Текст книги "Наваждение (сборник)"

Мнительность

В поликлинике ощущался неприятный отталкивающий запах. Это был запах каких-то лекарств или настоек. В общем, чего-то медицинского и от этого пугающего. Тусклый свет ламп, болтающихся на потолке и неприятно мерцающих, резал глаза и еще больше усиливал страх, который и без того овладел Евгением и смешал все его мысли. Некоторые из ламп не светили вовсе и пространство вокруг них заполнялось темнотой, сквозь которую проходили одинокие солнечные лучи, проникающие через грязные тяжелые окна. Еще было душно и пыльно. Евгений понял это не сразу, а только после того, как несколько раз чихнул. Но не этот противный запах, не старые лампы, не висящая в воздухе пыль угнетали его – а предвкушение предстоящей медицинской процедуры, к которой он готовился несколько дней. А именно – взятие анализов крови из вены. Нет, он не был трусом и не боялся ни боли, ни белых халатов, ни даже обмороков, которые иногда случаются с людьми во время сдачи крови. А боялся он своей мнительности и излишней впечатлительности. Его воспаленный и измученный мозг, а главное – богатое на причуды воображение, отравляло ему жизнь, превращая каждый подобный случай в болезненное и мучительное испытание. Вот и сегодня: он думал только о том, что его могут чем-нибудь заразить во время взятия крови. Причина этого крылась скорее всего в том, что поликлиника, в которую он пришел, была государственная, а не частная. Хотя реальной причины Евгений не знал, потому что и в частных поликлиниках мучился не меньшей мнительностью.

Он медленно добрался до 213 кабинета, где брали кровь. Затем посмотрел на номер и почувствовал, что стоять ему сложно и лучше присесть – перед глазами появилась легкая дымка, а ноги стали ватными.

«Номер – 213, а это значит, что кабинет 13 находится на втором этаже. Двойку добавили только, чтобы этаж выделить. А так, по сути, это 13 кабинет. Нехорошее и опасное число. Кому же в голову могло прийти брать анализы в таком кабинете-то? Нет, чтобы хоть в соседнем, в четырнадцатом», – мелькнуло в его голове и он присел на скамейку, чтобы не упасть.

Рядом с ним сидела молодая девушка, видимо, студентка. Худенькая, с красивыми чертами лица, русыми волосами и большими зелеными глазами. Евгений посмотрел на ноги девушки – они были длинными и тонкими. Затем он медленно перевел свой взгляд на ее лицо и заметил маленькую черную родинку на правой щеке девушки. Внезапно дверь кабинете распахнулась и коридор наполнился неприятным тенором медсестры:

– Следующий! – скомандовала медсестра.

Девушка спешно встала, схватила свою маленькую кожаную сумку и юркнула в дверь. В воздухе остался лишь запах ее дешевых духов. Он понравился Евгению, равно как и его хозяйка.

«Студентка наверно. Курса со второго или третьего, – думал он, рассматривая пустую скамейку, – Милая девушка».

Прошло несколько минут и дверь распахнулась. В воздухе прогремел знакомый неприятный тенор, нарушая тишину коридора. Из кабинета вышла знакомая девушка, с повязкой на руке, но в миг исчезла, завернув за угол. От этого Евгению стало грустно и немного одиноко.

– Мужчина, Вам специальное приглашение нужно! – неприятный голос ворвался в правое ухо Евгения. Из двери показалась голова молодой белобрысой медсестры.

– Извините, – нервно ответил он и быстрым шагом вошел в кабинет.

Медсестра указала ему жестом на кушетку, а сама повернулась к смуглой загорелой девушке в белом халате и стала о чем-то с ней нервно спорить. Последняя, по всей видимости, была ее коллегой – то ли доктором, то ли медсестрой.

Евгений сел на кушетку и положил руку на небольшой стоящий перед ним столик. Белобрысая медсестра, продолжая разговор со своей коллегой, надела ему на руку жгут и сухо скомандовала:

– Поработайте кулаком пока, – затем опять повернулась в сторону смуглой девушки и продолжила, – Так ты представляешь, я так в отпуск-то и не сходила. Маринка сначала пошла, потом Оксанка…

Дальше Евгений не слушал – он сосредоточил все внимание на своей руке и стал ритмично ее сжимать, наблюдая за набухающими венами. Рядом с ними стояла небольшая металлическая ванночка. В ней лежали две пластмассовые пробирки и игла, одетая в плотный темно-зеленый колпачок.

