Текст книги "Чистосердечное убийство (сборник)"

Удивляясь сегодняшней удаче, Гуров преодолел-таки перекресток и полетел дальше, нагоняя темно-синюю иномарку. Еще быстрее, еще! Уже виден номер, различается цифра 7. И тут…

Со второстепенной дороги вылетела горбатая иномарка, стала тормозить, но было поздно. Под визг резины она ударила «Тойоту» точно в середину кузова. От такого удара та подскочила, рухнула на бок и еще несколько секунд двигалась в таком вот положении, сыпля искрами и вращая колесами. Гуров остановил свой «Рено» и смотрел на происходящее как завороженный. «Тойота» остановилась буквально в нескольких сантиметрах от фонарного столба.

Полковник побежал к ней. Откуда-то сбоку вылетела полицейская машина, резко тормознула, проехала юзом, и на дорогу выскочили двое полицейских. Из «Тойоты» со стоном и руганью выбирался мужчина в темной куртке и джинсах. Гуров и сотрудники полиции стали помогать ему спуститься на асфальт. Один из офицеров посветил фонариком в салон и крикнул, что больше там никого нет.

Гуров сделал два шага назад и посмотрел на номер машины. Семерка на месте, темно-синий цвет, но водитель совсем другой. Черт, ошибка! Ушел строитель.

– Гражданин, я с вами разговариваю!

Гуров обернулся и увидел, что старший лейтенант обращается к нему.

– Гражданин, вы были свидетелем аварии? Вы видели, как все произошло, сможете подтвердить?

– Да. – Гуров обреченно кивнул. – Смогу. Теперь мне спешить уже некуда.

– Это точно, – согласился старший лейтенант. – Тут вот некоторые поспешили!..

Гуров вернулся домой около часа ночи. Маша встретила его у двери, встревоженная, но без вопросов.

Аленка только крикнула из холла:

– Явился наш герой? Заходите, полковник, мы вам сюрприз приготовили!

Гуров разулся и прошел к женщинам, которые расположились на ковре в холле с бутылкой вермута и фруктами. Аленка вся буквально исходила иронией и сарказмом. Гуров уселся в кресло и угрюмо оглядел всю эту красоту.

– Развлекаетесь? – устало спросил он.

– Имеем право. – Аленка развела руками и бросила в рот крупную виноградину. – Пока вы, господин полковник, ездили по городу и доводили меня до инфаркта осознанием того, что можете угробить мою машину, мы с Машенькой сделали всю вашу работу.

Гуров все так же угрюмо посмотрел на женщину. Аленка расплылась в счастливой улыбке и как школьница показала ему язык.

– Этого твоего строителя зовут Воропаев Игорь Сергеевич, – продолжила она. – А его контора именуется ЗАО «Каналстрой». Они давно уже делают не только каналы, а все, за что им платят. Воропаев – главный акционер фирмы и ее президент. Вот так-то!

– Как вы это выяснили? – поинтересовался Гуров.

– Все нормально, не волнуйся, – серьезно ответила Мария. – Просто разговорили этого подвыпившего Коняхина. Аленка с ним стала флиртовать, а он и принялся хвалиться своими связями и подрядчиками. Вот и все.

Глава 8

Строительство нового корпуса шло полным ходом. Гуров полагал, что Воропаев должен был запомнить его лицо. Тем более что полковник сидел на фуршете в клубе в непосредственной близости от столичной дивы. Пусть этот бизнесмен не поклонник театра и эстрадного пения, но на Марию он поглядывал и невольно должен был с намеком на зависть отметить, что некий мужчина расположился рядом с такой очаровательной женщиной.

Сейчас Гуров топтался возле стройки, прикидывая, каким образом лучше попасться на глаза фактическому владельцу и руководителю компании. Воропаев ходил по территории в сопровождении троих подчиненных, что-то осматривал, обсуждал, давал какие-то указания. Его служебная машина стояла за пределами университетского городка. Гуров подумывал было о том, чтобы встретиться с Воропаевым по дороге к автомобилю, но тот мог уехать с кем-то другим. Мало ли какие у него планы.

