Текст книги "Воровской дневник"

От женщины не укрылась потрепанная одежда Даши, явно с чужого плеча.

Девушка вдруг почувствовала волнение. Ведь Гиг не предупредил ее о том, что нужно будет рассказывать о себе. Она была бы рада назваться фальшивым именем, чтобы никто тут не знал ее и потом не смог бы найти.

Заметив ее волнение, женщина улыбнулась и сказала:

– Можно мне называть тебя просто по имени? Даша, ты совсем юная. Я представляю, как тебе сейчас страшно.

В ответ девушка тряхнула головой. Язык привычно подвел ее в момент волнения.

Женщина включила камеру, укрепленную на штативе.

– Не пугайся, мы будем вести видеозапись, это необходимо, чтобы зафиксировать все твои ответы. Так положено. Перед тобой экран, на нем дублируются вопросы с моего компьютера. Я буду читать тебе вопросы и варианты ответов. Ты называешь тот, который считаешь правильным. Тебе все понятно?

Дарья кивнула в ответ.

Девушка начала волноваться, сомневаться в том, сможет ли Гиг подсказывать ей, сумеет и успеет ли она незаметно посмотреть на часы. Еще надо не забыть молчать какое-то время, не выпаливать букву сразу. Парень ведь учил ее, что не стоит сразу говорить ответ. Лучше чередовать быструю реакцию с длинными размышлениями, чтобы выглядеть правдоподобно.

Женщина присела за стол и заявила:

– Давай начинать. У нас всего два часа. Итак, слушай внимательно вопрос. Кому Анна Ахматова посвятила стихотворение «Я пришла к поэту в гости»? Варианты ответов…

От волнения девушка почти не слышала свою собеседницу, сердце у нее подпрыгнуло, словно мячик. Даша никак не решалась перевести глаза на стрелку часов. Ей стало трудно дышать, на глазах выступили слезы.

Женщина внимательно взглянула на нее.

– Все в порядке? Ты будешь отвечать на вопрос? Время заканчивается.

Даша вспомнила о своих вчерашних упражнениях перед зеркалом в ванной, опустила глаза и подождала, пока на руку капнет слеза.

Через влажную пелену она увидела, как стрелка прыгнула на три часа, и непослушный язык кое-как выдавил:

– Правильный ответ Б.

– Повтори, пожалуйста, погромче. Тебя плохо слышно, – тактично попросила женщина.

– Я говорю, ответ Б. – Звук еле выходил из пересохшего горла.

– Правильно, – сказала женщина и улыбнулась. – Все хорошо, не волнуйся. Я принесу тебе воды, ты очень бледная.

Ей стало жаль застенчивую девушку, и она сделала перерыв, хотя правила запрещали останавливать череду вопросов.

У выхода из отсека ее перехватила администраторша и спросила:

– Куда ты? Почему вы остановились?

– Участнице плохо, я принесу воды. Если ей не станет лучше, то остановлю отбор. Вдруг она упадет в обморок?

Администраторша нахмурилась. Через два часа павильон надо будет покинуть. Времени на волнения и обмороки нет.

– Только давай быстро. Если вы не успеете за оставшееся время, то тур не будет засчитан, и эта девчонка вылетит. Пускай тогда плачет на улице, – заявила эта дама.

Покровительница юной конкурсантки покорно кивнула и поспешила за водой.

Пока Дарья отхлебывала из пластикового стакана воду, женщина участливо спросила:

– С тобой кто-нибудь приехал из близких? Ты такая юная.

– Я сирота, – сказала Даша и подняла на куратора большие глаза, в которых до сих пор стояли слезы от волнения.

У женщины опять сжалось сердце. Эта девочка выглядела совершенно беззащитной. Она нажала на кнопку камеры и продолжила тур.

Дарья маленькими глотками пила воду и чувствовала, как волнение покидает ее. На первый вопрос она ответила правильно. Гиг ее слышит, а стрелка ведет ее к победе. Теперь ей нечего бояться. Их схема работает. Она сможет успешно сдать экзамен.

