Текст книги "Чистосердечное убийство (сборник)"

– Кто из охранников прибежал? Не этот ли случайно, который тут стоял?

– Да, этот самый. Его Владиславом называли, кажется.

– А что за контора владеет этими ангарами? Мне этот Владик так и не сказал.

– Организация? Какое-то ООО «Альтернатива», но деятельности они тут практически никакой не ведут. Я так понял, что ангары когда-то построили, а работы встали. Авиационные моторы для частных самолетов они тут ремонтировать собирались, что ли.

– А гудит у них там что? Вроде дизельная электростанция?

– Наверное. Они мне говорили, что по дизелю в каждом ангаре держат для того, чтобы энергии хватало на освещение и для подключения электроинструмента.

– Так из-за чего этот майор застрелил Бурмистрова? – резко сменил тему Гуров.

Однако Коновалов на эту удочку не попался, даже не смутился, ответил как ни в чем не бывало:

– Вроде нервный срыв у этого майора случился. Раньше я его никогда не видел, от Бурмистрова о нем ничего не слышал. Не могу ничего сказать. Мы пока полицию тут ждали в тот день, почти ни о чем не разговаривали. В шоке были, сами понимаете, какая ситуация. А майор этот на земле сидел и голову руками зажимал.

– Хорошо, – кивнул Гуров. – А расскажите мне о том, каким человеком был Бурмистров.

– Вы знаете, товарищ полковник, у меня сейчас времени в обрез. Я кое-как вырвался, чтобы вам все на месте показать, а на долгой разговор как-то не рассчитывал. Может, вечером? Вы ко мне в администрацию приедете, могу и я к вам. Куда мне, в Самару ехать? Я хотел как раз мать навестить, могу заодно и с вами встретиться.

– Хорошо, когда приедете в Самару, сразу позвоните мне на мобильный телефон. Тогда и договоримся, где и как встретимся.

Коновалов торопливо ушел к своей машине, а Гуров, воспользовавшись тем, что никого из охраны не было поблизости, двинулся в обход второго ангара. Как он и ожидал, сбоку имелась еще одна неприметная железная дверь. Судя по тому, как сильно была утоптана здесь трава, ею пользовались очень часто. Гуров решил, что ему придется навести справки об этом предприятии под названием «Альтернатива». Надо узнать, есть ли какая связь между Ершовым и этой конторой.

Если бы Алена и не была владелицей сети салонов красоты, то рано или поздно они с Марией все равно посетили бы какой-нибудь салон. А уж в данной ситуации, как говорится, сам бог велел. Всю вторую половину сегодняшнего дня они посвятили спа-процедурам. Разомлевшая Мария еле передвигала ноги, но Алена предложила не спешить домой.

– Еще насидимся в квартирах, подруга! Ты в своей, я у себя. Твой муж в работу уйдет с головой, а я… сама понимаешь. Если никто из особ противоположного пола не сподобится пригласить выйти в свет, то и кукую дома одна.

– Можно еще допоздна самой пропадать на работе, – предложила Мария, усаживаясь за столик кафе, где, по заявлению Алены, варили самый замечательный кофе. Здесь же можно было выпить настоящего «Ламбруско дель Эмилия Бьянко», дивного белого игристого вина.

– А я пропадаю, Маша, и по вечерам, и днями. Только мужикам не это надо, им не нужна деловая леди. Им баба в доме требуется, а я не такая.

– Запуталась ты, Аленка, – мягко сказала Мария. – Ты просто начинаешь оправдывать себя, понимая, что упустила в жизни что-то важное, самое главное.

– А я пыталась! – нервно закуривая, ответила Алена. – Очень даже. Только один оказался мерзавцем и бабником, а второй – алкоголиком и извращенцем.

– Может, ты не там искала, не в том колодце воду брала?

– Да, надо было обращаться в полицию. – Алена засмеялась. – Отхватила бы себе полковника и успокоилась бы. А ты скажи мне, среди полковников не принято женам изменять?

– Полковники тоже всякие бывают, – глубокомысленно заметила Мария.

– Тихо! – Алена вдруг схватила Марию за руку. – А ну-ка, замри, подруга.