Тут Гуров вспомнил шпионский роман, прочитанный когда-то давным-давно, еще в юности. Там говорилось о том, что экспромт всегда выглядит куда более естественно, нежели тщательно продуманная операция. Все потому, что при планировании дела его организаторы всегда пытаются искусственно увязать все элементы, подчеркнуть логику событий. Во время экспромта все происходит естественно, включая и выражение человеческих эмоций. Все реакции выглядят куда более естественно.

Гуров просто направился к Воропаеву и группе сопровождающих его лиц.

– Здравствуйте, Игорь Сергеевич! – Сыщик с улыбкой протянул руку. – Хорошо, что я вас здесь встретил.

– Здравствуйте. – Воропаев тоже вежливо улыбнулся и пожал протянутую руку. – Не думал, что ваши интересы распространяются и на строительную индустрию.

Гуров вполне искренне рассмеялся и заявил:

– Видите ли, мои интересы очень разнообразны. Вы даже не подозреваете, насколько широк этот круг. Мне хотелось бы обсудить с вами одно деловое предложение.

– Ваше?

– Ну что вы! Я не производственник, просто иногда представляю интересы своих друзей в тех регионах, которые мне приходится посещать по иным делам. Если хотите, то я посредник, но на качестве делового сотрудничества это никак не отражается.

– Я не знаю, – Воропаев отогнул край рукава и посмотрел на циферблат дорогих часов. – Если вы подъедете в офис часикам к…

– Давайте сделаем иначе, – предложил Гуров. – Уделите мне буквально десять минут. Давайте присядем хотя бы вон на ту лавочку. Если вас заинтересует то, что я вам расскажу, тогда мы подумаем о встрече в офисе, подробном разговоре и глубоком погружении в тему.

– Ладно, давайте, – согласился Воропаев, жестом отпуская своих помощников. – Кстати, вы не представились.

– Меня зовут Лев Иванович, – сказал Гуров, усаживаясь на лавку и с солидным видом забрасывая ногу на ногу. – Так вот, Игорь Сергеевич, я представляю интересы некоторых вполне серьезных московских инвесторов.

– Даже так? – сказал Воропаев то ли с удивлением, то ли с сарказмом. – Любопытно. И в какую же производственную или хозяйственную область они намерены инвестировать средства?

– Несложно догадаться, что в область строительства. Иначе я не обратился бы к вам. Их интерес лежит в плоскости строительства элитного жилья. Они выбирают экологически чистые районы для коттеджной застройки. Я даже знаю, что у вас были кое-какие трения в этой области. Так вот, мои друзья могут помочь утрясти земельные споры даже на федеральном уровне. Вы были бы интересны им как партнер. Скажу еще, что существует серия проектов элитных коттеджей, а также система внесения изменений в стандартный проект с учетом пожеланий заказчика. Фактически базис, на который нанизывается достаточно большое количество индивидуальных возможностей.

– Хм, интересно. Но тогда на этом деле должен сидеть целый проектный институт.

– Все правильно, – согласился Гуров, который не особенно понимал, в какие строительные тонкости только что влез. – Речь ведь идет не об одной фирме, а о совместной идее, реализовывать которую собираются по всей стране. Это группа организаций, собственники которых договорились о совместных действиях. К этому делу подвязаны несколько проектных институтов, производители строительных материалов и даже некоторые западные компании.

– Может быть. – Воропаев наконец-то задумался и спросил: – Но почему вы, Лев Иванович, обратились именно ко мне? Разве мало в Самаре крупных строительных организаций с хорошей производственной базой и приличным опытом?

– Отвечу. – Гуров улыбнулся. – Видите ли, когда я сюда собирался лететь, мне подготовили список строительных компаний, работа с которыми нежелательна. По многим причинам. Одни конкретно придворные. Их истинными собственниками являются люди из правительства, а это большой тормоз в работе. Эти люди привыкли подминать под себя бюджетные деньги и не особенно стараться на рынке. Они считают, что кусок хлеба с маслом мимо рта и так не пройдет. Отсюда медлительность. Хромает качество, да и просто неприятно общаться с зажравшимися чиновниками. А бизнес – это скорость, способность мгновенно ориентироваться на рынке. Нет, Игорь Сергеевич, это не партнеры. Есть просто откровенные халтурщики или те персоны, за которыми стоит криминал. Таких чистых компаний, как ваша, не так уж и много.

