Текст книги "Старая рана"

– Вот официальный документ о задержании, подписанный нашим начальником. Если не согласны – звоните ему.

Виктор Борисович пытался прочесть документ, но у него плохо получалось.

Гуров подошел к Берестову и положил руку ему на плечо:

– Виктор Борисович, все нормально. Прямых улик нет, надолго его не заберут. За это время мы найдем убийцу.

Однако отца Регины это не успокоило. Он ухватил Гурова за пуговицу пиджака и, потянув на себя, заговорил ему прямо в лицо:

– Ты пойми, ни в чем он не виноват, я-то знаю! Кто подписал постановление? Как фамилия? – Последние слова относились уже к комитетчикам. Берестов явно пытался придать голосу грозные интонации, но сейчас это выходило не слишком убедительно.

Вадим молча собрался, на него надели наручники и вывели в подъезд. Злой Берестов проводил их взглядом, тяжело вздохнул и сел на пол.

– Боже мой, что же происходит! Что же такое происходит? – обхватив голову руками, проговорил он. – Нет, это дурной сон, этого не может быть!

После ухода Вадима с оперативниками Гуров был вынужден остаться в квартире, чтобы хорошенько осмотреть ее. В этом он рассчитывал на помощь самого Берестова, но сидящий на полу чиновник был изрядно пьян, и толку от него сейчас было как от козла молока. Он бормотал себе под нос, беседуя сам с собой:

– Вот за что его забрали, а? Понятно же, что не виноват он ни в чем. Да он никогда пальцем Регину не трогал! Характер у нее – сквернющий! А он ведь терпел. Золотой человек! А они его – в наручники, а? Козлы! Уволю! Всех уволю! И начальника их, Ковалева, уволю! – Берестов погрозил в воздухе пальцем. – Убил! Да зачем ему это надо?

– Возможно, боялся, что вы выгоните его с работы и оставите без всего? – предположил Гуров, собираясь поговорить с Берестовым на тему предстоящего развода Регины и Вадима.

– Выгоню? – изумился Берестов. – Чушь! За что? Он работал хорошо. Зачем мне родного зятя выгонять?

– Виктор Борисович, мне нужно осмотреть квартиру, – сказал Лев, поняв, что Берестов не в курсе ситуации с разводом.

– А, делай что хочешь! – махнул тот рукой и хлюпнул носом. – Мне вообще все равно теперь… Единственная дочь, единственная… Хоть и паршивка была, конечно, но своя ж кровь, родная!

– Хватит! – Гуров подошел и попытался поднять Берестова, оказавшегося довольно тяжелым. – Виктор Борисович, соберитесь! Что вы так расхлюпались?

– Тебе хорошо говорить, – всхлипнул чиновник. – Это не твою дочь убили!

– Я прекрасно вас понимаю, но надо жить дальше. Ради внука, жены, ради себя самого, наконец! Что я вам прописные истины втолковываю? Сейчас главная задача – найти убийцу. И без вашей помощи нам будет сложно. Кстати, почему вы так уверены в том, что это не Вадим? Судя по всему, вы знаете ситуацию в их семье?

– Знаю примерно. Хотя… Мало чего я знаю!

– Расскажите, как вы ее видите.

Берестов попытался подняться с пола, Гуров помог ему. Виктор Борисович прошел в ванную и закрылся там минут на пять, совершая какие-то водные процедуры. Когда он вышел, то выглядел значительно лучше, да и координация движений понемногу восстановилась. Они устроились в просторной кухне, в двух мягких креслах. Берестов включил чайник и достал из шкафчика банку кофе. Привыкший, что его все время кто-то обслуживает – на службе секретарша, дома – домработница, в кафе и ресторанах – официанты, он не слишком ловко справлялся с задачей. Просыпал кофе на стол, расплескал кипяток… Гуров молча взял чайник у него из рук, сам разлил по чашкам.

– Ну так как, Виктор Борисович? Что скажете о браке вашей дочери?

– Вадим, наверное, уже рассказал… Ладно! – вздохнул Берестов. – Не люблю сор из избы выносить, но придется. Да, скандалы в этом доме случаются куда чаще, чем совместный прием пищи. Нужно признать, что характер у Регины был не сахар. Да что там – стервозный. Порой даже жалко парня бывало, он-то нормально всегда себя вел.

