Текст книги "Доза для тигра (сборник)"

Николай Леонов, Алексей Макеев
Доза для тигра

© Макеев А., 2018

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2018

* * *

Доза для тигра

Глава 1

Оперуполномоченный по особо важным делам полковник Лев Гуров проснулся в половине седьмого утра. Первым, что он увидел, были захватанные жалюзи гостиничного номера, и Гуров с удовольствием подумал, что любоваться на эту малохудожественную картину придется еще максимум день-два.

Сложное дело, в связи с которым полковнику пришлось выехать в Самару, близилось к завершению. Правительственный чиновник, имевший неплохо раскрученный бизнес с филиалами в нескольких городах, даже не подозревал, что его незаконное предпринимательство давно привлекло внимание соответствующих органов. Однако благодаря кропотливым трудам Гурова и его коллег из местного УВД можно было не сомневаться, что ловкий государственный деятель досиживает в своем кресле последние «золотые» денечки.

Дело оказалось на редкость нудным и в то же время запутанным. Чтобы составить четкую картину того, каким образом чиновник курировал свой бизнес и осуществлял «удаленное управление», пришлось перелопатить массу документов. Пункты бесчисленных договоров и цифры бухгалтерской отчетности уже начинали мерещиться Гурову в снах, когда он, наконец-то, почувствовал, что нащупал ниточку, ведущую к главному «виновнику торжества».

Зато дальше все пошло как по маслу. Схема внутренних взаимодействий этой разветвленной организации скоро прояснилась и теперь лежала перед мысленным взором полковника как на ладони. Оставалось лишь фиксировать и собирать в отдельную папку документы, которые могли пригодиться в качестве улик и доказательств.

Приняв душ и сделав небольшую утреннюю разминку, Лев включил электрический чайник и достал из холодильника припасенный с вечера бутерброд. Самарский отель не принадлежал к числу пятизвездочных, и надеяться на «завтрак в постель» здесь не приходилось.

Перекусив, полковник, по привычной уже схеме, отправился «в гости» к своему коллеге майору Крылову.

Тридцатипятилетний Алексей Крылов был сотрудником из числа так называемых перспективных. Он очень активно строил свою карьеру и, готовый работать хоть двадцать четыре часа в сутки, успевал, кажется, везде.

Поэтому, когда стало известно, что в контакте с местной полицией будет работать знаменитый полковник из Москвы, в помощники ему дали именно Крылова.

– Здорово, Леха! – бодро приветствовал коллегу Гуров, входя в кабинет. – Уже трудишься?

Несмотря на ранний час, Крылов сидел перед горой каких-то, по-видимому, очень интересных бумаг, сосредоточенно уставившись в очередной счет-фактуру.

– Да, вот… решил посмотреть, – рассеянно ответил он, увлеченный делом. – Здесь, похоже, не только с принадлежностью этой фирмы нюансы. Они и работали еще довольно своеобразно. На одни и те же стройматериалы цена до такой степени разная, что даже удивительно. Нужно будет Юрика озадачить. Пускай съездит, выяснит, что это за поставщики такие у них интересные.

– Озадачь, – кивнул Лев, усаживаясь за выделенный ему стол, где возвышалась почти такая же кипа документов.

Юрий Селезнев работал «на подхвате» у Крылова, но так же, как и сам майор, трудился под чутким руководством Гурова.

Очередной рабочий день мало чем отличался от череды других таких же. Неделя, которую провел полковник в Самаре, была до предела насыщена работой.

Вот и сегодня ему не пришлось сидеть без дела. Закончив просматривать документы, он вместе с Юрой поехал к «интересным поставщикам», потом проводил допросы в филиале фирмы. В разъездах и разговорах время шло незаметно, и когда Гуров вновь появился в знакомом кабинете, он с удивлением обнаружил, что рабочий день закончился еще полчаса назад. Однако свой собственный трудовой день он еще не считал завершенным. Необходимо было сравнить информацию, полученную в ходе допросов, с той, которая была зафиксирована в отчетных документах, и полковник понял, что ему в очередной раз придется задержаться допоздна.