В огромной комнате, где висела куча экранов, кряжистый мужчина в черной водолазке, с россыпью кудрявой бороды на широкой груди ткнул пальцем в Дашино лицо на экране:

– Вот эта!.. Смотри, глазищи какие. Смотрит, как побитая собачонка, отличная фактура. Зрители такое любят. Девочка-гений выигрывает миллион в телешоу. – Продюсер Яков Кретов нетерпеливо обернулся к помощнице и спросил: – Ну и что там по этой девчонке-собачонке? Это четвертая камера. С ней работает Алексеева. Что она узнала?

Девушка в растянутой толстовке просмотрела записи и ответила:

– Дарья Хворостова, сирота, девятнадцать лет, приехала на шоу одна, москвичка. На гуманитарные вопросы отвечает с легкостью. Все, что связано с естественными науками, вызывает затруднения.

– Супер! Никаких сложных вопросов. Нам надо протащить девчонку в финал и завалить ее там, прямо на самом финише. Спросим что-нибудь о спорте или устройстве автомобиля. Отслеживайте, в каком направлении она плавает. Это будет просто бомба, как она будет рыдать на камеру, когда проиграет! Отлично! Гримерам скажи, чтобы тушь была водостойкая. Никаких черных разводов, красной помады и румянца. Она должна быть бледной, словно свежая невинная лилия. Сиротка-гений в финале телевикторины. Это звучит отлично! Что ты стоишь, Маргарита! Иди дай указания куратору, чтобы не завалила ее раньше времени. – Он снова взглянул на бледное лицо девушки на экране.

Именно в этот момент Дарья дрожащими пальцами поправила прядь волос.

Продюсер в восторге шлепнул Маргариту по плечу и заявил:

– Ты посмотри, как ее трясет. Осиновый листочек! Да эту сиротку захочет усыновить и пожалеть вся страна.

Помощница кивнула и убежала исполнять поручение.

Яков же тщательно прошелся взглядом по всем экранам. Теперь ему надо было выбрать запасного игрока, если вдруг бледная сиротка откажется от съемок. Хотя на его памяти никто еще так не поступал. Помимо миллиона участников шоу манила и возможность стать известным на всю страну.

После стакана воды участие в отборочном туре у Даши шло легче. Женщина громко и внятно читала вопросы, стрелка прыгала, девушка изображала задумчивость и давала один правильный ответ за другим.

Уже через час куратор улыбнулась и сказала:

– Я поздравляю тебя, Даша. Ты блестяще отвечала, прошла в финал, теперь сможешь принять участие в телевикторине, станешь знаменитой, тебя покажут по телевизору. Ты рада?

Девушка застенчиво улыбнулась. Ей хотелось побыстрее выйти из павильона. Она очень устала контролировать каждый свой взгляд и незаметно следить за движениями стрелки на часах. Даша никогда бы не подумала, что лгать так сложно. Внутри у нее все напрягалось каждый раз, когда ей приходилось давать ответ. Она пыталась лихорадочно вспомнить, поднимала ли уже руку, провернула ли трюк со взглядом прямо в глаза собеседнику? Сколько раз покосилась на часы? Не заподозрила ли ее эта милая женщина? Стрелка точно прыгнула на девятку или, может быть, стоит взглянуть еще раз?

Это время показалось ей вечностью, от волнения вся спина была влажной и начала болеть голова.

Но ее куратор истолковала вялую реакцию девушки по-своему и сказала:

– Если хочешь, я принесу тебе еще воды. Не бойся, ты молодец. У тебя все получится и в финале. Невероятно! В таком возрасте просто потрясающие знания. Откуда ты все это взяла? Любишь читать, да? Вопрос про Родена, это же необыкновенно! Ничего такого нет в школе и даже в институте. Ты просто умница.

Сил на разговоры у Дарьи не было. Она лишь кивала в ответ на все вопросы женщины.

В голове у нее пульсировала единственная мысль:

«Отпустите меня отсюда!»

Но она боялась открыто показать свое раздражение и продолжала с натянутой улыбкой кивать, словно старинная игрушка, китайский болванчик.