Гуров уже был уверен в этом, потому что, по заданию Рогозина, здешние оперативники навели справки о «Каналстрое» и о прошлом самого Воропаева. Ничего особенно криминального там не было. Все на вполне обычном уровне.

– А вы не считаете, что люди, интересы которых вы представляете, являются моими конкурентами, а, Лев Иванович? – Воропаев прищурился. – Может, ваше появление для меня как раз и нежелательно?

– А фиг его знает. – Гуров пожал плечами. – Это уже не мое дело. Моя забота – изложить вам самую суть деловых предложений и доложить о том, заинтересовались вы или нет. Если это вас не волнует, то и флаг вам в руки. Если любопытно, то скажите. Через пару недель с вами созвонятся. Из Москвы приедут уже представители полномочной организации с программой и готовыми контрактами.

– Так что же, ваших друзей интересуют конкретные участки, или они ждут от меня предложений?

– В принципе перечень экологически чистых участков Самарской области существует. Я бы даже сказал, что это многоуровневый список. Территории, которые пробить очень сложно и дорого, но возможно, если включать рычаги на федеральном уровне. Дальше идут те земли, отвод которых под строительство можно оформить на местном уровне, с долевым участием здешних чиновников и бизнеса. Третья группа – это участки, которые можно застраивать хоть сейчас, но у местных предпринимателей просто не хватает средств для их одновременного освоения. Тут и появляются инвесторы. Например, на Самарской Луке есть интересные участки, но построить там что-то практически невозможно. Нужны рычаги в Москве. В районе Куромоча строительство можно начинать хоть сейчас, но там все время над головой у жителей будут реветь авиационные двигатели. Там не место для элитного жилья. Хотелось бы начать с Бобровского района, но там не обойтись без некоторых шагов.

– Ладно, Лев Иванович, я вас понял. Вы, я вижу, имеете представление об области и о моей компании. Я ничего не знаю о тех людях, от имени которых вы сюда приехали. Но поговорить и попробовать можно. Я согласен на застройку в Бобровском районе. Начнем с того, что вы справьтесь с «Альтернативой», а я посмотрю, каковы ваши реальные возможности. Ведь согласиться на сотрудничество несложно. Проблема в другом, Лев Иванович. Я засвечу свои контакты с вашими друзьями, а они возьмут и не потянут нашу область. Я стану изгоем, персоной нон грата на рынке, человеком, который связался с пришлыми, чтобы ущемить интересы земляков. Чувствуете, какая может сложиться атмосфера на местном рынке?

– «Альтернатива»?.. Это название фирмы? – Гуров сделал непонимающее лицо. – Я полагал, что вам экологи больше мешают с интересным участком под Бобровом. Там ведь раньше были природоохранные территории. Местные экологи пытаются восстановить прежнее положение.

– Будет вам, Лев Иванович! – Воропаев рассмеялся. – Чувствую, что ваши московские друзья не очень хорошо изучили местные условия. – Строитель поднялся, опять глянул на наручные часы, снова сделался собранным и немного угрюмым. – Ладно, я вас услышал. Если все это серьезно, то почему бы мне не ввязаться в дележку участков?! Тем более что сам я их все не освою. Будут конкретные предложения, начнется и разговор. Бизнес есть бизнес.

Гуров проводил взглядом Воропаева, за которым снова увязалась его свита.

«Ладно, – подумал сыщик. – Теперь хотя бы понятна позиция Воропаева и его место в этом деле. Врать ему смысла не было. Ситуация такова, какова она есть. Тогда надо зайти с другой стороны», – решил Гуров и отправился к административному корпусу.

