Текст книги "Выстрел в спину"

Глава 5

В кассе молодой семьи находилось тысяча шестьсот рублей, не считая копеек. Попытка составить смету расходов на приобретение кухни и занавесок, спальни и плафонов, гостиной и торшера окончилась неудачей, так как и Ирина и Олег имели лишь приблизительное понятие о стоимости необходимых вещей. Ирина двадцать лет жила с родителями, где кровати, половики, столы и чашки были со дня ее рождения, а когда что-то покупалось новое, она порой и не замечала либо принимала как должное, не интересуясь ценой. Олег жил в общей квартире, комната, которую он занимал один после смерти матери, была обставлена так, что брать оттуда что-либо в новую квартиру смысла не имело. Когда Ирине нужны были пальто или чулки, она говорила об этом маме, которая совещалась с отцом, и необходимая сумма любимой дочке выделялась немедленно. У Олега с этим вопросом было еще проще, он все необходимое покупал во время поездок, за рубежом, одевался просто, но модно и не задумывался о том времени, когда обстоятельства могут измениться.

Бумажку с набросками сметы порвали и побежали в магазин, решая на ходу, куда в первую очередь: в мебельный, электротоваров или тканей?

Молодые вернулись лишь к вечеру, истратив двадцать рублей на такси и обед и приобретя в «Малахитовой шкатулке» на Калининском проспекте серебряный половник и мельхиоровое ведерко для льда, ведь шампанское у них еще было. Молодые твердо решили покупать в дом только вещи экстра-класса, никакой дешевки у них не будет, пусть на обстановку квартиры понадобится несколько лет, пусть – они не спешат, время есть.

На следующий день Олег перетащил из своей старой комнаты огромную полуразвалившуюся софу. Ирина привезла от родителей чашки, ложки, вилки. Начать решили с кухни, на другое не отвлекаться, на такси больше не ездить, обедать только в дешевых кафе или столовых. Вечером они вернулись на такси, Ирина купила портьеры для гостиной, Олег – букет алых роз. Портьеры за их цвет назвали «Золото Маккены», розы поставили в одну из призовых ваз и принялись составлять план на завтра.

Через две недели кухня куплена еще не была, но в нераспакованных свертках, громоздившихся в углу, покоился столовый сервиз на двенадцать персон с изумительной супницей, честно сказать, из-за супницы сервиз и приобрели, ведь серебряный половник уже существует. В ванной заменили раковину, а в холле повесили огромное зеркало, отчего сразу стало просторнее и веселее.

От магазинов временно пришлось отвлечься, так как у Ирины началась практика, а Олег должен был появиться в отделе кадров завода химического машиностроения, куда получил назначение. Председатель спортобщества обещал, что на заводе Олега примут с распростертыми объятиями, двести рублей – тот минимум, который он, председатель, гарантирует.

Кадровик довольно равнодушно перелистал документы и сказал:

– Рады, Олег Петрович. Поздравляю с началом трудовой деятельности, с вступлением в нашу дружную рабочую семью, – и протянул вялую, испачканную чернилами руку. – Специалист по полимерам нам нужен, просто необходим. Ставка у нас имеется, неплохая ставка, надо сказать, – он почему-то опустил глаза. – Сто пятнадцать для молодого специалиста, вам просто повезло. Сейчас я вас познакомлю с начальством, – он, не поднимая головы, выдвигал и задвигал ящики стола, словно хотел именно оттуда выудить начальство на свет божий. – Уточните круг своих обязанностей и приступайте.

Олег устраивался на работу впервые, никогда в жизни не торговался, услышав же об окладе, смешался. Может, его, как сопляка, обманывают, или это нормальная заработная плата? Он не показал своей растерянности, даже улыбнулся, поблагодарил, однако попросил еще несколько дней, мол, только женился, новая квартира, быт, одним словом.

– Конечно, конечно, – радостно ответил человек с чернильными руками. – Неделька терпит, приходите, мы вас ждем.