Но куратор и не думала отпускать ее. Она отвела свою подопечную в гримерную, где над ее лицом долго колдовала пожилая визажистка. Она недовольно морщилась, тихо бурчала о бледной немощи с огромными синяками под глазами, наложила тональный крем и сейчас прорисовывала поярче глаза, чтобы на экране они смотрелись огромными и загадочными. Мастерица подумала, что неплохо было бы прилепить дополнительный слой ресниц, но тут же вспомнила, что Кретов строго сказал, что эта участница шоу должна выглядеть школьницей.

Когда все закончилось, Даша взглянула в зеркало и не узнала себя в отражении. На нее смотрела красивая девушка с нежными чертами лица и пронзительным взглядом огромных голубых глаз. Длинные ресницы доходили до бровей, так что каждое движение и эмоцию было отлично видно.

Дарья не могла оторвать от себя глаз. Она уже была похожа на актрису, а ведь совсем скоро станет звездой, появится в телевизоре.

«Значит, я выгляжу даже лучше, чем Мария Строева», – мелькнула в ее голове дивная мысль.

Девушка крутилась перед зеркалом, восхищенная своим новым образом.

Ее длинные волосы теперь были собраны в строгую прическу. Овал лица от макияжа вытянулся и стал точеным. На фоне прозрачной бледности сияли невероятные огромные глаза. Белый цвет воротничка оттенял ее нежную кожу и придавал девушке аристократизма. Она выглядела так, словно сошла с картины девятнадцатого века или только что закончила институт благородных девиц.

– Вот так ты будешь выглядеть и завтра. Перед съемкой к восьми утра на грим и примерку, – скучным голосом протянула визажистка. – Часа три возиться будем. Волосы у тебя как солома. Придется утюжком все выглаживать. Голову помой только. Тут ведь тебе не парикмахерская.

Но девушка не обратила внимания на едкое замечание. Она была невероятно довольна происходящими событиями, за последние сутки стала совсем другой, превратилась из забитой и бессловесной Квашни в хитроумную красавицу, каковой была и ее мать Инесса. Отражение в зеркале являлось доказательством этого факта.

Даже Гиг, которого девушка через три часа блуждания по коридорам нашла в кафе, с изумлением уставился на новую Дашу.

В ответ на сообщение о завтрашнем финале он лишь сдержанно буркнул:

– Поздравляю.

Гиг тоже был рад их удаче, тому обстоятельству, что схема, придуманная им, сработала ювелирно, без ошибок, но его пугало новое выражение на лице девушки, уверенное и даже слегка высокомерное. Она любовалась собой в каждом встречном зеркале, притормаживала у витрин.

Поэтому парень, сидевший в инвалидном кресле, не выдержал и зло бросил:

– Что ты плетешься как черепаха? Шевелись!

Даша толкнула ручки коляски со всей силы.

Гиг неловко подпрыгнул в кресле, запнувшемся на какой-то кочке.

Девушка тут же опустила глаза и сказала:

– Ой, прости, я не хотела.

Инвалид что-то невнятно пробурчал и затих, но Даше было все равно. Она толкнула коляску из злости, специально, однако ложь вылетела из ее рта совсем уж легко и просто. В ней ничего не сжалось от страха, она не боялась, что сейчас он ее разоблачит. Дарья выпрямилась, улыбнулась своему отражению в зеркальной двери магазина и зашагала дальше по улице.

У дома Гига она остановилась, не выпуская ручки коляски, и сказала:

– Мне велели голову помыть, я у тебя приму ванную. У меня отключена вода.

Парень с недовольством махнул рукой. Мол, ладно.

В ванной девушка провела больше двух часов. Впервые за последние несколько месяцев она наслаждалась горячей водой и паром. До этого ей приходилось лишь кое-как ополаскиваться из ковша.

Пока за дверью шумел душ, Гиг сварил пельмени. От волнения, теплой ванной и сытной еды Даша почти сразу задремала в кресле. Хозяин квартиры подполз к спящей девушке, накрыл ее пледом и снова уткнулся в экран компьютера. Телефон, стоявший на вибрации, продолжал дрожать от входящих звонков, но ни спящая девушка, ни парень в наушниках, увлеченный онлайн-игрой, их не замечали.

Глава 7

Пока Дарья принимала участие в отборочном туре, ее искала полиция. Оперативники объехали весь район, опять побывали на кладбище, но так и не узнали, куда она внезапно пропала.

