-го, ему будет суждено будет сыграть немаловажную роль в срыве планов ГКЧП.

В феврале генералу Кобцу предоставили возможность выступить в «Красной звезде». 20 февраля были опубликованы его ответы на вопросы корреспондента ТАСС. Одновременно позицию Министерства обороны излагал начальник Генерального штаба – первый заместитель министра обороны СССР генерал армии М.А. Моисеев. Кобец сразу же подчеркнул, что «образование комитета ни в коей мере не ставит своей задачей создание армии России». Реализацию своих полномочий он предполагает в рамках единых Вооруженных Сил СССР. «На мой взгляд, – продолжил генерал, – объективная необходимость такого подхода диктуется историческими, экономическими, политическими и чисто военными факторами. Сегодня правомерно говорить не только о необходимости и целесообразности, но и о выгодности единых Вооруженных Сил как для Союза в целом, так и для каждой республики в отдельности».

Полномочия нового российского госкомитета и аналогичных структур в других республиках должны, как считал Кобец, распространяться на организацию работы по выполнению на своей территории оборонных задач, за решение которых ответственны республиканские органы власти и управления, например: подготовка молодежи к военной службе, осуществление призыва, решение социальных проблем военнослужащих, руководство гражданской обороной.

С председателем российского Госкомитета по обороне и безопасности солидаризировался начальник Генштаба. «Республики, – сказал он, – теперь сами смогут обеспечивать подготовку граждан к военной службе, проведение призыва, оказывать содействие в работе военных комиссариатов, финансировать мероприятия в области обороны, возложенные на них законодательством Союза ССР. Они должны будут принимать меры по обеспечению потребностей воинских частей и учреждений, дислоцированных на территории республики, связанных с размещением и расквартированием, снабжением материальными средствами, предоставлением услуг, созданием необходимых жилищно-бытовых условий военнослужащим и их семьям. Для взаимодействия с Государственным комитетом России по обороне и безопасности и подобными органами в других республиках в Генеральном штабе Вооруженных Сил СССР создается специальный орган».

По мнению генерала Моисеева, компетенция союзных республик в вопросах военного строительства должна была выглядеть так: «Все республики участвуют в выработке военной политики Союза, осуществлении мероприятий по организации и обеспечению обороны, решении вопросов, связанных с дислокацией и деятельностью войск и военных объектов на территории своей республики, установлении единого порядка призыва и прохождения военной службы, организации мобилизационной подготовки народного хозяйства, а также в формировании оборонного бюджета Союза, определении объемов материально-технических ресурсов для нужд обороны».

Надо признать, что оба генерала – и Моисеев, и Кобец – представили весьма разумную и неконфронтационную точку зрения.

В большинстве союзных республик, за исключением Прибалтики и Закавказья, также весьма реалистично и без радикальных предложений высказывались относительно будущего Вооруженных Сил Союза ССР. 6 февраля в «Красной звезде» была представлена позиция Белорусской ССР. Ее изложил первый заместитель председателя Верховного Совета республики С.С. Шушкевич. Корреспондент поднял вопрос относительно разговоров о необходимости того, чтобы воины-белорусы служили в пределах своей республики. «…Во всем должны быть последовательность, взвешенность, – ответил будущий участник декабрьских беловежских соглашений. – Хотим мы этого или не хотим, но изменения в нашем обществе неизбежно отразятся и на армии. Однако некоторые военные руководители упрямо придерживаются закостенелых догм. В статье 10 Декларации о государственном суверенитете БССР сказано, что республика имеет право на собственные вооруженные силы, внутренние войска, органы общественной безопасности, подконтрольные Верховному Совету республики. Подчеркиваю, имеет право, но это же не означает, что нам надо немедленно создавать свои вооруженные силы».

Шушкевич указал, что 80 процентов молодых людей, призванных из Белоруссии, служат за ее пределами. «Понимаю, что кому-то надо служить и на Дальнем Востоке, и в Средней Азии, и на Курилах», – сказал он. Войска, оснащенные сложнейшей техникой, «без определенной категории специалистов не могут обойтись. Такие люди, видимо, будут направляться туда и из Белоруссии. Но почему бы не положить в основу принцип добровольности: заключать контракты, вводить льготы, заинтересовывать в дальней службе? Нужно ломать стереотипы», – подчеркнул представитель Белоруссии. Как видим, большинство республик, в том числе и РСФСР, придерживалось еще умеренной позиции по военным вопросам, и революционной ломки в оборонной сфере после подписания вырабатываемого тогда нового Союзного договора не предвиделось.

