Текст книги "Легенда преступного мира"

В настоящее время Бэлла Сытнец проживала в своем «поместье», которое находилось неподалеку от села Кукузино Дерихватовского района. Ее отец лет пять назад продал свое сельхозпредприятие и отбыл на ПМЖ в Канаду, где проживали его родственники, бежавшие туда в сороковые годы после освобождения Украины от гитлеровцев. Там, еще в «нулевые», он купил себе прибыльный бизнес. Скучая по дочери, он звал ее к себе, но ей и в России жилось неплохо. В настоящее время через подставных лиц Сытнец владела фирмой по производству элитной бижутерии и парфюмерии. Кроме того, она являлась соучредителем нескольких подмосковных и иногородних компаний коммунального, транспортного, а также строительного профиля (точнее сказать, «крышевала» их).

О личной жизни Бэллы Штык было известно не слишком много. Белочка вышла замуж вскоре после окончания вуза. Ее избранником стал Харитон Сытнец, преподаватель этого же учебного заведения, который был старше ее лет на десять. Детьми судьба их не наградила. Но, судя по всему, данный факт супругов ничуть не огорчал. По свидетельству людей, знавших эту пару, супруги таковыми были чисто формально. Харитон всегда тяготел лишь к молодым первокурсникам. Бэллу же интересовали лишь представительницы женского пола. А пару лет назад Бэлла Штык внезапно овдовела. Харитон, купаясь в домашнем бассейне, отчего-то вдруг пошел ко дну. Когда его хватились и достали, он уже не дышал. Судмедэкспертиза установила, что по каким-то непонятным причинам у него внезапно остановилось сердце…

Сотрудник информотдела, подготовивший данную справку, особо подчеркивал, что́ большую часть информации о Бэлле Сытнец ему пришлось собирать по крупицам, из самых разных источников, в том числе и из «желтых». Поэтому воспроизведенные им факты годились лишь для того, чтобы дать общее представление о личности этой особы. Но не более того. Например, для возбуждения уголовного дела они не годились, поскольку не имели реальной доказательной силы.

Дочитав справку до конца, Гуров глубоко задумался. Как явствовало из прочитанного, особа, с самого начала казавшаяся ему заурядной чиновной серой мышкой, на деле оказалась совсем иной. Теперь она вдруг представлялась хищницей, умело мимикрирующей под заурядную, ничем не примечательную личность.

Еще раз взвесив все то, что ему было известно о возможных кандидатах в подозреваемые, Лев решил, что неприметная экс-чиновница явно может оказаться лидером в этом «хит-параде» подозреваемых. Прежде всего обращал на себя внимание ее жесткий, авторитарный характер.

«Такой злыдне не конторой рулить, а командовать шайкой головорезов! – подумал он. – Ишь ты – Землячку она выбрала образцом для подражания… Хороший жизненный ориентир! Ничего не скажешь…»

Еще немного помозговав, он решил поменять свои планы относительно Сытнец. Встречу с Бэллой Штык он решил перенести на более поздний срок. А до этого стоило бы обязательно побеседовать с теми, кто в прошлом работал под ее началом, кто знает о ее деятельности детали и подробности. Эта особа заинтересовала его очень и очень. Еще бы, столь одаренной хапуги ему еще никогда встречать не доводилось. Он видывал лишь унылых «лапушников» провинциального пошиба, которые, не мудрствуя лукаво, примитивно «сшибали» свои «билеты в Большой театр» и зелененьких «Ярославчиков». Встречались и весьма «продвинутые» хапуги, работавшие с размахом. У этих аппетиты начинались с двадцати-сорока-ста тысяч. А вот Бэлла Штык однозначно относилась к хапугам-гениям. Такие умели красть миллионами, в том числе и в СКВ, но делали это так умело и ловко, что никакой ОБЭП не имел шансов схватить их за руку. Бэлла Штык была одной из таких суперталантов казнокрадски-взяточнического профиля.

