Текст книги "Красные против белых. Спецслужбы в Гражданской войне 1917–1922"

Центральный комитет РКП(б) в своем обращении к коммунистам-чекистам 8 февраля 1919 г. причины наделения ВЧК в феврале 1918 г. правомочиями на применение внесудебных репрессий определил следующим образом. Это – необычайный накал классовой борьбы, установление связи между внутренней контрреволюцией и империалистическими державами, переход на сторону контрреволюции многих кадровых офицеров. «Все это вместе взятое создало в Советской России довольно крупную активную контрреволюционную силу, постоянно бурлившую в подполье и готовую в каждый данный момент схватить за горло власть рабочих и крестьян. Борьбу с этими элементами надо было вести самую решительную, энергичную, беспощадную, ни перед чем не останавливаясь. Судебные учреждения Советской Республики решить эту задачу не могли», – говорилось в обращении ЦК[555]555
  Известия ВЦИК. 1919. 8 февраля.


[Закрыть].

В указанном обращении ЦК РКП(б) среди причин наделения ВЧК полномочиями на применение административных репрессий в отношении противников советской власти указывалась также и слабость судебных учреждений. В условиях резкого обострения военной и политической обстановки судебные органы оказывались не в состоянии обеспечить быструю и беспощадную борьбу с контрреволюционными выступлениями. Судебные органы в начале 1918 г. находились в стадии организации. В их руководстве преобладали представители партии левых эсеров, которые не стремились проводить в жизнь установки коммунистической партии и советского правительства по решительной борьбе с контрреволюционерами и другими враждебными большевистской власти лицами.

Ужесточение Гражданской войны и формирование соответственно реальных угроз безопасности Советского государства потребовало от большевиков принять экстренные меры для удержания власти. 5 июля 1918 г. V Всероссийский съезд Советов инициировал применение массового террора против противников советской власти. Вводились такие репрессивные меры, как заложничество, изоляция «контрреволюционных элементов» в концентрационные лагеря. Таким образом, в тех исторических условиях, когда абсолютизировались интересы лишь одного класса, практически отрицались общечеловеческие ценности и игнорировались общепризнанные гарантии неприкосновенности личности, был декларирован государственный произвол.

Существенным образом развертывание массового террора спровоцировали убийство комиссара внутренних дел Северной области и председателя Петроградской ЧК М.С. Урицкого, петроградского комиссара печати, пропаганды и агитации В. Володарского и покушение на В.И. Ленина. 2 сентября 1918 г. ВЦИК на своем заседании в связи с этими событиями по докладу Я.М. Свердлова принял решение, в котором, в частности, говорилось, что «за каждое покушение на деятелей советской власти и носителей идей социалистической революции будут отвечать все контрреволюционеры и все вдохновители их. На белый террор врагов рабоче-крестьянской власти рабочие и крестьяне ответят массовым красным террором против буржуазии и ее агентов»[556]556
  Документы по истории Гражданской войны в СССР. Т. 1. 1940. С. 215, 216.


[Закрыть]. В тот же день ВЦИК объявил РСФСР единым военным лагерем.

5 сентября СНК по докладу Ф.Э. Дзержинского утвердил применение карательных мер в отношении противников советской власти своим постановлением «О красном терроре», в котором говорилось, что «необходимо обеспечить Советскую Республику от классовых врагов путем изолирования их в концентрационных лагерях; что подлежат расстрелу все лица, прикосновенные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам; что необходимо опубликовывать имена всех расстрелянных, а также основания применения к ним этой меры»[557]557
  Сборник узаконений и распоряжений Правительства. 1918. № 65. Ст. 710.


[Закрыть]. По мнению профессора А.Л. Литвина, постановление Совнаркома фиксировало уже происходившее в стране, а также превращало самую радикальную форму насилия в государственную политику[558]558
  Литвин А.Л. Указ. соч. С. 83, 85.


[Закрыть].

В сентябре 1918 г. нарком внутренних дел Г.И. Петровский направил всем Советам телеграмму, в которой предписывалось: «Из буржуазии и офицерства должны быть взяты значительные количества заложников. При малейших попытках сопротивления или малейшем движении в белогвардейской среде должен приниматься безоговорочно массовый расстрел. Местные губисполкомы должны проявлять в этом отношении особую инициативу»[559]559
  Еженедельник чрезвычайных комиссий по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией. № 1. 22 сентября 1918 г. С. 13.