Мария сначала не поняла, чего приятельница от нее хотела, а потом увидела Гурова. Ее супруг в гражданском костюме, поглядывая на часы, усаживался за крайним столиком у огромного окна с видом на улицу. Вид у полковника был сосредоточенный и крайне задумчивый.

– Да ладно тебе. – Мария сбросила руку подруги и попыталась встать. – Брось ты эти детские игры.

– А вот проверим, Машенька! – Алена прищурилась, – давай поглядим, какие бывают полковники, настоящие ухажеры и джентльмены. Что, боишься?

– Ничего я не боюсь. Просто неловко как-то и нечестно по отношению к нему. Вроде как мы за ним следим, не доверяем ему.

– А так и есть! – Алена расплылась в хищной улыбке. – Проверим твоего полковника на вшивость. Скажи-ка, что ты будешь делать, если сейчас сюда войдет длинноногое существо с томным взглядом, а твой полковник кинется ей целовать ручку и усаживать за свой столик?

– Нет, Алена, этого не будет! – твердо заявила Маша и решительно встала.

Тут в кафе вошел крупный, какой-то угрюмый мужчина с лохматыми бровями. Он нашел Гурова взглядом и прошел к его столику. Они не протянули друг другу рук, а стали разговаривать так, как будто недавно расстались, не завершив беседу.

Мария многозначительно фыркнула и снова уселась за столик. Впрочем, Алене было уже не до Гурова. У нее в двадцатый раз за вечер зазвонил мобильник, и она снова окунулась с головой в административные и коммерческие вопросы. Теперь, как оказалось, ей предлагали спонсорство при проведении какого-то важного мероприятия, где нужно было причесать и привести в порядок нескольких ведущих и гостей.

Мария помешивала кофе и смотрела на широкую спину мужа. Она у него надежная, прочная. А ведь был же момент, когда она на долю секунды засомневалась. Вот ведь зараза эта Аленка, смогла пошатнуть веру в порядочность мужа. Мария виновато улыбнулась и мысленно попросила прощения у спины мужа. Потом она стала от нечего делать смотреть на его собеседника.

Гуров был настолько поглощен подготовкой к важному разговору с Коноваловым, что не заметил в кафе жены и ее подруги. Коновалов пришел без опоздания, плюхнулся на стул напротив московского гостя и сразу стал рассказывать. Он как будто демонстрировал, что все это время думал об их беседе, ни на минуту не переставал переживать по поводу смерти своего начальника и просто хорошего человека. Судя по его словам, Бурмистров был именно таким.

– Вы понимаете, Лев Иванович, за столько лет работы в администрации я повидал много начальников вообще и над собой в частности. Мне есть с кем сравнивать. И я вам скажу, что Дмитрий Сергеевич был человеком незаурядным. Он с первого же дня с таким энтузиазмом с головой бросился в работу, что заразил всех в аппарате этой жаждой. Как будто у коллектива открылось второе дыхание. Мы по-новому посмотрели на положение дел именно благодаря Бурмистрову.

– Свежая струя?

– Не только! Если хотите, то это обаяние настоящего талантливого руководителя. Я видел перед ним большое политическое будущее, и тут вдруг приключилось такое вот несчастье!

– Может, не вы один видели это его будущее? – спросил Гуров, пристально посмотрев Коновалову в глаза. – Может, кто-то еще его заметил и… испугался?

– Да. – Коновалов сразу остыл, немного осунулся и уставился в стол. – То есть нет, конечно. Я понял, к чему вы это сказали. Вам свойственно обвинять и приводить все возможные доводы.

– Это называется отрабатывать все мотивы преступления.

– Конечно. Но дело в том, Лев Иванович, что у Бурмистрова не было врагов. Он ни с кем не ссорился, всех умудрялся убеждать, не ломал людей и ситуаций, не штурмовал проблем, находил взаимоприемлемые выходы.

– Когда же он успел? – с сомнением спросил Гуров. – Бурмистров ведь в должности главы администрации района пробыл, если я не ошибаюсь, всего пару месяцев.

Сыщику опять показалось, что Коновалов смутился.

