Текст книги "Бестиальная, религиозная и рациональная личность"

Для звероподобной личности характерен инстинктивный интеллект – понимание явлений во взаимосвязи с инстинктами жизни и смерти, прежде всего в ситуациях опасности и полового отбора. Он имеет интуитивный автоматический и непроизвольный характер. Инстинктивный интеллект может служить адаптации – повышать способность решать жизненные проблемы, особенно в ситуации опасности; или препятствовать ей, производя противоречивые и непоследовательные вербально-логические суждения, которые служат психологической защите Я от внешней и внутренней угрозы.

Религиозной личности свойственен мистический интеллект – понимание явлений в их взаимосвязях со сверхъестественными священными силами и существами. Он подчинен принятому на веру сверхъестественному миру. Рассуждения, суждения и представления при нем базируются на мистической партиципации – сопричастности всех явлений сверхъестественным силам и существам, в которые верят. Для него характерно представление о магической способности человека вербально и невербально воздействовать на сверхъестественный мир в соответствии с собственными желаниями и страхами. Мистический интеллект символичен, метафоричен, эмоционален.

Рациональной личности присущ формально-логический интеллект – понимание «Я» явлений в логической связи друг с другом и реальным миром. Он представляет комплекс познавательных способностей, включающий ощущение, сенсомоторику, восприятие, память, внимание, мышление. Формально-логический интеллект является также способностью «Я» генерировать представления, понятия, суждения, адекватные действительности.

Чувство – субъективное переживание «Я», для которого характерны знак (положительный или отрицательный); модальность (любовь, радость, удивление, страх); динамика (частота, длительность, интенсивность); уровень (низший, высший). Чувство возникает непроизвольно, его очень трудно вызвать и повторить по собственному желанию [252].

Чувства можно рассматривать как процесс, или актуальное состояние, и как индивидуально-типологическое свойство, предрасположенность Я к тем или иным эмоциональным переживаниям. Чувство – часть эмоционального процесса, состоящего из восприятия эмоциогенных стимулов, субъективного переживания разного знака и модальности и их внешнего выражения. В тоже время его можно рассматривать как кратковременное или длительное состояние, например, грустное или веселое. Оно не обязательно связано с отношением к другому человеку, например чувство страха при грозе.

К чувствам относятся также переживания священного, воздействия и присутствия сверхъестественных сил и существ, экстатического транса Они характеризуются интенсивностью, сочетанием положительных и отрицательных переживаний, благоговения и одновременно ужаса перед сверхъестественными существами и силами.

Следует различать ощущение и чувство. Так боль, с одной стороны, представляет объективное ощущение, локализованное в определенной части организма и связанное с воздействием вредоносного раздражителя. С другой стороны, она представляет нелокализованное общее чувство страдания, муки.

Бестиальная личность склонна к тероморфным чувствам, связанным с инстинктами жизни и смерти – ярости, страху, сладострастию, сопровождающимся звериными повадками: оскалом зубов, криком, кусанием и царапаньем, двигательным неистовством и застыванием. Звероподобными также являются страх открытого пространства и ярость при болевом воздействии или сокращении дистанции в общении.

Религиозная личность предрасположена к мистическим чувствам – эмоциональным переживаниям, связанным со сверхъестественными, священными существами, силами и явлениями. Они включают веру в сверхъестественное; чувство священного; любовь к Богу и страх перед ним и грехом; духовное сладострастие, стыд и вину за грехи перед сверхъестественными существами и силами; чувства священного, присутствия и воздействия потусторонних сил и существ.

У рациональной личности доминируют интеллектуальные чувства – эмоциональные переживания, связанные с мыслительной деятельностью и организацией целенаправленного поведения. Интеллектуально-теоретические чувства включают эмоциональные переживания в процессе познания истины: удивление (изумление), интерес, сомнение, иронию, радость открытия. Интеллектуально-практические чувства включают прагматические эмоциональные переживания успеха-неуспеха в процессе практического действия.

В широком значении поведение – действия или реакции человека или животного на внешние и внутренние раздражители.