Когда за Олегом закрылась дверь, он снял трубку, набрал номер:

– Я спровадил его, Митрофаныч, – сказал, довольно улыбаясь. – Нужен? Тебе работник нужен, а не спортсмен. Ты бы видел этого работягу, костюмчик на нем ого-го, дипломат-аристократ, а не технолог.

Ниночка, секретарь председателя спортобщества, которая месяц назад, заливаясь румянцем, встречала Олега кокетливой улыбкой, холодно посмотрела и, продолжая печатать, обронила:

– Приветик, Перов. Совещание.

Олег недоуменно пожал плечами и легко открыл тяжелую дверь.

Сидящий во главе стола председатель взглянул на открытую дверь раздраженно, узнав Олега, кивнул и указал на стул. Председатель общества, заслуженный мастер спорта, в прошлом неоднократный чемпион страны, был на пятнадцать лет старше Олега, однако взаимоотношения у них уже давно установились товарищеские.

Обсуждался больной вопрос – футбольная команда болталась во второй половине турнирной таблицы.

Председатель закрыл совещание и, глядя в сутулую спину главбуха, сказал:

– Деньги должны быть, хоть воруйте.

И главбух покорно пошел «воровать», то есть срезать последние крохи с других видов спорта. Когда все вышли, председатель пожал Олегу руку и, посмотрев на потолок, сказал:

– Звонили, команду необходимо поднять, – он беззвучно выругался, – была бы моя власть, Олег, я бы их так поднял, забегали бы, как наскипидаренные. Каждый сопляк – прима, слова ему не скажи, он тут же… – председатель вновь посмотрел на потолок. – Или начинает говорить, что у соседей лучше. Ему, видите ли, предложили, обещали… Ну, извини. Рассказывай.

Выслушав Олега, председатель сказал:

– Потому что ты дурак, братец. Зачем раззвонил на весь свет, что выступать больше не будешь? Ты на помосте Олег Перов, а в жизни двадцатисемилетний оболтус с дипломом, – откровенно сказал он. – Может, еще годочек потаскаешь? Как спина?

– Спина чуть повыше… – огрызнулся Олег. – Ты мне обещал, Саша.

– В общем, ты прав, уходя – уходи, – он помолчал. – Я обещал, попробую. Не выйдет, придешь, будем думать.

Дома уже ждала Ирина, но Олег домой не поехал, а созвонился с Павлом Ветровым и отправился к нему.

Она познакомились год назад, в спортзале, куда Павел пришел с кинооператором – делал телевизионную передачу. Олег не очень любил разговаривать с журналистами или писателями. Вопросы всегда одни и те же, в глубь спорта не лезут, скользят по поверхности.

Ветров сразу понравился Олегу, так как не пошел через зал, размахивая руками, давая оператору и всем остальным задания, где стоять и что снимать, а сел у стены на скамеечку и тихо просидел всю тренировку. Изредка он что-то шептал оператору, тот согласно кивал и молча снимал. Ветров появился и на следующей тренировке, так же тихо сидел на лавочке и уже на улице, после душа, подошел к Олегу, представился и сказал:

– Ничего, мужская у тебя работенка. Я вашу железку долгое время не понимал. Ну, тащишь ее вверх, она тебя вниз. И все!

– Так оно и есть, – буркнул Олег.

– Не болтай, – оборвал Ветров. – Я когда-то горнолыжником был, у нас трасса, с ней борешься в слаломе минуту, на спуске чуть ли не три. У вас – секунда. Я могу дрогнуть, затем выправиться и победить. Ты не можешь. Так? У тебя лишь намек на сомнение, лишь искра неуверенности, и железо не простит, сломает.

Павел Ветров понимал в спорте, его передача о тяжелой атлетике была откровением даже для многих штангистов. Он не рассказывал о технике, не восхищался весом снаряда, а копался в людях, в психологии.

