Текст книги "Тайна убитой актрисы"

Глава 15

Гуров расстался с Колесовой, немного погулял по театру, раздумывая над тем, что сейчас услышал.

Потом он достал телефон, позвонил Стасу Крячко и спросил:

– Ты чем сейчас занимаешься?

– Как мы с тобой вчера и наметили, беседую с очередным карточным партнером Иннокентия, – ответил Крячко. – Как раз перед твоим звонком я расспрашивал его о собственности, которую мог бы иметь Прокофьев. К сожалению, ничего нового я не услышал. О такой собственности никто не знает.

– Это не страшно, – заверил старинного друга Гуров. – Тут у меня сейчас наметилось новое направление расследования. Кажется, мы вчера неверно сформулировали задачу. Нам надо искать собственность не мужа, а жены.

– Елены? – с неподдельным удивлением спросил Крячко. – Но почему?

– После объясню, – ответил Гуров. – Сейчас скажу только одно. Несколько минут назад мне стал известен очень интересный факт. Несколько месяцев назад Елена искала место, где могла бы надежно спрятать нечто ценное. Ее муж ничего не должен был знать об этом. Я думаю, что ей для этого была нужна личная собственность. Так что отправляйся в регистрационную палату, узнай там, не оформляла ли Елена Прокофьева приобретение какой-то недвижимости.

– Но она могла и не регистрировать эту сделку, – заметил Крячко.

– Конечно, могло быть и так, – согласился Гуров с мнением лучшего друга. – Но мы с тобой далеко не в первый раз подобными делами занимаемся. Так что ты и сам знаешь, как поступать в таком случае. Придется искать эту собственность, что называется, по оперативным данным. Перебрать всех людей, которые что-либо продавали и знали Елену. В общем, не мне тебя учить. Давай, Стас, действуй.

– Задачу понял, приступаю, – отвечал Крячко и отключился.

Гуров не стал убирать телефон. Он позвонил на вокзал, затем в аэропорт и спросил, когда идут рейсы на Ростов. Полученные ответы Лев Иванович записал в блокнот, подумал, надо ли заказывать билет, но решил, что это пока будет преждевременно.

После этого сыщик снова отправился в театр и начал очередную серию бесед с актерами и другими работниками театра. Однако теперь он не только задавал какие-то общие вопросы о Елене Прокофьевой, но и спрашивал, не приобретала ли она в этом году какую-то собственность. Однако никто из его собеседников не мог вспомнить ни о какой недвижимости, купленной актрисой.

Закончив беседы в театре, Гуров переключился на другие места, где бывала Елена, в том числе радио, филармонию, художественный музей, телестудию. За этот день он встретился с рекордным количеством людей. Его собеседниками были почти пятьдесят человек. Однако результат оставался все тем же, то есть практически нулевым.

От огорчения сыщик, вопреки своему обыкновению, в этот день даже вспомнил о такой вещи, как обед, и сходил в кафе.

После этого он еще раз позвонил Стасу Крячко и спросил, как продвигаются поиски.

– Пока никак, – прозвучал ответ. – Результат только один. Я выяснил, что официальным образом Елена Прокофьева не приобретала никакую недвижимость, ничего нигде не регистрировала. Это я узнал еще утром. С тех пор веду опрос людей, которые продавали в этом году кусок земли или метр забора. А у тебя какие успехи?

– Точно такие же, как у тебя, – отвечал Гуров. – Ладно, нам с тобой к этому не привыкать. Бывают пустые дни, когда не удается продвинуться ни на шаг, вечером нечего анализировать. Похоже, сегодня нам выпал именно такой день.

Он прекратил разговор с другом и продолжил свои расспросы.

Время близилось к семи вечера, когда телефон сыщика зазвонил. Он взглянул на экран. Это была его утренняя собеседница Наталья Колесова.

Гуров немного удивился, включил прием и произнес:

– Да, я слушаю, Наташа. Что-то случилось?

– Я не могу сказать, что произошло что-то серьезное, – отвечала пианистка. – Но нечто странное, это безусловно. Дело в том, что буквально минуту назад я рассталась с неким молодым человеком, который расспрашивал меня о том, не давала ли Лена мне на хранение какие-либо вещи. То есть его фактически интересовала именно та самая сумка. Я хотела…

– Где вы сейчас находитесь? – прервал ее Гуров.

