Текст книги "Эскиз"

Николай Гарин-Михайловский
Эскиз

Тетя Маша пудов девяти весу и соответственного роста.

И взгляд у нее такой, будто она спрашивает каждого:

«А хочешь, вот, я тебя так прихлопну, что от тебя и места мокрого не останется?»

Никто, очевидно, не хочет этого, и каждый смиренно сторонится, когда тетя Маша величественно проходит, не уступая никому дороги.

Если при этом она и кивает милостиво головой какому-нибудь знакомому, то и тут, кажется, говорит:

«Ну что ж? И кивнула, а все-таки берегись!..»

У тети Маши муж, присяжный поверенный, трое детей, а при них фрейлейн.

– Ваша фрейлейн сколько получает? – спрашивает тетя Маша у кого-либо из знакомых, – двадцать пять, тридцать, сорок? А моя пятнадцать. Весь дом у нее на руках; если я не могу выйти из дому, она ходит с кухаркой на базар, а когда дети ложатся спать – шьет. И при этом очень и очень дорожит своим местом.

В последнем никто не сомневался. Достаточно посмотреть в испуганные глаза хорошенькой и миловидной фрейлейн, чтоб убедиться, как дорожит она своим местом и как боится в чем-нибудь провиниться перед тетей Машей.

Муж боится жены, дети боятся матери, весь дом боится и дрожит, когда входит тетя Маша. Дрожит пол, дрожат безделушки в этажерке, позвякивают старинные подсвечники с хрустальными подвесками.

Еще маленькой девочкой тетя Маша нередко смотрела, как переливало солнце в граненых призмах этих подвесок и думала о своем, тогдашнем, девическом и мечтала. Теперь тетя Маша все давно передумала и, когда фрейлейн, оправдываясь, говорила:

– Я думала…

Тетя Маша сухо обрывала ее:

– Надо не думать, а спрашивать меня.

И что ни спросишь у тети Маши, ответ на все готов.

Студент, племенник ее, Леня, порядочный, к слову сказать, шалопай, – зная эту слабую сторону оракула, собираясь попросить у тетки взаймы три, пять, а иногда и десять рублей, задавал ей сперва целый ряд вопросов:

– Ты как думаешь, тетя Маша, у дяди Ники будет урожай?

– Конечно, не будет.

– Значит, опять насчет денег будет у него плохо?

– Конечно… Дяде Нике всегда будет плохо.

И далее следуют доводы тети Маши.

Леня подумает о чем-то, потом снова спросит:

– А как ты думаешь… у тети Нины дети правильно воспитываются?

– Конечно, нет! – выкрикнет тетя, и опять следуют доказательства.

А Леня продолжает:

– У тебя, тетя, удивительно логичное мышление!.. А война, тетя Маша, с японцами, как ты думаешь, будет?

Тетя Маша все время настороже и сухо отвечает:

– Ну, это уже политика и до меня не касается.

Леня, не замечая настороженного тона, озабоченно говорит:

– Собственно, я думаю, что война, пожалуй, будет.

– Ну, а я думаю, уж если хочешь знать мое мнение, – думаю, что, пожалуй, как раз войны и не будет.

– Почему?

– А потому, что воевать, значит – рисковать. Если дядя Ника рискует посевами, то ему и терять нечего, а рисковать такому государству, как Россия, когда сзади Японии стоят Америка, Англия, замаскированная Германия, а там и Австрия, пожалуй…

– Собственно, это совершенно верно, – соглашается Леня. – Вот женский вопрос… Я уверен, тетя Маша, что ты была бы таким министром, какого и между мужчинами не сыскать…

И если тетя Маша снисходительно улыбается, Леня думает: «клюет» и через полчаса выходит из квартиры тети Маши с тремя, пятью, а иногда и с десятью рублями.