«Все в норме. Пробирки закрыты и чисты. Игла упакована. Так, еще раз – надо все пересчитать. Раз – одна чистая пробирка, два – другая чистая пробирка, три – плотно запакованная игла. Все хорошо» – подумав это, он зачем-то потрогал иглу и опять стал считать в слух.

– Вы это зачем ее трогаете? – вдруг услышал он голос белобрысой медсестры, – Вы ложитесь давайте уже. Или сидя брать? Вы как переносите лучше?

– Я лягу. Так надежнее, – зачем-то ответил Евгений, хотя переносил процедуру без сложностей. – Вы мне дайте нашатыря. Так, на всякий случай, – добавил он.

Евгений лег на кушетку, устремил свой взгляд вверх и стал рассматривать муху, гуляющую по потолку. В одной руке у него была ватка, пропитанная нашатырем, другая же – лежала на столике, обмотанная резиновым жгутом. Ее натирала ваткой медсестра, готовясь взять кровь. Затем укол. Процедура прошла быстро и безболезненно. Евгений ничего толком и не почувствовал.

– Все, можете вставать, ватку только полчаса не снимать! – сказала белобрысая медсестра и стала что-то записывать в своей тетради.

Евгений неспешно сел, сжал кулак руки, из которой брали кровь, и посмотрел по сторонам. Рядом, на столике в ванночке, лежало две полные пробирки и игла, вставленная в пластмассовый держатель. На ней были следы крови. При виде их Евгению стало некомфортно и даже немного затошнило. От этого ему захотелось выйти из кабинета как можно скорее.

– Ну, собственно, и все. Если вдруг голова закружится или сознание терять станете, то садитесь на лавку и голову вниз. Понятно? – сказала выходящему из кабинета Евгению медсестра.

– Понятно, – буркнул он себе под нос и закрыл дверь.

– Следующий, – услышал он за спиной.

Голова не кружилась – страх отступил, а с ним рассеялась и та дымка, что пеленой висела перед глазами. Сознание стало ясным, а настроение улучшалось с каждым мгновением. Евгений выбежал на улицу и вдохнул глоток свежего воздуха. Солнце светило ему в глаза, а рядом, на лужайке, показались ростки свежей зеленой травы. В воздухе щебетали вернувшиеся с зимовки птицы. Внезапно, не пойми откуда, в голову Евгения пришла следующая мысль:

«А что это, интересно, за держатель такой? В который была воткнута игла? Иглу я видел, а вот держатель – нет. А главное – моя ли в нем была игла или той студентки?» – мысль как гром средь бела дня вонзилась в мозг Евгения и расколола его на две половинки. Одна из которых говорила, что все эти его мысли – полная ерунда, другая – что он уже заражен страшной болезнью от грязной иглы. Евгений пошатнулся и, чтобы не упасть, облокотился на стену здания. Во рту вдруг появился какой-то неприятный кислый металлический привкус и захотелось пить. Овладев собой, Евгений собрал остатки сил, зашел в поликлинику и, не оглядываясь, пошел в кабинет забора крови. Ему теперь предстояло выяснить, какая часть его мозга лукавит, а какая – нет. А проще говоря – понять, сменила ли медсестра иглу в держателе, перед тем как взяла у него кровь.

В этот раз рядом с кабинетом образовалась очередь и войти в него было непростой задачей. Чтобы не вступать с этой очередью в дискуссию и не объяснять причины своего возвращения, он, схватившись за голову обеими руками и что-то бормоча себе под нос, пробежал мимо всех, расталкивая людей на своем пути.

– Мне плохо, расступитесь! Скорую! – бормотал он и смотрел из стороны в сторону блуждающим потерянным взглядом. Люди расступались, а одна женщина и вовсе перекрестились, глядя на Евгения. Таким образом он оказался внутри кабинета минуя очередь. Из глубины комнаты на него смотрели обе медсестры – белобрысая и смуглая.