– Я сейчас в нашем музыкальном училище, – отвечала пианистка. – Я тут преподаю, это еще одно мое место работы. Но я уже закончила и теперь собираюсь идти домой. Так что…

– Не выходите из здания! – категорически потребовал Гуров. – Оставайтесь там, где вы находитесь сейчас! Я за вами заеду. Повторяю, не выходите на улицу! Это может быть опасно. При встрече я вам все объясню.

Лев Иванович прекратил разговор и вывел на экран телефона карту Заозерска. Оказалось, что сыщик сейчас находился совсем недалеко от музыкального училища. Поэтому до пианистки он мог добраться пешком. Гуров бросился к нужной точке почти бегом, так что уже спустя десять минут был на месте.

Наталья Колесова встретила его в коридоре училища. Она выглядела не столько испуганной, сколько удивленной.

– Интересно, почему вы решили, что мне может угрожать какая-то опасность? – спросила женщина. – И от кого, от этого молодого человека? Но мне он не показался опасным. Несколько развязным, назойливым, это да, но не опасным.

– Ваше впечатление обманчиво, – заявил сыщик. – Хотя я, конечно, могу и ошибаться. Но скажите, этот ваш молодой человек, случайно, не был блондином?

– Да, у него были светлые волосы, – ответила пианистка. – Такой высокий, довольно обаятельный молодой человек. Хотя несколько развязный. Но сейчас почти все молодые люди производят такое впечатление.

Гуров достал фотографию и показал ее Колесовой.

– Скажите, ваш собеседник, случайно, не похож на этого человека? – спросил он.

Брови музыкантши тут же приподнялись от изумления.

– Да, это он! – воскликнула она. – Тот самый человек! Но откуда у вас его фотография?

– У нас есть кое-какие оперативные данные, – отвечал сыщик. – Они дают нам все основания полагать, что этот человек – опасный преступник. Он имел отношение к убийству вашей подруги Елены Прокофьевой. Если он откуда-то узнал, что она отдавала вам на хранение какие-то ценности, то ваша жизнь находится в опасности. Вот почему я вас просил никуда не выходить из училища. А теперь как можно подробнее расскажите мне о вашей встрече с этим человеком. Постарайтесь не упустить ни одной детали!

– Хорошо, я постараюсь ничего не забыть, – пообещала сыщику пианистка. – Значит, это произошло примерно сорок минут назад. Я закончила последнее занятие, отпустила ребят и сама вышла в коридор. Там ко мне подошел этот молодой человек.

– То есть он вас уже ждал?

– Да, ему пришлось подождать. Директор училища Татьяна Аркадьевна мне потом сказала, что он обратился к ней, спрашивал, как меня найти.

– Как же он представился вам и директору?

– Назвался театральным критиком из Москвы. Сказал, что специально приехал, чтобы написать книгу о Елене. Дескать, ее слава очень велика, загадочная гибель всех интересует. Поэтому книга непременно будет иметь успех. Он заявил, что для работы ему необходимы любые сведения об актрисе, но прежде всего ее собственные записи, заметки, возможно, дневники, спросил, не храню ли я у себя такие заметки.

– Вы ему поверили?

– Почему бы и нет? Конечно, он не походил на человека высокой культуры, но сейчас вокруг театров толпятся самые разные люди.

– Но ведь вы его, наверное, спрашивали, с кем он уже успел встретиться в Заозерске, осведомились, виделся ли этот человек с Иннокентием Прокофьевым и Олей Мерцлиной? – осведомился Гуров.

– Да, мы говорили об этом, – подтвердила Наталья предположение Льва Ивановича. – Он сказал, что уже встречался со всеми, осталась только я. Да, еще этот человек заявил, что виделся с вами.

– Что?! – воскликнул Гуров.

Он был глубоко удивлен, правильнее сказать, поражен.

– Да, этот молодой человек сказал, что провел с вами вечер в ресторане, – продолжала музыкантша. – «Да, я вчера ужинал с полковником Гуровым. Он рассказал мне много интересного о Елене, о том, что уже успел узнать. Я в ответ угостил его всякими новостями о театральных кругах. Он многому у меня научился, этот полковник Гуров». Это его слова. Я их запомнила.