Профессор Изюмов находился в своем кабинете, но там царила суета, не дававшая Льву Ивановичу Гурову возможности приблизиться к проректору на расстояние вытянутой руки. В кабинет одна за другой входили женщины с папками, большими склеенными листами каких-то календарных планов. Гуров видел через открытую дверь, что профессор обменивался многозначительными взглядами с той или иной женщиной. Одной рукой он листал бумаги, другой держал возле уха трубку проводного телефона и устало с кем-то спорил по поводу какой-то практики и финансирования.

Наконец-то Гуров улучил момент и проник в кабинет вместе с парой почтенных дам, которые, как оказалось, пришли с диспетчерской таблицей распределения аудиторий.

– Не сейчас! – взмолился Изюмов, тут же извинился в трубку и объяснил, что этот возглас предназначался вовсе не телефонному абоненту.

Гуров понял, что грядет некий кризис процесса. Проректор вот-вот жахнет кулаком по столу, всех выгонит и громко захлопнет дверь за последним визитером. Однако этого не произошло. Изюмов вдруг обнаружил у себя в кабинете Льва Ивановича, скромно сидящего у стеночки, и тут же сделал виноватое лицо. Он замахал на всех присутствующих рукой, прося замолчать.

– Лев Иванович! – воскликнул Изюмов, вскакивая из кресла и обходя свой большой стол, захламленный бумагами. – Я что-то забыл? Мы с вами договаривались?

Гурову было жаль профессора, с другой стороны, он сам выбирал себе работу. Вполне мог бы не идти в проректоры, а спокойно преподавать на своей кафедре. Грех было не воспользоваться моментом. Тем более что лично Изюмову создавшаяся ситуация абсолютно ничем не грозила. Так, легкая досада, о которой он через несколько минут забудет, учитывая напряженную работу, просто кипящую в его кабинете.

– Я понимаю. – Гуров рассмеялся. – При вашей занятости можно и себя самого забыть. Я просто не представляю, как люди, занимающиеся такой вот работой, вообще живут. Неимоверные нагрузки!

Надо было заканчивать, иначе даже проректор, погруженный в работу, смог бы уловить некую приторную слащавость и неискренность в словах гостя. Гуров понял, что пришло время быстро сделать то, зачем он сюда пришел, и уматывать. Проректора снова захлестнет волна работы. Он думать забудет о каком-то своем обещании и о визите настырного Льва Ивановича, которому посчастливилось быть другом изумительной и соблазнительной Аленочки Костиной.

– Не буду вас отвлекать и задерживать. – Гуров с готовностью вскочил со стула. – Вы в прошлый раз обещали познакомить меня с вашим специалистом из службы проректора по АХЧ. Я имею в виду Коняхина.

– Да? – Изюмов удивился и явно обрадовался, когда понял, что не обещал этому человеку чего-то большего. – Так, может, вам собственно проректор по АХЧ и требуется? Тогда я…

– Полно, Павел Леонидович, мне нужен только Коняхин со своими связями в строительном мире. Как сведущий человек, консультант или эксперт. Называйте как хотите.

Проректор расплылся в улыбке, бросился к телефону и принялся звонить в АХЧ. Гуров сидел и улыбался приветливо, почти ласково. Он боролся с чувством вины перед этим милейшим человеком за то, что отвлекал его от работы, дурил ему голову, играл с ним в свои детективные игры.

«Но что делать?! – успокаивал себя Гуров. – Должны же все люди вносить свой посильный вклад в борьбу с преступностью. От них не требуется бегать за уголовниками, стрелять и рисковать жизнью. Не для них бессонные ночи, полное напряжение нервов и ума. Достаточно будет, если они только иногда и совсем чуть-чуть помогут, часто не зная, что делают это».

Наконец Изюмов разыскал Коняхина и объявил, что тот вот-вот зайдет в кабинет. Гуров встал и торжественно, горячо пожал руку проректору. Возникла неловкая пауза, которую заполнить было нечем. Гуров буквально спиной ощущал, что в коридоре стоят, сидят и просто нервничают все эти тетки с бумагами, планами и проектами. Наверное, это же чувство появилось и у проректора, судя по его напряженному лицу.

