Текст книги "Смертельный звонок"

Глава 12

– Для среднестатистического участкового Сергей умен и неплохо так разбирается в психологии, – заметила Мария, – и да, он совершенно прав. Наврать с три короба, да еще с привязкой к точкам на местности – отличный способ завоевать авторитет бабского змеюшника. Эволюционируют! От воображаемых друзей до воображаемых же любовников, да еще каких.

– Каждый по-своему вносит перца в будни.

– Послушай-ка, а ведь Зубков своей площади не имеет, живет с мамой?

– Запомнила? Молодец.

– И Романова – не просто инвалид, женщина в депрессии, но и наследница отличной квартиры. Ах, какой же негодяй этот Серега!

Супруг горько заметил, что женат на меркантильной, подозрительной особе:

– Зачем, зачем же все мерить на деньги?

Мария ехидно ответила:

– Я вот тоже думаю, почему всякого рода мерзости устраивают исключительно из-за денег? Нет чтобы во благо цивилизации, или мир спасти, или, например, из соображений долго лелеемой, выношенной и выпестованной шекспировской мести!

И снова Лев Иванович улыбнулся, по возможности загадочно.

Все-таки приятно поводить за нос эту отдельно взятую всезнайку – объективно проницательную, талантливую, начитанную, особенно в разнообразных сценариях.

…Данные прослушки мобильного телефона пострадавшей гражданки Романовой показали: разговоры, которые они вели с формально посторонним для нее гражданином С. Ю. Зубковым, не оставляли сомнений в том, что отношения у них самые доверительные.

– Вот и ответ, чего тебе названивать начал. Запаниковал, что до любимой добрались ожившие призраки мифического Лёли, – предположил Крячко.

– Не исключено, я ж к нему в голову не лазил.

– А заливал-то. Друзья детства, пятое-десятое. Между прочим, Лева, ты его лучше знаешь, как у него с жилплощадью?

Гуров, в самом деле побывавший однажды в зубковской обители, ответил:

– Никак. Ютятся с матерью в квартирке.

– Так вот, видишь, как все просто, оказывается. Мотив очевидный и самый корыстный, Романова теперь единственная наследница неплохой двушки.

– И ты туда же? Все сводишь к конфликтам вокруг жилья.

Станислав заметил, что это многих славный путь, который редко ведет в никуда:

– А к чему еще сводить-то? Не хуже меня знаешь, от чего все беды наши, от квартирного вопроса.

– Редукция, сиречь упрощение и объяснение всех событий одной первопричиной – признак незрелости и инфантилизма.

– Ладно, ладно. А может, редуцирующий инфантил спросить высокоинтеллектуального коллегу о том, почему он так уверен, что Зубков ни при чем?

– Потому.

– А иные аргументы, недетские, имеются? Исключая то, что ты ему явно симпатизируешь как слабоумному, но славному дитю?

Гуров хотел было сострить в ответ, что и к коллеге он относится с неизменной любовью и уважением, даже если таковой несет полную ересь на старости лет. Но не стал. Пояснил кратко, по сути:

– Во-первых, он человек, знакомый с нашей кухней, трудился на различных позициях – дежурный, шофер оперативной машины, участковый аж дважды.

– И что же?

– Как минимум понимающий, что он на виду и при малейшем косяке тотчас попадет под колпак. Или придется допустить, что он с детства грезил о том, чтобы присесть лет на двадцать.

– Что ж, принято.

– Во-вторых, он человек технически подкованный.

– Хочешь сказать, что если бы рыло его нахальное было бы в пуху, то получше бы замаскировался, так?

– Именно.

– И тут не поспоришь, хотя можно было бы. Эх, Лева-Лева! Вечно ты все портишь, какая была бы схемка красивая, – пожалел Станислав, – вот, скажем, писаки – те были бы в восторге: эдакий оборотень в погонах, стремясь избавиться от супруга любимой женщины, который мешал их счастью и занимал площадь, необходимую для других целей, воспользовавшись своими техническими навыками… кто он там, телефонный мастер?