В узком значении поведение человека – совокупность действий, направленных на выбор и достижение цели. Выбирает и достигает цели «Я», которое во внутреннем диалоге намечает цели, средства и способы достижения; взвешивает их ценность и вероятность достижения, пытается предвидеть негативные и позитивные осуществления действия. Привычные, автоматизированные целенаправленные акты протекают лишь при участии «Я», которое с большей или меньшей степенью ясности сознания наблюдает за ними. Поведение звероподобной личности обусловлено ценностной ориентацией на инстинкты жизни и смерти, инстинктивным интеллектом и тероморфными чувствами; религиозной – ценностной ориентацией на веру в сверхъестественные существа и силы, мистическим интеллектом, трансцендентными чувствами; рациональной – ценностной ориентацией на разум, формально-логическим интеллектом и рациональными чувствами. Поведение как устойчивая диспозиция – это, способность и склонность Я к внешним способам активности[5]5
  «Для бихевиористски ориентированных психологов черты характера были и остаются синонимом типов поведения [196, с. 56].


[Закрыть], например, бестиальной личности – к звериным повадкам; религиозной личности – к религиозным ритуалам; рациональной личности – к обдуманному произвольному принятию-исполнению решения.

Под бестиальным типом понимается предрасположенность «Я» к ценностной ориентации на инстинкты жизни и смерти, инстинктивному интеллекту, тероморфным чувствам, хищному и фе-ральному поведению.

Религиозный тип — предрасположенность «Я» к ценностной ориентации на веру в сверхъестественный мир, мистическому интеллекту, трансцендентным чувствам и сакральному поведению.

Рациональный тип – предрасположенность «Я» к ценностной ориентации на разум; формально-логическому интеллекту, интеллектуально-рациональным чувствам, продуманному и целесообразному поведению.

Представитель бестиального типа – бестиалист, религиозного типа – религионист, рационального типа – рационалист[6]6
  Существует и другое более узкое понимание этих терминов: бестиалист – практикующий зверство; религионист – религиозный фанатик (или религионер – поборник религии, теист, монах), рационалист – приверженец философского учения рационализма.


[Закрыть].

Бестиалист – человек, почитающий зверя как олицетворение инстинктов жизни и смерти и подчиняющий им чувства, мысли и поступки.

Религионист – человек, верящий и почитающий сверхъестественный мир и связывающий с ним чувства, мысли и поступки.

Рационалист – человек, почитающий разум и подчиняющей ему чувства, мысли и поступки.

Между типами отсутствует резкая непроходимая грань, происходит плавный переход от одного к другому. Существуют смешанные типы: бестиально-религиозный; религиозно-рациональный; рационально-бестиальный, бестиально-рационально-религиозный.

Три основных и три комплексных дуалистических типа можно проиллюстрировать с помощью фрактального[7]7
  Фрактал – геометрическая фигура, каждая часть которой подобна фигуре в целом. Фракталы позволяют просто представить сложное.


[Закрыть] треугольника Серпинского – равностороннего треугольника, поделенного прямыми линиями, параллельными его сторонам, на четыре равносторонних треугольника.

Рисунок 1.

1). Бестиальный; 2). Религиозный; 3). Рациональный; 4). Бестиально-религиозный; 5). Религиозно-рациональный; 6). Рационально-бестиальный.

Три основных личностных типа и комплексный тринитарный бестиально-религиозно-рациональный тип можно проиллюстрировать с помощью правильной пирамиды[8]8
  Она также называется Платоновым телом, тетраэдром и относится к правильным многогранникам.


[Закрыть].

Рисунок 2.

1). Бестиальный; 2). Религиозный; 3). Рациональный; 4). Бестиально-религиозно-рациональный.

Бестиальный, религиозный и рациональный типы противоположны друг другу: бестиальный – религиозному и рациональному, как подавляющим инстинкты; религиозный – бестиальному и рациональному, как атеистическим; рациональный – бестиальному и религиозному, как иррациональным. Выделяемые в работе типы связаны с другими личностными чертами, например, экстраверсией-интроверси-ей. Так экстравертная бестиальная личность направляет свою ярость вовне, а интровертная – на себя; религиозный экстраверт ищет Бога во внешнем мире, а религиозный интроверт – внутри себя; экстравертный рационалист стремится к познанию и улучшению природы и социума, а интровертный – к самопознанию и самоактуализации.