Олег и Павел подружились сразу. Обычно, практически всегда, Олег во взаимоотношениях с людьми, будь то мужчина или женщина, сразу захватывал инициативу. Павлу же он подчинился без сопротивления, с радостью. И дело не в том, что Ветров был старше Перова на десять лет, не просто годы, а жизненный опыт, знание жизни решили вопрос старшинства. Они встречались чуть ли не ежедневно, и уже через полгода казалось, что знают друг друга с детства. Их объединяли знания и любовь к спорту, только Павел вышел из спорта в большую жизнь, а у Олега все еще впереди. Но Олег относился к спорту проще и, так сказать, более потребительски. Интересно, много ездишь, видишь, хорошо живешь, тебя знают и любят. Павел смотрел на спорт более идеалистически и философски. Спорт, считал он, закладывает в характере человека фундамент, и самое страшное, когда конец спортивной жизни не становится сигналом к старту дальше, вперед, вверх, а наступает конец активности человека, начало его угасания в воспоминаниях о былом величии.

– Мало, точнее, плохо заботятся о спортсменах, – рассуждал Павел. – Человек в семнадцать, а во многих видах и раньше становится знаменитостью. Печать, радио, телевидение, интервью, поклонники, меценаты. «Надежда», «талант», «представитель страны». А сопливый «представитель» хорошо кувыркается на брусьях, далеко или высоко прыгает или, как ты, больше других поднимает. А перестал прыгать? Как с заоблачных высот опуститься на грешную землю? Крепко встать на ноги, понять, что прошлое лишь прошлое, а настоящее и будущее зависят теперь только от тебя.

– Так ведь и в спорте все зависело лишь от тебя, – возражал Олег. – Спорт в первую очередь труд и пот.

– Верно, – согласился Павел, – но в спорте человек находится в фокусе внимания, с тебя много требуют, но добился, тут же воздается сторицею, даже с излишком. Повседневная жизнь равнодушнее, тебе не рукоплещут, ты один из миллионов, никто тобой не любуется. Переход из одного качества в другое, из-под яркого света прожектора к нормальному свету дня, порой дождливого и пасмурного, для многих оказывается настолько болезненным, что люди надламываются.

Олег подтрунивал над серьезностью Павла, над его философией.

– Говори, говори, – обрывал Павел, – поглядим, как ты закончишь выступать и начнешь кувыркаться на ковре, который называется жизнь. Поглядим, сколько ты тогда поднять сможешь…

Олег только соприкоснулся с жизнью и несколько опешил. Не нужен? Уже не Олег Перов? И, приехав к Павлу Ветрову, Олег ожидал, что тот выслушает и скажет: что, стукнулся? Ведь тебе говорили, ты не верил, теперь хлебай полной ложкой!

Павел, в стареньком, вылинялом тренировочном костюме, в тапочках на босу ногу, открыл дверь, хлопнул Олега по плечу и молча прошел в комнату.

– Молодец, спас меня, – устало сложил бумаги в папку и блаженно потянулся. – Не понимаю, как вообще пишут, творят люди, не имеющие спортивной подготовки? Или талантливым легче? – он провел ладонью по коротко остриженным волосам и лицу, словно умылся. – Вряд ли, чемпионам-мастерам труднее, мы-то с тобой знаем. Мы, грешные, напортачим, ну ругнут нас лениво, да и забудут – какой с нас спрос? А маэстро ошибся-то самую чуточку, занесло на повороте, качнуло – крик, шум, конец света! – он сидел, навалившись на стол, выставив подбородок, и внимательно разглядывал Олега. – Человека нельзя лишать права на ошибку, иначе храбрый превратится в труса, нерешительный в подонка. Пока человек жив, пока барахтается, чего-то хочет, он ошибается.

– Ты мне заранее индульгенцию выдаешь? – рассмеялся Олег.

– Нет, проверяю на тебе тезисы своей статьи, – Павел хлопнул ладонью по папке. – Ты все равно выкладывай, за пазухой не держи.

Олег выложил. Стараясь не размазывать, рассказал о событиях дня.