[Закрыть].

2 ноября 1918 г. ВЦИК издал декрет «О Всероссийской и местных чрезвычайных комиссиях по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по должности». Указанный декрет утвердил правовое положение Комиссии, как центрального органа, объединяющего деятельность местных чрезвычайных комиссий и планомерно проводящего в жизнь непосредственную борьбу с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по должности на всей территории РСФСР. Определялось, что ВЧК являлась органом СНК и работала в тесном контакте с НКВД и НКЮ. Члены ВЧК назначались СНК. Председатель ВЧК входил в коллегию НКВД. НКЮ и НКВД делегировали своих представителей в ВЧК. Устанавливались порядок образования, подчиненности, комплектования местных чрезвычайных комиссий. Определялись порядок финансирования ВЧК и местных ЧК. Разрешалось организовать при ВЧК и местных ЧК особые вооруженные отряды[560]560
  Сборник узаконений и распоряжений Правительства. 1918. № 80. Ст. 842.


[Закрыть].

6 ноября 1918 г. VI Всероссийский чрезвычайный съезд Советов принял постановление «Об амнистии». В постановлении предписывалось «освободить из заключения всех тех задержанных органами борьбы с контрреволюцией, которым в течение двух недель со дня ареста не предъявлено или не будет предъявлено обвинения в непосредственном участии в заговоре против Советской власти, или подготовке его, или организации белогвардейских сил, или в содействии тем партиям и группам, которые явно поставили себе целью вооруженную борьбу против Советской власти», а также: «Освободить из заключения всех заложников, кроме тех из них, временное задержание которых необходимо, как условие безопасности товарищей, попавших в руки врагов». Право брать заложников и содержать их под стражей сохранялось исключительно за ВЧК[561]561
  Сборник узаконений и распоряжений Правительства. 1918. № 100. Ст. 1033.


[Закрыть].

В разное время публиковались различные цифры репрессированных органами ВЧК. Например, по данным Казанской губчека за 1919 г., из 4190 человек, привлеченных к уголовной ответственности, 127 человек были осуждены к высшей мере наказания (за контрреволюционные преступления, грабежи, бандитизм и др.), остальные осуждены к лишению свободы и к другим, более мягким мерам наказания. Омской губчека за период ее деятельности со дня образования до 1 июня 1920 г. из 3522 человек, привлеченных к уголовной ответственности, репрессированы в административном порядке к высшей мере наказания 88 человек, совершивших наиболее тяжкие преступления, 178 человек заключены в места лишения свободы от одного месяца до пяти лет. В отношении остальных обвиняемых применялись меры наказания, не связанные с лишением свободы, или же дела на них прекращались или направлялись для рассмотрения в судебные учреждения.

В 1920 г. один из руководящих сотрудников ВЧК М.Я. Лацис обнародовал официальные данные, в соответствии с которыми в 1918 г. было арестовано – 47 348 человек, расстреляно – 6185 человек, заключено в тюрьмы – 14 829 человек, в концлагеря – 6407 человек, взято заложниками – 4068 человек[562]562
  Леонов С.В. Государственная безопасность Советской республики в пору Октябрьской революции и Гражданской войны… С. 403.


[Закрыть].

Вместе с тем до сих пор нет достаточно убедительных оснований считать, что известные цифры отражают реальное положение дел в сфере реализации чрезвычайными комиссиями мер государственного террора.

Красный террор не являлся лишь ответной мерой на террор белый, размеры которого также были ужасающими. Так, например, по данным колчаковской контрразведки, в апреле 1919 г. от артобстрела г. Кустаная погибло до 1000 жителей, около 2000 взято в плен, из них 625 расстреляно, сожжены села в Кустанайском уезде; в конце апреля – мае 1919 г. только в поселке Марииновка Акмолинской области расстреляно более 1000 повстанцев, поселок сожжен[563]563
  Голуб П.А. Белый террор в России (1918–1920). В 2 т. Т. 2. М., 2006. С. 383.