– Сознание потерял?! – то ли спросила, то ли заявила светленькая. От вида Евгения ее лицо побледнело.

Евгений мотнул головой, выпустил слюни, что-то прохрипел, схватившись за горло, и сел на стул. После этого побледнела и смуглая медсестра.

– Нашатырю ему еще! – крикнула смуглая и куда-то убежала.

– Говорила же – посиди еще, а он рванул, – оправдывалась не понятно перед кем светленькая медсестра, – Ну как человека же просила!

Через минуту Евгений сидел на кушетке и нюхал нашатырь. Лицо его было бледным и напуганным. Юркие зрачки глаз сузились и нервно дергались. Кривой рот пытался изобразить улыбку, иногда выделяя густые слюни. Обе медсестры стояли рядом с ним, не понимая, что происходит, а главное, как себя вести.

– Здорово его шибануло. Приступ, видать! Сознание даже потерял, бедный! – говорила белобрысая темненькой.

– А… а как Вы иглы меняете в этих контейнерах? – аккуратно, все еще изображая приступ, промямлил Евгений.

– Чего?! – спросили в один голос обе.

– Иглы… ну как вы их меняете? В этом-то держателе.

– Бредит что ли? – спросила темненькая у светленькой.

– Просто меняем, молодой человек. И все! Чего тут объяснять-то.

– Покажите, – встрепенулся Евгений и резко посвежел. На его щеках выступили розовые пятна.

– Может, вам еще талмуд с правилами по забору крови принести. Там, наверно, страниц 100 будет. Давайте мы Вас в коридоре посадим, а то нам работать надо. Вам, судя по всему, уже легче.

Евгений поднял правую руку вверх и поднес ее ко лбу. Рука дрожала.

– Я боюсь, что упаду…, – снова начал он изображать приступ.

– Вот черт! Угораздило нас так влипнуть. А ведь день так хорошо начинался. Ладно, пусть тут сидит! – сказала смуглая медсестра и вызвала следующего пациента.

Но хотя Евгений и остался в кабинете, выяснить, как меняется игла в контейнере, так и не представлялось возможным – между ним и кушеткой висела штора. Плотная и непрозрачная. И как ни пытался он напрягать свой взгляд, ничего не помогало ему увидеть саму процедуру. Утомившись, он оставил свои попытки и посмотрел на стол светленькой медсестры, заваленный бумагами. На нем лежала мятая памятка, на которой жирным шрифтом было напечатано три буквы – В…И…Ч. Внезапно перед его глазами возникла девушка-студентка, у которой брали кровь до него. После этого в голове появилась еще одна тяжелая и нехорошая мысль.

«А вдруг она проститутка? И у нее на ВИЧ кровь брали. А потом этой иглой меня саданули и заразили»

Он тут же представил свои похороны, стоящих рядом детей. Потом свою жену и ее нового мужа. Потом – как они веселятся на его даче. А после занимаются сексом в его кровати. А он гниет в могиле и лишь старые родители изредка приходят почтить его память и вырвать траву. Все более и более причудливые мысли лезли ему в голову и, не выдержав напряжения, он встал и прокричал:

– А вы уверены, что не взяли мне кровь той же иглой, что брали у девушки до меня? Которая, между прочим, могла быть проституткой!

Обе медсестры встали со своих мест, и, пытаясь прийти в себя, смотрели на Евгения потерянным взглядом. Евгений не унимался:

– Да, проституткой! Она красивая, между прочим, и вот тут памятка на столе про ВИЧ! – зачем-то добавил он.

Через несколько минут Евгения вывела охрана. Он вырывался и кричал. А главное – требовал доказательств того, что иглу не использовали повторно. Через месяц он сдал анализы на все смертельные болезни, попросив жену наблюдать за всем процессом от начала до конца. Хотя и сам контролировал все действия медсестры. Результаты анализов, как и ожидалось, оказались отрицательными.

Перрон

Я помню, как подходил к перрону: на улице были лужи, покрытые тонкой коркой льда, грязь потвердела и уже не пачкала ботинки, а кое где выпавший снег лежал на земле отдельными островками. По небу плыли серые тучи: их тень падала на землю, сливаясь в некоторых местах с серым асфальтом. Солнце скорее напоминало луну: света почти не было, а отдельные лучики, проникающие сквозь тучи, почти не освещали землю.