– Ничего, зато смогу пораньше уехать домой, – с улыбкой ответил он проявившему сочувствие Крылову. – Надоело уже это дело до изжоги. Да и тебя напрягаю. Кабинетик-то на одного рассчитан, если я правильно понял.

– Ну что вы! Что значит, «напрягаю»? – запротестовал Крылов. – Наоборот. Для меня настоящая честь работать с таким асом. К тому же вы – знаменитость. Мне весь отдел завидует, если хотите знать.

– Было бы чему завидовать, – усмехнулся Лев. – Я до ночи сижу, да и ты вместе со мной допоздна здесь торчишь. Как же, неудобно. «Знаменитость» будет над бумажками корпеть, а ты отдыхать пойдешь. А? Что, угадал?

– Ну что вы…

– Ладно уж, не возражай. Знаю ведь, что правды не скажешь. Давай хоть Юру твоего отпустим. Пацан зеленый, ему в этом возрасте на работе перенапрягаться даже вредно. Пускай домой идет, мамкины пирожки кушать. А то истощит все ресурсы, как тогда развиваться растущему организму?

– Да, кстати, про Юру, – встрепенулся Крылов. – Он меня как раз спрашивал… У него там дело какое-то из ряда вон выходящее, он с вами поговорить хотел.

– Так что ж не поговорил? Мы ведь с ним сегодня полдня вместе по городу катались. Юра и словом не обмолвился ни о каком «из ряда вон выходящем деле». Или он в таких случаях у тебя разрешение спрашивать обязан? – лукаво прищурился Лев.

– Да нет, не обязан, конечно, – улыбнулся Крылов. – Просто стесняется. Дело, говорит, личное, неудобно такого важного человека по пустякам беспокоить.

– Вот оно что. Но, наверное, важное оно, дело-то, если не может про него забыть, даже несмотря на то, что беспокоить неудобно?

– Наверное, важное. Я, честно говоря, не уточнял. Так вы поговорите с ним? А то он уже истомился, бедный.

– Конечно, поговорю, – просто ответил Гуров. – Что еще за церемонии дурацкие? Если есть дело, значит, нужно его излагать. Тем более если оно важное.

– Так, значит, я позвоню, пусть подходит? – как бы желая еще раз убедиться, повторил Крылов.

– Конечно, звони.

Сообщив «истомленному» Юре, что его просьбу готовы выслушать, Крылов деликатно покинул кабинет, чтобы не мешать «личному» разговору.

Уже через несколько минут напротив Гурова сидел худощавый темноволосый паренек, явно очень смущавшийся и чувствовавший себя не в своей тарелке.

– Это, в общем-то, не моя идея… – нерешительно мямлил он. – Это все Галка. Неймется ей. Говорит – столичная знаменитость, да еще полицейский, его, говорит, обязательно послушают. Надо, говорит, ему сказать.

– Галя – девушка твоя? – прервал Лев этот несвязный лепет.

– Галка-то? Нет, что вы! Это сестра. Сестра моя младшая. На год младше. Она у меня животных очень любит. В детстве просто всю семью затерроризировала, чуть не каждый день то щенка, то котенка с улицы тащит. А когда подросла, то других терроризировать стала. Собрала кучку таких же сумасшедших и зарегистрировала некоммерческую организацию. Общество по защите животных. «Верный друг» называется.

– Что ж, по-моему, дело правильное, – одобрил Гуров. – Почему же сумасшедшие?

– Да потому, что никакой меры не знает, – с досадой проговорил Юра. – Лезет везде, и где надо, и где не надо. И на животноводческие фермы наведывается, и в зоопарки. На фермах – там понятно, для чего животных выращивают, их судьба изначально определена. Нет, она и тут защищать рвется.

– Что ж, если человек животных любит, по-моему, это… хорошо. Только я не совсем понял, при чем тут, собственно, я?

– Ах да! Заговорился, извините. Отвлекся от темы. Она вас тоже хочет к этому делу привлечь. К этой самой защите животных. Поскольку вы – из Москвы, да и вообще человек известный. К тому же полицейский. А я еще, как назло, разрекламировал ей, – с досадой добавил Юра. – Похвастаться хотел, с какими важными людьми работаю.