[Закрыть]. По данным НКВД, в тринадцати губерниях белогвардейцы за последние 7 месяцев 1918 г. расстреляли 22 780 человек[564]564
  Леонов С.В. Государственная безопасность Советской республики в пору Октябрьской революции и Гражданской войны… С. 404.


[Закрыть] и т. д.

Одной из основополагающих причин являлось стремление большевиков во что бы то ни стало удержаться у власти и реализовать свою идеологическую доктрину. Да и органы ВЧК вследствие профессиональной незрелости сотрудников отдавали предпочтение методу открытого подавления контрреволюционной и иной враждебной деятельности, так называемому «методу наскока» (облавы, аресты и др.). Агентурный метод (который образно именовали «тонким методом») наиболее полного развития получил лишь к середине 1920-х гг., когда в нем достаточно четко выделились две основополагающие стадии – «агентурное наблюдение» (поиск противника по внешним проявлениям его враждебной деятельности) и «специальная разработка» (всестороннее вскрытие враждебной деятельности, ее документирование и последующее пресечение).

Весной 1919 г. резко обострилась обстановка на фронтах Гражданской войны, начались наступательные операции белогвардейских войск. В связи с этим полномочия ВЧК по применению репрессий были восстановлены.

24 апреля 1919 г. ВЦИК принял дополнение к «Положению о ЧК», в соответствии с которым революционным трибуналам передавалось право вынесения приговоров по всем возбужденным чрезвычайными комиссиями делам. Право непосредственной расправы сохранялось за органами ЧК только для пресечения вооруженных выступлений (контрреволюционных, бандитских и т. д.). Такое же право сохранялось за ЧК в местностях, объявленных на военном положении. ВЧК также наделялась правом заключения в концентрационные лагеря[565]565
  Сборник узаконений и распоряжений Правительства. 1919. № 12. Ст. 130.


[Закрыть].

Постановление ВЦИК от 15 июня 1919 г. обязало губернские ЧК организовать во всех губернских городах (а с разрешения НКВД и в уездах) лагеря принудительных работ не менее чем на 300 человек каждый. После создания лагеря передавались в ведение отделов управления губисполкомов, но оставались под управлением чрезвычайных комиссий. Заключали в лагеря по постановлениям ЧК, революционных трибуналов и народных судов[566]566
  Сборник узаконений и распоряжений Правительства. 1919. № 12. Ст. 124.


[Закрыть].

20 июня 1919 г. декрет ВЦИК «Об изъятиях из общей подсудности в местностях, объявленных на военном положении» определил преступные деяния, за которые ВЧК и местные ЧК применяли право непосредственной расправы, вплоть до расстрела. Такие наказания применялись за: «1) Принадлежность к контрреволюционной организации и участие в заговоре против Советской власти. 2) Государственную измену, шпионаж, укрывательство изменников, шпионов. 3) Сокрытие в контрреволюционных целях боевого оружия. 4) Подделка денежных знаков, подлог в контрреволюционных целях документов. 5) Участие в контрреволюционных целях в поджогах и взрывах. 6) Умышленное истребление или повреждение железнодорожных путей, мостов и других сооружений, телеграфного и телефонного сообщения, складов воинского вооружения, снаряжения, продовольственных и фуражных запасов. 7) Бандитизм (участие в шайке, составившейся для убийств, разбоя и грабежей, пособничество и укрывательство такой шайки). 8) Разбой и вооруженный грабеж. 9) Взлом Советских и общественных складов и магазинов, с целью незаконного хищения. 10) Незаконную торговлю кокаином»[567]567
  Сборник узаконений и распоряжений Правительства. 1919. № 27. Ст. 301.


[Закрыть].

К концу 1919 г. Красная армия разгромила основные белогвардейские формирования. Военная и политическая ситуация в стране кардинальным образом изменилась. В связи с этим 17 января 1920 г. ВЦИК и СНК в соответствии с директивой политбюро ЦК РКП(б) приняли постановление об отмене смертной казни по приговорам ВЧК и ее органов, а также ревтрибуналов. В нем указывалось: «Разгром Юденича, Колчака и Деникина, занятие Ростова, Новочеркасска, Красноярска, взятие в плен верховного правителя создают новые условия борьбы с контрреволюцией. Разгром организованной армии контрреволюции подрывает в корне расчеты отдельных групп контрреволюционеров внутри Советской России свергнуть власть рабочих и крестьян путем заговора, мятежей и террористической деятельности… Разгром контрреволюции во вне и внутри, уничтожение крупных тайных организаций контрреволюционеров и бандитов и достигнутое этим укрепление Советской власти дают ныне возможность рабоче-крестьянскому правительству отказаться от применения высшей меры наказания, т. е. расстрелов, по отношению к врагам Советской власти». В декрете, однако, указывалось, что в случае нового вооруженного вмешательства Антанты или предоставления материальной поддержки мятежникам советское правительство будет вынуждено ввести ее вновь[568]568
  Сборник узаконений и распоряжений Правительства. 1920. № 4–5. Ст. 22.