Я шел в осенней куртке, которая не согревала меня. От этого я весь продрог и искал, где можно погреться. На перроне стояло небольшое здание – зал ожиданий. В нем помещалось от силы человек двадцать, да и то если стоя. Подходя к нему, я обратил внимание, что свободного места почти нет: люди расселись на скамейках, а кому не хватило места, сели на сумки и чемоданы. Я открыл дверь и почувствовал удушливый запах грязи, от которого стало противно и сразу захотелось уйти. К тому же где-то внутри плакал ребенок. Его пронзительный голос в сочетании с царившей духотой заставили меня выйти на улицу.

От снега перрон стал почти весь белый. И только изредка попадались серые островки асфальта. Кроме меня на улице не было никого. Чтобы не замерзнуть, я решил прогуляться вдоль перрона и дойти до самого его конца, считая по пути лавочки. Их оказалось семь. Последняя – стояла почти на самом краю перрона и казалась какой-то заброшенной и одинокой. Не многие люди доходили до нее и поэтому рабочие не чинили ее и не подкрашивали, как другие шесть. Мне захотелось присесть на ней и отдохнуть.

Я сел и закрыл глаза. Свежий воздух наполнял мои легкие хвойным ароматом, от которого я стал расслабляться. Мне давно хотелось помедитировать, но не представлялось такого случая, возможности. И вот теперь возможность появилась. Медитировать я не умел, но знал, что надо следить за дыханием и отгонять все мысли. Главное – войти в состояние транса, но не заснуть. Это в теории, а как медитация проходит на практике, я не знал. Но мне захотелось попробовать. А главное – научиться.

Мысли крутились в моей голове нескончаемым потоком и никуда не спешили уходить. Я сделал десять вдохов, пытаясь переключиться на дыхание – не помогло. Затем я сделал еще десять, а потом – еще десять и почувствовал легкую дрему.

«Вот, вот, сейчас оно придет, – подумал я, – сейчас оно придет. Наконец-то я научусь».

Но мысли все лезли в голову: про семью, про работу, еще про что-то. Хотя их стало заметно меньше. Так прошло несколько минут.

«Ну приди же ты наконец-то», – взмолился я.

Вдруг я почувствовал, как кто-то цепко схватил меня за плечо, и в ужасе открыл глаза. Передо мной стоял человек очень странного вида: он был маленького роста, лысый и весь в татуировках. На нем была одета роба серого землистого цвета, порванные темные джинсы и грязные поношенные сапоги, протертые до дыр в нескольких местах. Длинные грязные ногти и многодневная щетина дополняли его и без того сомнительный вид.

– Парень… ты… ты только не бойся! Не бойся я сказал, – прокричал он громким визгливым голосом и впился мне в плечо еще сильнее своими цепкими пальцами.

Я почувствовал, как сердце начинает набирать обороты и дыхание учащается и попытался встать. Но маленький человек вцепился в меня еще сильнее, не давая мне двинуться с места.

– Парень… ты не бойся. Ты только не бойся! – опять закричал на меня он, при этом широко открыв глаза. Так, что они чуть не выпали из орбит.

– Ты кто или… что? – кое как выдавил я, сквозь накативший ужас.

– Я… я твой друг. Ты не бойся главное. Иван я! Ваня!

Я наконец-то встал. Сердце все также стучало, а руки ходили ходуном, во рту я почувствовал какой-то неприятный вкус железа. От шока меня подташнивало. Мне показалось, что еще чуть-чуть и меня вырвет.

– Я – Иван, говорю тебе, я Иван, брат, дай мне денег, брат! – кричал Иван и держал меня за куртку. – Денег дай мне, прошу тебя!!!

– Каких денег? При чем тут деньги? – спрашивал я, не понимая, что происходит.

– Выпить хочу! Из тюрьмы только что сбежал!

– Что??? Из какой тюрьмы? Что… происходит? – спросил я и почувствовал, как страх нахлынул на меня с новой силой.

– Тюрьма тут рядом, за лесом. Ночью убежал, представляешь! Ночью свалил! Ментяру одного замочил! Денег дай, брат! Прошу тебя! А то повяжут меня скоро, а выпить надо!

