Текст книги "Криминальный сезон"

– То есть это не была специально назначенная встреча с какими-то конкретными людьми?

Помня, что говорила ему Мила о том, как «ужасно боится» Берестов «этих проблем с наркотой», Гуров хорошо понимал, чем именно вызвано беспокойство в глазах собеседника, но «форсировать» события не спешил.

– Нет-нет, что вы, – эмоционально заговорил Берестов. – Какие встречи в первом часу ночи? Мы пришли туда, чтобы отдохнуть. И Руслан просто вышел за какой-то мелочью. Так случается. Я и сам иногда выхожу. Покурить, например. Ведь не будешь курить в зале. Иногда телефон по забывчивости оставишь в машине или еще что-то. Мало ли, что может быть. Вот и Руслан тоже. Он тоже вышел за каким-то пустяком, и в результате… в результате – такая трагедия. Просто в голове не укладывается. Найдите этих негодяев, они должны получить по заслугам, – повторил он.

– Хорошо, я понял. Бойцов вышел за пустяком, и на это никто не обратил внимания. Что было дальше?

– Дальше?.. Ну что дальше… Дальше мы посидели, выпили… немного. Потом зашла речь о нашей новой премьере… кстати, если будет возможность, обязательно приходите, мы готовим нечто грандиозное.

– Спасибо.

– Так вот, зашла речь о премьере, и я хотел уточнить у Руслана что-то… кажется, готовы ли пригласительные… да, кажется, это. Мы иногда специально заказываем подобные вещи для VIP-персон. Ничего особенного, просто небольшой буклетик с фотографиями из будущего шоу, но людям приятно, что их как-то выделяют. Ну, и нам, сами понимаете, тоже небесполезно. Реклама и репутация, шанс лишний раз напомнить о себе «нужным людям». – Берестов усмехнулся. – В условиях тотального «рынка» приходится как-то выживать.

– Понимаю, – сочувственно кивнул Гуров.

– Руслан в подобных вещах был незаменим. Всегда все четко, всегда все вовремя. Непревзойденный организатор, не знаю, как мы теперь без него будем справляться. Но – не стоит о грустном.

– Да, вернемся к теме. Вы хотели уточнить у Руслана организационный вопрос, и?..

– И не обнаружил его за столом. Осмотрелся – в зале тоже нет. Тогда я спросил у Линды, это девушка Руслана. Она сказала, что с тех пор, как он вышел на улицу, никто его не видел.

– Вы не можете сказать, сколько прошло времени между моментом, когда Руслан вышел, и моментом, когда вы говорили с Линдой?

– Ох… вот это я, пожалуй… пожалуй, затрудняюсь. Но времени прошло достаточно. Что-то около получаса, наверное.

– За это время из зала больше никто не выходил?

– Ну… вообще-то я не следил, конечно. Но, кажется, больше никто. И потом, если бы кто-то вышел, он бы увидел, что произошло, и сразу же сообщил бы. Нет, думаю, после Руслана больше никто не выходил на улицу.

– Понятно. Итак, вы обратились к Линде. Что было дальше?

– Она сказала, что Руслан не возвращался, и я попросил ее сходить за ним. Она вышла на улицу, и через пару минут мы услышали душераздирающий крик. Именно – душераздирающий, по-другому не назовешь. Мы выбежали на улицу и… увидели. О, это была незабываемая картина! Признаюсь вам, я даже протрезвел. Хотя и не был особенно пьян. Кровь, вспоротый живот… Ужас!

– Руслан лежал рядом с машиной?

– Да, возле открытой двери. Он ведь хотел что-то взять оттуда. По-видимому, в этот момент они на него и напали. Гады! Какие же гады! Найдите их, найдите обязательно!

– Я постараюсь. Руслан давно знаком с Линдой?

– С Линдой? – Берестов, казалось, был в замешательстве. – Ну… я не знаю… какое-то время. Да, кажется, не очень давно. Признаюсь, я предпочитаю не вмешиваться в подобные вещи. Все-таки личная жизнь… такое дело. Тема не для посторонних.