Наконец дверь открылась. Гуров обернулся и с удовольствием увидел одутловатую физиономию Коняхина. Выглядел этот человек опять далеко не изысканно. Мешковатый пиджак на понуро обвисших плечах, всклокоченные темные волосы, галстук со съехавшим набок узлом и несвежая рубашка.

– Петр Владимирович! – обрадованно воскликнул проректор. – Вот товарищ по вашу душу. Я вас прошу, так сказать, по-свойски. Ах да! Виноват! Вы познакомьтесь! Это Лев Иванович, наш хороший приятель, а это…

– Спасибо вам огромное. – Гуров кивнул проректору и тут же овладел правой рукой Коняхина. – Петр Владимирович, дорогой, не сочтите за труд!.. Я много времени у вас не отниму, но, может, мы не будем мешать уважаемому Павлу Леонидовичу?

– Да, пойдемте, – немного растерянно предложил Коняхин. – А что у вас ко мне?

Гуров умело уходил от нужной ему темы разговора, пока они наконец-то не добрались до кабинета Коняхина. Помещение оказалось под стать хозяину. Во-первых, оно было прокурено до последней стадии. Сыщику казалось, что зеленые потертые стены вот-вот начнут выделять никотин, который станет сочиться ядовитыми каплями, стекать на рваный линолеум и деревянные плинтуса со щербинами и сколами. Стол у Коняхина тоже был завален бумагами, но и они имели вид, весьма далекий от элементарного представления об опрятности. Накладные, сметы, акты и прочие бумаги были мятыми, со следами грязных пальцев, местами обильно посыпаны сигаретным пеплом.

Тусклое окно с давно не мытым стеклом лишь усиливало эту тягостную атмосферу. Сыщику хотелось подойти к нему и раскрыть нараспашку или хотя бы расстегнуть ворот рубашки, чтобы легче дышалось.

Гуров сдержал позывы и перешел к своему делу.

– У меня к вам, Петр Владимирович, дело сугубо тонкое и щепетильное, – начал сыщик таинственным голосом. – Дело обоюдно выгодное и надежное. Есть люди, которые заинтересованы в том, чтобы сменить основного подрядчика на объектах вашего университета. Понимаете?

Коняхин со слишком напряженным лицом посмотрел в стену в том направлении, где располагался кабинет Изюмова. Его мысль была ясна и без слов. Гуров понял, что беспокоило Коняхина. Участвует ли в этом деле проректор Изюмов, откуда вообще растут ноги такого вот предложения, велика ли опасность? А вдруг Изюмов и другие важные персоны решили скинуть проректора по АХЧ? Не попадет ли под каток репрессий сам Коняхин?

– Чтобы было понятно и не возникало лишних беспокойств, я подскажу вам, Петр Владимирович, что никто из руководства университета не в курсе этих обстоятельств, – доверительно поведал Гуров. – Вы первый и, не исключено, единственный человек, который в курсе дела.

– Но не я принимаю решения. – Коняхин виновато, как-то вымученно улыбнулся. – Мое дело – контроль за ведением документации, соответствием работ установленным технологиям, качеством материалов, а подрядчиков выбирают выше. Что же вы все ко мне-то идете? Неужели не понимаете, как эти дела делаются?

– Понимаем, дорогой Петр Владимирович, очень даже хорошо. Но я пока не сказал вам всего. Тут вопросы будут посерьезнее. А что значит «вы все»? Кто-то уже приходил к вам? Да вы не реагируйте так! Я же не с улицы появился, а от Изюмова.

– Да вот это меня и пугает, – не сдержался Коняхин. – Изюмов, извините, при всем моем к нему уважении, в строительных делах и вообще в хозяйственных понимает мало. Может ввязаться по вашей милости в такие дела, из которых все мы потом будем долго выбираться.

– Резонно, – заметил Гуров. – Так вот, я же вам еще не все успел сказать. Решается вопрос о некоторой перестановке кадров и реструктуризации руководства вузом. Появятся несколько уровней управления, начиная от президента, потом ректора и так далее. Функции проректора по АХЧ будут поделены. Останется самостоятельная служба именно хозяйственного направления и управление при президенте, которое станет заниматься модернизацией и развитием вуза, в том числе материально-техническим. Капитальным строительством тоже. Выделяются приличные суммы из федерального бюджета под некую программу. Есть мнение, что человеком, который возьмется за организацию данного направления в вузе, должны стать вы. У вас опыт, знания, вы надежный человек.