«Представляю себе», – подумал Лев, глядя на простодушное лицо парня.

– Вот она и усекла, – продолжал Юра. – На лету, можно сказать, поймала. С ней вообще ухо востро держать нужно. Что ни скажешь – первым делом ищет, нельзя ли из этой новости какую-нибудь пользу для этого своего «Верного друга» извлечь. И ведь находит!

– Молодец, – усмехнулся Гуров.

– Да уж, – озабоченно сдвинул брови Юра. – И в этот раз тоже так получилось. Сказал я ей – мол, вот какой человек к нам приехал, не каждому шанс выпадает с такими людьми поработать. Ну она и вцепилась. Поговори да поговори с ним. Он, дескать, наверняка поможет.

– В чем помочь-то?

– Да вот как раз в защите. – Она хочет, чтобы вы, как авторитетная личность, выступили и привлекли внимание, как говорится, к проблеме. У нас тут заезжий цирк гастролирует. В представлении, понятно, есть номера с животными. Какой же цирк без дрессировщиков? Так Галке прямо с первого дня неймется. И мучают их там, зверей беззащитных, и не кормят. Там у одного мужика номер с тиграми. Так вот взбрело ей в голову, непонятно с чего, что этот мужик, чтобы тигры на него не кидались, разными препаратами их колет. В смысле – наркотическими. Она уж и сама прорваться туда пыталась с этой бригадой своей «дружеской».

– Тигров защищать?

– Наверное. Понятно, что послали их оттуда на все четыре стороны, даже на порог не пустили. Но она не успокоилась. Это ж Галка. Думала, думала, как делу пособить, а тут и я кстати со своим рассказом подвернулся. Она и усекла. Важный человек, говорит, да еще и полицейский. Ему они отказать не посмеют. Если, говорит, такой человек свое авторитетное мнение выскажет, через газету, например, или на радио, они точно больше не посмеют издеваться.

– Над беззащитными тиграми?

– Ну да, – тяжко вздохнул Юра. – Знал бы, что так обернется, слова бы не сказал! А теперь… теперь чего уж. Но если вы не хотите, вы прямо так и скажите, – встрепенулся он. – Я ей так и передам – нечего, мол, человека от важных дел по пустякам отрывать.

– А откуда у нее такая информация? – поинтересовался Гуров, не торопясь отвечать. – Даже если дрессировщики в своей работе и используют какие-то препараты, навряд ли они это широко рекламируют.

– А кто ее знает? – снова вздохнув, ответил Юра. – Какие-то там свои у нее «источники». Не выдает. Эти «дружинники» ее – как угри скользкие, везде умудряются просачиваться. Вот уж агентура так агентура! Любое ЦРУ позавидует.

– Только цели этой «разведки», похоже, узконаправленные, – улыбнулся Гуров.

– Да, только то, что касается животных. Как содержат, как кормят, не обижают ли. Этот цирк они с самого первого дня опекают, думаю, было время, чтобы информацию собрать.

– Конечно, информация интересная. Только ведь голословно делать такие заявления не следует, сам понимаешь. Предполагать-то мы что угодно можем, да и с «агентурой» общаться никто не запрещает. Но для того, чтобы все эти подозрения во всеуслышание озвучить как доказанный факт, эти доказательства иметь надо.

– Я понимаю, – нахмурился Юра. – Так что ж, значит… сказать ей, чтобы отстала? Ну, правильно, я и сам так думал. Надо было сразу. И чего полез? Действительно, только зря человека от дела отвлекаю. Вы извините, что…

– Погоди, не спеши, – перебил Гуров, глядя на расстроенное лицо парня. – Я ведь не сказал, что отказываюсь. Я сказал, что такие заявления не должны быть безосновательными, поэтому ты должен помочь мне эти основания раздобыть.

– Я?! – удивленно воскликнул Юра. – Но это же Галка… ее епархия. Я даже не знаю, с какой стороны подходить к нему, к этому цирку.

– Беда с тобой, Юра, – покачал головой Лев. – Ну, зови тогда свою Галку, если уж сам толком ничего сказать не можешь.