– И как они собирались жить дальше?

Берестов пожал плечами и отпил горячего кофе.

– Ну, это их дело. Привыкли, наверное.

– У вашей дочери был любовник? – в упор спросил Гуров.

– Не думаю, – покачал головой Берестов. – Она не особо по этой части. Даже холодновата, пожалуй.

– А у Вадима? У вас с ним, по-моему, доверительные отношения…

– Не настолько, – буркнул Берестов. – Нет, вряд ли. Регина держала его в ежовых рукавицах. Да, кстати, он рассказал вам, почему не ночевал дома?

– Вадим ночевал у своей любовницы.

Виктор Борисович отреагировал на это довольно спокойно, лишь сказал:

– Что ж, я его понимаю. Это нормально. Не ожидал от него, конечно, не в его это стиле. Однако, думаю, поведение дочери привело к этому. Я его не осуждаю.

– И о том, что он собирался разводиться с Региной, вы тоже, конечно же, не в курсе?

Вот тут Берестов несказанно удивился. Он застыл с чашкой в руке, не донеся ее до рта, и воскликнул:

– Как разводиться? Им нельзя разводиться!

– Почему же?

– У них же ребенок! Нет, ну ладно, любовницу завел, но разводиться зачем? Как же мальчик без него? Как он переживет их разрыв? Вообще ни о чем не думают!

– Видимо, ситуация в семье была настолько критичной, что Вадим больше не мог этого терпеть.

– Да знаю, знаю, у Регины был очень тяжелый характер, и Вадика я целиком и полностью понимаю и оправдываю, однако… Однако развод – это явно лишнее! – решительно отрезал Берестов.

– Но вы же однажды поступили точно так же. Ушли из семьи, где оставался ребенок.

– А вот это вы зря! – запротестовал Виктор Борисович.

– Почему же?

– Да хотя бы потому, что не знаете всей сути ситуации!

– Точно, не знаю. Но с виду они схожи.

– Нет-нет-нет! – Берестов замотал головой. – Вы даже представить не можете, насколько они разные.

– Но у вас же был общий ребенок.

– Ну, во-первых, к моменту, когда я ушел из семьи, Регина уже не была ребенком. Ей было семнадцать лет.

– Опасный возраст, – заметил Гуров, но Берестов, махнув рукой, продолжал:

– …Во-вторых, дочь я не бросал. Воспитал, дал образование и все то, чего она хотела. Зато смог устроить свою жизнь с женщиной, которая полностью мне подходила. Все счастливы, всем хорошо.

– Ну, вот видите. Возможно, Вадим так же рассуждал. Ведь Регина ему не подходила, как и вам ваша первая жена. Возможно, он думал, что с новой женой сможет дать ребенку лучшее воспитание?

– Чушь! Регина ни за что бы не разрешила ему забрать ребенка. Да еще с новой женой, ха! Да Регина бы со свету ее сживала! Я уже заранее сочувствую этой девушке. Кстати, кто она?

– Понятия не имею. Знаю только со слов Вадима, что это чудесная девушка, – улыбнулся Гуров.

– Ну, в этом я не сомневаюсь! – махнул рукой Берестов. – После жизни с Региной ему любая показалась бы ангелом.

– Вы так критичны к своей дочери?

– Я объективен, точнее, стараюсь. В конце концов, я прожил с Региной под одной крышей семнадцать лет. И тогда у нее характер тоже был – ого-го! Да она по юности такое творила, что… – Берестов запнулся на слове. Хмель из него еще не совсем выветрился, и это поспособствовало «развязыванию языка». Однако служебная привычка держать себя под контролем тоже никуда не делась, и сейчас Берестов почувствовал, что говорит лишнее.

– Что творила? – переспросил Лев.