– Дело не в самолюбии, Павел, – закончил он, – жить-то как? Иришка тридцать восемь и я после вычетов сотню, плюс кооперативная квартира. Ведь ноги протянешь.

– Как люди живут? – Павел увидел, что Олег болезненно поморщился, и упрямо сжал рот. – Да, да, как я колупался?

– Подожди, – остановил Олег, – все живут по-разному. Многие, к примеру, на шее родителей, я же сирота, у родителей Иришки рубля не возьму, да у них и нет.

– Некоторые воруют…

– Перестань, я тебе серьезно, а ты чушь порешь, – перебил Олег.

– Серьезно? Ты ко мне на такси приехал? Можешь не отвечать. – Павел махнул на друга рукой. – Так от Бауманской до меня… рубль пятьдесят, ты отдал два, а это треть дневного заработка. Ты, парень, считай, сегодня заново родился, учись ходить, все люди учатся, ты тоже учись. Скажешь, в двадцать семь тяжко? И я говорю, тяжко. Ты упрись, ты же в спорте не только железо ворочать научился? Верно? Проигрывать научился? Вот и терпи. – Он рассмеялся. – Ты одолеешь, Олег, верю, одолеешь. Этот кадровик в сатиновых нарукавниках и запотевших от постоянной перестраховки очках будет еще у тебя в приемной на цыпочках стоять. А председателя своего не ругай, ты его пожалей, Олег, трудно ему, бедолаге…

Павла прервал телефонный звонок.

– Кто? – спросил Павел растерянно, затем улыбнулся и посмотрел на Олега. – Здравствуйте, мадам, здравствуйте. Ваш герой здесь, минуточку, – он протянул трубку Олегу. – Иришка.

Олег разговаривал с женой, точнее – слушал. Павел, сидя за столом, поглядывал на приятеля и думал, почему все женаты, многие по второму кругу пошли, вот Олег, тридцати нет, а тоже успел, славная у него девочка. А он, Павел Ветров, все один да один. Не урод, стеснительностью не отличается, в свое время донжуаном считался, жениться все духу не хватает.

– Целую, – Олег положил трубку. – Ну, Иришка дает, люстру хрустальную купила, представляешь?

– Нет, – признался Павел, – а это хорошо или плохо?

– Прекрасно, – Олег хотел что-то еще сказать, но лишь махнул рукой и направился к двери.

Павел вышел за ним на лестничную площадку.

– Деньги есть еще? – спросил он как бы между прочим. – Могу ссудить, пользуйся, пока я богатый.

– Спасибо, обязательно, – Олег оперся на перила, легко перепрыгнул пролет и уже снизу крикнул: – Позвоню!

Павел вернулся к столу, открыл было папку, тут же со злостью захлопнул. В его ушах все еще звенел чистый доверчивый голос Ирины Перовой. Интересно, подумал Павел, почему она позвонила именно мне?

С этого дня Ирина стала звонить часто, звонила, разыскивая Олега, звонила и без повода, просто так, поболтать. Молодая и восторженная, Ирина не сомневалась, что все радуются ее молодости и счастью. Ветров радовался, очень скоро звонки Ирины сделались привычными, а затем необходимыми. Павел с Ириной выработали в разговоре определенный тон, она называла его «мэтром», он ее – «девочка». Когда же Перовым поставили телефон, то Ирина начала звонить ежедневно, а то и по нескольку раз в день. Она рассказывала о своих проделках, заговорах против мужа, делилась печалями, просила совета, как отомстить за то, что «сам», так они между собой называли Олега, ушел на работу, не поцеловав ее на прощанье. Сначала Павел играл роль мэтра и советчика, постепенно стал действительно сочувствовать и завидовать молодоженам. В этот период Ветров ощутил свое одиночество, потребность кому-то помогать, кого-то оберегать, кого-то любить. Этим человеком стала Ирина.