Лена обзвонила все больницы и морги, даже связалась с детским домом, в котором росла Дарья. Но заведующая лишь невнятно ответила, что Хворостова и прежде ни с кем особо не общалась, а сейчас и вовсе не заходит в гости.

После обеда Гуров и Крячко встретились в кабинете генерала Орлова. Начальник главного управления хотел знать, как шло расследование старой серии дел об ограблениях, но порадовать его господам полковникам было нечем.

– Дневник находится в квартире Дарьи Хворостовой, только вот сама она дома сегодня не появлялась, – с огорчением проговорил Гуров. – Участковый, соседи, жильцы дома не знают, где она может быть. Девушка ни с кем не общалась, ходила на службу и домой. В театре она уже несколько дней не появляется, числится на больничном.

– Больницы вы проверили? Может, девушку уже на «Скорой» увезли и положили на лечение в стационар? – проговорил генерал.

Лев Иванович отрицательно качнул головой.

– Лена, наша стажерка, сегодня отправила запросы во все морги и больницы. Никого похожего на Дарью никуда не поступало. Телефон у нее был отключен в период с девяти утра до часу дня. Потом трубку никто не брал. Сейчас вызовы идут, но Хворостова не отвечает.

– Понятно. Неужели молодая девушка пропала вот так, в центре города, а мои лучшие опера никаких ее следов не нашли? – В голосе генерал-лейтенанта прозвучало огорчение. – Какие у вас версии насчет того, куда она могла деться? Ведь неспроста главная свидетельница с уликой пропадает без следа, как только мы открываем расследование по этому старому делу.

Лев Иванович ненадолго задумался и сказал:

– Соседка Дарьи, риелтор. Она специализируется на таких вот одиноких людях, занижает цену и по дешевке скупает квартиры.

– Думаешь, эта особа от обмана перешла к куда более тяжелым делам? – спросил Стас.

– Это вполне возможно, – ответил Гуров. – Только вот как мы с тобой будем ее раскалывать? Женщина наглая, законы знает, никого не боится. А что у тебя по кладбищу? Есть свидетели? Кто-то знает, когда Хворостова там была последний раз?

– На кладбище видела ее свидетельница, которая любит согреваться в осеннем холоде. – Стас щелкнул себя по горлу. – Поэтому помнит она Хворостову примерно, но изложила очень интересные свои наблюдения. Крутится на кладбище парень в очках. Он как раз беседовал с Хворостовой перед ее исчезновением. Свидетельница моя вроде смотрительницы на этом кладбище. Она искренне считает, что этот очкастый парень является членом организованной преступной группы. Эти ребята по ночам громят могилки, ломают памятники, портят оградки. Днем очкарик изображает беднягу, тоже пострадавшего от рук вандалов. Он подкарауливает таких же людей и впаривает им услуги своего похоронного бюро. На кладбище этот парень появляется регулярно, всегда отирается у разграбленных захоронений. После его визитов некое ООО «Элегия» наводит порядок, привозит новые памятники и восстанавливает оградки. Конечно же, не бесплатно. Офис этой конторы находится на соседней улице. Я туда забежал, изобразил клиента, возмущенного их отвратительным сервисом. Там сидит дамочка, начальства телефон не дает, всех шлет лесом, держит круговую оборону. Я осмотрел могилы Хворостовых. Памятников там действительно нет, а оградки испорчены. По соседству точно такая же картина. Вот думаю, что, может, этим делягам Хворостова дорогу перешла, увидела что-то не то или догадалась слишком уж о многом. Вот от мошенничества и перешли к серьезным действиям.

– Все-таки можете вы версии разрабатывать, – заявил генерал-лейтенант. – Значит, так. Чтобы со следствием не тянуть, завтра получаете ордер на обыск квартиры Хворостовой, забираете дневник и передаете его экспертам. По версии похоронного бюро отработайте свидетельницу, твою, Стас, любительницу горячительных напитков. Везите ее к нам, чтобы здесь протрезвела и подробности своих кладбищенских историй под протокол рассказала. – Начальник Главного управления уголовного розыска повернулся к Гурову и продолжил: – Информацию по риелторше, Лев Иванович, передавай Тарасенко, в экономический отдел. Это по их части, пускай разбираются с серыми схемами. Вместе с ними на допросе у нее побываешь, чтобы по нашему делу сведения выловить. Если девушка завтра не найдется, то ориентировку на нее по всему городу разошлем.