– Ну… Что обычно вытворяют подростки? Сигареты, алкоголь, сомнительные компании… Слава богу, все это быстро прошло. Так вот, возвращаясь к теме ребенка. Егора Регина не отдала бы. Запретить видеться, конечно, не смогла бы – да и я был бы тут на стороне Вадима, – но кровь бы пила. Хотя отец давал ребенку больше, чем она. Регина, по сути, и не умеет общаться с Егором, он быстро ей надоедает. Ей неинтересно с ним, ему – с ней. Но что об этом говорить! Теперь этого уже никогда не будет. Поднимать мальчика придется нам, дедушке с бабушкой.

– Но у него жив отец. И его будущая жена, – напомнил Гуров.

– Ой, ну, вы уж так далеко не заходите, ладно? Это сейчас Вадим заговорил о женитьбе, а поживет после смерти Регины пару месяцев, вспомнит вкус свободы, так, может, еще и сто раз передумает вступать в новый брак.

– Так, может, все-таки Вадим и пошел на убийство ради сына? – высказал Гуров смелое предположение.

– Нет, это исключено, – сразу отмел его Берестов. – Вадим не смог бы убить человека. Слишком он добрый и бесхитростный. Я полностью в нем уверен, а в людях я разбираюсь очень хорошо, иначе не руководил бы целым отделом.

– А он был в курсе того, что Регину могли посадить? – резко сменил тему Гуров.

Берестов медленно вскинул голову и недовольно посмотрел на Гурова. Тема была для него крайне неприятной.

– Вряд ли. Регина бы не рассказала ему ни при каких условиях и мне говорить запретила.

– А сами вы что думаете по этому поводу? Теперь, когда мы остались одни, можете высказать свои соображения. Почему вашу дочь взяли с поличным? Кому надо было ее подставлять?

– Скорее всего, кому-то из ее коллег, – сказал Берестов. – Кому еще?

– Но почему именно вашу дочь? С чем это могло быть связано? Неужели не понимали, что за ней ваша поддержка, и поддержка мощная?

– Я и сам над этим ломал голову весь вчерашний вечер, – признался Берестов. – Ума не приложу. Я вообще собираюсь съездить в эту СЭС и лично поговорить с их директором.

– Но не в таком виде, – предупредил Лев, – а когда окончательно протрезвеете.

– Да уж понятно, – буркнул Берестов. – Только я уже почти в порядке.

– Тогда помогите мне.

– Чем?

– Мне нужно осмотреть квартиру – собственно, еще и поэтому я тут так задержался.

– Но что вы хотите здесь найти?

– Скажем так, хочу найти ключ к разгадке смерти вашей дочери.

– Не думаю, что вы его найдете, – с сомнением покачал головой Виктор Борисович.

– Считаю, – прервал его полковник.

– Но раз считаете нужным, тогда начинайте с комнаты Регины.

– У нее что, отдельная комната? – спросил Гуров.

– Ну, она любила уединение, – отводя глаза в сторону, пробормотал он.

– Понятно, – усмехнулся Лев. – Тогда я, пожалуй, начну с комнаты Вадима.

– Вот она, – показал Берестов.

Гуров кивнул и направился в указанном направлении. Про себя он отметил, что инициатива раздельного проживания наверняка принадлежала Регине. К Вадиму он направился потому, что рассчитывал потратить на осмотр его комнаты немного времени. Так, собственно, и вышло: ничего такого, за что можно было бы зацепиться, он там не нашел. В комнате было достаточно чисто убрано. Вадим явно любил и уважал порядок, и содержать свои апартаменты в чистоте ему удавалось очень хорошо. Все вещи были сложены аккуратно и лежали на своих местах. Кровать была застелена, а на столе не было даже намека на крошки от еды. И это учитывая, что домработница не успела сегодня провести уборку. Никаких личных вещей, которые желательно было скрыть от посторонних глаз, Вадим здесь не хранил. Ни фотографий Насти, ни писем от нее – ничего такого не было. Порыскав еще некоторое время, Лев понял, что искать тут бессмысленно, и отправился в детскую, на осмотр которой ушло еще меньше времени.

Комнату Регины он оставил напоследок. Войдя внутрь, сразу отметил, что о порядке Регина не очень заботилась. Скорее всего, даже не впускала сюда домработницу, ибо дверь была заперта на ключ, и Гурову пришлось обратиться к Берестову. Виктор Борисович вынул ключ из связки и протянул ему.