«Слишком он нахмурил свои брови. Я бы на его месте в этот момент сменил бы тему разговора. Хотя бы его направление, – подумал Гуров. – Что-то я неудобное спросил, а ему это не совсем понравилось. Он явно перехвалил своего покойного шефа, понял это и догадался, что я тоже сообразил. Что теперь?».

– Вы вот о мотивах говорили, – угрюмо продолжил Коновалов. – Я честно вам сказал, что у Дмитрия Сергеевича врагов не было. Я имел в виду его профессиональную деятельность. Есть еще частная жизнь каждого человека, и она порой преподносит нам огромные сюрпризы.

– Я так понял, что у кого-то все же был мотив убить Бурмистрова? – спросил Гуров, чтобы немного сократить количество пустых фраз.

– Был. – Коновалов кивнул и посмотрел московскому полковнику в глаза. – У участкового майора Ершова.

Гуров ждал чего-то подобного, какого-то неожиданного поворота, но чтобы вот так откровенно валить все на единственного обвиняемого!.. Или, вопреки всякой логике, именно Ершов и есть единственный претендент на роль убийцы? Невероятно. Хотя, если оглянуться на свой опыт, на годы работы в розыске, то можно вспомнить и не такие повороты сюжета.

– А подробнее? – попросил Гуров, ничем не выдав своих мыслей.

– А если подробнее, то у Ершова есть дочь. Большая умница, объективно говоря. Она еще школьницей участвовала в различных олимпиадах и побеждала в них, без проблем поступила в университет. Насчет нее уже есть договоренность, что после третьего курса она едет продолжать учебу в Кембридж. Причем за счет вуза. Ей прочат большое будущее. А у Бурмистрова есть сын, как вы понимаете. Они не просто знакомы, у них любовь. Этот паренек пытался совратить дочь Ершова, а тот их застукал. Вот так, товарищ полковник. Для Ершова вся порода Бурмистровых – враги рода человеческого, олицетворение крушения его идеальной дочери. Не могу судить, но никто ведь не знает, какой у них разговор возник, когда они неожиданно встретились за ангарами.

Для преподавателя вуза идеальные условия, если ему на подготовку нового курса дают год. Но часто бывает, что учебный план приходится менять срочно. Допустим, уходит кто-то из преподавателей. Его часы нужно кому-то отдать или срочно заменить один спецкурс другим.

Лидия Ивановна Смирнова, доцент и заведующая кафедрой экологии, попала как раз в такую ситуацию. Ей приходилось ежедневно тратить по нескольку часов на разработку курса лекций и семинарских занятий, сопутствующий им. Утвержденная программа, конечно, всегда одинакова, но каждый ученый привносит в нее нечто свое, собственное. У каждого преподавателя вуза свой подход к изложению материала, к построению лекций.

Сегодня в одиннадцатом часу вечера она никого не ждала. Накинув на плечи платок, женщина сидела за компьютером. Она не сразу сообразила, что уже некоторое время кто-то настойчиво жмет на кнопку дверного звонка.

Лидия Ивановна посмотрела на часы, поднялась из-за стола, включила в прихожей свет и приникла к глазку. На лестничной площадке стоял Владимир Константинович Захаров, молодой преподаватель их кафедры и ее коллега по научной тематике. Если бы не двадцать лет разницы в возрасте, то Лидия Ивановна могла бы расценить этот визит весьма однозначно.

– Здравствуйте! – Захаров расплылся в улыбке, когда дверь перед ним распахнулась. – Добрый вечер. Это я ломаю дверь.

– Вы что, выпили, Владимир Константинович? Первый раз вижу вас в таком состоянии.

– А я и есть в первый раз. Не находите, что наш разговор чем-то напоминает диалог из «Иронии судьбы»? Обобрали, подогрели…

– Господи, заходите же. – Женщина посторонилась, пропуская в квартиру коллегу. – Что случилось-то?

– Да вот захотелось поговорить с вами. Как со старшим товарищем.

– Очень деликатно с вашей стороны напоминать мне о моем возрасте, – с иронией сказала Смирнова. – Разувайтесь и проходите на кухню. Я вас буду крепким сладким чаем отпаивать, только сперва компьютер выключу.