– Да? Правда? Вы с ней поговорите? – Счастливое выражение на лице Юры ясно показывало, что у человека исполнилась заветная мечта.

– Почему нет? С удовольствием пообщаюсь с твоей сестренкой, которая так неравнодушна к судьбам братьев наших меньших.

– Вот спасибо! Просто огромное спасибо! Я сейчас… сейчас позвоню ей. Она тут… она быстро, минут через пять будет. Сейчас… я мигом.

Держа перед собой трубку, Юра выскочил в коридор, и вскоре оттуда стали доноситься взволнованные и восторженные возгласы.

– …Согласился, представляешь?! Да, конечно! Живо давай, моментом! Одна нога здесь, другая…

Хотя и не через пять минут, но действительно довольно быстро он вернулся в кабинет, на сей раз уже в сопровождении молодой девушки, такой же худощавой и темноволосой, как он сам. Лицом Галина тоже походила на брата, но многочисленные веснушки на этом лице были гораздо заметнее, да и темные волосы девушки имели каштановый оттенок.

– Здравствуйте! – торжественно произнесла Галина, и Гурову почему-то сразу представилась в воображении первоклассница, приветствующая директора школы. – Вы – Гуров? Лев Гуров? Это правда?

– Правда, – улыбнулся полковник. – Могу показать удостоверение.

– Не нужно, я верю, – великодушно разрешила веснушчатая Галина. – Мне Юрик говорил. – И тут же бойко заговорила: – Вы должны наказать их! Привлечь к ответственности. Извергам и мучителям не место в нашем обществе! Их не только к животным, их даже к людям без намордника нельзя выпускать!

– А если немного конкретнее? – спокойно поинтересовался Гуров. – О чем, собственно, идет речь?

– Это все Шутов, – не сбавляя оборотов, так же пылко продолжала Галина. – Геннадий Шутов, их дрессировщик. Это он у них там главный. Главный изверг. Думает, если он тигров дрессирует, так ему все позволено. Тоже мне, гвоздь программы. Ты, если с хищниками работаешь, сделай так, чтобы звери доверяли тебе. Правильно я говорю? Добейся, чтобы они с желанием твои трюки выполняли, а не из-под палки. Обрадовался, что у него профессия опасная. Что ж, если опасная, так, значит, все можно? И над животными издеваться, и наркотой их пичкать, и самому… Ведь наверняка он и сам что-нибудь принимает, – уверенно проговорила девушка. – Как же может быть иначе? Что же он, тигров своих потчует, а сам и не попробовал ни разу? Да в жизни этому не поверю! Его арестовать надо, – твердо резюмировала она. – Как изверга и торговца наркотиками.

– Так, Галина, давайте по порядку, – с тем же спокойствием произнес Гуров. – Начнем с тигров. Ведь, если я правильно понял, именно их судьба вызывает у вас главные опасения?

– Конечно! – с жаром подтвердила Галя. – Как можно так обращаться с животными? Он просто изверг, самый настоящий изверг! Изверг и живодер!

– Откуда у вас информация, что этот дрессировщик… Шутов, если не ошибаюсь?

– Да, Шутов. Геннадий Шутов.

– Откуда вы знаете, что он колет своим тиграм наркотические препараты?

– То есть как?.. Да об этом уже все знают. Давно известно, что все, кто с хищниками работает, делают им уколы, чтобы они не набросились, не были такими агрессивными. А как же им не быть агрессивными, если с ними так обращаются? – снова начала набирать обороты стушевавшаяся было защитница животных. – Держат впроголодь, бьют палками. Тут любой станет агрессивным. Вместо того чтобы с лаской подойти, постараться завоевать доверие животного…

– Галина, давайте не будем отвлекаться от главного, – перебил ее Гуров, начинавший уже уставать от неуемной эмоциональности Юриной сестры. – Наркотики у нас не поступают в свободную продажу, их использование – серьезное обвинение. Чтобы предъявить такое обвинение кому-либо, необходимо иметь в активе железные аргументы. Улики, доказательства. У вас же пока одни слова. Я понимаю, вам жалко животных, но на одних эмоциях обвинительное заключение не построить. У вас есть какие-то конкретные факты?