[Закрыть].

Случай не заставил себя долго ждать. 11 мая 1920 г. в связи с началом советско-польской войны ВЦИК объявил западные губернии страны на военном положении. 28 мая ВЦИК и СТО приняли декрет, которым в связи с усилившейся деятельностью агентов польской разведки в тылу Красной армии и центре страны, акциями активного саботажа предоставил ВЧК и специально на то уполномоченным местным ЧК права военных революционных трибуналов в отношении всех преступлений, направленных против военной безопасности Республики (взрывы, поджоги, измена, шпионаж, спекуляция военным имуществом, преступное нерадение при проведении охраны военных складов и др. военные преступления)[569]569
  Сборник узаконений и распоряжений Правительства. 1920. № 78. Ст. 370.


[Закрыть]. ВЧК вновь было предоставлено право применения смертной казни (расстрела).

После завершения Гражданской войны, заключения мирного договора с Польшей партийно-политическое руководство страны пришло к мысли смягчить государственную карательную политику.

Так, например, в целях объединения деятельности всех без исключения судов Советской Республики и установления надзора за этой деятельностью 23 июня 1921 г. ВЦИК принял декрет «Об объединении всех Революционных Трибуналов Республики».

За ВЧК декрет оставил применение внесудебных репрессий (вплоть до расстрела) лишь в местностях, объявленных на военном положении, ограничив при этом перечень караемых преступлений шпионажем, бандитизмом и участием в открытом вооруженном восстании.

В феврале 1922 г. чрезвычайные органы борьбы с контрреволюцией были ликвидированы. В рамках реформы органов безопасности при Народном комиссариате внутренних дел было создано Государственное политическое управление, внесудебные полномочия которого были ограничены.

С учетом изложенного можно констатировать, что в начальный период своего существования правовое положение ВЧК не было четко определено, постановлениями и декретами ВЦИК, СНК, СРКО (СТО) практически постоянно уточнялись ее задачи, права и функции. Важнейшие декреты и постановления госорганов, относящиеся к деятельности ВЧК, как правило, предварительно рассматривались ЦК РКП(б). При этом остававшиеся серьезные пробелы в законодательстве того периода восполнялись революционным правосознанием. Практически на всем протяжении Гражданской войны чрезвычайные комиссии для пресечения контрреволюционных и общеуголовных преступлений пользовались предоставленными органами государственной власти правами применения внесудебных репрессий, вплоть до расстрела.

Осознавая, что «классическая» задача контрразведки – борьба со шпионажем – в годы Гражданской войны не изменится, но вместе с ней придется решать и иные актуальные задачи, белогвардейцы воспользовались «Временным положением о контрразведывательной службе во внутреннем районе», «Временным положением о контрразведывательной службе на театре военных действий», «Временным положением о правах и обязанностях чинов сухопутной и морской контрразведки», утвержденных в 1917 г. после разгона Департамента полиции и Отдельного корпуса жандармов[570]570
  РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 1. Л. 58; РГВА. Ф. 39540. Оп. 1. Д. 74. Л. 214.


[Закрыть]. Этими документами определялась задача контрразведки, состоявшая «исключительно в обнаружении и обследовании неприятельских шпионов, а также лиц, которые своей деятельностью могут благоприятствовать или фактически благоприятствуют неприятелю в его враждебных действиях против России и союзных с нею государств», а также давалось определение шпионам – лицам, которые «тайным образом или под ложными предлогами собирали или старались собирать сведения военного характера с намерением сообщить их неприятелю»[571]571
  РГВИА. Ф. 2000. Оп. 13. Д. 1. Л. 59, 64.