– Работаете? – спросил Захаров. – Напрасно. Жизнь надо посвящать удовольствиям, духовному росту, а не заботам о неблагодарной природе.

– С каких это пор для вас, ученого-биолога, природа стала неблагодарной? – возвращаясь, спросила Смирнова. – Это что-то новое в вашем настроении.

– Новое, – повторил Захаров, повесив голову. – Мы с вами привыкли выискивать это новое, а оно караулит нас за другим углом. Зачем мы лезем в природу?

– Мы лезем, как вы это назвали, именно потому, что отвечаем за нее, – тоном педагога заявила Смирнова. – Мы столетиями брали от нее все, что только хотели, а теперь пришло время платить долги. Пора возвращать ей срубленные леса, распаханные степи, чистую воду и воздух, животный мир, который мы искоренили по своей жадности, но большей частью по глупости.

– А она в этом не нуждается. – Захаров расплылся в пьяной улыбке. – Природа нас игнорирует, справится без нашего вмешательства. У нее ведь непостижимый потенциал самовосстановления. Это мощнейший механизм, а мы лезем со своей смешной помощью. Как с детским совочком туда, где нужны экскаваторы. А еще есть человек. Он тоже является частью природы. С ним как быть?

Лидия Ивановна негодующе покачала головой, наливая в большой бокал крепко заваренный чай, куда она положила еще и толстое колечко лимона.

– А от него ее и надо спасать, – заявила женщина. – Человека и надо учить тому, как обращаться с природой. Мне ли вам объяснять эти вещи! Что-то я вас, Владимир Константинович, не понимаю сегодня.

– А как можно спасать природу от нее же самой? Человек – ее часть, значит, полноправный участник всех процессов. Он запрограммирован, включен в планы природы, а мы этого не поняли. Это симбиоз, против которого мы стали почему-то бороться. Люди схватились друг с другом. Они уже забыли и про природу, и про истоки всего сущего на земле.

– Мы боремся не против человека как такового, а с теми, кто загрязняет природу, убивает ее.

– Да? А с лианами и другими паразитирующими растениями мы почему не боремся? Они ведь тоже душат своих ближних, чтобы подняться над ними, приблизиться к солнцу.

– К чему вы клоните, Володя? Я что-то вас не понимаю.

– А я клоню к тому, дражайшая Лидия Ивановна, что мы не должны добиваться восстановления бобрового заповедника и заказника для дроф.

– Как это? – Женщина опешила, замерла с чашкой в руке, так и не донеся ее до стола. – Вы в своем уме?

– Именно в своем, – ответил Захаров и вдруг показался собеседнице совсем трезвым. – Иначе не говорил бы. Хотите откровенно?

Смирнова почувствовала столько взволнованности в голосе и глазах молодого коллеги, что просто молча опустилась на стул и поставила чашку перед гостем. Что-то в этом визите было не так просто. Не потому, что Владимир Константинович заявился к ней домой в одиннадцать часов вечера и пьяный. Дело было именно в странных его речах.

– Так с чем вы пришли? – тихо спросила женщина.

– Нам не дадут пробить наши природоохранные территории на тех землях, где мы планируем, – жестко сказал Захаров. – Понимаете? Не дадут! А если мы начнем упорствовать, лезть все выше и выше за поддержкой, то просто можем навредить себе. Вы хотите остаться без работы в университете, оказаться никому не нужной? Я не хочу. Я ничего другого не умею, хотя могу, конечно, пойти работать в школу. Говорят, там стали хорошо платить.

– Вам угрожали? – догадалась Лидия Ивановна. – Кто?