Я начал успокаиваться: руки перестали дрожать, а дыхание больше не сбивалось. От этого голос мой стал громче и увереннее, но страх все еще не уходил и противный привкус железа во рту не оставлял меня.

– Сколько? – спросил я.

– Сто рублей брат, сотку дай!

Я полез в карман и достал несколько сотен. Случайно.

– Так ты богач, брат! Дай мне двести – я нажрусь сегодня! Все время за тебя пить буду. За здоровье твое!

Я протянул ему двести рублей и поплелся к зданию вокзала, но Иван не отставал от меня.

– Ты, главное, не обижайся, брат! Не обижайся на меня.

– Ты меня напугал сильно, Иван. Я не думал, что так кто-то…

– Ты не обижайся, брат. Мне просто деньги нужны, чтобы выпить. Меня повяжут скоро. Сегодня уже повяжут.

Я ускорил шаг, но Иван не отставал.

– Все оставь меня, хватит, дальше я сам, – сказал я ему уверенным тоном, понимая, что до здания осталось метров пятьдесят, а мой страх сильно ослабел, давая мне возможность трезво мыслить.

– Так ты, значит, обиделся, брат!?

И Иван начал мне опять что-то кричать на ухо.

– Иван, там милиция в здании, тебя сейчас повяжут… Беги, – повернувшись к нему, ответил я громко, напористо. Так, что и сам удивился.

– Понял, брат. Спасибо тебе, не поминай лихом…, – прокричал Иван, уже спрыгивая с перрона.

Я зашел в здание вокзала и присел на подоконник. Голова кружилась, и дурнота все еще не уходила. Напротив сидела девушка с ребенком, который крепко спал и посасывал розовую соску. Духота уже не казалась мне такой невыносимой. Я на всякий случай проверил деньги и вещи – все было на месте. Чтобы отвлечься от шока, я стал разглядывать окна здания.

Через грязное стекло вокзала я увидел, как на перрон забежали несколько полицейских с собаками – должно быть, они искали Ивана…

Домой

Машина свернула с дороги и остановилась под невысоким деревом с широкими листьями. Они покрыли всю крышу автомобиля и яркое солнце больше не могло пробиться в салон. Раскаленный песок нагрел резину колес до такой степени, что казалось: еще немного, и она начнет плавиться. Мотор нового Мерседеса работал тихо и слаженно. В воздухе был слышен его тихий металлический стук. Будто где-то далеко работала швейная машинка. В машине сидело два человека: один щуплый, небольшого роста, с темными волосами и тонким лицом, другой – полноватый, почти лысый, с крупным носом и добрыми глазами. Первый выглядел немного старше второго. Никто из них не спешил выходить на улицу. У первого в руках была развернутая дорожная карта. Он вглядывался в нее так, будто пытался разглядеть что-то мелкое, непонятное для него. Наконец, он заговорил:

– Проехали. По-моему, надо было раньше свернуть.

– Говорил тебе, через Грузию ехать надо, – сказав это, он махнул рукой в воздухе, словно отгонял мух. – Всегда ты так, меня не слушаешь!

– Через Грузию дольше выходит. Обсуждали уже…

– Зато спокойнее.

– Не ты разве хотел увидеть Иран? Сам же все время говорил: Иран – загадочная страна!

– Слушай! Сдался мне твой Иран?! У нас вода на исходе, а тут за несколько километров ни одного магазина нет.

– Скоро доедем до границы. Судя по карте, тут недалеко.

Яшар, так звали старшего из них, вышел на улицу и закурил сигарету. Солнце обжигало кожу и курить было противно. Он сел под дерево в тень и продолжил изучать карту, иногда стряхивая пепел на песок. Лицо его выглядело напряженно. А дыхание было медленным и тяжелым.

– Азик! – вдруг прокричал он, словно увидел что-то очень важное. – Иди сюда! Быстрее!

– Что стряслось?!

– Ничего не стряслось. Просто можно срезать тут! Заедем отсюда. Быстрее будет.

– А как мы Бахману сообщим? Он же нас встречать должен, где условились.