– Да, конечно, – согласился Лев, отметив про себя, что Мила, похоже, не врала про непостоянство Бойцова. – Просто я хотел уточнить, она работает здесь же, в театре, Или откуда-то, так сказать, «со стороны»?

– Нет, Линда у нас не работает. Но на спектаклях бывает часто, ходит на все премьеры. Кажется, она знакома с кем-то из музыкантов. Помнится, Руслан говорил мне, что их познакомил Коля.

– Коля?

– Да, Коля. Коля Черный. Это у него такой творческий псевдоним. Брутальный, так сказать. Коля – руководитель нашего ведущего музыкального коллектива. Группа «X-files», может быть, слышали? Они заняты во многих спектаклях, участвуют практически во всех перформансах. Ну, и сольные выступления, разумеется. Кстати, вчера они как раз выступали на художественной выставке. И, кроме того, были задействованы в моем вечернем спектакле. График, как видите, довольно насыщенный.

– Музыканты тоже были вчера в ресторане?

– Да, только, кажется, не все. Были Коля и Макс, а Зип и Каштан предпочли отдыхать дома.

– Интересные у них «имена». Вот что значит творческие люди.

– Ну предположим, Макс – это действительно имя, – улыбнулся Берестов. – Максим Чирков, барабанщик. А Зип и Каштан – это производные от фамилий. Сергей Зипунов и Андрей Каштанов. Талантливые ребята. Их, кстати, и в «Ковчег» приглашали выступать неоднократно. Так что у нас, можно сказать, культурный обмен.

– Да, действительно. Вчера вечером Николай и Максим были в ресторане одни или тоже с дамами, как и Бойцов?

– Ну почему же одни? Одному скучно. – Берестов вновь игриво улыбнулся, и Гурову показалось, что он сейчас ему подмигнет. – Макс был с Оксаной, Коля с Ирой. Все по парам.

«Значит, Макс был с Оксаной, – размышлял Гуров, невнимательно слушая рассуждения о том, что в компании с подружкой отдыхать в кабаке намного интереснее, чем одному. – Обиженная разведенная женщина, не так давно потерявшая ребенка, и отвязный парень, если верить словам Милы, знающийся «со всей городской швалью». Хм. Случайность? Как знать, как знать».

– Это только я там среди них как «белая ворона». Все время бобылем, – продолжал между тем Берестов. – Супруга у меня дама положительная, «сборища» наши посещать не любит. Вот и приходится только любоваться на чужое счастье да облизываться.

«А, так у нас еще и супруга? «Законная» жена, «штатная» любовница, да еще, помимо этого, разные «внеочередные» случаи. Да, Мила, тебя можно понять».

– Что произошло после того, как вы обнаружили тело? – спросил Лев.

– А что тут еще могло произойти? Все главное на тот момент уже случилось. Разумеется, сразу же вызвали полицию, ну и… собственно, и все. Что мы могли еще сделать?

– Вызывали полицию лично вы?

– Нет. Звонил Вадим. Это наш…

В этот момент открылась дверь, и в кабинет вошел среднего роста молодой мужчина, одетый в серые джинсы, травянисто-зеленую рубашку и коричневый жилет из замши.

– Виталя, ты… – начал он, но тут же осекся, холодно и настороженно глянув на Гурова. – А, ты не один. Ладно, я попозже зайду.

– Нет, нет, Вадик, пожалуйста, проходи, – поспешно стал приглашать Берестов. – Ты очень кстати. Мы тут как раз… Познакомьтесь, это Вадим Голубков – театральный гений и наш ведущий режиссер.

– Не льсти, всем давно известно, кто ведущий, – скромно улыбнулся «театральный гений».

– Да, конечно. Хлебом не корми, только дай построить из себя скромника. Постановки Вадима – самое кассовое, что есть на сегодняшний день в нашем репертуаре, так что не слушайте его отговорки. Я знаю, что говорю, готов подписаться под каждым словом. Впрочем, вас, конечно, интересует не это. Вадим, это по поводу Руслана. Полиция, как видишь, проявила оперативность, и начато расследование. Мы сейчас как раз говорили о том, кто вызвал опергруппу на происшествие. Ведь это ты позвонил, если я не ошибаюсь?