– А скажите вы мне, пожалуйста, какая разница? Иванов, Петров, Сидоров! Что от этого изменится? Вам важно, трактор какой марки вас переедет. Легче будет от того, что он произведен в Челябинске? Но есть и другая сторона медали, Лидия Ивановна! Эти люди могут все. Они способны дать вам гранты, даже заграничные. Вы хотите интересную тему, да такую, за которую вам будут доплачивать немалые деньги? Желаете еще и докторскую защитить по этой же тематике? Три в одном, а? Каково? Деньги, престиж, слава, звания, публикации! Все! А взамен надо просто отойти в сторону и не ковырять ногой в ямке, которую хотят занять другие. Столько лет никому дела не было до этих гребаных бобров и дроф, век бы их не видеть! Еще столько же никому и не будет. Только нам за это хотят еще и заплатить! Понимаете разницу? Вы хотели лабораторию с самым современным оборудованием, заказы от областного правительства? Это вам будет. Деканом хотите стать? Нет! А проректором?

– Убирайся вон, – тихо проговорила Смирнова, стиснув кулачок.

– Что?

– Я сказала, убирайся вон, подонок! – закричала женщина и вскочила так резко, что опрокинула бокал с горячим чаем.

Глава 5

Гуров спустился почти к самой Волге, где его ждал на своей старенькой «семерке» Седов. Капитан с деловитым видом расхаживал около машины, заложив руки за спину. Гуров улыбнулся и замедлил шаг.

«Хороший парень этот Седов, – подумал он. – Кто ему забил голову тем, что служба должна быть удобной и сытной. В его-то годы сидеть в хозяйственной части? Самое время учиться полицейской работе, набираться опыта. Кабинетов и бумажек хватит в старости.

Зато теперь ему будет что вспомнить. Еще бы, он раскручивал дело вместе с полковником Гуровым! Великий сыщик ему доверял, давал самостоятельные задания, советовался с ним. Ишь как он меня, знаменитого московского полковника, глазами пожирает, когда я с ним разговариваю. Эх, юность!».

Седов обернулся раньше, чем Гуров подошел к нему на расстояние брошенного камня. Молодец, помнит про осторожность, не уходит с головой в размышления.

– Ну, Алексей, докладывай, – велел Гуров, похлопал по крыше старенькие «Жигули» и решительно полез на переднее сиденье. – Устал я что-то сегодня. Давай сидя разговаривать.

– Если коротко, то народ не верит в виновность майора Ершова, – заявил Седов, устраиваясь рядом с полковником.

– Я в этом и не сомневался, – заявил Гуров. – Даже ненавистники, и те не верят, не так ли?

– Вы не поверите, Лев Иванович, но даже те люди, которые имели на него зуб, говорят, что Ершов убить никак не мог.

– Почему же не поверю? Запросто! – проговорил Гуров. – Не первый день в розыске. Повидал я убийц на своем веку. Это если коротко, а если длиннее рассказывать?

– Если длиннее, то еще интереснее, Лев Иванович, – явно горя от нетерпения, заговорил капитан. – Значит, так. Ни один человек в двух селах мне не сказал, что Ершов мог убить. Все уверенно говорили, что Александр Иванович – человек выдержанный, невозмутимый, да и не за что убивать главу района. Две женщины высказались по-иному. Они заявили, что как же надо такого человека, как Ершов, довести, чтобы он за оружие схватился. Вот такое мнение в народе о своем участковом.

– Ладно, я понял. А что ты мне хотел интересного рассказать?

– Про страшное поле, Лев Иванович. То самое, где ангары стоят. Оно, оказывается, тут пользуется нехорошей славой.

– Ну-ка!.. – заинтересовался Гуров.

– Лев Иванович, вы верите в мистику? Вот уж чего не ожидал от вас, – с укором заметил Седов.

– В мистику? – Гуров улыбнулся. – Нет, дружок, в настоящую мистику я не верю. Но за всю мою богатую жизнь я неоднократно становился свидетелем того, что за мистическими явлениями рано или поздно обнаруживались чисто криминальные деяния. Ты не поверишь, как часто людям с криминальными наклонностями приходит в голову таким вот образом маскировать свои преступления.

– Тогда другое дело.

– Рад, что успокоил тебя. – Гуров улыбнулся. – Так что там с этим полем такого загадочного?

– Оно пользуется недоброй славой у местных жителей еще со времен строительства этих самых ангаров. Их ведь поставили для того, чтобы здесь открыть что-то вроде частного аэроклуба, в котором хранились и обслуживались бы личные самолеты бизнесменов. Была когда-то мода на управление маленькими самолетами. Но дальше ангаров дело не пошло, и аэродром здесь не построили. Хотя, как я понял, землю под него уже отвели.