Сняв трубку телефона внутренней связи, Гуров попросил информотдел сбросить ему контакты всех тех компаний и административных структур, где в свое время подвизалась Бэлла Сытнец. Минут через десять ему на «почтовый ящик» пришел файл, присланный информотделом. Пробежав взглядом по перечню примерно из десятка названий, Лев решил начать с самого начала – с банка «Золотой сольдо», где начинала свою карьеру Бэлла Сытнец. Он уже шагнул в коридор, но в этот момент запиликал телефон внутренней связи. Гуров сразу же понял – звонит Петр. И явно у него что-то «остренькое»…

– …Лева! – В голосе Орлова преобладали раздраженно-досадливые нотки. – Ну-ка, зайди ко мне!

Как можно было догадаться, Петра только что основательно «нагрузили» и «завели». И, скорее всего, в связи со вчерашним задержанием мажоров.

Войдя в кабинет, Лев увидел своего приятеля-начальника расхаживающим взад-вперед. У него было свирепое выражение лица и насупленные брови.

– Лева! – только что не проорал Орлов. – Что там за самосуд вы вчера устроили? Зачем устроили избиение этих сопляков? Зачем нужно было оскорблять по национальному признаку?

Окинув приятеля-начальника внимательным взглядом, Гуров с ледяным спокойствием парировал:

– Ты опять про все то же? Тебе опять кинули «блесну», и ты ее поспешил проглотить? Мы же только вчера говорили на похожую тему. Что, опять начнем мочало мочить сначала?

Наткнувшись на изучающий взгляд Гурова, Петр начал остывать. Издав конфузливое «гм-гм», он заговорил несколько иначе:

– Лева, ты, конечно, извини, что так попер на тебя. Но меня сегодня с утра затерроризировали. Ни свет ни заря позвонили Гугва и Рубник, эти адвокаты хреновы. Потом – папаши этих трех остолопов недоделанных. Все грозились обратиться в Европейский суд по правам человека. Дескать, опера ни за что зверски избили ни в чем не повинных парней, да еще и оскорбили их. Курашевича-младшего назвали «козлом» и «педиком», а братьев Мурзаляевых «чурками гребаными». Или этого не было?

Лев саркастически рассмеялся.

– А ты как сам думаешь: мы со Стасом могли такое говорить? – спросил он, выдержав некоторую паузу. – Мы кого-нибудь когда-нибудь оскорбляли по национальному или какому-то другому признаку?

– Гм… Да, наверное, нет. Но тогда, получается, вы их и не колотили? – спросил Орлов.

– Нет, почему же? «Пилюль» малость «отсыпали»… – Гуров чуть пожал плечами. – Но на то были свои причины.

Он в деталях рассказал о попытке захвата актрисы «трио» подонков, скорее всего, с целью похищения для понятно каких целей. Рассказал, и как был избит муж Ирины Романцовой, как с ножами на него самого накинулись излишне «горячие» юнцы.

– Мне что, надо было подставиться под их финки? – Лев сделал вид, будто разрывает рубаху на груди. – Так, что ли? Нет, уважаемый, я не сторонник абстрактного пацифизма. Я сторонник добра с кулаками, которое может вразумить зарвавшихся мерзавцев и привести их в чувство. Они получили по заслугам, и теперь пусть сядут за попытку похищения человека и покушение на жизнь сотрудника уголовного розыска.

Тягостно вздохнув, Петр с досадой произнес:

– Может быть, и сядут, но могут и не сесть… Ты знаешь, какие персоналии «подпряглись», чтобы «отмазать» этих троих – не сомневаюсь и на миг – тварей, от реальной ответственности? Уже два депутата Госдумы мне звонили, рассуждали о «новом тридцать седьмом», уверяли, что, даже если эти «юноши из приличных семей» и «не были правильно поняты» сотрудниками угрозыска, они и сами оказались в роли потерпевших от рук «превысивших полномочия полицейских». Звонил из министерства и наш «лучший друг». Его главный вопрос: а каким образом во дворе того дома, где проживает Романцова, оказались вы со Стасом? Вроде того, вы со Стасом там были по причине выполнения каких-то конкретных оперативных действий или как частные лица по личным делам?

– Ну и что ты ему ответил? – уточнил Лев, усмехнувшись.