– И правда! У меня телефон разрядился уже сутки назад.

Об этом Яшар забыл. Как и том, что последние два дня они ехали почти не останавливаясь, чтобы скорее добраться до Азербайджана. Лишь изредка они делали небольшие перекуры, во время которых меняли друг друга за рулем. Поездка в Турцию затянулась – местный поставщик не отгрузил вовремя товар и им пришлось задержаться на два дня, чтобы подписать все бумаги на месте. Поэтому решено было возвращаться домой не через Грузию, как изначально планировали, а по территории Ирана. Для этого связались с иранским Гидом, чтобы он сопровождал их в дороге. Последнего звали Бахман. Его посоветовал один турок, сказал – тот надежный и ему можно доверять. Предстояло проехать всю территорию Ирана: от границы с Турцией до Азербайджана.

Яшар докурил, вдавил бычок глубоко в песок, подождав, пока тот погаснет, и сел за руль. Машина тронулась и звук мотора стал громче, заполняя тишину нехарактерным для пустыни треском. На месте стоянки остался след от резины колес – две темные неровные полосы. Через полчаса на горизонте показался пограничный пункт. Вдоль него ходили люди, одетые в военную одежду. Но сильнее всего выделялся шлагбаум – он был белым и массивным. Раза в два больше тех, что приходилось видеть Яшару и Азику. Своими размерами он вызывал у проезжающих какое-то гнетущее чувство, усиливал и без того разыгравшееся волнение перед грядущей проверкой.

– Ну и шлагбаум у них. Толстый какой. Прям как ты, Азик! Не дай Бог, свалится на капот еще!? – испугался Яшар, подъезжая к пункту проверки.

– Да брось ты. Ничего не свалится. Где нас гид ждать будет? – смутился Азик и погладил себя по щекам, будто проверяя, насколько они полные.

– Сразу за границей, вроде. Он нас сам узнает, у него все данные есть.

Машины двигались очень медленно. Человек в военной форме проверял документы, не торопясь. Иногда он просил пассажиров выйти и долго с ними о чем-то беседовал. Некоторые из них уходили в небольшое белое строение, стоящее недалеко от пункта проверки. Затем они возвращались с кипой бумаг. И опять долго о чем-то беседовали с проверяющим. Яшар все время курил. Чем ближе их машина приближалась к шлагбауму, тем меньше сигарет оставалось в его пачке. Наконец, они добрались до шлагбаума. Проверяющий сделал жест: что означало «предъявите документы». Азик протянул ему пакет с бумагами. Пока тот возился, шлагбаум сначала дернулся, словно в него что-то бросили, а потом стал медленно опускаться.

– Что это с ним?! – испуганно спросил Яшар Азика. – Почему он закрывается?

– Не знаю, может, проверка какая-то.

– Какая еще проверка на границе?

– Откуда мне знать? Не нагнетай раньше времени.

Азик услышал, как завелся мотор стоящей сзади машины. Он повернулся и увидел, что некоторые автомобили разворачиваются и уезжают обратно.

– Что с ними, куда это они? – спросил Яшар.

– Откуда мне знать. Может, закрылась эта таможня.

– Как это закрылась? Такое разве бывает? У них что – таможня до восьми работает?

– Я что знаю, что у них тут бывает! – сорвался Азик, – Говорил тебе – надо через Грузию ехать!

Проверяющий что-то крикнул и показал пальцем на белый домик. Яшар отъехал в сторону от шлагбаума, заглушил мотор и вышел из машины. Достал последнюю сигарету и закурил. Азик попытался о чем-то поговорить с проверяющим, но тот лишь отмахнулся рукой, показывая, что он ничего не понимает. И опять показал в сторону белого дома. Затем поправил свою фуражку и тоже пошел в сторону домика, что-то бубня себе под нос.

Строение было небольшим, но просторным. Большие окна пропускали много солнечного света, который падал на маленькие обшарпанные столы. За ними сидели люди в фуражках и что-то писали. Рядом с каждым из них лежала огромная кипа бумаг. Некоторые из служащих постоянно курили. От этого комната наполнилась густым табачным дымом. К Азику подбежал человек небольшого роста, лет тридцати на вид. На нем была одета зеленая потертая куртка из плащевой ткани, помятые серые брюки и коричневые кожаные ботинки. Его глаза скрывали темные солнечные очки.