На туалетном столике было полно всяческих тюбиков и баночек с лаками, кремами, духов и прочих женских штучек. Кровать была не застелена, а лишь прикрыта густо-бордовым покрывалом. По краям зеркала виднелся тонкий слой пыли и следы от пальцев. Хоть грязи и мусора в комнате не было, выглядела она достаточно неопрятно. Видимо, Регина, постоянно вынужденная на людях держать марку, здесь расслаблялась и позволяла себе быть самой собой.

Гуров приступил к осмотру личных вещей погибшей и начал со шкафа. Однако, кроме белья и одежды, ничего в нем не обнаружил. Быстро пройдясь по туалетному столику, перешел к компьютерному столу. Здесь тоже царил беспорядок: вперемешку лежали какие-то квитанции, документы, бесполезные бумажки, драгоценности и разный женский хлам. Компьютер Гуров включать не стал, решив взять его с собой и отдать на осмотр специалистам, пока его не прихватили сотрудники Следственного комитета, которые до сих пор не произвели осмотра квартиры. Возможно, занятые Вадимом, не сочли это первостепенно важным. Гуров и сам не был уверен, что производимый им осмотр принесет какой-то результат, но и отказаться от него не мог. К тому же он, в отличие от официально ведущей дело группы, был ограничен в своих возможностях и вынужден был заниматься тем, что входило в их круг.

Больше всего ему хотелось бы осмотреть сумку Регины, но здесь рассчитывать было не на что: ее наверняка забрали комитетчики. Однако на специальной подставке за дверью он обнаружил несколько сумок разных расцветок и фасонов, что неудивительно: вряд ли Регина обходилась одной. Радуясь хотя бы этому, Лев принялся методично осматривать их. Кое-где попадались тюбики с помадой, денежная мелочь, счета с автозаправки… Больше ничего. А вот в прихожей он увидел еще одну сумку – коричневую, сшитую из кусочков норки. Она больше всего подходила к сезону, и Регина должна была пользоваться именно ею. Эту сумку полковник осмотрел с особой тщательностью. Помимо нескольких купюр, расчески, косметички и недоеденного куска пиццы в салфетке, он обнаружил сложенный вдвое лист бумаги. Развернув, увидел, что это счет из ресторана, причем датированный вчерашним числом… А это значит, что вчера Регина действительно была с этой сумкой. Счет был на двоих и на довольно приличную сумму. Но с кем Регина была в ресторане? И почему сегодня, выходя из дома, не взяла эту сумку с собой?

Ответы на эти вопросы могли находиться в телефоне Регины: звонки, эсэмэс-сообщения и прочие способы связи. Но телефон забрали сотрудники Следственного комитета, так что за возможными ответами пришлось идти к Берестову. Виктор Борисович все время, пока шел осмотр, сидел в кухне. К огромному своему неудовольствию, Гуров увидел, что чиновник обнаружил еще одну бутылку коньяка и попивал ее в одиночестве.

– Виктор Борисович, вы опять! – укорил он его. – Ну, что вы творите!

– Отстань, полковник, я в порядке! – отмахнулся чиновник.

– Я рассчитываю на вашу помощь, а вы словно нарочно палки в колеса вставляете.

– Какую помощь, говори!

На вопрос, с какой сумкой вчера была его дочь, Берестов наморщил лоб и не слишком уверенно произнес, кивая на ту, что держал Гуров:

– Вроде бы с этой.

– А сегодня? Вы же были на месте происшествия, сумка была при Регине?

– Да! – вспомнил Берестов. – Большая красная сумка квадратной формы, она валялась на снегу и была хорошо заметна.

– Большая красная сумка… – задумчиво проговорил Лев, глядя на меховую. Она была компактной и могла вместить в себя лишь ключи, кошелек и прочие мелочи. – Зачем выходить из дома рано утром с большой красной сумкой?

На это Берестов лишь молча развел руками.

– Виктор Борисович, Регина вчера не говорила вам, что ходила в ресторан?

– В ресторан? Вчера? Нет, не говорила. А с чего вы взяли?

– Вот этот счет я нашел в ее сумке, он вчерашний, – протянул Гуров листок.