– Да, я. – Теперь Голубков смотрел на Гурова внимательно и как бы изучающе. – Это почему-то было первым, что пришло мне в голову. Все сосредоточились на эмоциях, Виталя матерился, уж извините за интимную подробность, Линда ревела, как белуга, а я… я почему-то сразу подумал про полицию. Наверное, детективов насмотрелся.

– И хорошо, что подумал, – активно поддержал его Берестов. – А то мы бы там, наверное, и до утра вокруг бегали, за голову держась. Завидую людям, которые в любой ситуации не теряют присутствия духа.

– Я, наверное, все-таки пойду, – вновь решил проявить деликатность Голубков. – Вы тут разговаривали, а я ворвался…

– Да чего ты там ворвался, – запротестовал Берестов. – Наоборот, это очень кстати. Ведь ты тоже был вчера с нами. Можешь добавить что-нибудь, уточнить. Я, честно говоря, и не запоминал особенно, что там происходило. Когда Руслан вышел, когда зашел, кто его знает.

– Да, Вадим, с вами мне тоже нужно будет поговорить, – подтвердил Гуров. – Я опрашиваю всех, кто вчера ужинал в «Ковчеге». Но… наверное, нам лучше будет пообщаться тет-а-тет. Где вас можно найти?

– Через пять минут у меня начинается репетиция, я – на сцене или в зрительном зале. Думаю, не потеряюсь, – изобразил любезную улыбку Голубков и вышел из кабинета.

– Гений, настоящий гений! – восторженно проговорил Берестов, когда за Голубковым закрылась дверь. – И как всегда – масса завистников. Вы не представляете, как сейчас тяжело настоящему таланту! Столько всяких слов говорится о свободе и демократии, а на деле все выливается в придирки и преследования, чуть ли не в травлю.

– Доброжелательные коллеги не дремлют? – понимающе улыбнулся Лев.

– Ах, если бы только коллеги! – патетически завел глаза Берестов. – Ведь юридически мы – государственное учреждение, и хотя особых выгод такое «завидное» положение нам не приносит, зато проблем из-за этого – хоть отбавляй. Каждый незначительный чиновник, любой мелкотравчатый крючкотвор считает себя вправе учить и определять, каким должен быть репертуар. Назначают какие-то непонятные комиссии, собирают заседания… черт знает что. Какое им дело, в конце концов! Художник должен творить, в этом его жизнь, смысл существования. А они… Впрочем, вам все это, наверное, неинтересно. Простите, что отвлекся, просто наболело. Так на чем мы остановились?

– На том, что вы вызвали полицию.

– Ах да. Действительно. Но это, собственно, и все. Полицейские осмотрели место происшествия, провели все процедуры, которые там у вас полагаются, вызывали врачей, они зафиксировали факт смерти. Мы в это время уже вернулись в ресторан, я попытался успокоить женщин. Бедная Линда! Она просто потеряла рассудок. Они хотели поговорить с ней, но не было никакой возможности. Да и поздно было уже. Второй час ночи, какие уж тут разговоры. Все стали расходиться, я отправил Линду с… с одной девушкой. Катей. Они немного знакомы, и я попросил, чтобы до утра она за ней присмотрела. Мало ли что может прийти в голову в таком состоянии. Вот, собственно, и все. Не знаю, что еще смогу рассказать.

– Спасибо, этого вполне достаточно, – вежливо ответил Гуров. – У меня сложилась вполне ясная картина происшедшего. Не буду больше вас беспокоить.

– Что ж, рад был помочь. Если будут еще какие-то вопросы – обращайтесь. По мере сил всегда отвечу.

– Спасибо. Не подскажете, как мне удобнее пройти на сцену?

Берестов объяснил, и, попрощавшись с ним, полковник покинул кабинет худрука.

Анализируя в уме только что закончившуюся беседу, он пришел к выводу, что Берестова в список подозреваемых включит в последнюю очередь. Чем мог насолить ему Бойцов? Скорее, наоборот, выстилался перед новым худруком как мог, пылинки сдувал. Ведь именно от него зависело и собственное благополучие, и «привилегированное» положение в театре, какое раньше ему и не снилось.