– Здравствуйте, я – Бахман! – представился он по-турецки.

– Ну наконец-то, слава Аллаху, а то мы думали, что вас не найдем! – вскинул руки к небу Яшар.

– Как же? У нас договор. Я свою работу знаю.

– Мы ничего такого сказать не хотим! Просто первый раз тут. Местных законов не знаем, – попытался смягчить ситуацию Азик, – а почему шлагбаум опустился? Ремонт какой?

– Нет, граница закрылась. Рабочий день закончился. Уже ведь восемь!

– Как это? Разве такое бывает, чтобы граница на ночь закрывалась? – вмешался Яшар.

– У нас бывает! – немного смущенно ответил Бахман.

– Да что это за каменный век такой?!

– Тихо, Яшар, успокойся. Он просто с дороги устал, – влез в разговор Азик и даже выдвинулся вперед, закрывая Яшара своим телом, – Не обращайте внимание.

Бахман ничего не ответил. Он открыл свой портфель из старой верблюжьей кожи, достал оттуда бумаги на арабском языке и протянул Азику.

– Надо будет все заполнить, – затем он полез в портфель и вытащил другую кипу бумаг, уже на турецком языке. – Это перевод, можете прямо тут писать. Я заполню за вас оригинал.

– Спасибо, все заполним. А где тут сесть?

Азик оглянулся по сторонам. Все столы все еще были заняты. Хотя некоторые из служащих собирались домой.

– Не тут. В отеле! – сказал Бахман.

– В каком еще отеле?! – не выдержал Яшар, – Мы ни в какой отель не поедем!

– Тут так положено! – повысил голос Бахман, – приехали бы на полчаса раньше, все бы успели сделать до закрытия!

– А что за отель, уважаемый? – вмешался Азик. – Наверно, недалеко тут?

Бахман выглядел недовольным: на его шее проступили красные пятна, на лбу появились капельки пота, а губы скривились.

– Недалеко, вас отвезут. Завтра я за вами заеду. В шесть! – Бахман выдержал небольшую паузу, – Надо будет доплатить!

– За что это? – не выдержал Яшар. – За что доплатить-то?

– За фирму, по вам фирму пришлось привлекать! И за отель.

– Не будем мы…

Азик резко одернул Яшара, перебив его на пол слове.

– А сколько надо?!

Гид назвал сумму. Она превышала изначально обговоренную в два раза. Денег хватало, но их было впритык. К тому же надо было купить хоть какой-нибудь еды и сигарет.

– Хорошо, когда платить? – продолжил Азик.

– Половину денег сейчас, остаток – на той границе, – Бахман кивнул головой в сторону, будто указывая, где находится та самая граница, – Сейчас за вами машина приедет. И не забудьте про документы.

Бахман взял деньги, огляделся по сторонам, будто проверяя, не смотрит ли кто на него, и засунул их в карман брюк. Затем он приподнял правую руку, коснулся пальцами козырька, словно отдавая честь, развернулся и пошел к выходу. На пороге он крикнул:

– Буду в шесть!

На мгновение Азик и Яшар остались одни. Вокруг них ходили какие-то люди, но они не обращали на них никакого внимания. Словно две рыбы, заплывшие в чужое озеро, они стояли и смотрели друг на друга.

– Азик, это какой-то развод! Нас разводят тут, – прошептал Яшар, чтобы никто не слышал, – говорю тебе!

– Не придумывай, Яшар! Да… неприятно. Согласен! Но нам уже деваться куда?

– Надо было вернуться назад!

– Назад уже поздно! Я ему все равно должен был заплатить, – стал оправдываться Яшар, – хотя и меньше.

К белому дому подъехал небольшой старый микроавтобус белого цвета. Чем-то похожий на нашу «Газель». Из него вышел молодой водитель, одетый в синие джинсы и футболку. Он открыл дверь здания таможни и прокричал что-то непонятное. Несколько людей пошли к выходу. Азик с Яшаром последовали за ними.

Они сели рядом, расположившись сзади. В машине было душно и стоял едкий запах бензина. Азик обернулся и увидел за собой две канистры. Одна из них была приоткрыта. Видимо оттуда и шел запах.