* * *

В качестве иллюстрации некоторых типов приведу некоторых персонажей романа Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы».

Старший брат Дмитрий двадцати восьми лет – бестиалист. Он агрессивен, силен, эмоционально неустойчив, импульсивен и сладострастен: «Юность и молодость его протекли беспорядочно: в гимназии он не доучился, попал потом в одну военную школу, потом очутился на Кавказе, выслужился, дрался на дуэли, был разжалован, опять выслужился, много кутил и сравнительно прожил довольно денег» [56, с. 11]… «Правда, что он и от природы был раздражителен, “ума отрывистого и неправильного”, как характерно выразился о нем у нас наш мировой судья Семен Иванович Качальников в одном собрании» [там же, с. 63]. Дмитрий склонен к вспышкам ярости. На встрече у старца Зосимы его отец Федор Павлович рассказал, как Дмитрий вытащил за бороду на улицу отставного капитана, почтенного главу большого семейства и принародно избил его. Дмитрий ответил: «Батюшка! Я свои поступки не оправдываю: я поступил как зверь с этим капитаном и теперь сожалею и собой гнушаюсь за зверский гнев…» [там же, с. 67]. Дмитрий сладострастен. Он говорит: «Любил разврат, любил и срам разврата. Любил жестокость: разве я не клоп, не злое насекомое?» [там же, с. 100]. Ради страсти к женщинам был способен на преступление. Он ревновал Грушеньку к отцу и устроил настоящую охоту на них. Дмитрий выслеживал их и грозился убить Федора Павловича. Невинной жертвой стал слуга Григорий, которого он сильно ранил ударом медного пестика по голове. На суде Дмитрий заявил: «Каждый миг стремился исправиться, а жил дикому зверю подобен» [57, с. 175]. Он стремился преодолеть зверя в себе. Сновидение о плачущем ребенке погорельцев пробудило у него религиозное начало. Дмитрий принял решение пойти на каторгу, взяв на себя искупление всей вины человечества с его звериной жестокостью. Тем самым Дмитрий хотел пропеть трагический гимн Богу.

Средний брат Иван, двадцати четырех лет, является бестиальным рационалистом (смешанный тип). Он отличался умом и злобностью: «…рос каким-то угрюмым и закрывшимся сам в себе отроком… Этот мальчик очень скоро, чуть ли не в младенчестве (как передавали, по крайней мере) стал обнаруживать какие-то необыкновенные и блестящие способности к учению» [56, с. 15]. Окончил гимназию, поступил в университет на курс естественников. Публиковал весьма талантливые разборы книг на разные специальные темы. При этом Иван – бестиален. В каждом человеке, в том числе и себе, он видел хищника: «Во всяком человеке, конечно, таится зверь, зверь гневливости, зверь сладострастной распаляемости от криков истязуемой жертвы, зверь без удержу, спущенного с цепи, зверь нажитых в разврате болезней, подагр, больных печенок и проч.» [там же, с. 220]. Об отце Федоре Павловиче и старшем брате Дмитрии он заявил Леше, злобно скривив лицо: «Один гад съест другую гадину, обоим туда и дорога!» [там же, с. 129]. Иван – сторонник теории разумного эгоизма, не знающего нравственных преград. По его мнению, при утрате веры в бессмертие: «… эгоизм даже до злодейства не только должен быть дозволен человеку, но даже признан необходимым, самым разумным и чуть ли не благороднейшим исходом в его положении» [там же, с. 65]. При этом Иван может духовно эволюционировать. Он иногда предается религиозным мечтам об укрощении зверя в человеке: «Я хочу видеть своими глазами, как лань ляжет подле льва и как зарезанный встанет и обнимется с убившими его. Я хочу быть тут, когда все вдруг узнают, для чего все так было. На этом желании зиждутся все религии на земле, а я верую» [там же, с. 222]. Именно Ивану отдает Достоевский авторство выдающегося религиозно-философского эссе «Легенда о Великом Инквизиторе». Образ Ивана Карамазова отразил дух того времени. Так, можно отметить черты удивительного сходства Ивана и создателя антропософии Р. Штайнера, который в молодости был поклонником эгоистических учений о человеке М. Штирнера и Ф. Ницше, отдал дань материалистическому эволюционному учению Геккеля, называл себя этическим анархистом. Во время учебы в университете Штайнер написал книгу про Гете, принесшую ему известность. А потом его мировоззрение изменилось. Он создал антропософию, во главу которой поставил мистику Христа, поиски Бога в своем внутреннем мире с помощью мышления [102].