Услышав этот ответ, сыщик только развел руками и расхохотался.

– Нет, каков наглец! – воскликнул он. – Но вы мне еще не сказали, как зовут этого театрального критика. Он ведь вам представился, да?

– Он сказал, что его зовут так же, как и вас, Лев Иванович, а фамилия у него – Орлов, – прозвучал ответ.

Гуров вновь покачал головой, не зная, что сказать.

Но он быстро вернулся к серьезному тону разговора и произнес:

– Давайте еще раз обговорим главную тему вашей беседы. Значит, он сказал вам, будто знает, что вы получили от Елены Прокофьевой на хранение какую-то сумку, так?

– Нет, не так, – ответила Наташа и отрицательно покачала головой. – Наверное, я не очень удачно выразилась, или вы меня неправильно поняли. Он не знал, что я что-то получала на хранение от Лены, наугад спросил, нет ли у меня каких-то вещей Лены, ее записей, дневников.

– Что вы ему ответили?

– Чистую правду. Сказала, что никаких записей или дневников Лены у меня нет и ничего такого я не храню.

– Может быть, он спрашивал, не получали ли вы такой архив на сохранение в прошлом?

Колесова опять покачала головой и ответила:

– Нет, о прошлом речи не было. Его интересовало только настоящее.

Гуров глубоко вздохнул, перевел дух и сказал:

– Значит, все обстоит не так страшно, как я сначала подумал. Но все же я прошу вас вернуться домой и сам провожу. Мало ли что! Вдруг этому Льву Ивановичу Орлову захочется еще раз с вами встретиться. Но прежде чем мы отправимся к вам домой, я сделаю несколько звонков.

Он отошел в сторону от пианистки, достал телефон и позвонил Ольге Мерцлиной. Когда художница отозвалась, сыщик спросил, не подходил ли к ней некий молодой человек, который мог представиться театральным критиком. Художница заверила Льва Ивановича в том, что никакой критик с ней не общался.

– Что это за критик такой? – спросила Ольга. – Почему вы о нем спрашиваете? Стали интересоваться театром?

– Мой интерес к этому человеку носит чисто профессиональный характер, – ответил Гуров. – Я думаю, что это преступник, который ищет нечто ценное, оставшееся от Елены. Я попрошу вас вот о чем. Если такой молодой человек, блондин, подойдет к вам и спросит о каких-либо вещах Елены Прокофьевой, не говорите ему, что я вас предупреждал о таком визите. Заведите с ним светский разговор, а сами тем временем наберите мой номер. Ничего не говорите, просто сделайте это, а затем сбросьте звонок. Я пойму, что это значит, и поспешу к вам. Вы меня поняли?

– Да, я поняла, – отвечала художница. – По вашему тону догадываюсь, что дело весьма серьезное. Хорошо, я сделаю так, как вы сказали.

После этого Гуров позвонил актрисе Насте Веретенниковой, главному режиссеру театра Аркадию Саморукову и, наконец, мужу убитой актрисы Иннокентию Прокофьеву. Всем им он задал тот же самый вопрос – о возможном визите театрального критика Орлова. Веретенникова и Прокофьев ответили, что такой человек к ним не являлся. Тогда Гуров передал им такую же просьбу о звонке с вызовом, которую он изложил Оле Мерцлиной.

А вот разговор с главным режиссером пошел по другому руслу.

Когда сыщик задал ему вопрос о критике, Саморуков ответил:

– Да, был у меня такой человек. Мы с ним долго беседовали, расстались примерно час назад.

– Позвольте, но час… нет, полтора часа назад я сам был у вас в театре! – воскликнул Гуров.

– Совершенно верно, я это помню, – отвечал режиссер. – Этот молодой человек явился ко мне на репетицию буквально спустя несколько минут после вашего ухода. Он сказал, что работает с вашего разрешения, более того, в контакте с вами.

– О чем же он вас спрашивал? – осведомился сыщик.

– Он спросил, не отдавала ли Елена мне на хранение свой архив, – отвечал режиссер. – Его интересовали письма, дневники, заметки – словом, все, что Елена могла написать.

