Текст книги "Ледяной свидетель (сборник)"

– А что стало с Глотовым после этого?

– Да я, знаете ли, не слишком интересовался его судьбой. Кажется, он затеял судебный процесс с этой питерской фирмой – точнее, она затеяла, но чем там дело кончилось, я не в курсе. Фирму свою он сразу ликвидировал – и юридически, и фактически. Слышал, что уехал в Москву, надеясь там открыть новую фирму, разбогатеть и рассчитаться с долгами.

– А жена Долгунова как себя чувствует после всего?

– Как чувствует, не знаю. Володя ее навещал после того, как Алексея посадили, говорил, что живет она очень бедно. Машину отобрали, все деньги, что нашли у Долгунова дома и на счету, пришлось отдать в счет похищенной им суммы. Теперь одна растит дочку, хорошо хоть родители помогают. Володя тоже как-то участвует в ее жизни.

– Это с какой стати? – удивился Крячко. – Вину заглаживает? Так она сама виновата!

– Он, как бы это ни звучало, ей симпатизирует, – едва заметно хмыкнул Захарчук. – Они давно знакомы, и когда Алексея отдали под суд, Наталья разыскала Володю и сама упросила его взяться защищать ее мужа.

– Да, – протянул Крячко. – Кто бы мог подумать!

– Вот именно, – грустно кивнул судья. – Даже мне, признаться, до сих пор обидно. Наталья, правда, не смирилась – писала письма, жалобы, подавала апелляцию, к журналистам обращалась. Ее даже в какой-то местной телепередаче показывали, я, правда, не смотрел. В Москву вроде даже писала на телевидение. Но все напрасно.

– А скажите, Николай Арсеньевич, вы сами верите в виновность Долгунова? – прямо спросил Крячко.

– Если честно, не знаю, – не задумываясь, ответил Захарчук. – Пока Володя его защищал, я практически убедился, что он невиновен. Но потом… Могу лишь сказать, что, если Долгунов все же невиновен, я ему очень сочувствую. Ему и Володе. Наталье – нет, а вот им – да. Кстати, своей вины Долгунов так и не признал.

– А его сообщника не нашли?

– Нет. Да и не доказано, был ли он вообще, этот сообщник.

– А его пытались искать? – спросил Крячко.

– Нет. Кому это надо? Дело закончилось, и Долгунова посадили, – завершил свой рассказ судья и, посмотрев внимательно на Крячко, спросил: – Вам все понятно, молодой человек?

– Да в общем, все. Непонятно только одно: какое отношение это имеет к Неделину? – задумчиво спросил Крячко. – Ну, тема диссертации – понятно, подходит. Но остальное? Кому понадобилось убивать его из-за дела, которое уже закрыто? И что он вообще мог узнать за такой короткий срок, чтобы быть убитым?

– Меня больше волнует, почему он поехал в Москву, – поделился своими размышлениями Захарчук.

– Это как раз можно объяснить. Скажите, вам такой человек – Юрий Кухлинский – знаком?

– Думаю, нет, – нахмурил седые брови старик.

– Может быть, в каком-то деле фигурировал? Как свидетель?

– Нет, нет, – покачал головой Захарчук. – Фамилия редкая, запоминающаяся, она не прошла бы мимо меня. А что?

– Да хотел Неделин с ним в Москве пересечься, но кто-то их встрече помешал, – ответил Крячко.

– В деле Долгунова никакой Кухлинский не фигурировал, – тотчас уверенно сообщил Захарчук.

Крячко посмотрел на часы, висевшие на стене, поскольку своих никогда не носил, ибо терпеть не мог никаких аксессуаров. Пора было встречаться с Гуровым. Стас был уверен, что тот уже закончил беседу с невестой Неделина, и теперь им нужно сопоставить полученные сведения, хотя судья Захарчук Олеси Юрьевой в глаза не видел, лишь слышал, что у его бывшего студента появилась некая девушка.

– Ну, что ж, Николай Арсеньевич, последняя просьба к вам, – обратился к нему Крячко. – Позвоните в суд и распорядитесь, чтобы мне выдали документы по делу Долгунова. На сим дозвольте раскланяться. – Он несколько шутливо склонился перед Захарчуком, стараясь передать манеру общения, присущую аристократии позапрошлого века.