Если бы Берестов имел к Бойцову какую-то претензию, для ее устранения, скорее всего, хватило бы пары слов. В крайнем случае, он мог бы его просто уволить. Но убивать… зачем?

Для Берестова Бойцов – мелкая сошка, и он, конечно же, не стал бы «пачкаться». На его уровне есть и другие способы «приведения к знаменателю», ничуть не менее действенные и гораздо более безопасные.

«Такой способ – убийство исподтишка, да еще и с маскировкой под ограбление – выбирает тот, кто слабее жертвы и не может справиться с ней, так сказать, «легальными» методами. К тому же эта самая маскировка указывает и на страх. Заказчик, если он есть в этом деле, видимо, боится малейшего подозрения в отношении себя. А это может говорить только об одном – у него имеется железобетонный, для всех очевидный мотив. И как только появится хоть призрачный полунамек на его персону, деваться уже будет некуда. Он будет раскрыт. Нет, будем считать, что Берестов пока «в запасе», – размышлял Лев, подходя к высоким дверям в зрительный зал. – Посмотрим, что скажут другие».

Открыв дверь, он обнаружил столько «других», что сразу понял – недели не хватит, чтобы опросить их всех.

Сцена была заполнена людьми, да и в зрительном зале было тесновато. Правда, кресла были пусты, но на небольшом пространстве просцениума собралась целая толпа.

Уже знакомый «гений» в зеленой рубашке сидел на третьем ряду и нервно кричал в микрофон:

– Нет, Игорь, нет! За ней идут фокусы! Ты после вступаешь. Не знаю… минут через семь, наверное. Когда он там выскочит, этот заяц. Внимание! Всем внимание! Повторяем от прохода Клеопатры…

– Э-э… простите, – подойдя поближе, скромно обратился к нему Гуров. – Я, если помните…

– А? Что? – рассеянно обернулся Голубков. – А, это вы… Насчет Руслана, да?

– Именно. Мы не могли бы…

– Да, сейчас. Одну минуту. Вы видите, у нас тут… Алло! Всем внимание! Перерыв десять минут, потом повторяем от прохода Клеопатры.

Положив микрофон, Голубков кивнул Гурову, указывая на дверь. Вместе они вышли из зрительного зала, в котором было так шумно, что расслышать друг друга действительно можно было, только разговаривая в микрофон.

– Простите, что не смогу уделить вам достаточно времени, – сказал Голубков, быстро шагая по коридору. – У нас последние прогоны перед шоу. Может быть, вы слышали – через пару дней премьера.

– Да, конечно, – с готовностью откликнулся Лев, довольный, что пришел сюда подготовленным. – Ваши знаменитые перформансы.

– Ну, уж не такие знаменитые… – самодовольно заулыбался Вадим. – Пойдемте в гримерные. Там сейчас никого не должно быть, можно поговорить спокойно. Впрочем, если с Виталием вы уже говорили, я навряд ли смогу что-то добавить. Я был там же, где и он, и видел то же, что и он. Или даже меньше. Я не отличаюсь особой внимательностью и редко запоминаю детали окружающей обстановки. Почти непрерывно думаю про шоу, до последнего момента что-то изменяю, редактирую… Голова занята только этим.

– Что ж, это вполне естественно для творческой личности. У меня всего лишь несколько вопросов.

Разговаривая, они спустились в цокольное помещение, и Голубков открыл одну из дверей бесконечно длинного коридора.

– Проходите, прошу вас. Видите – никого нет, как я и ожидал. Здесь нам не помешают.

В небольшой комнате перед огромным зеркалом у стены стоял косметический столик, а напротив него, у другой стены, помещался старый, видавший виды диван.

Голубков по-свойски развалился на диване, Гуров устроился на стуле, стоявшем возле столика.

Он действительно хотел задать лишь несколько вопросов, чтобы продублировать рассказ Берестова, но, взглянув на вальяжную позу «гения», неожиданно для самого себя спросил о другом:

– Как в театре относились к Руслану Бойцову? Он ладил с коллективом?