Оперативники согласно кивнули. Они понимали, что каждую версию надо отрабатывать предельно тщательно. Но день уже подошел к концу, пора было передохнуть от многочасовых трудов.

Гуров сидел в машине и прогревал двигатель, когда Крячко стукнул по стеклу окна и сказал:

– Лев Иванович, я вот что думаю. Может, мы с тобой скатаемся на кладбище за Ольгой, той самой свидетельницей? Она за ночь проспится у нас в главке и с утра будет уже огурцом. Мы быстро, туда и обратно. А то она утром при мне бутылочкой позавтракала и спать прилегла. Я так понимаю, у нее все дни такие короткие.

Гуров согласно кивнул и показал старинному другу на переднее пассажирское сиденье. Ему и самому хотелось обсудить все со Стасом в неформальной обстановке, понять, в правильном ли направлении они двигаются.

– Как думаешь, кому Хворостова насолила, риелторше или ребятам из похоронного бюро? Может быть, просто загуляла девка? – осведомился полковник Крячко, устроившись на своем месте.

Лев Иванович задумался.

«Да, все эти личности занимаются серым бизнесом с изрядной примесью криминала, но для убийства или похищения нужны серьезные поводы».

– Про загуляла. На Дарью это непохоже, очень стеснительная девушка, лишний раз боится глаза поднять, – сказал он. – Может быть, риелторша или гробовщики напугали ее своим поведением, вот она и затаилась где-то, боится возвращаться домой. Такое объяснение больше похоже на правду. В любом случае отсутствует девчонка не так давно, поэтому тревогу бить рано. Дневник мы завтра получим, а девушку продолжим искать дальше неофициально. Боюсь, что никто не заявит о ее исчезновении. У Даши нет ни близких, ни родных.

Крячко поежился от этой мысли. Как же все-таки страшно, когда ты никому не нужен на этом свете.

Они ехали по пустынной улице в сторону кладбища. Фонари светили через один, и Льву Ивановичу приходилось напряженно всматриваться в дорогу.

– Приехали-то как быстро, хорошо по пустым улицам кататься. Подъезжай поближе, а то там все в грязи и лужах. – Стас уже готов был идти за своей свидетельницей, сунул под куртку оружие и наручники.

Ночной погост пугал оперативника, хотя он считал себя скептиком и не верил в привидения.

Дверь сторожки была приоткрыта. В темной комнатке тихо работало радио.

Лев Иванович осторожно толкнул створку и шагнул за порог. Через прямоугольник окна лунный свет заливал небольшое помещение.

На кровати лежало крупное тело под темным покрывалом. Очевидно, это и был Никита, сын Ольги. Он все еще спал. На столе выстроилась батарея пустых бутылок.

Крячко негромко позвал:

– Тетя Оля, вы где? Это я, Стас.

Но в ответ лишь застонал во сне Никита.

Крячко осветил фонариком небольшой домик, заглянул в уборную. Смотрительницы кладбища нигде не было.

– Может, она за добавкой пошла в магазин? – сказал Гуров.

– Не заметил я здесь магазинов по дороге. Кругом все черным-черно. Света ни от фонарей, ни в доме нет, прямо как назло. Вполне возможно, что она сейчас среди могилок бродит. Родня часто покойникам шкалики и закуску оставляет. Придется идти. – Стаса передернуло от мысли о том, что сейчас он вынужден будет бродить по темному кладбищу, между крестов и могилок.

Крячко вышел на крыльцо и снова позвал женщину:

– Тетя Оля, вы где?

– Ты сейчас всех покойников перебудишь, – сказал Гуров.

В отличие от напарника, он чувствовал себя абсолютно спокойно в таком мистическом месте. Сыщик шагнул на тропинку, хотел было идти на кладбище, но споткнулся обо что-то и упал на колени во влажную траву.

Крячко бросился ему на помощь и тоже запнулся.