– Ну что-что… – Орлов широко развел руками. – Мне пришлось соврать, что вы там были по моему личному поручению, в связи с расследованием убийства Дмитрия Токарнова. Якобы поступила неофициальная информация о том, что человек, знающий что-то очень важное по этому делу, занимается там раскладкой наркотиков. Вы отправились для его задержания, но, по причине конфликта с мажорами, того человека, скорее всего, своими действиями спугнули и он там не появился.

– Ну да. Все правильно, – изрек Гуров. – Мне позвонил мой информатор и дал такого рода информацию. Все так и было. Кстати, о депутатах. Они представились?

– Да… Я проверил по списку – есть там такие. Ты полагаешь, это люди Мурзаляева и Курашевича? – Петр вопросительно взглянул на Льва.

Потерев лоб, тот ответил в несколько эпическом ключе:

– Не знаю… Но давай пофантазируем? Допустим, я – главарь некой структуры, именуемой ОПГ, или глава некой диаспоры, которая, если в ней покопаться, тоже может иметь некоторые признаки ОПГ. Для осуществления своей деятельности мне нужны рычаги во власти. Как быть? Я подкупаю каких-то чиновников. Но мне этого мало. Хочется большего. Благо общаковских денег – полно, трать – не хочу… Что я буду делать? Путь один – найти рычаги манипулирования официальной властью. Для этого я подберу нескольких человечков, бойких на язык, любящих деньги и мною управляемых. Для пробы их в действии я потрачусь и проведу этих людей в депутаты районного уровня. Тех, кто смог обзавестись хоть какой-то харизмой, популярностью, двину на уровень областной. Тех, кто показал себя и здесь, протолкну в Думу. И эти человечки будут продвигать там лично мои интересы и интересы моей ОПГ. Как считаешь, такое нереально?

– Ну почему нереально? – Орлов изобразил на лице задумчивость. – Как ни грустно признавать, но такое вполне может быть… Скорее всего, так оно и есть. Но мы опять вернулись к той же теме, которую уже обсуждали: ты считаешь, что всякая диаспора – это обязательно ОПГ?

– А ты считаешь, это не так? – Гуров снисходительно улыбнулся. – Вот некая страна. В нее по каким-то конкретным причинам начинают переезжать люди из других стран. Для чего они переезжают? Чаще всего по причинам экономическим – хочется жить лучше. Собственно говоря, в этом ничего плохого нет. Люди селятся на территориях, принадлежащих какому-либо коренному этносу, перенимают местные традиции, что-то хорошее вносят свое… Нормально, да? Ну а если прибывших из той или иной страны становится явно в избытке? То тогда, предположим, желание ассимилироваться у них пропадает. Верно? Прибывшие на ПМЖ стараются сохранить все то, чем жили на своей родине, для этого они создают всякие ассоциации, этнические группы… Их желание сохранить себя теми, кем они и были, превращает часть заселенной ими территории как бы в автономию, которая в чем-то уже не принадлежит принявшей их стране. А когда их становится очень много, они вдруг вспоминают о своих национальных правах. А права надо отстаивать с оружием в руках… И такое, не так уж и редко, случается.

– Имеешь в виду сербское Косово, которое стало албанским? – Петр понимающе кивнул.

– Вот именно! Что декларируют имеющиеся у нас диаспоры «на публику»? Прежде всего их задача – сохранение национальной идентичности. Так у меня вопрос: а зачем вы приехали в чужую страну? Оставайтесь дома, и ваша идентичность будет сохранена. Еще пункт: оказание социальной защиты приехавшим соплеменникам. А за счет каких средств она осуществляется? Если создается что-то вроде «кассы взаимопомощи», то как это явление регулируется местными законами и контролируется местной властью? А вдруг эти деньги идут еще и на закупки оружия? Если же деньги выделяет их бывшая родина, то это уже вмешательство во внутренние дела чужой страны. Так? Так! Еще диаспоры якобы способствуют адаптации их соплеменников в среде принявшего их народа. Ага! Как сказал персонаж одного мультика: не смешите мои подковы. Все как раз наоборот. Этот пункт противоречит первому пункту – о сохранении национальной идентичности. Вранье наглое и бессовестное. Еще диаспоры якобы занимаются экономической интеграцией. Смысл тут какой? Они создают свои, чисто национальные предприятия, где работают лишь их соплеменники. Так это уже государство в государстве. Я тебе уже рассказывал про стипендиатов диаспор в тех или иных вузах? В том числе и в юридических, и в вузах госуправления?.. Говорил? Вот! Когда стипендиаты окончат вузы, кто будет заниматься их трудоустройством? Правильно, диаспора. Используя общак и продажность немалого числа наших чинуш, эти ребятки получают места в той или иной системе нашей власти. Угадай с первого раза: чьи интересы они будут реализовывать в первую очередь? Общегосударственные или своей родной диаспоры?