– К Руслану? – Похоже, Голубков не ожидал такого вопроса. – Ну, как… нормально относились. В общем и целом. Не знаю… я лично ничего такого… выдающегося не припоминаю. Иногда возникало, конечно… недопонимание. Но это у всех бывает. Все мы люди, все человеки. От эмоциональных всплесков никто не застрахован. Тем более здесь. Это ведь театр, публика у нас нервная, чувствительная. Нет-нет да и перегнут палку.

Пока он говорил, Гуров внимательно следил за выражением его лица. Первое недоумение и заторможенность, сменившиеся нескончаемой нервозной говорливостью, лучше всякого чистосердечного признания объясняли суть дела.

«Сто процентов здесь – личный мотив, – подумал Лев, наблюдая метаморфозы на лице собеседника. – Сначала тормознул, как бы испугался – и правду сказать о друге неловко, и что соврать, еще не придумал. Потом сориентировался, в каком направлении плыть, и теперь, волю дай, так до вечера не остановится. Внутреннее напряжение будет выводить. Классический случай».

Косвенных подтверждений тому, что в театре у Руслана Бойцова имелись личные недруги, он и из предыдущих разговоров получил более чем достаточно. Теперь же, слушая, как на этот простой и незатейливый вопрос отвечает Голубков, окончательно убедился – если в этом деле имелся заказчик, искать его нужно среди работников театра.

Глава 3

Внимательно и терпеливо выслушав все, что имел сказать ему Голубков о взаимоотношениях коллектива с помощником режиссера Русланом Бойцовым, Гуров, как и планировал изначально, перешел к происшествию в ресторане. Он не стал задавать наводящие вопросы, а просто попросил Голубкова рассказать про вчерашний вечер.

Рассказ этот почти полностью продублировал информацию, которую уже сообщил Берестов. Голубков знал даже меньше, по-видимому, и впрямь не отличаясь особой наблюдательностью.

Десять минут, которые Вадим согласился уделить ему, истекли, и, любезно попрощавшись, Лев покинул театр.

Он опросил не всех, кого планировал, но рабочий день уже заканчивался, а ему еще хотелось успеть заглянуть в морг и осмотреть тело.

В морге Гурова, как «постоянного посетителя», многие знали в лицо. Поэтому доступ к телу и последнюю информацию о вскрытии он получил без труда.

– Ничего особенного, – сказал Юра, молодой эксперт, только-только окончивший институт. – Причина смерти более чем очевидна. Так брюхо вспороть, это еще суметь надо. Просто настоящее харакири. Вот, полюбуйтесь.

Они зашли в холодильник, и Юра выдвинул один из «пеналов».

Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, упомянув о харакири, Юра ничуть не преувеличил.

Брюшная полость лежащего перед ними обнаженного человека была вскрыта разрезом длиной сантиметров двадцать. Такая рана не могла образоваться от простого удара ножом в живот.

«За что ж он его так? – думал Гуров, осматривая труп. – Действовал в состоянии аффекта или сознательно, чтобы наверняка убить? Интересный вопрос…»

Заметил, кроме раны в брюшной полости, две небольшие гематомы – на челюсти и в области ключицы, он спросил у Юры:

– Кто делал вскрытие? Ты?

– Да, я. Доверили, – усмехнулся тот. – Но я же говорил, причина смерти здесь очевидна. Двух вариантов быть не может. Смерть наступила практически сразу же после этого удара. Уж не знаю, кого этот парень так разозлил. Может, японской мафии насолил чем-то?

– Кроме ранения, больше ничего?

– Есть еще в крови остаточные следы некоего препарата. Бодрящего, скажем так. Но доза совершенно не глобальная, умереть от такого количества точно нельзя. Все в пределах. Скорее всего, просто «для бодрости» принял. Его ведь возле ресторана обнаружили, если я ничего не путаю?

– Да, на отдыхе.

– Ну вот. Наверное, просто захотел немножко «добавить». Для куражу. Может, для этого и вышел из ресторана. В зале-то неудобно. Но когда на него напали, он явно был в полном сознании. Вон, видите, даже подрался слегка, – кивнул Юра на гематомы.

Неспешно пробираясь домой по вечерним пробкам, Гуров анализировал все увиденное и услышанное сегодня и размышлял о том, как могли развиваться вчерашние события возле ресторана.