– Факты? Конечно! Факты… Да у меня полно фактов!

Но очередная эмоциональная тирада вновь не содержала ничего конкретного. Из слов Галины можно было заключить, что ее нерушимая уверенность базируется в основном на том, что о применении Шутовым наркотиков «все знают», что это «невооруженным глазом видно» и что об этом «все говорят».

– Да к ним стоит только на представление сходить, все уже понятно становится, – уверяла Галина. – Тигры, бедненькие, еле-еле по лавкам этим перескакивают. Понятно – голодные. Да обколотые еще. Конечно, куда уж им на него бросаться, на дрессировщика этого гениального, как бы совсем не упасть. А тот и доволен. Ходит между ними покрикивает, плеткой помахивает. Счастлив – аж изнутри светится. Сразу видно – под кайфом.

– И по каким же признакам это видно?

– Да по всем. И глаза у него блестят, и возбуждение такое… неестественное. Животные еле на ногах держатся, а он от радости просто фонтанирует весь. А чему радоваться-то?

Галина говорила очень эмоционально и, похоже, совершенно искренне думала, что высказывается по делу, но Гуров ясно видел, что «прецедент» здесь отсутствует как таковой, и самое логичное, что он может сейчас сделать, – это отправить эмоциональную девушку восвояси.

Однако, с другой стороны, полковник понимал, что делать этого ни в коем случае нельзя. Веснушчатая Галина, уверенная, что обрела в его лице панацею и защиту от мировой несправедливости, конечно же, очень болезненно отреагирует на отказ. То, что она разочаруется в сотрудниках полиции, еще можно пережить, но допустить, чтобы в чистой юной душе погибла вера в доброе и вечное… нет, такое допустить решительно невозможно.

Подумав, как выйти из этого безвыходного положения, Лев решил предложить промежуточный вариант.

– Послушайте, Галина, давайте сделаем так, – с неизменным спокойствием сказал он. – В силу своей профессии я привык проверять факты. Конечно, я не сомневаюсь, что все сказанное вами – чистая правда, но такая уж у меня дотошная натура – во всем предпочитаю убедиться лично. Вы ведь хотите, чтобы я обнародовал факт использования в работе дрессировщиком Шутовым запрещенных препаратов, правильно я вас понял?

– Да! Именно! Обнародовать и арестовать его, – оживленно подхватила Галина. – Как изверга и наркомана.

– Ну, арестовать… это уж как получится. Хотя, если использование наркотиков подтвердится, что ж… не исключено. Однако, чтобы выяснить это, нам с вами нужно будет проверить все на месте. Отправиться в цирк, поговорить с этим Шутовым, посмотреть, как он проводит занятия с животными.

– Ага, попробуй там появиться, – надула губки Галина. – Пытались уже. Они и близко не подпускают…

– Меня, я думаю, пустят, – веско произнес Гуров. – А вы пройдете в качестве моей ближайшей помощницы. Идет?

– Да, вас, наверное, пустят, – проговорила Галина, оценивающе смерив его взглядом, будто хотела убедиться, что заявление это не голословно. – То есть наверняка пустят. Вы же из Москвы, тем более – полицейский. Точно пустят. И я с вами пройду. Я же тебе говорила, Юрик, – повернулась она к брату, – он нам поможет.

Закончив на этой оптимистической ноте не слишком продуктивный разговор и договорившись о встрече завтра утром, Гуров попрощался с эмоциональной молодежью.

«Часа три займет, не меньше, – с досадой думал он о завтрашнем путешествии. – Псу под хвост. Но что мне остается? Раз уж обещал… Но если обнаружится, что подозрения девушки вовсе не надуманные, что ж, в этом случае как минимум не будет зря потеряно время. Ведь дрессировщик откуда-то берет наркоту, раз действительно колет ею своих тигров, а это – канал. Ниточка, ведущая к торговцам. При правильном подходе такие ниточки на целую разветвленную организацию могут вывести».

На следующее утро в половине восьмого Гуров уже «дежурил» возле растянутого на городской площади циркового шатра. Начало сентября выдалось теплым, и чистое, без единого облачка, небо предвещало еще один погожий день.