[Закрыть].

По нашему мнению, в сложной ситуации начавшейся Гражданской войны, при отсутствии структур обеспечения безопасности государства, данное решение было единственно правильным. Командование белых армий намеревалось с помощью контрразведки защищать вооруженные формирования и их штабы не только от красных и иностранных разведок, но и от других деструктивных элементов (большевистских агитаторов, дезертиров, махинаторов, расхитителей и т. д.). Иными словами, на контрразведку возлагали задачу по обеспечению безопасности армии, поддержанию ее боеспособности.

Подвергались ли вышеперечисленные документы дополнениям или изменениям офицерами-генштабистами штабов Добровольческой армии, Вооруженных Сил на Юге России и Русской армии, или остались в прежней редакции, авторам неизвестно, поскольку этих нормативно-правовых актов в фондах федеральных архивов обнаружить не удалось. Поэтому анализировать документы, созданные в других исторических условиях, будет некорректно.

Из деникинских документов наше внимание привлекла «Инструкция для ведения агентурного делопроизводства контрразведывательными органами», утвержденная в августе 1919 г. генерал-квартирмейстером штаба главкома ВСЮР. Документ предназначался для обеспечения секретности, систематизации, регулирования и учета розыскной работы, а также устанавливал обязательный для всех КРО порядок агентурного делопроизводства.

Всю переписку о подозреваемых инструкция предписывала вести помощнику начальника отделения по разыскной части или начальнику пункта, с привлечением самых проверенных чинов для поручений. Пункт 6 гласил: «Все секретные сотрудники, работающие по заданиям контрразведывательных органов, могут быть записанными исключительно только в личную записную книжку начальника контрразведывательного органа, которую он должен всегда иметь при себе и при малейшей опасности ее уничтожить. Вся запись должна состоять в помещении трех слов: имени, отчества и фамилии сотрудника, без упоминания каких бы то ни было слов, касающихся агентуры, ее места жительства и занятий. Запись сотрудников должна быть зашифрована лично придуманным шифром начальника контрразведывательного органа». Алфавитная книжка секретных сотрудников велась лишь с указанием их кличек и отметок тех нарушений службы и случаев отрицательного поведения агентов, которые недопустимы и вели за собой отказ от учета агента и его исключение. Они должны были храниться вместе с шифрами и оставаться доступными только начальникам контрразведывательных органов и лицам, заведующим агентурой[572]572
  РГВА. Ф. 39540. Оп. 1. Д. 115. Л. 1–2; Крестьянников В.В. Указ. соч. С. 217.


[Закрыть].

Структура, организация, задачи, порядок подчиненности, прохождения службы и ответственности государственной стражи и ее низовых подразделений определялись «Временным положением о государственной страже» и четырьмя приложениями к нему. Согласно первому документу, на ГС возлагались 4 функции: «1) охранение государственного порядка, общественной безопасности и спокойствия наблюдение за исполнением законов, правительственных распоряжений и обязательных постановлений, издаваемых правительственными и общественными учреждениями, и дела общественного благоустройства; 2) исполнение обязанностей по делам судебного ведомства; 3) исполнение обязанностей по делам казенного управления и 4) исполнение обязанностей по делам военного ведомства.…» В 122 статье следовало их детальное разъяснение. В частности, к охранению государственного порядка относилось: «1) отражение и пресечение вооруженных выступлений отдельных лиц, преступных сообществ и разбойничьих шаек с целью захвата власти или завладения правительственными и общественными установлениями и зданиями, а равно частными имуществами».[573]573
  Журналы заседаний Особого совещания при Главнокомандующем Вооруженными Силами на Юге России А.И. Деникине. С. 253.


[Закрыть].

При производстве дознаний о преступных деяниях, разъяснялось «Временным положением», чины государственной стражи должны были руководствоваться статьями 250–260 «Устава уголовного судопроизводства» (1864 г.)[574]574
  Журналы заседаний Особого совещания при Главнокомандующем Вооруженными Силами на Юге России А.И. Деникине. С. 254.


[Закрыть]. Знакомство с ними дает основание полагать, что государственная стража, как и контрразведка, проводила лишь оперативно-разыскные мероприятия и предварительное следствие.