Захарчук все сделал, как и просил Крячко, и сказал, что тот может забрать материалы до шести вечера.

– Как раз успеете, и суд недалеко, – напутствовал он в дверях Стаса. – Можете пешком прогуляться, я всегда так делаю.

– Спасибо, спасибо, – кивал Крячко, думая про себя, что в гробу видал такие прогулочки по двадцатиградусному морозу.

Спускаясь по лестнице, он набрал номер Гурова, однако в ответ услышал, что абонент недоступен. Это несколько его удивило: Лев никогда не отключал телефон, даже во время самой важной встречи. А если бы собирался это сделать, то предупредил бы заранее.

Решив, что разберется с этим позднее, Крячко направился в суд.

Побалагурив немного с миловидной девушкой-секретарем по имени Марина, Крячко выяснил, что работать и жить в Орехове достаточно скучно, что зарплата у секретаря суда чисто символическая, сама работа скучная, а громкие дела с убийствами встречаются здесь достаточно редко. Что завидных женихов здесь нет, поскольку все более-менее дружные с головой давно перебрались в Москву либо в Питер, а недружные самой Марине не нужны; что судья Захарчук – «нормальный старикан», адвокат Неделин оч-чень симпатичный и вполне перспективный, с ним у Марины могло бы получиться, но какая-то «мартышка» уже успела его перехватить. Адвокат Троепольский – тоже ничего, но в последнем деле так лопухнулся, что теперь о том, чтобы перебраться в Москву, ему и мечтать нечего. Равно как и о том, чтобы заполучить Марину, потому как она себе цену знает.

Стараясь делать вид, что ей все равно, Марина попутно пыталась выспросить у Крячко подробности его семейной жизни, но он, отлично понимая ее маневры, намеренно строил из себя болвана и напрямую ничего не говорил. Когда же Марина, поняв, что ничего не добьется, напомнила ему про копию материалов, Станислав сгреб их со стола, поблагодарил и сказал на прощание:

– Спасибо, дочка! Приедешь в Москву – звони.

– Ой, а телефон, телефон вы мне свой дадите? – встрепенулась Марина.

– А как же! – с готовностью кивнул Крячко. – Записывай, а то забудешь! Итак, пиши… Ноль-два! Записала? Вот и умница. Бывай!

Послав на прощание остолбеневшей Марине воздушный поцелуй, Станислав убыл восвояси. Выйдя на крыльцо здания суда с папкой под мышкой, он снова набрал номер Гурова. Абонент и на сей раз был недоступен, и это уже заставило Крячко встревожиться. Он знал, что тот собирается встретиться с Олесей Юрьевой в кафе «Сказка», и решил позвонить девушке. Услышав в ответ безмятежный тоненький голосок, Крячко пророкотал:

– Олеся Николаевна? Полковник Крячко беспокоит, Главное управление МВД! Вы куда там полковника Гурова подевали? Его всей Москвой ищут!

– Какого полковника? – На девушку скорее произвел впечатление не вопрос Крячко, а тон, которым он с ней разговаривал. Во всяком случае, она явно испугалась.

– С которым вы должны были встретиться в кафе два часа назад!

– А это был полковник МВД? Ну, знаете! Если в вашем МВД все такие, то это просто позор! – фыркнула Олеся.

– Так, слушайте, что там у вас произошло?

– А ничего! Ваш полковник просто обманул меня и не пришел на встречу! Я немного задержалась, всего-то минут на сорок, а его уже не было!

Крячко крепко задумался, не отключая связь. Даже если допустить, что Гуров после получаса ожидания решил, что Олеся не придет, он бы поехал к ней домой, или в суд, или еще куда-либо, но непременно сообщил бы об этом Крячко. Находясь в чужом городе, они всегда оставались на связи друг для друга. Значит, с Гуровым что-то случилось. Но вот что? Он еще и встретиться-то здесь ни с кем не успел. Они всего лишь довезли домой Татьяну Неделину, и он отправился на встречу с Олесей.