Берестов поднес его к глазам и нахмурился:

– Ну, мало ли… Пообедать заехала.

– Да, но в одиннадцать утра? Перед работой, да еще и в компании с кем-то? Счет-то на двоих. Вряд ли это был романтический утренник с мужем, особенно учитывая, что они разругались в пух и прах.

– Может быть, с кем-то из подруг ходила? – предположил Виктор Борисович.

Гуров усмехнулся. Подруг, как пока выяснялось, у Регины не было. Понимал это и Берестов, однако помочь сейчас ничем не мог. Нужно было задействовать другие механизмы, и Лев достал телефон:

– Алло, Стас? Слушай, когда поедешь в СЭС, поспрашивай, не ходил ли кто-то из коллег вчера с Региной в ресторан «Амброзия». Или не упоминала ли она, что собирается туда. Утром, в одиннадцать. Стас, я излагаю факты! Почему они таковы – это твоя задача разобраться! Все, давай!

Дальнейшие поиски улик в квартире Регины не привели ни к чему. Прихватив компьютер, Гуров вернулся в прихожую и увидел Виктора Борисовича, который собирался куда-то ехать. Во всяком случае, тот натягивал на себя пальто, не слишком ловко пытаясь попасть в рукава.

– Виктор Борисович, куда вы в таком виде? Вызовите шофера или такси!

– Ты своим делом занимайся, а я доеду!

Лев решительно шагнул к нему и четко произнес:

– Думаю, вашей жене будет не слишком сладко, если, вдобавок к свалившемуся несчастью, вы еще попадете в аварию! Если не вызовете такси, я позвоню сам. А сядете за руль – позвоню знакомым гаишникам, и вас тормознут через пятьдесят метров. И поверьте, я это сделаю.

Берестов что-то проворчал, однако, немного остыв, позвонил водителю.

– Вы куда сейчас собираетесь? – спросил Гуров.

– Домой. А что? Мне надо привести себя в порядок. Послезавтра похороны… И Егор, с ним надо что-то решать. Сейчас он в гимназии на пятидневке, и я не знаю, стоит ли его забирать оттуда.

– Мне кажется, что это не лучшая идея, – заметил Лев. – Если, конечно, вам нужен мой совет. А вот что касается вашего дома, то поедем мы с вами туда вместе.

– Это еще зачем?

– Помнится, вы рассказывали о том, что вас обокрали. Мне нужно все осмотреть на месте.

– Да бог с ними, с деньгами, я уже махнул на них… – начал было Берестов, но Гуров твердо прервал его:

– Виктор Борисович! Вы, кажется, сами сказали, что передаете все в руки профессионалов. Иначе вообще зачем к нам приходили?

Тот спорить не стал, и они вместе с Гуровым вышли из квартиры. На улице Виктор Борисович поскользнулся и чуть не упал. Лев поддержал его и довел до машины, где их уже ждал водитель. А сам сел в свою и завел двигатель. Черный «Мерседес» тронулся с места, Гуров поехал за ним. До Крылатского они добрались достаточно быстро – миновать пробки помогла «сигналка» на машине Берестова.

Глава 4

Выходя из отделения, Крячко направился к стоянке, где стояла его машина, крайне недовольный тем, что ему придется ехать на своем личном транспорте, хотя до проспекта Мира было совсем недалеко.

Вообще-то Крячко ездил на своем автомобиле нечасто, поскольку берег его. Машина была уже не новой, но любимой и постоянно требовала вложений и замены изношенных деталей. А это деньги, которых Станиславу всегда было немного жалко. К тому же в ремонтную мастерскую он никогда не обращался по той же причине, а также потому, что не доверял. Чинить машину и проводить замену запчастей он позволял только своему тестю, но у того не всегда было время, да, честно говоря, и желание торчать в гараже.

Правда, совсем недавно, буквально перед Новым годом, Крячко расщедрился и вместе с тестем совершил «апгрейд» своей машины, так что в плане работы механизма она была в полном порядке. Проблема заключалась в другом: в начале сезона Крячко «не успел» сменить шины, как он соврал Гурову и жене, а делать это в феврале ему казалось нелогичным. На самом деле Станислав просто не хотел тратиться на резину, проще говоря, его «душила жаба» – верная спутница Крячко на пути материальных трат.