Учитывая намеки либо даже прямые высказывания о том, что Бойцов употреблял «некие препараты», можно было предположить, что из ресторана он вышел именно по этой причине. Даже Мила, которая, если верить ее словам, в этом ресторане никогда не бывала, тем не менее оказалась в курсе. Ведь она практически прямым текстом так и сказала, что Бойцов «вышел нюхнуть».

А если знала даже она, значит, могли знать и другие. Знать и при случае передать эти знания кому-то еще.

Посадить в кустики пару отморозков с тем, чтобы они дождались очередного «выхода» Бойцова и сделали «то, что нужно» – в принципе задача не такая уж головоломная. Здесь, пожалуй, главная трудность в том, чтобы найти таких отморозков, которые будут «на все согласны». Ведь риск в этой ситуации достаточно высокий, даже учитывая позднее время суток. Конечно, ожидать случайных прохожих стоило вряд ли, но из самого ресторана легко мог появиться еще кто-то, не только Бойцов.

Какие у них гарантии? Отмазка, что просто хотели украсть бумажник? Но ведь убийство есть убийство, независимо от того, чего они там якобы хотели. И если их удастся поймать, судить будут именно за это. Идя на преступление, они не могли этого не понимать, какими бы ни были отморозками. Тогда почему согласились? Были кому-то «сильно должны»? Или наверняка знали, что смогут уйти от наказания?

Вся организация этого преступления, если оно действительно было организовано, говорила о том, что действовали люди не особенно профессиональные и не слишком «крутые», далекие от серьезного криминала и прочих «высоких сфер». Представители подобных слоев наверняка нашли бы более солидный (и менее рискованный) способ расправы, чем нападение с ножом из-за кустов.

Это в очередной раз подтверждало догадки Гурова, что заказчиком, если таковой здесь имелся, мог выступить кто-то из театра. Среда, как говорится, специфичная, здесь могут найтись причины для недовольства. Да и девушки эти… Странновато как-то выглядит это любительское сутенерство. Каприз пресыщенной элиты? Если хорошенько покопать, раскопать можно много чего.

От этих мыслей Гурову стало противно, и он решил переключиться на что-нибудь другое, например, на обдумывание плана действий на завтра.

Сейчас, еще не зная, кто, с кем и как связан финансовыми обязательствами или совместным участием в махинациях, он видел перед собой как минимум три одинаково перспективных направления для работы. Недовольство бывшего худрука, Оксана Курленко, потерявшая ребенка и мужа из-за «услужливости» Бойцова, а также сомнительные связи самого Бойцова.

И если после изучения материалов финансовой проверки количество этих направлений сократится или даже сведется к нулю, у него, по крайней мере, всегда останется «запасной вариант» на случай, если основной окажется «пустышкой».

«Значит, завтра нужно будет начать с изучения этих бумажек, – решил Лев, паркуясь возле подъезда. – Или как минимум переговорить с тем, кто их уже изучил. Люблю бухгалтерию!»

Поднявшись на свой этаж, он позвонил в дверь. У жены сегодня не было спектакля, и она пообещала ему «королевский ужин».

– Ты мне так и не ответил, мы идем или не идем? – с ходу требовательно спросила Мария, впуская мужа в квартиру.

– Куда? – опешил Гуров.

– Вот те раз! Ты что же, забыл? В «Панораму». Я ведь говорила тебе, у них скоро очередная премьера. А мне как раз Лилечка звонила, говорит, купили билеты, а пойти не получается, какие-то там с мужем у нее проблемы. Заболел, что ли. Представляешь, какая удача? Ведь осталось всего два дня, сейчас билетов туда и за тройную цену не достать. А она за свою предлагает. Не хочу, говорит, на своей подруге наживаться. Видишь, как здорово получилось. Сама судьба к нам благоволит.

– Да, здорово, – уныло промямлил Лев. – Очень рад.

– Так, значит, мы идем? – Глаза супруги сияли.

– Конечно, идем. С удовольствием посмотрю, что это за перформансы такие у них. Знаменитые.

На следующее утро Гуров задержался после совещания, чтобы узнать у Орлова, кто в Следственном комитете занимается делом «Панорамы».