На всякий случай Крячко позвонил Неделиной, предупредив при этом Олесю, что перезвонит ей через пару минут, чтобы она не вздумала отключаться. Татьяна Алексеевна сказала, что полковник Гуров с ней больше не связывался. Снова набрав номер Юрьевой, Крячко выяснил, что кафе «Сказка» она покинула уже давно и сейчас находится дома. Велев никуда не отлучаться, Стас поймал такси и поехал в «Сказку».

Надо ли говорить, что в самом кафе никого не было. Он решительно направился к официанту и кассирше и, наконец, выяснил, что похожий мужчина действительно был в кафе пару часов назад, но расплатился и ушел, больше они его не видели. Поблагодарив обоих и пригрозив, что в случае дезинформации упечет за решетку, Крячко вышел из кафе и задумался. С Гуровым явно что-то случилось. И главное, где его искать, было непонятно. Если бы он просто не отвечал на звонки, Крячко быстро связался бы с Москвой и попросил экспертов определить местоположение телефона. Но раз он отключен, это бесполезно. Однако Стас все же решил позвонить, на случай, если вдруг телефон Гурова включится. Передав все распоряжения экспертам и наказав ни слова не говорить генерал-лейтенанту Орлову о его просьбе, Крячко огляделся и направился в сторону остановки.

Автобус на этот раз он ждал минут пятнадцать, успев проклясть все на свете. Едва открылась дверь, как он влетел в салон и, плюхнувшись на сиденье, подумал, что получил хоть что-то приятное за все это время. Сиденье, правда, было холодным, зато под ним располагалась печка, благодаря которой Крячко и рассчитывал отогреться. Однако не успел он проехать и одной остановки, как брошенный за окно взгляд заставил его вскочить с места.

Метрах в трехстах от кафе стоял припаркованный автомобиль. И автомобиль этот был очень хорошо знаком Крячко: именно на этом джипе они с Гуровым приехали в Орехов.

– Останови! – заорал Крячко, бросаясь к водительской кабине. – Останови, говорю!

– Не положено не на остановке, – недовольно отозвался тот.

Крячко в ярости полез за удостоверением, однако первым ему попался пистолет. Его он и дернул из кармана, сунув прямо в приоткрытое стекло кабины.

Водитель, мгновенно побелев, тут же нажал на педаль. Автобус резко затормозил, по инерции его наклонило, многие пассажиры, не удержавшись, полетели в том же направлении. Послышались крики, визги, ругательства. Водитель нажал кнопку, и дверь открылась. Крячко кубарем скатился по ступенькам и помчался к оставшемуся позади джипу. Водитель быстро захлопнул двери и, от греха подальше, уехал поскорее.

Крячко быстро подошел к машине, открыл ее. Дверца была не заперта, и уже это обстоятельство ему не понравилось. Салон был пуст. Не было также никаких вещей Гурова, включая планшет и мобильный телефон. Правда, что радовало – не было никаких следов борьбы или крови. А это означало, скорее всего, что полковник Гуров покинул салон джипа по своей воле. Крячко постоял, раздумывая, потом сел в джип и поехал вперед. Он ехал и думал о том, что придется все-таки связываться с Москвой и сообщать Орлову о случившемся, поскольку ситуация, кажется, вышла из-под контроля. И как бы ни подбадривал себя Крячко тем, что полковника Гурова не так просто взять и что им с ним приходилось выбираться из разных передряг, на душе у него было скверно.

Олеся Юрьева оказалась крайне непунктуальной особой. Честно прождав пятнадцать минут, Гуров решил все же позвонить и уточнить, собирается ли она прийти на встречу. Однако ему никто не ответил. Пожав плечами, он решил все-таки еще немного подождать, а потом повторил звонок. Ответом снова была тишина.

Гуров нахмурился. Барабаня пальцами по столу, он все время следил за входом в зал. В самом кафе народу было немного, а те, кто забегал, делали это скорее для того, чтобы погреться. Дуя на замерзшие ладони, подпрыгивая, они занимали места поближе к батарее, заказывали символические чай или кофе и, не торопясь, наслаждались законным правом на долгожданное тепло. Заходили молоденькие парочки, одинокие девушки, один мужчина пил уже пятую чашку чая, не заказывая больше ничего.