Такая же судьба ждала бы и Ивана, если бы он был реальным человеком, а не литературным персонажем.

Младший брат Алеша Карамазов, двадцати лет. Он – религионист: верит в Бога и Христа, загробную жизнь, сочувствует и помогает людям, честен и чувствителен к несправедливости. Алеша не отличается умственными способностями. Достоевский пишет «Скажут, может быть, что Алеша был туп, неразвит, не кончил курса. Что он не кончил курса, это была правда, но сказать, что он был туп или глуп, было бы большою несправедливостью… Едва только он, задумавшись серьезно, поразился убеждением, что бессмертие и бог существуют, то сейчас же, естественно, сказал себе: “Хочу жить для бессмертия, а половинного компромисса не принимаю”» [56, с. 25]. Алеша ушел в монастырь, стал послушником старца Зосимы и верил в его сверхъестественные способности и другие чудеса: «В чудесную силу старца верил беспрекословно и Алеша, точно так же, как беспрекословно верил и рассказу о вылетевшем из церкви гробе» [там же, с. 28]. Достоевский ставил Алешу и религиозный тип выше остальных братьев и типов и призывал считать его реалистом, а не мистиком: «Алеша, был вовсе не фанатик и, по-моему, по крайней мере, даже и не мистик вовсе» [там же, с. 17]. Писатель утверждал: «О, конечно, в монастыре он совершенно веровал в чудеса, но, по-моему, чудеса реалиста никогда не смутят. Не чудеса склоняют реалиста к вере» [там же, с. 24]. Достоевскому наиболее близок этот персонаж. Так, он рассказывает о приступе падучей у Леши на встрече с отцом, подобному тому, которым страдал сам Федор Михайлович.

Характер Леши пластичен. В частности, в кризисной ситуации у него пробуждается бестиальное начало. Алеша после смерти старца Зосимы чуть не потерял веру в Бога и не предался разврату. Рассказ Ивана о ребенке, по приказу генерала, затравленного собаками на глазах матери, также разбудил в нем зверя. Иван спросил Алешу о наказании генерала:

«Ну… что же его расстрелять? Для удовлетворения нравственного чувства расстрелять? Говори Алешка!

– Расстрелять! – тихо проговорил Алеша с бледною, перекосившеюся какою-то улыбкой подняв взор на брата.

– Браво! – завопил Иван в каком-то восторге, – уж коли ты сказал… Ай да схимник! Так вот какой у тебя бесенок в сердечке сидит, Алешка Карамазов» [там же, с. 221].

Достоевский также назвал «Бесенком» главу романа об избраннице Алеши – Лизе Хохлаковой [57, с. 20]. Показательны садистические фантазии Лизы, в которых она идентифицируется с евреем[9]9
  Про эту легенду она вычитала из книги и даже спрашивала Алешу, правда ли что евреи на пасху крадут и режут христианских младенцев. Алеша ответил, что не знает.