– Ничего мистического пока не вижу, – заметил Гуров. – Скорее наоборот. Все очень реально и по-человечески.

– Мистика была потом. Пошли слухи, что это поле не используется, потому что здесь разбился какой-то человек на самолете. Потом пропал пастух, которого деревенские жители нанимали на сезон. Стадо на месте, оно даже вечером само в деревню вернулось, а пастуха так и не нашли. Это было где-то в девяносто втором году. Потом, спустя пару лет, в той маленькой речушке, которую мы с вами видели, когда у нас машина сломалась, утонули сразу два местных пацана. А недавно в Лыкове нашли застреленного мужика. Тело лежало возле его же гаража. Причем никто выстрелов не слышал.

– Ну-ну, – с сомнением сказал Гуров. – Где это поле, а где Лыково?! Это же километров пять оттуда.

– Человек, которого застрелили, был в известной степени примечательным. Бывший прапорщик, который всю жизнь что-то доставал и чем-то торговал. Когда расформировали летный городок, этот прапорщик ушел из армии. В последние годы он промышлял цветными металлами. Вечером этот тип куда-то ехал на мотоцикле. Его видел местный пастух. Я узнал бы побольше, народ там словоохотливый, но торопился к вам на встречу.

Гуров несколько минут молча смотрел на небо. Седов поглядывал на него с некоторым благоговением и не мешал знаменитому сыщику думать.

Наконец Гуров подошел к своему помощнику, взял его за пуговицу форменного кителя и сказал:

– Ты прав, Алексей, в этом что-то есть. Давай поступим с тобой следующим образом. Потолкайся в этих гаражах, расспроси мужиков про этого бывшего прапорщика и про обстоятельства его смерти. Пастуха этого потряси, выпей с ним, что ли.

– Может, на это поле с ангарами ночью наведаться? – Седов явно загорелся новым заданием.

– Да боже тебя упаси! – строго сказал Гуров. – И думать забудь! Я тебе больше скажу: ты разговор веди таким образом, чтобы тебя не заподозрили в проведении дополнительного дознания. Тобой должно двигать простое любопытство. Можешь приврать, что собираешь всякие байки для сборника рассказов-страшилок или мистических историй. Но не более!

– Понял. А вы?

– А мне придется потянуть за ниточку с личной неприязнью майора Ершова к главе района Бурмистрову. Попробую найти способ поговорить с их детьми. Нелепо верить в этот мотив убийства, но если мы хотим иметь основания его отбросить, то нужно отработать версию по всем правилам.

– Стоит ли на нее отвлекаться? Я думал, что вы первым делом отрабатываете самые вероятные версии.

– А ты заметил, Леша, что нам кто-то усердно подсовывает именно этот вариант как основной? Разберемся с тем, кому оно нужно, тогда и продвинемся в расследовании. Это ниточка о двух концах.

Гуров понимал, что не только Седов, но и любой молодой оперативник не смог бы этого сделать. Перед полковником из главка многие двери открываются только благодаря его статусу.

«Но, в конце концов, какой смысл становиться полковником, если это не дает тебе преимуществ в работе? – думал Гуров. – К примеру, сегодня Рогозин сообщил мне номер мобильного телефона Оли Ершовой. Не думаю, что он стал бы устанавливать его по просьбе капитана Седова из хозчасти».

Гуров позвонил девушке, когда убедился, что к Ершову не пускают посетителей и что ему запрещено получать передачи. Значит, пытаться встретиться с его дочерью в изоляторе бесполезно.

– Оля, моя фамилия Гуров, – сказал он, услышав голос девушки, тихий и тусклый, похожий на грустный колокольчик. – Я из Москвы, полковник, служу в Главном управлении уголовного розыска. Я хотел бы с вами встретиться и поговорить о вашем отце.

– Из Москвы? – оживилась Оля. – По поводу дела моего отца?

– Именно. Только не надо, чтобы кто-то знал о нашей встрече.