Плюхнувшись в свое кресло, Орлов нахмурился и тягостно вздохнул.

– Да-а-а… Мрачноватая складывается картина… Но ведь не все же люди и из числа мигрантов «с двойным дном»? – спохватился он.

– Разумеется! – тоже опустившись в кресло, Гуров утрированно-патетически вскинул руки. – Эту тему мы с тобой тоже уже обсуждали. И совсем недавно. Повторюсь: большинство людей, везде и всегда, и – хорошие, и – порядочные. Но всякого хорошего человека плохие могут так или иначе заставить делать то, что нужно им. В Косове – могу сказать уверенно – очень много хороших людей. Много. Но то, что наделали косовары… В дурном сне не привидится. А еще хорошему человеку можно так запудрить мозги, что после этого хорошим его считать очень трудно. Возьмем Украину. Там же лет сорок, еще со времен Союза, орудуют америкосы. Они что там делают? Правильно: «перепрограммируют» людей, как роботов, делая из них настоящих зомби. И за эти годы очень в этом преуспели. Уверен, что едущие к нам украинцы в большинстве своем люди хорошие. Но, думаю, есть и «перепрограммированные», в душе ненавидящие Россию, готовые по команде своих американских хозяев совершить что-то очень нехорошее…

– Да-а-а-а… «Нагрузил» ты меня, Лева! Теперь ночь спать не буду. Теперь на каждом шагу мне будут мерещиться косовские головорезы, киевские бандеровцы и среднеазиатские басмачи. Ладно, вернемся к нашим баранам. Стас, я так понимаю, поехал разбираться с ДТП, в результате которого погиб некий Колька Пономарь. А ты собирался в гости к отставной чиновнице Сытнец. Но она, как явствует из сказанного вами вчера, у вас – вовсе не самый «престижный» подозреваемый?

Лев, чуть заметно отрицательно качнул головой:

– Не совсем верно. С сегодняшнего утра для меня лично она стала главной подозреваемой. Да, между прочим… Представь себе. Я изучил присланное информационщиками досье этой особы и понял, что аферистка Альеми, при всех своих грехах, госпоже Сытнец здорово уступает.

Он вкратце передал содержание биографической справки и заключил, что роли таинственной Мадам Крап данная особа вполне соответствует.

– …Знаешь, впервые об этом я подумал, когда прочел, что жизненным идеалом и образцом для Сытнец еще в молодости стала Розалия Землячка, прославившаяся организацией расстрелов тех, кого она считала врагами революции. Если помнишь, после того как Фрунзе разгромил Врангеля и занял Крым, он убедил белогвардейцев сдаться, гарантировав им полную безопасность. В принципе, свое слово он сдержал бы. Фрунзе был человеком порядочным. Но его быстренько перебросили на другой участок работы, а вместо него прибыла товарищ Землячка. И вот под ее командованием поверивших большевикам уничтожили. По некоторым данным, более ста тысяч человек. В целях экономии патронов бедолаг просто топили в море.

– Да, я читал об этом… – Орлов с хмурым видом кивнул. – Но, мне кажется, только на основании личных симпатий Бэллы Сытнец делать далеко идущие выводы, наверное, не совсем правильно. Мало ли кто и кому нравится?

– Да? А тебе импонируют, например, Нерон, Калигула, Бокасса, Пиночет?

– Ну ты загнул – Бокасса, Пиночет… – смеясь, сказал Петр.