– И это тоже. Монтировал антенны, усилители сигнала, ремонтировал технику…

– Вот стяжатель! Как нехорошо менту так себя вести, ай-ай-ай, корыстный негодник! – прокомментировал Станислав. – Так вот. Нашел телефончик… а может, и подтибрил, какой толстосумчик доверил в ремонт? А? Э-э-э-э… ну не важно, вместо того чтобы починить, напичкал взрывчаткой и взорвал соперника к чертям собачьим.

– А Нина?

– Что Нина?

– И Нину тоже?

– Просто не успела сбежать на безопасное расстояние. Да, если бы еще и присовокупить, что пацанка Нинкина на самом деле от Зубкова – каков был бы замес! Душещипательный. Да! Он же к тому же, как ты выяснил, на «ты» со взрывчаткой, опытный копатель.

– Замес крутоват, но идти по пути наименьшего сопротивления не позволяет мне ни здравый смысл, ни профессиональный опыт, – с сожалением отозвался коллега, – к тому же одно дело – выплавить стандартную взрывчатку из старого снаряда времен Великой Отечественной, и совершенно иное – где-то изыскать состав, незнакомый экспертам даже нашей лаборатории.

Станислав развел руками:

– На каждый чих у тебя платочек приготовлен.

– Спасибо на добром слове. Продержим умника в предвариловке максимум сорок восемь часов – а далее, увы, не получится пойти по легкому пути.

Крячко с готовностью возмутился:

– Ничего себе, легкому! Чужой труд любому легок! Участковый, мерзавец, героизмом страдает, выгораживает кого ни попадя, а что ж мы тратим время, просеиваем население. – Крячко испытующе глянул на друга: – Или тебе, паче чаяния, уже все очевидно?

Лев Иванович утешил:

– Далеко не все мне очевидно, и операция по чёсу-просеиванию, безусловно, нужная. Очевидно, что Зубков врет. Очевидно, что красивый телефон назначался Нине…

– Выступлю минутным критиком, – прервал Крячко, подняв по-ученически руку, – на чем основана сия уверенность?

– На психологии голодранской. Гаджет дорогой, малоизвестной марки, девица отлично разбирается в шикарных вещах, и такая штука не могла не привлечь ее внимания.

– И поскольку телефон подброшен именно на ее пути, то, скорее всего, тем, кто отлично знал ее маршруты…

– …и, с учетом услышанного от Зубкова, ведал и ее слабости, и «страшные» тайны.

– И при этом не им.

– Сто процентов не им. Но кем-то осведомленным, кто не хуже его в курсе, что никакого любовника-авторитета не было и сгоревший дом на той стороне канала – не более чем сгоревший дом. Искусственное место поклонения. Фетиш, можно сказать. И насчет мотивов. Тоже, знаешь ли, теряюсь в догадках: кому могла помешать эта дурочка?

Глава 13

…Мария вмешалась, решив уточнить:

– Лева, позволь уточнить. Ты точно не допускаешь мысли о том, что это не страшный план коварного Сережи – изуродовать любимую женщину с тем, чтобы никому-то она не стала нужна, и выступить спасителем?

Гуров решительно встал, оправив халат:

– Все, расходимся. Что за безобразие, и она туда же! Если знаешь человека, надо же как-то ему доверять!

Жена выдвинула беспроигрышное возражение:

– Только в крайних случаях. Мерзавец всегда тот, которого меньше всего подозреваешь.

– То-то Зубкова вы с Крячко столько времени подозревали, что он уже сам на себя не похож!

– Ты куда-то шел? – холодно спросила Мария.

– Хотел кофе сварить.

– Вот и вари. А заодно, так и быть, продолжай.

– Я полагаю, Станислав Васильевич, что надо еще раз обратиться к светлой памяти Дениса, – помолчав, предложил Гуров, – художественный образ Нины мне до сих пор до боли неясен. Что где тут правда, где ее воспаленные фантазии – разбираться можно до второго пришествия. С Денисом должно быть попроще.

– Согласен, Лева, чем шарить в потемках, лучше поищем под фонарем. К тому же и я от местечковых тайн порядком утомился. Понимаю, что мужик и должен, но мне вот лично есть чем заняться, да и тебе?