– Почему? – тут же испугалась Оля.

– Все очень просто. Есть подозрения, что против вашего отца фабрикуют дело. Я даже не уверен, что он виновен в смерти Бурмистрова.

– Да? А когда мы встретимся? – Девушка заволновалась, явно почувствовала надежду.

Гуров поморщился. Ему очень не нравилось манипулировать вот такими беззащитными и наивными людьми, но иного выхода у него не имелось. Он просто обязан был уговорить Олю на встречу.

– Когда вы сможете. Например, прямо сейчас. Вы дома?

– Вы знаете, я бы не хотела встречаться дома. А почему мне нельзя приехать к вам в полицию?

«Молодец, девочка! – подумал Гуров. – Так и надо. Очень разумно, потому что ты не знаешь, кого впустишь в свой дом. А настоящему полицейскому нечего скрывать. Не надо пугать Олю, пусть у нее в душе остается надежда. В конце концов, для этого есть определенные основания».

– Конечно, – согласился Гуров. – Вы только никому не говорите, что идете в полицию. Я опасаюсь тех людей, кому выгодно сделать вашего отца виноватым. Жду вас через час в управлении Бобровского района. Зайдите в дежурную часть.

Девушка появилась на пороге кабинета, выделенного Гурову, через тридцать пять минут. Юная, с симпатичными ямочками на щеках и задорными кудряшками, она выглядела светлой и чистой. Гурову показалось кощунственным заводить с этой девчушкой разговор о растлении, о мести ее отца папаше ухажера. Но это часть работы, и ее надо делать. Особенно приятно потом бывает осознавать, что такие вот неприятные беседы, грязные темы, которые приходится обсуждать с чистыми душой людьми, приводят к раскрытию преступления. Не всегда, конечно. Но когда такое случается, то ощущения в душе неописуемые. Как будто светлая часть этого мира победила темную в жесточайшей схватке. А ты был тому помощником.

– Вы Оля Ершова? – спросил Гуров, вставая из-за стола и подходя к девушке.

– Да, – ответил мелодичный голосок. – Мне нужен полковник Гуров.

– Это я. Называйте меня Львом Ивановичем. – Гуров осторожно взял девушку за локоть и провел к стулу напротив своего стола. – Вы никому не рассказали, что идете на встречу со мной в местное управление полиции?

– Нет. – Девушка покачала головой, старательно изучая взглядом лицо собеседника. – А мне вообще-то и рассказывать некому. Все школьные подруги разъехались, а новые – в Самаре. Теперь как-то придется в деканате объясняться за опоздание на занятия. Не представляю, как такое им сказать.

Гуров увидел, как лицо девушки потемнело.

«Наверное, она всю свою жизнь гордилась тем, что ее отец офицер полиции, защитник обиженных, неподкупный страж правопорядка и законности, – подумал Лев Иванович. – А теперь что? Он арестован и находится под следствием по подозрению в убийстве».

– Что же, хорошо, – сказал Гуров. – Я просил вас о встрече, Оля, именно потому, что нам нужно с вами о многом и очень серьезно поговорить. Эта беседа может быть для вас не очень приятной. Все это мерзость и гадость, но разобраться надо, потому что от этого зависит судьба вашего отца.

– Я понимаю. – Оля кивнула, а в ее глазах блеснули первые слезинки.

– Пока не понимаете, – возразил Гуров. – Я хочу добавить, что находился в вашей области с плановой проверкой от министерства. Когда узнал о случившемся, решил задержаться, чтобы разобраться во всем. Честно скажу, что мне все это дело очень не понравилось. Нелепо все как-то выглядит со стороны. Так вы готовы к серьезному разговору, целью которого будет только спасение вашего отца?

– Да, конечно. – Оля закивала головой и полезла в сумочку за бумажной салфеткой.

– Хорошо. Тогда скажите мне, вас еще не вызывали к следователю?

– Нет, а должны?

– Если они тянут именно этот мотив преступления, то вызовут обязательно.

– Какой мотив? – не поняла девушка.

– Вы еще, видимо, не знаете, но следственное управление основным мотивом убийства главы администрации, инкриминируемого вашему отцу, считает личную неприязнь.