Луч фонарика выхватил из темноты рабочую сумку тети Оли, содержимое которой было разбросано по траве.

– Посвети мне, Стас. В грязь, кажется, попал, теперь все брюки мокрые, – из темноты проговорил Гуров.

Луч фонаря перепрыгнул с инструментов, валяющихся на земле, на серые штанины, покрытые бурыми пятнами.

– Это кровь, Лева, не шевелись, – заявил Стас, шагнул поближе, наклонился и принялся шарить узким лучом фонарика по траве вокруг напарника.

Там все было залито кровью. Вдоль дорожки валялись грабли, салфетки, купленные тетей Олей для протирания памятников, искусственные цветы.

– Лева, это ее вещи, Ольги! Я лично их ей в сумку складывал. Ты в порядке?

– Да, – ответил Гуров, осторожно шагнул на чистый от пятен крови участок тропинки и достал телефон. – Я вызываю оперативную группу. Одни, да еще и без света, мы тут ничего не разберем.

Крячко одним прыжком снова оказался в домике, направил луч света на гору на диване и убедился в том, что одеяло на Никите было темным от крови. Он осторожно потянул мужчину за плечо.

Тот открыл глаза и едва слышно простонал:

– Маму они забрали.

– Кто они? Никита, что здесь произошло?

Мужчина попытался подняться, но откинулся назад. Из раны на голове хлынула кровь, заливая ему лицо.

– Не знаю, кто это был. Я слышал, как мама закричала на улице, хотел вскочить, и меня ударили. – Никита прикоснулся к голове и прохрипел: – Как больно.

– Не шевелись, у тебя травма головы. Я вызываю «Скорую». – Стас набрал номер и крикнул на улицу: – Лева, давай сюда аптечку из машины! Здесь ранение головы, надо обработать.

В сторожке чистых тряпок или бинта, разумеется, не нашлось. Гурову пришлось идти в машину за бинтами и йодом.

Пока оперативная группа, прибывшая на место преступления, исследовала разбросанные предметы и траву, залитую кровью, медики переложили парня на носилки и увезли в больницу.

Лев Иванович уже заканчивал оттирать кровь с брюк, когда Стас завершил осмотр сторожки, тропинки возле двери и проговорил:

– Оглушили тетю Олю на дорожке, видимо, пошла с уборкой или обходом. Она закричала, ее посильнее припечатали и перестарались. Сыну тоже досталось, чтобы шум не поднимал. Я думаю, это «Элегия» так отличилась. Я не исключаю, что нас тогда кто-то подслушивал. Может, очкарик там был. Среди памятников легко спрятаться. Свидетельницу он решил прибрать как можно скорее, чтобы дальше не болтала о своих догадках, а Никита случайно под руку подвернулся.

– Согласен, – сказал Лев Иванович, в свете мощного прожектора и ярких фонарей экспертов еще раз взглянул на измятую траву в бурых пятнах и спросил: – Стас, ты помнишь, где контора похоронная находится?

– Да, конечно, найду без проблем. Предлагаешь поехать и проверить, вдруг туда ее отвезли?

– Проверить надо в любом случае. У женщины кровотечение, она может погибнуть из-за этого. Давай скатаемся и поглядим. Здесь нам делать нечего, ребята сейчас все зафиксируют. Можно прихватить с собой еще одного сотрудника. Никто не знает, что нас ждет в этом ООО «Элегия». – Гуров взглянул на одного из парней оперативной группы и распорядился: – Климов, садись в машину. Прокатимся в одно место, здесь недалеко.

Гуров припарковал автомобиль в паре сотен метров от здания, в котором находилось похоронное бюро. Дальше оперативники пошли пешком через темноту, ориентируясь на белый силуэт дома. Сквозь тонкую щель жалюзи пробивалась полоска желтого света, но через минуту она погасла.

Лев Иванович замедлился и молча ткнул рукой вниз. Среди луж и грязи у крыльца растеклись бурые пятна.

Гуров пригляделся к окнам в деревянных рамах и шепотом дал указания Климову:

– Володя, мы сейчас через окно, а ты стучись в дверь, шуми, требуй открыть.

Парень кивнул, шагнул к крыльцу и заколотил со всей силы в закрытую дверь.