[Закрыть], зверски убившим четырехлетнего мальчика (распял, отрезал у него пальцы на руках и ногах). Она воображает себя на месте еврея, фантазирует, что будет пить ананасовый компот, слушая стоны умирающего мальчика. Лиза рассказывает об этой фантазии Ивану, а затем Алеше. Она делится с Алешей своими мечтами о поджоге дома, греховном браке, самоубийстве. Лиза предлагает себя истинному виновнику смерти отца Ивану и отказывает Алеше, которому к тому же под угрозой самоубийства поручает передать записку Ивану. Лиза представляет своеобразного инвертированного двойника Алеши, его тень. Она чувствовала бестиальное начало Алеши и, будучи сама бестиальной, испытывала влечение к нему. Но, когда в Алеше верх взяла религиозная субличность, она предпочла Ивана.

1. Бестиальный тип личности

В современной биологии звери (лат. Theria) – подкласс в классе млекопитающие, противопоставляемый подклассу первозвери (лат. Prototheria). В некоторых классификациях звери отождествляются с млекопитающими. Иногда ими называют только хищных млекопитающих – отряд плацентарных млекопитающих, большинство представителей которого промышляют хищничеством. Он состоит из медвежьих, собачьих, кошачьих, куньих, енотовых, гиеновых и другие семейств. Большинство зверей – плотоядные животные, которые питаются преимущественно мясом, добываемым на охоте. Согласно толковому словарю В. Даля, зверь – это: «животное четвероногое, млекопитающее; дикое, лютое, плотоядное, хищное; местами собств. волк или медведь, где что водится» [45, т. 1, с. 674]. А звероподобный человек – «похожий на зверя внешностью или поступками; лютый, свирепый, бесчеловечный» [там же, с. 674][10]10
  В палеонтологии звероподобными (Theromorpha) называют подкласс вымерших рептилий, давший начало млекопитающим.


[Закрыть].

Используемый в настоящей работе термин «бестиальный» означает звериный, звероподобный (от лат. bestiam – зверь). В английском языке: «bestial – жестокий, отвратительный; или похожий на зверя» [244, р. 133]; в немецком языке: «Bestialisch – зверский, скотский, животный; разе, жуткий (напр. о жаре)»…«Bestie – 1. зверь, хищное [дикое] животное 2. изверг, чудовище; брак, бестия, скотина» [123, с. 160]. Бестиальность означает звероподобность; бестиализация – озверение, усиление звероподобности; ребестиализация – возвращение звероподобности; дебестиализация – ослабление бестиального начала.

Термины зверь, зверский, звероподобный обычно применяют следующим образом.

Во-первых, как идеологический негативный ярлык для стигматизации. Чаще всего, он используется как средство борьбы со злом.

Нередко служит для оправдания бесчеловечных мер в отношении людей, обвиненных в жестокости. Является одним из средств примитивной пропаганды и контрпропаганды, который применяют для дискредитации противника.

Во-вторых, звероподобность используют как литературный прием – метафорическое, образное, символическое сравнение, как с отрицательным, так и положительным подтекстом. Определенные хищные млекопитающие олицетворяли для человека те или иные качества: например, лиса – хитрость, лев – силу и смелость. Существует традиция, метафорически, иносказательно изображать людей, черты их характера в виде отдельных зверей.

В-третьих, звероподобными называют мифологические фантастические существа с человеческими и звериными чертами, наделенные сверхъестественными способностями. Они часто встречаются в мифологиях и народных верованиях. В качестве примера можно привести греческого сфинкса с телом льва и женской человеческой головой.

В-четвертых, под звероподобностью понимают реальную черту человека. Психологи философы по-разному объясняли ее. Платон считал звероподобный склад души следствием деградации государственного управления [145]; Аристотель – результатом извращения человеческой природы [9]; Т. Рибо – проявления идеи зверя в сознании [155]; П. Жане – следствием верования личности [62].

Основные подходы к изучению звероподобного типа

Изучение звероподобного типа началось еще в древней Греции.

Платон анализировал происхождение звероподобного склада в трактате «Государство» [145]. Он полагал, что душе присущи три начала. Первое – разумное, посредством которого человек познает. Второе – пылкое (яростное), посредством, которого он распаляется. Третье – вожделеющее (жадное) из-за необычной силы влечений к еде, питью, любовным утехам, деньгам. Для достижения совершенства личности необходимо, чтобы разум развился до степени истинного познания или мудрости; пылкость (яростность) превратилась в твердую верность долгу и храбрость; а жадность (вожделение) – в умеренность и самообладание. Платон говорит, что в результате подлинного внутреннего воздействия на самого себя личность может стать совершенной, справедливой: она гармонизирует три начала как благозвучный аккорд, отводит каждому началу свое место. В результате она достигает душевного единства, самообладания и рассудительности.