Дальнейшие следственные действия осуществлялись судебно-следственными органами, которые и определяли судьбу арестованных. Правда, временными штатами контрразведывательных органов, утвержденных приказом генерал-лейтенанта А.И. Деникина № 2097 от 30 августа 1919 г., в КРЧ штаба главкома ВСЮР предусматривалось, судное отделение, в КРО штаба неотдельной армии – должность помощника начальника отделения по судной части[575]575
  РГВА. Ф. 39499. Оп. 1. Д. 73. Л. 1–2; Ф. 39540. Оп. 1. Д. 136. Л. 60 б–60 б об.


[Закрыть]. Однако недостаточная источниковая база не дает возможности исследователям ознакомиться с их задачами и полномочиями.

«Временное положение» предоставляло право командирам уездной и городской стражи, а также начальникам уголовно-разыскных управлений на предварительное задержание на срок не более двух недель всех лиц, внушающих основательное подозрение в совершении преступных деяний, указанных в 1-й статье «Временного положения о гражданском управлении в местностях, находящихся под Верховным управлением главнокомандующего Вооруженными Силами на Юге России». К таковым преступлениям относились: бунт против государственной власти, государственная измена; умышленная порча либо уничтожение воинского оружия; повреждение или уничтожение в районах военных действий водопроводов, мостов, плотин и иного имущества, которое было необходимо армии; нападение на часового, сопротивление страже, убийство или покушение на убийство должностных лиц; подстрекательство к неисполнению распоряжений властей, организация стачек. С 30 июля 1919 г. вступала в силу уголовная ответственность участников «установления советской власти и лиц, содействовавших ее распространению и упрочению»[576]576
  Журналы заседаний Особого совещания при Главнокомандующем Вооруженными Силами на Юге России А.И. Деникине. С. 149, 254, 536–537.


[Закрыть]. Таким образом, белогвардейские власти на Юге России законодательно попытались определить круг лиц, представляющих угрозу государственному порядку, и нацелить на их поиск контрразведку и уголовно-разыскные управления государственной стражи.

Однако несмотря на попытки властей придать законность деятельности органов безопасности, на практике им это удавалось слабо. По свидетельству очевидцев, контрразведчики творили произвол и беззаконие. Их работой были недовольны и большевики, и местное население, и даже сами белогвардейцы. О чинимых контрразведчиками беззакониях сообщали белоэмигранты Г. Виллиам, Н.Ф. Сигида[577]577
  «Наши агенты от милиционера до наркома» (Воспоминания белого контрразведчика) // Бортневский В.Г. Избранные труды. СПб., 1999. С. 79; Виллиам Г. Побежденные // Архив русской революции. Т. 7–8. М., 1991. С. 233.


[Закрыть] и капитан С.В. Устинов. Последний, приводя факты злоупотреблений служебным положением сотрудников контрразведки, в то же время акцентирует внимание на том, что следователи этого учреждения пытались придать работе формы законности[578]578
  Устинов С.В. Записки начальника контрразведки (1915–1920 гг.). Ростов-н/Д., 1990. С. 86.


[Закрыть].

Некоторые руководители органов безопасности, наоборот, считали, что контрразведка «ведет дело весьма вяло», поскольку служившие в ней лица судебного ведомства старались «все вогнать в формулу законности», мешавшую быстроте «принятия решения вопросов и необходимого террора». «На фоне “чрезвычайки” наша контрразведка вызывает у обывателя снисходительную улыбку», – говорится в документе[579]579
  РГВА. Ф. 39666. Оп. 1. Д. 46. Л. 95.


[Закрыть].

«Мы писали суровые законы, в которых смертная казнь была обычным наказанием. Мы посылали вслед за армиями генералов, облеченных чрезвычайными полномочиями, с комиссиями для разбора на месте совершаемых войсками преступлений. Мы – и я, и военачальники – отдавали приказы о борьбе с насилиями, грабежами, обиранием пленных и т. д. Но эти законы и приказы встречали иной раз упорное сопротивление среды, не восприявшей их духа, вопиющей необходимости. Надо было рубить с голов, а мы били по хвостам», – вспоминал А.И. Деникин[580]580
  Деникин А.И. Путь русского офицера. С. 449.