Станислав не особо и рассчитывал ездить на своей машине зимой. На морозе она заводилась плохо, и приходилось тратить довольно много времени, отогревая салон, пока двигатель срабатывал. Так что большей частью она стояла в гараже, и выезжал на ней Стас только в случае крайней необходимости.

Сейчас был именно такой случай: февральские морозы не располагали к пешим прогулкам.

«Ну, доехал же я на ней до работы, и ничего не случилось! – подумал он, идя к стоянке. – Значит, и туда доберусь!»

Крячко подошел к машине и придирчиво осмотрел ее. «Старушка» его выглядела вполне крепко, впечатление портила лишь резина, но он постарался не акцентировать на этом внимание. Сел за руль и с недовольным лицом затопил печку, отметив, что это расточительство влетает ему в копеечку. Посидев несколько минут и согревшись, завел двигатель и неторопливо поехал по заполненным улицам города в сторону дома матери Регины.

Проехав несколько сотен метров, Крячко заметил, что его машину стало немного заносить, но, понадеясь на свое многолетнее мастерство вождения, решил не останавливаться и не пересаживаться на метро. Еще через несколько секунд машина замедлила ход, мотор начал по-стариковски покряхтывать и покашливать, а еще через пару мгновений она и вовсе заглохла, перегородив движение. Крячко выругался сквозь зубы и высунулся из окна. Сзади тут же стала образовываться цепочка из других автомобилей, и самые нетерпеливые водители уже вовсю сигналили ему.

– Слышь, дед! Колымагу свою убери! – крикнул из окна стоявшей сзади «Дэу» молодой парень.

– На свою посмотри, педик! – огрызнулся Крячко.

Сам же он был просто в бешенстве от происходящего. Кое-как свернув на обочину, вышел из машины и, тихо матерясь, начал копаться в двигателе. Оказалось, его старенький ремень ГРМ порвался, клапаны в движке погнулись, и движение дальше было невозможным. Станислав помянул недобрым словом тестя, порадовавшись, что нашел ответ на мучивший его вопрос «кто виноват?». Однако радость была недолгой, ибо следом он припомнил, что тесть указывал ему на эту проблему и настойчиво предлагал устранить. Но Крячко, во-первых, лень было возиться, во-вторых, еще больше лень было ехать покупать этот ремень, а в-третьих, снова потихоньку покусывала «жаба». В этом заключалась еще одна особенность противоречивой натуры Станислава Крячко: он не был жадным по отношению к близким, охотно угощал своих друзей и сослуживцев, без проблем сдавал деньги на подарки коллегам и даже мог добавить от себя, если человек был ему особенно симпатичен, но когда требовалось купить что-то для себя, сердце его сжималось. И получалось, что экономил Станислав на себе самом и посему страдал от своей жадности сам.

Уже подсчитывая затраты на замену этого ремня, он сел в машину и вздохнул. В такую метель голосовать на дороге и просить довезти его до ближайшей мастерской было бы нелогичным, но и бросать машину здесь не хотелось.

Гуров был на выезде, и Крячко догадывался, что тот ему скажет, если он сейчас попросит его забрать, да еще в другой стороне. Тем более что сам Лев неоднократно предупреждал Станислава, что когда-нибудь он окажется в такой ситуации. Пришлось выходить и «голосовать» на дороге, ожидая чуда.

После нескольких неудачных попыток к обочине подъехала иномарка, из которой вышла молодая симпатичная девушка и направилась в сторону Станислава. Завязался диалог:

– Я вижу, вам нужна помощь?

– Да, видите ли, машина поломалась, а до сервиса далеко, – пожаловался Крячко.

– Я могу взять вас на буксир. До сервиса.

– Было бы очень мило с вашей стороны.

Крячко приятно удивился такому повороту событий, поэтому без раздумий согласился, хотя ему крайне не хотелось расставаться со своими принципами насчет автомастерских, а также с денежными средствами. Проехав пару километров на буксире, он бросился к автослесарю, объясняя суть проблемы. Девушка не уезжала и лишь курила в стороне, наблюдая за происходящим. Немного погодя все неприятности Крячко закончились, ремень был заменен, и единственной его мыслью было то, что слишком дороговато обходится столь минимальное повреждение. Но начать качать права и позориться перед девушкой было неудобно, и Станислав безропотно выложил нужную сумму. Когда он вернулся к машине, девушка вопросительно посмотрела на него:

– Ну что, помогла я вам?