– Он ведь заявил вам, что хочет написать книгу о Елене Прокофьевой, не так ли? – поинтересовался Гуров.

– С чего вы взяли? – с удивлением проговорил главный режиссер. – Нет, речь шла не о книге. Он сказал мне, что хотел написать о Лене серию статей.

– Я вижу, творческие планы этого молодого человека все время меняются, – пробормотал Гуров. – Теперь слушайте меня внимательно, Аркадий Львович. Человек, который приходил к вам и назвался театральным критиком, – опасный преступник. Я вас вот о чем попрошу. Если он придет к вам еще раз, постарайтесь завести с ним долгую беседу, сами тем временем незаметно наберите мой номер и тут же сбросьте вызов. Вы меня поняли?

Сыщик получил заверение Саморукова в том, что тот все понял, вернулся к Наташе Колесовой и сказал:

– Ну вот, теперь мы с вами можем уходить отсюда. Я вас провожу до вашего дома. Прошу вас сегодня без особой необходимости оттуда больше не выходить.

Глава 16

До дома пианистки Гуров и Наташа добрались уже в двенадцатом часу.

Когда женщина вошла в подъезд, Лев Иванович позвонил Крячко и услышал его голос:

– Ага, вот и ты наконец. Я специально тебя не беспокоил, не звонил.

– А что, у тебя имеется повод для этого? – поинтересовался Гуров. – Есть что сообщить мне?

– Представь себе, есть, – сказал Крячко, и в его голосе Гурову послышалось торжество.

– Хорошо, а ты сейчас где находишься? – спросил сыщик.

– В гостинице, где же еще? – ответил Стас. – Жду тебя для ужина и обстоятельной беседы.

– Хорошо, еду к тебе, – сказал Гуров. – Значит, договоримся так. Ты обеспечиваешь ужин, а я – беседу.

– Расклад нормальный, – согласился Крячко с этим предложением друга.

Спустя полчаса Гуров вошел в свой номер, в котором хозяйничал Крячко. Чай был уже заварен, бутерброды нарезаны, так что друзья без промедления сели за стол.

– Ну так давай, выкладывай, что ты там такого нарыл, – сказал Гуров, слегка утолив голод.

– Нарыл я вот что, – начал рассказ Крячко. – Мне удалось найти некоего Максима Игоревича Кислицына, пенсионера восьмидесяти двух лет. Этот человек рассказал, что полгода назад он продал одной молодой женщине сторожку, принадлежащую ему и расположенную в лесу, который здешние жители называют просто урочищем. Эта особа представилась Максиму Игоревичу как Елена, а фамилию не назвала. Документы на продажу они не делали потому, что сама сторожка не была оформлена законным образом. Кислицын просто построил ее, когда активно занимался охотой и рыбалкой. Однако с тех пор его здоровье сильно ухудшилось, так что ему стало не до охоты. Он думал просто бросить это строение. Когда к нему обратилась молодая женщина с предложением о продаже, пенсионер сильно обрадовался. Вся эта сделка обошлась Елене всего в две тысячи рублей. Кислицын проехал вместе с покупательницей к сторожке, показал дорогу, передал ей ключ от двери, получил деньги. На этом все формальности были закончены.

– Ты, конечно, показал этому твоему Кислицыну фотографию Елены Прокофьевой, – проговорил Гуров.

– Разумеется, показал, – сказал Крячко. – Пенсионер сразу, без малейших затруднений, опознал свою покупательницу.

– Так-так, – протянул Гуров. – Очень интересно. Лес, именуемый урочищем. Значит, официально пенсионер Кислицын свою сторожку не продавал, никаких объявлений на этот счет не давал. Да и с Прокофьевой он раньше знаком не был. Ведь так?

– Да, Кислицын мне сказал, что увидел эту женщину в первый раз, – отвечал Крячко. – Но к чему ты клонишь?

– А вот к чему. Скажи-ка мне, мой друг, откуда Елена узнала о том, что какой-то пенсионер, в прошлом страстный охотник, имеет собственность в далеком лесу, от которой хочет избавиться? Она что, куропаток стреляла? На кабана ходила? Нет. Значит, у них был какой-то общий знакомый, который и дал ей нужные сведения.