– Само собой.

– И в распоряжении у нас какая-никакая на ладан дышащая и все же группа. Пусть мальцы продолжают операцию «Чёс», а Зайченко с Сафоновым, знатоков местного фольклора, бросим на обработку контактов Дениса. Они-то способны отделить зерна от плевел.

– Принимается.

…Вызванная для разговора мама Дениса, Татьяна Михайловна – моложавая, красивая женщина, сразу видно, с железным характером – показала немного. Подтвердила, что да, с сыном рассорились на почве женитьбы, что добровольно, не желая конфликта, она отписала ему в дар квартиру первого мужа и теперь на нее не собирается претендовать, если только «эта» не попробует как-то ущемить внучку…

– Под «этой» вы подразумеваете Нину, – уточнил Лев Иванович.

– Именно, – подтвердила женщина, – пусть только беспутная эта попытается…

Она задумалась.

– Что же?

– От нее что угодно можно ожидать. Может продать квартиру и вбухать деньги в какую-нибудь Панаму, может подселить кого. Не позволю, не дам, – решительно заявила она и почему-то тотчас уточнила: – Я же могу запретить?

– Вообще лучше посоветоваться с адвокатом, поскольку мы не в курсе всех деталей их взаимоотношений…

– Какие могут отношения? Отгрузила ему сто бочек арестантов, женила на себе – вот и весь сказ. А Лялечку все равно не дам в обиду. Еще вопрос, отдам ли я ее. Я ведь имею право?

И снова пришлось разъяснять, что надо бы обратиться к адвокату, прозрачно указывать на возраст, что вопросы опеки не решаются вот так вот, в рамках разговора о совершенно других вещах.

– Скажите, Татьяна Михайловна, вы подозреваете кого-нибудь? Возможно, в окружении Дениса или Нины есть люди, к которым следует присмотреться получше?

– К Нине вам надо получше присмотреться, прямо обоими глазами, – по инерции скорее, нежели зло, посоветовала Татьяна Михайловна, – да откуда ж мне знать? Я давно из поселка съехала – и слава богу.

– Возможно, у кого-то могут быть причины личного характера, ревность, соперничество, неверность?

Татьяна Михайловна вдруг вспыхнула, хлопнула ладонью о столешницу:

– Перестаньте! Вот охота переливать из пустого в порожнее! Взрослые же люди!

«Интересная реакция на простой вопрос, надо попробовать…»

– Вы о чем сейчас, Татьяна Михайловна? – искусно изображая смятение, мягко спросил Гуров. – Я задел некую болевую точку? И вновь вынужден напомнить: если бы тут, в этом кабинете, находились бы люди, знающие абсолютно все местные сплетни, слухи и прочее… вас бы тут не было, нет?

Однако Татьяна Михайловна уже опомнилась, пришла в себя:

– Простите. На взводе я, столько всего навалилось. Не обижайтесь.

– Не буду, – пообещал полковник.

– Я подумала, вы про эту сплетню, что Сережка Зубков и Нинка… ну, вы понимаете.

Лев Иванович развел руками, улыбнулся белозубо: не понимаю, мол.

– Все вы понимаете, – вздохнула женщина, – да и я далеко не дура. Да, я знаю, Лялечка не дочь Дениса. У сына была первая, у Нины – вторая положительная, у Лялечки – третья группа крови.

– Ошибка возможна? – спросил Лев Иванович, осмысливая услышанное.

– Нет. У меня хранились их школьные медкарты. Но определенная группа крови далеко не всегда наследуется детьми. Еще можно допустить, что при взрослении группа крови может поменяться…

– А случайность?

Она покачала головой:

– Если только ради этого казуса отринуть все законы биологии.

– Нда-а-а-а… дела. Татьяна Михайловна, Денис об этом знал?

– Я ничего никому никогда не говорила, – отчеканила женщина, – и вас попрошу молчать, раз по моей глупости узнали случайно. Ляля – моя внучка, и точка. А Нинка эта…

Женщина назвала вещи своими именами, но немедленно попросила прощения.