– Неприязнь? – Оля сразу испугалась. – Но почему? Из-за чего? Какая такая неприязнь, чтобы из-за нее убивать человека. Да они и не были знакомы. Мы с Матюшкой все думали, как свести друг с другом наших отцов, но постоянно откладывали это.

– Я сейчас вам объясню, Оля, о какого рода неприязни идет речь. Обещайте быть со мной искренней, это очень важно, прежде всего для вашего отца.

– Конечно, – заверила его девушка с еще более испуганным видом. – Мне нечего скрывать от вас.

– Следствие полагает, Оля, что ваш отец хотел отомстить отцу Матвея за то, что этот парень вас совратил.

Оля покачнулась на стуле как от удара по щеке. По лицу девушки пронеслась целая буря эмоций – от страха и стыда до обиды и возмущения. Она несколько раз открывала рот, чтобы что-то сказать, но буквально задыхалась. Ее руки теребили, рвали в клочья бумажные салфетки, а по щекам из широко раскрытых глаз сбегали слезинки.

«Бедненькая! – с сожалением подумал Гуров. – Вот за что ей такие испытания? Хорошенькая, миленькая, какая-то домашняя девочка. Теперь она сидит в полиции и выслушивает такие гадости. А ее отец угодил в изолятор по обвинению в убийстве. Конец, вся жизнь под откос!».

Гуров вздохнул, вышел из-за стола, подхватил второй стул и подсел к девушке.

Говорить он старался тихо, спокойно, даже вкрадчиво, чтобы совсем не перепугать ее:

– Оленька, постарайся меня понять. К сожалению, взрослая жизнь иногда бывает такой. Твой папа имеет очень серьезную и сложную работу, это ты тоже должна учитывать. Из общей беды и выпутываться надо вместе. Она ударила не только по вашей семье, но и по всем честным людям. Будем бороться за твоего папу сообща?

Лев Иванович все рассчитал. Он не просто так перешел на «ты», сознательно говорил уже не «отец», а «папа». Ему нужен был полный контакт с этой девочкой. А откуда ему взяться, если перед ней сидит чужой дядька, который произносит вслух такие жуткие вещи, а отец находится в не менее ужасном положении! Какой уж тут контакт? Не разревелась бы прямо в кабинете эта домашняя девочка, которая с самой большой бедой в жизни, наверное, сталкивалась в детстве, когда испачкала новое платье из-за хулигана, соседского мальчишки.

– Соберись, Оля, – просил Гуров. – Пожалуйста. Мне очень нужна твоя помощь, иначе я не смогу выручить твоего папу. Возьми себя в руки.

– Да, я могу, – с готовностью ответила Оля, шмыгая носом и прикладывая салфетку к глазам. – Я сейчас соберусь.

– Вот и хорошо. – Гуров улыбнулся. – Теперь давай говорить. Я ведь друг твоего отца, хотя лично встречался с ним всего два раза. Я тоже честный человек и не верю в его виновность. Поэтому говори со мной как с другом отца, вашей семьи. Хорошо?

– Хорошо, Лев Иванович. – Оля кивнула, и возле уголков ее нежного ротика появились две жесткие складочки.

«Видимо, характер в девочке все же есть», – решил сыщик.

– Вот и отлично. Тогда скажи мне, Оля, у вас с Матвеем Бурмистровым в самом деле была любовь?

– Почему же была? – кинулась на защиту своего мальчика Оля. – Вы считаете, что после всего этого она должна умереть?

Гуров мягко положил ладонь на локоть девушки.

– Это хорошо, что ты так считаешь, – заверил он. – Так вы любите друг друга? Это у вас серьезно?

– Да, конечно!

– Тогда я еще кое-что спрошу, только ты меня заранее извини, ладно?

Девушка явно догадалась о том, какой это будет вопрос, и вспыхнула, залилась пунцовым цветом от шеи до ушей.

– Вы с ним близки? – строго спросил Гуров. – У вас были интимные отношения?

– Нет, – одними губами ответила Оля и для пущей убедительности замотала головой.