– Рассуждение вполне логичное, – произнес Крячко. – И что с того? Почему ты придаешь такое значение этому обстоятельству? Так ли важно, откуда Прокофьева узнала о существовании сторожки?

– Это важно с точки зрения людей, которые следили за Прокофьевой, пытали и убили ее, – заявил Гуров. – Эти мерзавцы не отступились от своих планов. Они не нашли ту самую сумку, в которой Елена держала что-то очень важное и ценное, продолжают ее искать и сейчас. У них хватило наглости в этих поисках идти по моим следам и даже назвать себя моими знакомыми!

– Чего-чего?! – с изумлением протянул Крячко. – Ты о чем говоришь? Кто назвался твоим знакомым?

– Тот самый блондин, фоторобот которого мы недавно составили, – отвечал Гуров. – Сейчас я тебе все объясню.

Он рассказал другу о сообщении Наташи Колесовой, о своих звонках Веретенниковой, Мерцлиной и Иннокентию Прокофьеву, о беседе с главным режиссером Саморуковым.

– Как видишь, преступники никуда не уехали из Заозерска, – заявил Лев Иванович. – Они вовсе не собираются сидеть так же тихо, как мыши в подполе. Наши клиенты – люди дерзкие, отчаянные. Один из них в одиночку совершает ограбление крупного магазина, другой устанавливает за мной слежку, сразу после меня появляется в театре и собирает там сведения, необходимые им. Они ищут сумку и не успокоятся, пока не найдут ее. Сторожка, о которой ты сегодня узнал, – самое вероятное место, где эта сумка может быть спрятана. Если Елена Прокофьева нашла общего знакомого с Кислицыным, то и убийцы могут вычислить этого человека и выйти на того же пенсионера, значит, узнать о сторожке. Какой отсюда следует вывод?

– Надо установить наблюдение за этой сторожкой, сделать это как можно быстрее, – отвечал Крячко. – Но ведь не собираешься же ты ехать туда прямо сейчас. Сначала нужно наведаться к Кислицыну, объяснить ему задачу. Этот дед, скажу тебе откровенно, уже не очень быстро соображает. Старость, знаешь ли, берет свое. Нет, среди ночи к нему являться бесполезно. Так мы только напугаем старика. Давай сейчас позвоним Проценко, объясним, что к чему, скажем, чтобы завтра утром прислал сюда, в гостиницу, машину. Тогда поедем к Кислицыну, возьмем его и вместе отправимся в этот самый лес.

Гуров некоторое время размышлял над словами друга, потом нехотя проговорил:

– Ладно, будь по-твоему. Звони Проценко. Только скажи ему вот что: пусть он машину пришлет утром, а прямо сейчас отправит группу наружного наблюдения к дому Максима Кислицына. Эти люди прежде всего должны будут проверить, дома ли пенсионер, а затем до утра, до нашего приезда, охранять его. Нам нужно сделать все, чтобы этот человек не пострадал.

– Хорошо, я все передам, – сказал Крячко и достал телефон.

В тот вечер оперативники улеглись поздно. Гуров ни за что не хотел идти спать, пока не поступят известия о том, что с Кислицыным все в порядке. Наконец группа наружного наблюдения сообщила, что прибыла на место. Пенсионер находится дома и взят под охрану. Только после этого Лев Иванович согласился отдохнуть.

Утром приехала патрульная машина. Гуров и Крячко сели в нее и через сорок минут были на месте, возле дома, в котором жил Кислицын с женой.

У подъезда их встретили двое оперативников, составлявших группу наружного наблюдения. Сержант, старший в этой паре, доложил, что в квартире все в порядке.

– Вечером я туда постучался под видом пожарного инспектора, – сказал он. – Старик мне, конечно, не открыл, ведь ночь была на дворе. Но из-за двери объяснил, что с пожарной безопасностью у них все в порядке. Он попросил, чтобы я его не беспокоил. Потом свет в их окнах погас, и больше ничего подозрительного не было. В подъезд после меня никто не заходил.

– А где расположена квартира Кислицына? – спросил Гуров.

– На девятом этаже, – ответил сержант. – Видите вон те окна? Это их квартира.