– Ничего, я понимаю, – заверил Гуров, – а причастность Зубкова к случившемуся вы не допускаете?

Красивые, по-прежнему густые брови взлетели:

– Что-о-о-о? Да что вы, товарищ полковник! Сережа? Да безобиднейшее существо, конечно, нет!

– Знать бы изначально, кто на что способен…

– Нет, это я отрицаю, – твердо заявила Татьяна Михайловна, – так и запишите. Я с пеленок его знаю, даже если бы своими глазами увидела, не поверила бы.

– Кто же тогда? Может, есть идеи?

Однако она ответила бесцеремонно и решительно:

– Не знаю. Кто-то другой.

– Что ж, истекло сорок восемь часов, и отпустили Сережу? – поинтересовалась Мария. – А зря, зря. Классика жанра: настоящий убийца поймет, что с Зубкова сняты подозрения, и заляжет на дно…

– Не отпускал его никто, – утешил муж, – но сейчас не об этом, стало чем заняться. Как вскоре выяснилось, оптимизационное решение приняться вплотную за ближайшее окружение потерпевшего Дениса Романова оказалось абсолютно верным.

Зайченко и Сафонов, будучи освобожденными от туповатой и рутинной работы, взяли под козырек и без труда вышли практически на всех его одноклассников. Повезло и на этот раз: в основной массе те были не из летунов, почти все осели тут же, в Мокше, разве что некоторые потрудились отъехать на пару станций от нее. Опросили буквально всех бывших одноклассников, немногочисленных школьных друзей, выпускников городского училища.

И снова картина, которая сложилась по итогам изучения простой жизни простого человека, выбивалась за рамки обычной. Как минимум обескураживала и давала немало поводов для размышлений.

Глава 14

Шла бы речь о каком-либо громком имени, о народном любимце, звезде или спортсмене, можно было бы предположить, что понаехавших пришельцев-сыскарей пытаются убедить в том, что покойник был из чистого золота, а душа – алмаз.

Сдержанные панегирики старой учительницы Анны Георгиевны были развернуты, дополнены, разукрашены, трансформировались в колоссальную картину безупречной, практически ангельской жизни на земле.

Да и как иначе?

Достаточно посмотреть на все эти фото, представленные не только мамой, но и бывшими одноклассницами и даже одноклассниками, учителями, тренерами детской секции легкой атлетики и хоккея.

Разбирая все эти страницы летописи уже прерванной жизни – фото, записи опросов, медицинские документы, – Гуров не мог избавиться от мысли о том, что такого обаятельного человека было поискать: «С него плакаты бы писать, русского богатыря или просто надежду России».

Роста высокого, метр девяносто три, хорошо развит физически, он как будто родился красавцем с прямой спиной, не было у него и намека на обычные для высоких ребят недуги – сутулость, нескладность. Лицо, может, и не особо правильное, но очень запоминающееся, исключительно приятное, открытое, доброжелательное. Глаза большие, светлые, выражение такое, как будто всем всегда рад и всем доволен. Про таких говорят: светится изнутри. И улыбка – вот именно всемирно известная, гагаринская.

В городском техникуме, который окончил Романов, девушек было немного, учреждение готовило электриков, автослесарей, сварщиков, поэтому отработка тамошнего окружения завершилась быстро и без особых результатов.

Со школьными же связями пришлось покопаться, и очень скоро наметилась в них общая, генеральная линия: все люди, учившиеся с Денисом – причем как женщины, так и мужчины, – отмечали его исключительную чистоплотность именно в отношениях с женщинами.

За ним, как говорится, «бегали» многие девицы, но им приходилось довольствоваться лишь неизменно рыцарским, братским отношением. Были ли мальчишеские разборки по поводу девочек, девушек, женщин – нет, даже намек на это все опрошенные отрицали. Высказывались предположения, что, возможно, обиженные кавалеры делали попытки, но драк не получалось. Во-первых, Денис на самом деле никому никакого повода не давал, во-вторых, физически был отменно развит.