Олег поступил на завод, чем немало удивил кадровика. Добиться более высокого оклада не удалось. Олег по договору начал работать в родном спортобществе тренером, готовить юношескую команду. Три раза в неделю он проводил занятия, его радовал звон железа, уханье помоста, знакомые запахи пота и растирки. После занятий Ирина поджидала его в скверике у зала, и они выходили на Садовое и шли до площади Маяковского, рассказывая друг другу о том, что с ними случилось за день.

Ни кухни, ни другой мебели у них так и не появилось, зато пакетов и свертков в углу комнаты прибавилось, а количество денег уменьшилось. Но Ирина не переживала. Наоборот, такое бивачное существование развлекало ее, давало возможность мечтать о том, как же все будет здорово в окончательном варианте. Олег, поддерживая игру «как все будет, когда все будет», пытался найти выход из тупика, в который они медленно, но верно заводили свой семейный бюджет. Денег хватало только-только, о том, чтобы откладывать на мебель, не могло быть и речи. Неужели так до конца жизни мечтать о столе и стульях, занавесках и кухне под дерево?

Однажды, когда дав ребятам задание, Олег вышел покурить на улицу (табаком он начал потихоньку баловаться), к нему подошел Семен Семенович. Он был болельщиком. Штатный болельщик в тяжелой атлетике явление довольно редкое. Семен Семенович Семенов мог, не заглядывая в справочники, сказать без запинки, когда, где, кем, даже в какой попытке был установлен тот или иной рекорд. Семена Семеновича любили; как ко всем болельщикам, относились панибратски, хотя ему давно перевалило за пятьдесят. Он был небольшого роста, плотненький, всегда со вкусом одет, ребята привозили ему отличные вещи, но элегантным его назвать было нельзя, чего-то не хватало. Возможно, ему недоставало уверенности, ведь вещи надо уметь носить, а он как-то стеснялся, молчаливо просил не обращать на него внимания. Редкие волосы он тщательно зачесывал на пробор, маскируя лысину, круглое, гладко выбритое лицо прикрывал любезной улыбкой, смотрел всегда доброжелательно и участливо.

Олег никогда не интересовался им, здоровались, и только. И теперь, когда Семен Семенович подошел, Олег кивнул, думая о своем, но тот стоял рядом, не уходил.

– Какими судьбами? – из вежливости спросил Олег. Действительно, Семен Семенович никогда на тренировках новичков не появлялся.

– Узнал, что ты закончил, больше не выступаешь, – Семен Семенович тронул кончиками пальцев Олега за плечо. – Зайду, думаю, проведаю.

Олегу, конечно, было бы приятнее, если б зашел кто-нибудь из команды. Семен Семенович на сдержанный кивок не обиделся, он вообще никогда не обижался. Стеснительно потупившись, сказал:

– Ты женился, поздравляю, – и сунул Олегу какую-то коробочку. – Передай жене, скажи – твои болельщики поздравляют.

Олег удивленно разглядывал обтянутую шелком коробочку, поднял глаза на порозовевшего от смущения Семена Семено-вича.

– Спасибо. Неудобно как-то. Что это? – он открыл коробочку. На светлой мягкой подушечке красовались сережки и кольцо. – Бирюза? – Олег рассмеялся. – Здорово, у Иришки глаза такие же.

– Вот и ладно, вот и хорошо, – бормотал Семен Семенович, пытаясь закрыть коробочку и засунуть ее в карман Олегу.

– Спасибо, – Олег посмотрел на стоявшего рядом человека внимательно. – Иришка будет рада, – он взглянул на часы, затем на выход со двора. – А вот и сама принцесса.

Ирина шла как всегда быстрыми шажками, гордо откинув голову. Увидев мужа, замахала рукой. Олег вложил коробочку в руку Семена Семеновича, сильно сжал ее; когда Ирина подошла, сказал:

– Познакомься, Ириша, Семен Семенович, мой давнишний приятель.

– Здравствуйте, – Ирина протянула руку, с любопытством разглядывая нового знакомого.