В книге «Государство» Платон предложил социальный подход к звероподобному складу души. Согласно нему, человек может стать бестиальным, вследствие деградации правления в государстве. Процесс бестиализации идет от разума к пылкости, от пылкости – к жадности, от животных вожделений – к звериной жестокости. По мнению Платона, высшим видом государственного устройства является аристократия – власть лучших людей. Аристократический человек, соответствующий этому правлению, – мудрый, справедливый, хороший. Аристократия может превратиться в тимократию – власть честолюбцев, преимущественно из класса военных. Тимократическому управлению соответствует тимократический человек. Он честолюбив, более жесткий и менее образованный, но ценит знания, учтив и воспитан, любит военных, гимнастику и охоту. Втайне может предаваться удовольствиям и копить богатство. Тимократия переходит в олигархию – власть, основанную на имущественном цензе. Правлением занимаются богачи, а бедняки отстранены от него. Для олигархического человека свойственна жадность, стяжательство, бережливость. Олигархию сменяет демократия – власть народа, основанная на равенстве в гражданских правах и замещении государственных должностей. Демократический человек из-за стремления к равенству и свободе постепенно превращается в зверя. При демократии сексуальные и агрессивные вожделения господствуют у людей во время сна. Но затем демократический человек начинает угождать любому своему желанию, пьянствует под звуки флейты, погружается в вакхическое неистовство. Его отличают наглость, разнузданность и распутность. При этом он наглость называет просвещенностью, разнузданность – свободою, а распутство – великолепием. Демократия приводит к тирании – единоначалию, захваченному путем насилия. В тираническом человеке господствуют дикие звериные желания, исчезают ум, справедливость и кротость. Он бесстыден и безрассуден, может сойтись со своей матерью, с кем попало из людей, богов и зверей; оскверняет себя каким угодно кровопролитием и не воздерживается ни от какой пищи. Звероподобный человек подобен многоликому и многоголовому зверю. Внешний облик его человеческий, а внутренний – звериный. Так завершается процесс бестиализации. Но, он возможен, потому, что внутри каждого человека таится этот страшный, дикий и беззаконный вид вожделений. Это обнаруживается даже у умеренных людей в сновидениях. Тот, кто признает несправедливость полезной, тот укрепляет зверя внутри и ослабляет человека. Тот, кто признает справедливость, укрощает внутреннего зверя, препятствует развитию его диких свойств.

Таким образом, бестиальный тип по Платону – безрассудный, несправедливый, бесстыдный, похотливый, жестокий, неразборчивый в пище и любви. Он является продуктом вырождения аристократического государственного устройства в демократическое и тираническое. Кант критиковал мнение о влиянии государственного строя на душевный склад: «Утверждение о том, будто характер народов зависит от формы правления, – это ни на чем не основанное и ничего не объясняющее утверждение; в самом деле, откуда же сам этот образ правления получил специфический характер?» [75, с. 328].

Аристотель в «Никомаховой этике» предложил натуралистический подход к звероподобному типу. Согласно нему, бестиальность является, во-первых, извращением человеческой природы, находящимся по ту сторону добродетели и порока; во-вторых, представляет душевный склад (характер, тип); в-третьих, используется в качестве клейма в политике. Звероподобный склад души характеризуют склонность к противоестественному удовольствию от жестокости, каннибализму[11]11
  Людоедство во времена Аристотеля считалось главным признаком звероподобного склада, так как на людей, как на пищу, нападали львы, тигры, леопарды и медведи.