– Это полиция! Открывайте!

За дверью послышались осторожные шаги, и женский голос спросил:

– Что случилось? Я не открою. Дверь заперта хозяевами. Они утром приедут и откроют, а у меня ключей нет.

– Женщина, вы не понимаете, что я вам говорю? Это полиция, немедленно открывайте! Или выломаем вам дверь. – Для убедительности Климов с размаху пнул по металлической обшивке полотна. – Я буду стрелять сейчас, если вы не откроете.

– Да что случилось? Чего вы ломитесь? Здесь обычный офис! Никого нет, кроме меня.

Пока Володя и женщина за дверью препирались, Стас подставил Гурову спину. Тот обернул руку курткой, высадил стекло и запрыгнул на подоконник. Климов мгновенно сориентировался, отскочил от двери, подсадил Крячко, чтобы тот мог тоже заскочить в черный проем окна, и вернулся обратно к двери.

– Что там за шум? Что происходит? – В женском голосе звучал нешуточный испуг.

– Да я же вам говорю, откройте. Мне надо помещение осмотреть. У вас тут в районе беглые преступники скрываются, – продолжал разыгрывать спектакль Климов.

Женщина в неуверенности замерла за дверью, но тут в глубине помещения раздался мужской возглас и звуки падения. Женщина вскрикнула. Стало слышно, как она убегает по коридору.

Климов стукнул два раза в дверь, потом по примеру Гурова обмотал руки курткой, подтянулся и влез через окно в помещение. С подоконника он приземлился куда-то в темноту и сразу же шарахнулся в сторону от испуга. С памятников на него смотрели фотографии мертвых людей, а в углу высилась стопка гробов.

Володя нащупал дверь и вылетел на скорости в коридор.

В дверях соседней комнаты замерла женщина средних лет. Ее тонкие губы дрожали, а лицо было искажено возмущением.

– Отпустите его, что вы делаете! Пошли вон отсюда, это частная территория! Я сейчас полицию вызову! – выкрикнула она.

В большой, практически пустой комнате Лев Иванович держал за руку невысокого молодого мужчину. Тот пытался его лягнуть. Очки с него слетели и плавали в темной луже, растекшейся на полу, прямо у них под ногами. Из-за его рывков оба они скользили по мокрому полу, и Крячко никак не мог застегнуть наручники на запястьях парня. Наконец-то ему это удалось, и Гуров расслабил захват. Мужчина шлепнулся в огромную лужу и громко завизжал от злости.

Женщина бросилась ему на помощь, но Володя остановил ее, взяв за локоть.

– Спокойно, я из полиции, – сказал он и показал служебное удостоверение.

– Арестуйте их! – заявила женщина и ткнула пальцем в оперативников, которые стряхивали грязную воду с обуви и одежды. – Они залезли сюда и напали на моего мужа! Что вы стоите, давайте, задерживайте! Вот этот тип приходил сегодня днем, высматривал что-то. – Палец данной особы указал на Стаса. – Ограбить хотели нас, это точно! Разбили окно и залезли. Вот они, беглые преступники!

Володя застыл на месте. Неужели нельзя раскрыть тайну, сказать, что это не грабители, а оперативники на задании?

Тут Стас молча достал удостоверение и показал его сначала очкарику, сидящему в луже, а потом его возмущенной жене. При виде красной корочки женщина подавилась очередной гневной тирадой.

– Где Ольга, смотрительница с кладбища? – спросил полковник Крячко.

Очкарик гневно фыркнул и прокряхтел:

– Не знаем мы никакую Ольгу. Вы ворвались на частную территорию, избили меня и заковали в наручники! У меня камеры стоят везде, поняли? Это полицейский беспредел. Я никаких законов не нарушал.

Лев Иванович недовольно пробурчал:

– Штаны выкинуть придется.

К пятнам крови на коленях добавились бурые водянистые разводы по всем брючинам внизу.

Сыщик перевернул ведро, сел на него напротив возмущенного очкарика и спросил:

– Как вас зовут?

От мирного тона очкарик резко сбился с возмущенного крика и тихо сказал:

– Александр.