Реакция Министерства обороны СССР на новаторские предложения российских властей была внешне довольно спокойной. Этот вывод вытекал из выступлений в «Красной звезде» начальника Генштаба, а он в феврале был весьма активен медийно. 23 февраля, в День Советской Армии и ВМФ, Моисеев ответил на вопросы «Красной звезды». Касаясь первоочередных задач, решаемых Генштабом в сфере военной реформы, он подчеркнул, что военная реформа представляет собой не какой-то одноразовый акт и ее предполагается осуществить в несколько этапов. «Если попытаться подвести некоторые итоги, то начиная с 1987 года, когда в нашей стране была принята новая оборонительная доктрина, уже сделано немало, – заявил генерал Моисеев. – Это и вывод советских войск из Афганистана, и одностороннее полумиллионное сокращение наших Вооруженных Сил, и заключение и реализация Договора по РСМД, и вывод войск из стран Восточной Европы и Монголии. Сейчас в рамках военной реформы Генеральному штабу предстоит решать сложные задачи, касающиеся уточнения состава и создания принципиально новой оборонительной группировки войск в пределах границ СССР, придания Вооруженным Силам нового облика, повышения боевой и мобилизационной готовности войск, штабов и органов управления. Словом, всего комплекса вопросов, связанных с выводом наших войск из стран Восточной Европы, их обустройством и размещением, выполнением обязательств по Парижскому договору, решением социальных вопросов».

Сокращение численности, вывод войск, решение социальных вопросов… Новый облик армии, новые подходы к организации вооруженной борьбы не очень-то и просматривались. Впрочем, руководство Генштаба можно было понять – трудности государства с финансированием, внешняя политика уступок, срыв призывной кампании, незаконные вооруженные формирования и межнациональные конфликты на окраинах державы, необходимость учитывать позицию союзных республик…

Заметим, что выработку механизма взаимодействия с создаваемыми в республиках комитетами по вопросам обороны и безопасности генерал Моисеев выделил особо, назвав новой задачей, возникшей перед Генеральным штабом. «Здесь важно не допустить поспешности, необдуманных решений, четко определить, что входит в компетенцию центра, а что – республик. Что касается создания республиканских армий, то хочу подчеркнуть: в нашем едином государстве должны быть единые Вооруженные Силы, хорошо обученные, по-современному технически оснащенные, постоянно готовые к защите Родины от любых посягательств извне».

Судя по этим высказываниям, в Министерстве обороны до конца не осознавали, что армия вступает в новую внутриполитическую реальность, Союз ССР трансформируется в Союз суверенных республик, где полномочия центра будут определяться самими республиками, подписавшими новый союзный договор, а не центром. Право принятия судьбоносных решений переходило бы к республиканским лидерам.

Генерал армии Моисеев упомянул в вышеупомянутом интервью и о «комплексе вопросов, связанных с выводом наших войск из Восточной Европы». Решение этих вопросов было подлинной «головной болью» для руководства Министерства обороны. Войска на территорию СССР приходилось выводить фактически без предварительной подготовки – нередко чуть ли не в чисто поле. Горбачев в угоду своему престижу в Европе поспешно брал на советскую сторону обязательства, выполнение которых негативно отражалось на социальном самочувствии сотен тысяч военнослужащих и членов их семей.

Вот что писала «Красная звезда» 4 февраля о выводе войск из только что объединившейся Германии: «После того как Польша прекратила транзит через свою территорию частей и соединений Западной группы войск, они вынуждены возвращаться на родину Балтийским морем. Работы в Ростоке и Мукране ведутся практически круглосуточно… Однако, как считает начальник оперативной группы в Мукране полковник В. Косов, нереально вывезти всю Западную группу войск морем. План оперативных перевозок в январе выполнен лишь на 50 процентов. Если каждая уходящая советская дивизия будет отправляться в «круиз» сначала эшелонами на север Германии, оттуда морем в Клайпеду, а потом непосредственно к месту новой дислокации, то миллиарда марок, выделенных немецкой стороной на наши транспортные расходы, не хватит… Требуется прежде всего политическое решение по заключению соответствующих договоренностей с Польшей».

Очевидно, что Министерство обороны СССР таких договоренностей само достичь не могло. Требовалось личное участие президента СССР и министра иностранных дел в переговорах с Германией и Польшей, но их внимание в начале года было сосредоточено на Ближнем Востоке и отношениях с США…

Уместным будет пояснить, что представляла собой группировка советских войск в восточной части Германии: на момент начала вывода в 1990 году она имела в своем составе шесть армий: две танковые, три общевойсковые, одна воздушная. Всего 22 дивизии (восемь мотострелковых, восемь танковых, одна артиллерийская, пять авиационных), более 90 отдельных бригад и полков. Только танков свыше четырех тысяч, боевых бронированных машин более восьми тысяч, 105 тысяч единиц автомобильной и другой техники, 1374 самолета и вертолета. Около 340 тыс. военнослужащих, свыше 200 тыс. рабочих и служащих, членов их семей.

1991 год должен был стать решающим в выводе войск с немецкой земли. Предстояло вернуть на родину около 150 тыс. человек и до 30 тысяч единиц тяжелой боевой техники. «Заключительный этап советского военного присутствия в центре Европы связан с целым набором проблем, которые с течением времени становятся все острее, – писал 28 февраля постоянный корреспондент «Красной звезды» по Западной группе войск (так называлась к этому времени Группа советских войск в Германии) полковник В.А. Маркушин. – Вывод наших войск из Венгрии, Чехословакии, Монголии ни по масштабам, ни по специфике не может быть сопоставим с тем, что предстоит сделать здесь… Что же есть уход наших войск из Германии в более широком смысле слова, чем просто передислокация? 55 тысяч семей не имеют на Родине своего угла».


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации