Текст книги "К современным событиям"

Николай Гарин-Михайловский
К современным событиям

Моя специальность – беллетристика. Как известно, в этой художественной области искусство в том, чтобы говорить образами и всякое «от себя» является только ослаблением картины.

Эта манера письма в конце концов настолько входит в привычку, что и в жизни и на бумаге перо публициста, где человек говорит исключительно от себя, вываливается совершенно из рук. Предпочитаешь наблюдать, анализировать, обобщать, делать выводы и проверять их жизнью. Но наступают такие мгновенья, когда и беллетристу приходится браться за перо публициста. Мне предъявляют обвинения: почему я молчу? Происходит ли это от равнодушия к общественной жизни? В том ли может быть причина, что я предпочитаю действовать только за спинами других, не открывая своих собственных карт?[1]1
  От нескольких лиц уже я слышу, например, что в городе ходит слух, что речь подполковника Бутузова написана мною; это ложь. (Прим. Н. Г. Гарина-Михайловского.)


[Закрыть]

На такие обвинения молчать нельзя.

Мой интерес к общественной жизни не со вчерашнего дня, и я считаю, что моя любовь и преданность дорогим дням свободы доказаны пред русским обществом за много раньше до того, когда эти дни осуществились, доказаны тогда, когда сурово и очень сурово преследовались и эта любовь и эта преданность. И если в те дни я не скрывал своих карт, а открыто и в печати и в речах исповедовал свой символ веры, то неужели отрекусь от него в дни свободы или спрячусь за спиной других? Нет, конечно. Я думаю, что я доказал, что никогда, ни при каких обстоятельствах я не прятался ни за чьей спиной и откровенно говорил то, что думаю.

И вот что я думаю по поводу текущих событий.

Борьба с правительством началась при довольно дружных усилиях всех партий: либеральной (буржуазной), социал-демократической, социал-революционной и анархистской.

Сперва преследовалась как бы одна цель, но в дальнейшем ходе событий карты каждой партии вскрылись.

Первая вскрыла свои карты социал-демократическая партия, убедившаяся опытом 48 года в Германии и всем дальнейшим, что только открытая политика и ее влияние могут привести ее к ее целям. Либеральная партия, в общем у нас удивительно малограмотная, к слову сказать, с ужасом увидела, что если плохо ей было от старого правительства, то при водворении социального строя ей и совсем придет конец.

При такой альтернативе партия либеральная пошла на соглашение с правительством при условиях исполнения и даже расширения обещанных реформ.

Условие было принято, и пока что революция, по-моему, остановится, и если все обещания будут выполнены, то жизнь и пойдет мирно своим новым руслом. В 48 году, как известно, социал-демократы ничего не получили. Только через 30 лет впервые появился Бебель в том парламенте, который завоевали и либеральная и социальная партии.

Своей иной политикой крайняя партия у нас добилась большего: не менее двадцати депутатам социал-демократической партии кресла в Государственной думе уже обеспечены.

На что дальнейшее могут рассчитывать крайние партии?

Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо кратко коснуться сущности учений этих трех партий. Задачи социал-демократической партии – борьба труда с капиталом. Цель – победа труда над капиталом и соответственное переустройство жизни в новом социальном государстве. Социал-демократическое учение обосновано и построено на материалистическом учении истории.

В основу этого учения автором ее Марксом положена исключительно на экономической почве эволюция по известной триаде Гегеля (тез, антитез и синтез).

Для уяснения этой триады Гегель приводит как пример зерно овса, брошенное в землю, противоположностью его, антитезом ему, будет растение, выросшее из этого овса, а синтезом – зерно урожая. Применяясь к законам человеческой жизни, Маркс берет три периода этой жизни: – докапиталистический строй, капиталистический и послекапиталистический, или социальный.

Таким образом эволюция, закономерность и научная обоснованность ложатся в основу всего учения. Как река не может побежать вверх по руслу, так не может и жизнь идти по желанию того или другого, а пойдет по своим непреложным законам.