[Закрыть]. Главнокомандующий ВСЮР, борясь с мародерами из солдатской массы, приводил приговоры в отношении преступников незаметно, не предавая их огласке. И поэтому смертная казнь не имела должного психологического воздействия на морально разлагающуюся армию. Лица же офицерского состава, пользуясь покровительством своих коррумпированных начальников, в большинстве случаев уходили от ответственности.

На начальном этапе строительства контрразведывательных органов на белом Севере сотрудники пользовались «Инструкцией чинам военно-регистрационного отделения на кордонах», пункты которой в основном касались правил проверки документов, а также требований направлять задержанных лиц в распоряжение милиции. Этот документ подтверждает мнение начальника военно-регистрационного отделения М.К. Рындина о превалировании безагентурных методов работы над агентурными. Данная инструкция была составлена после инспекции контрразведывательной службы Селецкого войскового района, проведенной заведующим наружной службой наблюдения ВРО К.В. Мельниковым: «при обозрении Селецкого района усматривается масса дорог и тропинок, по которым весьма и весьма часто пробиваются сюда агенты-разведчики (большевики), что конечно влечет и уже влекло массу печальных для нас последствий. Все это я лично приписываю исключительно тому, что здесь нет буквально никакого контроля ни на дорогах, ни в местностях, где можно пробраться отсюда к большевикам и обратно»[581]581
  Иванов А.А. «Северная стража»… С. 100, 106.


[Закрыть].

Обращает на себя внимание «Инструкция по руководству агентурой», которой, в частности, классифицировались источники информации: «Основаниями к агентурному исследованию и дальнейшему дознанию могут служить: 1) личные наблюдения агентов; 2) сообщения официальных мест и лиц; 3) сообщения частных лиц; 4) анонимные сообщения»[582]582
  РГВА. Ф. 40313. Оп. 1. Д. 1. Л. 38.


[Закрыть].

С целью повышения эффективности работы контрразведки 1 июня 1919 г. генерал-лейтенант Е.К. Миллер утвердил штат и «Временное положение о полевом военном контроле», на который возлагались задачи по обнаружению, предупреждению и пресечению деятельности агентов советской власти и содействующих им лиц в пределах Северной области. Учреждались полевые и тыловые отделения военного контроля. Первые действовали в районах дислокации войск, вторые – в тылу[583]583
  РГВА. Ф. 39450. Оп. 1. Д. 141. Л. 405; Д. 242. Л. 9.


[Закрыть].

Согласно «Инструкции начальникам отделений полевого военного контроля в войсковых районах», утвержденной 28 июня 1919 г., на них возлагались задачи по сбору информации о состоянии расположенных в зоне их ответственности воинских частей, об отношениях между офицерами и солдатами, их настроениях, политических взглядах и т. д. Аналогичные сведения собирались и в отношении жителей населенных пунктов[584]584
  Ильин В.Н. Указ. соч. С. 20.


[Закрыть].

В Сибири так же, как и в других регионах России, белогвардейцы за основу брали законодательные акты Российской империи и Временного правительства.

В сентябре 1918 г. Главный штаб Военного ведомства Всероссийского Временного правительства утвердил «Положение о военно-контрольных отделениях», которым возложил на них задачу по борьбе с военным и политическим шпионажем, а также воспрепятствование «тем мерам, которые могут вредить интересам Родины»[585]585
  РГВА. Ф. 40308. Оп. 1. Д. 67. Л. 6.


[Закрыть].

Однако «Инструкция начальникам военно-контрольных отделений», составленная по образцу «Инструкции начальникам контрразведывательных отделений» 1911 г., обращала внимание сотрудников военного контроля лишь на борьбу со шпионажем. «Контрразведка, – говорится в документе, – заключается в своевременном обнаружении лиц, занимающихся разведкой для большевиков и немцев и в принятии мер для воспрепятствования разведывательной работе этих лиц. Конечная цель военного контроля есть привлечение к судебной ответственности, уличенных в военном шпионаже лиц… или прекращение вредной деятельности названных лиц административными мерами». Инструкция обязывала брать под наблюдение иностранные консульства и агентства, где могли оказаться шпионские центры противника, а также учреждения и штабы, являвшиеся главной сферой деятельности агентуры по добыванию секретных документов и сведений[586]586
  РГВА. Ф. 40308. Оп. 1. Д. 67. Л. 6.