Внимание Гурова привлек мужчина несколько подозрительного, на опытный взгляд полковника, вида. Он зашел в кафе, низко надвинув на лоб вязаную шапочку с надписью «СОЧИ-2014», зыркнул по сторонам, постоял, обведя взглядом зал, потом качнулся и пошел к кассе. Взял чашку чая и, потоптавшись, устроился, наконец, на месте через проход от Гурова, периодически сверля полковника своими маленькими неприятными глазками.

Гуров в третий раз набрал номер Олеси, не дождавшись ответа, решительно поднялся и, расплатившись, направился к выходу. Выйдя из кафе, он остановился у входа, посмотрел по сторонам, но спешившей к нему на встречу девушки не увидел.

Повернувшись, Лев пошел к автомобилю. Достал на ходу ключи и, открыв дверь, собрался сесть за руль, как вдруг сзади послышалось:

– Эй, брат!

Он медленно повернулся. Перед ним стоял тот самый мужик, что не понравился ему еще в кафе.

– До площади не подкинешь? – заискивающе и фальшиво улыбаясь, спросил мужчина. – Три сотни плачу!

– Извини, брат, – усмехнулся Гуров. – Но мне в другую сторону.

Он уже занес ногу, чтобы сесть в машину, как мужик, с неожиданной для него проворностью, подскочил к нему и быстро ткнул чем-то в шею. Полковник практически ничего не почувствовал, падая на ледяной асфальт. Он не чувствовал, как его сгребли в охапку и затолкнули в салон. Не слышал, как завелся автомобиль, как тронулся с места. Не ощущал, как чья-то дрожащая рука нащупывает его вену и вводит в нее какой-то препарат. И совершенно не чувствовал, как его вышвыривают из салона на мороз, лежа на котором без сознания он через пару часов мог превратиться в кусок льда…

Глава 6

Крячко ехал очень медленно, внимательно глядя по сторонам и надеясь заметить что-нибудь, что помогло бы определить местонахождение Гурова. Так продолжалось несколько минут, пока кафе «Сказка» не осталось далеко позади. Вздохнув, Станислав достал из кармана сотовый телефон и собрался набрать номер Орлова, как экран засветился, а следом зазвучала его любимая мелодия рингтона. Номер был Крячко незнаком, однако он немедленно ответил.

– Здравствуйте еще раз, товарищ полковник! – прозвучал мужской голос. – Это капитан Глушаков звонит. Мне тут сообщили из больницы, что к ним доставлен человек с документами на имя Гурова Льва Ивановича и что он…

– Какая больница? – перебил его Крячко.

– Да она у нас тут одна! Городская больница имени Ленина, на Зеленой улице…

Крячко вывернул руль, а Глушаков добавил не без ехидства в голосе:

– Сообщили, что полковник находится в состоянии наркотического опьянения, так что имейте в виду, я вас предупредил заранее, а то ведь…

– Слушай, ты! – рявкнул Крячко. – Молись, чтоб у тебя в рабочем столе наркоту не нашли! – И, резко нажав кнопку, убрал телефон в карман.

Однако известие от Глушакова, снимавшее всю тяжесть с души, настолько порадовало его, что он даже и не злился сильно на этого капитана. Не меньше его порадовало и то, что он не успел сообщить Орлову роковое известие, чем уберег себя от многих неприятных мгновений.

Выжимая из джипа всю мощность, Крячко мчал в сторону городской больницы, даже не пытаясь ломать голову, что произошло с Гуровым, и надеясь во всем разобраться позже. Сейчас для него главным было убедиться, что с Львом все в порядке.

В больнице он сразу же направился в приемный покой, однако был остановлен криком вахтерши:

– Мужчина! Мужчина! Куда без бахил?

Ссылаясь на свое удостоверение, Стас попытался все же пройти внутрь, однако вахтерша настояла, что бахилы должен обувать каждый посетитель больницы, будь он хоть сам генерал, хоть мэр города, и церемонно вручила синий комочек, потребовав взамен десять рублей. Пришлось подчиниться. Бахилы не налезали на огромные армейские ботинки, он нацепил их только до половины и пошел так к лестнице.