– Я скоро, – Олег потрепал Семена Семеновича по плечу, ободряюще улыбнулся и ушел в зал…

Семен Семенович осторожно, как-то крадучись, расхаживал по квартире Перовых и, кивая, приговаривал:

– Очень хорошо, очень разумно.

Ирина уже надела серьги и кольцо, которое было ей великовато, ходила рядом с гостем и спрашивала:

– Ну как, Семен Семенович? Как вы считаете?

– Очень хорошо, очень разумно, – кивал тот и вновь переходил из одной комнаты в другую, возвращался на кухню, бродил по холлу, шел опять в комнаты, и от его хождения казалось, что комнат в этой квартире несметное количество.

Олег стоял в холле, прислонившись к дверному косяку, и куда бы Ирина с Семеном Семеновичем ни зашли, он их видел. Олег наблюдал за ними и думал, что приятелей у него много, этого же Семена Семеновича он никогда и не замечал, а вот пришел человек и… Что «и», Олег сказать не мог, но от присутствия этого мягкого, обходительного болельщика, от его дотошного внимания, участливого голоса было приятно и тепло.

– Очень разумно, дети, – Семен Семенович замахал руками, начал извиняться, но Ирина сказала, что, конечно, они дети, и он продолжал: – Очень разумно, что вы еще ничего не купили. Квартиру, гнездо, надо решать в комплексе, не таскать по вещичке. – И спросил: – У вас какие планы на вечер?

– Так уже десятый, – ответил Олег.

– Пустяки, если других планов нет, подъедем к одному человеку, взглянете на квартирку. Я думаю, вам понравится.

– А удобно?

– Удобно, удобно, хозяева рады будут. Милейшие люди, между прочим, – успокоил Ирину Семен Семенович.

…Ирина сидела на белоснежной медвежьей шкуре, пила шампанское и смотрела на Олега. «Неужели и у нас так можно устроить?» – спрашивала она взглядом. Олег покровительственно улыбался и так же взглядом отвечал: «Естественно, Ирина, ведь ты вышла замуж за Олега Перова».

Квартира, в которую их привез Семен Семенович, была тоже двухкомнатная, по планировке похуже их собственной. Но какая это была квартира! Возможно, Ирина не поставила бы у себя такую огромную полированную стенку. Наверное, в этой квартире не хватало и книг… Но облицованная изумрудным кафелем с черным полом ванная? Стены спальни обтянуты ситцем, на квадратной низкой тахте могли свободно уместиться шесть человек, мягкий одноцветный ковер загнан под плинтус. А гостиная? Цветной потолок, полукруглый огромный диван, перед ним низкий полукруглый столик, гигантское кресло, два приставных мягких стульчика, а эта шкура, на которой устроилась Ирина, поджав ноги? А посуда? Бокалы, чашки, вилки, ложки? Какое убожество собиралась покупать или уже купила Ирина!

– Конечно, мы не можем принять много народу, – говорила Алла, хозяйка дома, высокая ухоженная брюнетка в безукоризненном брючном костюме. – Но четырнадцать человек здесь размещаются свободно. Зато нет этих ужасных стульев, огромного стола, которые и нужны-то два раза в год, а загромождают всю комнату.

Хозяин, Борис Александрович Ванин, был мал ростом, белес и некрасив, но держался с достоинством и поглядывал на свою эффектную жену покровительственно. Он пил с Олегом коньяк и молча пожимал плечами, как бы говоря: женщина, этим все сказано, не будем к ней строги.

Когда Ирина с Олегом под предводительством Семена Семеновича приехали сюда, казалось, их ждали, словно о встрече договаривались за неделю. Охлажденное шампанское и марочный коньяк, семга и осетрина, цыплята и всевозможная зелень, какую можно найти лишь в дорогих кавказских ресторанах.

Вечер прошел весело и непринужденно. Когда Ирина с Олегом встали и начали раскланиваться, Семен Семенович спросил:

– Нравится? – и, правильно оценив восторженный взгляд Ирины и кивок Олега, закончил: – Можно устроить, конечно, с учетом ваших вкусов.