Процесс капиталистического строя неизбежен и необходим. За муки и страдания он дает самосознание, а результатом этого является единение. Буржуазия является в этом строе трутнем, оплодотворяющим улей. И только после окончания этого процесса буржуазия, как и трутень в улье, явится ненужной.

Когда окончится этот процесс? Ответим коротко. Совершенно определенно выяснены только пути, по которым идут к цели все культурные народы, но на горизонтах самых культурных стран в отношении сроков достижения цели все еще только туманная даль.

И больше чем когда-либо сильно убеждение, что все дело здесь в экономике. Несомненно можно сказать только одно: самый богатый экономически народ первый и придет к цели. Потому что только экономическая свобода вызывает неотложные потребности в других свободах: политических, религиозных и пр.

Каким путем идет человечество к своей цели? Главным образом самосознанием (а вследствие самосознания образованием, единением, организациями). Стачки здесь помогают? Принципиально – да, но с миллионом «но». В общем, это очень сложный и спорный вопрос, завлекший бы нас далеко, но вот конечный вывод: если бы организация была бы всеобщая, то ведь достаточно было бы одной угрозы, и не нужна была бы сама стачка, наносящая во всяком случае неисчислимые бедствия решительно всем.

Какой путь: мирный или революционный избрала партия для достижения своих целей? В общем, мирный, признавая за революцией только значение ланцета, своевременно взрезывающего уже образовавшийся нарыв. Переживаемый нами период один из таких мгновений для получения буржуазной свободы в союзе с буржуазией и другими фракциями. Следующий период будет уже борьба за социальное государство силами одного, конечно, уже только рабочего класса.

Когда он наступит? Когда подсчетом своих организованных сил этот класс выяснит свой перевес над остальными силами.

Когда на последнем социал-демократическом амстердамском конгрессе поздравляли Бебеля с 80-ю социал-демократическими депутатами в парламенте, представителями 4 милл. рабочих, он ответил: «Я не придаю этому значения. Из 14 милл. избирателей – 4 милл. слишком мало. Когда у нас будет 8 милл. из 14 – тогда мы покажем миру свою силу».

Перейдем к краткому рассмотрению целей других крайних партий. Социал-революционеры, как и социал-демократы, стремятся к тем же конечным целям, но, не признавая никакой научной постепенности, никакой подготовленности, говорят, что достаточно только доброй воли людей и завтра же человечество очутится в своем земном рае; говорят то же, что десятки лет на Западе говорил Фурье и другие утописты идеалисты. Партия эта и ее цели, как не научные, являются таким пережитком совсем забытого уже на Западе, что о ней не было бы и речи, если бы у нас в России она не являлась бы представителем нашего крестьянства с его мелкобуржуазными целями. На этой почве партия имеет значение и будет иметь значение и в будущем как представитель крестьянства, переродившись в партию мелкобуржуазную. Партия эта террористическая, и путь ее исключительно революционный, причем несомненно, что на другой же день после революции будет все тот же буржуазный строй, с той разницей, что один более крупный класс землевладельцев сменится другим более мелким. Но все процессы до полного своего назревания будут продолжаться. Анархистская, наконец, партия, основная цель которой уничтожение и буржуазного и социального государства с заменой свободной общиной, где люди руководствовались бы только своими свободными страстями, требует такого громадного развития всего общества и всех отдельных единиц его, что пока осуществление идеалов этой партии является беспредельно более отдаленной мечтой, чем даже социальное государство. И в лучшем случае учение это является идеалом того далекого времени, о котором мы и приблизительного понятия составить не можем. Путь для достижения цели тот же, что и у социал-революционеров – террористический и революционный.

После этих кратких характеристик ответ на поставленный выше вопрос (на что дальнейшее могут рассчитывать крайние партии) вытекает сам собою из сделанного определения партий.