– А что – загнул?! Ты думаешь, у этих персоналий не было своих фанатов? Были, и много. В подборке фотографий Сытнец я увидел одну, с надписью: «Я – царица! Трепещите предо МНОЙ и кланяйтесь МНЕ, суки!» Судя по выражению ее лица, по взгляду, по майке, у этой особы патологический комплекс «самости», некий вариант мании величия. И одновременно вижу в ней латентный садизм, жажду властвовать и попирать всех и вся. Скромная, хоть и вороватая, чиновница – это ее маска, за которой таится опасная хищница. Причем очень умная и расчетливая.

– Может, ты и прав… Возвращаясь к истерии вокруг мажоров, при вынесении оценок происшедшего буду теперь придерживаться твоей трактовки. Кстати, несмотря на начавшуюся вокруг них свистопляску, райотдел оказался на высоте. Отморозков не отпустили, хотя давили на него со всех сторон. Сейчас суд должен вынести решение. Ну, понятное дело, скорее всего, их отправят под домашний арест. Ну а ты сейчас куда?

Лев кивком указал в каком-то неопределенном направлении.

– В банк, где после института работала Сытнец. Прежде чем ехать к этой дамочке, хочу собрать максимум достоверной информации о ней, чтобы вести с этой особой предметный разговор, а не вокруг да около.

…Выйдя из здания главка, Гуров взглянул на затянутое тучами грязновато-серое небо, временами роняющее холодные капли дождя. Мелькнула мысль о том, что такая слякотная погода установилась не случайно.

«Вот, наверное, как только раскрутим это дело, обязательно выглянет солнце!» – заверил самого себя Лев и, сев в свой «Пежо», отправился на улицу Троллейбусную.

Минут двадцать спустя он остановился перед четырехэтажным зданием, огороженным решетчатой изгородью старинного фасона. Над его фасадом светились неоном объемные буквы «Коммерческий банк “Золотой сольдо”.

Войдя в просторный вестибюль, по которому взад-вперед сновали люди, Гуров подошел к сотруднице с бейджем «Менеджер-консультант» на стильной сиреневой блузке. Гуров показал ей свое удостоверение и попросил назвать кого-нибудь из сотрудников банка, кто здесь работает не менее пятнадцати лет. Та, удивленно расширив глаза, некоторое время напряженно размышляла, после чего сообщила, что такая сотрудница есть. Это кассир в окне номер восемь, ее зовут Алевтина Григорьевна.

Поблагодарив, Гуров немного подождал, когда от восьмого окна отойдет клиент, после чего подошел сам. Негромко поздоровавшись, Лев представился и поинтересовался, не может ли его собеседница рассказать о том времени, когда в банке работала Бэлла Сытнец. Услышав это имя, кассирша сразу же помрачнела и замкнулась. Довольно громко (скорее всего, чтобы ее слышали соседки по кассе) Алевтина Григорьевна уведомила:

– Ничего не помню, ничего не знаю. Давайте вашу платежку. Что там у вас за проблема?

Мгновенно сориентировавшись, Лев быстро достал из кармана первый попавшийся лист бумаги и протянул своей собеседнице. Молча кивнув, та быстро что-то написала и, вернув Гурову листок, назидательно сказала:

– В следующий раз будьте внимательнее.

При этом она взглядом указала на только что написанное ее рукой. Поблагодарив, Лев взглянул на несколько слов, выведенных ровным, четким почерком. Написанное гласило: «Минут через десять в соседнем скверике за киоском «Мороженое». Чуть заметно кивнув в знак согласия, он вышел из здания и направился к скверу, ярко-желтому и светло-коричневому от еще не осыпавшейся листвы. Обогнув киоск, Гуров прошел к купе сосенок. Вскоре торопливым шагом пришла Алевтина Григорьевна. Оглядевшись, она негромко спросила:

– Что именно вас интересует?

Гуров чуть заметно пожал плечами:

– Ну, прежде всего, что вы лично думаете о Бэлле Сытнец? Как вы считаете, на что она способна ради достижения каких-то своих интересов?