– Климов занимается. Климов Иван Платонович, – ответил генерал. – Серьезный мужик, еще из старой гвардии. А ты что, еще не был у них? Я вообще-то думал, что ты с него и начнешь.

– Хотел сначала с театралами этими пообщаться. Оценить обстановку.

– А-а. Ну, тебе видней. Версии какие-то образовались?

– Шутишь? Сутки после убийства прошли. Быстро только кошки…

– Знаю, знаю. Остряк! Ты с этим делом не затягивай. Дело неоднозначное. Если там и правда спонтанное нападение было, это, конечно, одно. А если нет… Я ведь уже говорил, проверки по этой «Панораме» с хищениями из казны связаны. И не маленькими, счет на сотни миллионов рублей.

– Да ну? – удивился Лев. – Как же хорошо, однако, нынче в театралах ходить. Тоже, что ли, податься?

– У тебя, Лева, внешность не модельная, не подойдешь ты, – усмехнулся Орлов. – Сиди уж лучше в операх, пока не выгнали. А то, что там такие суммы, – ничего удивительного. Им подряд несколько грантов выделили. На развитие современного искусства, так сказать. «Панорама» эта в последнее время популярна, вот они и сориентировались оперативно. Может, и «рычаги» какие задействовали, «знакомые знакомых» и прочее в таком духе. Суть не в этом, а в том, что, получив деньги от государства, они отчитываться в тратах обязаны.

– А они не отчитывались?

– Отчитывались, конечно. Но уж очень эти отчеты у них выходили интересные. А параллельно наши господа театралы недвижимостью неплохой обзаводились в разных неплохих местах. Зарубежных по большей части. Вот и захотелось кое-кому узнать, так ли тут все гладко.

– Понятно. И что – узнали?

– В процессе пока. Театралы ведь тоже не дураки. Это они с виду только все такие творческие и «поднебесные», а поглубже копни… Так что подставлять себя точно не будут. С виду все правильно, не придерешься. Материал набирается потихоньку, но в целом идет не бойко. События-то все из прошлого. Какие годичной давности, а какие и еще раньше случились. Сам знаешь, чем больше прошло времени, тем сложнее докопаться до истины.

– Это точно, – подтвердил Гуров.

– Главное, что здесь о бюджетных средствах вопрос. Из-за этого и внимание такое, и упорство. Было бы дело какого-нибудь «частника», думаю, давно бы все это на нет сошло. А так, не бросают, ковыряются. Ковырялись-ковырялись, и вдруг откуда ни возьмись – это убийство. Зачем, почему? Непонятно. Бумажник украсть? Может быть. А может, и нет. Так что, как видишь, подводная часть айсберга здесь очень солидная. Поэтому и доверил тебе. Если эта смерть как-то с растратами связана, само собой, нам об этом никто докладывать не будет. Наоборот, всеми силами постараются скрыть. А ты у нас «хамелеон» бывалый, все эти подпольные тактики наизусть знаешь, тебе и карты в руки. Действуй!

– Спасибо за доверие, – без особого оптимизма улыбнулся Лев, выходя из кабинета.

Приехав в Следственный комитет и разыскав Ивана Климова, он убедился, что характеристика, данная Орловым, верна. Даже внешне, солидностью и неторопливыми манерами, этот человек вызывал ощущение основательности и надежности. Казалось, если уж он возьмется за какое-то дело, в успехе можно не сомневаться.

– Добрый день, я по поводу проверок в творческой мастерской «Панорама», – без лишних предисловий перешел Гуров прямо к делу. – Позавчера вечером там у них произошло убийство, дело передали мне. Так вот, я хотел бы…

– А, Гуров! Лев Гуров, правильно? – Темные живые глаза собеседника пытливо изучали его лицо. – Как же, как же. Знаменитость. Петя звонил мне, что ты должен зайти.

«Петя? Это Орлов, что ли? Нормально…» – изумленно подумал Лев, с удвоенным вниманием вглядываясь в собеседника.

В общем-то, ничего особенного. Не самый модный и не самый новый пиджак, обычные брюки, совсем не «в цвет». Обычный «прикид» среднестатистического «следака», слишком хорошо делающего свою работу, чтобы получать за нее большие деньги.