Шапито с романтическим названием «Иоланта» ничем не отличалось от сотен гастролирующих цирков, выступавших в больших и малых городах России. Ярко раскрашенный шатер, красочные афиши и специфический запах, обязательный для мест, где в неволе содержатся животные.

Побродив вокруг да около и полюбовавшись на стоявшие поодаль фургоны, служившие, по-видимому, и средством транспортировки, и жильем для артистов, Гуров увидел спешившую к цирку Галину в сопровождении долговязого пареня с физиономией типичного «ботаника». Галина что-то говорила ему, по своему обыкновению, очень оживленно и эмоционально, и даже не замечала идущего навстречу Гурова.

– Ой, здравствуйте! – наконец заметив полковника, радостно воскликнула она. – Вы уже здесь? Ну и дела! Мы вышли пораньше, чтобы вам ждать не пришлось, а вышло наоборот.

– Я сам не люблю заставлять людей ждать, – улыбнулся Гуров, – поэтому предпочитаю приходить раньше.

– Да? Ну надо же! Вот и я тоже. Познакомьтесь, это Леня, – небрежно кивнула на своего спутника Галина, – журналист нашей местной многотиражки. Думаю, после нашего сегодняшнего визита у него появится отличный материал для разоблачительной статьи. Леня, это – Гуров. Тот самый, знаменитый. Помнишь, я говорила тебе?

Вместо ответа Леня меланхолично кивнул полковнику.

– Очень приятно, – произнес Лев. – Так что, идем на штурм?

– Идемте! – с готовностью отозвалась Галина. – Только видите – у них закрыто все. Сейчас еще рано.

– А мы постучимся. Может, откроют.

Гуров и его спутники подошли к небольшой двери, через которую на представление попадали зрители, и он громко постучал. Но, как и предсказывала защитница животных, реакции не последовало. Попытку пришлось повторить несколько раз, прежде чем из-за двери послышалось шарканье и недовольный старческий голос:

– Да иду уже, иду! Чего ломитесь с утра пораньше?

Через минуту дверь приоткрылась, и из-за нее показался небольшого роста дедок в черной вязаной шапке и телогрейке.

– Ну, чего надо? – неприязненно взглянув на стоявшую возле входа компанию, проговорил он. – Позже приходите, представление в десять.

– А мы не на представление, – разворачивая корочки, ответил Лев, – мы по другому вопросу.

– По какому? – Дедок встревоженно переводил взгляд с Гурова на фотографию в документах и обратно, явно не зная, как поступить.

– По личному. Поговорить нужно кое с кем из ваших артистов.

– Поговорить? С кем? – тянул время дедок.

– Например, с дрессировщиком тигров. Шутов, кажется? – поворачиваясь к Галине, уточнил полковник.

– Да! Шутов! Шутов Геннадий, – бойко вступила она. – Звезда их… обколотая.

– Малахольную эту не пущу, – категорически заявил дедок, сердито взглянув на девушку. – Вы можете проходить, а эта… нет. Она уже всех тут достала. Сама ты обколотая, – добавил он непосредственно в адрес Галины.

Гуров попытался «договориться», но дедок был непреклонен. Видимо, неутомимая защитница животных «достала» циркачей не на шутку. После непродолжительных препирательств Льву и Лене разрешено было пройти внутрь, а девушку оставили на свежем воздухе ждать результатов «проверки».

– Ты там ворон не считай, – напутствовала она журналиста. – Смотри в оба!

Прямо от двери вел узкий коридор, образованный уходящими ввысь рядами кресел. Пройдя его, Гуров через невысокий бордюр шагнул на арену. На ее противоположной стороне виднелась бархатная кулиса, из-за которой на манеж выходили артисты, и он, пройдя по радиусу цирковой круг, решительно отодвинул тяжелую портьеру. Верный Леня двигался след в след.

– А вы по какому вопросу? – семеня за ними, приставал дедок. – Сейчас из артистов-то и нет никого. Почти. Еще даже репетировать не начинали. Только животных выгуливают. Слышите, рычит? Это Фимка, медведь. И начальства тоже никого нет, как назло. Дрыхнут до сих пор. А вы по какому вопросу?