И вот такой по всем статьям безукоризненный человек женится на известной оторве, прожженной, познавшей все грани морального разложения. Это стало неожиданностью для всех. Или шоком, как выразилась завуч, она же классная руководительница.

Как это ни смешно, но многие друзья с Романовым прекратили общаться. Ну, это, допустим, дела темные, личные тараканы отдельно взятых граждан, а вот то, от чего отмахнуться никак нельзя.

Опросы бывших школьных друзей, подруг и просто знакомых Дениса Романова зафиксировали странное. Аналогично тому, как Нина несколько раз чуть не стала жертвой взрыва – в том числе и после того, как они с Денисом сыграли свадьбу, – выяснилось, что и вокруг Романова имела место некая турбулентность, пусть и иного рода.

Вскрылось, что с бывшими одноклассницами Дениса Романова начали происходить странные несчастные случаи.

– Лева, у тебя сколько эпизодов? – спросил Станислав, откладывая в сторону очередной убористо исписанный лист.

– Пока только три, – отозвался Гуров, похлопав по своей стопке.

– Три – это не «пока», это уже система. И у меня еще два. Между прочим, сколько вообще было человек в классе Романова?

– Все-то восемнадцать.

– Ничего себе, немного. Пять эпизодов – почти тридцать процентов.

Гуров потер лоб:

– И исключительно девочки.

После того как были проштудированы все бумаги, оформленные старательными операми, высчитанный Крячко показатель изменился. Оказалось, что пострадавших семь.

– Иными словами, из класса в восемнадцать человек, где девочек… сколько там?

– Девять персон.

– Лишь с двумя особами женского пола ничего эдакого не случилось.

– Или не зафиксировано.

– Или так. Причем одна уехала куда-то далеко, вторая тотчас после выпускного вышла замуж за одноклассника, с которым еще пешком под стол ходила.

Гуров кивнул, пересматривая бумаги.

Любопытные жертвы.

Ирина Латышева, золотая медалистка, гордость школы, папа – главврач городской детской поликлиники, мама – фармацевт, заведующая аптекой. Кто-то подстерег Ирину в подъезде дома и ударил по голове кирпичом, прямо по этой поразительной головке, украшенной пышными пепельными волосами. Причем, несмотря на то что девушка не из бедных, характер похищенного навел на мысль о том, что не корысти ради подстерегали. Взяли телефон – который вскоре обнаружился неподалеку, выброшенный и даже не выключенный, – немного денег (имела при себе небольшую сумму, лишь на самый крайний случай). Примечательно, что и дорогая цепочка белого золота, и дизайнерские кольца остались на надлежащих местах. Никаких посягательств на насилие также не было, а ведь очень красивая девица.

Юлия Голикова, дочь успешного предпринимателя, тоже отличница, спортсменка, мастер спорта по горным лыжам, попала в странное ДТП. Умница Зайченко не поленился сделать больше, чем было приказано, поднял материалы по этому делу.

– И тут красота, – заметил Станислав, рассматривая фото стройной девушки на фоне красного кроссовера.

– Ты кого имеешь в виду? – спросил коллега.

– Обоих.

На этом вот кроссовере «БМВ Х5», который спонсоры презентовали Голиковой за победу на престижном соревновании, она, не вписавшись в крутой поворот при спуске с одной из мокшанских гор, повисла на разделительном тросе.

– И смех и грех. Настоящее чудо, повезло девчонке, – заметил Крячко, со знанием дела изучая уже совершенно иные фото и схемы, – а так бы вылетела на встречку, как раз под фуру.

Из заключения экспертизы следовало, что автомобиль технически был в безукоризненном состоянии, а всему виной были не закрученные до конца болты колесного диска левого переднего колеса.

– Неудачная попытка хищения колес? – предположил Станислав Васильевич. – Начали отворачивать, кто-то спугнул. Или секретка попалась особо хитрая.

– Возможно. Но почему именно левого и прямо вот так переднего? – Лев Иванович придвинул к себе схему, составленную на месте происшествия. – Что ж, если исключить роковую случайность…

– Что-то не верю я в такой объем случайностей, – вставил Крячко, – многовато.