– Что о ней думаю? Злыдня она, каких еще свет не видывал. Сколько она из нас всех крови попила!.. – Алевтина Григорьевна, расширив глаза, покрутила головой из стороны в сторону. – Бочками! Дракула ей в подметки не годится. Перед начальством она всегда: ти-ти-ти-ти… А вот подчиненных гнобила почем зря. Бывало, даже тем, кто ей в матери годится, таких гадостей наговорит. И все это с доброй такой улыбочкой. Со стороны подумаешь, экая Золушка! А на деле – ведьма ведьмой…

Как рассказала далее собеседница Льва, Бэлла только на вид была тихой и не скандальной. На деле же, ради корысти, ради наживы, она была способна на весьма неприглядные поступки. Когда своими придирками она довела одну из сотрудниц до тяжелейшего инфаркта, после чего та скончалась, Сытнец не проявила и капли сожаления по поводу случившегося.

«Сама во всем виновата!» – пренебрежительно сказала она, когда ей сообщили о произошедшем.

Помнила Алевтина Григорьевна и о той истории с исчезновением огромных денег со счетов центрального отделения «Золотого сольдо». По ее словам, сотрудницы их филиала уже тогда были твердо уверены в том, пропажа денег дело рук Бэллы. Но знали они и то, что у Сытнец был сообщник в центральном офисе. Знали даже, кто конкретно.

– И кто же он, если не секрет? – Гуров выжидающе прищурился.

– Да какой тут может быть секрет? – Алевтина Григорьевна устало махнула рукой. – Замуправляющего центральным офисом, некто Карпушко. Его уж давно нет в живых.

– А можно уточнить, как давно он умер и какова причина его смерти? – продолжил Лев свои расспросы.

– Ему кто-то проломил голову… – вздохнула собеседница полицейского. – Карпушко жил в Царицыне, есть там дом, где селятся «шишки». Там своя охрана, везде камеры… Только Карпушко это не уберегло. Когда он поздним вечером вернулся домой на такси и шел к воротам их двора – а двор там просторный, – какой-то злоумышленник подскочил к нему сзади и ударил железякой по голове. Карпушко сразу умер, на месте. А этот бандюга схватил его борсетку и дал деру. Случилось это дня через три после того, как обнаружилась пропажа денег. Мы и подумали: это его специально грохнули, чтобы замести следы.

– А почему он ездил на такси? У него что, своей машины не было? – на лице Гурова отразилось удивление.

– Как же не было? – Алевтина Григорьевна приподняла руки. – Была. Дорогущая такая. Но тем вечером ему пришлось ее оставить на парковке возле банка, потому что ей кто-то все четыре колеса ножом порезал. Вот он и вызвал такси.

– Ну а убийцу-то нашли? – Лев досадливо поморщился.

– Да, говорили, что нашли уже на следующий день. Только уже окоченевшим. Врачи сказали, что он был наркоманом, лишку себе вколол…

– А вот я нашел такую информацию, будто этот зам выбросился из окна своей квартиры… – Гуров недоуменно пожал плечами.

– Был у нас такой случай, был! Но только за год до того, как убили Карпушко. Видимо, кто-то что-то напутал. Тот, что выпал в окно, работал у нас финансовым аналитиком, – при этих словах собеседница Гурова в очередной раз огляделась по сторонам. – Ой, Лев Иванович, вы уж извините, но я, наверное, побегу. Собственно говоря, все, что я знала, вам уже рассказала. А то пронюхают, что с вами беседовала, как бы лиха не нажить. У этой ведьмы везде уши найдутся. Единственное, что могу добавить: когда она ушла от нас на другую работу, на радостях напились даже те, что и в рот отроду спиртное не брали!..

Проводив взглядом Алевтину Григорьевну, которая, купив себе мороженое (видимо, для того, чтобы этой покупкой объяснить сослуживцам свою отлучку), поспешила к банку, Гуров отправился к своему «Пежо».

Теперь его путь лежал в направлении одной из минкультовских контор, в которой некогда «засветилась» Бэлла Штык. Там согласился пообщаться с ним руководитель группы реставраторов – интеллигентного вида мужчина пенсионного возраста, назвавшийся Эрнстом Теодоровичем. Выслушав вопрос Льва, он сдержанно улыбнулся.