На втором этаже Крячко встретил лечащий врач отделения Баранов и рассказал более подробно о происшествии, случившемся с Гуровым. Привезла его «Скорая», куда позвонили прохожие, обнаружившие лежавшее на улице тело прилично одетого мужчины, от которого к тому же не пахло спиртным. «Скорая» приехала, доставила его в больницу, где было проведено обследование.

– Большая доза транквилизатора плюс переохлаждение. Но, слава богу, несильное. Видимо, он пролежал на морозе совсем недолго, иначе все могло закончиться куда хуже. Его отогрели, привели в чувство, поставили капельницу для очищения крови от токсинов, так что все должно быть в порядке.

На вопрос, где и когда было обнаружено тело, Баранов ответил, что привезли к ним Гурова в половине третьего. Встреча с Олесей у него была назначена на половину второго. С учетом времени, которое он потратил на ожидание девушки, приезда «Скорой» и дороги в больницу, провести на морозе ему довелось менее получаса, по грубым подсчетам Крячко.

– Мне нужно пройти к нему, – решительно заявил он.

– Хорошо, только ненадолго, – разрешил Баранов, и Стас прошел к палате номер двадцать один.

Палата была четырехместной, Гуров лежал на ближайшей к двери кровати, и мимо него постоянно сновали туда-сюда другие пациенты – кто в туалет, кто за градусником, а больше просто из любопытства.

Крячко присел прямо на край кровати и покачал головой, взглянув на воткнутую в вену Льва иглу капельницы.

– Здорово, Лева, – негромко произнес он. – Поскольку времени у нас с тобой немного, долго рассказывать, как рад тебя видеть, не буду. Лучше быстренько поведай, как такое с тобой могло приключиться.

– Сам виноват. – Гуров разлепил бледные губы и слабо улыбнулся. – Расслабился, недооценил противника. Завтра я отсюда выйду – даже не возражай, я бы уже и сегодня покинул это милое заведение, если бы у меня глаза не слипались. Боюсь, засну на ходу. Значит, мужчина лет тридцати, в шапочке «СОЧИ-2014», похож на классического «нарика». «Пас» меня еще в «Сказке» – значит, связан с Олесей Юрьевой. Сообщи нашим в Москву, пусть пробьют все ее звонки за сегодня, проверят все контакты. Свяжись с Глушаковым – это лучше, чем ничего, а еще лучше, с начальником РОВД, пусть выделит людей для слежки за этой девицей. Также следует предупредить местных пэпээсников, чтобы обращали внимание на похожих мужчин. Шапочка «Сочи» – хорошая примета. Городок небольшой, чем черт не шутит, может, и попадется этот персонаж. – Гуров замолчал, тяжело вдыхая воздух, потом добавил: – А у тебя что нового?

Крячко очень кратко, буквально в двух словах пересказал разговор с судьей Захарчуком и сообщил, что собирается навестить адвоката Долгунова Троепольского, а также его жену Наталью. Гуров слушал и едва заметно кивал.

– Если понадобится, свяжемся с самим Долгуновым, – сказал он. – Где он сидит?

– Еще не выяснил, судья без понятия.

– Материалы дела Долгунова у тебя с собой?

– Да, вот они. – Крячко похлопал по небольшой сумке, в которую положил переданные ему Захарчуком документы.

– Оставь, – протянул руку Гуров.

– Есть ли смысл, Лева? – засомневался Станислав. – Тебе остаться надо.

– Смысл есть в любом случае. Во-первых, спать я буду явно не беспробудно, во-вторых, ты же все равно их читать не станешь, – слабо улыбнулся Лев, и Крячко протянул ему материалы, которые тот сразу убрал под подушку, после чего сказал: – Съезди еще раз к Неделиным, поговори с матерью, с братом. Возможно, у Вячеслава остались какие-то записи. И материалы его диссертации попроси. А лучше всего – изыми жесткий диск с его компьютера. Думаю, там можно порыться. Но без меня не трогай!

– Вы меня, Лев Иванович, всегда считали техническим кретином, – вздохнул Крячко. – А вместе с тем, когда ваш пижонский автомобильчик не заводится на морозе, вы звоните именно мне!