А именно:

Социал-демократическая партия, являясь пока у нас представителем 4-6 миллионов сорганизованных рабочих, не может, если останется на научной и реальной почве, рассчитывать на завоевание теперь же социалистического государства. Иначе надо отказаться от научных обоснований и согласиться с социал-революционерами, что достаточно только пожелать и наименее развитой, наименее грамотный народ станет во главе всего мирового социального переворота.

Определивши наши современные течения, я укажу теперь на свое личное отношение к этим течениям.

Вся моя логика и все мои симпатии принадлежат социал-демократическому учению.

Логика, потому что это единственное научно и логически обоснованное учение.

Симпатия, потому что – что может быть выше общей, а не классовой любви к людям, выше братства в труде всех?

Ведь это все старые истины, которые во всех нас с детства воспитывают учением Христа.

Мое отношение к современным явлениям нашей харбинской жизни вытекает из предыдущего. Активного участия я не принимал частью в силу того, что я, как беллетрист, в некотором роде аппарат только воспринимающий, а частью и в силу того, что в данный момент я нахожусь на службе и так связан ею, что не имею возможности чем-либо другим заниматься.

В своем отвлечении я все-таки полагаю, что возвещенные манифестом 17 октября свободы являются отныне незыблемой почвой, и не советовал бы ни себе, ни другим ни на мгновение забывать, что почва эта существует уже.

Сделать можно все, несомненно придется и ответить за все.

Я не сочувствую ста центрам, ста республикам, в этом вижу отсутствие организации, залога успеха, вижу анархию, губительную для государства и общества.

Я полагаю, что желающий считать себя истинным членом социал-демократической партии – в организации, в стремлении к одному центру должен видеть всю цель свою, всю свою заслугу. И самовольные действия, вопреки общим того или другого лица, комитеты являются таким же тяжким преступлением, как и всякий другой произвол. Это не цель партии, а партия социал-демократов теперь более, чем когда-либо, должна ограждать себя от ответственности за действия других крайних партий как прогрессивных, так и реакционных.

Я с самого начала заявлял и теперь, исходя из чисто опытных данных, считаю, что здесь в Харбине, в чужой стране, при кратком сроке воздействия, элемент запасных является совершенно непригодным материалом для агитации. Увлекаясь мыслью, что является возможным в короткий срок послать на родину готовый годный для сознательной борьбы материал, – на деле посылаются дикие орды хулиганов, которые громят, насилуют, разбивают и в конце концов останавливают всякое движение на линии и отрывают нас от России.

Если скажут: «Тем лучше, это вызовет здесь негодование, взрыв!..» Но ведь в этом взрыве погибнет все и вся. В чужой далекой стране пощады никому не будет.

Я не понимаю этого самосожигания, бросания себя под колесницы, не понимаю этой бессмысленной гекатомбы из миллиона человеческих трупов, и во всяком случае это не работа и не задача социал-демократической партии.

Представителей ее рабочих здесь в Харбине я видел и слышал.

Эти люди не заслуживают никакого в этом отношении упрека, и я считаю долгом заявить, что встретил между ними гораздо более образованных, развитых, понимающих свои задачи людей, чем в своем кругу. Если имеются люди, делающие создать катастрофу, последствие которой они и осмыслить не могут, то справедливость требует сказать, что эти люди существуют и в революционном и в правительственных лагерях.

Ведь так же ужасны возгласы: расстрелять, повесить и проч.

И так до сих пор, так и в будущем ни к чему хорошему не приведут эти люди крайностей. Громадное большинство требует законности, разумных спокойных тактичных из сущности вещей вытекающих действий, основанных на уважении манифеста 17 октября, основанных на уважении свободной личности.

Величайшая заслуга, и только она и будет оценена, того государственного и общественного деятеля, кто на этой почве сумеет сохранить и не пролить драгоценную кровь своих граждан здесь, где она не должна больше быть пролита.