Коняхин смутился от неожиданности и выдавил:

– Приятно, конечно, что обо мне складывается такое мнение.

– Обсудим и это, – многозначительно заметил Гуров, которому срочно надо было выпутываться из всей этой галиматьи и возвращаться в русло нужной темы. – А что вы там говорили, будто к вам все идут, что-то предлагают? Только не подумайте, что я из прокуратуры или еще откуда-то. Мне нужно это знать, потому что за мной стоят и местные подрядчики, и московские. Нам не хотелось бы, чтобы к университету примазались такие организации, как, к примеру, какая-нибудь «Альтернатива».

Эффект был удивительный. Услышав название этой фирмы, Коняхин дернулся так, как будто его ударили сверху по голове. Гуров в жизни не видел такой реакции. Кажется, он зря пришел к этому человеку. Нервы у того были ни к черту. Он сам уже должен был понимать, что ему никто приличной должности не предложит. Пьет, неопрятен. Возможно, что хороший исполнитель, но такие люди, как известно, никогда не получают приличных должностей. Они удобны для начальства, на них можно положиться.

– На хрен эту вашу «Альтернативу»! – Коняхин махнул рукой, не выдержал и полез в карман за сигаретами.

– Что, и здесь успели нагадить? – осведомился Гуров, желая получить побольше информации.

– Нагадить? – Коняхин нервно закурил и пустил струю дыма перед собой. – Именно так, подходящее слово. Они через меня пытались поссорить ректорат с Воропаевым. Тот из-за них двоих прорабов уволил. Меня чуть не подставили, еле открестился от взятки. Еще немного, и под прокуратуру бы все залетели.

– Это на них похоже. – Гуров сделал вид, что владеет информацией. – Только непонятно, они хотели такими способами выдавить отсюда Воропаева? Странная методика.

– Не знаю, – устало ответил Коняхин, брезгливо затягиваясь сигаретой. – Война у них между собой. Только вот причины ее я не совсем понимаю. Может, рынок делят? Только вот «Альтернатива» почти ничего не строит. Наверное, поэтому? Я удивляюсь, не знаю, кто стоит за этой конторой. Вроде у Воропаева сильная крыша, а все равно он с «Альтернативой» не справляется. Хрен ее знает, что там за борьба.

Седов ждал Гурова на набережной в тенистом уголке, на лавке рядом с двумя старушками. Он сидел, вытянув ноги и сложив руки на животе. Вид у капитана был довольный и усталый. Пока Гуров подходил к лавке, старушки поднялись и подались куда-то по своим делам, шумно что-то обсуждая.

– Доброе утро, Лев Иванович! – Седов встал и пожал руку шефа. – Привет вам из мира бездомных, но счастливых людей.

– Окунулся, значит, в среду? – с усмешкой спросил Гуров. – Да, это люди с иной философией, совсем другим мировоззрением. В Москве, в Самаре, во Владивостоке. Продукт цивилизации, побочный, почти не изученный.

– Ого, как вы! – восхитился Седов. – А я думал, что только у меня такие ассоциации возникли.

– Не надейся на лавры первооткрывателя этого затерянного мира, Леша. Им давно занимаются думающие люди, которые умеют делать правильные выводы из имеющихся фактов, а не просто шумно выступать и защищать удобные диссертации. Прослойка бомжей неистребима, даже если мы принудительно всех обеспечим жильем, пусть очень хорошим. Из людей, в которых природой заложена страсть к бродяжничеству, вырастали великие путешественники, но чаще именно бомжи.

– Вы считаете, что всех великих путешественников звала в дорогу не наука, а страсть к бродяжничеству? – осведомился удивленный Седов.

Гуров засмеялся и ответил:

– Ты, Алексей, очень впечатлительный человек для капитана полиции. Естественно, я это сказал ради красного словца. Конечно, их звала в дорогу наука. Но давай вернемся к нашим бомжам. Что ты там нарыл?