[Закрыть]. В документе под названием «Общее понятие о шпионстве и родственных ему явлениях» давалось следующее определение военному шпионажу или военной разведке: «Собирание всякого рода сведений о вооруженных силах и об укрепленных пунктах государства, а также собирание имеющих военное значение географических, топографических и статистических данных о стране. Сбор этих сведений может производиться с целью передачи их иностранной державе». Здесь же давалось определение и другим видам шпионажа – экономическому, дипломатическому, политическому, морскому. В приложении сделано немаловажное уточнение, что работа тайных агентов не ограничивается только сбором сведений, а бывает направлена на создание в тылу неприятеля «условий, ослабляющих его оборонительную силу»[587]587
  РГВА. Ф. 39499. Оп. 1. Д. 17. Л. 106 об. – 107.


[Закрыть].

Нацеленность военного контроля на иностранные консульства и штабы, на наш взгляд, объясняется тем, что белогвардейские генералы, руководствуясь документами ушедшей эпохи, в первую очередь пытались защитить вооруженные силы от разведывательно-подрывной деятельности противника. Вероятно, они рассчитывали, что обеспечение безопасности государства в целом будет возложено на органы внутренних дел. Но даже с появлением жандармско-полицейских структур на территории Сибири контрразведывательные и военно-контрольные органы выполняли функции обеспечения внутренней безопасности антибольшевистских государственных образований. Поэтому контрразведка внедряла свою агентуру не только в штабы, но также и в различные гражданские учреждения и организации, во все слои общества и тем самым получала возможность вовремя предупреждать командование о готовящихся против правительства и армии враждебных акций[588]588
  Рец А.А. Указ. соч. С. 140.


[Закрыть].

18 апреля 1919 г. начальник штаба ВГК приказом № 340 утвердил «Временное положение о контрразведывательной и военно-контрольной службе на театре военных действий», определявшее задачи и организацию органов безопасности на ТВД. Кстати, «Временным положением о военной контрразведке во внутренних военных округах», утвержденным военным министром 26 марта 1919 г., «тыловой» контрразведке также вменялась в обязанность борьба со шпионажем и лицами, «которые своей деятельностью могут благоприятствовать или фактически благоприятствуют неприятелю в его враждебной деятельности против России и союзных с ней государств»[589]589
  РГВА. Ф. 40218. Оп. 1. Д. 206. Л. 5.


[Закрыть].

Обратим внимание, что эта формулировка задачи является точной копией «Временного положения о контрразведывательной службе во внутреннем районе», утвержденного помощником военного министра генерал-майором В.Ф. Новицким 23 апреля 1917 г.[590]590
  РГВИА. Ф. 2000. Оп. 7. Д. 1. Л. 59.


[Закрыть]

Этот документ готовился после ликвидации Временным правительством Департамента полиции и Отдельного корпуса жандармов, т. е. в ситуации, когда противодействовать леворадикальным партиям, сепаратистам и националистам в России было некому. К моменту принятия вышеуказанных документов в Сибири не существовало территориальных органов безопасности, органы внутренних дел занимались борьбой с уголовными преступлениями. Лишь 17 июня 1919 г. Совет министров утвердил «Положение о государственной охране», первая статья которого гласила: «Государственная охрана имеет целью предупреждение и пресечение государственных преступлений». Проводя дознания по делам о государственных преступлениях, органы госохраны должны были руководствоваться статьей 1035 Устава уголовного судопроизводства (т. 16 Свода законов Российской империи издания 1914 г.), в которую были внесены соответствующие изменения, в частности, оговаривался порядок взаимодействия органов госохраны с милицией и прокуратурой. За ведением дознания осуществлялся прокурорский надзор со стороны окружного прокурора, которому также предоставлялось и право возбуждения предварительного следствия по политическим делам. Дознания по особо важным делам могли вести лица, специально назначенные для этой цели верховной властью, в присутствии прокурора судебной палаты. Обыск и арест производились также с санкции окружного прокурора. Он же мог прекратить производство дознания в случае отсутствия состава преступления или необнаружения виновного, а при недостатке улик – запросить прокурора судебной палаты об отмене ареста[591]591
  Кирмель Н.С., Хандорин В.Г. Указ. соч. С. 73, 74.


[Закрыть].