– …тогда придется допустить, что таинственный злодей точно знал, что именно в это время Голикова последует этой дорогой, – Гуров прочертил траекторию, – и будет поворачивать с горы именно направо, чтобы, лишившись колеса, машина по инерции оказалась именно на встречной полосе.

Любопытно. Точь-в-точь как с Ниной, кто-то твердо знал, что она проследует именно в этот день именно по этому маршруту.

Далее: еще одну спортсменку, Светлану Волину, кандидата в мастера спорта по хоккею – региональная спортшкола славилась женской командой, – подкараулив на пробежке в лесополосе, избили двое, оставшихся неизвестными.

– И снова, обрати внимания, ни малейших признаков ограбления, ни половых поползновений, – заметил Станислав.

– А тебе, старый греховодник, неясно, зачем же еще подстерегать в лесополосах молодых красавиц, – подтрунил Лев Иванович.

– Ну, ну!

Еще одну одноклассницу Романова, Ольгу Леонову, и ее закадычную подружку, Надежду Горенко, постигла удивительная и жуткая участь: они отравились сидром, который невесть как попал на территорию Московской области. По официальным версиям и данным единой системы учета, напиток именно этой марки, после употребления которого уже скончалось порядка ста любителей такого вида отдыха, но в других регионах. Подруги встретились после долгой разлуки, решили «посидеть», поболтать, как следовало из документов, взяли три литра сидра в местной «разливайке», по пути со станции.

Вот они шли к дому, такие веселые, улыбающиеся, а ближе к десяти вечера в квартиру соседей поскреблась Леонова – глаза расфокусированные, распущенный рот испачкан следами рвоты, пыталась что-то сказать, но встревоженных вопросов не слышала… перепуганные соседи ворвались в ее квартиру, где на кухне корчилась, испуская пену, пожелтевшая Надя Горенко. Не найди Ольга силы доползти до соседской двери – к утру в квартире обнаружили бы два трупа.

Ну, положим, про этих двоих одноклассники говорили, что они не дурочки выпить. Однако с благодушием отмахнуться от того факта не позволяет то, что Леонова и Горенко учились в одном классе с Романовым.

Валерия Алимова, окончив педагогический, осталась преподавать в школе. Попав в непростую ситуацию с ипотекой, сдала квартиру и проживала на родительской даче. В одну из осенних ночей чуть не сгорела вместе с домом. Причиной пожара и МЧС, и страховая компания признали неисправность электропроводки. Однако Валерия недавно окончила приводить дом в порядок, вся проводка была свежей, причем ремонт делала официальная фирма, обладающая безупречной репутацией и всевозможными допусками. Ей удалось все-таки получить возмещение. Несмотря на то что и она, и мокшанское общество настаивали на том, что имел место умышленный поджог, в возбуждении уголовного дела было ожидаемо отказано.

Алина Миронова, дипломированный кинолог, подверглась атаке… собаки. То ли зверюга была совершенно невоспитанная, то ли просто не жаловала дрессировщиков и зоопсихологов, но эта встреча для женщины вылилась в серьезные рваные раны ног и полноценную антирабическую профилактику. Было подозрение на столбняк, которое, по счастью, не оправдалось.

– Всего двое и остались, – подвел Крячко черту, – Маркина Анастасия и Безденежных Елизавета. Оставим в покое Безденежных, пусть она во Владивостоке крабов поедает, а Маркина тут, под руками. Вторая Центральная, дом три.

– Знаешь, что это за дом? – Лев Иванович открыл карту. – Это та самая единственная девятиэтажка, где Нина чуть не взорвалась, вызвав лифт.

– О как. Тогда логично предположить, что Романова тогда к ней в гости шла.

– Вряд ли, – возразил Гуров, – Нина не училась в одном классе с Денисом, стало быть, и с Маркиной.

– Ну, раз так, не имеет смысла ноги бить и отвлекать занятого человека, – заметил Станислав, набирая номер, – пойдем по простому пути, воспользуемся звонком осведомленному информатору. Але, Аленушка? Как вы, живы-здоровы? Ага, спасибо, и вам. Вопрос возник: что нам с вами известно об Анастасии Маркиной?