– Значит, Бэллочкой наши правоохранительные органы все же заинтересовались, – покачав головой, проговорил он. – Но не слишком ли поздно? Эта дамочка, скажу вам, весьма неординарная персона. И если бы кто-то взял ее за жабры лет десять назад… Да-а-а! Это было бы что-то! Но сейчас, я думаю, она может спать спокойно. Насколько я знаю положение дел, Бэлла едва ли может быть привлечена к ответственности за свои «великие» дела. Ведь, скорее всего, давно уже нет никаких улик: какие-то утеряны, какие-то уничтожены… То есть весь компромат, как это можно было бы назвать, утонул в пыли эпох. Так что есть ли резон ворошить прошлое?

Но тем не менее собеседник Гурова рассказал о некоторых проделках Сытнец в пору ее руководства процессами реставрации исторических объектов. По его словам, Бэлла Штык, руководя планированием реставрационных процедур, весьма придирчиво относилась к подбору конкретных исполнителей тех или иных работ. Причем придирчивость имела весьма интересный характер. Как не раз замечали сотрудники отдела, при проведении тендеров, которыми руководила Бэлла Штык, почему-то доминировали не квалификация специалистов, не гарантируемые ими сроки исполнения своих обязательств, а запрошенная ими цена. Сытнец на публику всегда страшно гордилась тем, как она «бережет государственную копейку». Но в реальности все происходило с точностью до наоборот. Когда подводились итоги тех или иных масштабных работ, вдруг обнаруживалось, что при не самом высоком качестве реставрации (иной раз она оказывалась примитивной, вульгарной халтурой) расходы многократно превышали предполагаемые изначально. Однако, что интересно, виновником случившегося всегда оказывался кто-то другой, но никак не «проказница Бэлла». Вдруг обнаруживалось, что платежные документы и отчеты подписывали второстепенные лица, тогда как сама она была «чиста и невинна».

– …На нее, конечно, жаловались, писали в разные инстанции, но она всегда выходила сухой из воды… – сокрушенно разведя руками, Эрнст Теодорович покачал головой. – Я думаю, кто-то из центрального аппарата министерства ее крышевал. Разумеется, не безвозмездно. Помню, у нас был один сотрудник, Костя Михалин, который Бэллу, что называется, вообще на дух не переносил. Он не раз пытался поймать ее за руку, чтоб наконец-то избавить наш отдел от этого «счастья». И уже как будто нашел какие-то реальные факты, которые могли бы стать эпитафией на карьере Сытнец. Но… Едва об этом стало известно, как Костя вдруг попал в автокатастрофу со смертельным исходом.

– А следствие по этому поводу проводилось? Что-то о причинах ДТП было известно? – уточнил Гуров.

Его собеседник саркастично улыбнулся и безнадежно махнул рукой.

– Да, случившееся расследовали, разбирались… В общем, в крови погибшего нашли какой-то наркотик, поэтому был сделан вывод, что он сам во всем виноват – употребил перед поездкой какие-то психотропные препараты. Хотя я его хорошо знал и могу сказать вполне уверенно, что этот вывод – чушь собачья. Какие наркотики? Он не пил и даже не курил, занимался спортом.

– А вы об этом кому-то говорили? – Лев вопросительно взглянул на Эрнста Теодоровича.

– Говорил, – тот покачал головой. – Но слушать меня не стали. Видимо, рассудили так: ДТП, оно и в Африке ДТП. Зачем что-то усложнять? Поэтому дело о гибели Кости Михалина рассмотрели в «лучших» традициях бюрократии: подписано – и с плеч долой. Но Бэлла, я так думаю, все равно поняла, что зашла слишком далеко, и поэтому всего через неделю после этого происшествия уволилась и уехала в другой регион. Насколько я знаю, где-то на периферии она стала вице-губернатором. В общем, щука «утопилась» в омуте.

– Вы полагаете, Сытнец к той автокатастрофе каким-то образом была причастна? – задумчиво поинтересовался Гуров.

– Полагаю?.. Да я уверен в том, что она ее организовала от начала до конца! – чуть приглушив голос, доверительно произнес его собеседник.

По дороге в офис федерального агентства, регулирующего финансовые потоки социальной помощи малоимущим, Лев размышлял о том, что было бы неплохо побывать в том регионе, где «рулила» Бэлла Штык на посту вице-губернатора. Но даже того, что он к этому моменту уже узнал о ее «плодотворной» деятельности, было вполне достаточно для возбуждения уголовного дела.