[Закрыть] и потреблению сырого мяса; а также к ярости [9]. К людям с этим складом души философ отнес: «… например существо женского пола, о котором рассказывают, что оно, взрезав беременных, пожирает детей; или тех, кто наслаждаются сырым или человеческим мясом; или тех, кто одалживают друг другу детей для праздничной трапезы; или то, что рассказывают о Фалариде[12]12
  Фаларид (или Фаларис) – тиран Акригента (570–554 до н. э.). в Древней Греции. Согласно преданиям, ел младенцев и поджаривал людей в медном быке.


[Закрыть]. Эти склады звероподобные, другие возникают вследствие болезней (причем у некоторых от помешательства, как например, у человека, принесшего в жертву и съевшего свою мать, или у раба, съевшего печень товарища по рабству)…» [9, с. 303]. Звероподобные люди безрассудны. У них чувства доминируют над интеллектуальными расчетами: «Что до безрассудных, то одни из них, будучи от природы неспособны рассчитывать и живя только чувством звероподобны (как, например, некоторые племена далеких варваров), а другие из-за болезней, (например, эпилепсии и помешательства) имеют болезненный склад души» [там же, с. 303]. Бестиальный тип встречается редко, преимущественно у варваров и тиранов: «Но как человек редко бывает «божественным», так редко встречается среди людей и звероподобный, причем, главным образом среди варваров, да ещё рождаются такими из-за болезней и уродств; и мы клеймим этим словом тех между людьми, кто от порочности преступает всякую меру» [там же, с. 301].

Аристотель проанализировал взаимосвязь несдержанности и звероподобности. Невоздержанность – распущенность в наслаждениях. Одним из ее механизмов является конфликт истинного мнения и влечения, в котором верх одержало влечение: «Итак, когда в нас присутствует общая посылка, запрещающая отведывать сладкое, и общая посылка, что «все сладкое доставляет удовольствие», и если перед нами нечто сладкое (а это последнее и оказывается действенным), то окажись у нас влечение к удовольствиям, тогда одно говорит, что этого надо избегать, но влечение ведет за собою, ибо каждая из частей души способна привести нас в движение» [там же, с. 302]. При этом Аристотель допускал мысль, что хотя невоздержанность главный признак человеческой распущенности, но в определенной степени она присуща и звероподобному человеку: «… очевидно, что одна невоздержанность может быть зверской, другая болезненной, но невоздержанность в безусловном, или общем, смысле соответствует именно человеческой распущенности» [там же, с. 303–304]. Аристотель различал склонность к звериному поведению и одержимость им. Человек, только склонный к бестиальности, может сдерживать её. Аристотель говорил: «Я имею в виду возможность, что некий Фаларид сдержится, испытывая влечение пожрать ребенка или насладиться нелепой любовью. А можно быть и одержимым, а не только иметь склонность» [там же, с. 303].

Аристотель чаще всего в качестве примера звероподобного типа приводил тиранов. В «Никомаховой этике» он выделил три вида государственного устройства: царскую власть, аристократию и тимократию (основанную на разрядах). Лучшее из них царская власть, худшее – тимократия. Они могут извратиться: царская власть превратиться в тиранию, аристократия – в олигархию, тимократия – в демократию. Демократия – наименее плохое из извращений государственного строя, а тирания – самое плохое. Возможно, поэтому Аристотель, связывал звероподобность только с тиранией: именно тиранов он обвинял в зверстве. К ним Аристотель относил, прежде всего, восточных деспотов, а также, прославившихся жестокостью греческих узурпаторов власти. По его мнению, они принесли больше зла, чем львы.

Итак, согласно Аристотелю, бестиальный тип склонен к каннибализму и употреблению сырого мяса, наслаждению от своей жестокости, несдержанности и безрассудности. Таким он является изначально, но в определенной степени может себя сдерживать.

Аристотель также предложил естественнонаучный физиогномический подход к бестиальности, согласно которому телесное сходство со зверем отражается на душевных качествах человека, его типе[13]13
  Авторство Аристотеля трактата «Физиогномика» в настоящее время оспаривается.