– Я просто считаю, что компьютерная техника может умереть от страха в руках такого гения, – хмыкнул Гуров. – Ладно, на сегодня все. Завтра я буду в форме, подъезжай прямо с утра сюда, подведем итоги, подумаем вместе. Да, и купи мне телефон. Этот гад все мои карманы обчистил. И главное, айпад прихватил, сволочь! Новенький совсем.

– Сделаем, Лева, не переживай! – Крячко легонько хлопнул друга по плечу и поднялся.

Выйдя из клиники, он сел в машину и поехал на улицу Строительную, где жила Наталья Долгунова. Попутно позвонил в Москву и передал все распоряжения Гурова.

Долгунова оказалась совсем молодой, лет двадцати трех – двадцати пяти, светловолосой и довольно симпатичной. Слегка вздернутый нос, большие голубые глаза, высокие брови – лицо выглядело немного глуповатым, но многим мужчинам нравится подобный типаж. Многим, но только не Станиславу Крячко, который и так был не слишком высокого мнения об умственных способностях слабого пола, а уж когда это находило отражение на внешности, ему и вовсе становилось скучно.

Перед тем как ехать к Наталье, он позвонил ей, поэтому женщина его уже ждала. Подтверждением стали первые же слова, которыми она встретила Крячко:

– Ой, как я рада, что вы приехали! Ну, наконец-то делом моего мужа начали заниматься! А я была в этом уверена! Справедливость должна восторжествовать.

Крячко покосился на Наталью, смотревшую на него наивными круглыми глазами, и спросил:

– Пройти можно?

– Да, конечно, вот сюда! – Она махнула рукой в сторону комнаты, и Стас прошел в комнату.

Обстановка в квартире была спартанская. Минимум мебели, никаких ковров-паласов, пледов, ваз, картин, торшеров и прочих интерьерных украшений. Диван и стол, явно видавшие виды, – вот и все, что находилось в гостиной. В смежную с ней комнату, судя по всему, совсем крохотную, Крячко даже не стал заглядывать, к тому же Наталья предупредила, что там спит дочь.

– Вы ведь из Москвы, – уверенным тоном произнесла она, заправляя волнистые светлые прядки волос за уши.

– Да, из Москвы. А откуда вы знаете?

– Так я как раз на кухне была, видела, как подъехала ваша машина с московскими номерами! – радостно сообщила Наталья. – А я ведь на московское телевидение обращалась! – продолжала она, усаживаясь на диван рядом с Крячко. – Мне велели ждать ответа, я уже не надеялась, и вот приезжаете вы! Значит, мое письмо все-таки дошло?

– Вообще-то, Наталья Игоревна, я приехал не совсем по этой причине, – осторожно кашлянул Станислав.

– Да? – В голосе Долгуновой прозвучало разочарование. – То есть вы не поможете выручить моего мужа…

– Возможно, что и смогу, потому что как раз во многом из-за него я и приехал. А для начала хочу, чтобы вы мне рассказали о той неприятной истории, что приключилась с вашим мужем.

– А вы разве не в курсе? Вы ничего не читали? – удивилась Наталья. – Была же статья в газете, в ней все очень подробно описывалось!

Пришлось раскрыть карты, которые, в сущности, Крячко не собирался прятать от Долгуновой.

– Наталья Игоревна, я не из прессы и не с телевидения. Я из Главного управления внутренних дел Москвы, фамилия моя Крячко. Так что статей я не читал, зато читал уголовное дело вашего мужа. Думаю, там все описано не менее подробно.

– Из Главного управления? Там заинтересовались моим мужем? – Наталья поднялась с дивана, и Стас торопливо продолжил, пока она не укрепилась в своем заблуждении, что дело ее мужа вызвало интерес у ГУВД:

– Мы расследуем убийство, и у следствия появилась версия, что оно каким-то образом связано с делом вашего мужа.

– Как это? – Тонкие брови Наталья взлетели вверх. – Его же посадили! Вы что, хотите повесить на него еще и какое-то убийство? Да вы…

Звонок домофона не дал ей договорить, и она пошла открывать дверь.

Крячко, настороженный неожиданным визитом, на всякий случай нащупал пистолет и взялся за него. В прихожей тем временем раздались голоса – Натальи и какого-то мужчины, а вскоре и сам мужчина появился в комнате. Он был довольно молод, высок и, кажется, всячески старался выглядеть старше и солиднее, о чем говорила тонкая полоска усиков над губой.