…В конторе социальщиков людей, желающих хоть что-то рассказать о их бывшей сотруднице, которая, даже будучи замом начальника агентства, на деле была главнее его самого, не нашлось ни одного. Кто-то отговаривался тем, что в ту пору работал в другом месте. Кто-то ссылался на плохую память, дескать, мы с ней почти не «пересекались», кто-то просто уверял в том, что знает о Сытнец все только самое хорошее. Вроде того, что она была прекрасным руководителем и работать с ней было большим везением для любого подчиненного.

Одна из «хвалебщиц», выдав ставшую почти стандартной в этой конторе тираду о «прекрасном руководителе» и «замечательном, душевном человеке», как бы случайно задев рукой, столкнула со стола на пол фирменную визитку агентства. Подняв с пола глянцевый прямоугольничек из плотного тонкого картона и мгновенно запомнив все, что на нем было отпечатано, Лев небрежно положил его на стол. При этом он успел поймать выразительный взгляд сотрудницы, назвавшейся Грибанкиной Ниной. Как ни в чем не бывало попрощавшись со своей собеседницей, он покинул пределы этой конторы.

Пройдя в небольшое уютное кафе, замеченное им неподалеку, он заказал два кофе с пирожными и на своем сотовом телефоне набрал номер, прочитанный на визитке. После второго или третьего гудка в телефоне раздался уже знакомый ему голос:

– Да, я слушаю!

– Нина, это Лев Иванович, мы только что с вами разговаривали.

– А! Катя! Здравствуй, здравствуй! Не узнала тебя – богатой будешь! Как ты там? Как Славка? – жизнерадостно заговорила Нина.

– Нина, я сейчас в кафе «Лилия». Вам удобно было бы сюда подойти?

– Ой, Катя! Ты в «Синем пуделе»? Хорошо, я сейчас к тебе приду!

Минут через пять в дверях кафе появилась запыхавшаяся Нина с радостной улыбкой на лице.

– Ой, Миша! – быстро подойдя к столику, заговорила она. – Как здорово, что ты пришел! Я так рада тебя видеть!

Быстро коснувшись губами его щеки, она села напротив и шепотом добавила:

– Для тех, кто сейчас нас видит, вы – мой бойфренд. В нашей конторе говорить о Сытнец дело рискованное. Да и здесь, думаю, тоже. Говорят, что кто-то из наших сотрудников является ее информатором.

Изображая видимость беседы на сугубо личные темы, улыбаясь друг другу, Гуров и его собеседница поговорили о деятельности Бэллы Сытнец. По словам Нины, Бэлла Штык пользовалась в их ведомстве особым расположением руководства. Она считалась «незаменимым руководителем», высококлассным управленцем, за что однажды была назначена начальником их агентства. Ее предшественница, которая опрометчиво приняла Бэллу Штык на работу в качестве своего заместителя, была отправлена на пенсию.

Сотрудники агентства знали, что их патронесса только корчила из себя неподкупно-бескорыстную персону. А на самом деле Белочка хапала бюджетные деньги без меры и счета. Путем всевозможных подтасовок, включения «мертвых душ» в списки получателей помощи, организации липовых закупок Сытнец наваривала себе миллионы. Но следует отдать ей должное, концы в воду она прятала, можно сказать, виртуозно. Когда ею все же заинтересовались обэповцы, вдруг оказалось, что во всех нарушениях виноват загадочным образом погибший накануне ее заместитель – именно он подписывал все финансовые документы. Отчего зам погиб и при каких обстоятельствах? Причина была самая что ни на есть бытовая и даже банальная: его ударило током. В дождливую погоду, поднимаясь на крыльцо своего загородного дома, зам Бэллы взялся рукой за кованый железный поручень, а он оказался под напряжением. Каким образом? На фигурную, кованую ограду палисадника с опоры линии электропередач упал оторвавшийся провод, причем упала именно фаза. А изгородь, как оказалось, через арматуру придомовых дорожек была связана с поручнями крыльца…