– Я думаю, что успел пообщаться со всеми завсегдатаями подвалов, теплотрасс и заброшенных строений, – с довольным видом начал рассказывать Седов. – Точнее, со всеми группами, потому что они по одному редко живут. Так вот, Лев Иванович, среди них по поводу этих полей тоже идет недобрая слава. Я имею в виду те места, где стоят эти ангары. Они люди странные, живут, основываясь на большом количестве примет и признаков, подсказывающих, когда, где и как можно раздобыть что-то полезное: пожрать, одеться, под себя ночью постелить. Вы не представляете, сколько среди них ходит всяких легенд и сказок. Не про Бабу-ягу или упырей, а о вещах околонаучных. Например, они мне с удовольствием пересказывали историю про одного то ли английского, то ли американского бродягу, у которого был рак. Он повадился на помойку, куда выбрасывали яблоки. Ел он, конечно, не совсем уж пропавшие, но с гнильцой. И вылечился! Представляете?

– А какие страшные байки они тебе рассказали про поле? Там летающие тарелки приземляются?

– Знаете, Лев Иванович, если бы они про оживших мертвецов стали рассказывать, про НЛО, то я бы посмеялся первым, но тут иное. Они молчат, – вдруг серьезно сказал Седов. – Или табу у них какое-то сложилось, или их запугали. Второе вряд ли, потому что они просто ушли бы из того района, да и все.

– Не ушли бы, Леша. Мне один старый опер, помнится, рассказывал, как в одном областном центре на юге России привокзальную площадь заполонили местные бомжи. Развелось их там столько, что, извини, плюнуть некуда стало. Начальник тамошнего линейного отдела принял нестандартное и тайное решение. Он велел собрать всех бомжей, запер их в товарный вагон и прицепил к составу, идущему в северном направлении. Предварительно его сотрудники оставили там несколько молочных бидонов с водой и штабель хлеба.

– И что? Они разбежались по дороге или заполонили вокзалы соседних городов?

– Не разбежались. Сначала бомжи вели себя смирно, но когда у них стали кончаться вода и хлеб, они принялись барабанить в стены и орать. Перепуганные местные полицейские прибежали, открыли вагон и обомлели. Там полно бомжей!.. Ты знаешь, у людей, имеющих власть, почему-то становится бедной фантазия. Эти умники снова наполнили молочные бидоны водой, привезли машину хлеба, еще чего-то там, водки и заперли вагон. Короче, доехали бомжи до Вологды. А там стражи порядка не стали рисковать и куда-то отправлять бедолаг. Да и холодно уже в тех краях стало. Вагон загнали в самую глушь, на какой-то полустанок, поставили на запасном пути, открыли двери, а сами на маневровый паровозик и бежать.

– Какова мораль сей басенки?

– Все бомжи вернулись в родной город. Последний из них появился спустя два года. Он и рассказал моему знакомому оперу эту историю. Знаешь, почему они все вернулись? Бомжи заявили, что в родном городе они знают все теплые и укромные места. Им известно, где можно жратвы раздобыть, скалымить на пузырек. Они, Леша, ведь в городах выживают как дикие племена в джунглях. Это их угодья, а в чужих местах они существовать не смогут. Там нужно долго приспосабливаться, изучать, вступать в конфликты с местными бомжами, давно освоившими территорию. Так что и твои не уйдут с родных мест из-за страха. Будут бояться, соблюдать некие неписаные правила, например, дадут обет молчания, но не уйдут.

– Да, – промямлил Седов. – Далеко мне до вашего опыта, Лев Иванович.

– Конечно. Я же не в кабинетах всю жизнь сидел, а работал на улице, среди людей. Я их изучал, пытался понять. Бомжей, простых обывателей, теток, торгующих краденым, мелких урок, воров и маньяков. Надо учиться с ними разговаривать. Обычно они ценят такое и бывают за это благодарны.