– Хорошо, пойдемте нанесем пенсионеру утренний визит, – сказал сыщик.

Они с Крячко вошли в кабину лифта и поднялись на девятый этаж. На звонок в дверь никто не откликнулся. Сыщики еще несколько раз надавили на кнопку, ничего этим не добились и начали стучать.

Тут открылась дверь другой квартиры, расположенной на той же площадке. Оттуда выглянула пожилая женщина, которая спросила, отчего тут стоит такой стук и гром. Гуров показал ей свое удостоверение и объяснил, что им срочно нужен Максим Кислицын.

– Надо же, всем Максим Игоревич понадобился! – с удивлением проговорила соседка. – Вчера ночью к нему целая делегация от вас явилась. С утра вы, опять из полиции.

– Какая делегация? – В душе у Гурова вдруг возникло очень даже нехорошее предчувствие. – Тут должен был звонить в дверь только один мужчина.

– Да, сначала один какой-то звонил. Я слышала, как Максим ему отвечал, – сказала женщина. – А потом, четверть часа только прошло, стали стучать сразу двое, вот как вы. Они тоже кричали через дверь, что из полиции, требовали, чтобы Максим срочно открыл. Он это сделал, и после этого сразу стало тихо. Хотя потом я слышала, что дверь вроде бы еще раз открывалась. Эти, которые из полиции, ушли, наверное.

Гуров повернулся к Крячко.

– Дело плохо! – констатировал он. – Кажется, случилась беда. У тебя отмычка с собой? Давай покажи свое искусство, открывай дверь. – Лев Иванович повернулся к соседке и заявил: – А вы, женщина, будете свидетельницей.

Крячко достал отмычку и стал возиться с замком. Спустя несколько минут тот уступил его усилиям, дверь открылась.

Сыщики вошли в квартиру. За ними шагала соседка и с любопытством оглядывалась по сторонам.

– Максим Игоревич! – громко проговорил Крячко, шедший первым. – Где вы?

Ему никто не ответил. Сыщики миновали прихожую, вошли в комнату. Здесь они увидели пожилую женщину, лежавшую на полу. Стас склонился над ней, пощупал пульс. Женщина была жива, но находилась словно в глубоком сне. Крячко принюхался и уловил слабый запах хлороформа.

Сыщики прошли на кухню, осмотрели другие помещения. Нигде не было видно следов борьбы или какого-то беспорядка. Да вот только хозяин квартиры исчез самым необъяснимым образом.

– Куда же делся Кислицын? – недоумевал Крячко. – Может быть, он спустился этажом ниже, находится сейчас у кого-то из соседей?

– Мне кажется, что ты почти угадал, – сказал Гуров. – Только направление совсем другое надо задать. Давай-ка пойдем и посмотрим.

Сыщики вышли из квартиры, и Гуров уверенно направился к короткой лестнице, ведущей наверх. Там виднелся чердачный люк. Он был затворен, но легко открылся, когда Лев Иванович его толкнул.

– Вот тебе и отгадка, – сказал Гуров, обернувшись к другу. – Похитители силой или угрозами заставили пенсионера идти с ними. Они пришли через крышу и таким же образом ушли, увели с собой Кислицына. Поэтому наши орлы, бдительно несущие службу возле подъезда, их и не видели. Давай звони в управление, пусть пришлют сюда криминалистов и врачей. Женщине надо помочь. Мы же с тобой возьмем этих двух оперативников, которые топчутся возле подъезда, и поедем искать ту самую сторожку. Надеюсь, нам удастся сделать это самостоятельно, без проводника.

Спустя несколько минут полицейская машина везла Гурова, Крячко и двух полицейских в северном направлении. Путь к лесу подсказали полицейские, но про сторожку они, конечно же, ничего не знали.

– Лес довольно большой, – сказал Гуров. – Где в нем может находиться сторожка? Как мы будем ее искать?

– Лично я вижу только один выход из данной ситуации, – проговорил Крячко, который сидел за рулем. – Этот выход – скорость. Надо попробовать догнать преступников. Судя по всему, они нас опередили не намного, максимум на полчаса. А ты знаешь, как я езжу. Если выжать из машины все, на что она способна, то можно будет их догнать.