– Я же сказал, по личному, – ответил Гуров. – Где этот Шутов ваш, дрессировщик? Могу я с ним поговорить?

– Геннадий Викторович? Да тут где-то. Может, в вольере с Антохой. Это Антоха медведя сейчас выгуливает. Да чего ж это он ревет-то так?

Действительно, звериный рык, едва слышный возле арены, по мере того как Гуров и его сопровождающие проходили внутренние помещения, становился все громче. Медведь не просто рычал, а причитал «с выражением», и в голосе его было столько тоски и печали, словно это безутешная мать плачет над могилой единственного сына.

– Чего у них там? – беспокойно говорил дедок, прибавив шагу и, казалось, даже позабыв о неприятных гостях. – Случилось чего, что ли?

Гурову эта звериная песнь тоже показалась странной, и, невольно вспомнив опасения Галины, он подумал, что, возможно, они не так уж безосновательны. Понимая, что их провожатый лучше знает дорогу к вольерам, он замедлил шаг, пропустив вперед озабоченного деда.

Умело лавируя между деревянными ящиками, клетками и сундуками, которыми сплошь был уставлен и без того тесный проход, дедок вскоре вывел их в еще один небольшой коридорчик, выходящий на задний двор цирка. Быстро преодолев короткое расстояние до занавешенного брезентом выхода, он отвел в сторону эту своеобразную дверь и замер на месте. Казалось, вместе со способностью двигаться дед потерял и дар речи, и Гуров поспешил подойти поближе, чтобы узнать, что же вызвало такую реакцию.

В центре небольшого, огороженного сеткой пространства, где выгуливали животных, лежал человек. Горло его представляло собой одну сплошную кровавую рану. Рядом на задних лапах сидел медведь в наморднике и ошейнике с коротким поводком, валявшимся сейчас на земле. «Рыдая» в голос, медведь то и дело проводил лапой по истерзанной плоти, длинными когтями еще больше терзая ее и разрывая остатки сухожилий.

Над этой скорбной парой возвышался третий – богатырского роста и сложения мужчина с угольно-черными волосами и роскошными бакенбардами. Над верхней губой мужчины красовались не менее роскошные длинные усы, которые в данный момент уныло свисали вниз, как бы подчеркивая общий трагизм ситуации.

– Фимка… Фимка, ты чего это? – наконец обрел дар речи дедок. – Ты сдурел, что ли? Фимка…

Но медведь не реагировал на свое имя, продолжая «плакать» и теребить окровавленное горло лежащего навзничь человека. Шерсть на лапе пропиталась кровью, и казалось, что она – часть плоти, вырванной из этого горла.

– Фимка… – снова ошалело повторил дедок. – Геннадий Викторович, как же так?

– А вот так вот, дядя Федя, – трагически произнес чернявый усач. – Вот оно как… Видишь? – Он сокрушенно развел руками, и по щеке его скатилась слеза.

Деликатно обойдя все еще стоявшего в проходе деда, Гуров вошел в вольер.

Медведь тут же сменил скорбные интонации на агрессивные и, встав на четыре лапы, бросился в его сторону.

– Фимка, Фимка, ты чего! – закричал усач, бросаясь наперерез. – А ну, сидеть! Сидеть!

Он успел схватиться за поводок, волочившийся по земле, и резко дернул его на себя. Медведь, остановленный на полпути, снова взвыл, теперь уже, как показалось Гурову, от досады.

– Это кто? Это что такое? – сердито говорил между тем усач. – Дядя Федя! Почему в вольере посторонние?

Расстроенный дядя Федя недоуменно взглянул на Гурова, будто силясь припомнить, что это за человек и как он здесь оказался, потом произнес:

– А это… Это из полиции. Московский чин. На ревизию к нам приехал.

– Что?! Что значит из полиции? Кто разрешил? Кто пустил? Дядя Федя, ты… Ты охренел?! Последние мозги пропил?!

– А что я мог? – все еще не в силах выйти из транса и оторвать взгляд от тела, распростертого на земле, ответил дедок. – Он же мент. То бишь полицейский.