– Добрый вечер, – произнес мужчина, заметно волнуясь.

Крячко лишь кивнул, продолжая наблюдать за ним.

– Моя фамилия Троепольский, я адвокат, – представился гость, доставая документы. – А вы приехали по делу Алексея Долгунова?

Крячко смерил его оценивающим взглядом и, расслабившись, отнял руку от пистолета.

– Я-то приехал по делу об убийстве, а вот вы каким образом здесь оказались?

– Я позвонила Владимиру, – вышла вперед Наталья Долгунова, – как только увидела вашу машину. Понимаете, я подумала, если будет репортаж о деле моего мужа, то важно, чтобы его адвокат присутствовал.

– Вынужден разочаровать еще и вас, – пряча раздражение, обратился Крячко к адвокату, – но репортажа не будет. Я из ГУВД Москвы, полковник Крячко. Мог бы сказать, чтобы вы уходили с миром, но не скажу, потому что так и так собирался беседовать с вами. Так что будьте уж любезны, подождите, пока я закончу с Натальей Игоревной.

Долгунова закивала и, присев на диван, очень эмоционально и драматично рассказала о судебном процессе, о том, как подставили ее мужа, о стараниях адвоката, о том, как ей сочувствовали все – и соседи, и друзья, и присутствующие в зале, но все было бесполезно, потому что судья придрался к ней и вынес Алексею Долгунову несправедливый приговор.

– То есть вы убеждены, что ваш муж получил наказание незаслуженно, – сформулировал Крячко одной фразой все, что ворохом вывалила ему Наталья.

– Ну, конечно! – убежденно произнесла та. – Его подставили!

– И кто же?

– Его начальник, Вадим Глотов!

Крячко снова кашлянул, но на сей раз уже не столь деликатно. Он уже сделал выводы насчет личности Натальи Долгуновой и перестал с ней церемониться. Поэтому просто вперил в нее взгляд и сказал:

– Основания!

– Что? – не поняла та.

– Основания у вас какие для подобных заявлений?

– Так это же очевидно! – воскликнула Долгунова. – Кто, кроме него, мог все это провернуть? И потом, я беседовала с Алексеем, нам давали свидания, и он мне сам сказал, что так думает!

– Ну, говорить он мог все что угодно, – пробормотал Крячко. – А скажите, почему вы на суде придумали мужу алиби?

Долгунова вспыхнула. Ее светлая тонкая кожа мгновенно стала пунцовой. Она машинально взяла с дивана завалявшуюся на нем авторучку и принялась крутить ее в пальцах.

– Я думала, так будет лучше, – наконец произнесла она, отводя взгляд.

– А с адвокатом мужа вы советовались по этому поводу?

– Нет… Я боялась, что Володя запретит мне так делать.

– Да уж конечно! – послышалась ироничная реплика: Троепольский показался из соседней комнаты, где помогал укладывать спать дочку Наташи Дашу.

– Володя! – воскликнула Наталья. – Я же уже сто раз извинилась!

Троепольский лишь обреченно махнул рукой, давая понять, что любые извинения уже излишни.

– Наталья Игоревна, – вмешался Крячко. – Давайте вернемся к личности Вадима Глотова и ситуации с пропажей денег. У вас есть какие-то основания обвинять его в их присвоении? Вспомните! Мне нужны факты, а не слова.

Наталья задумалась.

– В последнее время Вадим стал придираться к Алексею, – сказала она. – Жаловался, что доходы фирмы упали.

– Но ваш муж, наверное, тут ни при чем? Он же просто занимался финансами, а не разрабатывал пути развития фирмы.

– Конечно, ни при чем! – Наталья услышала только то, что хотела услышать, проигнорировав остальные доводы Крячко. Станислав уже смирился и просто кивал, слушая ее и думая, что разбираться в этой ситуации нужно с кем-то другим. С тем же Глотовым, к примеру, встретиться с которым придется обязательно. А Наталья продолжала жаловаться на бывшего начальника своего мужа: – Вадим заставлял Алексея работать сверхурочно, а в сентябре вообще послал его в командировку в какую-то глушь, непонятно зачем! А еще он ввел требование не курить на рабочем месте, и все курящие сотрудники должны были выходить на улицу! В любую погоду.