– Что ж, попробуй. Другого выхода у нас и в самом деле нет, – произнес Лев Иванович.

Тут-то и началась гонка! Крячко включил мигалку, сирену и погнал машину на максимальной скорости. Так они проехали городские окраины, миновали последние дома. Теперь Стас мигалку и сирену выключил, а скорость еще прибавил. Он мчался по трассе, обгонял фуры и легковушки, попадавшиеся по пути.

Спустя полтора часа такой сумасшедшей гонки справа от дороги показался тот самый лес. Навигатор показывал, что чуть впереди от шоссе отходит узкая дорога, ведущая к лесу.

– Кажется, мы уже близко, – пробормотал Крячко. – Посмотрим, что здесь за дорога.

Они проехали шестьсот метров и увидели эту грунтовку.

– Да, здесь ты вряд ли сможешь развить приличную скорость, – заметил Гуров.

– Посмотрим, – сквозь зубы произнес Крячко. – Может, что-то и разовью.

Он погнал машину так, что его самого и всех пассажиров то и дело подбрасывало к потолку.

– Товарищ полковник, не гоните так! – взмолился сержант. – Подвеску ведь поломаете!

– Черт с ней, с твоей подвеской, – отвечал ему Крячко. – Мне важно догнать!

Гуров, честно сказать, не верил, что им удастся настичь преступников. Но он не стал ничего говорить другу, только постарался покрепче держаться на сиденье, не разбить головой лобовое стекло.

Грунтовка поворачивала то вправо, то влево, спускалась в лощины, взбиралась на небольшие холмы. С вершины одного из них оперативники и увидели впереди другую машину.

– Ага, попались, голубчики! – воскликнул Крячко. – Никуда вы не делись. Все же я вас догнал!

Он еще прибавил газа и постепенно догонял машину, идущую впереди. Там, очевидно, заметили погоню и попытались уйти от нее. Но это у преступников плохо получилось. Все же Крячко был более опытным и умелым водителем.

Между тем впереди вырастала черная, мрачная стена. Вскоре обе машины въехали в лес. Здесь дорога стала еще хуже. На ней то и дело попадались упавшие сучья. Крячко объезжал препятствия быстрее, чем водитель передней машины, и наконец-то догнал беглецов.

Внезапно стоп-сигналы их автомобиля ярко вспыхнули, а затем погасли. Машина беглецов остановилась, и тут же раздался выстрел. Лобовое стекло полицейской «Приоры», в которой ехали оперативники, треснуло. Пуля прошла рядом с головой Крячко.

– Ну вот мы и приехали! – воскликнул Гуров, первым выпрыгнул из машины и выкрикнул:

– Осторожно! Там у них заложник! Если стрелять, то только по ногам!

Между тем их противники не давали себе зарока не стрелять. Вслед за первым выстрелом раздались второй и третий. Это сдерживало оперативников, не давало им приблизиться к врагам.

Гуров заметил, что человек с пистолетом уходит куда-то влево от дороги.

Он подозвал к себе сержанта и сказал:

– Слушай меня! Этот тип с пистолетом там один. Он нас заманивает, уводит от машины. С напарником следуйте за ним. Теперь вы можете стрелять на поражение. Кислицын не здесь, он остался в машине. Мы с полковником Крячко вернемся на дорогу.

Лев Иванович и Стас кинулись назад. Но в лесу особо быстро не побегаешь, это тебе не стадион. Прошло несколько минут, прежде чем они снова оказались на дороге. Справа чернел силуэт их «Приоры», слева виднелась «Нива», брошенная преступниками. Сыщики подбежали к ней и заглянули внутрь. Машина была пуста.

– Ушли! – с досадой воскликнул Крячко.

– Ничего страшного, – сказал Гуров. – Думаю, сторожка где-то рядом. Иначе они не стали бы разделяться. Давай пройдем немного вперед и поглядим по сторонам.

Они так и сделали. Слева от них время от времени слышались выстрелы. Они постепенно отдалялись. Там шло преследование одного из преступников. Гуров и Крячко шли по лесу и внимательно смотрели по сторонам.

Вдруг Крячко негромко сказал:

– Лев, смотри сюда! Тропинку видишь?

– Она ведет к сторожке, – произнес Гуров.