[Закрыть]. Философ в «Физиогномике» утверждал, что мужественный тип человека походит на льва пропорциональностью (соразмерностью) членов, сильным мускулистым телом с мощными плечами и грудью, большой шеей. Льва и мужественного человека отличают благородство, щедрость, великодушие, честолюбие, прямота, привязанность к близким сородичам. Женственный тип человека напоминает барса, который на греческом языке женского рода. У него тело с плохо выделенными, маленькими и несоразмерными членами. Его душа характеризуется слабодушием, вороватостью и лукавством [см.: 105].

Физиогномика Аристотеля была возрождена в XVI веке Д. Б. делла Портой, автором труда «Человеческая физиогномика». Кант рассказывал: «… давно уже забыты карикатурные рисунки человеческих голов Баптисты Порты, которые изображают головы животных по аналогии с теми или иными характерными человеческими лицами и отсюда дают возможность заключать о сходстве естественных задатков в тех и других…» [75, с. 322]. Теологи в средние века рассматривали сходность вербальной, невербальной и паравербальной экспрессии человека и зверя как признак рабства у греха. С. Кьеркегор говорит: «…они охотно углубляются во всевозможные наблюдения о том или ином неестественном грехе, причем они находят для этого соответствующие примеры, где животное начало получает такую власть над человеком, что оно выдает себя почти что нечленораздельным звероподобным рыком, зверским выражением лица или же звериным взглядом, порой звериная сущность в человеке может достигнуть выраженной формы (физионимическое выражение этому – Лаватер)…» [92, с. 210].

Представитель теории вырождения Н. А. Сикорский особое внимание обращал на реверсивные телесные знаки дегенерации – возвратные признаки, свойственные животным [165]. К ним он отнес увеличение числа молочных желез и грудных сосков (вместо одной пары – несколько пар); срощения кожи пальцев между собою, вроде плавательной перепонки ноги амфибий; присутствие зачаточного третьего века; заострение или выступание верхней части наружного уха – Сатиров бугорок; отросток Альбрехта, волосатость; волчья пасть; заячья губа.

И. А. Бунин провел физиогномический анализ убийцы-дегенерата в рассказе «Петлистые уши». Его главный герой, бывший моряк Адам Соколович, раскрывает душу случайным собутыльникам морякам в дешевом ресторане. Те бахвалятся своей жестокостью и силой: «… один будто бы дал однажды «в харю» придирчивому помощнику капитана, другой вышвырнул за борт боцмана…» [24, с. 123]. Соколович презрительно молчит. Обиженный матрос Левченко замечает: «От тоже тип! Мы ж вас угощаем, что ж вы не разделите компании, а только смокчете свою копченную люльку» [там же, с. 123]. Соколович вступает в разговор и называет себя выродком, узнать которого можно по звериным ушам, похожим на петлю, которой давят убийц. Бунин подчеркивает также и другие его телесные звероподобные черты: большую физическую силу, сильно развитую нижнюю челюсть, татуировку – изогнутого японского дракона. Соколович говорит о себе подобных людях: «А есть такие, что испытывают совершенно непобедимую жажду убийства, – по причинам весьма разнообразным, например, в силу атавизма или тайно накопившейся ненависти к человеку, – убивают, ничуть не горячась, а убив, не только не мучаются, как принято это говорить, а, напротив, приходят в норму, чувствуют облегчение, – пусть даже их гнев, ненависть, тайная жажда крови вылилась в форму мерзкую и жалкую» [там же, с. 124]. Один из собутыльников рассказывает о дяде, который зарезал жену из ревности. Соколович послушав, замечает: «Людей вообще тянет к убийству женщины, гораздо больше, чем к убийству мужчины. Наши чувственные восприятия никогда не бывают так внимательны к телу мужчины, как к телу женщины, низкому существу того пола, который родит всех нас, отдаваясь с истинным наслаждением только грубым и сильным самцам…» [там же, с. 125–126]. Затем Соколович знакомится на Невском проспекте с проституткой Корольковой. Она также звероподобна: «Широкоскулое личико ее с черными глазами, глубоко запавшими имело в себе нечто, напоминающее летучую мышь» [там же, с. 128]. Соколович немотивированно задушил ее двумя подушками в номере гостиницы.