Крячко слушал, мысленно вздыхал и мечтал хотя бы о том, чтобы Олеся Юрьева, с которой ему наверняка придется общаться, оказалась более здравомыслящей особой. Или чтобы ею благородно согласился заняться Лев Гуров, относившийся к женщинам куда более терпимо и снисходительно, чем он сам.

Побившись с Натальей еще несколько минут и отчаявшись добиться полезной информации, Крячко сухо попрощался и обратился к Троепольскому:

– Мне нужно пообщаться с вами, сделаем это сейчас или подъедете завтра в РОВД?

– Конечно, я отвечу на ваши вопросы, – извиняющимся тоном проговорил тот, и Крячко понял, что он как бы чувствует себя виноватым за то, что беседа с Натальей оказалась не слишком конструктивной.

Троепольский быстро намотал шарф, попрощался с хозяйкой, и они вместе с Крячко спустились на улицу. Начал падать снег, и температура воздуха немного повысилась. Адвокат вопросительно посмотрел на Крячко, словно спрашивая, в чьей машине им будет удобнее разговаривать, и Стас жестом пригласил его в джип.

– Вы не сердитесь на Наташу, – заговорил Троепольский, устраиваясь на переднем сиденье. – Она, может быть, не слишком умная, но добрый искренний человек.

– Ну, что ж, у каждого свои недостатки… – пробурчал Крячко, удивляясь, что явно неглупый Троепольский питает к Долгуновой нежные чувства. Во всяком случае, если верить судье Захарчуку.

– Просто я знаю Наташу с детства, – продолжал защищать свою знакомую адвокат. – Она всегда была хорошим другом.

– Только вот мужу родному стала врагом.

– Ну, будьте снисходительны! Она сама здорово пострадала. Думаете, легко остаться с ребенком на руках без средств к существованию? Пока Алексей был на свободе, именно он зарабатывал деньги, Наташа сидела дома, занималась ребенком. Она и образования-то не успела получить, потому что довольно рано вышла замуж. А теперь даже не представляю, что она будет делать. Работы у нас в Орехове не так много, хорошую зарплату найти тяжело. Я ей помогаю, чем могу, но… она крайне неохотно на это соглашается. Не хочет двусмысленностей, вы понимаете? И потом, она все время живет надеждой, что ее мужа все-таки оправдают.

– Владимир Александрович, давайте начистоту, – повернулся к нему Крячко. – Долгунов виновен в хищении денег?

– Нет, – твердо заявил Троепольский, не отводя глаз. – Если бы это было не так, я бы не взялся его защищать.

– Даже ради Натальи? – вкрадчиво спросил Станислав.

– Разумеется! Это же работа, нельзя совмещать ее с личными мотивами! К тому же профессия у меня довольно специфическая. Понимаете, что я хочу сказать? Руководствуясь личными мотивами, очень легко испортить репутацию, а я только-только начал ее нарабатывать! Мне нужны победы на процессах, чтобы я мог состояться как адвокат! Поэтому я намеренно не берусь за провальные дела, как бы цинично это ни прозвучало.

– Да бог с вами! – засмеялся Крячко. – Я и не с такими циниками встречался. Ваш так называемый цинизм, юноша, уж простите, в моих глазах выглядит наивным. Не обижайтесь.

– Да я не обижаюсь! – отмахнулся Троепольский. – Мне обидно за проигрыш на процессе, а остальное я уж как-нибудь переживу. Теперь, провалив первое свое дело, я сижу и занимаюсь всякой ерундой. Серьезных дел мне никто не поручает, частным образом нанимать никто не собирается. Доверие потеряно! Орехов – городок маленький, здесь многие друг друга знают. Адвокатов не так и много, лучшие перебираются в столицу, и я мечтал о том же. Ну, а теперь об этом можно и не мечтать. – Он приоткрыл дверь автомобиля, зачерпнул ладонью горсть снега и растер виски. – Ладно, хватит о моих переживаниях. Вы ведь хотели расспросить о чем-то другом?