И только взгляд, молодой и блестящий, проникавший, казалось, в самые сокровенные тайники души, выдавал неординарную личность.

– Проходи, Лев Гуров, присаживайся, – произнес гостеприимный хозяин. – Хочешь знать, как там обстоят дела в «Панораме»?

– Да… хотелось бы, – смущенно проговорил бывалый полковник, под этим пронзительным взглядом чувствовавший себя как партизан, выдавший военную тайну.

– Что ж, можно. Что знаю, расскажу, а чего не знаю, уж не обессудь, придется самому раскапывать.

– Спасибо, я всему буду рад.

– Театр этот старый, – начал свой рассказ Климов. – Еще монархи туда на спектакли хаживали. И всю свою театральную «жизнь» он в ведении Минкульта находился. А у Минкульта средства, сам знаешь, какие. Только на зарплату, да и то не каждый раз. Когда у нас тут рынок этот начался, вроде возможностей больше появилось. В смысле – зарабатывать. Всем как бы все разрешили. Но ведь зарабатывать – это тоже уметь надо. А, видать, умеет-то не всякий.

– В этом театре, похоже, только сейчас научились.

– Именно! В самую точку ты попал, Лев Гуров. Как пришел этот Берестов, так и загудело там все. Первым делом народу он разного натащил – кажется, всех, кого глаз видел, собрал. «Свежие силы», так сказать. Только мнение «несвежих» при этом почему-то совсем не учел. А им это ой как не понравилось. Для них все эти «свежие» – не больше чем шпана уличная, а их чуть ли не кланяться заставляют. Однако через время увидели, что есть и от «свежих» прок. Откуда ни возьмись, появился в театре зритель.

– Тогда «старички», наверное, еще больше обиделись, – проницательно заметил Лев.

– Опять в точку. Молодец, Гуров! Не зря тебя Петя хвалил. Обиделись, конечно. Они, можно сказать, жизнь свою за классику положили, а народ вместо классики предпочитает буффонаду смотреть. Любой обидится. Да и предводитель их большое недовольство выказывал. Как же, обидно человеку. То все в главных ходил, а теперь непонятно, кто такой оказался. И не холоп вроде, да уж и не царь.

– Это вы про бывшего худрука?

– Про него. В общем, так атмосфера в коллективе накалилась, что Берестов этот решил принять кардинальные меры. Взял, да и разделил один театр на четыре.

– Как это?

– А вот так. Вместо одной труппы стало там четыре «резидента». Один «резидент» музыкальный, другой – художественный, третий – сам он со своими постановками, Берестов то есть. Ну а четвертый – эта самая классика, то есть вся старая труппа во главе со старым же худруком. Преподнесено это было, конечно же, как большой подарок – бери, мол, распоряжайся, все в твоей власти. Никто трогать не будет, не вмешается в творческий процесс. Но в глубине души каждый, конечно, понимал, что это – окончательный уход в небытие. И трогать их никто не будет, и обращать внимание тоже. Варитесь там, дескать, в своем соку, сколько хотите. Главное, нам не мешайте деньги зарабатывать.

– Но это, если я правильно понял, только присказка. Базы для афер в этом делении, кажется, нет?

– Не скажи, Лев Гуров, не скажи. Берестов-то этот тоже парень не промах. У него, похоже, «нужные» знакомые везде. Он с ними по душам поговорил, на перспективность своих новых направлений в искусстве указал, да и выбил ни много ни мало – по гранту на каждого «резидента». А? Как тебе это?

– Неплохо. Только в чем подвох? Выделение прошло незаконно? Взятки, «откаты»?

– «Откаты» там, конечно же, были, я думаю, но не в «откатах» дело. В общем и целом все необходимые процедуры были соблюдены. А дело в том, как они эти гранты потратили.

– Что, не по назначению?

– Вот в этом-то мы и пытаемся сейчас разобраться. Вроде в документы посмотришь – все правильно. А начинаешь копать – просто какие-то чудеса в решете. На бумаге мероприятие вроде было, а в реальности никто его не видел, на бумаге фирма получила оплату за услуги, а в реальности выясняется, что фирма эта давно уже канула в Лету, и неизвестно, была ли она вообще.