– Да, очень даже, спасибо.

Она улыбнулась, но уходить не собиралась, продолжая смотреть на сыщика.

– Что-то не так?

– Да нет… – мялась девушка.

– Ну, тогда удачи вам и счастливо! – улыбнулся Стас.

Но она все так же продолжала мяться.

– Я же вижу, что что-то не так.

– Я не думала, что вы такой…

– Э-м-м, простите, а какой? – растерялся Крячко.

– Могли бы и по-нормальному отблагодарить меня за помощь.

Крячко несколько удивился такому заявлению, подошел к девушке и поцеловал ее в щеку, за что тут же получил смачную пощечину.

– Ну и урод! – крикнула она и добавила: – Я имела в виду деньги!

После этого села в машину и, резко стартанув, уехала, а Крячко остался один на один со своим удивлением и возмущением.

«Имела в виду деееееньги! – мысленно передразнил он ее. – Меркантильные все вокруг стали – смотреть противно!»

Стас уже собирался сесть в машину, как к нему подошел мастер:

– Знаете, вы бы оставили машину у нас. Там еще всякие повреждения есть. Да и резина лысая… Мы бы поменяли.

– Денег больше не дам! – отрезал Крячко.

Теперь, после того как девушка покинула мастерскую, ему не перед кем было соблюдать дурацкие приличия, поэтому он посмотрел в глаза автомастера твердо и непреклонно.

– Смотрите, дело ваше, – пожал тот плечами. – Только я бы по-дружески не рекомендовал вам сейчас ездить на этой машине. Чревато.

Станислав нахмурился. В словах мастера определенно был резон, он и сам это знал. К этому моменту небо потемнело, разбухло от наползших туч, повалил снег и усилился ветер. Грозило метелью. Машина и при лучших-то условиях вела себя на дороге неважно, а теперь ехать на ней и впрямь было опасно. Вот так встанешь где-нибудь в безлюдном месте, и что делать? Не на каждом шагу попадаются симпатичные девушки, готовые оказать тебе помощь, да и то, как выясняется, небескорыстно… И будет стоять его машинка в каком-нибудь дворе, занесенная снегом, пока за ней не вернется хозяин с лопатой. А то еще, не дай бог, эвакуатор подберет. Потом еще больше платить, и главное – вообще ни за что!

– Ладно, – обреченно вздохнул он. – Пусть остается. Делай. Но! Никаких дополнительных услуг! Ничего мне там менять не вздумай, понял? Вечером я подъеду и заберу ее.

– Ладно, – усмехнулся мастер и отошел.

Крячко натянул свою вязаную шапочку потеснее, поднял воротник куртки и, засунув руки поглубже в карманы, вразвалочку пошагал к дороге, прикидывая, как ему добираться дальше. Сейчас он находился как раз между станциями «Проспект Мира» и «Рижская». Перед Крячко стояла дилемма: вернуться назад и спуститься в метро, чтобы проехать одну станцию, или идти пешком вперед до Рижской, где и стояла нужная ему «сталинка». Крячко выбрал второй вариант…

Уже через пару минут он понял, что это было опрометчиво. За те двадцать минут, что шел до дома Ольги Александровны, он успел продрогнуть до костей и устать от всего происходящего…

Когда Крячко позвонил в домофон, на звонок долго никто не отзывался. Станислав уже готов был достать универсальный ключ от всех домофонов, потому что, честно говоря, у него начали замерзать ноги, однако тут из подъезда вышла парочка, и он, воспользовавшись случаем, быстро юркнул внутрь, дыша на закоченевшие пальцы.

Дверь в квартиру с номером девяносто пять оказалась приоткрыта. Для Крячко это всегда было дурным знаком. Сколько раз в подобных ситуациях за ней обнаруживался труп! Но сейчас из-за двери доносился голос, и это успокоило сыщика. Он потянул дверь на себя и увидел человека в синей медицинской форме.