– Да, кое-что мне удалось, – с радостью проговорил Седов. – Вспомнил, что хотел еще вам добавить. Есть на окраине Лыкова бомж один, зовут его Виталиком. Я подозреваю, что в прошлом он был хорошим душевным парнем, мастером на все руки. Его и сейчас иногда подмывает что-то починить, сделать своими руками. Он у местной группировки бомжей как бригадир по калымным работам. Они всегда к нему идут, когда надо денег на выпивку сшибить. Или он их собирает, если кому-то нужна очень дешевая и неквалифицированная рабочая сила.

– Вот, а ты говоришь!.. – похвалил капитана Гуров. – Оказывается, ты попытался их понять, разобраться в их образе мысли. Так что же этот Виталик?

– Он нашел в мусорных баках возле овощехранилища рабочие ботинки. Ношеные, но еще крепкие и высокие – с берцами. По размеру они ему подходили. Для зимы прямо счастье. Да вот беда. В тот день Виталику удалось поллитровку водки заработать. На радостях да с устатку он ее почти всю выпил и не добрался до своей ночлежки. На этом поле, через которое шел, извините, домой, Виталик ботинки и потерял. Он тоже ссылался на чертовщину. Даже утром искать не пошел.

– Хорошие целые ботинки и выбросили в мусорку? – засомневался Гуров.

– Я тоже заинтересовался. Он говорит, что их выбросили потому, что они в солярке и нефти испачканы. Особенно подошвы.

– Нефть? Он геолог? Бывший разведчик недр? – осведомился Гуров. – Я вот, например, ни по запаху, ни по внешнему виду нефть не определю, потому как ни разу в жизни ее не видел.

– Он работал раньше на нефтеперерабатывающем заводе, километрах в десяти от Лыкова. НПЗ «Крекинг».

– Стоп. Ты почему мне так подробно про эти ботинки рассказываешь? – Гуров внимательно посмотрел на молодого офицера.

– Пытаюсь понять, Лев Иванович. Я, извините, без вашего разрешения к тому овощехранилищу наведался. Скажите, откуда на мусорке возле него обувь, испачканная в солярке и нефти? НПЗ черт знает где, а в самом овощехранилище рабочих ботинок нет и в помине, потому что там используются сплошь резиновые сапоги. Я это выяснил очень просто – сказал, что бомжа задержали с ворованными ботинками. Мол, мы решили, что он украл у них. Кладовщица мне рассказала, что они и в самом деле иногда бомжей приглашают перебирать овощи, а расплачиваются натурой. То есть овощами, которые начали портиться, но если их обрезать, то можно есть. Да и немного хороших дают. Я вот думаю, а если в этих подземных овощехранилищах хранят ворованное дизельное топливо, а?

– Это нам что-то конкретно дает в нашем деле об убийстве Бурмистрова?

– Если только Бурмистров узнал о топливе. Хотя… – Седов замялся. – Действительно, как-то не очень серьезно думать, что из нескольких тонн ворованной солярки станут кого-то убивать. Всегда можно отделаться условным сроком, вообще дело спустить на тормозах. Да, не тот уровень. Забудем!

– Не забудем, Леша, – поправил его Гуров. – А отложим в голове на дальнюю полочку, чтобы по мере надобности нам этот факт попался под руку.

Ершова официально арестовали и перевели в следственный изолятор. Гуров знал, что это обязательно случится, если Ершова кто-то усиленно топит. Да и нельзя человека, подозреваемого в убийстве, оставлять на свободе. Не положено.

Гуров ехал в СИЗО, потому что через оперативников изолятора Ершов попросил его о встрече. Миша Спирин уверенно лавировал в потоке машин и молчал. Он уже несколько дней возил полковника из Москвы и привык, что говорить надо только тогда, когда тебя спрашивают. Гуров не любил пустой болтовни. А еще он постоянно и напряженно думал. Миша сначала обижался на полковника, даже подумывал было написать рапорт, сослаться на здоровье и попросить другую работу. Потом он послушал разговоры капитана Седова и Гурова и проникся уважением к обоим. А еще его служба превратилась в чтение детектива. Он знал, чем занимаются офицеры, и все гадал, каким же будет финал их расследования.