– Дядя Федя прав, – вступил в разговор Гуров. – Я не просто мент, я – оперуполномоченный по особо важным делам, и препятствовать мне в расследовании этих дел не рекомендую. А вы, если не ошибаюсь, знаменитый дрессировщик тигров, Геннадий Шутов?

– Я? Ну, то есть… да. Я – Шутов. А какое, собственно… Что вы собрались здесь расследовать?

– Угадайте с трех раз, – усмехнулся Лев, кивнув на труп.

– Ах, это… Но вы… вы что, заранее знали, что медведь порвет нашего сотрудника? Я сам обнаружил это только минуту назад. Это просто невозможно. Невозможно в принципе. Заранее вы не могли знать. Зачем вы пришли сюда?! – Почти выкрикнул Шутов.

– Да, тут вы правы, – кивнул Гуров, – заранее я ничего такого не только не знал, а даже не мог предположить. Но пришли мы сюда с молодым коллегой именно для того, чтобы побеседовать с вами. И надо предполагать, что беседа окажется гораздо интереснее, чем мы рассчитывали.

– О чем тут беседовать? – немного поубавив пыл, проговорил Шутов. – Все и без бесед очевидно. Эх, Фимка, Фимка! – горестно добавил он, взглянув на медведя. – А ведь способный был парень. Как думаешь, дядя Федя, Чапай теперь усыпить заставит?

– Само собой.

Дедок постепенно приходил в себя и уже нашел в себе силы войти в вольер. Но подходить близко к истерзанному мужчине, который, по всей видимости, и был тем самым Антохой, выгуливающим медведя, он все еще не решался. Тем не менее так же, как и Шутов, на «виновника» этой трагедии, самого Фимку, смотрел скорее с сочувствием, чем с негодованием.

Тем временем Гуров достал мобильник и, набрав номер, произнес в трубку:

– Алексей? Уже на работе? Почему-то меня это не удивляет. Что ж, пляши. Твой Юра как в воду глядел. В каком смысле? От его сестры, девушки с очень активной жизненной позицией, пришел сигнал по поводу непорядков в гастролирующем у вас цирке, и я решил этот сигнал проверить. И что ты думаешь? Приезжаю, а здесь – труп. Ни больше ни меньше. А? Да что ты, я и сам в полном изумлении. Как подгадали просто. Сама и спланировала? Да нет, это навряд ли, в ее сигнале об убийстве речь не шла. Так что, пришлешь группу? Добро. Высылай, я подожду их.

– Какая девушка, какой сигнал? – с видимым волнением спросил Шутов, когда полковник закончил разговор. – Вы это о чем?

– Да там эта малахольная снова, – будто только что проснувшись, вступил в разговор дядя Федя. – Та, что все с наркотиками пристает.

– А, эта, – скривившись, будто услышал жужжание назойливой мухи, проговорил Шутов. – Так это она, что ли, вас… Вот дура! Действительно малахольная, – и, смерив оценивающим взглядом Гурова, добавил: – Так вы, значит, пришли по ее заданию.

– Скорее, из личной любознательности, – поправил Гуров. – Я получил интересную информацию, и мне захотелось ее проверить.

– Информацию? – презрительно усмехнулся Шутов. – Это о том, что я тигров наркотой пичкаю? Это – информация? Вы серьезно?

– А почему нет?

– Почему? Почему?! – Дрессировщик просто кипел от возмущения. – Вот вы работаете в ментовке… ну, то есть в полиции. Вы видели когда-нибудь обдолбанного наркомана?

– И даже не один раз.

– Ну вот. Как, по-вашему, способен такой человек на адекватные действия? Сможет он выполнять команды, работать на сцене? Да вообще просто перейти из точки «А» в точку «В» и не упасть по дороге? В трех соснах не заблудиться? Сможет? Черта с два! Так вот, можете не сомневаться – с животными все точно так же. Как я смогу репетировать с ними номер, если они не будут ничего соображать и в глазах у них будет двоиться? А дура эта, если сама не соображает ни черта, пускай и не лезет туда, где ничего не понимает. Сама она наркоманка. Нормальный человек никогда такой бред нести не будет.