– И помните – сейчас ей нужно просто лежать и отдыхать. Не накручивайте себя, ни о чем не думайте, просто пусть лежит и постарается поспать, снотворное я вколол, – сказал он.

– Спасибо вам, – ответил мужской голос, и врач быстро прошел мимо Крячко, не обратив на него никакого внимания.

Войти Стаса никто не пригласил. Более того, дверь осталась открытой. Он сам вошел в квартиру и сразу уловил резкий запах корвалола и еще каких-то медикаментов.

Внутри квартира являла собой, как и снаружи, добротную «сталинку» со всеми атрибутами: просторными коридорами, высокими потолками, толстыми стенами, лепниной на потолке. Пятьдесят с лишним лет назад она, безусловно, считалась роскошными вариантом, за прошедшее же время многое поменялось, в Москве выросли дома нового поколения – с подземными гаражами, скоростными лифтами, и на их фоне эта квартира считалась устаревшим социальным вариантом.

Крячко протопал до конца прихожей и заглянул в комнату. Там на диване сидела пожилая женщина с усталым, тусклым и заплаканным лицом. Сидевший рядом мужчина примерно ее лет что-то говорил ей, обнимая за плечи, и уговаривал прилечь. Женщина монотонно кивала, взгляд ее был каким-то осоловелым.

– День добрый, – поздоровался Крячко, но тут же осекся, поняв, насколько неуместно прозвучало это приветствие.

Мужчина, ощутивший, видимо, то же самое, лишь сдержанно кивнул.

– Я – из Главного управления МВД, полковник Крячко. – Станислав полез за удостоверением. – У меня есть несколько вопросов к Ольге Александровне.

– Понимаю, понимаю, но только, видите ли, у нас сейчас горе, и Ольга Александровна не совсем в состоянии отвечать на вопросы, – сказал мужчина. – Пожалуйста, приходите в другой раз.

Но от Крячко было не так просто отделаться. И пусть изначально он собирался побеседовать именно с матерью Регины, но сейчас обратился к мужчине:

– Тогда, возможно, стоит сперва поговорить с вами? Вы ведь ее муж?

– Да, муж, – чуть поколебавшись, ответил мужчина, протянул Крячко руку и представился: – Денисов, Константин Георгиевич. Ну что ж, пройдемте на кухню. Правда, не понимаю, чем могу быть вам полезен.

После этого он сказал пару успокаивающих слов жене, дождался, когда она ляжет на диван, накрыл ее одеялом и провел Крячко на кухню.

В кухне горел газ, и промерзший как собака Крячко с наслаждением протянул руки к огню. В тот момент он больше всего на свете хотел горячего чая и надеялся, что хозяин дома предложит ему чашечку, но тот не спешил с угощениями, только сухо спросил:

– Так чем я могу вам помочь?

Погруженный в постигшее их семью несчастье, он, конечно же, не задумывался о таких прозаических вещах, как горячий чай, не до того ему было.

– Константин Георгиевич, так получилось, что я занимаюсь расследованием смерти Регины, – заговорил Стас, – поэтому и хотел поговорить с ее матерью. Но придется задать вопросы вам.

Константин Георгиевич развел руками – дескать, надо так надо.

– Расскажите, когда вы в последний раз видели Регину?

– Да, знаете, давно. Около месяца назад, я думаю.

– То есть в этой квартире она была нечастым гостем?

– Нечастым, – грустно усмехнулся Денисов. – На праздники только и заходила, или чтобы сына забрать. Хотя работала рядом совсем – здесь же, на проспекте Мира, их отдел находится.

– А какие отношения у нее были с матерью?

– Да никаких особо отношений и не было. Только ребенка она у нас оставляла, а так ничем не делилась и не интересовалась. Не думаю, что у них случались задушевные разговоры.

Крячко уже понял, что попал впросак с тем, что отправился сюда. Никаких женских тайн своей дочери Ольга Александровна не откроет, потому что никто ее в эти тайны не посвящал…

Он покосился на упаковку дорогого чая, которая стояла прямо над Константином Николаевичем, однако мужчина не заметил этого.