– Так вот, Александр, мы же в офисе ООО «Элегия» находимся, правильно? Коллега, подтвердите. – Он обернулся к Крячко, который нашел красный бархат, предназначенный для обивки гробов, и усердно оттирал им свои голубые джинсы от кровянистых пятен. – Уже несколько месяцев на кладбище по соседству от вас некие хулиганы портят памятники и могилы. Далее с родственниками беседует милый парень в очках, очень похожий на вас. Потом вместо испорченных памятников появляются новенькие и красивые надгробия от ООО «Элегия». Это совпадение?

Очкарик молчал. Женщина ахнула и прижала ко рту руку, сдерживая слезы.

– Мы находимся в офисе ООО «Элегия». Милый парень в очках тоже пребывает здесь. Кроме того, сегодня с кладбища пропала главная свидетельница всего этого вандализма тетя Оля. Она сделала это довольно странно, раскидала инструменты, заляпала все в крови, даже сыну своему голову разбила напоследок. В офисе ООО «Элегия» тоже все в крови. Надо же, как странно. – Гуров с силой взялся за плечо очкарика. – Совпадение? Я так не думаю. Александр, лучше скажите, где вы спрятали тетю Олю, смотрительницу с кладбища. Женщина ранена. Если ей не оказать помощь, то она может погибнуть. Ко всем вашим прегрешениям добавится самое настоящее преступление, причем очень серьезное – убийство.

– Саша, Сашенька!.. – запричитала женщина у двери, и по лицу ее полились слезы. – Да что же они такое говорят? Саша, ты ведь на работу ходил. Я думала, что со всеми этими заказами клиенты сами к тебе приходят. – Она с умоляющим выражением уставилась на Гурова. – Он не мог так, мой любимый муж Саша! Он такой хороший. Мы просто в бизнес все вложили, квартиру продали. Заказов почти не было, а потом пошли клиенты. Я думала, Саша старается, сам их находит, клиентов. Я ночью проснулась, а он кровь смывает. Сказал, что его хулиганы избили. А тут еще вы вломились. – Женщина сделала несколько шагов к мужу и сказала: – Сашуля, тебя ведь избили, да? Ведь это твоя кровь? Покажи им, где у тебя рана. Саша, ведь это все ложь, что они говорят, да?

– Замолчи! – рявкнул мужчина, сидящий на полу.

Он дернулся, попытался встать, но из-за рук, скованных за спиной, не смог этого сделать и снова оказался в луже.

Гуров взглянул на него и спокойно проговорил:

– Саша, давай поступим так. Ты говоришь нам, где Ольга, и мы снимаем с тебя наручники. Переоденешься в сухое, спокойно обсудишь с женой свои дела на кладбище. Потом поедем к нам в управление.

– Да пошли вы!.. – Мужчина щурился без очков, которые плавали в луже. – Пускай сдохнет эта пьянь кладбищенская. Тоже мне, нашлась королева. Я предлагал ей по-хорошему, чтобы она клиентов приводила за откат. Так нет же, заломила такую цену, что мне в убыток пришлось бы работать. Языком своим длинным молола всем гадости про нашу фирму.

– Саша, скажи, скажи, где она! Умоляю! – проговорила женщина и неуверенными шажками приблизилась к мужу.

– Да что ты разнылась? Из-за этой алкашки мы здесь! Она во всем виновата.

– Тетя Оля памятники ломала, оградки на могилках выворачивала, родственников выслеживала и истории им рассказывала, что тоже пострадавшая? Она отговаривала их в полицию обращаться, им скидку в «Элегии» предлагала? Сама себе кровь пустила и на сына напала? – Злость, скопившаяся в душе у Стаса, искала выход.

Лев Иванович же отбросил ведро и зашагал по коридору.

Фирма располагалась в небольшом помещении. В коротком проходе находились три двери. За одной из них Александр как раз заканчивал смывать кровь, когда к нему вломились оперативники. Эта комната была практически пустой и, видимо, использовалась под мастерскую. По всем углам громоздились аккуратные стопки каменных плит. Еще тут был маленький склад, через окно которого сыщики влезли внутрь. Третья дверь вела в темный офис со столом и парой кресел. За плотной шторой Лев Иванович обнаружил полку с кофеваркой и чайником.