– Нам долго? – крикнул он, в надежде, что водитель его услышит.

Тот что-то ответил и автобус рванулся с места. На передних сидениях сидело несколько мужчин и две женщины, закутанные в чадру.

Прошло тридцать минут. За окнами ничего не менялось: вокруг была лишь пустыня с жидкой растительностью. Иногда попадались не то деревья, не то кусты. Но их было мало. С наступлением темноты картина стала еще более однообразной и что-то разглядеть становилось все сложнее и сложнее.

– Азик, ты видишь, куда они нас завезли?! – не выдержал Яшар.

– Куда?!

– В глубь пустыни. Мы уже километров пятьдесят проехали и никаких отелей не встретили! И не встретим!

– Почему это не встретим?

– Потому, что они нас завезут и убьют тут! Говорил тебе не связываться с этим гидом. Это все из-за машины нашей!

– Да что ты мелешь! Никто нас не убьет.

– Деньги все заберут, ножами порежут и закопают. А завтра наш Мерседес толкнут на рынке!

Яшар говорил серьезно, хотя и был напуган. На его шее от напряжения появилось две пульсирующие вены, а со лба стекали капли пота. Азик заколебался: он вдруг представил, как его убивают мужчины, сидящие впереди, а одежду обыскивают женщины. Как одна из них роется в его брюках и пересчитывает остатки денег. От этого ему стало противно и как-то брезгливо. Нет, не смерть сама по себе его пугала, а такая вот бессмысленная смерть – вдали от дома и близких, из-за какого-то Мерседеса.

– Может, машину им предложим, по-хорошему? А? – взглотнул Азик и поправил ворот рубашки.

– Поздно уже, видал, куда завезли?

– А как думаешь, кто нас…, – Азик выждал паузу и добавил, – порежет?

– Эти вот! – Яшар осторожно показал на сидящих впереди мужчин. – Их специально подослали. А женщины потом обыщут и похоронят.

«Как я и думал», – промелькнуло у Азика в голове. На его лбу выступил пот.

– Надо бежать, Яшар, – прошептал Азик, – у меня план есть. Дай зажигалку свою.

– Держи, – прошептал Яшар и протянул ему зажигалку, – А что делать надо?

Азик подтянул к себе открытую канистру с бензином, покачал ее из стороны в сторону, и убедившись, что жидкости достаточно, наклонился к Яшару.

– Я сейчас эту канистру схвачу и вылью на тех двух, что впереди, – прошептал он и указал на двух сидящих рядом мужчин, – Ты затем хватай одного, а я – другого.

– И что дальше? – в испуге спросил Яшар и представил, как он, маленький и щуплый Яшар, хватает крупного араба.

– Потом я зажгу огонь и скажу, чтобы везли нас обратно, на таможню. Лучше – за таможню, потому что они там все повязаны. И машину вернули.

– Иначе что?

– Что иначе? – Азик задумался, – Ничего. Припугнем их! Как шелковые станут.

– Я боюсь Азик! Я такого не делал никогда.

Сказав это, Яшар взял Азика за рукав рубашки и медленно к нему придвинулся.

– Я тоже боюсь. Но что делать-то? Или ты погибнуть тут хочешь? – прошептал на ухо Яшару Азик.

Внезапно машина остановилась, и молодой водитель что-то прокричал на весь салон. Затем открылась ее передняя дверь и все начали выходить на улицу. Рука Азика все еще лежала на канистре, словно рука ковбоя на кобуре, перед выстрелом.

– Не успели, – с горечью сказал он.

– Погоди, там отель какой-то! – радостно закричал Яшар, – Я его вижу! Отель!

Сквозь открытую дверь автомобиля виднелось небольшое серое здание, сложенное из блоков. Вдоль него ходили люди, некоторые из них были одеты в военную форму. Водитель автобуса подошел к Яшару и что-то прокричал, давая понять, что надо покинуть салон. Азик с Яшаром вылезли и пошли в сторону светящегося входа здания. На улице было темно и дул сильный ветер, отчего в глаза попадал мелкий песок, мешавший разглядеть что-либо вокруг.