Он включил громкую связь. Было слышно, что спортивная Елена Васильевна следовало куда-то в горку и хотя не отдувалась, но все-таки дышала не так легко.

– Настя Маркова? А что вас интересует? Она самый безобидный человек, тихая. Окончила школу и тотчас вышла замуж за Сашу Щербина, это ее одноклассник. Детей у них трое.

Возникла мысль, Гуров быстро написал на листке: «Отношения с Романовым?» Крячко, прочитав, кивнул.

– Елена Васильевна, скажите, а она входила в круг фанаток Романова?

Та немедленно ответила, чуть не со смешком:

– Что вы. Они с Сашей как подружились в детстве, так и вот.

«Безденежных?» – написал Лев Иванович.

– Так-с, отлично. Аленушка, а Елизавета Безденежных?

– Что Елизавета?

– Она как относилась к Денису?

Маленькая пауза, смешок.

– Никак, – наконец ответила Елена Васильевна, – она вообще не по той части.

– Ага, ну ладно, что бы это ни значило. Благодарю вас, вы нам очень помогли.

– Рада быть полезной, звоните.

Станислав дал отбой.

– Что, Лева?

– А что – «Лева»?

– Никак имеет место маньяк обыкновенный, среднерусский?

Гуров усмехнулся:

– Эта версия объясняет все. Легко предположить, что кто-то мстит Романову или, напротив, девушкам, которые его добивались.

– И все-таки это не образ действия маньяка, – заметил Станислав, – системы, повторов нет, события разноплановые. И ни тени попыток посягнуть на честь дам, ни ограбить. Ни даже крови особой не наблюдается.

Лев Иванович достал копию классного фото, на котором практически все девчоночьи мордашки были обведены красным маркером.

– Это верно. Однако поспорю: есть закономерность, Станислав, и от нее не стоит отмахиваться.

– Какая же?

– Такая, что пострадали практически все одноклассницы Дениса Романова, исключая двух особ, которые им не интересовались.

– Так и жена пострадала, которая с ним не училась, и неоднократно, – напомнил Крячко.

– Жена, полагаю, была увлечена им больше всех, так что нашу закономерность не ломает.

– В целом логично. Но есть вопрос более насущный: что с Зубковым думаешь делать?

– А что с ним делать? – Гуров глянул на календарь. – Максимально возможный срок не истек, пусть посидит, подумает о своем поведении.

– Я это к тому, – снова начал коллега, максимально деликатно, – что без оснований сколько он уже просидел…

– Почему ж без оснований? Сам признал, что совершил преступление, – хладнокровно отозвался Лев Иванович, – и положа руку на сердце наговорил он как минимум на чистенькую триста шестую, ложные показания, а то и триста шестнадцатую.

– А прокурора ты… уведомлял?

Лев Иванович хотел было ответить, как коллега того заслуживал, но все-таки сдержался.

– Отвечу вопросом на вопрос: ты главу Рокотова видел?

– Это к чему?

– К тому, что выборы на носу. К тому же о чем ты сам говорил.

– Я?!

– Старость подкралась незаметно, ослабела память, – поддразнил Лев Иванович, – ты же сам размечтался относительно замечательного замеса и оборотня в погонах. Нет?

– Ах это. И что?

– А то, что я, хоть и не особо блестящий психолог, готов спорить на что угодно: столь энергичный глава городского округа, да еще бывший следователь, с радостью ухватится за возможность собственноручно засадить в цугундер именно оборотня в погонах. Чтобы доказать, что сам не такой.

– И поделом Зубкову, гаду, – кровожадно заметил Крячко.

Лев Иванович, поколебавшись, заверил, что в данном случае с коллегой согласен. И присовокупил:

– К тому же если уведомить прокурора… подловато получается. Мы-то знаем точно, что чудак этот не виноват…

– …в том, что идиот.

– Когда обладаешь подобным знанием, неловко подкладывать свинью коллегам-правоохранителям?

– Настоящие полковники таким образом себя не ведут, – признал Станислав, – и все-таки…